CC BY
217
Прототипические и непрототипические единицы в языке : кол. монография / отв. ред. Л.М. Ковалева; под ред. С.Ю. Богдановой, Т.И. Семеновой. - Иркутск : ИГЛУ, 2012. - С. 9-34.
8. Мордовии, А.Ю. К вопросу о жанровой полноценности современных неспециализированных корпусов текстов [Текст] / А.Ю. Мордовин // Вестник ИГЛУ - 2009. - № 2. - С. 48-52.
9. Рыков, В.В. Курс лекций по корпусной лингвистике [Электронный ресурс] / В.В. Рыков. - Режим доступа : http://rykov-cl.narod.ru/c.html (дата обращения : 25.02.2012).
10. Biber, D. Corpus Linguistics. Investigating language structure and use [Text] / D. Biber, S. Conrad,
R. Reppen. - Cambridge : Cambridge University Press,
1998. - 303 p.
11. Corpus Linguistics. An International Handbook /
Ludeling A., Kyto M. (eds.). Volumes 1, 2 [Electronic resource]. - Berlin & New York : Walter de Gruyter,
2008. - URL : http://alknyelvport.nytud.hu/muhelyek/ elte.../HSK-Corpus-Linguistics.../file (дата обращения : 25.09.2011).
УДК 81.00
ББК 81.00
М.Я. Блох
философия РЕГУЛЯЦИИ РЕЧЕВОГО ОБЩЕНИЯ: от диалога личностей к диалогу культур
В статье рассматривается система факторов речевого общения. В этом свете раскрываются общие принципы межличностного контакта и их преломление в развитии диалога культур.
Ключевые слова: речевое общение; межличностное общение; адресация; коммуникант; диктема; речевой акт; монолог; диалог; диалог культур; пресуппозиция; постсуппозиция
М.У. Blokh
the philosophy of regulating speech communication: FROM DIALOGuE OF pERSONS TO DIALOGuE OF CuLTuRES
Considered in the paper is the system offactors of speech communication. In this light the principles of interpersonal contact are determined, as well as their actualization in the development of dialogue of cultures.
Key words: speech communication; interpersonal communication; addressing; communicant; dicteme; speech act; monologue; dialogue; dialogue of cultures; presupposition
Посвящаю замечательному российскому ученому-лингвисту, автору фундаментальных научных трудов, неутомимому и чуткому воспитателю научной смены Лии Матвеевне Ковалевой.
Марк Блох
12. Finegan, Ed. LANGUAGE : its structure and use [Text] / Ed. Finegan. - N.Y. : Harcourt Brace College Publishers, 2004. - 613 p.
13. Leech, G. The Distribution and Function of Vocatives in American and British English Conversation [Text] / G. Leech // In Hasselgard and Oksefjell (eds.), 1999.
- P. 107-120.
14. COHA - Corpus of Historical American English [Electronic resource]. - URL: http://corpus.byu.edu (дата обращения : 25.02.2012)
15. COCA - Corpus of Contemporary American English [Electronic resource]. - URL : http://corpus.byu.edu (дата обращения : 25.02.2012)
16. BNC - British National Corpus [Electronic resource].
- URL : http:// corpus.byu.edu (дата обращения : 31.03.2012)
Речевое общение представляет собой кардинально необходимую, коренную часть жизнедеятельности человека [Тер-Минасова, 2004, с. 11]. Вне такого общения не может существовать не только народ, нация, государство, но и семья как элементарная ячейка народа и всего рода человеческого, и любая группа людей, взаимодействующих на некоторой содержательной основе; содержательная основа может быть либо заранее осмысленной, последовательно целевой, либо, наоборот, всецело случайной, непредвиденной, неожиданной.
Ср. совокупное толкование слова «общение» словарем Ожегова и Шведовой: «Общение <...> взаимные сношения, деловая или дружеская связь» [Ожегов, 2005, с. 440]. Ср. с этим толкование интересующего нас значения английского слова «общение» («communication») словарем Вебстера: «Communication <...> exchange of information» «Общение <...> обмен информацией» [Webster’s, 1977, р. 228]. Понятие речевого общения конкретизирует общее понятие общения применительно к речевой ситуации и, следовательно, может быть строго определено как отсылка и получение высказываний вместе с возможным кинесическим (жестовомимическим) сопровождением.
Известно, что в лингвопрагматике как научном направлении, изучающем практическое использование языка, речевое общение представляется в виде последовательности «речевых актов», впервые описанных в этих терминах Дж. Остином [Austin, 1962]. О. Ахманова в своих лекциях по теоретической грамматике английского языка на филологическом факультете МГУ (80-гг. ХХ в.) заметила, что «речевой акт» по существу содержания обозначает не что иное, как предложение. Действительно, примеры речевых актов, приводимые Дж. Остином, не выходят за рамки предложения по своему формально-членному объему.
Но положение о речевом акте следует скорректировать в связи с выдвижением понятия диктемы как элементарной единицы текста и, соответственно, разработкой диктемной теории текста [Блох, 2000]. Поскольку речевой акт есть отнесенное к ситуации общения завершенное высказывание с точки зрения выражения коммуникативной цели говорящего, этот акт оказывается ничем иным, как от-
несенной к ситуации общения диктемой, либо находящейся в органической изоляции, либо вырванной из контекста; это диктема с ее четырьмя знаковыми функциями - номинацией, предикацией, тематизацией и стилизацией. Указанные функции осуществляются через составляющие диктему предложения. Номинация называет совокупную ситуацию, отражаемую диктемой. Предикация относит названную ситуацию к действительности. Те-матизация (топикализация), реализуя диктем-ную микротему, вводит диктему в разворачивающийся текст-дискурс. Стилизация снабжает диктему стилистическими показателями, направленныыми на такую передачу цели высказывания (замысла говорящего), которая наилучшим образом соответствует факту общения во всей его конкретности. Обобщающим назначением диктемы является формирование речевой последовательности в контексте ситуации общения, т. е. преобразование и объединение потенциальных спонтанных изглашений в дискурсное, тематически осмысленное, выражение мыслей и чувств. Указанное выражение мыслей и чувств в реальном или воображаемом мире принимает форму монолога или диалога [Блох, 2006].
Вопрос о соотношении монологической и диалогической речи проходит этап принципиального обсуждения [Блох, 2007]. В современном философском языкознании бытует и всячески муссируется положение о том, что речь по своей сути всегда диалогична, поскольку всегда кому-то предназначена - либо реальному слушающему (единичному или коллективному), либо самому себе, самому говорящему.
Если присмотреться поближе к этому положению, то мы не можем не увидеть, что оно подменяет понятие обмена репликами в диалоге (в отличие от монолога, не требующего обязательной ответной реплики) понятием адресованности речи. Действительно, речь по своему существу обладает вектором направленности, это ее органическое свойство, никоим образом не отменяющее разделение общения на монологическое и диалогическое. Диалог - это разговор собеседников, монолог - это речь одного говорящего, единственного говорящего.
В связи со сказанным кому-то, возможно, захотелось бы заявить, что в таком случае ди-
алог есть обмен монологами, и взамен парадокса о том, что речь всегда диалогична, выдвинуть контр-парадокс о том, что речь всегда монологична, поскольку в языковом общении всегда говорит один человек, а другой или другие слушают. таков физиологической закон для человека, у которого, в отличие от дракона, лишь одна голова с одним ртом -материальным инструментом речи. Но не стоит обольщать себя парадоксами; лучше вместо этого внимательней присмотреться к составу высказываний, как и к их контексту. И отмеченный состав, взятый в контексте речи, неизбежно покажет нам, что само высказывание, которое в диктемной теории текста-дискурса называется диктемой (см. выше), отличается имманентным свойством монологического качества или диалогического качества. А именно, речь, нацеленная на вызов реплики, тем самым есть составная часть диалога (который, естественно, может состояться, а может и не состояться, если такова вольная воля собеседника - со-коммуниканта), а речь, не нацеленная на вызов реплики, есть составная часть монолога.
Итак, монолог - одностороннее диктемное общение; его вектор общения - прямой, однонаправленный. Диалог - двустороннее дик-темное общение; его вектор общения - взаимный, двунаправленный. Значит, собственно монолог никоим образом не может быть диалогом, а собственно диалог никоим образом не может быть монологом.
В разделении речи на диалогическую и монологическую различаются две стороны: одна экстралингвальная (один говорящий против двух и более говорящих друг с другом), а другая интралингвальная, собственно системная (разное языковое качество самих высказываний). Чтобы выделить собственно языковое, синтаксическое качество диалогической и монологической связи, я назвал, используя латинско-терминологическую традицию, диалогическую связь связью оккур-семной, т. е. встречной, а монологическую связь, соответственно, связью кумулятивной, т. е. присоединительной. В соответствии с этим, диалогическое объединение предложений (диалогическое единство) получило наименование «оккурсема», а монологическое объединение предложений (в те времена я еще не пользовался логикой диктемной те-
ории текста) «кумулема». По-русски: встречное единство, присоединительное единство. По-английски: encountering unity, cumulative unity.
Подчеркну - монологическое общение и диалогическое общение реализуются не просто предложениями, а именно диктемами. Диктема и представляет собой структурную, строевую реализацию речи; речь как таковая воплощается в последовательности диктем.
Отсюда следует и уточненная трактовка актуального членения предложения. Актуальное членение существенно реализуется в составе диктемы и работает на диктему. Из нескольких возможных рем предложений, составляющих диктему, одна рема выдвигается как главная, диктемо-образующая; она выделяется сильным логическим ударением и, следовательно, выявляет центральную часть информации, передаваемой диктемой.
Что же касается экстралингвальной стороны монолога и диалога, то следует со всей ясностью указать, что коренное различие между этими типами общения состоит в их принципиально различном идиолектном содержании. В самом деле, монолог, как и внутренний диалог, формируется одной единственной микро-языковой системой, т. е. одним идиолектом, поскольку его строит существенно один говорящий, а собственно диалог формируется двумя и более (в случае диалога-полилога [Круглова, 2002]) микроязыковыми системами, или идиолектами, поскольку его создают два и более говорящих. Коренной, абсолютно существенный характер данного различия самоочевиден. Самоочевидным становится и двойственная природа внутреннего диалога, т. е. диалога говорящего с самим собой: по типу синтаксической связи это речь оккурсемная, встречная, а по идиолектному составу - моно-идиолектная, т. е. квази-диалогическая.
Теперь обратимся к уточнению адресации речи. Адресация речи есть ее предназначение. Если вектор общения может быть как односторонним (монолог), так и двусторонним (диалог), то адресация речи всегда одностороння в том смысле, что речь непременно кому-то предназначена, т. е. формируется для кого-то. Если речь обязательно формируется для кого-то, то для эффективного достижения своей содержательной цели она должна быть приспо-
соблена к оптимальному принятию своего посыла со стороны этого «кого-то».
Значит, адресация речи - это такое свойство речи, которое требует ее адаптации с точки зрения соответствия ее формы ее содержанию в восприятии адресата, оказавшегося на данный случай органической составной частью ситуации общения. Адаптация речи - непрерывный процесс, реализующийся по мере поступательного разворачивания общения. Вместе с адаптацией высказываний весь процесс общения находится в постоянной динамике поиска оптимальных средств выражения. Такую динамику мы называем регуляцией общения.
Понятие регуляции следует сопоставить с понятием управления. Управление предполагает некую внешнюю силу, организующую определенный процесс посредством волевого акта. Напротив того, регуляция, вообще говоря, не предполагает подобной силы и может быть добавочно охарактеризована как «самоуправление» или «спонтанное управление». В этом смысле регуляция общения является его имманентным свойством и имеет место в любом случае актуального речевого действия, будь оно спонтанным или каким-либо образом управляемым извне.
Мы рассмотрели речевое общение в его конкретной форме как общение личностей. Но личность порождается и живет, развиваясь, в определенной культуре, которая представляет собой в «снятом виде» систему интеллектуальных ценностей. Эти ценности воплощаются в многоступенчатой и многоплановой совокупности представлений, каковы предствления общественные, групповые, национальные, цивилизационные, конфессиональные, партийные, идеологические и т. д. следовательно, вступая в общение, любые личности втягиваются в то, что теперь называется «диалогом культур», а мы называем «общением культур», поскольку общение, как мы видим, может быть как диалогическим, так и монологическим. Само собою разумеется, что под «диалогом культур» понимается не столько сам процесс общения, сколько приглашение к тому, чтобы понять друг друга, услышать друг друга, чтобы отношение друг к другу целенаправленно уводить от заведомой подозрительности, недоброжелательности и агрессии и приводить к взаимодоверию,
взаимопринятию и взаимоуважению, а в случае успеха - и к взаимовыгодному сотрудничеству в выделенных областях разнообразной деятельности; при этом под «культурами» имеются в виду прежде всего национальные и цивилизационно-конфессинальные культуры. Вот здесь-то и следует нам со всей четкостью осознать, что общение осуществляется не только в диалогической, но и в монологической форме. И коммуниканты - участники общения, следовательно, должны быть подразделены на тех, кто участвует в лице говорящего и слушающего как в диалоге, так и в монологе. Этих коммуникантов условно можно так и назвать - соответственно, монологический коммуникант (говорящий, слушающий) и диалогический коммуникант (говорящий, слушающий).
В формуле «общение культур» под коммуникантами имеются в виду не индивиуумы, а культуры. Но непосредственное общение осуществляется, тем не менее, индивидуумами. Значит, явление общения культур имеет репрезентативный характер. Любой индивидуум - субъект общения является глашатаем той культуры, которую он представляет; вольно или невольно, по официальному поручению или без такового, он оказывается посланником одной из культур, вступивших в речевой контакт.
Итак, речевое общение не только межличностное, но и межкультурное, поскольку оно и в том, и в другом случае осуществляется в виде отправления сообщений, может быть как диалогическим, так и монологическим. Монологическое общение есть общение вне ответных реплик, это общение намеренно безотзывное. Такое общение осуществляется культурой догматической. В политике этот тип культуры называется диктатурой или деспотией. Диалогическое общение есть общение в виде вызовно-отзывных реплик. К такому общению с неизбежностью, хотя и в диких муках, приходит современный мир, вступивший в эпоху глобализации [Блох, 2011, с. 49].
Наблюдения над общением в его разных конкретных реализациях приводит нас к установлению семи главных факторов регуляции речевого общения.
Первый фактор - целевое содержание речи (высказывания). Целевое содержание, в конечном счете, является определяющим факто-
ром регуляции общения. Что говорится и для чего говорится - это два начала, которые образуют своеобразную рамку коммуникативного смысла высказывания. На формальном, собственно структурном уровне абстракции данный смысл раскрывается в виде коммуникативных типов предложения: «заявление» -для принятия к сведению, «побуждение» -для выполнения воли, «вопрос» - для получения ответа. К фактору целевого содержания речи мы еще вернемся в дальнейшем рассуждении.
Второй фактор - личностный статус говорящего. В личностный статус входят все характеристики говорящего, существенные для хода общения. Прежде всего это нравственный облик говорящего, определяемый его менталитетом - оценочной частью рационального сознания. Далее следует темперамент, соответственно которому нравственные черты говорящего могут предстать как в обостренном, так и в смягченном виде. Важнейшей характеристикой говорящего как личности служат его умственные способности, за каковыми следуют общественное положение, род занятий, образовательный уровень и т. д. Эти характеристики в совокупности формируют то, что теперь называется «языковой личностью». В случае межкультурного общения особую важность приобретает культурная принадлежность говорящего и, прежде всего, тот социальный или государственный заказ, который он выполняет.
Третий фактор - личностный статус слушающего. Этот статус определяется теми же характеристиками, что и личностный статус говорящего. Но аналогичная личностноязыковая характеристика реализует разные регулятивные следствия в разных коммуникативных позициях - соответственно, в позиции говорящего и в позиции слушающего. Именно поэтому рассматриваемые личностные статусы формируют разные факторы регуляции общения.
Четвертый фактор - присутствие или наличие посторонних лиц, которые слышат речь говорящего, но не являются участниками общения. Таким образом, вводится понятие слышащего, «экстра-коммуниканта». Он может быть и подслушивающий, и невольно слышащий. Говорящий знает о нем - и учитывает его наличие в своей речи, тем самым,
осуществляя ее регуляцию в данном аспекте. Понятие «слышащего» следует строго различать с понятием «прослушивающего». Прослушивающий есть лицо, осуществляющее тайное прослушивание чужой речи по чьему-то заданию. С другой стороны, если говорящий предполагает наличие «прослушивающего», или просто знает о нем, то «прослушивающий» становится идентичен «слышащему», пусть и подслушивающему. И регуляция речи осуществляется обычным порядком.
Пятый фактор - свойства канала связи. Канал связи есть условия общения. Это непосредственная беседа в определенном месте, это телефонная линия, радиоэфир, телеэфир, шифрование и т. д. В широком смысле к элементам канала связи может быть отнесен и «слышащий», однако сам по себе он настолько важен, что его следует выделить в отдельный аспект системы регуляции общения.
Шестой фактор - пресуппозиция. Пресуппозиция обычно определяется как фонд общих знаний говорящего и слушающего, необходимый для понимания речи [Арутюнова, 1973]. Я определяю пресуппозицию как предположение говорящего о фонде релевантных знаний и, шире, личности слушающего. В ходе общения говорящий по существу обращается к воображаемому им слушающему, к «квази-слушающему» - к тому образу слушающего, который он имеет заранее или создает в своем сознании по мере развития общения. Образ слушающего может отвечать действительной личности слушающего, а может и вовсе не отвечать ей. Отсюда и регуляция общения может быть пресуппозиционно-оправданной, продуктивной, а может быть и пресуппозиционно-неоправданной, непродуктивной, сводясь к напрасным речевым усилиям.
Седьмой фактор - предположение слушающего о личности говорящего и подлинном смысле его речи. Если соответствующее предположение говорящего названо пресуппозицией, то указанное предположение слушающего разумно назвать постсуппозицией [Блох, 2007, с. 166]. Постсуппозиция вносит свою важную лепту в регуляцию общения, поскольку слушающий по естественному закону общения сам становится очередным говорящим: вызывная реплика в диалоге чередуется с отзывной. Пресуппозиция и постсуп-
позиция оказываются двумя взаимосвязанными сторонами явления, которое следует назвать «коммуникативной суппозицией».
Таковы семь ведущих факторов регуляции общения и прежде всего регуляции речи в ходе общения.
Поскольку среди факторов регуляции общения первым названо целевое содержание высказывания, которое, со всей очевидностью, пронизывает всю систему регуляции общения, постольку особое внимание в анализе этой системы должно быть обращено на коммуникативные типы предложения (высказывания), отражающие цель общения на синтаксико-категориальном уровне. Коммуникативные типы предложения функционируют в качестве важнейших средств реализации цели общения. Вся теория лингвопраг-матики фактически строится вокруг этих типовых конструкций, возводя их в ранг «прагматических типов предложения». Проводя анализ глубинной структуры этих типокон-струкций, мы пришли к выводу, что формирование коммуникативных типов предложения осуществляется ничем иным, как актуальным членением предложения, и прежде всего ремой как главной частью актуального членения. Сущность процесса указанного формирования можно выразить простой формулой: коммуникативный тип предложения (высказывания) определяется типом ремы. Следовательно, ремы разделяются на повествовательные, побудительные и вопросительные. А дальнейшее наблюдение над коммуникативными типами высказываний в аспекте актуального членения позволяет со всей четкостью разделить эти типы на кардинальные и промежуточные, совмещающие черты кардинальных с соответствующими семантическими дополнениями и модификациями в общем объеме передаваемой информации. Интереснейшая закономерность формирования и строя промежуточных коммуникативных типов высказываний состоит в том, что между
каждой парой кардинальных типов конструкций выявляется по паре промежуточных. Для их удобного обозначения мы используем двойные термины, первой частью термина обозначая форму конструкции, а второй - ее функцию. Таким образом вместе с кардинальными коммуникативными типами высказываний повествовательным, побудительным и вопросительным, устанавливаются промежуточные повествовательно-вопросительный и повествовательно-побудительный, вопросительно-повествовательный и вопросительно-побудительный, побудительно-вопросительный и побудительно-повествовательный. Перед нами находится четкая и коммуникативно-действенная семантико-синта-ксическая схема, которую я называю коммуникативным треугольником. На рисунке показаны девять коммуникативных типов высказываний, закономерно связанных между собой симметрично-парадигматическими отношениями: три кардинальных и шесть промежуточных.
Итак, речь говорящего осознанно или неосознанно в большей или меньшей степени подчиняется объективным законам регуляции речи. Эти законы действуют с одинаковой необходимостью в условиях монологического и диалогического общения и непосредственно определяют характер адресации речи. Ответственность за выбор такого характера тем выше, чем определеннее и выше статус коммуникантов как представителей соответствующих культур. В числе основных факторов регуляции речи выделяются: целевое содержание речи, личность говорящего, личность слушающего, посторонние лица («слышащий»), канал общения, пресуппозиция (сознание говорящего), пост-суппозиция (сознание слушающего). Чем более осознанно коммуникативная стратегия и тактика говорящего отражает указанные законы, чем более последовательно говорящий ориентируется на отмеченные факто-
Повествование
/ \
Повествовательный вопрос Повествовательное побуждение
/ \
Вопросительное повествование Побудительное повествование
/ \ / \
Вопрос Вопросительное побуждение Побудительный вопрос Побуждение
ры, тем эффективнее достигается его коммуникативная цель. В этом плане особую актуальность приобретает исследование системы коммуникативных типов предложения, которое привело автора к теории коммуникативного треугольника, введенного органической составной частью в общее учение о регуляции речевого общения.
Библиографический список
1. Арутюнова, Н.Д. Понятие пресуппозиции в лингвистике [Текст] / Н.Д. Арутюнова // Изв. АН СССР. Сер. Литературы и языка. - 1973. - Т. 32. - № 1. -С. 84-89.
2. Блох, М.Я. Диктема в уровневой структуре языка [Текст] / М.Я. Блох // Вопросы языкознания. -2000. - № 4. - С. 56- 67.
3. Блох, М.Я. Теоретические основы грамматики [Текст] / М.Я. Блох - 4-е изд., испр. - М. : Высш. шк., 2005. - 239 с.
4. Блох, М.Я. Диалог, монолог и фактор слушающего [Текст] / М.Я. Блох // Научн. тр. Московского педа-
гогического государственного университета. Филологические науки : сб. статей. - М. : Прометей; Изд-во МПГУ, 2007. - С. 159-168.
5. Блох, М.Я. Разумный человек как двигатель прогресса в эпоху глобализации и международного терроризма [Текст] / М.Я. Блох // Россия и мир : вчера, сегодня, завтра : Актуальные проблемы политики, экономики и права. - М. : Изд-во МГИ им. Е.Р. Дашковой, 2011. - С. 42-50.
6. Круглова, С.Л. Полилогическая речь как форма общения [Текст] / С.Л. Круглова // Язык и общение. -М.-Смоленск, 2002. - № 1.
7. Тер-Минасова, С.Г. Язык и межкультурная коммуникация [Текст] / С.Г. Тер-Минасова. - М. : Московский Университет, 2004. - 352 с.
8. Ожегов, С.И. Толковый словарь русского языка [Текст] / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. - М. : Институт русского языка РАН, 2005. - 939 с.
9. Austin, J.L. How to Do Things with Words [Text] / J.L. Austin. - Oxford : Oxford University Press, 1962. - 167 p.
10. Webster’sNew Collegiate Dictionary [Text]. - Springfield : G. & C. Merriam Company, 1977. - 1536 р.
УДК 81-114
ББК 81.0
Т.Л. Верхотурова
наблюдатель в грамматике (семантика неличных форм глагола в контексте модуса восприятия)
Феноменологическое знание - знание наблюдателя, выражаемое, в частности, причастными оборотами, и структуральное знание - знание говорящего, выражаемое, в частности, инфинитивом, являются естественными когнитивными феноменами, между которыми не существует непреодолимого разрыва. В основе структурального знания лежит феноменологический опыт - онтогенетический и филогенетический. Речь пойдет о двуплановости смысла инфинитивной структуры. Думается, что такая многозначность инфинитива, возникающая под влиянием модуса восприятия, отражает промежуточное явление перехода феноменологического знания в структуральное.
Ключевые слова: неличные формы глагола; феноменологическое знание; структуральное знание; наблюдатель
T.L. Verkhoturova
observer IN GRAMMAR
(NON-FINITE FORMS SEMANTICS IN THE CONTExT OF pERCEpTION)
Phenomenological knowledge (the knowledge of the observer) expressed by participial constructions and structural knowledge (the knowledge of the speaker) expressed by the infinitive are natural cognitive phenomena. Phenomenological knowledge underlies structural knowledge ontogenetically and phylogenetically. Two senses of the infinitive structure will be discussed. It appears that this polysemy resulting from the mode ofperception reveals the intermediary occurrence ofphenomenologi-cal knowledge changing into structural knowledge.
Key words: non-finite forms; phenomenological knowledge; structural know-ledge; observer
