CC BY
5
Вестн. Моск. ун-та. Сер. 13. Востоковедение. 2024. Т. 68, № 1. C. 50-61 Lomonosov Oriental Studies Journal, 2024, Vol. 68, No. 1, pp. 50-61 (In Russ.)
DOI: 10.55959/MSU0320-8095-13-68-1-4
ФЕНОМЕН «КОЧУЮЩЕГО ДВОРА»
В ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ ТИМУРИДОВ:
ПАЛОМНИЧЕСКИЕ МАРШРУТЫ ШАХРУХА
(1409-1447 гг.)
Л.А. Вердиева
Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, Москва,
Россия; [email protected]
Аннотация: Статья посвящена рассмотрению примечательного эпизода в рамках феномена «кочующего двора» — паломничества (зийарат) тиму-ридского правителя Шахруха к исламским святыням. На основе материалов династийных хроник исследуются наиболее значимые для государя маршруты, их этапы, а также цели подобных визитов. Приоритетное внимание уделяется популярным у государя суфийским общинам, как и особенностям взаимодействия Шахруха с их главами и насельниками. Ставится вопрос о том, что лежало в основе мотивации Шахруха к совершению зийарата — идеи личного благочестия правителя, или утилитарные соображения. Анализ хроникальных источников продемонстрировал, что паломничество не только удовлетворяло духовные потребности правителя, но и способствовало росту его политической значимости.
Ключевые слова: суфизм, Иран, Хорасан, Мавераннахр, Тимуриды, Шахрух, шейх, тарикат, паломничество
Для цитирования: Вердиева Л.А. Феномен «кочующего двора» в политической жизни Тимуридов: паломнические маршруты Шахруха (1409-1447 гг.) // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 13. Востоковедение. 2024. Т. 68, № 1. С. 50-61. DOI: 10.55959/MSU0320-8095-13-68-1-4
THE PHENOMENON OF THE "ITINERANT COURT"
IN THE POLITICAL LIFE OF THE TIMURIDS:
THE PILGRIMAGE ROUTES OF SHAHRUKH (1409-1447)
Leyla A. Verdieva
Lomonosov Moscow State University, Moscow, Russia; [email protected]
© Вердиева Л.А., 2024
©
Abstract: The article deals with a notable episode within the phenomenon of the so-called "itinerant court" that includes performing pilgrimages (ziyarat) to the shrines of Muslim saints by the Timurid ruler Shahrukh. The study is based on the materials of dynastic chronicles and considers the most significant pilgrimage routes for the sovereign, its stages, as well as the purposes of these visits. Priority is given to the most frequently visited Sufi communities and the peculiarities of Shahrukh's interaction with their leaders and other inhabitants. At this point an important question considering what was primary for him — the idea of ruler's personal piety or utilitarian motives — arises. A thorough analysis of the chronicles demonstrates that the pilgrimage not only provided spiritual satisfaction, but also contributed to the growth of the ruler's political significance.
Keywords: Sufism, Iran, Khorasan, Transoxiana, Timurids, Shahrukh, shaykh, tariqa, pilgrimage
For citation: Verdieva L.A. The phenomenon of the "itinerant court" in the political life of the Timurids: the pilgrimage routes of Shahrukh (1409-1447). Lo-monosov Oriental Studies Journal, 2024, Vol. 68, No. 1, pp. 50-61. DOI: 10.55959/ MSU0320-8095-13-68-1-4 (In Russ.)
В период монгольского и тимуридского господства (XIII-XVI вв.) общественную жизнь Ирана и Мавераннахра1 поддерживала триада взаимосвязанных социальных институтов: исламское законодательство, регламентировавшее жизнь каждого мусульманина (шариат), благотворительные фонды (вакфы) и суфийские братства (турук), последние два из которых не могли существовать в отрыве от первого2.
Во многих мусульманских общинах, помимо мечети, была хана-ка (от перс. хане — «дом» и гах — «место») — суфийская обитель, которая образовывалась при могиле (мазаре) наставника-учителя, зачастую основателя собственного метода мистического познания (тарика)3. Наставники — пиры или шейхи — размещали в ханаках своих учеников, проводили регулярные собрания (в том числе и для широкого круга посетителей), оказывали радушный прием как мусульманским паломникам, так и не охваченным исламской религией представителям тюрко-монгольских племен. Вчерашние язычники, эти новоиспеченные мусульмане, значительную долю которых со-
1 Под термином «Иран» мы подразумеваем весь Иранский культурный континент — историческую область, где на протяжении тысячелетий доминировали индоиранские культуры; Мавераннахр — местность между Амударьей и Сырдарьей, за вычетом низовий и верховий.
2 Lewisohn, L. Iranian Islam and Persianate Sufism // The Heritage of Sufism, vol. II: The Legacy of Medieval Persian Sufism. Oxford: Oneworld Publications, 1999. P.12-13.
3 Тарика (от араб. тарик — «дорога», «путь»), (мн. турук) — обучение, способ постижения божественной истины в следовании наставлениям того или иного шейха; братство.
ставляла военно-кочевая элита Хулагуидов и Чагатаидов4, стали надежной опорой турук.
Таким образом, суфийские институты регулировали культуру общественного взаимодействия в период политической нестабильности, что способствовало росту популярности центров при могилах мусульманских «святых», угодников (аулийа). Тогда же мистики превратились в посредников между местным населением и властями, которым приходилось не просто мириться с их существованием, но и взаимодействовать с ними. История послемонгольского Ирана знает немало случаев, когда между наставниками (шейхами) и правителями устанавливались отношения, основанные на взаимовыгодном сотрудничестве, а порой даже дружба, нередко выражавшаяся в форме духовного покровительства, опекунства первых над последними. Так, властители Ирана и их сановники становились регулярными посетителями ханак, принимали участие в некоторых обрядах, а также спонсировали данные заведения. Наиболее гармоничную картину взаимодействия мистиков и государей рисуют хронисты эпохи Тимуридов, когда могущество суфиев и степень их вовлеченности в государственные дела достигли пика. Основными территориями постоянного общения правителей этой династии и суфиев стали Самарканд и Герат — столицы империи.
Рассмотрение паломнических маршрутов тимуридских правителей по Ирану и Мавераннахру невозможно без привлечения обширного источникового материала. Изрядным подспорьем послужили такие выдающиеся труды придворных хронистов, как Муджмал-и Фасихи («Фасихов свод») историографа Ахмада б. Мухаммада Фа-сиха Хавафи (ум. 1442), Зубдат ат-таварих-и Байсангури («Сливки летописей Байсангура») Хафиз-и Абру (ум. 1430 или 1451), а также Матла-и седайн ва маджма-и бахрайн («Место восхода двух счастливых звёзд и место слияния двух морей») Абд ар-Раззака Самаркан-ди (ум. 1482). Эти работы предоставляют схожие данные. В качестве дополнительных источников использовались фундаментальный труд Гийас ад-дина Хондемира (ум. 1535/36) Хабиб ас-сийар, или «Любимые жизнеописания», а также работа летописца и поэта XV в. Фахр ад-дина Али Сафи ибн Хусейна Кашифи по истории братства накшбандийа Рашахат-и айн ал-хайат («Капли из родника жизни»)5.
Пребывание тимуридских государей в столице не было постоянным: в частности, Шахрух ибн Тимур находился на престоле
4 Хулагуиды и Чагатаиды — монгольские династии правителей Ближнего и Среднего Востока и Центральной Азии (середина XIII — середина XIV вв.).
5 Кашифи, Факр ад-дин Али б. Хусейн Ваиз. Рашахат-и айн ал-хайат [Капли из родника жизни]. Тегеран: Бунйад-и никукар-и нурйани, 2536/1977 (далее — Рашахат).
Хорасана (а затем всего государства) с 1405 по 1447 гг.; за все это время (42 года) он провел около 13,5 лет вне Герата6. С этой позиции тимуридское правление правомерно рассматривать как одно из проявлений полюдья — явления, при котором государь со своей свитой значительную часть времени проводил в разъездах по подвластным территориям. В арабо-мусульманском мире подобный феномен имел место, например, в Марокко, и также исследовался отечественными историками-востоковедами7. У подобных актов могли быть самые различные цели: от экономических, таких как сбор дани или обеспечение двора пропитанием, до политических, социальных и рели-гиозно-ритуальных8. Так, Шахрух участвовал в продолжительных военных походах, целью которых было сохранение существующих границ государства, а также борьба со внутренними смутами. В перерывах между разъездами он проводил время на охоте, а также в местах зимовок и летовок (йайлак ва кишлак). В это время султан мог отдохнуть после утомительных поездок, заняться военной подготовкой; охота также способствовала укреплению личных связей правителя с сопровождавшими его подданными9.
Наконец, важнейшим мотивом перемещений государя было паломничество. Оно могло быть как основной целью поездки, так и дополнением к главному маршруту. Путешествие к сакральным местам ислама, в том числе гробницам аулийа, а также общение с живыми суфийскими шейхами и дервишами преследовали цель укрепить образ Шахруха как законного мусульманского правителя, а также, с высокой долей вероятности, получить благословение шейха-старца на успех в кампании, либо наоборот — отблагодарить его за триумф. Не следует исключать и личные мотивы стремления к благочестию. Столь частая посещаемость подобных культовых мест также была обусловлена их удачным географическим расположением — одно за другим они располагались на пути, ведущем к западным провинциям Ирана, при этом находясь в относительной близости к Герату. Все это способствовало росту как авторитета глав обителей, так и ее материального благосостояния.
В начале своей политической карьеры Шахрух регулярно посещал соседний Мавераннахр, который некоторое время находился
6 Melville Ch. The Itineraries of Shährukh b. Timur (1405-47) // Turko-Mongol Rulers, Cities and City Life, ed. David Durand-Guédy. Leiden: Brill, 2013. P. 307.
7 См.: Соловьева Д.В. «Кочующий двор» в Марокко: незабытое старое // Азия и Африка сегодня. 2019. № 8. С. 75-79.
8 Кобищанов Ю.М. Полюдье: явление отечественной и всемирной истории цивилизаций. М.: РОССПЭН, 1995. С. 236.
9 Melville, Ch. Op. cit. P. 293.
под властью его племянника и политического оппонента, правителя Самарканда Халиль-султана (1405-1409 гг.). Соответственно, основные цели пребывания Шахруха в этой части мира сводились к ее подчинению, закреплению собственной легитимности и своевременному подавлению восстаний. Хроники свидетельствуют лишь об одном эпизоде паломничества Шахруха в Мавераннахре — посещение комплекса Гур-Эмир, мавзолеев Тамерлана и его суфийского наставника и сподвижника Мир Саида Барака (ум. 1404) в Самарканде. Ни Фасих Хавафи, ни Хафиз-и Абру ничего не сообщают об эпизодах паломничества к прочим святыням Самарканда и Бухары; молчат они и о каких-либо связях государя с местными суфийскими общинами. Представляется, что взаимодействие с исламскими институтами Мавераннахра скорее ассоциировалось с самаркандским правителем Улугбеком (ум. 1449), нежели с его отцом.
Примечательно, что эпоха правления Шахруха пришлась на первую половину XV в., когда велась активная проповедь учеников бухарского шейха Баха ад-дина Накшбанда (ум. 1389), современника Тимура. Одним из муридов10 Баха ад-дина был шейх Мухаммад Парса (ум. 1420). Этот наставник указывается в Хабиб ас-сийар как один из важнейших деятелей ислама в период правления Шахруха, тем не менее, о личных контактах государя с бухарским шейхом автор хроники не упоминает. Вместе с тем агиографические источники накшбандийского братства (в частности, Рашахат) утверждают, что сам Парса принимал непосредственное участие в тимуридских усобицах на стороне Шахруха, состоял в переписке с правителем и в обход Халиль-султана обсуждал с ним насущные вопросы жизни мусульманской общины. В конце концов, будущий хакан11 выслал грамоту Халиль-султану с требованием определить место битвы, которая якобы была зачитана Мухаммадом Парсой с минбара бухарской соборной мечети12. Весьма сомнительно, что подобная ситуация могла произойти в действительности. Тем не менее, установление дружеских взаимоотношений с местными наставниками могло быть выгодно Шахруху, и тогда эпизод с шейхами Бухары представляется как показательный пример успешной тимуридской дипломатии. В рассматриваемых хрониках не упоминается непосредственное посещение Шахрухом святынь накшбандийской общины — главным образом, захоронений Баха ад-дина Накшбанда в селении Каср-и Арифан и шейха Амира Кулала (ум. 1370) в Сухари13. Это объясня-
10 Мурид (араб. «желающий, ищущий») — ученик, последователь в суфизме.
11 Хакан (тюрк. «верховный повелитель», «хан») — правитель (т. е. Шахрух).
12 Рашахат. С. 108-109.
13 Ныне пригороды Бухары, Узбекистан.
ется тем, что накшбандийа в начале XV в. не обладала политическим весом и являлась локальным братством, не распространившимся далеко за пределы отдельных городов Мавераннахра. Данная суфийская организация пока что не пользовалась столь широкой популярностью среди правителей, как, например, мистическое сообщество Джама в Хорасане, которое веками выживало в условиях постоянных усобиц благодаря тесным связям с власть имущими. Как известно, сам Баха ад-дин Накшбанд не взаимодействовал со светскими властями. В то же время, считавшийся одним из духовных наставников Тимура Амир Кулал все же был обделен вниманием Шахруха, который, в отличие от отца, не искал себе фаворитов из числа ахл-и тарик (т.е. суфиев. — Л.В.), предпочитая уделять основное внимание всесторонней поддержке традиционных исламских институтов и монументальному строительству.
Наиболее популярными паломническими направлениями Шах-руха в Хорасане по праву считались три святыни: суфийский комплекс при могиле шейха XII в. Ахмад-и Джама (ум. 1141) в Турбат-и Джам14, аналогичный мемориал, управлявшийся потомками наставника раннего суфизма Абу Саида Абу-л-Хайра (ум. 1048/49) в Майхане15, а также могила 8-го имама Али ибн Мусы ар-Ризы (ум. 818) в Мешхеде. Все эти усыпальницы располагались друг за другом по пути на запад, поэтому Шахрух непременно их посещал, отправляясь из Герата в длительный военный поход, возвращаясь из него, а также во время сезонных перемещений. Самой удаленной от столицы местностью была Майхана. Хронисты перечисляют как минимум четыре значимых визита Шахруха к могиле Абу Саида Абу-л-Хайра, в частности, в 1405 г. — в разгар борьбы за власть16, в 1415 г.17, 1423 г.18 и 1426 г. — которые он совмещал с охотничьими поездками в Серахс19, либо по пути на летнее стойбище в Бадгисе20.
Другим местом, находившимся в привилегированном положении благодаря покровительству правящей династии, была святыня восьмого имама Ризы в Мешхеде, где Шахрух бывал довольно часто
14 Ныне область Турбат-и Джам в провинции Хорасан Резави, Иран.
15 Ныне Меана, Туркменистан.
16 Самарцандий, Абдурразок. Матлаи саъдайн ва мажмаи ба^райн [Место восхода двух счастливых звёзд и место слияния двух морей]. Ташкент: «О^ВЕЮБТОЫ» НМИУ, 2008. С. 86 (далее — Матла).
17 Там же. С. 284.
18 Там же. С. 455.
19 Серахский оазис ныне расположен на границе Ирана и Туркменистана.
20 Матла. С. 476; Бадгис — провинция на северо-западе Афганистана.
(не менее шести раз)21. Мешхед и Тус располагались к Герату ближе, чем Майхана (приблизительно в 360-380 км от столицы). Хронисты особо выделяют «плодотворные» визиты 1412 и 1418 годов, когда Шахрух посетил могилу имама в праздник ид ал-адха22, раздав множественные подношения служителям комплекса; спустя 5 лет государь сделал очередной роскошный подарок — золотую лампаду (кандиль) весом в три тысячи мискалей23, который подвесили над могилой имама24. Другим покровителем мешхедской святыни по праву была жена Шахруха Гаухаршад (ум. 1457), которая возвела в городе соборную мечеть и некоторые другие постройки25.
Кроме того, хакан приказал разбить сад к востоку от центра Мешхеда и построить там дворец (сарай), а также жилые помещения для своих подданных26. Обычно тюрко-монгольские правители предпочитали организовывать свой лагерь в пригородных садах, нежели останавливаться в городских дворцах. Данная особенность позволяет предположить, что визиты Шахруха в Мешхед действительно носили регулярный характер, раз возникла необходимость построить собственную резиденцию за городом. Примечательно, что даже в период снижения активности «кочевого двора» Шахруха (приблизительно последнее десятилетие его правления) уже пожилой государь (на тот момент ему было за 60 лет) все же отправился в паломничество в Мешхед в 1438 г.27
Необходимо подчеркнуть, что ревностное почитание имама Ризы Шахрухом не являлось признаком его прошиитского настроя. На деле граница между суннизмом и шиизмом в создании мусульман Ирана и Мавераннахра была размыта, и в религиозных кругах почитание зятя и сподвижника Пророка Али ибн Аби Талиба и имамов уживалось с принадлежностью к одному из суннитских мазхабов — ханафитскому или шафиитскому. Сам Шахрух всегда был весьма консервативен в выборе поддерживаемых религиозных проявлений, что отражало его строгую благочестивость и приверженность сунне.
21 Стоит оговориться, что некоторые поездки Шахруха, в особенности, к близлежащим паломническим центрам, могли оставаться за пределами фокуса тимуридских хронистов.
22 Ид ал-адха (араб. «праздник жертвоприношения») — священный праздник мусульман, который знаменует окончание хаджа.
23 Мискаль — мера веса на Ближнем Востоке и в Северной Африке; вес одного мискаля колеблется в пределах от 3 до 5 г.
24 Хафиз-и Абру. Зубдат ат-таварихи Байсангури [Сливки летописей Байсангура]. Т.4. Тегеран: [б.и.] 1372. С. 692 (далее — Зубдат).
25 Зубдат. С. 693.
26 Ал-Хавафи, Фасих Ахмад ибн Джалал ад-Дин Мухаммад. Фасихов свод. Т.: Фан, 1980. С. 181-182 (далее — Фасихов свод); Зубдат. С. 692.
27 Фасихов свод. С. 216-217.
Шахрух и Гаухаршад, таким образом, не создавали «с нуля» культ имама Ризы, а интегрировали его в уже существовавшее повсеместно почитание семьи Пророка.
Наконец, последней остановкой на пути в столицу был Джам, где находился крупнейший центр исламского мистицизма в Хорасане при гробнице шейх ал-ислама Ахмада, чьи жизнь и деятельность пришлись на сельджукскую эпоху. Это место располагалось на расстоянии примерно 195 км от Герата; близость к столице благоприятствовала его исключительной популярности среди властителей региона: Картов28, а затем и Тимуридов. Тщательный анализ хроникальных источников эпохи выявил, что посещение гробницы Ахмад-и Джама предваряло походы Шахруха в Азербайджан против конфедерации туркоманских племен Кара-Коюнлу в 1420 и 1429 гг.29 Самарканди также отмечает, что правитель совершил поклонение мазару Ахмад-и Джама еще ранее — в 1415 г. — когда в этом святом месте был захвачен шпион Кара Йусуфа (ум. 1420)30. Данное событие предшествовало поездке правителя в Исфахан с целью подавления мятежа; очевидно, что в очередном важном для себя походе Шах-рух не смог обойтись без благословления потомков этого святого наставника.
Стоит, однако, отметить, что возрождение Шахрухом культа покровителя Герата, суфийского поэта Абдаллаха Ансари (ум. 1089) несколько охладило отношения между Тимуридами и шейхами Джама. Так, в 1425 г. по приказу хакана на могиле этого мистика в Газургахе31 был возведен мавзолей, который щедро спонсировался государственной казной. Поскольку Абдаллах Ансари был ханба-литом и ревнителем сунны, подобная акция могла быть направлена
32
на продвижение консервативного религиозного «возрождения»32. Мазар Ансари стал одной из наиболее значительных построек в Герате за XIV и XV вв. и, таким образом, ознаменовал решение Шахруха постепенно дистанцироваться от суфийского комплекса Джама33. Несмотря на то, что он продолжал поддерживать общину и даже пожертвовал в пользу шейхов сельскохозяйственные земли
28 Карты (Курты) — иранские правители Хорасана в XIII — XIV вв.
29 Фасихов свод. С. 185-186, 202-203.
30 Правитель Кара-Коюнлу; Матла. С. 296.
31 Ныне Газаргах, пригород Герата, Афганистан.
32 Manz, В. Power, Politics and Religion in Timurid Iran. N.Y.: Cambridge University Press, 2007. P. 219.
33 Potter, Lawrence G. Sufis and Sultans in Post-Mongol Iran // Iranian Studies, 1994. Vol. 27, No. Religion and Society in Islamic Iran during the Pre-Modern Era. P. 100.
в 1426 г.34, представляется, что Шахрух стремился минимизировать вовлеченность потомков Ахмад-и Джама в государственные дела с целью не допустить возможного антиправительственного мятежа при их поддержке35. К тому же, этот центр мистицизма всегда был площадкой для встреч и взаимодействия самых разнообразных толков и учений (в том числе и маргинальных), что вряд ли находило симпатии у весьма консервативно настроенного государя — достаточно вспомнить конфликт Шахруха с эксцентричным поэтом Касимом ал-Анваром (ум. 1434), который, несмотря на свою известность, был изгнан из Герата в 1427 г. из-за крайности своих взглядов и нетрадиционных методов обучения36.
Помимо регулярного посещения трех вышеупомянутых религиозных центров, Шахрух эпизодически отправлялся в паломничество к другим святыням, в том числе и за пределами Xорасана. Такие места не являлись конечными целями его поездки, но были значимыми остановками на пути Шахруха в дальние земли (например, в ходе кампаний на запад Ирана или в Фарс). В 1415 г. благодаря походу в Фарс паломнические маршруты Шахруха пополнились новым направлением — в частости, в Казирун37, где похоронен мистик Абу Исхак Казируни (ум. 1034).
В 1420 г. в ходе вышеупомянутой военной кампании в Азербайджане Шахрух совершил несколько значимых для каждого иранского мусульманина паломнических остановок: в Бахрабаде38, где он поклонился могиле кубравийского шейха Сад ад-дина Xаммави (ум. 1252)39; Xаракане40, где похоронен один из ранних суфийских наставников шейх Абу-л^асан (ум. 1033); Бистаме41 — городе, где родился, провел всю жизнь и был погребен суфий Абу Йазид Би-стами (ум. 875), также известный как султан ал-арифин42. Наконец, в Азербайджане Шахрух посетил обитель тариката сафавийа в го-
34 Mahendrarajah, Sh. The Sufi Saint of Jam. History, Religion, and Politics of a Sunni Shrine in Shi i Iran. N.Y.: Cambridge University Press, 2021. P. 16.
35 В борьбе между Картами и Тимуром во второй половине XIV в. шейхи Джама перешли на сторону последнего и поддержали его в завоевании Герата.
36 Khwandamir. Habib al-siyar. In A Century of Princes: Sources on Timurid History and Art, selected and translated by W. M. Thackston. Cambridge, Massachusetts: Aga Khan Program for Islamic Architecture,1989. P. 55-156.
37 Город в провинции Фарс, центр шахрестана Казирун, Иран.
38 Деревня в современной провинции Xорасан Резави в Иране.
39 Сад ад-дин Xаммави (или Xаммуйа) способствовал принятию монгольским ханом Газаном (1295-1304 гг.) и его элитой мусульманской религии.
40 Населенный пункт в провинции Семнан в Иране.
41 Современный остан Семнан в Иране.
42 Султан ал-арифин (араб. «повелитель познавших») — то есть тех, кому даровано мистическое знание; Матла. С. 360.
роде Ардебиль43, где он поклонился могиле шейха Сафи ад-дина — основателя и эпонима этого братства, в свое время установившего тесные связи с ильханами и их вазирами44. В ходе второй кампании Шахруха в Азербайджан (1429 г.), помимо обители в Джаме, правитель снова почтил своим вниманием усыпальницу Сад ад-дина Хаммави в Бахрабаде45, а затем отправился в Бистам46.
Все рассмотренные выше обстоятельства позволяют предположить, что паломничество было немаловажной частью деятельности Шахруха как строгого блюстителя шариата, ярого противника монгольского закона (Ясы Чингисхана) и традиционных верований. В то же время, его образ жизни с частыми военными походами, сезонными перемещениями, а также остановками в лагере в городских пригородах можно охарактеризовать как типичный для представителя тюрко-монгольской кочевой элиты.
Шахрух как государь стремился совместить две роли — военачальника и дипломата. Государь особо преуспел в последней, ведь на протяжении всего своего правления Шахруху всякий раз приходилось уравновешивать многочисленные разрозненные центры власти. Соответственно, необходимость постоянной мобильности двора обуславливалась также политической конъюнктурой.
Паломничество также способствовало росту политической значимости фигуры хакана. Зийарат обычно сопровождался щедрыми дарениями; взамен государь получал одобрение со стороны религиозных деятелей, на котором, помимо военной мощи, зиждился его авторитет. Благосклонность шейхов к Шахруху, в свою очередь, транслировалась на подвластное население, которое воспринимало его как легитимного мусульманского правителя, защитника мусульманского права и продолжателя дела Газан-хана.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Ал-Хавафи, Фасих Ахмад ибн Джалал ад-Дин Мухаммад. Фасихов свод. Пер.
Д. Юсуповой. Ташкент: Фан, 1980.
2. Кобищанов Ю.М. Полюдье: явление отечественной и всемирной истории цивилизаций. М.: РОССПЭН, 1995.
3. Соловьева Д. В. «Кочующий двор» в Марокко: незабытое старое II Азия и Африка сегодня. 2019. № 8. С. 75-79.
4. Khwandamir, Ghiyas al-din. Habib al-siyar. In A Century of Princes: Sources on
Timurid History and Art, selected and translated by W. M. Thackston. Cambridge,
Massachusetts: Аga Khan Program for Islamic Architecture, 1989.
43 Ныне административный центр одноименного остана в Иране.
44 Фасихов свод. С. 187-188.
45 Современный остан Хорасан Резави.
46 Фасихов свод. С. 202-203.
5. Lewisohn, L. Iranian Islam and Persianate Sufism // The Heritage of Sufism, vol. II: The Legacy of Medieval Persian Sufism (1150-1500). Ed. by L. Lewisohn. Oxford: Oneworld Publications, 1999. P. 11-45.
6. Mahendrarajah, Sh. The Sufi Saint of Jam. History, Religion, and Politics of a Sunni Shrine in Shi'i Iran. New York: Cambridge University Press, 2021.
7. Manz, В. Power, Politics and Religion in Timurid Iran. New York: Cambridge University Press, 2007.
8. Melville, Ch. The Itineraries of Shahrukh b. Timur (1405-47) // Turko-Mongol Rulers, Cities and City Life, ed. David Durand-Guédy. Leiden: Brill, 2013. P. 285-316.
9. Potter, L. G. Sufis and Sultans in Post-Mongol Iran // Iranian Studies. 1994. Vol. 27, No. 1/4, Religion and Society in Islamic Iran during the Pre-Modern Era. P. 77-102.
10. Кашифи, Фахр ад-дин Али б. Хусейн Ваиз. Рашахат-и айн ал-хайат [Капли из родника жизни]. Тегеран: Бунйад-и никукар-и нурйани, 2536/1977.
11. Самарцандий, Абдурразок. Матлаи саъдайн ва мажмаи ба^райн [Место восхода двух счастливых звёзд и место слияния двух морей]. Ташкент: «O'ZBEOSTON» НМИУ, 2008.
12. Хафиз-иАбру. Зубдат ат-таварихи Байсангури [Сливки летописей Байсангура]. Т.4. Тегеран: [б.и.], 1372.
REFERENCES
1. Al-Khwafi, Fasih Ahmad ibn Jalal al-din Muhammad. Fasihov svod [Fasih's Compendium]. Trans. D. Yusopova. Tashkent, Fan, 1980.
2. Kobishhanov Ju. M. Poludiye: yavleniye otechestvennoy i vsemirnoy istorii civilizacii [Poludiye: a Phenomenon of Russian and Universal History of Civilisations]. Moscow, ROSSPEN, 1995.
3. Solovyeva D. V. «Kochuyushchiy dvor» v Marokko: nezabytoye staroye ["Itinerant court" in Morocco: the Unforgotten Past]. Aziya i Afrika segodnya [Asia and Africa today]. 2019. № 8. P. 75-79.
4. Khwandamir, Ghiyas al-din. Habib al-siyar. In A Century of Princes: Sources on Timurid History and Art, selected and translated by W. M. Thackston. Cambridge, Massachusetts, Аga Khan Program for Islamic Architecture, 1989.
5. Lewisohn, L. Iranian Islam and Persianate Sufism. The Heritage of Sufism, vol. II: The Legacy of Medieval Persian Sufism (1150-1500). Ed. by L. Lewisohn. Oxford, Oneworld Publications, 1999. P. 11-45.
6. Mahendrarajah, Sh. The Sufi Saint of Jam. History, Religion, and Politics of a Sunni Shrine in Shi 'i Iran. New York, Cambridge University Press, 2021.
7. Manz, В. Power, Politics and Religion in Timurid Iran. New York, Cambridge University Press, 2007.
8. Melville, Ch. The Itineraries of Shahrukh b. Timur (1405-47). Turko-Mongol Rulers, Cities and City Life, ed. David Durand-Guédy. Leiden, Brill, 2013. P. 285-316.
9. Potter, L. G. Sufis and Sultans in Post-Mongol Iran. Iranian Studies. 1994. Vol. 27, No. 1/4. Religion and Society in Islamic Iran during the Pre-Modern Era. P. 77-102.
10. Kashifi, Fahr ad-din Ali b. Huseyn Vaiz. Rashahat-i ayn al-hayat [Beads of Dew from the Source of Life]. Teheran, Bunyad-i nikukar-i nuryani, 2536/1977.
11. Samarqandiy, Abdurrazok. Matla-i sedayn va mazhma-i bahr ayn [The Rise of Two Auspicious Constellations and the Confluence of Two Oceans]. Tashkent, «O'ZVEKISTON» NMIU, 2008.
12. Hafiz-i Abru. Zubdat at-tavarihiBaysanguri [Cream of Baysangur's History]. Vol. 4. Teheran, [b.i.], 1372.
Статья поступила в редакцию 25.07.2023; одобрена после рецензирования 24.11.2023; принята к публикации 25.03.2024.
The article was submitted 25.07.2023; approved after reviewing 24.11.2023; accepted for publication 25.03.2024.
ОБ АВТОРЕ
Вердиева Лейла Асадовна — аспирант кафедры истории стран Ближнего и Среднего Востока ИСАА МГУ имени М.В. Ломоносова; [email protected]
ABOUT THE AUTHOR
Leyla A. Verdieva — Post-Graduate, Department of Middle and Near East History, Institute of Asian and African Studies, Lomonosov Moscow State University; [email protected]
