CC BY
28
UJ
S
о
e
о о о с
# *
170
звать скорость, а также существенное обесценивание моментов, стремление к эталоннос-ти и шаблонности мышления. Более того, речь идет о том, что сами механизмы трансформируются в пользу быстрого переключения между различными событиями, объектами, и даже людьми. По сути, речь идет о том, что общество подстраивается под новые эталоны, доводимые через лидеров мнений. Исходя из статистики наиболее популярных каналов, такими лидерами мнений все еще являются представители общества потребления, а не культурной, спортивной или научной элиты. Однако в будущем данная тенденция может существенно измениться за счет трансформации самого социума по независимым от гад-жетизации причинам.
Таким образом, подводя итоги, можно суверенностью сказать, что гаджетизация в большей степени влияет на социальное бытие негативно, в частности за счет отдаления человека от общества, стимулирования развития депрессии, социальной изоляции, гипер-болизованности образов и элементов реальности, и депривации семейных ценностей. Однако положительный эффект гаджетизации заключается в развитии самостоятельной, независимой личности, которая стремится к самостоятельному решению проблем. При этом, важно подчеркнуть, что тенденции влияния гаджетизации на общество изменятся тогда, когда доминирующей парадигмой социального бытия перестанет быть потребление.
Литература:
1. Ahn J. A., Seo S. Consumer responses to interactive
restaurant self-service technology (IRSST): The role
of gadget-loving propensity //International Journal of Hospitality Management. 2018. T. 74. C. 109-121.
2. Isakova I. A. Informatization and gadgetization of modern society and childhood //The Digital Scholar. C.I 32.
3. Jain K., Sharma I., Singh G. An empirical study of factors determining wearable fitness tracker continuance among actual users//International Journal ofTechnology Marketing. 2018.T. 13. №. 1. C. 83-109.
4. Kim D. E., Shin J. I. The Effect of Consumer Innova-tiveness on Smartphone Loyalty: A Causal Model // International Information Institute (Tokyo). Information. 2017. T. 20. №. 5A. C. 3115-3122.
5. Thakur R., Angriawan A., Summey J.H. Technological opinion leadership: The role of personal innovativeness, gadget love, and technological innovativeness//Journal of Business Research. 2016. T. 69. №. 8. C. 2764-2773.
6. Баранова H. Мировые digital-тренды: как Интернет распространяется по земному шару //Теплица социальных технологий. URL: https://te-st.ru/ 2017/02/16/global-digital-trends2017/ (дата обращения: 25.10.2019).
7. Исакова И. А., Янак А. Л. Информатизация и гаджетизация современного общества и детства // The Digital Scholar: Philosopher's Lab. - 2019. - Т. 2.
- №. 1.- С. 131-145.
8. Пашков А.Г. Информационная "гаджетизация" как проблема личности и общества: куда ведут человека электронные коммуникаторы? // Берегиня. 777. Сова: Общество. Политика. Экономика.
- 2015. - № 4 (27). - С. 262-266.
9. Рычков С. Ю. Гаджет в аудитории вуза: проблемы и перспективы // Вектор развития управленческих подходов в цифровой экономике. - 2018. -С. 139-144.
10 Шорыгин Е.А. Ребенок в эпоху гаджетизации: психоаналитический очерк // Географии детства: междисциплинарный синтез исследовательских подходов и практик: сб. материалов Международной молодежной научной школы-конференции / ответств. ред. А.Г. Филипова. - 2018. - С. 280-284.
PHILOSOPHICAL ANALYSIS OF THE PHENOMENON OF LOVE: A RETROSPECTIVE LOOK AT THE TEACHINGS OF /. KANT AND I. G. FICHTE
Lukyanov Arkady Viktorovich, DSc of Philosophical science, Professor Sadykova Aniay Gaysinovna, PhD of Philosophical science, Associate Professor
Department of Philosophy and Political Science, Bashkir State University, Ufa, Republic of Bashkortostan
The philosophical analysis of love as a socio-cultural phenomenon is, first of all, the consideration of the "pure" conditions of love in General as the aspiration of man to an ideal andjust world, as the ability of the Genesis of this universal associated with the development of society itself. The love of man, which has different dimensions (love as creativity, as a moral principle, love as a desire for spiritual immortality, love for the Motherland, love for people and for God, the very diverse world of love, etc.). it has to do with some" invariant " that remains unchanged in different cultural forms, in relation to different historical epochs. The task of researchers of the phenomenon of love is to understand the essence of this invariant. The intense capacity of love itself, understood on the transcendental plane, is determined by the reflexive capacity to love, and not by the object of love itself. More important to us are the reasons why a person loves, the reasons for internal changes associated with the "soul" of a person.
Keywords: love as a spiritual and socio-cultural phenomenon; the "pure" conditions of love; love as the pursuit of an ideal world; dimensions of love; love as an invariant that remains unchanged in relation to various historical forms; the essence of the invariant; transcendental statement of the problem of love; the reasons why a person loves; soul of man.
ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ ФЕНОМЕНА ЛЮБВИ: РЕТРОСПЕКТИВНЫЙ ВЗГЛЯД НА УЧЕНИЯ И КАНТА И И Г. ФИХТЕ
Философский анализ любви как социокультурного явления есть, прежде всего, рассмотрение "чистых"условий любви вообще как стремления человека к идеальному и справедливому миру, как способности генезиса э той универсалии, связанной с развитием самого общества. Любовь человека, которая имеет различные измерения (любовь как творчество, как моральный принцип, любовь как стремление к духовному бессмертию, любовь к Родине, любовь к людям и к Богу, сам многообразный мир любви и т. д.) имеет отношение к некоему "инварианту" который остаётся неизменным в различных культурных формах, в отношении различных исторических эпох. Задача исследователей феномена любви состоит в уяснении сущности данного инварианта. Сама интенсивная способность любви, понимаемая в трансцендентальном плане, определяется рефлексивной способностью любить, а вовсе не самим предметом любви. Нам важнее причины, согласно которым человек любит, причины внутренних изменений, связанных с "душой" человека.
Ключевые слова: любовь как духовное и социокультурное явление; "чистые" условия любви; любовь как стремление к идеальному миру; измерения любви; Любовь как инвариант, который остаётся неизменным в отношении к различным историческим формам; сущность инварианта; трансцендентальная постановка проблемы любви; причины, по которым человек любит; душа человека.
В настоящей работе предпринята попытка вычленить концептуальный подход к исследованию любви как философской универсалии. Это и предопределяет саму цель исследования. Ведь сама философия, если говорить серьёзно, есть рефлексия над фундаментальными понятиями культуры. В данном отношении философский анализ самого феномена любви есть, видимо, анализ "чистых" условий любви вообще как подлинно человеческого стремления и человеческой способности, как некоего инварианта, который остаётся "неизменным в различных культурных формах, в различных исторических эпохах" [1, с. 232].
Эти формы становятся прозрачными, понятными, объяснимыми лишь после того, как уяснена суть данного инварианта. Такова чисто трансцендентальная постановка проблемы любви человека. Ведь любовь, понимаемая в своей интенсивной ипостаси, объясняется и самой способностью любить, а вовсе не предметом самой любви. Однако сам вопрос о любви состоит в том, а прекрасно ли нечто? При этом мы вовсе не хотим знать, имеет ли значение для нас или кого-нибудь иного само существование другой вещи или другого человека? Мы лишь желаем знать, как мы судим о вещи, просто анализируя её (созерцая её или рефлексируя об этой вещи или о человеке).
Если кто-нибудь вдруг спросит меня, а нахожу ли я дворец прекрасным, то я, разумеется, могу сказать, что вовсе не люблю вещи и людей только для того, "чтобы на них глазели" [2, с. 72]. Мы должны прощать тщеславие аристократов, которые не жалеют "пота народа для создания вещей, без которых легко можно обойтись" [2, с. 72]. Когда я, находясь на необитаемом острове, без всякой надежды вернуться когда-либо к людям, обладаю силой желания воздвигнуть "великолепное здание", то я, видимо, не прилагаю для этого усилия [2, с. 72]. Ведь, это желание несравнимо с имением удобной хижины. Но ясно одно, что я имею равнодушие ко всем дворцам. Я озабочен лишь тем, что имею стабильность. "Легко заметить", что сам предмет "прекрасен", и доказать, что у меня есть вкус. Эта возможность "свя-
УДК 141
ВАК РФ 09.00.03
© Лукьянов А.В., 2019 © СадыковаА.Г., 2019
оэ
1-Н
о си
-О О-
ш <
со со
=г
г
кдмт
Ё
171
ЛУКЬЯНОВ Аркадий Викторович, доктор философских наук, профессор
САДЫКОВА Ания Гайсиновна, кандидат философских наук, доцент
кафедра Философии и политологии, Башкирский государственный университет, Уфа, Республика Башкортостан
зана не с тем, в чем я завишу от этого предмета, а с тем, что я делаю из этого представления в себе самом" [2, с. 72]. Каждый, при этом, согласится, что "суждение о красоте, к которому примешивается малейший интерес, пристрастно и не есть чистое суждение вкуса. Для того, чтобы выступать судьёй в вопросах вкуса, надо быть совершенно незаинтересованным в существовании вещи, о которой идет речь, и испытывать к этому полное безразличие" [2, с. 72]. Само суждение "о предмете благорасположения может быть совершенно незаинтересованным, но при этом очень интересным, то есть оно не основывается на интересе, но возбуждает интерес; таковы все чистые моральные суждения. Но суждения вкуса сами по себе вообще не обосновывают никакого интереса. Только в обществе обладание вкусом становится интересным" [2, с. 72].
Сама любовь человека как его вкус к чувству прекрасного определяется не содержанием чувственного опыта, который случаен и патологичен. Патологическое, согласно И. Канту, определяется развитостью человеческих качеств любящего. Никакими эмпирическими причинами невозможно объяснить возникновение любви. Поскольку, если такие причины и действительно сыграли свою роль (например, красота, богатство, ум и т. д.), то никакой любви и небыло,аестьлишьеё имитация. Даже стремление человека к идеальному и справедливому миру как стремление, связанное с развитием самого общества, не является подлинной любовью. Ведь всегда найдутся сотни людей более успешных, красивых, умных и непонятно, где сам критерий выбора. Почему, возникает вопрос, что именно я остановился на данном человеке? Поэтому любят не за что-то, а любят потому, что любят, хотя сама любовь как творчество, как моральный принцип, как стремление к духовному бессмертию, как любовь к Родине, к людям и даже к Богу, сам многообразный мир любви всегда объясняются конкретными причинами. А любящий верит в то, что избранник есть самый красивый или самый мудрый и справедливый.
Человек любит именно потому, что не может не любить. Эта способность любить неизменна в различных исторических формах общества. Поэтому задача исследователей "любви" заключается вуяснении сущности данного "инварианта". Любовь, поэтому, - как говорит Н. А. Бердяев, - "есть не только источник творчества, но и сама любовь к ближнему, к человеку, есть уже творчество... Любят ни за что, любовь есть благодатная излучающая энер-
гия..." [3, с. 233]. Лишь тот любит, кто постоянно жертвует, отдаёт всего себя, а не требует. В этом заключается смысл творчества. Человек, его поведение, не должны поддаваться пато-логическимхарактеристикам. Поведение именуется патологическим, "если оно вызвано и направляется чувственными побуждениями" [4, с. 478-479].
Таким образом, любовь человека - это не природное начало, а продукт духовных усилий. Речь идет не о психическом или физическом усилии, но об усилии во что бы то ни стало остаться живым и оказаться достойным своего существования.
Задача исследования феномена любви как реального и естественного чуда состоит в уяснении сущности данного инварианта. Любовь человека не подпадает ни под какие стереотипы. Она есть совершенно оригинальная и творческая жизнь, где нет правил и авторитетов. Именно поэтому подлинная любовь встречается достаточно редко, как и сам человек, всегда поступающий по совести.
Сегодня в мире распространились злоба и зависть, что, вероятнее всего, говорит об огромном дефиците любви (особенно, в современном цивилизованном обществе). В. С. Соловьев указывает на то обстоятельство, что подлинная любовь ещё не встречалась в опыте людей. "Любовь для человека есть пока то же, чем был разум для мира животного..." [5, с. 513]. Любовь в эпоху техники и всеобщего потребления становится весьма смутно ощущаемой возможностью, неким томлением по прекрасному миру. Но существование любви трудно отрицать. Любовь, как некий идеал, как "норма", как "регулятивный принцип", упорядочивающий формы рассудочной деятельности, уже сама по себе обладает существованием. В любви человек не может лгать. В противном случае, "разве правдивая речь была бы поэтому только пустой фантазией?" [6, с. 448].
Через любовь, которая возвышает личность человека, должна быть восстановлена целостность личности; сам человек, при этом, перестаёт быть раздробленным, неким ущербным существом. Любовь как естественное "чудо" имеет в этом плане не только земной, но и вечный смысл. Любовь есть поиск человеком самого себя; она есть преодоление бессмысленности жизни перед лицом смерти [7, с. 514].
Подлинная любовь встречается очень редко (люди боятся любви!). Ведь, для любви, как и для творчества, необходима внутренняя свобода, необходима "живая" душа, всегда гото-
вая откликнуться на духовный, нравственный призыв. Жизнь в любви есть жизнь, состоящая в постоянной самоответственности, заботе о другом существе. Любовь не совпадает со счастьем в будничном, повседневном смысле данного слова. Другими словами, любовь взывает к тому, чтобы придерживаться истинно "человеческой" формы существования. Нам думается, что ориентация человека на гуманный дух, на человеколюбие, на помощь слабым и обездоленным людям вызывает вспышку гуманного чувства, хотя это чувство и связано со случайностью, которая, взятая сама по себе, ничего не предопределяет.
И, тем не менее, любовь, видимо, связана с сочувствием, т. е. с любящей доброй волей. И. Г. Фихте, развивая кантовское учение о любви, полагал, что любовь есть "природа и разум в их первоначальном объединении" [8, с. 124].
Любовь есть самая "интимная точка" соединения природы и разума; природа, при этом, вторгается в разум. Любовь есть, таким образом, нечто "превосходнейшее" среди всего природного [8, с. 122]. Однако недостаток чувственной любви заключается в том, что она не зависит от свободы [8, с. 124]. Отсюда сам Фихте переходит на позиции "знания" как "бытия свободы", на позиции "жизни", которая есть любовь, а не "дружба", как полагает И. Кант. Фихтеже, в отличие от И. Канта, настолько абсолютизирует брак, что даже договаривается до того, что "истинная дружба" возможна только в браке. Он говорит, что "не состоящее в браке лицо - человек лишь наполовину" [9, с. 125].
Но каким образом быть в этом случае со свободой? Ведь разве человека можно заставить любить или быть любимым? Но брачный союз есть всё же "единственный способ облагородить человека, выводя его из состояния природности" [9, с. 125]. Брак у Фихте (в отличие от Канта), предстаёт как средство нрав-
ственного формирования человеческого рода. Таким образом, мысль Фихте, что брак есть союз "естественный и нравственный", означает, видимо, некий шаг вперёд не только по сравнению с Кантом, но и с Гегелем. Фихте был против интерпретации брака не только как юридического договора (по Канту, брак есть только "юридический договор" [10, с. 192], но и против его меркантильно-договорной интерпретации. В этом смысле Фихте занимает более высокие, чем Гегель, позиции [9, с. 119-120].
Для Фихте важна сама способность любить, сама интенсивность и продолжительность любви. Эта способность, понимаемая в трансцендентальном плане, определяется рефлексией над самой способностью, а вовсе не самим предметом любви. На наш взгляд, важнее сами причины, по которым человек любит, те причины, которые связаны с человеческой ду-г шой, т. е. с внутренними изменениями, которые состыкуются с душевным аспектом человеческой деятельности.
Литература:
1. См.: Губин В. Д. Любовь, творчество и мысль сердца. // Философия любви. Часть1 / под общ. ред. Д. П. Горского; сост. А. А. Ивин. - М.: Политиздат, 1990.-51 Ос.
2. См.: Кант И. Критика способности суждения / пер. с нем. - М.: Искусство, 1994. - 367 с.
3. См.: Губин В. Д. Указ. соч. - С. 231-253.
4. См.: Кант И. Сочинения. В б т. - Т. 3. - М., 1964. -С. 478-479.
5. См.: Соловьев В. С. Смысл любви // Сочинения. В 2 т. - Т 2. - М., 1988. - 513 с.
6. См.: Кант И. О педагогике //Трактаты и письма. - М., 1980.
7. См.: Соловьев В. С. Смысл любви // Сочинения. В 2т.-Т. 2. -М., 1988.
8. См.: Литвинова А. Л. Неопубликованные произведения И. Г. Фихте о проблемах брака и семьи // Философские науки. - 1972. - № 5.
9. См.: Там же.
10.См.: Кант И. Сочинения в б т. Т4(2). - М., 1965.
ОЭ
1-Н
О си
-0 Q-
LQ <
СО СО
=г
г
S
173
HUMANISM AS A FEATOFA RUSSIAN NATIONAL CHARACTER
Polomoshnov Andrey Fedorovich, DSc of Philosophical science, Professor, Department of Philosophy and History, Don State Agrarian University, p. Persianovsky
Polomoshnov Lev Andreevich, Postgraduate student, institute of Philosophy and Socio-Political Sciences, Southern Federal University, Rostov-on-Don
The article attempts to explicate the specific nature of Russian humanism as a feature of a national character. Humanism in the context of a national character is seen as a value orientation towards the free and comprehensive development of the individual. The national character is considered as an image of national self-consciousness and a form of national self-identification, a generalized accented image or an ideal of a national psychological type, or an ensemble of types. Based on the work ofI.A. Ilyin, N.O. Lossky, V.S. Soloviev, G.A. Berdyaev, the authors find out the reflection of the specifics of Russian humanism in the mirror of national identity. Russian humanism does not appear as a separate element of the complex of features of the Russian national character, but as its core. Kindness
