CC BY
61
ФЕНОМЕН ВРЕМЕНИ В ЛИРИКЕ Й.Ф.
ЭЙХЕНДОРФА
А.С. Бакалов Самара
1832 год - год ухода Гете из жизни - принято считать некой рубежной точкой в потоке времени, которая поделила историю современной немецкой литературы на периода: "художественный" (классико-романтическая эра) и "политический", в котором полтора десятилетия шумно восторжествовала т.н. "литература тенденции" (Гейне, Бюхнер, "Молодая Германия", "предмартовские" поэты). Однако же в реальности "политической эрой стала для Германии, как и для всей Европы, по сути дела, уже вся первая половина XIX столетия целиком. В творчестве едва ли не каждого немецкого поэта эпохи романтизма исследователь найдет стихотворения, содержащие отклики их автора на те или иные деяния Наполеона или же на другие современные ему исторические события. Такого рода стихотворения получили даже особое жанровое обозначение "Zeitgedichte" - "стихотворения о современности", или "современные стихотворения".
В творчестве позднего немецкого романтика Йозефа фон Эйхендорфа (1788-1857) стихи с аналогичным названием - "Современные песни" ("Zehlieder") - дали заглавие одному из достаточно объемных разделов в его лирике [1]. Современность их темы и проблематики - в данном случае и есть тот основной критерий, который позволяет подходить к этим стихотворениям разных лет как к связному целому [2], в остальном названный раздел представляет собой подборку достаточно разнородных произведений поэта - от стихотворений "на случай" и акростихов в альбомы дам ("In das Stammbuch der М.Н." - 110) до антинаполеоновских боевых песен и философских и кон-
фессиональных кредо автора. В сущности, немецкий поэт ввел тем самым в литературный оборот прием и сюжетный "скреп", которым столетие спустя в аналогичной ситуации воспользуется Хемингуэй - автор книги "В наше время" (1925). Помимо этого обстоятельства, важную роль для формирования стихотворного цикла Эйхендорфа не могла не сыграть и сама тема времени, спорадически возникающая во многих стихотворениях "Современных песен".
Отношение поэта к проблеме времени, нашедшее выражение в его поэтическом творчестве, никак нельзя считать "традиционным". Если, согласно бытующим представлениям, писателей-романтиков принято делить на "прогрессивных" и "консервативных" по тому признаку, в каком из двух времен - в будущем или в пpoшлом, они искали своего "убежища" от неприемлемого для них настоящего, то для Эйхендорфа такой "векторный" принцип вряд ли применим вообще, потому что "убежище" гостеприимно ожидало его героя везде: в средневековом рыцарском укладе, в "голубых днях" ожидаемого его героем светлого будущего, в чистой вере в небесного Вседержителя, в радостях сегодняшнего дня - в музыке, дружбе, любви, природе. Причем за всем этим его лирическому герою не нужно было отправляться в иные страны и в иные времена, счастье ждало его сразу же за околицей, в лесу, в горах, в дороге, стоило ему лишь - одному или в компании таких же "бездельников" - со скрипкой (гитарой, цитрой, виолой, лютней, флейтой) в руках выйти за ворота трезвого и по-бюргерски деловитого города и окунуться в многоцветный мир природы с ее неизменной песней жаворонка или - по обстоятельствам соловья. Питание? Ночлег? Не проблема: герой - опять же в одиночку или в компании - устраивает "в градах и весях" самодеятельный концерт на своем музыкальном инструменте, и все его (их) материальные нужды наилучшим образом
разрешаются!
Разумеется, лирику Эйхендорфа нельзя назвать вовсе бесконфликтной, и конфликт его героя с миром носит даже типично романтическую окраску - это протест духовно богатой, одаренной и открытой миру личности против окружающего героя трезвого и практичного обывательского мирка, - однако конфликт этот "неантагонистический" и, главное, легко разрешаемый указанным выше способом.
Таким образом, категории прошлого, настоящего и будущего не были для Эйхендорфа как поэта категориями экзистенциальными, как то было, к примеру, у Гельдерлина, Клейста или Брентано, по крайней мере, они не были таковыми по преимуществу. Однако и его лирика тоже не существует вне временных отношений, Эйхендорфа тоже интересовали как настоящее, прошлое и будущее, так и сам феномен времени как одна из форм существования материи, как философская категория и как среда, отмеряющая и определяющая течение жизни. И в этом плане автору данной статьи представляется любопытным рассмотреть несколько его стихотворений из цикла "Современные песни", в которых феномен времени предстает в различных своих обличьях.
Так, в небольшом раннем стихотворении "Симметрия" (1809) поэт сам раскладывает перед читателем "пасьянс" времен:
Gegenwart, wie bist du schnelle,
Zukunft, wie bist du morgenhelle,
Vergangenheit so abendrot!
Das Abendrol soll ewig stehen,
Die Morgenhelle frisch drein wehen,
So ist die Gegenwart nicht tot...
("Symmetry"- 118).
В этом раскладе время у Эйхендорфа очень напо-
минает структуру времени, каковую, - через сто лет выстроит М. Пруст: единственно стабильное время - прошлое (оно "должно пребыть вечно"), будущее ожидается с оптимизмом (с оттенком желательности: "должно... есть освежающе"), потому что оно в благом ведении Бога (здесь как раз отличие от пессимиста Пруста, у которого будущее неопределимо), настоящее же быстротечно и неуловимо.
Сходную мысль о быстротечности настоящего поэт тавтологически подтвердит через несколько лет еще и в "песне" "Путешествие певцов":
...О Leben, wie bisl du so schnelle,
О Leben, \, wie bist du so schön!
("Sängerfahrt" - 109).
Впрочем, оптимистическое восприятие бытия вовсе не предполагает ни безоблачной жизни, ни однобокости в подходе к ней и ни плоскостного, раз навсегда заданного восприятия феномена времени. Доказательств тому в лирике поэта много. Так, после поражения Пруссии под Пройсиш-Эйлау (1809) в стихах поэта, участвовавшего в освободительных войнах против наполеоновского нашествия, прорывается и находит отражение в нескольких стихотворениях чувство отчаяния на грани безысходности, в том числе и в форме жалобы на свое "дурацкое время " (dumme Zeit), которому поэт предпочитает в данный момент сразу как прошлое (Von fürstlichen Taten und Werken, / Von alter Ehre und Pracht), так и будущее:
...Denn eine Zeit wird kommen.
Da macht der Herr ein End,
Da wird den Falschen genommen Ihr unechles Regiment.
("Klage' -1l5).
Своеобразное развитие тема "Жалобы"' получит в стихотворении "Гнев" (1810). Поэт здесь как бы продол-
жает горестно размышлять о том времени, которое его с современник А.Шамиссо в эти же годы назовет "временем беды" (стихотворение "Канон"), "гневно" поблескивает по заброшенным каморкам ржавеющее старое оружие отцов:
“Und ein neu Geschlecht von Zwergen Schwindelnd um die Felsen klettern,
Frech, wenns sonning auf den Bergen,
Feige krümmend sich in Wettern,
Ihres Heilands Blut und Tränen Spottend noch einmal verkaufen,
Ohne Klagen, Wunsch und Sehnen In der Zeiten Strom ersaufen...“
(„Zorn“ - S. 117-118)
Вырвавшейся здесь у поэта в адрес современников метафоре "поколение карликов" суждено было большое будущее: в десятилетия эпохи постнаполеоновской Реставрации метафора станет едва ли не "общим местом" в литературе, обозначая теперь ничтожных правителей стран "Священного союза", несоизмеримых по масштабу замыслов и деяний с "титанами" наполеоновской эры, так и - в литературном плане - современных литераторов, неспособных составить соперничество гению Гете.
Эйхендорф, начинавший свой творческий путь еще в романтической юности (1818), поздно вышел на литературную арену как поэт. Если не считать публикации юношеских стихов да еще небольшой подборки стихотворений в виде приложения к его роману "Современность и предчувствие" (1826), массовому читателю его поэтическое творчество стало известно только после 1837 года [3]. Поэт был свидетелем и участником многих важных политических событий своей эпохи - одной из самых бурных и кровавых эпох человеческой истории, и свое - преимущественно негативное - к этому времени он прямо или
косвенно выразил в ряде стихотворений рассматриваемого здесь цикла.
Показателен уже подбор эпитетов, которыми поэт наделяет само слово "время" или его парафраз в тех случаях, когда речь в его лирике заходит о современности: -wilde Zeit ("Lieber alles" - 112);
- dumme Zeit ("Klage"- 115);
- empörte Zeit ("Der Liedsprecher" -144);
- die Zeit mit ihrem Schutt ("Sonette " -113);
- der Zeit treuloser Scherz 'Gebet" -121);
- die wirbligen Geschichten der Zeit ("Mahnung"
-122);
- Es schleicht die Zeit im Dunkeln ("Abschiedstafel"
-129);
- Die Zeit tritt auf so leis und fein,
Man weiß nick, was sie will (" Wechsel" - 153).
Иногда, характеризуя свое время, поэт не употребляет самого соответствующего существительного, обозначающего время, заменяя его контекстуальным синонимом: Und langweilig wird die Welt ("In C.S....Stammbuch. Dezember 1814" -139).
Любопытно, что в последнем из приведенных примеров, внося запись в альбом своего сотоварища по добровольческому корпусу Лютцова, поэт сам делает время темой стихотворения и представляет его во всех трех ипостасях: как трудное, но прекрасное прошлое, когда автор стихов подружился в боевой обстановке с адресатом, в виде скучного прозябания в настоящем (см.) и, наконец, в виде пожелания новых дружеских встреч в будущем, в котором "Unsichtbar geschwungne Brücken / Halten Lieb und Lieb vereint" и которое связывается с благословенным божьим промыслом.
Иная - более светлая - тональность окрашивает эпитеты, характеризующие прошлое, та вполне естественно,
если учесть, что прошлое представляется здесь поэту по преимуществу как овеянный славой и величием довоенный мир:
- gute Zeit ("An..." -115);
- größe Zeiten ("An die Tiroler" -124);
- gedenk der großen Zeiten ("Der Liedsprecher " - 146);
- blühndere alte Zeit ("In das Stammbuch der M.H. " -
110);
- mächtige Zeiten ("Der Liedsprecher " -147).
Говоря о прошлом, поэт также допускает использование парафрастических синонимов, обозначающих это время:
- Und wie ich so sinn, da erwachen
Die alten Lieder in mir! ("Ablösung " - 150).
Помимо времени линейного, в цикле затрагивается еще и тема календарного (циклического) времени, хотя причины включения стихотворения "Туш" ("Tusch") с его темой прихода весны в "Современные песни" не совсем ясны, ведь этой теме в творчестве Эйхендорфа будет посвящен отдельный самостоятельный цикл (IV. Frühling und Liebe. S. 156-220).
Но если присутствие календарного времени в пределах рассматриваемого цикла - скорее исключение из общего правила, то время историческое в нем - тема доминантная. Большое число стихотворений цикла (24 из 61) посвящено теме национально-освободительной борьбы немцев против наполеоновского нашествия либо же просто затрагивает эту тему. Причем, судя по времени их написания, эта тема волновала поэта и после, 1815 года, и после смерти французского Императора. По сути дела, это и единственная политическая тема в его творчестве, если оставить за скобками несколько верноподданнических посланий монархам ("Der brave Schiffer", "Der Liedsprecher"
1 и 2).
Ряд стихотворений с темой освободительной войны призван будоражить сознание современников. Автор издевается над спячкой и сытым покоем обывателей, взывает к чувству их национального достоинства, ставит им в пример великих предков (сонеты "Предостережение" 1, 2; "Л большинству"), говорит о свободе, о романтике борьбы и боя ("НаРейне "; "Серьезнаямасленица ").
По сути дела, тематика стихотворений такого рода концентрируется вокруг тех же проблем, которые составили пафос знаменитого антинаполеоновского цикла Ф. Рюккерта "Бронированные сонеты" (1813). Хотя Рюккерт, в отличие от своего одногодка Эйхендорфа в освободительной войне с оружием в руках не участвовал, написал он о ней гораздо больше, чем все другие поэты-современники, поэтому для массового читателя точкой отсчета в литературе освободительной войны чаще всего служит именно его - Рюккерта - национальнопатриотическая лирика. И все же справедливости ради следует отметить, что ряд патриотических стихотворений Эйхендорфа (а также его погибшего в бою товарища Теодора Кернера, а также Э.М. Арндта) были написаны раньше, чем вышли из печати "Немецкие стихотворения" Рюккерта, в которые на правах цикла были включены "Бронированные сонеты". Так, еще в 1809 году была написана "Жалоба" ("Klage“) Эйхендорфа, 1810-ым годом датированы "An die Meisten", "Der Jäger Absented", "Mahnung "Gebet", "Zorn" и др., к тому же и сам рюккертовский эпитет "бронированный" ("geharnischt"), давший название циклу, мы тоже встретим у Эйхендорфа еще за три года до выхода "Немецких стихотворений" Рюккерта (стихотворения "An Fouque" (1811) и "Zeichen" (1812)). Общий боевой патриотический пафос ранней лирики Эйхендорфа вполне идентичен идейному настрою "Бронированных сонетов ": как и у Рюккерта, у него прорываются саркастиче-
ские нотки по поводу долготерпения своих соотечественников:
...Euch deckt Schlaf mit plumper Pfote, Und die Ehre ist euch Zote...
("An die Meisten " -124).
Как и у Рюккерта, в его стихотворениях звучит призыв к немцам пробудиться от спячки, подняться на борьбу за свою свободу:
"...Es soll im Kampf der rechte Schmerz sich adeln,
Den deutschen Ruhm aus der Verwüstung heben,
Das will der alte Gott von seinen Söhnen!"
("Mahnung" -122).
Как и Рюккерт, Эйхендорф пытается пробудить сознание соотечественников еще что напоминает им о славных деяниях их предков ("Жалоба", "Гнев"), однако при всем этом поэт видел комизм в потугах некоторых современников перенести дух и внешние атрибуты (прически, покрой одежды) отжившего прошлого в историческую обстановку нового времени. Этому вопросу он посвятил большое и довольно ироничное стихотворение "Арминия " ("Hermanns ЕпкеГ‘ - 142-143), в котором истинный патриотизм он видит в том, чтобы отмежеваться от современной моды на старину: ...
Lehnstreu- Klöster — Barbarei-Davon machen wir uns frei...
...Eines bleibt doch: Dies Vernichten Allei Modesklaverei!
-Hohe Vaterländerei! (142).
Фельдмаршал Блюхер разделял, как известно, немецких поэтов эпохи освободительных войн на "Sabeldichter" и "Schnabeldichter" - на тех, кто, наряду с поэтическим творчеством еще и непосредственно участвовал в боях, и тех, кто сражался с врагом лишь поэтического слова. Эйхендорф был в этом отношении "поэтом сабли",
и в целом боевых "песен" - и в этом его преимущество перед Рюккертом - звучит "музыка боя", энергия и боевой задор непосредственного участия в сражениях ("Солдатская песня", "Серьезная масленица 1814 года", "Перемирие в ночи" и др.).
В двух его стихотворениях "антинаполеоновского" цикла - ("Unmut" и "Entschluß“ (оба 1814) - поставлена проблема отношения частного человека к общественнозначимым событиям его времени, и числе которых, естественно, была борьба с захватчиками добровольцем на войну, каждый из ее участников должен был пренебречь личным, все спои частные дела, перестроиться на новый лад, влиться в коллектив воюющих ...Weit hinter diesen Höhen,
Die hier mich eng umstellt,
Hör ich eramtend gehen Den großen Strom der Welt...
...Auch mich füllt männlich Trauern,
Wie euch, bei Deutschlands Wehn -Und muß in Sehnsuchds Schauern Hier ruhmlos untergehn!
Несколько стихотворений посвящено теме прощания добровольцев с родиной, с мирной землей, нуждающейся в защите ("Abschiedstafel", "Aufbruch", "Appell", "Der Jäger Abschied"). В последнем из перечисленных стихотворений герой, выступающий от имени коллективного "мы", уходя на бой, прощается с дорогим для него мирным ландшафтом.
Это раннее стихотворение Эйхендорфа (1810) не выделяется в качественном отношении из числа других его "современных песен", но оно непременно вспомнится тому, кто будет читать новеллу Т.Шторма "Зеленый листок". Младший современник и почитатель таланта Эйхендорфа,
Шторм также изобразит в своей новелле (1850) идиллический ландшафт, которому вскоре - и это известно изначально - предстоит стать ареной боев, и студента-добровольца Габриэля, берущего в руки винтовку, чтобы защищать эту милую, для него родную землю и повстречавшуюся ему здесь девушку Регину. Слова боевой песни, вложенной Штормом в уста Габриэля, собственно говоря, содержат в себе формулировку основной идеи перечисленных выше стихотворений Эйхендорфа:
Es liegen Wald und Heide Im stillen Sonnenschein.
Wir hatten gerne Frieden:
Doch ist es nieht beschieden,
Gestritten soil es sein... [4]
Оппозиция военного быта и нуждающейся в защите мирной жизни неоднократно звучит и в ряде других боевых "песен" Эйхендорфа, среди которых следует упомянуть стихотворение "На посту", начальными своими строчками напоминающее знаменитые стихи Г.Г ейне "Enfant perdu:
Mein Gewehr im Arme steh ich Hier verloren auf der Wacht,
Still nach jener Gegend seh ich, S Hab so oft dahin gedacht!
Fehrnher Abendglocken klingen Durch die schöne Eisamkeit So, wenn wir zusammen gingen,
Hört ich oft in alter Zeit...
("Auf der Feldwacht" - 137-138).
Нельзя исключить предположения, что при написании своего поэтического завещания Гейне мог использовать и фрагмент из раннего стихотворения Эйхендорфа (1814), однако у него, как известно, было принципиально иное отношение к патриотической борьбе немцев против
французского нашествия: Гейне был и до конца дней своих оставался франкофилом и бонапартистом, участие своих соотечественников в национально-освободительной борьбе 1808-1815 гг. он высмеял как признак их интеллектуальной ограниченности, оттого отдельные события их эпохи получили у обоих поэтов контрастное освещение. Это касается, в частности, темы тирольского восстания 1809 года, события которого получат ретроспективную. (1830) и достаточно оскорбительную для жителей Тироля интерпретацию Г.Гейне в очерке "Поездка из Мюнхена в Геную". Для Эйхендорфа же восставшие тирольцы - современники и союзники в совместной борьбе, и он посвящает им два своих восторженных стихотворения, написанных почти одновременно (1810). В первом из них -"Ночная вахта Тироля" - поэт сам "перевоплощается" в одного из восставших, который от имени народа ("мы") выражает уверенность в победе, потому что на их стороне два непобедимых союзника - горы и Господь. Здесь опять в центре произведения - тема часового, взявшего на себя ответственность за жизнь и безопасность других, только в роли часового выступает на этот раз весь благочестивый народ Тироли. Другое же стихотворение - "К тирольцам" - свидетельствует уже о разгроме народного восстания, это своеобразный сонет-реквием, славящий гибнущих борцов за свободу. В его терцетах оптимистически звучит тема будущего, находящегося в благожелательном ведении господнем:
...Hochherzig Volk, Genosse größrer Zeiten!
Du sinkst nun in der eigneHäuser Brande,
Zum Himmel hoch gestreckt die freien Hände.
О Herr! Laß diese Lohen wehn, sich breiten Auffordernd über alle deutschen Lande,
Und wer da fällt, dem schenk so glorreich Ende!
Католическая идея - та центральная составляющая творчества Эйхендорфа, благодаря которой "Эйхендорф при подобных обстоятельствах не разочаровался в себе и в мире, как то было с некоторыми из его поколения, воплотившими « себе тип "разорванных". Причина этого в его непогрешимой вере, в его благочестии а религиозности, при всех угрозах, дававших ему жизнестойкость. при которой само по себе сомнение и мир не превратились для него в смертельную угрозу" [5].
Религиозность поэта во многом определила и характерную для этого творческую структуру времени. Помимо политической проблематики, сводящейся у Эйхендорфа, в сущности, к его отношению к событиям наполеоновской эпохи, идея ведомости, управляемости человека свыше проявляется и в иных его произведениях с темой времени.
Примечательным представляется в этом отношении стихотворение "Weltlauf (1837), в котором время предстает в виде неудержимого и изменчивого потока, мчащегося неизвестно куда. В дословном переводе название стихотворения означает "Ход вещей", а это значит, что стихи претендуют на роль философских размышлений и обобщений на тему "такова жизнь". Время мчится, вознося и свергая кумиров и в конечном итоге уравнивая всех перед лицом истории. Иногда она, человеческая история, заходит в тупик, и тогда ее управление берет в свои руки бог, который тоже выступает в роли своеобразного эйхендорфов-ского часового, несущего свою ответственную вахту, покуда беспечное человечество не ведает, что творит:
Wie im Turm der Uhr Gewichte Rücket fort die Weltgeschichte,
Und der Zeiger schweigend kreist,
Keiner rät, wohin er weist.
Aber wenn die ehrnen Zungen Nun zum letzten Mal erklungen,
Auf den Turm der Herr sich stellt,
Um zu richten diese Welt.
(155).
Главной темой этого стихотворения выступает время - время как категория бытия, как бессистемно движущийся неизвестно куда поток, но и как конкретная эпоха Реставрации, которая здесь представлена двумя аллюзиями: образами "героя", который "когда-то дерзко наложил свою окровавленную шпагу на испуганную страну", и "мертвого льва", которого нынче "мальчишки по-мальчишески, безнаказанно хватают за гриву и бороду" (154-155).
Стихотворение "Неподалеку от Галле " ("Bei Halle ") (1841) вписывается в достаточно устойчивую в лирике традицию ностальгической лирики о родине или же о возвращении героя в дорогие для него места юности. В таких стихотворениях (среди них можно назвать Мариендскую элегию" Гете, "Замок Бонкур" Шамиссо, "Снова в Урахе" Мерике, "Чердак" Ж, "Воспоминание о Михайловском" Пушкина и др.) сталкиваются как минимум два временных пласта: пришлое и настоящее. Прошлое герой Эйхендорфа видит через элегическую призму воспоминания, оно светло и опоэтизировано:
...Da hah ich so oft gestanden,
Es blühlen Täller un Höhn.
Und seitdem in allen Landen Sah ich nimmer die Welt so schön...
: (152).
Настоящее же для героя - обыденное, непоэтичное, "недолжное". Если раньше эта долина на берегу Задле звенела песнями и герой вместе с друзьями юности влюблялся и чувствовал себя странствующим рыцарем, то сей-
час его возлюбленные состарились, а его "рыцарский орден рассеялся в среде филистеров":
...Auf dem verfallenen Schlosse,
Wie der Burggeist, halb im Traum,
Steh ich jetzt ohne Genossen Und kenne die Gegend kaum... (152).
Теме уходящей молодости - одной из главных тем мировой интимной лирики - Эйхендорф также отдал богатую дань. В рамках цикла "Современные песни" ей посвящены еще и стихотворения "Смена'' (" Ablösung"), 'Прощание" ("Abschied"), "Все прошло"Vorbei"). Несмотря на общность темы и эмоциональной тональности, трактуется она в этих стихотворениях по-разному. Так, в "Смене" (1837) поэт вновь (как и в предыдущем стихотворении "Неподалеку от Галле " и к тому же с буквальным повтором в обоих стихотворениях одной и той же горестной строки о том, что из его друзей юности: "Kennt keiner den anderm mehr") с грустью констатирует, что его сверстники позабыли их совместную молодость, но что в его, поэта, сердце все еще звучат "старые песни". Однако на смену его поколению идут молодые, "И новые мелодии раздаются / Высоко над цветущей могилой " (151).
Мотивом "цветущей могилы" заканчивается и написанный в том же 1837 году сонет "Прощание", представляющий собой в формальном отношении диалог поэта с жизнью. Поэт сетует на то, что жизнь слишком поспешает и он за нею не поспевает. Жизнь же отвечает, что должна соразмерять свой темп с молодыми, которым она отныне принадлежит, и отвергает его упрек в неверности, ибо она не обязана быть верной на том только «клевании, что она прекрасна, в утешение же старику она и обещает одеть цветами его могилу.
Еще более грустна концовка в стихотворении "Всё прошло" (1840), написанном в форме народной песни.
Первые три его катрена держатся на принципе фольклорной троичности: герой указывает на три реалии пейзажа и заявляет, что дерево, лес и дол, которые он перед собой видит, - не те, где он сидел в юности, куда ездил с милой ночью на свидания и которыми вместе на него любовался. Заключительная же строфа опровергает прежние отрицания и, умозаключая, трезво констатирует:
...Es ist der Ваит noch, Tal und Wald,
Die Welt isi jung geblieben,
Du aber wurdest seitdem alt,
Vorbei ist das schöne Lieben. (154).
Время наибольшей творческой активности Й.Эйхендорфа пришлось на наполеоновских войн и последовавшие за ней десятилетия политической реакции. Не будучи по сути своей ни либералом, ни политическим поэтом по преимуществу, он тем не отразил в своем творчестве основные конфликты своего времени, и выразил принципиальное неприятие политики правителей "Священного союза". Не приемля современность, поэт противопоставлял ей иные времена, и зачастую таким предпочтительным временем было для его лирического героя прошлое, однако временных отношений в лирике не позволяет более или менее однозначно отнести творчество Эйхендорфа ни к "консервативным", ни к "прогрессивным" романтикам, особая "ниша" в истории немецкой литературы, и для его творчества нужны иные критерии, нежели категория предпочтений того или иного времени как оппозиции нежелательному настоящему. Отвергая мир современных ему "филистеров", поэт-романтик противопоставляет ему не столько ауру той или иной эпохи, сколько природу и творимый его героями тут же, в настоящем, мир мечты, искусства, творчества. "Убежищем" эйхендорфов-ского героя служат дружба, любовь, родной дом, родина.
Примечания
1.Zeitlieder // Joseph von Eichendorff. Werke in einem Band. Münchem Carl Hanser Verla v. Woli'dietrich Rasch. 5. Aufl., 1996. S. 104-155. Цитаты в дальнейшем приводятся изданию с указанием страницы в тексте статьи.
2.Хельмут Коопман называет данную подборку "циклом" (Koopmann H. Joseph von Eichendorff// Deutsche Dichter der Romantik, Ihr Leben und Werk / Hrsg. von Benno von Weise Berlin: Erich Schmidt Verlag, 1983. S. 511).
3. Gedichte von Joseph Freiherrn von Eichendorff. Berlin, 1837, Verlag von Duncker und Humblot.
4. Storm Th. Sämtliche Werke in vier Bdn. Bd. I. Berlin und Weimar: Aufbau-Verlag, 1978. S. 532.
5. Koopmann H. Joseph von Eichendorff// Deutsche Dichter der Romantik. Ihr Leben und Werk Hrsg. von Benno v. Wiese. Berlin: Erich Schmidt Verlag, 1983. S. 526.
