CC BY
53
УДК 343.37 ББК 67.408
© 2021 г. Александров Святослав Артурович,
помощник судьи Четвертого кассационного суда общей юрисдикции.
E-mail: [email protected]
ФИКТИВНОЕ БАНКРОТСТВО ГРАЖДАНИНА: ПРИЗНАКИ ОБЪЕКТИВНОЙ СТОРОНЫ СОСТАВА ПРЕСТУПЛЕНИЯ
В статье предлагаются результаты юридического анализа признаков объективной стороны состава фиктивного банкротства в разрезе его совершения физическим лицом (гражданином). Рассматриваются существующие подходы к пониманию данных признаков. Аргументирована авторская позиция относительно содержания объективной стороны преступления, предусмотренного ст. 197 Уголовного кодекса Российской Федерации.
Ключевые слова: уголовная ответственность, преступление, квалификация, объективная сторона, банкротство, фиктивное банкротство.
Alexandrov SvyatoslavArturovich - Assistant Judge of the Fourth General Jurisdiction Court of Cassation.
FICTITIOUS BANKRUPTCY OF A CITIZEN: FEATURES OF THE OBJECTIVE ASPECT
OF CORPUS DELICTI
The article proposes the results of a legal analysis of the features of the objective aspect of the fictitious bankruptcy facts in the context of its commission by a natural person (citizen). The author considers the existing approaches to understanding these features. The article argues the author's position on the content of the objective aspect of the crime provided for in Art. 197 of the Criminal Code of the Russian Federation.
Keywords: criminal liability, crime, qualification, objective aspect, bankruptcy, fictitious bankruptcy.
Ввиду значительного законодательного расширения существующих механизмов признания гражданина банкротом за счет процедуры внесудебного банкротства актуализировались вопросы уголовной ответственности за нарушения в этой сфере. Одним из инструментов уголовно-правового противодействия таким деяниям выступает предписание об ответственности за фиктивное банкротство (ст. 197 УК РФ), которым регламентирована ответственность за фиктивное банкротство гражданина.
Вместе с тем эффективность уголовно-правовой борьбы с конкретными криминальными проявлениями во многом предопределяется, с одной стороны, четкостью и непротиворечивостью соответствующих законодательных положений, с другой - правильным пониманием и применением таких положений.
Относительно признаков объективной стороны состава фиктивного банкротства гражданина необходимо отметить следующее. В тексте уголовного закона фиктивное банкротство гражданина определяется как заведомо ложное публичное объявление гражданином о своей несостоятельности, если это деяние причинило крупный ущерб.
Традиционное общеуголовное понимание публичности распространения какой-либо
информации обычно подразумевает такое заявление виновного, сделанное перед неопределенным кругом лиц. Публичное распространение информации выражается в выступлениях перед собраниями людей, в средствах массовой информации, в общедоступных источниках Интернета и т. п. Совершенно очевидно, что данная трактовка неприемлема в контексте понимания фиктивного банкротства гражданина. Выступление гражданина, например, на митинге с заявлением о своем банкротстве вряд ли будет иметь юридическое, а тем более уголовно-правовое значение.
В теории уголовного права под объявлением о несостоятельности в составе преступления, предусмотренном ст. 197 УК РФ, обычно понимается подача заявления должником в арбитражный суд для признания его банкротом [1, с. 6-9]. Данная точка зрения является превалирующей [2, с. 78].
Вместе с тем В.И. Морозов и С.Л. Цыганков обращают внимание в целом на то, что существующая редакция ст. 197 УК РФ ориентирована на ранее действующее законодательство и построена на его основе, поскольку в нем предусматривалась возможность объявления лица себя банкротом. В современных же условиях банкротом признает лицо
арбитражный суд. В этих условиях авторы приходят к выводу о том, что сама по себе подача заявления в арбитражный суд о признании банкротом общественной опасностью не обладает, поскольку не может привести к фиктивному банкротству [3]. В уголовно-правовой науке сделан вывод: «определение объективной стороны фиктивного банкротства, данное в ст. 197 УК РФ, не соответствует порядку банкротства, предусмотренному действующим законодательством Российской Федерации» [4, с. 31-33].
Однако обращение к материалам официальной статистики демонстрирует наличие фактов совершения исследуемого преступления. Так, по сведениям ГИАЦ МВД России, в 2020 г. было зафиксировано 6 подобных случаев, в 2019 г. - 2, в 2018 г. - 1 и т. д. То есть количество официально зарегистрированных случаев уголовно наказуемого фиктивного банкротства является минимальным. Но подобные факты регистрируются, что позволяет говорить о практической применимости ст. 197 УК РФ.
На основании изложенного допустима идея о том, что утверждения о несоответствии описания фиктивного банкротства, данного в рассматриваемой норме уголовного закона, положениям законодательства о банкротстве являются преувеличением.
Следует обратить внимание на то, что в диспозиции ст. 197 УК РФ указывается на объявление лица о своей несостоятельности, а не банкротстве. Можно предположить, что лицо, безусловно, по действующему нормативно-правовому регулированию не вправе объявить себя банкротом, но это не препятствует ему сделать объявление о своей несостоятельности. Однако такое предположение не основано на законе, поскольку в силу ст. 2 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» понятия банкротства и несостоятельности являются равнозначными, и под ними понимается «признанная арбитражным судом или наступившая в результате завершения процедуры внесудебного банкротства гражданина неспособность должника в полном объеме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам, о выплате выходных пособий и (или) об оплате труда лиц, работающих или работавших по трудовому договору, и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей» [5].
Определенный исследовательский интерес зачастую представляет исторический метод толкования уголовного закона, который позволяет рассматривать конкретные нормы через призму их исторического развития. Как представляется, применение указанного метода может быть познавательным при изучении состава фиктивного банкротства. Дело в том, что в изначальной редакции ст. 197 УК РФ диспозиция данной уголовно-правовой нормы была закреплена следующим образом: «Фиктивное банкротство, заведомо ложное объявление руководителем или собственником коммерческой организации (индивидуальным предпринимателем) о своей несостоятельности в целях введения в заблуждение кредиторов для получения отсрочки или рассрочки причитающихся кредиторам платежей или скидки с долгов, а равно для неуплаты долгов, если это деяние причинило крупный ущерб». Наличие в данной формулировке целей совершения этого преступления, связанных со стремлением получения от кредиторов рассрочек, отсрочек или скидок, свидетельствует о том, что наличие состава этого преступления никак не связывалось с действительной процедурой банкротства, предусмотренной законодательством того периода. Получившее столь широкое распространение толкование признаков этого преступления, согласно которому объявление о несостоятельности рассматривалось в рамках соответствующей процедуры закона о банкротстве, не основано на буквальном содержании анализируемой уголовно-правовой нормы.
Как пишет Б.В. Волженкин, «действующая редакция ст. 197 УК РФ никак не связывает момент окончания фиктивного банкротства и, следовательно, возможность возбуждения уголовного дела с решением арбитражного суда о фиктивном банкротстве должника» [6, с. 413].
По нашему мнению, изложенный тезис нуждается не только в поддержке и одобрении, но и определенном развитии. Имеется предположение, что законодатель не связывал и не связывает в настоящее время наличие признаков состава преступления, предусмотренного ст. 197 УК РФ, с фактом подачи заявления о признании лица банкротом в арбитражный суд.
Отметим, что распространенное в юридической литературе понимание объявления о банкротстве как подача соответствующего заявления в арбитражный суд не применимо к
ситуациям внесудебного банкротства. Заявление об этом типе процедуры банкротства подается в многофункциональный центр предоставления государственных и муниципальных услуг. При этом для внесудебного банкротства не требуется признание лица банкротом, этот юридический факт может наступить по завершении процедуры банкротства.
Можно предположить, что почву для противоречивого толкования создают отдельные положения законодательства о банкротстве, согласно которым арбитражный управляющий в деле о банкротстве обязан проводить проверку, в том числе на предмет фиктивности банкротства. При этом Временными правилами проверки арбитражным управляющим наличия признаков фиктивного и преднамеренного банкротства установлено, что, «если анализ значений и динамики коэффициента абсолютной ликвидности, коэффициента текущей ликвидности, показателя обеспеченности обязательств должника его активами, а также степени платежеспособности по текущим обязательствам должника указывает на наличие у должника возможности удовлетворить в полном объеме требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) об уплате обязательных платежей без существенного осложнения или прекращения хозяйственной деятельности, то делается вывод о наличии признаков фиктивного банкротства должника» [7].
Исходя из изложенного, фиктивность банкротства связывается с фактической платежеспособностью лица. Причем данными правилами регламентировано, что проверка на предмет фиктивности банкротства проводится после возбуждения дела о банкротстве, но это совершенно не означает, что признаки фиктивного банкротства не могу наличествовать до возбуждения дела о банкротстве.
Следует отметить, что и грамматическое толкование термина «фиктивный» свидетельствует об отсутствии в исследуемом ракурсе обязательной связи с подачей лицом заявления о признании банкротом в арбитражный суд. Слово «фиктивный» является производным от термина «фикция», который означает «намеренно созданное, измышленное положение, построение, не соответствующее действительности и обычно используемое с какой-нибудь определенной целью» [8, с. 597].
Как видно, обозначенные разъяснения позволяют охарактеризовать фиктивное бан-
кротство как заявление о вымышленной, выдуманной несостоятельности лица.
Таким образом, вариант толкования деяния в составе преступления, предусмотренном ст. 197 УК РФ, согласно которому оно выражается в подаче лицом заявления в арбитражный суд о признании его банкротом, не основан на положениях законодательства. В силу буквального толкования уголовного закона фиктивное банкротство выражается в публичном объявлении лица о его несостоятельности. В данном случае публичное объявление может быть выражено посредством объявления в средствах массовой информации, путем объявления на собрании неопределенного круга лиц или другим подобным способом.
Ответственность граждан по рассматриваемой норме уголовного закона не связана с установленной законодательством процедурой банкротства. Более того, ее инициация является в этом контексте юридически безразличной: уголовная ответственность по ст. 197 УК РФ наступает независимо от факта подачи лицом заявления о признании его банкротом.
Содержание заведомо ложного публичного объявления о своей несостоятельности сводится к информации о неплатежеспособности лица. Это могут быть заявления о прекращении исполнения обязательств перед кредиторами и фактической невозможности исполнения.
Составообразующим признаком преступления, установленного ст. 197 УК РФ, являются общественно опасные последствия в виде причинения крупного ущерба. Согласно примечанию к ст. 1702 УК РФ, таковым признается ущерб на сумму, превышающую два миллиона двести пятьдесят тысяч рублей.
Следует заметить, что законодатель не дифференцирует признаки крупного ущерба в зависимости от характеристик субъекта фиктивного банкротства. Он является единым как для граждан (физических лиц), так и для индивидуальных предпринимателей и юридических лиц. Конечно же, обоснованность этого законодательного уравнивания ставится под большое сомнение. Вредоносность фиктивного банкротства физического лица, допустим, гражданина, никак не участвующего в предпринимательской деятельности, совершенно несопоставима с уровнем общественной опасности подобного деяния, но совершенного от имени юридического лица.
В этих условиях, на наш взгляд, теряется целесообразность криминализации в рамках ст. 197 УК РФ фиктивного банкротства граждан, особенно с учетом объективных сложностей в установлении причинно-следственной связи между деянием и соответствующими общественно опасными последствиями.
Имеются основания полагать, что такое положение может быть квалифицировано как
Литература
1. Абдуллаев А.А. Проблемы выявления фиктивного банкротства в России // Стратегии бизнеса. 2014. № 3 (5).
2. Наумов А.В. Практика применения Уголовного кодекса Российской Федерации: комментарий судебной практики и доктриналь-ное толкование / под ред. Г.М. Резника. М., 2005.
3. Морозов В.И., Цыганков С.Л. Генезис и особенности квалификации фиктивного банкротства // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2015. № 4 (34).
4. Лопатина Т.М. Соотношение уголовно-правовых и гражданско-правовых начал в регулировании отношений, связанных с несостоятельностью: на примере фиктивного банкротства // Российская юстиция. 2017. № 4.
5. Федеральный закон от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» // СЗ РФ. 28.10.2002. № 43. Ст. 4190 (ред. от 02.07.2021).
6. Волженкин Б.В. Преступления в сфере экономической деятельности по уголовному праву России. СПб., 2007.
7. Постановление Правительства РФ от 27.12.2004 № 855 «Об утверждении Временных правил проверки арбитражным управляющим наличия признаков фиктивного и преднамеренного банкротства» // СЗ РФ. 27.12.2004. № 52 (часть 2). Ст. 5519.
8. Ожегов С.И. Словарь русского языка: Ок. 53 000 слов / под общ. ред. проф. Л.И. Сквор-цова. М., 2007.
законодательная погрешность. В подтверждение этому можно привести пример с налоговыми преступлениями, где ответственность дифференцирована в зависимости от типа субъекта - физического или юридического лица, и определены соответствующие этим типам субъектов характеристики криминального порога наказуемости уклонения от уплаты налогов.
Bibliography
1. Abdullaev A.A. Problems of identifying fictitious bankruptcy in Russia // Business strategies. 2014. № 3 (5).
2. Naumov A.V. Practice of application of the Criminal code of the Russian Federation: a review of the jurisprudence and doctrinal interpretation, ed. by G.M. Reznik. M., 2005.
3. Morozov V.I., Tsygankov S.L. Genesis and especially the qualification fraudulent bankruptcy // Legal science and law enforcement practice. 2015. № 4 (34).
4. Lopatina T.M. Correlation of criminal and civil law principles in the regulation of relations related to insolvency: on the example of fictitious bankruptcy // Russian justice. 2017. № 4.
5. Federal Law № 127-FL of 26.10.2002 «On insolvency (bankruptcy)» // SZ RF. 28.10.2002. № 43. Art. 4190 (ed. from 02.07.2021).
6. Volzhenkin B.V. Crimes in the sphere of economic activity under the criminal law of Russia. SPb., 2007.
7. Resolution of the Government of the Russian Federation № 855 dated 12/27/2004 «On approval of the Provisional Rules for verification by the Arbitration Manager of the presence of signs of fictitious and intentional bankruptcy» // SZ RF. 27.12.2004. № 52 (part 2). Art. 5519.
8. Ozhegov S.I. Dictionary of the Russian language: approx. 53 000 words / under the general editorship of prof. L.I. Skvortsov. M., 2007.
