CC BY
21комиссия российской академии наук по изучению научного наследия
академика н.н. моисеева
УДК 101.1:177
баркова э.в.
философско-онтологический статус категории ответственности
в экофилософской картине мира
Ключевые слова: экофилософия, ответственность, картина мира, субъект, человек, норма, природа.
В статье ставится проблема востребованности экофилософской рефлексии категории ответственности, преодоления и развития ее традионной этико-аксиологической интерпретации. Выступая против логики и методологии нарративной онтологии, автор последовательно доказывает конструктивность основанной на экорациональности как типе теоретического отношения к миру трактовку понятия и отношения ответственности, исходящей из необходимости сохранения жизни и развития новых аспектов категорий гуманитарной науки, выполняющей жизнеобеспечивающие функции. Ответственность понимается не только как категория морали, но как особое измерение сознания о предстоящих и осуществленных действиях и поступках человека, о принимаемых им решениях, в которых выражаются их последствия и дается их личная, но планетарно-значимая оценка.
BARKOVA, E.V.
ONTOLOGICAL STATUS OF THE «RESPONSIBILITY» CATEGORY IN THE ECO-PHILOSOPHIC PICTURE OF THE WORLD
Keywords: ecophilosophy, responsibility, worldview, subject, person, norm, nature.
The article raises the problem of the demand for philosophical reflection of the responsibility as a category, overcoming and developing its traditional ethical and axiological interpretation. Speaking against the logic and methodology of narrative ontology, the author consistently proves the constructiveness of the interpretation of the concept and the attitude of responsibility, based on the need to preserve life and develop new aspects of the categories of humanitarian science, performing life-supporting functions, based on the ecorationality as a type of theoretical attitude to the world. Responsibility is understood not only as a category of morality, but as a special dimension of consciousness about the upcoming and implemented actions and actions of a person, about the decisions taken by him, in which their consequences are expressed and their personal, but planetary-significant assessment is given.
Обновление категориального аппарата философии и философских картин мира традиционно сопровождало процессы исторического развития социума и культуры. Однако происходящие в последние десятилетия сдвиги в пространстве философии, характеризующие, прежде всего, новый статус технологий и информационно-революционные процессы, формируют содержание радикально обновленного концептуального пространства бытия, пространственно-временного континуума и соответствующую типу этого обновления картину мира. Радикальность этого сдвига определяется не просто ее оригинальностью, новизной, введением в научный оборот новых понятий, но тем, что выпавшим из этой картины мира «слабым звеном» оказывается сам человек, который не получает в этой новой логике и ее реальности свое адекватное, т.е. указывающее на характер связей с природой и культурой, определение. Речь идет даже не о том, что субъектный статус человека подвергается сомнению -как это интерпретировано, например, в постмодернизме, - но проблематичной и неопределенной оказывается сама миссия человека, его сознания, науки и, более того, самоценность жизни человека и человечества в мире, а потому и все предшествующие поиски истины и смысла бытия в философии.
В логике нарративной онтологии «понятия истины и лжи заменяются понятиями интересного и скучного. Наша жизнь - это наррация, и основной вопрос, на который она пытается ответить, это «Что будет дальше?» [1, с. 3-4]. «Весь интерес жизни состоит в том, что мы не знаем, что есть, а чего нет. Поэтому мы постоянно совершаем ошибки, одно принимаем за другое. Это происходит оттого, что мы живем в режиме согласованного бреда, в иллюзии сознания и истины» [1, с 151]. «Мы живем в мире бессознательного. Иллюзию сознания дает нам наше тело» [1, с.131]. «Наука занимается именно построением новых теорий, а истину не ищут, ее устанавливают такие люди, как Гитлер и Сталин. Истина отвератительна, как руки брадобрея» [1, с.6].
Действительно, если современное общество - это общество знаний, носителем которых являются, прежде всего, компьютер, коммуникативные технологии, информация и порождаемая ими виртуальная реальность, то в этом пространстве знаний - узком с точки зрения традиционно
понятого духовного богатства мира человека и культуры - роль человека на Земле оказывается предельно усеченной и упрощенной. Сведение представлений о многообразии форм его внутренней жизни и многомерности культурно-природного бытия лишь к одному информационному измерению показывает меру его моральной и духовную-культурной деградации. Поэтому, как представляется, частичность такого образа современного человека -свидетельство его неполноты, как и соответствующей информационной картины мира: не может вся многомерность развития человека, культуры и общества воплощаться только или даже преимущественно в «цифре». Вопрос о восстановлении подлинности человека в последние годы в разных аспектах стал предметом обсуждений в современной литературе.
Интересно, что основатель и исполнительный председатель Всемирного экономического форума в Женеве Клаус Шваб, исследуя «искусственный интеллект, биотехнологии, передовые материалы, квантовые вычисления, которые закладывают фундамент для Четвертой промышленной революции», рассуждает о том, что они «заставляют нас задуматься над тем, что значит быть человеком. У нас есть возможность направить развитие новых технологий так, чтобы они работали на общее благо, помогали отстаивать человеческое достоинство и защищать окружающую среду»... Сделать это, однако, на основе существующей этики и философии, по его убеждению, немыслимо. А потому «чтобы осознать важность Четвертой промышленной революции и обеспечить достижение интересов всего общества, а не только его привилегированной части, необходим новый образ мышления и широкое понимание технологий». [2, с. 10-11]. Думаю, что эти два вектора, определяющие направления поисков новых стратегий развития человека в современном мире, радикально отличаются в понимании меры ответственности субъекта как ключевой, исходной и атрибутивной характеристики жизни человека.
Ответственность - это особое измерение предстоящих и осуществленных действий и поступков человека, как и принимаемых им решений, в которых выражаются их последствия и дается их личная и общественная оценка. Сводится ли сегодня ответственность к сфере нравственной самооценки личности и к оценке результатов ее действий со стороны социальных групп или даже общества в целом? Или в современных условиях возникли новые условия ее формирования и параметры осуществления?
Понятие «ответственность», в широком смысле слова, - это особое моральное состояние человека, который не только осознает, но и лично переживает свой осознанный выбор - действия в данном направлении и вытекающий из них риск. Ответственность - это закрепление своей субъектной позиции по отношению к какой-либо проблеме и способу ее решения, который выбирает и осуществляет данный субъект. «Под ответственностью понимают сознательное выполнение требований, которые предъявляются к человеку. Личная ответственность может выражаться также в том, что человек берет на себя определенную роль в социуме и ставит перед собой цель, которую собирается достичь в установленные сроки» [3].
В последние годы в ряде работ социальных философов и этиков в исследовании феномена ответственности обозначена новая «волна», открывшая «ряд важнейших элементов, составляющих структуру отношения ответственности: субъект и объект ответственности, основание ответственного отношения, мера и степень ответственности, инстанция, перед которой отвечает субъект. Инстанция ответственности наряду с субъектом ответственности - это онтологическое основание ответственности» [4, с. 233].
Симптоматично, что в последние годы обозначена тенденция акцентировать внимание на философско-аксиологическом измерении феномена ответственности. Так, А.И. Ореховский пишет, что ответственность - это «не только арсенал средств наказания за произвол, проявившийся в деятельности субъекта, а и необходимый ценностный ориентир деятельности, определенный идеал и мощный стимул свободы и гражданской активности в творческом преобразовании действительности, определенная гражданская мера исполнения социальных обязанностей, вытекающих из аксиологических оснований общества» [5, с. 11].
В согласно логике П.А. Костина, ответственность, «представленная во многих формах своего проявления... является особым измерением существования субъекта в обществе, раскрывающим оценку результатов самореализации этого субъекта, его влияния на существующие социокультурные процессы и связи. Такая оценка осуществляется, как самим
субъектом, так и теми социальными структурами - институтами, организациями, - на которые направлены действия субъекта ... ответственность - это действия субъекта, которые осуществляются в рамках особой идеальной формы, которая ограничивает и корректирует эту активность субъекта через принцип «не навреди» [6, с.129].
Тем не менее, несмотря на философско-аксиологический поворот и соответствующий вектор в содержании отношения и сознания ответственности, общей основной позицией в этом концептуальном поле сохраняется традиционно понятая нравственная позиция, которая основана на изветсном общем требовании: «не навреди». И в целом эти определения, бесспорно, верны, однако в них «не попадают» тенденции изменившегося сегодня мира. Что это значит?
Ответственность - это всегда проявление свободного выбора человека, который осуществляется в условиях неопределенности, нелинейности происходящих изменений. В этом аспекте она является способом преодоления информационной, структурной, технологической и другой избыточности, которая блокирует конкретные и необходимые для решения данной проблем действия субъектов. Хаос и неопределенность как бы поглощают субъектную позицию: мы понимаем так, как другие понимают, мы радуемся или огорчаемся так, как другие радуются и огорчаются - так характеризовал М.Хайдеггер человека массового общества - das Man. Человек в толпе не несет ответственности: ведь он поступает «как все» [7].
Ответственность означает формирование порядка, определенных социальных ролей и норм их выполнения, именно она выделяет и закрепляет авторство участников любых форм и сфер деятельности - культурной, профессиональной, политической, управленческой. В этом аспекте ответственность - это условие существования и развития объективной функции, или свойства социокультурной системы, которая сохраняет свое равновесие или устойчивость при одновременном развитии или усложнении своих структур.
Ответственность формируется и проявляется как норма жизни социокультурной системы, - тот внутренний механизм, на основе которого преодолевается избыточность содержания системы, ее постоянная возможность «свалиться» в режим хаоса и неопределенности [8; 9]. Современные кризисы и риски - результат того, что его рост и усложнение, которые происходят в глобальном масштабе и все ускоряющимися темпами, отрываются от формирования соответствующих норм ответственности, которые не могут понять и освоить в традиционных формах и темпо-ритмах деятельности субъекты.
Феномен массового общества и означает особый тип организации, в которой преобладает социальный атомизм: индивиды связаны друг с другом не традиционно понимаемой культурой, национальной идеей или чувством, и здесь отсутствует какая-то общая задача или цель, мобилизующая это сообщество. В массовом обществе связи между индивидами внешние, они организованы государством, инфраструктурой городской системы, общими условиями проживания, массовой культурой.
В силу этого закономерно возникновение феномена «бегства от свободы», а потому и от ответственности, который еще в 1940-е годы ХХ века исследовал Э. Фромм [10]. Человек легко отбрасывает свою свободу и необходимость осуществлять постоянный выбор, поскольку не желает нести ответственность: он просто живет, как живут «другие» и его это устраивает. «Бегство от свободы», по-видимому, - это проявление своеобразного дисбаланса между ускоренным ростом сложности жизни в современном мире с его технологизацией и формализацией, информационной избыточностью, с одной стороны, и отставанием процесса трансформации ответственности, которая призвана справиться с этим ростом хаоса, с другой.
Поэтому едва ли заблуждается Ф.И. Гиренок, утверждая, что «у нас общество настолько деградировало, что мы можем говорить только в терминах массы. И в силу того, что у нас произошла деградация людей, человеческого состава, массе будут нужны харизматические вожди, ей будут нужны не топ-менеджеры и не чиновники. У людей есть потребность и желание пойти за теми, кто может взять на себя всю полноту ответственности» [11, с. 233-234].
Пассивность большой части населения, неустойчивость общественного мнения и даже отдельные спонтанные взрывы социального протеста - результат не только вышеуказанного системно-информационного «перекоса», но и перехват социальными институтами и организациями того выбора действий, которые должен самостоятельно осуществлять субъект, осознающий свою свободу и ответственность.
Особенно открыто процесс свертывания пространства социальной и всех других форм ответственности проявляется в сознании и поведении молодежи, социализация которой проходила в постояннных и непосредственных интернет-коммуникациях, где были открыты друзья и недруги, где человек привык выражать свое одобрение или несогласие с комментариями пользователей, реагировать на те или иные события, факты, ситуации. Важно подчеркнуть, что в этом поле практически полностью отсутствует настоящая личная или групповая ответственность, зато присутствует чувство психологического комфорта. То же происходит в игросфере. Здесь выигрыш или проигрыш в худшем случае означает потерю или приобретение денег, но и здесь не возникает необходимости в сознании или хотя бы чувстве ответственности.
Таким образом, динамика информационно-коммуникативной среды и тенденции, характеризующие массовое общество, обнаруживают подмену и личной и социальной ответственности укреплением системы манипуляций, что необходимо для формирования определенного порядка и устойчивости в современной социокультурной системе, но допускающей для человека возможности осуществлять свою ответственность и социальную активность. Возникает парадокс: повседневный хаос и стихийность, иррациональность реальности оказываются как бы ближе к индивиду, чем организованный стандартами массовой культурой порядок, в котором возникает отчуждение человека из-за сложностей в реализации своей собственной ответственности.
Все это свидетельствует о том, что утверждающаяся сегодня модель глобально-динамического мира, основанная на преобладании количества, оказывается препятствием для развития личной и социальной ответственности граждан, создавая феномен исследованной Д.Рисменом «одинокой толпы» [12].
Но тогда как из этого выйти? Какой тип мировоззрения может стать основой и стимулом для формирования новых форм связи феномена ответственности с современной культурой, восстановить ее статус как объективной и необходимой функции социокультурной системы и ее субъектов? По моему убеждению, таким типом мировоззрения - и шире, мироотношения современного человека - может быть только экофилософия.
Экофилософия и соответствующая ей картина современного мира - альтернатива ее техногенно-центированному образу, поскольку в контексте принципа органической целостности открывает и исследует новые связи человека и мира - жизнесохраняющие, культурные, аксиологические.
Экофилософский поворот, утверждающийся в современной научной и философской картине мира, становится методологической основой переосмысления не только общих проблем целостности бытия, смыслов Жизни, Человека, Природы, Культуры, Космоса, но и вопросов, проясняющих ответственность человека за свою судьбу, как и судьбу мира в целом. В силу этого такой поворот и методологически, и мировоззренчески обеспечивает возможность обновления парадигмального поля исследования, что становится условием освоения жизнесохраняющих и жизнеравзвивающих векторов становящейся исторической формы целостности бытия.
Но, напомним, что в самом пространстве экофилософии оформились и иные подходы. Так, «под термином «экофилософия» А. Нэсс понимал философию экологической гармонии, или равновесия, которая подходит к классическим экологическим проблемам с точки зрения системного подхода, с позиции одинаковой ценности природы и человека в окружающем мире, с требованием объединить средства экологии и социальной философии для достижения этой гармонии [13, с.221]. Здесь задачи экофилософии связываются с развитием философии природы, включающей исследование онтологических предпосылок, когнитивных, гносеологических принципов и подходов, ценностных и деятельностных ориентаций человека в его новых отношениях с природой.
Несколько иной подход развивает И.К. Лисеев, который в своей концепции опирается на принцип коэволюции, рассматривая его как синтез эволюционной биологии, естественнонаучных дисциплин XX века, а также исследования связей между эволюционистским подходом к природе и эволюционизмом относительно человека. Это позволяет «наметить пути синтеза между эволюционизмом в биологии и эволюционизмом в социокультурных науках» [14, с. 489].
Альтернативой этим направлениям методологического поиска в экофилософии, по-видимому, может стать иной тип рациональности и аналитики, который мы назвали экорациональность [15]. В отличие от других известных типов рацинальности - классического, неклассического, постнеклассического, в содержании которых получало развитие гносеологическое отношение к реальности, экорациональность - это особый показатель бытия субъектов, выражающий современные представления о бытии, материи, сознании, космосе и гармонии, а также опирающийся на качественно обновленный синтез принципов, центрированных идеей универсального эволюционизма - целостности, голографический, антропный, системный, гуманистический. В основу экорациональности положена система не технического знания с ее опорой на «жестко»-системное представление о мире, а мировая - и, прежде всего, гуманитарная культура, как целостность.
В таком экофилософском контексте возникает ряд новых поворотов мысли, существенных для понимания современного пространства ответственности.
Во-первых, органическая целостность жизни - это бытие не хаоса и не простой смены стадий хаоса и порядка, а особого типа порядка, в котором есть свои связи и целевая направленность. Общей основой и гарантией поддержания такого типа порядка является цель сохранения и развития жизни. Именно поэтому в таком пространстве происходит смещение масштаба ответственности. Так, если в доминирующей сегодня картине мира и ее релятивно-информационном пространстве субъекты не различают изменяющихся границ между хаосом и порядком, что становится основой простейших форм их адаптации к кажущимся более перспективными сторонам развития социокультурной системы, то экофилософская картина мира исходит из признания самоценности жизни и сооотвествующих условиям жизнеобеспечения норм. Рациональность релятивного типа проявляется на уровне институтов и подсистем, различного рода социальных и культурных структур. И уже М.Вебер, как известно, впервые описал феномен целерациональности - жесткую связь между средствами и целями - как рациональность бюрократическую, в основе которой лежит безличное принятие решений и регулирование общественных связей на основе формального механизма разделения труда [16]. В отличие от целерациональности, экорациональность и соотвествующий ее логике выдвинутый Н.Н. Моисеевым экологический императив - свидетельство того, что субъекты действуют исходя из понимания границ своего возможного воздействия на природную и культурную среду и представляя себе нормы и критерии ее устойчивости, развития и упорядоченности.
Таким образом, на основе экорациональности в значительной степени расширяется пространство ответственности всех субъектов, повышается роль и важность их личностной и коллективной позиции, так как принцип органической целостности не допускает разбалансированности, т.е. хаотического состояния экопространства и связей человека с обществом и культурой. Именно поэтому здесь блокируется формирование любых механизмов отчуждения между человеком и природой, человеком и обществом, а значит - ответственность осознается как роль человека в поддержании устойчивого равновесия и устойчивого развития экологической среды человека-культуры-природы. Отсюда - расширение классического требования заботы о природе - «не навреди», - которое в этой логике включает природу человека, базовые принципы этики и биоэтики - всюду поддерживай и защищай жизнь. Именно в этом ключе прояснятся экофилософски понятая новизна мысли британского кибернетика Стаффорда Бира, заявившего, что сегодня «будущее - не неизвестность, оно не обязательно должно ухудшаться. Впервые в истории человек знает достаточно, чтобы создать такое общество, к которому он стремиться» [17, с.6].
Во-вторых, экорационально понятый принцип органической целостности связывает человека, природу, культуру и общество коэволюционными отношениями. Это значит, что сфера органической целостности не статична, а представляет собой сложный динамический процесс внутренних флуктуаций. Их «нормальный» режим - его границы или контуры - не воспринимаются чисто рационально, хотя сегодня и в этом отношении наука в значительной мере подвинулась в применении и использовании различных показателей и соответствующих технологий и аппаратов фиксирующих вещественные изменения. Но эти технологии не могут реагировать на изменение ценностей, идеалов, норм идентичности. Для этого крайне важно расширение понимания пространства технологий и современного знания, развитого на основе
экофилософии и повышение статуса общего гуманитарного образования, исходящего из модели открытого типа целостности, а не системности.
Это позволяет понять, что гуманитарное знание, которое существует не только субъективно, как усвоенный субъектами смысл, но и объективно - как особое пространство моделирования социокультурной реальности и институт, постоянно воздействует - через программы систем образования и культурной политики - на все стороны жизни и, прежде всего, на формирование мировоззрения человека. Вот почему действительной новизной обладает мысль Клауса Шваба о том, что «Эпоха новых технологий - в том случае, если ее развитие будет направлено с чуткостью и ответственностью - станет началом нового культурного возрождения, которое позволит нам ощутить себя частью единого целого: истинно глобальной цивилизации» [2, с 14].
Это воздействие технологий, включая гуманитарные технологии, проявляется в формировании направлений социализации личности и возможности развития в ней гуманистических ориентиров, актуализации нравственных, эстетических, экологических и всех других ценностей культуры, выражающих цели развития жизни, гуманитарной сферы, необходимой для сохранения в ценности ответственности [18].
Таким образом, исследование феномена и понятия ответственности в экофилософской картине мира открывает его новые измерения, показывая те связи жизнесохраняющей нормативности, отношения ответственности и типа философского мировоззрения, которые традиционно оставались на периферии внимания исследователей.
Но главное, это научный сюжет показывает принципиальную возможность конструктивных перемен в современном планетарном бытии, которые непосредственно зависят от того, сумеет ли человек и человечество взять на себя ответственность за свое будущее, за будущее своей страны и судьбу Земли в целом. Жизнь и ее экофилософская рефлексия подтверждает мудрость и точность слов великого русского мыслителя-космиста и художника
H.К. Рериха: «Каждый человек, каждый член семьи человеческой несет на себе ответственность за мир всего мира» [19].
Литература и источники
I. Руднев В.П. Против истины. М.-ОПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2017. 208 с.
2. Шваб К. Технологии Четвертой промышленной революции. М.: Эксмо. 2018. 320 с.
3. Ответственность // http://psyh.info/psihologiya-lichnosti/harakter/otvetstvennost.html
4. Костин ПА. К эко-ориентированному исследованию проблемы инстанции отношения ответственности // Право и практика. 2017. №4. C.233-237.
5. Введение в философию ответственности. / Под ред. нроф. Ореховского A.K Новосибирск: Изд-во C^ryXH, 2007. C.2.
6. Костин ПА. Концептуализация проблемы ответственности в истории философской мысли // Право и практика. 2017. № 2. C.129.
7. Хайдеггер М. Бытие и время. М.: Aкадемический проект, 2015. 452 с.
8. Баркова Э.В. К определению человека XXI века: философия образования в поисках целеполагающих стратегий // Вестник Московского городского педагогического университета. Cерия: Философские науки. 2013. № 1 (7). C. 46-53.
9. Баркова Э.В. Философия ответственности, гуманитарное знание и духовная безопасность// Гуманитарное знание и духовная безопасность Cборник материалов IV Международной научно-практической конференции. г. Грозный, 1-3 декабря 2017 г.). Махачкала: ЧГПУ, AЛЕФ (ИП Овчинников), 2017. C.90-96.
10. Фромм Э. Бегство от свободы. М.: ACT, 2016. 288 с.
11. Гиренок Ф.И. Клиповое сознание. М.: Проспект, 201б. 256 с.
12. Рисмен Д. Одинокая толна DAVID RIESMAN. The Lonely Crowd. 13th edition. Yale University, 1968. // http://mirror3.ru.indbooks.in/?p=101976
13. Кораблев Д.Г. Экофилософские основания теории зеленой экономики // Право и практика. 2016. №4. C.219-223.
14. Лисеев И.К. Коэволюционная стратегия в современном научном познании // Философия и методология науки. Минск: Беларуская навука, 2014. C. 485-490.
15. Баркова Э.В. Роль экорациональности в формировании методологии теории природно-культурного наследия// Право и практика. 2016. № 4. C. 142-146.
16. Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. 808 с.
17. Aкаев A.A., Коротаев A^., Малинецкий Г.Г., Малков СЮ. Моделирование будущего - перспективы, возможности, риски // Проекты и риски будущего: Концепции, модели, инструменты, прогнозы. М.: КРACAНД, 2017. C.6-17.
18. Cм. напр.: Муллакаев М.С ^временное состояние проблемы извлечения нефти // ^временная научная мысль. 2013. №4. C.185-191.
19. Рерих Н.К. Aлтай-Гималаи. - М.: Мысль. 1974 - 350 с. // http://www.ezobox.ru/roerih-nikolaj/books/489/read/
References and Source
1. Rudnev V.P. Protiv istiny. M.-SPb.: Centr gumanitarnyh iniciativ, 2017. 208 s.
2. SHvab K. Tekhnologii CHetvertoj promyshlennoj revolyucii. M.: EHksmo. 2018. 320 s.
3. Otvetstvennost' // http://psyh.info/psihologiya-lichnosti/harakter/otvetstvennost.html
4. Kostin P.A. K ehko-orientirovannomu issledovaniyu problemy instancii otnosheniya otvetstvennosti // Pravo i praktika. 2017. №4. S.233-237.
5. Vvedenie v filosofiyu otvetstvennosti. / Pod red. prof. Orekhovskogo A.I. Novosibirsk: Izd-vo SibGUTI, 2007. S.2.
6. Kostin P.A. Konceptualizaciya problemy otvetstvennosti v istorii filosofskoj mysli // Pravo i praktika. 2017. № 2. S.129.
7. Hajdegger M. Bytie i vremya. M.: Akademicheskij proekt, 2015. 452 s.
8. Barkova EH.V. K opredeleniyu cheloveka XXI veka: filosofiya obrazovaniya v poiskah celepolagayushchih strategij // Vestnik Moskovskogo gorodskogo pedagogicheskogo universiteta. Seriya: Filosofskie nauki. 2013. N° 1 (7). S. 46-53.
9. Barkova EH.V. Filosofiya otvetstvennosti, gumanitarnoe znanie i duhovnaya bezopasnost'// Gumanitarnoe znanie i duhovnaya bezopasnost' Sbornik materialov IV Mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii. g. Groznyj, 1-3 dekabrya 2017 g.). Mahachkala: CHGPU, ALEF (IP Ovchinnikov), 2017. S.90-96.
10. Fromm EH. Begstvo ot svobody. M.: AST, 2016. 288 s.
11. Girenok F.I. Klipovoe soznanie. M.: Prospekt, 2016. 256 s.
12. Rismen D. Odinokaya tolpa DAVID RIESMAN. The Lonely Crowd. 13th edition. Yale University, 1968. // http://mirror3 .ru.indbooks.in/?p=101976
13. Korablev D.G. EHkofilosofskie osnovaniya teorii zelenoj ehkonomiki // Pravo i praktika. 2016. №4. S.219-223.
14. Liseev I.K. Koehvolyucionnaya strategiya v sovremennom nauchnom poznanii // Filosofiya i metodologiya nauki. Minsk: Belaruskaya navuka, 2014. S. 485-490.
15. Barkova EH.V. Rol' ehkoracional'nosti v formirovanii metodologii teorii prirodno-kul'turnogo naslediya// Pravo i praktika. 2016. № 4. S. 142146.
16. Veber M. Izbrannye proizvedeniya. M.: Progress, 1990. 808 s.
17. Akaev A.A., Korotaev A.V., Malineckij G.G., Malkov S.YU. Modelirovanie budushchego - perspektivy, vozmozhnosti, riski // Proekty i riski budushchego: Koncepcii, modeli, instrumenty, prognozy. M.: KRASAND, 2017. S. 6-17.
18. Sm. napr.: Mullakaev M.S. Sovremennoe sostoyanie problemy izvlecheniya nefti // Sovremennaya nauchnaya mysl'. 2013. №4. S.185-191.
19. Rerih N.K. Altaj-Gimalai. M.: Mysl'. 1974 - 350 s. // http://www.ezobox.ru/roerih-nikolaj/books/489/read/
БАРКОВА ЭЛЕОНОРА ВЛАДИЛЕНОВНА - доктор философских наук, профессор Российского экономического университета имени Г.В. Плеханова ([email protected])
BARKOVA, ELEONORA V. - Doctor of Philosophy, Professor, Plekhanov Russian University/
УДК 130.3
моисеева н.а.
к проблеме развития экоориентированной идеологии и формирования гражданина мира
Ключевые слова: экоориентированная идеология, энвайроментальное образование, этно-национальные ценности, коэволюция, гражданин мира.
В статье речь идет о возможно оптимальном пути выживания человечества посредством осуществления перехода к экоориентированной планетарной идеологии и энвайроментальному образованию с целью формирования гражданина мира. Опираясь на теоретическое наследие академика Н.Н. Моисеева, сделан вывод о том, что главной целью должна стать не унификация, а возвращение к воспроизводству этно-национальных констант, которые отвечают энвайроментальным требованиям, а императивом воспитания - экоориентированное понимание укорененности человека в природу.
MOISEEVA, N.A.
TO THE PROBLEM OF DEVELOPMENT OF ECOORIENTED IDEOLOGY AND EDUCATION OF THE CITIZEN OF
THE WORLD
Keywords: eco-oriented ideology, environmental education, ethno-national values, co-evolution, citizen of the world.
The article deals with the optimal way of human survival through the transition to an eco-oriented planetary ideology and environmental education with the goal of forming a citizen of the world. Relying on the theoretical legacy of Academician NN Moiseev, it was concluded that the main goal should be not the unification, but the return to reproduction of ethno-national constants that meet the environmental requirements, and the imperative of upbringing - an eco-oriented understanding of the rooting of man in nature.
В современном мире с его вызовами остро ощущается потребность в экоориентированном мышлении и понимании укоренённости человечества в природу. В контексте мировой обстановки «важно осознать, что новый порядок реальности, угрожающий постчеловеческим будущим, весьма зависим от степени разумности и качества мыслительных процессов» [1], а также ментальных особенностей и поведенческих реакций народов. Очевидно, что доминирующие поведенческие практики порождаются ценностно-целевыми установками народов. Сегодня все мы начинаем понимать, что на современном уровне развития цивилизации наши нравственные основы, наш духовный мир, тем более наше поведение в биосфере уже не соответствуют тем условиям жизни, в которые погружается общество.
Активность человека, его энергия и жизненная сила сопряжены со способностью быть автором собственных поступков и должны нести ответственность за свой выбор и действия. При этом человек, выступая «смыслопорождающим и смыслоизвлекающим существом, должен руководствоваться принципами подлинной человечности!» [1]. Осмысляя современную быстро развивающуюся мировую цивилизацию, многие современные авторы настаивают на идеях
