CC BY
36
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2020. № 6
ИЗ «АРХИВА»
В.В. Миронов, Е.В. Брызгалина
феномен «профанного знания» в контексте особенностей современной науки
Вниманию читателей журнала предлагается незавершенная рукопись по теме, которую мы обсуждали с Владимиром Васильевичем с определенными перерывами в течение 2019 г., возвращаясь к проблематике в разговорах, переписке, фиксируя позиции в тексте.
Представляемый текст посвящен далеко не однозначной теме. Отмечу, что Владимиру Васильевичу не очень нравились собственно термины «профан», «профанное знание». Он обращал внимание на негативный эмоциональный контекст, принижающий субъектность человека, оказавшегося в позиции профана. Эта статья о поиске терминологической адекватности для фиксации того, что в современной культуре быстрыми темпами и в разных сферах происходят трансформации статуса экспертного знания. Мы все являемся свидетелями размывания границ между специализированным предметно дифференцированным знанием, демонстрирующим ориентацию на объективность, и личностным биографическим знанием, наполненным ценностным содержанием. Трансформационные процессы, вызванные в первую очередь прогрессом науки и технологий, привели к появлению таких объектов, социальных отношений и ценностных конфликтов, для рассмотрения которых и действий с которыми (в которых) не существует и не может существовать алгоритмов. Выработка личностного отношения, в том числе опережающего, к таким объектам, отношениям, конфликтам требует включенности практически от каждого человека, в том числе от не обладающего экспертностью, а общество стоит перед необходимостью придать такому знанию статус, близкий экспертному. В этой проблематике масса тонкостей и поворотов, на которые Владимир Васильевич обращал мое внимание. Уверена, что читатели найдут «свои» аспекты в теме.
Вдумчивый читатель увидит в тексте яркую позицию Владимира Васильевича как мыслителя. Он никогда не участвовал в написании коллективных статей формально. Мой опыт работы в соавторстве с Владимиром Васильевичем запомнился кропотливой работой над содержанием, неизменным стремлением профессора Миронова к диалогичности, к личной ответственности за коллективные результаты, будь то тексты
по проекту Московского университета, связанному с биобанками (Социально-гуманитарная экспертиза функционирования национальных депозитариев биоматериалов /Е.В. Брызгалина, К.Ю. Аласания, В.А. Садовничий, В.В. Миронов, С.М. Гавриленко, Т.А. Вархотов, Е.М. Шкомова, Е.А. Набиули-на // Вопросы философии. 2016. №2. С. 8-21), или по проблемам образования (Брызгалина Е.В., Миронов В.В. Управление образованием как ответ на вызовы системе образования современной России: социально-философские основания // Электронное научное издание «Альманах Пространство и Время». 2015. Т. 9, № 2. С. 1-20). Уверена, что при возможности продолжить работу над данным текстом в число источников обязательно попала бы статья А.В. Аполлонова (Апполонов А.В. Латинское слово "religio"и дихотомия священное-профанное // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 7. Философия. 2020. № 2. С. 102-111). Владимир Васильевич был всегда внимателен к публикациям коллег, особенно если они касались тем, становящихся предметом его собственных размышлений. Отдельные моменты не нашли развития в тексте, например, остался неотправленным «кусочек» книги, о котором написал Владимир Васильевич, он, конечно же, пригодился.
Выражаю благодарность членам редколлегии за то, что при подготовке мемориального выпуска журнала «Вестник Московского университета. Сер. 7. Философия» они сочли возможным сохранить рукопись в черновом варианте, без окончательной правки и полного оформления, т.е. в том виде, в котором текст остался в момент, когда Владимир Васильевич работал над ним. Фрагменты, выделенные более крупным шрифтом, как и вставки-ремарки в рамках принадлежат Владимиру Васильевичу. С одной стороны, используемый формат публикации позволяет читателю, в первую очередь молодому исследователю, стать свидетелем развития идей авторов, движения мысли, прояснить стиль исследовательской работы Владимира Васильевича. С другой стороны, такой формат оставляет для читателя возможность включиться в диалог авторов, полемизировать не столько с окончательной позицией, сколько с промежуточными результатами исследований, привести свои аргументы и контраргументы. Тем более что Владимир Васильевич как главный редактор «Вестника» неоднократно говорил, что хотел бы видеть на страницах журнала академические дискуссии, уважительное столкновение позиций, полемику.
С огромным уважением к Владимиру Васильевичу Миронову,
философу и человеку Е.В. Брызгалина*
* Брызгалина Елена Владимировна — кандидат философских наук, доцент, заведующий кафедрой философии образования философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова (119991, Ленинские горы, МГУ, учебно-научный корпус «Шу-валовский», г. Москва, Россия), тел: +7 (495) 939-20-08; e-mail: phedu@philos.msu.ru
В современных условиях для отдельно взятого человека и общества в целом возрастает необходимость постоянной адаптации к быстро изменяющейся при развитии науки, технических и технологических инновациях внешней среде. Динамичность и глобальность изменений увеличивают нагрузку на сложившиеся механизмы и структуры идентификации человека, увеличивают зависимость существования человека от техногенных обстоятельств. Испытывают изменения как природные и социальные основания существования современного человека, так и его идентификация с учетом изменений. Новые ситуации, проблемы, затруднения приводят к тому, что ценностные матрицы, укорененные в культуре, утрачивают эвристичность и прагматическую эффективность (принцип «не навреди» не работает в ряде отраслей биомедицины, например в трансплантологии, когда речь о заборе органа от живого донора). В этой связи определение личной позиции в отношении происходящих научно-технологических изменений требуется от практически каждого субъекта, независимо от уровня его образования и объема имеющихся профильных знаний. Развитие науки задает и постоянно расширяет пространство для требующихся от человека жизненных выборов относительно пределов своего бытия и вмешательств в физическую и психическую целостность. Позиция же обычного человека, не причастного формально к этосу науки, в свою очередь, влияет на направления развития науки и технологий, находя отражение в этических ограничениях и правовом регулировании, общественной поддержке или запрете определенных проектов, финансировании тех или иных направлений исследований и разработок.
Целью данной статьи является описание особенностей концептуализации феномена «профанного знания» в контексте современном этапа развития науки.
Термин «профанное» восходит к латинскому «profanus» — лишенный святости; нечестивый. Использование этого термина для характеристики онтологически и аксиологически низкого положения чего-либо изначально происходило в рамках религиозного сознания, которое фиксировало расположение объекта вне высших уровней бытия1.
1 «Профанное — прежде всего категория религиозного сознания, которая фиксирует онтологическую непричастность объекта к святому, положение объекта за пределами высших, священных уровней бытия; П. — уровень обыденного, посюстороннего, эмпирического, феноменального бытия. Для религиозного сознания — это ценность низкого достоинства, противоположность святому как абсолютной ценности... Традиционно лингвистами слово «profanus» понималось как исходная номинация того, что расположено перед fanum — храмом, священным местом...В латинском языке profanus первоначально относится не к месту, а к действию. Соответственно, profanus указывает не на место перед храмом, а именно на изгнание из храма и относится к действиям, которые произошли в храме или святилище. Таким образом, profanus первоначально означает не несвятой, а уже
Само понимание терминов «профанного», «профанации» изменялось, отражая, в том числе, те изменения, которые происходили в культуре, в частности, смешение уровней соотношения «высокой» и «низовой культуры», когда высокое оценивалось, как правило, положительно, а низовое — отрицательно. Стала осознаваться сложность самой структуры культуры, в которой все компоненты тесно взаимосвязаны. Образцы низовой культуры, могут со временем становиться предметом высокой культуры и даже обязательны для их освоения, а образцы высокой культуры, благодаря их медийной растиражированности доступности, по сути, становятся объектом массовой низовой культуры. На это обращал внимание Ю.М. Лотман, подчеркивая живой, а значит развивающийся характер языка. Это касается и научного знания. С одной стороны, в него начинают включаться фрагменты обыденного языка, которые, конечно, получают теоретическую обработку. А с другой, идет и обратный процесс, который можно было бы негативно обозначить как «профанирова-ние» науки, но это не совсем так. Наука проникает в жизнь человека, на уровень, который часто почти презрительно обозначают обыденным сознанием, которое, однако, оказывает обратное влияние на науку.
«В этом отношении интересно наблюдать, как наиболее строгие терминологические системы становятся метафорами общественного сознания... Ученый иногда констатирует это с досадой, так как видит, прежде всего, профанацию сложных проблем. Однако такова реальность. А на реальность нельзя сердиться — ее надо изучать»2.
Кроме того, в понятии «профанное» содержался и еще один интересный аспект, который сегодня может оказаться затребованным. Профанное было еще и признаком творческого и художественного. В этом усматривал семиотические особенности возникновения волшебной сказки Пропп, указывая, что изначально негативное значение профанации «священного сюжета (под «профанацией» понимаем превращение священного рассказа в профанный, т.е. не духовный, не эзотерический, а художественный). Это и есть момент рождения собственно сказки»3. Иначе говоря, профанное — это своеобразное пространство, в котором мо-
не святой, т.е. лишившийся причастности к святому... Рго£апш... обозначает то, что более не является священным, что не обладает отныне ни привилегиями, ни опасными сторонами священного, это то, что "десакрализовано". Со временем в семантике рго£апш к первоначальным культовым значениям посвященного и де-сакрализованного в целях ритуального потребления прибавляются коннотации, придающие расширительный смысл значениям десакрализации и доступности. Рго£апш становится обозначением собственно человеческого удела — уже не столько ритуального, сколько онтологического качества отделенности от божественного, качества непричастности божественному, непосвященности» [Забияко А.П. Профанное // Словарь философских терминов. Научная редакция профессора В.Г. Кузнецова. М., ИНФРА-М, 2005, с. 453-454].
2 Лотман Ю.М. Объект семиотики — культура // Лотман Ю.М.. Воспитание души. — Санкт-Петербург «Искусство-СПБ», 2005. — 624 с. С.72.
3 Пропп В.Я. Исторические корни волшебной русской сказки. Издательство «Лабиринт». М.,2000. - 336 с. С. 315.
гут возникать новые смыслы, сопряженные, часто случайным образом, с неожиданным взглядом на окружающий мир и самого человека. Эти смыслы трудно выразить на готовом опредмеченном научном языке, но они могут быт отражены на уровне художественного прочувствования и выражения. В этом смысловом пространстве более важными становятся личностные восприятия, так как конкретный индивид чувствует, переживает то или иное событие, в том числе будучи подвержен новейшим технологическим воздействия, вынужденный жить и пользоваться ими, испытывая не только чувства комфорта, но и возникающих моментов неудобства.
«Профанное знание», «носитель профанного знания» и его синонимы («человек с улицы», «неспециалист», «любитель», «дилетант»), которое ранее означало неприобщенность, непричастность человека к специализированному экспертному знанию, чаще понимаемому как собственно научное знание,и указывают на необходимую включенность носителя профанного знания в процесс получения знаний, подразумевает обязательную выработку личностного и коллективного отношения к знаниям и технологиям, готовность (неготовность) к присвоению научных и технологических достижений на личном и общественном уровнях. Серьезные жизненные проблемы возникают в связи с развитием науки и технологий в таких областях, которые порождают ситуации необходимого личностного выбора для множества субъектов, а не только для элиты общества, обладающей профильными знаниями и развитыми навыками принятия рациональных решений. Такова сфера биомедицины, неслучайно, что феномен «профанного знания» осознается, в первую очередь, в рамках биоэтики и анализа философских проблем биомедицины, в биоэтическом аспекте в научный оборот в отечественной философской традиции выражение «профанное знание» ввел Павел Дмитриевич Тищенко [На гранях жизни и смерти: философские исследования оснований биоэтики/ Павел Тищенко; Ин-т философии Рос. акад. наук. — Санкт-Петербург:Мiръ, 2011; П.Д.Тищенко. Биовласть в эпоху биотехнологий. М.: ИФ РАН; Юдин Б.Г. Социальные технологии, их производство и потребление / Б.Г. Юдин // Эпистемология и философия науки. — 2012. Вып. ХХХ1 — № 1. — С. 55-64.; Юдин Б.Г. Обэтосетехнона-уки. Философские науки. 2010; (12): 58-66; Попова О.В. Человек, его цена и ценность: к проблеме коммодификации тела в научном познании. 2016. № 3. С. 140-157]. Отметим, что сфера представленности этого феномена и, соответственно, поле его анализа выходит за пределы медико-биологического знания, и профанное знание может быть рассмотрено в широком контексте особенностей современной науки и социальных практик. Так, несколько другая оптика этого понятия присутствует в философии права при обсуждении статуса присяжных, возможностей точного соблюдения существующих правовых норм при вынесении решений непрофессиональными судьями [Герасимова Н.П. Суд присяжных: проблемы и перспективы //Вестник ЧелГУ.
2003. № 1. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/sud-prisyazhnyh-problemy-i-perspektivy (дата обращения: 06.01.2019)]. В философии политики проблематика взаимодействий экспертов и граждан активно дискутируется при обсуждении преимуществ и недостатков делиберативной демократии, при описании возможностейвыстраивания политической коммуникации при достижении информированности по социальным вопросам равноценным для представителей политической элиты, экспертов и обычных граждани создания условий для граждан судить об общественно значимом экспертном знании [Линде А.Н. Делиберативная демократия как направление в современной теории демократии: анализ основных подходов // Контуры глобальных трансформаций: политика, экономика, право. 2015. выпуск № 1 (39), С. 52-58]. Этические философские традиции легализма и утилитаризма в отношении понимания морального поведения так же актуализируют обсуждение статуса профанного знания.
Важно отделять профанное знание, главным мотивом которого может выступать принципиальная установка на нежелание знать и понимать, сознательно корректируя свои собственные представления о том или ином явлении, от профанного знания, которое отражает лишь недостаточный и часто объективный уровень освоения тех или иных научных представлений. По сути, в качестве такового может выступать знание просто не признаваемое научным на данной момент времени. Это очень старая проблема — можем ли мы, и должны ли мы при принятии решений, например, исходить лишь из знаний так называемых экспертов. Ведь опасность экспертной оценки часто связана с узостью позиции, определяемой именно опредмеченностью того знания, которое он представляет. Физик будет здесь в первую очередь находить физические закономерности, биолог — биологические, а социологи — социологические. Но реальный мир всегда шире такого рода предметностей. И очень часто принятие решений лишь с позиций экспертных оценок оказывается весьма нежелательным, например, для развития общества. Кроме того, ученый, часто увлеченный своими исследованиями их общую значимость может оценить лишь по результатам использования, когда проявился уже и негативный результат. «Мы сделали работу за дьявола» — восклицает Оппенгеймер после бомбежки Хиросимы, хотя, наверное, мы были бы вправе спросить его, а разве он не понимал, что разрабатываемый им атомный проект был связан не с изготовлением рождественской игрушки. В идеале экспертная оценка должна быть достаточно широкой и включать не только экспертное знание академического сообщества или отдельного представителя этоса науки. Экспертная информация может и должна формироваться с позиции, что мы не только мир познаем, но и живем в этом мире, переживаем, что происходит в нем и то, что происходит с каждым из нас. А значит, в экспертной оценке могут принимать и люди, которые имеют дело с иными, кроме научной, практиками взаимодействия с миром и человеком, например, представители религиозных конфессий или философы, занимающиеся этической проблематикой.
Кроме того, жизнь общества сопряжена с целым спектром социальных связей, которые регулируются, например, системой права и тогда мы не можем здесь обойтись без юристов. Хотя формально и юристы и священники могут обладать лишь профанным знанием относительно конкретного объекта при принятии решений. От этого важность их оценки вовсе не умаляется. И, Кант, например, именно исходят из такой установки писал об общих целях человеческого разума, которым в идеале должна отвечать деятельностью людей и которые исследует философия4. Следовательно, принятие любых решений, касающихся человека и общества должно исходить из того, что, опять же по Канту, человек всегда должен выступать как цель. «Человек и вообще всякое разумное существо существует как цель сама по себе, а не только как средство для любого применения со стороны той или другой воли...»5 . Но если это так, то принятие решений в обществе и государстве не может быть принятым только на основании экспертов как таковых, а необходимо должно быть обращено на мнение других групп людей, а значит учитывать, в том числе то, что мы обозначаем как профанное знание.
Именно в этом контексте в данном тексте профанное будет рассмотрено в сопоставлении именно с экспертным научным знанием. В этом смысле нет противоречия в рассмотрении «профанного знания» в контексте развития научного знания. Тезис о том, что знание, выстраиваемое по научной нормативности, не может принадлежать субъекту, не признаваемому в качестве части научного этоса; и наоборот, человек с улицы не может обладать знанием такого уровня, чтобы выступать с экспертной оценочной научной позиции, не точен, так как решения часто принимаются относительно жизни и условий существования самого этого индивида. Иначе говоря, его мнение во многих случаях необходимо учитывать, в том числе необходимо делая научное знание более доступным, то есть в определенном смысле добавляя к нему профанное содержание, но не искажая сущность.
Основные причины возрастания внимания к проблемам «профанного знания» можно увидеть обнаружить именно в особенностях развития современной науки, в которой все в большей степени на определение познавательных ценностей влияют внешние по отношению к её внутренней логике развития цели экономического, социального, политического, культурного характера. В результате этого формируется смысловой диалог между специализированным и профанным знанием, который важен для науки, государства и общества как средство и механизм выбора ценностных приоритетов. Такой диалог способствует более тесному взаимодействию экспертов и неспециалистов прежде всего
4 «...философия есть наука об отношении всякого знания и всякого применения разума к конечной цели человеческого разума, которой, как высшей, подчинены все другие цели и в которой они должны образовать единство». (И. Кант. Трактаты и письма. Наука. М. 1980 С. 332).
5 И. Кант. Основы метафизики нравственности // Иммануил Кант. Соч.: В 6 томах. Т. 4, часть 1. М.: Мысль, 1965. С. 269.
по проблемам определения актуальных задач научно-технологического развития, оценке их масштабности и значимости для общества, включая описание зон рисков и неудобств. По сути, это своеобразная форма этического и правового осмысления процесса и результатовнаучного поиска. Отношение общества в целом должно быть значимо для задания векторов развития науки через этико-правое регулирование, примером чего может служить, например, запрет на исследования и практики в сфере клонирования человека. Государство и бизнес как основные заказчики научных исследований и потребители научно-технологических результатов определяют стратегические направления развития науки, ключевым механизмом такого определения становятся финансовые инструменты, которые учитывают позицию общества в целом и отдельных социальных групп.
Усиление влияния внешних по отношению к внутренней логике развития науки факторов приводит к смещению акцентов от «науки-в-общем» к «науке-в-частности», если использовать предложенное социологом М.Майклом деление. «Наука-в-общем», по его мнению, развивается вне пря
Здесь, мне кажется, можно было бы без Майкла обойтись. Речь идет, по сути, о «науке как таковой», отвечающим на ее собственные задачи и принципы и «прикладной науке». Последний термин богаче «науки-в-частности». Кроме того, здесь можно было бы сказать, что любые новейшие технологии и есть приложение науки
мои зависимости от социальных и политических влияний преимущественно на абстрактном теоретическом уровне,—«наука-в-частности»—производит—зна-ние, полезное для людей в их повседневной жизни. [Michael, 1992 Michael M. Lay discourses of science: science-in-general, science-in-particular, and self // Science, Technology and Human Values. 1992. Vol. 17. P. 313-333], что повышает необходимость различных форм приобщения человека к знаниям и технологиям.
Изменение образа науки в общественном сознании, современные особенности функционирования науки и технологий требуют существенного расширения понимания смысла научной коммуникации. Необходимо признать узким принятое в русскоязычной литературе отнесение к научной коммуникации того, что происходит внутри научного сообщества. «Под научной коммуникацией принято понимать установление познавательных и социальных отношений внутри научного сообщества. «Научная коммуникация направлена не только на обмен информацией, но и на формирование оценки научным сообществом результатов исследовательской деятельности ученого» [Шубина Наталья Леонидовна Научная коммуникация: поиски разумного компромисса // Известия РГПУ им. А.И. Герцена. 2009. № 104. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/nauchnaya-kommunikatsiya-poiski-razumnogo-kompromissa (дата обращения: 03.06.2018)]. Это понимание соответствует в английском языке выражению «scientificcommunication»,
которое относится в англоязычных источниках к довольной узкой области — процессу публикации научных публикаций и цитированию [ Weller, Katrin; Puschmann, Cornelius: Twitter for Scientific Communication: How Can Citations/References be Identified and Measured?. In: ACM WebSci'11, 2011. — WebSciConference 2011, S. 1-4] или включает обращение к техническим языкам и грамматике, лабораторным коммуникациям и экспертным обзорам [Nielsen, Kristian H., 2012. Scientific Communication and the Nature of Science // Springer Science+Business Media B.V. 2012].
Для обозначения коммуникаций ученых (научных институций, науки как таковой), направленных во вне, в англоязычных источниках используется другое понятие — «science communication».
С его помощью указывается на различные виды и каналы коммуникативных активностей, в результате которых лицо, не относящееся к этосу науки, может сформировать навыки личностного отклика на развитие науки и технологий [Burns T.W. / ScienceCommunication: A ContemporaryDefinition. T.W. Burns, D.J. O'Connor, S. M. Stocklmayer, 2003 // Public Understanding of Science, Vol 12, Issue 2, pp. 183-202] и обозначить собственную позицию. Личностный отклик связан с когнитивной, эмоциональной, ценностной сферой, когда в результате коммуникации происходит формирование или преобразование личной позиции по вопросам, прямо зависящим от генерации научных знаний и их перевода в технологические разработки.
Обоснование необходимости широко понимаемых коммуникаций между наукой и обществом происходит по нескольким линиям. Так Дж. Дюран, социолог науки и технологий, первый в Великобритании «профессор по научной коммуникации с публикой», выделял прагматические (существование современного общества зависит от технологий, соответственно люди должны знать базовые научные факты, лежащие в основе создания технологических устройств) и политические аргументы (принципы демократии требуют осведомленности граждан о научных разработках для того, «чтобы принимать квалифицированные рациональные решения, касающиеся их использования и влияния на жизнь населения») [Durant,
Это прямо проблема моей диссертации. Английский язык все упрощает до невозможности. Отсюда «сциентизм», который хотя и говорит о мировоззренческой направленности на науку, но калькирует именно английское понимание. Например, в немецком языке Wissenschaft — наука как таковая (все науки); Geisteswissenschaften (науки о духе или гуманитарные) и Naturwissenschaften (науки о природе, то есть естественные). Соответственно, научная коммуникация у них — «Wissenschaftskommunikation».
Но это просто размышления и моя тема зависимости буквально всего от культуры конкретной, как бы все не стремились к глобальности. Можно в сноске просто отметить, но не обязательно.
1989; Durant, 1990 Durant J.R. Copernicus and Conan Doyle or why should we care about the public understanding of science? Science and Public Affairs. 1990. Vol. 5. P. 7-22.; Durant J. R., Evans G. A. and Thomas G. P. The public understanding of science. Nature. 1989. Vol. 340. P. 11-13].
Однако критическое рассмотрение этих аргументов выявляет вопрос, не имеющий однозначного универсального ответа для всех ситуаций и целевых аудиторий научной коммуникации. Это вопрос о том, каков достаточный и необходимый объем знаний для формирования или преобразования личной позиции в жизненных ситуациях, зависящих от научных знаний и технологических разработок? Ответ на этот вопрос можно предельно радикализировать до антисциентистского отрицания позитивной роли науки в процессах социальной адаптации. Н. Рассел обращал внимание на то, что современное научное знание весьма неопределенно, оно не объясняет в полной мере все, с чем люди сталкиваются в повседневной жизни [Russell N. Science for the Public: What Science Do People Need and How Might They Get It? // Communicating Science. Professional, Popular, Literary / N. Russell (ed.). Cambridge: CambridgeUniversityPress, 2010. P. 67-132]. Аналогично, М. Вебер указывал, что «одна только наука со всеми своими средствами и методами не может справиться со всеми сферами жизни, разрешить серьезные жизненные проблемы, — здесь слово уже за «иными силами», такими, как мораль, религия» [Вебер М. Образ общества / М. Вебер. Избранные произведения. — М.: Бег, 1990. — С. 220].
Соотношение профанно-го знания и экспертной позиции, выходящей за пределы науки требует специального рассмотрения, актуального в связи с тем, что в настоящее время в большей степени осознается необходимость учета взаимодействия различных форм духовного освоения действительности, наблюдается активное взаи-
Интересно, что демократическое принятие решения чаще всего будет противоположно мнению научных экспертов.
Сброшу кусочек из своей книги, может быть что-то пригодится.
Никогда наука не была независимой от общества и государства (по крайней мере в развитой стадии). Поэтому они и работали, в том числе на бесчеловечные формы реализации науки (включая Сахарова, Оппенгеймера и даже Эйнштейна). Часть политиков технократического склада пытались это ввести в политическую деятельность, но только по локальным аспектам чаще всего. Но это отдельная тема. Поэтому в чем, собственного говоря отказ, кто отказывается. Скорее общество требует и вынуждает представителей науки раскрываться.
Вот недавно рассказали про Испанию. Что если грант выдает правительство, то оно потом приходит и просит указать количество мышей, истраченных на опыты и если это количество недостаточно, то либо эксперимент неточен, либо средства ушли не в науку.
мопересечение их социальных функций. Современные тенденции функционирования науки как социального института так же связаны с постепен-
может быть, не нормы, а просто в большей степени учитывает???
вряд ли речь идет о сознательном снижении понятийного оформления, скорее допускается более широкий язык науки
отказом от жестких критериев демаркации науки и не-науки.
На самом деле жесткие критерии демаркации — это скорее миф, который ученые пытались реализовать.
Современная нормативность научного дискурса допускает принятие в качестве нормы ненаучных компонентов, снижает требования к понятийному оформлению знаний. С этими трансформациями связывается возможное преодоление отчужденности современных научных знаний и технологических решений от осмысления их значимости для общества и человека. Несмотря на высокий уровень дискуссионности таких идей, они возникают в связи с поиском «нового реального образца научного знания, идеала научности, когда буквально все (!) в науке нового типа будет соотноситься и рассматриваться через призму общечеловеческих ценностей, приоритетов гуманистических ориентиров в познавательном движении» [Калинина Т.Н. Диалог человека и мира в менталитетах техногенной культуры как исторический «Вызов времени» // Научные ведомости БелГУ. Серия: Филосо-
Тогда надо уж этот новый образ описать. На мой взгляд мысль в этой цитате слишком общая и поверхностная и не привносит ничего нового к твоей
фия. Социология. Право. 2009. № 16 (71). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ dialog-cheloveka-i-mira-v-mentalitetah-tehnogennoy-kultury-kak-istoricheskiy-vyzov-vremeni (дата обращения: 12.06.2018)].
Становление внимания к профанному знанию, таким образом, свидетельствует о настоятельной необходимости рефлексии над формами и механизмами взаимодействия общества и человека и отдельных граждан с наукой и использования ими технологий, а так же об отказе от представления о том, что позиция придания науке статуса единственного и определяющего источника форм социального дискурса в современных условиях подвергается сомнению.
Объектами современных междисциплинарных научных исследований становятся уникальные системы, характеризующиеся открытостью и саморазвитием, включающие в свою структуру и функционирование человека. Поэтому их изучение обязательно Это подразумевает поправку на статус человека, понимание его природы и учет его позиции. В современной тех-нонауке происходит сращивание процесса познания и процесса технологического изменения (зачастую создания) познаваемых объектов, что ведет к
появлению объектов, ситуаций, проблем, затруднений, парадоксов, разрушающих представления классического и неклассического естествознания о ценностно нейтральном характере научного исследования. Аксиологические факторы непосредственно встраиваются в содержание знания, влияют на выбор способа описания познаваемого объекта,тем самым на его онтологию, на характер допускаемых с ним технологических манипуляций, на оценку последствий развития науки и технологий для общества и человека.
Развитие современной информационной среды, в которой функционируют знания, приводит к утрате монополии научного сообщества на получение, хранение фактов и их объяснение.
Профанное знание «выходит на авансцену в обществе массового высшего образования, поисковых машин и социальных сетей» [Касавин, Касавин, 2015b — Касавин И.Т. Как возможна политическая философия науки? // Epistemology & philosophy of science / Эпистемология и философия науки. 2015. Т. 45. № 3. С. 5-15. с. 12].
Восприятие современной научной деятельности и ее результатов для неспециалиста в виде определенного образа науки для неспециалиста складывается, с одной стороны, в результате целенаправленных мер, обеспечивающих функционирование науки как социального института (связь между наукой и образованием, деятельность научных институций по популяризации научных достижений, функционирование специализированных СМИ и так далее). С другой стороны, спонтанный, случайный, трудно реконструируемый личный опыт столкновения с научными результатами обеспечивает множественный характер образа науки в обществе, его мозаичный характер. Массовая культура становится средой объединения этих двух векторов формирования образа науки для неспециалиста. «В современном обществе существенно актуализировалась потребность в культурных формах, ликвидирующих разрыв между двумя уровнями знания: обыденным, опирающимся на повседневный опыт, и специализированным, в рамках которого возникают все новые смыслы культуры. Массовая культура служит механизмом адекватного перевода одной системы знания в другую — она обладает специально разработанными обществом механизмами трансляции, придающими специализированному знанию формы, усваиваемые обыденным сознанием» [Костина Анна Владимировна, Кожаринова Анна Ростиславовна Актуальные проблемы современной культуры // Знание. Понимание. Умение. 2014. № 2. URL: https://cyberleninka.rU/article/n/aktualnye-problemy-sovremennoy-kultury (дата обращения: 03.06.2018)]. Соглашаясь с автором цитаты хотели бы отметить, что для самой науки такого рода трансформация имеет и негативные последствия, так как очень часто это становится условием нарас-
тут не очень корректно, он здесь термин «профанное» не использует, а говорит в лучшем случае о «человеке с улицы». Может быть так: Профанное знание, то есть мнение обычного человека, гражданина
тания в науке имитаций (мистификаций и фальсификаций6) в таком объеме, который был ранее не представим7. Как и любой другой продукт массовой культуры, научные результаты должны быть «красиво упакованы», что может в значительной мере повлиять на финансирование, которое чаще всего определяется чиновниками. Как есть поп-звезды эстрады или религии, справедливо отмечает Симон Кардонский, возникают и поп-ученые с полным наборам атрибутики поп-звезды. «Мнения поп-ученых, иногда обоснованные их научными результатами, но чаще всего не обоснованные, стали весьма ходким рекламным товаром... Оказалось, что вкладывать деньги в персонифицированную научную рекламу и научные страшилки гораздо эффективнее, чем в получение нового знания»8.
Наука благодаря постоянному присутствию в медийномпростран-стве порождает «спрос на «хипстерскую науку», интегрированную в программные платформы для смартфонов и «нарезанную» небольшими порциями в формате увлекательных видеороликов. Быть ученым сегодня — это модно, это значит работать в хакерском пространстве и выкладывать фотографии лабораторных экспериментов и оборудования в Instagram. Образ дружелюбной науки сменился образом гражданской и fan-науки, где границы между научным и ненаучным знанием размыты и медийная составляющая оказывается порой более важной, нежели научная» [Абрамов Р.Н., Кожанов А.А. Концептуализация феномена PopularScience: модели взаимодействия науки, общества и медиа // Социология науки и технологий. 2015. № 2. С. 45-60, цитата со стр. 47]. В то же время нельзя игнорировать тот факт, что медийный позитивный образ науки и технологий на уровне восприятия обыденным сознаниемможет способствовать повышению легитимности ее статуса в целом и условием согласия гражданского общества и государства выделять средства дляразвития науки как условия улучшения жизни людей в целом и отдельного человека.
Позитивное отношение человека к науке имеет следствием становление массовой вовлеченности граждан и организаций гражданского общества в постановку научных задач, получение знаний (преимущественно на эмпирическом уровне научного познания) и их верификации. Речь может идти
6 См., целую энциклопедию «научных» подделок, которые осуществляются в современной масс-медиа в книге: Бен Голдакр. «Обман в науке» (Открытия, которые потрясли мир). М.: Эксмо, 2010.
7 См. исследование данной проблемы: W.W. Mironow. Metamorphosen oder das globale Theater der modernen Kultur//Paragrana. Internationale Zeitschrift für Historische Anthropologie. Hrsg. Interdisziplinäres Zentrum für Historische Anthropologie Freie Universität Berlin. 2014. Bd 23; Heft 2. S. 25-39; В.В. Миронов. Коммуникационное пространство как фактор трансформации современной культуры и философии// Вопросы философии, 2006.№ 2. С. 27-43.
8 Симон Кардонский. Кризисы науки и научная мифология// Отечественные записки. Электронный адрес: http://www.strana-oz.ru/numbers/2002_07/2002_07
уже не просто о формировании отношения неспециалистов к специализированной сфере науки и технологий в целом, или к отдельным секторам. Фактически сегодня складывается новый вид деятельности неспециалистов в специализированных сферах — вовлеченность обычных граждан в производство знаний, то есть то, что мы обозначаем как «профанная наука» становится, по сути общегражданской наукой или citizenscience. Развитие науки связано с нарастанием темпов этого процесса и возрастания влияния научных технологий на развитие общества в целом, что проявляется в настоящий момент в происходящих на наших глазах процесса информатизации и цифровизации. Приведем два примера.
Первый пример относится к естественнонаучному знанию. Анализируя известный молекулярно-биологический проект «Rosetta@Home»9, С.Ю. Шевченко отмечает, что «решение этой задачи происходит в поле «народной науки» (гражданской науки, citizen science), предполагающей привлечение к решению научных задач людей, напрямую не связанных с академическим сообществом, «любителей»». Причем происходит это в формате не собственно познавательной деятельности человека, а посредством игровой активности [Шевченко С.Ю. Народная наука: отличимы ли люди от бактерий? // Epistemology & Philosophy of Science. 2018. № 1. С. 171-183]. Этот пример биологического проекта можно охарактеризовать как ускорение приращения научного знания при привлечении потенциала лиц, не являющихся экспертами.
Второй пример из социогуманитарной сферы демонстрирует даже не взаимодополнительность усилий профессионалов и любителей, а складывание ситуации доминирования источников и форм исторического знания, связанных с обыденным сознанием, над профессиональным историческим знанием. Образ прошлого и его оценка, присущая обществу в целом, различным социально-демографическим и этно-социальным группам, в информационной и дополненной реальности складываются из персонифицированных фактов о событиях, различной степени значимости. Через средства массовой информации, через современные технологии сохранения исторической памяти процессы структурирования, сохранения и воспроизводства исторического опыта все в большей степени коррелируют с деятельностью и позицией обычных людей. Избирательная актуализация неспециалистами отдельных исторических фактов, возможная гипербо-
9 В проекте Rosetta@ Home для интернет-пользователей открывается доступк компьютерной программе для расчета пространственной структуры белков на основе знания их линейной (аминокислотной) последовательности. Частью проекта является видеоигра Foldit: игрокзанимается сворачиванием полипептидной цепи в уникальную нативную пространственную структуру (то есть фолдингом), подбирая её структуры в рамках определённых правил и ограничений. При условиизамены специальных научных терминов метафорами обыденного языка не обладающие специальной подготовкой пользователи, то есть профаны,могут достигать релевантного научного результата.
лизация случайных исторических факторов и актов, их субъективизация, несмотря на неполноту, приводят к появлению особого типа знания - исто-рическогомифа, предания, воспроизводство которых становится значимым в национальных масштабах [Тихонова Софья Владимировна Архаическая мифология: миф как форма социальной коммуникации // Изв. Сарат. ун-та Нов. сер. Сер. Философия. Психология. Педагогика. 2008. № 1. URL: https://cyberleninka. ru/article/n/arhaicheskaya-mifologiya-mif-kak-forma-sotsialnoy-kommunikatsii (дата обращения: 13.06.2018)].
В историческом познании возникают уникальные формы сращивания экспертного и профанного знания (исторические квесты, компьютерные игры на историческом материале, исторические реконструкции и так далее) при доминировании непрофессионального познания. Приведенные примеры показывают сколь тонка грань между носителями профанного знания и этосом науки. Фактически при вовлечении в производства знаний в описанных и иных формах носитель профанного знания может рассматриваться в этом качестве как представитель этоса науки. Проблемы отнесения к коллективному субъекту науки неспециалистов еще нуждаются в обсуждении.
Таким образом, актуализирируют концептуализацию феномена «про-фанного знания» следующие особенности современной науки: преобладание внешнего социального заказа над внутренней логикой развития науки; возрастание роли научных коммуникаций общества в целом и отдельных граждан с наукой и технологиями; проблематизация критериев демаркации науки и иных форм духовного освоения действительности; встраивание аксиологических факторов в содержание научного знания от постановки научной проблемы и выбора средств ее решения до оценки последствий научно-технологических решений; придание специализированному знанию особых форм посредством массовой культуры; становление «гражданской науки», расширяющей границы этоса науки.
И это становится еще одним средством возможности манипуляции общественным сознанием, о чем также необходимо помнить (ремарка)
