CC BY
73УДК 316.6 © Н. Б. Зазаева, 2019
Философско-правовые основания благотворительности в современной России
Н. Б. Зазаева, Поволжский институт управления имени П. А. Столыпина — филиал Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (г. Саратов).
E-mail: [email protected]
Проанализированы нравственные и правовые подходы к благотворительности в современной России и вскрыты их различия. Автор фиксирует основные стереотипы российского правосознания, препятствующие развитию системной благотворительности, и делает вывод о необходимости работы с общественным мнением по разъяснению социального предназначения благотворительности, заложенного в российском законодательстве о благотворительной деятельности.
Ключевые слова: благотворительность; стереотипы правосознания о благотворительной деятельности;
формирование правосознания.
Philosophical and Legal Grounds for Charity in Modern-Day Russia
N. B. Zazayeva, Povolzhsky Institute of Management named after Stolypin — the Branch of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (Saratov). E-mail: [email protected]
Moral and legal approaches to the charity of modern-day Russia are analyzed and their distinctive features are disclosed. The author focuses on the main stereotypes of the Russian legal awareness counteracting the development of system charity and makes the conclusion that it is necessary to explain to the public the social mission of the charity stated in the Russian legislation of charities.
Keywords: charity; stereotypes of legal awareness on charity work; developments of legal awareness.
Философско-правовые основания благотворительности призваны гармонично соединить трактовки этого явления в рамках нравственности и закона [1, с. 123]. Нравственное содержание предполагает, что благотворитель, осуществляя бескорыстную помощь другому, становится добрее и ответственнее, а благополучатель, как человек, оказавшийся в трудной ситуации, получая поддержку, укрепляется в вере в человека и общество. Нравственность связывает благотворительность с понятием бескорыстия через понимание сущности человека как социального существа, доброго по своей природе. Если помощь нуждающимся свойственна человеку врожденно, априори, то нет необходимости законодательно регулировать и институализировать эту деятельность, она должна оставаться в частной сфере как отношения между отдельными индивидами.
Закон подчеркивает социальный смысл благотворительности, рассматривая ее как системную социально-преобразовательную деятельность по
решению социально важных проблем не столько отдельных индивидов, сколько организаций как субъектов гражданского общества. Основные идеи, ценности, заложенные в российском законодательстве о благотворительной деятельности, должны стать основой для формирования и развития системной благотворительности в современной России. Учреждения благотворительных организаций, осуществляющих свою деятельность открыто, подконтрольны государственным органам власти и обществу, делают особый акцент на волонтерстве как социально ответственной деятельности отдельного индивида. Они призваны превратить благотворительность не только в один из инструментов решения насущных социальных проблем совместно с обществом и государством, но и сделать благотворительность важнейшим элементом гражданского общества в стране. Итак, нравственность сосредоточена на индивидуальном смысле благотворительной деятельности, а закон — на социальной роли и значении благотворитель-
ности, и, казалось бы, никаких противоречий здесь быть не должно. Но стереотипы российского правосознания о благотворительной деятельности серьезно осложняют ее становление. Они, словно призма, изменяют и преломляют все усилия государства по развитию системной благотворительности и задают свой тренд ее развития.
Одним из главных архетипов российского массового сознания, сформировавшихся в недрах русского православия, является архетип «нищелюбия» [2, с. 56]. Он базируется на христианской идее адресной помощи нуждающимся. Она появилась в раннем христианстве как социальный механизм, позволявший выжить наиболее уязвимым, бедным слоям населения в трудные, кризисные моменты жизни общества. Потребность поделиться последним с нуждающимся не просто как спонтанное желание, а как нравственное поведение, доброе дело, милосердие в российском обществе оформляется в рамках русского православия [3, с. 88]. В эпоху становления русского православия милостыня выступала исключительно как частное дело отдельного человека. Христианская традиция расположения нуждающихся у церквей, осуществлявших попечение над «сирыми и убогими», сформировало нравственно-религиозный мотив частной благотворительности.
В религиозном общественном сознании жалость к нуждающимся рассматривалась как фундамент духовно-нравственного совершенствования человека, элемент спасения в рамках «коллективного смирения» [4, с. 22]. Поэтому главным мотивом благотворительности стал филантропический. Нравственное обоснование строилось следующим образом: милостыня — это доброе дело, за которое следует только внутреннее поощрение, но исключается любое внешнее, даже в виде артикуляции, публичное оглашение. Этим единственным поощрением является моральное удовлетворение человека, совершившего благодеяние.
Следовательно, религиозно-нравственное содержание благотворительной деятельности напрямую ставится в зависимость от понятий бескорыстности и безвозмездности. Они абсолютизируются и получают выражение в поведенческом правиле: не только ничего не ждать и тем более не требовать от просящего, но и не придавать публичной огласке доброе дело. Таким образом, религиозно-нравственный смысл архетипа «нищелюбия» повлиял на формирование ряда стереотипов благотворительности российского общества. Во-первых, это представление, что благотворительность должна быть прямой, персонифицированной, «из рук в руки», «глаза в глаза», что
должно исключить мошенничество и всякого рода злоупотребления в этой сфере. Во-вторых, быть благотворителем просто и совсем не накладно. Милостыня — это небольшое пожертвование. Оно не призвано полностью решить проблему просящего. Это спонтанное действие, возникающее как ответ на сиюминутную жалость, испытываемую к конкретному человеку, и в то же время действие простое, не требующее особых усилий со стороны благотворителя и уж тем более — каких-либо юридически значимых действий. В-третьих, безнравственно и цинично публично сообщать о собственной благотворительной деятельности. Это прямое нарушение принципа бескорыстности.
Подобные представления общественного сознания способны только затормозить развитие системной благотворительности. Ведь основное общественное предназначение благотворительности заключается в решении насущных социальных проблем, дополнении усилий государства по развитию систем образования, здравоохранения, культуры, в постоянной и эффективной помощи тем категориям лиц, кто оказался в трудном положении. На уровне частных благотворительных практик, к которым относится и милостыня, это предназначение осуществить невозможно. Оно может быть реализовано только с помощью негосударственных социальных институтов, готовых взять на себя эту миссию. Следовательно, для изменения обыденного уровня правосознания, правовой психологии требуется серьезная просветительская работа, разъясняющая ошибочность стереотипов «нищелюбия» через объяснение социального предназначения благотворительности в российском обществе, заложенного в отечественном законодательстве о благотворительной деятельности.
В современной России глубинный религиозный смысл благотворительности как милосердия, индивидуального пути к спасению, истинно христианского отношения к ближнему уступил место светскому нравственному и правовому пониманию благотворительности как безвозмездной, бескорыстной помощи. В Федеральном законе от 11 августа 1995 г. № 135-ФЗ «О благотворительной деятельности и добровольчестве (волонтерстве)»1 (далее — ФЗ-135) понятию бескорыстности уделено особое внимание, неслучайно в определении благотворительности (ст. 1) оно повторяется дважды: «Под благотворительной деятельностью понимается добровольная деятельность граждан и юридических лиц по бескорыстной (безвозмездной или на льготных условиях) передаче гражданам или юридическим лицам имущества, в том числе денежных средств, бескорыстно-
1 О благотворительной деятельности и добровольчестве (волонтерстве) : федеральный закон от 11 августа 1995 г. № 135-ФЭ (ред. от 05.02.2018). Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
му выполнению работ, предоставлению услуг, оказанию иной поддержки». Это означает правовой запрет договорного закрепления обязательств со стороны благополучателя по отношению к благотворителю в виде каких-либо услуг, в том числе и информационного характера, как это предусмотрено в спонсорском договоре. В то же время это не отменяет договорных отношений между благотворителем и благо-получателем как участниками благотворительности, но его основным предметом должен быть адресный характер помощи и указание на ее безвозмездность. В Законе прямо указывается адресность использования пожертвований (ст. 15) и предусмотрена возможность такого закрепления со стороны благотворителя с помощью договора на безвозмездную передачу товаров в рамках благотворительности: «Благотворительные пожертвования, в том числе носящие целевой характер (благотворительные гранты), предоставляемые гражданами и юридическими лицами в денежной или натуральной форме»; «реализация имущества и пожертвования, поступившие от благотворителей, в соответствии с их пожеланиями».
В российском законодательстве большое внимание уделено институализации благотворительной деятельности. К основным участникам-благотворителям отнесены благотворительные организации, большая часть Ф3-135 посвящена регулированию их деятельности (ст. ст. 6-17). Им предоставлено право по сбору средств и ведению внереализационных операций (п. 2 ст. 12), осуществлению предпринимательской деятельности (п. 3 ст. 12) и учреждению хозяйственных обществ для достижения благотворительных целей (п. 4 ст. 12). В то же время Законом предусмотрены определенные требования, предъявляемые к их деятельности. В первую очередь, это соответствие деятельности благотворительным целям, определенным Законом (ст. 2), и направление на их реализацию через благотворительные программы не менее 80% всех доходов благотворительной организации, поступивших за финансовый год (п. 3 ст. 17). Наконец, Законом предусмотрен повышенный контроль как со стороны государства, так и со стороны общества за деятельностью благотворительной организации. Это ежегодные отчеты в регистрирующий орган государственной власти и налоговый орган (пп. 2, 3 ст. 19) и публикация этого отчета. Закон прямо указывает на открытость информации о деятельности благотворительной организации и на ее обязанность обеспечить открытый доступ средств массовой информации и представителей общественности к своим ежегодным отчетам (пп. 5-7 ст. 19). Повышенный контроль по сравнению с любой другой негосударственной организацией со стороны общества и государства, обеспечивающий открытость и прозрачность деятельности благотво-
рительной организации, призван обеспечить доверие общества и отдельного индивида к ним.
Позиция государства четко выражена и в области налогообложения. Именно на средства, направленные в благотворительные организации, предоставляются налоговые льготы по НДФЛ. Любые выплаты в виде благотворительной помощи (в денежной и натуральной форме), оказываемой благотворительными организациями физическому лицу, освобождаются от НДФЛ (п. 8.2 ст. 217 НК РФ); кроме того, предусмотрен социальный вычет по НДФЛ для взносов физических лиц в благотворительные фонды (подп. 1 п. 1 ст. 219 НК РФ). Таким образом, государство поощряет граждан и организации свои пожертвования осуществлять не напрямую нуждающимся, а через благотворительную организацию, поскольку это позволяет все средства использовать на выбранные ими благотворительные цели, так как переданные благо-получателю средства не облагаются подоходным налогом. В рамках правового поля благотворительная организация выступает и как благотворитель, и как профессиональный фандрайзер, осуществляющий сбор и аккумулирование серьезных средств, которых достаточно для решения социально важных и неотложных проблем. Следовательно, именно благотворительная организация, согласно российскому законодательству, призвана стать основой системной благотворительности в современной России.
В этом контексте сущность благотворительности заключается в том, что общество дополняет своими ресурсами, собранными на добровольной основе, социальную деятельность государства. Поэтому очень важно взаимодействие государства, организаций, отдельных граждан по определению направлений и объектов благотворительной деятельности, позволяющих системно улучшить жизнь сообщества, региона и отдельного человека в нем. Для этого требуется больше средств, чем на единовременную помощь отдельному человеку, это в свою очередь определяет необходимость институализации и профессионализации субъектов благотворительной деятельности. В современном обществе такое взаимодействие разворачивается в информационном пространстве через онлайн-обращения к массовой аудитории на краудфантинговых платформах, в социальных сетях и в традиционных СМИ.
Но только сбором средств на благотворительные цели деятельность благотворительных организаций не ограничивается. Просветительская работа благотворительных фондов и профессиональных фандрайзеров строится на разъяснении населению необходимости перечисления средств на благотворительные цели именно через них. Поскольку только институциализированные участники благотворительной деятельности способны обеспечить акку-
муляцию средств для решения социальных проблем или адресную помощь нуждающимся лицам. Пожертвование через благотворительную организацию провозглашается цивилизованным способом участия в благотворительной деятельности, исключающим мошенничество и подчеркивающим социальную ответственность и в этом смысле выступающим альтернативой практикам подачи милостыни.
Но практики как корпоративной, так и частной благотворительности свидетельствуют, что идеальные представления российского общественного сознания о благотворительной деятельности по-прежнему воспроизводят основные стереотипы «нищелюбия». Благотворительность как доброе дело, основанное на чистом альтруизме, предполагает не только отсутствие какой-либо материальной выгоды, но и нематериальной в виде репутации, имиджа. Абсолютизация филантропического мотива требует молчания о совершенном добром деле. Из частной сферы этот перенос перешел на деятельность организаций. По данным совместного исследования Форума Доноров, деловой газеты «Ведомости» и международной сети аудиторско-консалтинговых фирм PwC «Лидеры корпоративной благотворительности», проведенного в 2017 г., основным мотивом компаний-респондентов является стремление помочь социально незащищенным слоям населения в обществе за рамками сферы бизнеса, обусловленное личной моральной мотивацией к оказанию помощи руководства и сотрудников (54%). Поэтому благотворительную деятельность российские компании рассматривают не как часть маркетинговой стратегии, целями которой являются прагматические цели по формированию имиджа социально ответственной компании или положительного отношения со стороны клиентов, а как уникальный инструмент организационной культуры по формированию «разделяемой» (общей) ценности и реализации личной моральной мотивации сотрудников (37%) [5, с. 25]. Большинство российских компаний (94%) по-прежнему предпочитают реализовывать собственные благотворительные программы и не вести информационного сопровождения своей благотворительной деятельности. В рамках опроса была зафиксирована следующая показательная точка зрения российских компаний-благотворителей: «компания не лицемерит, когда говорит, что не ждет никаких дивидендов вообще от тех благотворительных программ, которые уже на протяжении долгих лет реализовывает в своей повседневной жизни» [5, с. 17].
Сообщать обществу о собственной благотворительной деятельности считается зазорным и неэффективным. Поскольку общество осуждает с точки зрения общественной нравственности благотворительную деятельность, совершаемую по любому другому мотиву, кроме филантропического (же-
лание помочь нуждающимся, просящим об этом). СМИ рассматривают такие сообщения как рекламу, а общественное мнение — как циничную и безнравственную информацию, поэтому благотворительность как уникальный инструмент работы с общественным мнением остается нереализованной и неиспользованной.
В свою очередь фандрайзинг рассматривается в узком смысле как деятельность по сбору средств. В таком контексте главными становятся не смысловые, а технологические вопросы: какие категории лиц и почему жертвуют деньги, следует ли обозначать сумму пожертвований, с помощью каких инструментов лучше всего собирать средства. Тем временем фандрайзинг может стать уникальным инструментом пропаганды благотворительной деятельности как таковой, методом воспитания доброты и ответственности в общественном сознании. С одной стороны, с помощью него можно донести информацию о благотворительной деятельности организации до общественного мнения, не вызывая негативной реакции; а с другой — воспитывать и формировать в обществе положительное отношение к благотворительности через публикацию информации о тех, кто ею занимается. В этом контексте фандрайзинг должен быть ориентирован на сбор массовых пожертвований как обращение к массовой аудитории, задающей и решающей, какая социальная проблема действительно требует своего решения в данный момент. Акцент работы с общественным мнением переносится с методов сбора и мотивов потенциальных доноров на совместное, публичное определение объекта благотворительности, т. е. того, на что собираются пожертвования. Это придаст новый импульс самой благотворительности, нисколько не умалит филантропический мотив безвозмездной помощи нуждающимся, а дополнит его мотивами общественного одобрения, престижа, формирования социально ответственного имиджа.
Таким образом, работа с общественным мнением по разъяснению социального предназначения благотворительности, заложенного в российском законодательстве о благотворительной деятельности, призвана изменить стереотипы российского правосознания и тем самым придать новый импульс развитию благотворительности в российском обществе. Постоянная, систематическая работа с общественным мнением, с одной стороны, по просвещению общества о правовом смысле благотворительности, а с другой — по организации и проведению конкретных кампаний по сбору средств позволит осуществить поступательное развитие гражданского общества в направлении становления социально-преобразовательных инициатив и практик как отдельных индивидов, так и организаций.
Список литературы
1. Зазаева Н. Б. Основные тенденции изменения трактовки онтологической сущности права в современном мире // Философия и общество. 2004. № 4.
2. Нещеретный П. Н. Исторические корни и традиции развития благотворительности в России. М., 1993.
3. Заплетина С. Н. Социально-психологические аспекты благотворительности в России // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. 2015. Т. 17. № 1.
4. Бердяев Н. А. Судьба России. Книга статей (1914-1917). М., 2007.
5. Все о лидерах 2017: по материалам проекта «Лидеры корпоративной благотворительности-2017». М.,
2017.
