CC BY
195
Феномен
правосознания
подростка
А.А.Глисков, М.Г.Садовский
Государственный технический университет, Муниципальный центр социального здоровья “Каминский”, г.Красноярск
Человеку невозможно не иметь правосознания, его имеет каждый, кто сознает, что кроме него на свете есть другие люди.
И.Ильин
Правосознание как объект исследования
ажнейшим условием становления правового государства в России является повышение уровня правовой культуры населения, весьма важной составляющей которой является уровень правосознания отдельного гражданина и общества в целом. Он зависит, главным образом, от конкретных исторических условий. Это порождает заметные различия в используемых методах, подходах, средствах анализа и понятиях, которыми изучается и описывается феномен правосознания. Прежде чем переходить к рассмотрению специфики собственно правосознания и особенностей его формирования, обозначим ключевые методологические позиции анализа правосознания в целом. Структура научного знания делит всякий объект на предметы (3; 13; 19; 22). Следует всегда помнить, что это деление определяется во многом исторически сложившейся традицией в исследованиях в данной области. Мы начнем изложение нашего видения этой проблемы и наших конкретных результатов по работе с подростками (по формированию их правосознания) с такого рода деления. Его основанием является сложившаяся к настоящему времени система предметов и межпредметных связей в науках, изучающих человека и общество.
По нашему мнению, правосознание (как взрослых, так и детей, и подростков) можно рассматривать как проблему педагогическую, теоретико-правовую, криминологическую, социальную, лингвистическую, биологическую, психологическую. Мы отчетливо сознаем, что приведенная выше классификация не является исчерпывающей; более того, деле-
ние проблемы на предметные области “вторгается” в смежные разделы знаний о человеке - любой классический правовед узнает в ней множество “своих” вопросов; психолог, педагог, биолог и многие другие также могут претендовать на часть “своей” предметности из упомянутых выше. Это и естественно: наша задача состоит не в том, чтобы дать единственно правильную и окончательную классификацию научных предметов в данной проблеме, но лишь только в том, чтобы четче подчеркнуть взаимопроникающий и кооперативный характер предметной представленности проблемы формирования позитивного правосознания в обществе.
Ниже мы предпримем попытку изложить наши представления о формировании и функционировании правосознания исходя из приведенных выше соображений о его комплексной природе.
Понятие и структура правосознания
Воздействие права на человека преломляется через его психику. Следовательно, от ее характеристик в значительной мере зависит эффективность правового регулирования общественных отношений. Человек, не знающий о своих правах, будет вести себя отлично от человека, обладающего таким знанием. Поведение человека, не присвоившего конкретную норму, также будет существенно отличаться от поведения человека, эту норму интериоризировавшего. В психике же человека правовые явления так или иначе существуют в преображенной форме. Информация о государстве, политической системе, социальных нормах, праве и прочих явлениях правовой действительности преобразуется здесь в установки, эмоции, чувства, знания и т.п., которые в совокупности и образуют то явление, которое в современной юридической теории принято называть правосознанием.
Правосознание, таким образом, может быть определено как отражение элементов правовой системы в психике человека, “система духовного отражения правовой действительности” (14, 9). Применительно к правосознанию речь может и должна идти об отражении любых элементов правовой системы, а не только законодательства, так как она включает, помимо законодательства, практику его применения и правовую идеологию (1, 87). Правосознание, таким образом, “выступает... как своего рода обобщающая категория, необходимая для объединения и взаимосвязан -
Психопедагогика в правоохранительных органах, 1998, №1 (7)
95
ного рассмотрения совокупности внутренних психологических предпосылок и условий, определяющих характер и направленность правового поведения личности” (10, 111).
Оговоримся, что термин “правосознание” является в какой-то мере условным: отражение правовых явлений в психике человека не всегда осознанно. Юридически значимое поведение человека может определяться не только на рациональном, но и на эмоциональном, регулятивном уровнях (поведение дебила также может быть юридически значимым, т.е. соответствовать или противоречить каким-либо правовым нормам, несмотря на то, что сознанием он не обладает). Одна из основных проблем, которая возникает при рассмотрении феномена правосознания, — это проблема описания его структуры. На передний план здесь обычно выносятся те составляющие правосознания, которые присущи когнитивному уровню психики. Правосознание в рамках такой редукции зачастую оказывается всего лишь осознанием правовой действительности. Нисколько не принижая ценности знаний о праве, циркулирующих в обществе, укажем на некоторую слабость такого подхода. Правосознание, как уже отмечалось, не исчерпывается осознанием права. Конечно, наиболее эффективно правовые нормы воздействуют на поведение людей именно при условии их осознания. Этому есть несколько причин. Во-первых, рациональный характер правоприменительной практики, предполагающий единообразное понимание и возможность интерпретации (толкования) правовых норм. Для этого они должны быть закреплены в определенных источниках способом, предполагающим возможность рационализации содержащихся в них правил. Во-вторых, исключительная сложность подавляющего большинства закрепляемых в формальном праве поведенческих стандартов (например, процедуру признания предприятия банкротом чисто технически невозможно осуществить без знания соответствующего корпуса правовых норм). В-третьих, это необходимость знания того социального контекста (юридических фактов), в условиях которого правовые нормы способны порождать права и обязанности.
В то же время основу, “стержень” правосознания образуют, по нашему мнению, элементы психики, относящиеся к эмоциональному и регулятивному уровням, а именно: социально-правовые установки и комплекс особых эмоций, который можно условно на-
96
звать “юридическими чувствами”. Под социально-правовой установкой понимается готовность (преимущественно подсознательная) субъекта действовать определенным образом по отношению к социально-правовым явлениям. Такая готовность формируется на основании жизненного опыта субъекта и реализуется в соответствии с внешним стимулом. Социально-правовые установки могут быть двух видов. “Обобщенные социально-правовые установки охватывают отношение и поведенческую готовность к группам объектов (к личному имуществу, представителям власти, контрольно-учетным документам) и способам деятельности в определенных областях социально-правовой действительности (в семейных или служебных правоотношениях). Ситуативные установки формируются по отношению к узкому кругу повторяющихся однородных условий и обстоятельств и реализуются только при их наступлении (привычное соблюдение определенного правового предписания, регулирующего общественную функцию или поведение в общественном месте)” (10, 116).
Существование обеспечивающих функционирование правосознания, специфических механизмов, основанных на установках, делает, с одной стороны, функционирование правосознания достаточно автономным, независящим непосредственно от воли субъекта. С другой стороны, эффективное функционирование права в обществе во многом определяется не рациональным пониманием теоретических основ правовой предметности, а готовностью членов общества следовать некоторым нормам, вне зависимости от их рациональной и эксплицитной представленности в сознании (действия по принципу -”деды наши так жили, и мы проживем”). Один из мощнейших приемов разрушения (например, в условиях идеологической войны) чужой нормативной системы состоит в рациональном и явном объяснении тех установок, которые обеспечивают легитимацию данной нормы. Новая и новейшая история дают нам массу примеров разрушения легитимации норм приемами подобного рода.
К юридически значимым следует отнести такие чувства, как ответственность, справедливость, понимание нормы и т.п. Заметим, что факт существования таких юридических чувств в качестве механизмов функционирования правосознания целиком определяется тем обстоятельством, что сами по себе чувства (не обязательно юридические) являются таковыми лишь постольку, посколь-
Психопедагогика в правоохранительных органах, 1998, №1 (7)
ку за ними стоят определенные субъективные ценности. Рассмотрим этот вопрос подробнее на примере чувства ответственности.
В структуре правосознания чувство ответственности выполняет роль своего рода “следящей системы”, основной функцией которой является ограничительное воздействие на процесс жизненного выбора, совершаемого конкретным человеком. Воздействие это заключается в соотнесении предполагаемых последствий совершаемых действий с образом субъективно желаемого будущего, с одной стороны, и с табуированием некоторых из возможных вариантов в выборе — с другой (к таким, например, относится абсолютный моральный запрет на убийство). По-видимому, можно утверждать, что существует целый комплекс таких табуированных действий (выборов) вне зависимости от конкретной правовой системы. А.П.Козлов (5) назвал такие табуированные действия объективно противоправными деяниями. Необходимым условием описанного соотнесения является знание о том, какова социальная значимость тех или иных действий. Критерием, по которому можно узнать о наличии (отсутствии) чувства ответственности, является наличие (отсутствие) переживаний по поводу “упущенных возможностей” либо “неправильно сделанного выбора”.
Социально-правовые установки и юридические чувства, как уже было отмечено, действуют преимущественно без участия сознания или, смягчая, при его косвенном воздействии. Осознание возникших по поводу совершаемых выборов переживаний и самих этих возможных и наличных выборов осуществляется при помощи механизма рефлексии, который позволяет субъекту взглянуть на свое правовое поведение, что называется, со стороны. Во-первых, осознать, каким образом его отношение к праву преломляется в поведении (рефлексия первого уровня); во-вторых, осознать те переживания, которые он при этом испытывает (рефлексия второго уровня) (21).
Эти элементы правосознания (систему социально-правовых установок, чувство ответственности, механизм рефлексии первого и второго уровней) можно условно обозначить как его (правосознания) базовые подструктуры. Именно они выступают той основой, на которую наслаиваются, нанизываются знания человека о правовой системе. При этом факт однотипности мыслительных операций у различных людей и народов (7, 81; 9) означает и однородность содержания
базовых подструктур правосознания у людей, включенных в различные правовые системы; содержание же знаний о правовой системе будет, напротив, зависеть от устройства данной конкретной системы.
Возрастные особенности правосознания
Коль скоро правосознание может рассматриваться в качестве особой подструктуры психики, а психическое развитие человека имеет определенную специфику, связанную с возрастом, можно с достаточной долей уверенности утверждать, что и правосознание людей различного возраста будет различаться характерными особенностями. Здесь возникает вопрос о возрастной (естественной) периодизации правосознания в ходе развития человека. Если периодизация развития некоторых базовых психических функций человека весьма подробно и тщательно исследована в рамках общей и возрастной психологии (2; 18; 23), то определение границ возрастной периодизации, а также качественных отличий одного возрастного периода в развитии правосознания от другого еще ждет своего исследования. Применительно к праву уместна следующая аналогия. Хорошо известно, что онтогенез человека повторяет его филогенез (15); в ходе развития человека от оплодотворенной яйцеклетки до новорожденного он последовательно проходит стадии развития, соответствующие (и появляющиеся в той же последовательности) стадиям, этапам эволюционного развития человека от его древнейших предков. Спрашивается, существует ли аналогичный “онтогенез” в формировании правосознания, и если да, то каковы пределы этой аналогии? Отметим, что этот вопрос в настоящее время только поставлен (14,46), хотя ответ на этот же вопрос применительно к феномену, определяемому словом “психика”, в науках психологического цикла давно получен, и он во многом положителен (2, 23-64; 11, 33-35, 41-43). Не анализируя подробно данный вопрос, выскажем следующее, исключительно важное, на наш взгляд, предположение. Если ограничиться рассмотрением онтогенеза правосознания, то можно с уверенностью высказать тезис о том, что осознание, рефлексия и рациональное (операциональное) освоение норм процессуального права происходит раньше, чем освоение норм материального права. Оговоримся, что этот тезис справедлив для детей и подростков от 10 до 16 лет, и освоение понимается здесь
Психопедагогика в правоохранительных органах, 1998, М1 (7)
97
как индивидуальное понимание и присвоение. Косвенно об этом свидетельствует тот факт, что даже маленькие дети четко фиксируют нарушения “правил игры” как в настоящей детской игре, так и в отношениях со взрослыми. Более того, в детском и подростковом сообществах существуют специальные приемы гласного и открытого принятия процедур либо отказа от их выполнения (примером является хорошо известное каждому с детства: “Я — за старенького” либо “Я - за новенького”). Напротив, освоение таких теоретико-правовых понятий, как справедливость или ответственность наступает гораздо позже и очень сильно определяется культурно-историческим контекстом (20,202-204, 441-448; 4, 54-66.). Заметим, что этот тезис противоречит господствующему представлению о примате норм материального права над процессуальными. Противоречия здесь, по нашему мнению, нет, поскольку в ситуации более или менее стабильного общества с адекватно сформированным правосознанием его членов примат материальных норм права достаточно очевиден — все детали процессуальной формы проходят “проверку” на соответствие таким базовым правовым концепциям, как, например, теория естественных и неотчуждаемых прав и свобод человека и т.п. Подчеркнем еще раз, что в детском и даже подростковом сообществах дела обстоят наоборот. По-видимому, эго связано с тем, что многие базовые правовые понятия, составляющие сущность норм материального права в детском и подростковом возрасте, воспринимаются как сакрал изо ванные представления, поддерживаемые авторитетом социума (родителей, этнических, социальных, групповых и иных обычаев, религией, культурой), а не авторитетом государства. Отметим, что эта специфика механизма социализации и является одной из причин достаточно долгого, включающего несколько этапов, формирования нормального правосознания у подростков. Дело в том, что рефлексия общественных норм, особенно поддерживаемых культурой (т.е. тех норм общественного поведения, которые являются культурными концептами), табуирована во многих культурах (9; 8; 16; 17); попытки обсуждать в рациональных понятиях и в логике такие общественные нормы воспринимаются носителями соответствующей культуры как моральный проступок (часто весьма тяжелый), как поведение, разрушительное по отношению к сложившейся культуре. Зачастую за подобные действия устанавливается даже юридическая ответственность.
98
Особенности правосознания подростков
Подобно элементам всякой другой культуры, элементы правовой культуры наследуются, т.е. передаются от родительского поколения к потомкам. В связи с этим особую остроту приобретает проблема формирования детского и подросткового правосознания. Традиционно правосознание детей и подростков анализируется путем его сопоставления с правосознанием взрослых людей. Методы исследования, которые для этого применяются, также обычно ничем не отличаются. При этом считается, что основной особенностью подросткового правосознания является его несформированность, недоофор-мленность по сравнению с правосознанием взрослого человека. Такой подход представляется не совсем корректным. Общепризнанно, что отношение ко многим правовым явлениям (норма, наказание, поощрение и т.д.) присутствует уже в сознании ребенка. Более того, во многих случаях оно является достаточно рационализованным. С этой точки зрения, подростковое правосознание следует делить на две сферы. В одной из них (формирование рефлексии и юридических чувств) происходит постепенное накопление жизненного опыта и поэтапное формирование полноценных способностей, сравнимых с аналогичными способностями у взрослых. Ко второй сфере относятся некоторые особые феномены детско-подростковой психики (в норме не присутствующие у взрослых как актуальные сущности, управляющие их деятельностью). Сюда в первую очередь относятся подростковые представления о социальном контексте; по-видимому, неправомерно говорить о его несформированности у подростков. По нашим наблюдениям, такой контекст у них вполне сформирован, но он принципиально отличается от контекста взрослых. Именно здесь имеет смысл говорить о качественных преобразованиях одного феномена (подросткового правосознания) в другой (правосознание взрослых).
Опишем кратко некоторые особенности восприятия социального контекста подростками.
Во-первых, для подросткового возраста характерна установка на оценку поведения исходя из того, кто его совершил, а не из тех последствий, к которым оно привело либо могло привести.
Во-вторых, подросткам свойствен эгоцентризм, препятствующий усвоению идеи фор-
Психопедагогика в правоохранительных органах, 1998, №1 (7)
мального равенства субъектов права и беспристрастного отношения к ним со стороны власти и закона.
В-третьих, высокая “знаковость” многих действий подростка (их направленность на выражение смысла, придаваемого подростком, а не на объективно наличествующий результат) и вытекающий отсюда перенос внимания к восприятию его “знаков” референтным окружением, а не к последствиям их “заявления”. При этом важно иметь в виду, что “означивая” свои действия, подросток зачастую специально стремится придать им собственный (не являющийся общепринятым) смысл (12, 22-25). Подчеркнем, что такое кажущееся “неулавливание” подростком социального контекста многих действий часто влечет непонимание и неприятие их со стороны окружающих; как следствие — высокая конфликтогенность подросткового поведения.
В-четвертых, поведение подростка является высококонфликтным еще и потому, что он часто специально провоцирует своим поведением конфликт с целью обратить на себя внимание, самоутвердиться через противопоставление себя старшим и сверстникам. Наконец, в-пятых, отсутствие у подростка адекватных представлений о многих социально значимых феноменах, таких, как политика, право, государство и т.п., влекущее “неулавливание” им смысла многих правовых установлений. Как следствие, происходит девальвация и понижение значимости таких общезначимых социальных феноменов, часто переходящее в игнорирование норм, задаваемых этими феноменами, поскольку они кажутся подростку “бессмысленными”. Приведенное описание особенностей подросткового возраста делает очевидным крайнюю трудность их учета в правовых нормах, поскольку почти невозможно сколько-нибудь объективно и — что самое главное — единообразно произвести их измерение. По-видимому, именно этим объясняется тот факт, что в праве закрепляются преимущественно не содержательные, а формальные критерии правосубъектности (пол, возраст, наличие собственного заработка и т.п.). Существует также еще одна группа особенностей подросткового правосознания, стоящих особняком от первых двух. Эти особенности обусловлены тем, что подростками не присвоены еще в полной мере различного рода социальные нормы (хрестоматийным примером здесь может быть всем хорошо известная подростковая грубость и нечуткость в некото-
рых ситуациях). Мы не будем на этой группе особенностей останавливаться подробно. Изложенное позволяет сделать следующий вывод: подростки в современном обществе практически не вовлечены в сферу формального права. Они, конечно же, совершают различного рода юридически значимые действия, но совершают их “бе ГасСо”, не принимая во внимание те юридические нормы, которые за ними стоят. Подобная ситуация порождает ряд феноменов, отрицательно влияющих на функционирование правовой системы. Например, это может приводить к тому, что к моменту формального (паспортного) превращения во взрослого человека правосознание большинства подростков во многом все еще остается “детским”.
Мы изложили конспективно те представления по поводу формирования и функционирования правосознания у подростков, которые сложились у нас в результате практической работы по социализации девиантных подростков. Некоторые из этих представлений расходятся (к нашему удивлению) с традиционными. Сказанное отнюдь не означает, что мы отвергаем традиционные представления; наоборот, наиболее продуктивным будет их сопоставление и взаимопреобразова-ние. Некоторые изложенные здесь представления, а первую очередь — о возрастной периодизации правосознания и юридических чувствах, представляются нам пионерскими. Мы будем благодарны любой научной критике этих наших представлений; более того, нас будет наиболее интересовать точка зрения тех коллег, которые не будут во всем согласны с нашими представлениями. Опишем кратко то, что осталось за пределами нашего рассмотрения в этой работе.
Во-первых, это те социальные условия и механизмы, которые обеспечивают формирование у подростков адекватного правосознания. Во-вторых, за пределами нашего анализа осталась более тонкая структура подросткового правосознания; очевидно, что оно имеет свою внутреннюю возрастную периодизацию, а также специализировано по социальным и этно-культурным группам. В-третьих, мы не рассматривали здесь способы и методы коррекции (формирования) правосознания подростков.
Литература
1. Алексеев С.С. Общая теория права. — Т.1. — М.-Л., 1981.
Психопедагогика в правоохранителъных органах, 1998, №1 (7)
99
2. Выготский Л.С., Лурия А.Р. Этюды по истории поведения. — М.: Педагогика-Пресс, 1993.
3. Гайденко П.П. Эволюция понятия науки: Становление и развитие первых научных программ. — М.: Наука, 1980. — 566 с.
4. Григорьев С., Немировский В. В поисках смысла жизни и справедливости. - Барнаул-Красноярск, 1995.
5. Ильин И.А. О сущности правосознания // Собр. соч. в 10 тг. — Т. 4. — М., 1994.
6. Козлов А.П. Система санкций в уголовном праве. — Красноярск: Изд-во Краснояр. ун-та, 1991.
7. Леви-Стросс К. Структурная антропология. -М.: Наука, 1985. — 536 с.
8. Лотман Ю.М. Лекции по структурной поэтике. — М.: Гнозис, 1994.
9. Мид М. Этнография детства. — М.: Мир, 1988. -263 с.
10. Новик Ю.М. Психологические проблемы правового регулирования. — Минск: Университетское, 1989.
11. Обухова Л.Ф. Детская психология: теории, факты, проблемы. — М.: Тривола, 1995.
12. Поливанова К.Н. Психологическое содержание подросткового возраста // Вопросы психологии. — 1996. — № 1.
13. Поппер К. Логика и рост научного знания. -М„ 1983.
14. Ратинов А.Р., Ефремова Г.Х. Правовая психология и преступное поведение. — Красноярск: Изд-во Краснояр. ун-та, 1988. - 256 с.
15. Тимофеев-Ресовский Н.В., Воронцов Н.Н., Яблоков А.В. Основы теории эволюции. — М.: Наука, 1978. — 425 с.
16. Торопов В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. — М.: Прогресс-Культура, 1995. — 624 с.
17. Успенский Б.А. Избранные труды. — Т.1: Семиотика истории. Семиотика культуры. - М.: Гнозис, 1994. — 365 с.
18. Фрейд 3. Введение в психоанализ. - М.: Наука, 1989.
19. Хинтикка Я. Логико-эпистемологические исследования. — М., 1980.
20. Шпенглер О. Закат Европы. — Новосибирск: Наука, 1993.
21. Щрейдер Ю.М. Человеческая рефлексия и две системы этического сознания // Вопросы философии. — 1990. — № 7.
22. Щедровицкий Г.П. Синтез знаний: проблемы и методы // На пути к теории научного знания. — М.: Наука, 1984.
23. Эриксон Э. Детство и общество. — Спб: Ленато, 1996.
Особенности
мотивации
преступлений,
совершаемых
сотрудниками
криминальной
милиции
Адъюнкт Ю.А.Мерзлое
Омский юридический институт МВД России
Жыявление детерминант преступных проявлений сотрудников криминальной милиции немыслимо без учета определенных психологических закономерностей, касающихся прежде всего мотивации противоправного поведения.
В литературе подвергнуты подробному анализу содержание и соотношение различных категорий мотивации (2; 3; 7; 12; 19; 20). Большинство ученых поддерживают точку зрения о том, что мотивация — это “совокупность стойких мотивов” (16, 73), определяющих поведение личности, либо это система мотивов, побуждающих к определенному поступку (14,60). Некоторые авторы включают в понятие мотивации “...все виды побуждений: мотивы, потребности, интересы, стремления, цели, влечения, мотивационные установки или диспозиции, идеалы и т.д.” (2, 7). К этому добавляют некоторые мотивообразующие факторы: убеждения, привычки, подражание (20,21), ценностные ориентации (15,124).
При всей сложности вопроса дискуссия о мотивации, ее соотношении с мотивом поведения нашла широкое распространение среди отечественных и зарубежных психологов. Причем в последнее время многих ученых занимает вопрос уже не столько объяснения человеческого поведения, сколько о его моделировании (8, 186), что действительно является необходимым хотя бы для того, чтобы увидеть весь процесс мотивации, а не только ее составляющие.
В связи со сказанным представляется, что мотивацию поведения можно рассматривать как процесс формирования и развития мотивообразующих факторов в динамике. Данная точка зрения нашла свое отражение в юридической литературе. Это обусловлено тем, что юридическую науку (криминологию в частности) во многом занимают социальные причины различных явлений. Поэто-
Психопедагогика в правоохранительных органах, 1998, №1 (7)
100
