CC BY
11УДК 297.17
А.А. Закиров
Философские размышления Г.Г. Буби о положении мусульманской уммы и путях ее развития
В статье рассматриваются философские размышления татарского общественного и религиозного деятеля Габдуллы Бубы (1871-1922). Основные категории его интеллектуальной деятельности - это истина, правильный путь, счастье, свобода, очищение веры от наслоений традиций, нововведение, заблуждение и т.д. Г. Буби подвергает критике идеи и жизненные стратегии, которые укоренены в общественном сознании мусульман: догматизм, фанатизм, схоластика, беспрекословное подчинение ишанам во всех сферах жизни. В качестве решения проблем мусульман он предлагает сциентистский и эмпирический путь развития, разделить сферу влияния религии от науки, развитие естественных наук и распространение просвещения среди населения. Он заявляет о необходимости возврата к чистой и естественной религии времен пророка Мухаммада, единобожию, свободного от субъективных оценок человека.
Ключевые слова: «Хакыйкать» [Истина], ислам, иджтихад, таклид, свобода, схоластика, наука, татарское богословское наследие, религиозная философия татар.
Еще в 1881 г. И. Гаспринский (1851-1914), размышляя об отчужденности и изолированности мусульман от своих русских соотечественников и необходимости их развития, в качестве вопросов, требующих безотлагательного решения, отмечал следующие: «Общественная и умственная изолированность мусульман, глубочайшее невежество, мертвая неподвижность во всех сферах их деятельности, постепенное обеднение населения и края и по окраинам, гибельная эмиграция» (Гаспринский, 2017, с. 86). И. Гаспринский считал, что вопрос об «инородцах», как и о мусульманстве в России, не проработан и по нему отсутствует строго разработанная последовательная политика приобщения российских мусульман к цивилизации. Он сетовал на то, что российское мусульманство не осознает и не чувствует интересов Отечества и что ему чужды русские общегосударственные стремления и идеи, и, как следствие, оно изолировано от русской мысли, литературы и от общечеловеческой культуры: «Русское мусульманство прозябает в тесной, душной сфере своих старых понятий и предрассудков, как бы оторванное от всего человечества, и не имеет иной заботы, кроме заботы о ежедневном куске хлеба, иного идеала, кроме указаний желудка» (Там же, с. 86). Он отмечал, что «мусульманские сообщества азиатских центров, как Константинополь, Смирна, Каир, Дамаск, Тунис» опередили сообщества российских мусульман во многих сферах, в то время как «современное состояние каких-нибудь бахчисарайцев, казанцев, касимовцев и прочих представляет нам материальную и умственную кар-
тину времен Иоанна Грозного, Ермака и Чобан-Гирея с затхлой атмосферой неподвижности и застоя» (Там же, с. 87).
Габдулла Буби (далее Г. Буби) (1871-1922), не ограничившись проповедованием своих религиозно-философских взглядов шакирдам в мечети и медресе, на рубеже Х1Х-ХХ вв. изложил их в нескольких сочинениях («Истина», «Женщины», «Прошло ли время иджтихада» и другие). Основные категории его интеллектуальной деятельности - это истина, правильный путь, счастье, очищение веры, нововведение, заблуждение и т.д. А ключевой инструмент оценки состояния религиозных дел, эвалюации потустороннего и профанного - это разум, а коранический текст и сунна -это источник вдохновения и предмет философской рефлексии. Г. Буби в своих сочинениях уделял особое внимание иджтихаду, предлагал анализ и пересмотр религиозных категорий и положения уммы с обновленческих позиций.
Как и его предшественники А. Курсави (1776-1812), Ш. Марджани (1818-1889) и современник З. Камали (1873-1942), Г. Буби подверг критике идею о «закрытии врат иджтихада», тем самым открывая возможность для широкого спектра интерпретаций канонических текстов ислама. В 1909 г. он издал трактат под названием «Заманы и^т^ад монкарыйзмы, де'илме?» [Прошло ли время иджтихада?]. За основу трактата был принят труд ибн Каййима ал-Джаузийа (1292-1350) «И'лям ал-Муваккы'ыйн 'ан Рабби ал-'Алямин» [Оповещение передающих от Господа миров]. К вопросу иджтихада он также обратился в религиозно-философских очерках «Хакыйкать» [Истина]. Он утверждал, что «открытие дверей иджтихада» - это необходимое условие для поиска истины и возвращения к первоначальным установкам ислама. А сам вопрос «Прошло ли время иджтиха-да?» лишен смысла и не требует ответа. Г. Буби наделял последующие поколения [халаф] субъектностью и правом размышлять над соответствием религиозной традиции первоначальным установкам ислама: «Как ничтожна идея о том, что понимание Корана было доступно только предшественникам [салаф] и после их смерти вплоть до Судного дня не появятся люди, подобные им, так же глупо расходовать драгоценные мгновения своей жизни на написание опровержения этим словам» (Буби, 1909, б. 2).
Вышеизложенные идеи Г. Буби созвучны с теми идеями и спорами, которые возникли в западноевропейской мысли в ХУШ-Х1Х вв., касательно идей прогресса и упадка. Изначально споры велись в литературных кругах, между сторонниками наследия античности и модерна. Артикуляция идей прогресса начала происходить чаще после того, как группа французских литературных критиков отвергла идею упадка, смело заявив о том, что интеллектуальное наследие их современников превосходит письменное наследие античности (Вигу, 1920, р. 78-79). Они считали, что знания совершенствуются в каждую эпоху путем накопления опыта, античная мысль не обладает монополией на истину. А более поздние поко-
ления, унаследовав знания более ранних поколений, приумножат знания своей эпохи (Там же, р. 85). Позднее границы этого спора были расширены, и он переместился в область знания и науки. Дискуссия развивалась вокруг следующих вопросов: может ли современный человек конкурировать наравне с выдающимися личностями античности или может ли античный человек превосходить современного человека в интеллектуальном плане? Утратил ли современный человек свои силы и возможности по сравнению с выдающимися людьми античности? Обладает ли он интеллектуальными способностями и жизненной энергией, которые превосходят человека античности? Вырождается ли человечество, утратила ли природа силу и ресурсы и являются ли они неизменными и неисчерпаемыми? (Там же, р. 79).
Во введении к трактату «Заманы и^тЛад монкарыйзмы, де'илме?» [Прошло ли время иджтихада?] Г. Буби отмечал, что экономическая и интеллектуальная отсталость мусульманской уммы - это плоды деятельности невежественных ученых ислама. Он обвинил мусульманских законоведов [факихов] в том, что они потратили много времени и сил на изучение маловажных вопросов ислама, наподобие вопроса менструальных циклов у женщин и послеродовых кровотечений, в то время как кораниче-ские истины о творениях Всевышнего практически не изучались. Мусульмане поздних поколений выбрали путь иудеев и христиан, апеллируя к айату: «[Иудеи и христиане] признавали богами, помимо Аллаха, своих ученых и монахов» (Коран, 10: 31; Буби, 1909, б. 3).
Г. Буби считал, что иджтихад открыл дорогу к свободомыслию. Он рассматривал расхождение [между сподвижниками, основателями мазха-бов и их последователями] как явление, которое свидетельствует о существовании свободы слова и волеизъявления в первые века ислама, как милость для мусульманской уммы.
Г. Буби отождествлял положение поздних богословов ислама с положением язычников Мекки, подкрепляя свои слова кораническим айатом: «Когда им говорят: "Следуйте тому, что ниспослал Аллах", - они отвечают: "Нет! Мы будем следовать по пути наших предков". Он оппонирует им вопросом: "А если их отцы ничего не понимали [в вопросах веры и истинного пути] и не шли верным путем?"» (Коран, 2:170). Возникает парадоксальная ситуация: мусульмане, признавая прискорбное положение мусульманских сообществ, не прилагают усилия для изменения ситуации.
Г. Буби утверждал, что в современную эпоху исчезла необходимость в слепом следовании авторитетам прошлого и мусульмане имеют право извлекать шариатские решения, соответствующие времени, условиям и месту проживания. Он считал, что таклид - это отступление от божественного предписания, которое приводит исламскую мысль к стагнации и упадку. Иудаизм и христианство выбрали именно этот путь, и в итоге борьбы научное знание восторжествовало. Он пророчил исламу такую же
судьбу, если мусульмане выберут путь таклида. Предлагал не сопоставлять ислам с иудаизмом и христианством, так как ислам поощряет распространение научных знаний и достижений, а коранический текст постоянно апеллирует к человеческому разуму и обязывает мусульманам приобретать новейшие знания эпохи. Г. Буби заявил, что положения Корана и сунны имеют надисторический и универсальный характер: не теряют свою актуальность независимо от обстоятельств и времени. Он сравнивал канонические источники ислама с трудами греческих философов и утверждал, что пока они удовлетворяют требованиям времени и поощряют получение современных знаний и достижения науки, исламская религия будет привлекательной. Дж. Валидов, один из учеников Г. Буби, оценивая богословские искания Г. Буби и З. Камали, писал: «Здесь имеет место не только отречение от старой схоластики, не только стремление к чистому и честному пониманию ислама, но и тенденция к полному примирению ислама с современной европейской культурой. Они видят в Коране ту центральную исходную точку, из которой берет начало прогрессирующая человеческая культура. В этих двух медресе Коран толковался по самой новой моде; его айатам придавались самые невероятные значения в целях осуществления идей нового времени» (Валидов, 1923, с. 96).
Г. Буби также оспаривал широко распространенную в мусульманском мире идею о том, что разногласия в мусульманской умме - это благо для мусульман: «Да, это милость, но только в том случае, если оно [разногласие] понимается правильным образом. Если мы обратим взор на противоборство мусульман Казани, Бухары и Ирана, раскол и взаимную ненависть между ними, придем к заключению, что разногласия - это проклятие и погибель, нежели милость» (Буби, 1909, б. 19). Он определял фанатизм и слепую приверженность как поздние явления в исламе, а многообразие подходов и различные интерпретации Корана как характерные черты раннего периода ислама. Г. Буби изучал формирование мазхабов в исламе в исторической ретроспективе, указал на роль представителей династии Аб-басидов в становлении каламической традиции ислама. Он отметил, что схоластика, поразив калам, оказала значительное влияние на решение религиозно-правовых вопросов. Правоведы [факихи] перестали уделять внимание вопросам основ исламского права и углубились в частные, маловажные проблемы. Г. Буби транслировал те же самые проблемы и на сферу коранической экзегетики, когда в толкования Корана были привнесены вымышленные предания, оторванные от реальной жизни мусульман. В качестве примера Г. Буби указал на наличие четырех михрабов1 в мечетях - это нововведение в исламе - и рассматривал его как логический итог распространения практики таклида.
1 Михраб - ниша в стене мечети, обращенная в сторону Киблы.
Г. Буби, как и Ибн ал-Каййим, допускал вероятность ошибки в деятельности муджтахида и считал, что он получает божественную награду при любом исходе дела. В случае достижения цели, муджтахид получает двойную награду, а если принял ошибочное решение - одну. Далее автор сочинения задал закономерные вопросы: каким образом следует действовать мукаллиду, за кем следовать? Не будет ли более целесообразным использовать прямые доводы из Корана и сунны для принятия решения? Г. Буби аргументировал свою позицию примерами из жизни сподвижников [асхаб аль-кирам] и их последователей [табиинов], которые свободно применяли иджтихад. С другой стороны, он опровергал аргументы оппонентов на основе своих спекулятивных умозаключений.
В итоге Г. Буби резюмировал, что следование таклиду является врожденным качеством человека. Дети в младшем возрасте, подражая и копируя действия своих родителей, приобретают многие качества, которые сохраняются и во взрослом возрасте. Он предлагал мусульманам искоренить врожденный таклид, считая его признаком животного мира. В идейном плане им было выделено два вида таклида: первый - это следование за мнением основателей мазхабов, второй - это копирование европейских нравов, заимствование их пороков. Г. Буби порицал второй вид таклида, рассматривая его как не соответствовавшее духу исламской веры отступление от шариатских норм.
По мнению Г. Буби, на рубеже Х1Х-ХХ вв. большинство имамов и ишанов утратили способность к самостоятельному суждению, критическому мышлению и анализу религиозных источников. Он обвинял их в том, что они потеряли связь с реальным земным миром и создали иную иллюзорную мистическую реальность.
В мусульманском мире различение суфиев-ишанов традиционно происходило по линии истинный-ложный. Еще в средневековье мнимые иша-ны становились объектом нападок и насмешек: их осуждали за притворство, обман народа, шаблонное мышление и приверженность к старым обычаям. Ш. Марджани отмечал: «Признание невежд учеными, а распутных - добропорядочными есть настоящее бедствие нашего народа... Невежды, не имеющие ни знания, ни совести, ни принципов, добиваются звания шейха и этим получают возможность усыплять людей ложными проповедями, настраивать их на преклонение перед сильными мира сего. Простодушный народ верит их проповедям, что ведет к повышению их авторитета и упрочению положения. Люди прислушиваются к ним и направляют к ним свои чувства и помыслы. В то же время подлинный ученый остается в тени и обрекается на одиночество» (цит. по: Абдуллин, 1976, с. 177).
Г. Буби считал, что ложные ишаны распространяют идею о необходимости беспрекословного следования религиозным авторитетам и способствуют сохранению этой идеи в общественном сознании мусульман-
ского населения. С его точки зрения, такие ишаны игнорируют здравый смысл и суждение в изучении вопросов ислама, не подходят к исламу с позиций этических принципов шариата. Издавая выгодные для себя фетвы, они создают благоприятную почву для извлечения материальной выгоды, популяризируют идею о «закрытии врат иджтихада».
Согласно Г. Буби, в начале XX в. ишанизм стал одним из способов получения прибыли и их представители распространили свое влияние на многие сферы человеческой жизни. Г. Буби демонизировал ишанов, наделяя их такими отрицательными качествами, как невежественность, леность, пассивность, неспособность найти достойные способы заработка. Их удел заключается в том, что они посещают дома людей, цитируют определенные заученные айаты Корана, не углубляясь в их смысл. Они не размышляют над кораническими айатами и их значением. Цитируют ай-аты громко, рядом с могилами усопших на кладбищах. Их призвание -захват чужого имущества. Их не интересует жизнь и дела людей, их мысли направлены на извлечение прибыли. Невежественные люди считают, что они угодники Аллаха, созерцая их пребывание в экстазе, согбенном положении и муракаба2. Приходя в себя, они рассказывают своим ученикам, что разговаривали с покойниками, посетили рай и ад, и доводят своих мюридов3 до такого состояния, что они готовы отдать ишану все свое имущество, включая своих молодых дочерей. Они считают, что материальное имущество своих последователей и их 14-15-летние дочери дозволены им по шариату. Они, закрываясь в своих жилищах, читают Коран и «Далаил ал-хайрат», не занимаются наставлением прихожан. Прочтение Корана по частям, разделив его на 30 частей и раздав их своим мюридам, они воспринимают это как прочтение Корана целиком (Буби, 1904-1906, б. 120).
Далее автор трактата наметил пути выхода из этой пучины невежества, предлагая возложить души и головы на путь знания и просвещения, который является поприщем свободы и независимости. Он вынес на общественный суд вопрос о том, что в шариате отсутствуют дела, которые совершают ишаны, основываясь на убеждении, что покорность и молчание являются признаком достоинства и добродетели. Он призывал очистить религию от притворства, ханжества и представить всему миру, что ислам - это естественная и цивилизованная религия (Там же, б. 190). М. Вебер (1864-1920) охарактеризовал этот процесс как «великий истори-ко-религиозный процесс расколдования мира, начало которого относится ко времени древнеиудейских пророков и который в сочетании с эллин-
2 Муракаба - внутреннее созерцание.
3 Мюрид - ученик, последователь в суфизме, находящейся на низшей ступени посвящения и духовного совершенствования.
ским научным мышлением уничтожил все магические средства спасения, объявив их неверием и кощунством» (Вебер, 1990, с. 143).
Г. Буби предложил своим читателям искать ответы на вопросы, вызвавшие его беспокойство: преследует ли ислам как божественная религия цель стать естественной и цивилизованной религией; как ислам ответит на эти вызовы в такое время, когда говорят, что время религий прошло; почему мусульманские народы беспрекословно подчиняются религиозным лидерам? Он считал, что эти вопросы сложные и самые обсуждаемые в философии. Ответ заключается в изучении сущности религии и кораниче-ских айатов, а не в построении догадок и предположений. Религия - это естественное чувство человека, вера в существование бесконечной силы, которая создала Вселенную, упорядочила ее знанием, мудростью, и теперь распоряжается в ней как абсолютный правитель. Вера в душу, которая перейдет из земного мира в иной мир.
Г. Буби считал, что каждая группа примкнула к своему пути, и люди разошлись во мнениях. Каждая группа, считая свои мнимые мысли и идеи верой, назвала ее религией и утверждала, что является одним из последователей этой религии. Каждая из них доказывала, что другие заблуждаются: религия стала фальшивой, мнимой и зависимой от человеческого мнения. На самом деле, полагал мыслитель, религия проста, естественна, божественна и истинна.
Г. Буби говорил, что прогрессивные народы в итоге решились на два важных шага: освободились от иллюзий и предрассудков, которые называются религией, что является одним из основных целей ислама; выбрали путь материального благополучия, который основывается на теории и опыте. Их единственная ошибка заключалась в том, что они сделали это во имя неверия. Их дела совпали с тем, что требовал от них ислам. Их путь - путь науки и просвещения - это исламский путь. Представители прогрессивных народов утверждают, что это не религия, но говорят так из-за недостатка знаний об исламе, и нет ничего плохого в том, что они следуют этому пути. «Мы [мусульмане] утверждаем, что наш путь - это путь ислама, хотя на самом деле он таковым не является. Мы отступили от ислама, несмотря на то, что называем себя мусульманами. Люди просвещения, по "нашему" определению, неверные, а на самом деле они следуют по пути ислама и просвещения. Они возвысились на пьедестал счастья, а мы оказались в плену и в положении слуг. Мы все еще в плену нашего воображения: находимся в положении подавленности и беспечности, а люди просвещения усмехаются над нашей религией. Каково должно быть проклятие Всевышнего на нас, когда мы все еще в XX в. продолжаем жить иллюзиями и предрассудками?!» (Буби, 1904-1906, б. 216).
Г. Буби предлагал разграничить сферу влияния религии от науки, так как считал, что религиозные знания не раскрывают физические свойства вещей и люди обязаны получать знания светского характера. Он считал,
что счастье следует искать в приобретении, торговле, ремеслах и промышленности, как это делают цивилизованные народы нашего времени и как это делали мусульмане первых поколений (Там же, б. 95).
По мнению Г. Буби, следует устранять любые препятствия в стремлении человека к познанию, которые ограничивают свободную волю человека в мыслях и действиях. Как только человек усовершенствует свой дух и разум, он сможет отличить праведный путь от порочной стези и откажется от слепого следования обычаям и традициям предков. Соотнося и перепроверяя каждое действие разумом, он выберет наиболее благой путь для человечества (Там же, б. 116-117).
Г. Буби воспевал человека, его способности, силу разума и доказывал безграничный характер этих способностей. Прогресс человечества, считал он, не имеет границ так же, как безграничны возможности человека как личности. Всевышний, наделив человека силой разума, не ограничил его возможности и способности для бесконечного продвижения в саду жизни, поэтому человеческая природа свободна в стремлении к новым высотам и стремлениям. Бог в его понимании - это созидатель, заложивший добрые начала, способности в человека. Человек же не должен полагаться только на него, проводя время лишь за молитвами, ему следует развиваться и способствовать прогрессу общества. Истинная религия способствует развитию человечества: если религия претендует на истину, направляющую человека на праведный путь, она не выйдет за пределы естественных законов и объединит две стороны человеческой жизни: постоянное стремление к хорошей жизни в этом мире и блаженству в потустороннем. Эта религия побуждает человека к совершенству и называет вещи своими именами: разумную вещь - мудростью, а неразумную - глупостью. Мудрость станет одной из капель божественного проявления, а невежество - самым презренным и ненавистным качеством на этом свете.
Г. Буби подчеркивал, что последователь такой религии не будет испытывать чувство страха перед злыми умыслами недоброжелателей, преследовать сугубо корыстные цели, а будет заниматься делами, которые приносят пользу соотечественникам. Он будет достойно шагать по земле, исследовать окружающий мир, не довольствуясь достигнутым, не будет знать предела в обнаружении сокрытых тайн Вселенной, и его новые открытия станут подступом к новым свершениям. Его поиски не будут ограничены лишь земной поверхностью, он изучит небеса, водный мир, свет и тепло, силу воды и глубины недр и найдет верный путь для применения всех достижений человеческого разума. В результате этот человек, благодаря своим умениям и способностям, избавится от нужды, а религия будет способствовать ему в деле достижения целей и выполнения задач, которые стоят перед ним (Там же, б. 186).
Таковы основные положения очерков Г. Буби, в которых развенчаны некоторые устоявшиеся «мифы» общественного сознания мусульманских
народов. Во-первых, он заключил, что Аллах не возлагает на душу человека сверх его возможностей и каждое его повеление или запрет содержит общественное благо. Во-вторых, он считал, что преуспеют те народы, которые последуют по пути справедливости, практицизма, эгалитаризма. В качестве примера Г. Буби привел европейские народы, которые достигли материального благополучия. В-третьих, он выдвинул тезис о естественной религии, которая содержит в себе стремление к вере и единобожию, свободна от субъективной оценки человека (предлагается переход от теистического понимания мира к деистическому). В-четвертых, он призывал отказаться от иллюзий и предрассудков, которые именуются религией, выбрать сциентистский и эмпирический путь развития. Путь науки и просвещения на самом деле - это исламский путь развития. Он также предложил отказаться от абсолютного предопределения (фатализма) и идеи о том, что ослушание человеком Всевышнего Аллаха является непокорностью всего человечества и каждый человек в мире несет ответственность за него.
М. Вебер рассматривал подобные процессы как рационализацию всемирно-исторического процесса: «Вопрос возрастающей интеллектуализации и рационализации в Новое время предполагает, что "нет никаких таинственных, не поддающихся учету сил, которые здесь действуют, что, напротив, всеми вещами в принципе можно овладеть путем расчета. Последнее в свою очередь означает, что мир расколдован. Больше не нужно прибегать к магическим средствам, чтобы склонить на свою сторону или подчинить себе духов, как это делал дикарь, для которого существовали подобные таинственные силы. Теперь все делается с помощью технических средств и расчета. Вот это и есть интеллектуализация"» (Вебер, 1990, с. 714).
Невозможно переоценить роль этих очерков в начале XX в., когда религия занимала особое положение в жизни мусульманского общества, оказывала воздействие практически на все сферы человеческого бытия, когда в обществе господствовало убеждение, что шариатские положения регламентируют действия и поступки человека. Эти сочинения служили путеводным маяком для молодежи, придавая большое значение человеческому разуму, пробуждали сознание, призывали к предприимчивой и активной деятельности, поощряли индивидуализм и самостоятельный поиск. В этих очерках Г. Буби искал новые пути и формы обновления общественной жизни. Ключевая мысль татарского мыслителя заключалась в том, что религиозно-правовые нормы следует переосмыслить и придать им новые формы реализации. Одним из ярких тому примеров служит расходование средств закята на образовательные проекты и завещание части имущества на общественные нужды. Он предлагал не отречение от земной жизни и мирских благ, а лишь порицал непосредственное гедонистическое наслаждение материальными благами. Его призыв был ориентирован на воз-
вращение в реальное бытие, свободное от субъективных представлений, которые веками определяли общественное сознание мусульманских народов. Его идеал - это путь науки и просвещения.
Источники и литература
1. Bury J. B. The Idea of Progress: An Inquiry into Its Origin and Growth. London: MacMillan and Co., 1920. 398 p.
2. Абдуллин Я. Г. Татарская просветительская мысль. Казань: Татар. кн. изд-во, 1976. 319 с.
3. Буби Г. Заманы ижтиhад монкарыйзме де'илме? Казань: Электо-типография «Миллят», 1909. 69 б.
4. Буби Г. Хакыйкать. Ч. 1-8. Казань: Лито-Типография И. Н. Харитонова, 1904-1906. 224 б.
5. Валидов Дж. Очерк истории образованности и литературы волжских татар (до революции 1917 года). М.; Петроград: Госиздат, 1923. 107 с.
6. Вебер М. Избранные произведения: пер. с нем. М.: Прогресс, 1990. 808 с.
7. Гаспринский И. Полное собрание сочинений Исмаила Гаспринского. Т. 2. Ранняя публицистика: 1879-1886 гг. / гл. ред. Р.С. Хакимов; сост. С.А. Сеитмеме-това. Казань - Симферополь: Институт истории им. Ш. Марджани АН РТ, 2017. 384 с.
А.А. Закиров
Г.Г. Бубиньщ меселман еммэтенец хэле haM аиыц усеш юллары хакында фэлсэфи уйланулары
Мэкалэдэ татар жрмэгать hэм дин эшлеклесе Габдулла Бубиньщ (1871-1922) фэлсэфи уйланулары карала. Аныц интеллектуаль эшчэнлегенец теп катего-риялэре - хакыйкать, дерес юл, бэхет, ирек, динне традиция катламнарыннан арындыру, яцалык кертY, ялгышу h.б. Г.Буби меселманнарныц жрмэгать анында чагылган идеялэрне hэм тормыш стратегиялэрен тэнкыйтьли: догматизм, фанатизм, схоластика, тормышныц барлык елкэлэрендэ ишаннарга берсYЗсез буйсыну. Меселманнарнын проблемаларын хэл итY сыйфатында ул сциентистик hэм эмпирик Yсеш юлын, фэннэн диннен йогынтысы елкэсен бYЛYне, табигый фэннэрне YCтерY hэм халык арасында мэгърифэт таратуны тэкъдим итэ. Ул пэйгамбэребез Мехэммэд (с.г.в.) вакытындагы чиста hэм табигый дингэ, кешенен субъектив бэялэреннэн азат бераллалыкка кире кайту кирэклеге турында белдерэ.
Ачкыч сузлэр: «Хакыйкать», ислам, ижтиhад, тэкълид, ирек, схоластика, фэн, татар дини мирасы, татарларнын дини фэлсэфэсе.
A.A. Zakirov
Philosophical reflections of Gabdulla Bubi on the state of Islamic Umma and the ways of its development
The author of this article considers the philosophical reflections of Tatar public and religious figure Gabdulla Bubi (1871-1922). The basic categories of his intellectual thought are the truth, right path, happiness, liberty, purification of faith from layerings of traditions, innovations, delusions and etc. G. Bubi criticizes ideas and life strategies that were cultivated in the social consciousness of Muslims: dogmatism, religious fanaticism, scholasticism, strict obedience to the ishans in all spheres of life. As a solution of these problems of Muslims he suggests scientific and empirical path of development, splitting the spheres of religion and science, the advancement of natural sciences and dissemination of enlightenment among population. He comes up with the ideas of return to the pure and natural religion of the time of the life of prophet Muhammad, adherence to tawhid [monotheism] free of subjective evaluations of human beings.
Keywords: "Haqiqat" [The Truth], Islam, Ijtihad, Taqlid, Liberty, Scholasticism, Science, Tatar Theological Thought, Tatar Religious Philosophy.
Информация об авторе:
Закиров Айдар Азатович - кандидат философских наук, старший научный сотрудник Центра исламоведческих исследований Академии наук РТ (г. Казань); e-mail: aydarzak1@yandex.ru
Закиров Айдар Азат улы - фэлсэфэ фэннэре кандидаты, ТР ФА Ислам тикшеренулэре узэге елкэн фэнни хезмэткэре (Казан шэhэре).
Zakirov Aydar A. - Candidate of Philosophy, Research Fellow of the Center for Islamic Studies of Tatarstan Academy of Sciences (Kazan).
