CC BY
20
Вестн. Моск. ун-та. Сер. 13. Востоковедение. 2022. № 3. C. 82-92
Moscow State University Bulletin. Series 13. Vostokovedenie, 2022, no. 3, pp. 82-92
КОНФЛИКТЫ СУФИЙСКИХ НАСТАВНИКОВ С ТИМУРОМ (1336-1405) В МУСУЛЬМАНСКОЙ АГИОГРАФИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ
Л.А. Вердиева
Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, Москва,
Россия; leylatotoro@gmail.com
Аннотация: В статье исследуются показательные эпизоды участия суфийских наставников в общественно-политической жизни Ирана и Мавераннахра второй половины XIV — начала XV в., в частности, тема конфликтов Тимура (Тамерлана) и видных шейхов эпохи. Изучение источников способствует рассмотрению вышеупомянутых инцидентов как в контексте политического противостояния за власть в Иране и Мавераннахре, продолжавшегося в правление Тимура, так и с точки зрения борьбы в суфийской среде за влияние на правителя и население. Принятые Тимуром методы разрешения конфликтов позволяют проследить трансформацию приоритетов властителя с учетом степени реальной угрозы государственности, личных симпатий и доминирующего мнения круга приближенных к нему наставников.
Ключевые слова: суфизм; суфийские наставники; шейх; Иран; Мавераннахр; Тимур; власть; соперничество; конфликты
Для цитирования: Вердиева Л.А. Конфликты суфийских наставников с тимуром (1336-1405) в мусульманской агиографической традиции // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 13. Востоковедение. 2022. № 3. C. 82-92.
MUSLIM HAGIOGRAPHICAL TRADITION ABOUT CONFLICTS BETWEEN SUFI MENTORS AND TAMERLANE (1336-1405)
Leyla A. Verdieva
Lomonosov Moscow State University, Moscow, Russia; leylatotoro@gmail.com
Abstract: The author investigates such an important aspect of Sufi role in sociopolitical life of Iran and Central Asia under Timur (Tamerlane) as conflicts. She also attempts to analyze some noticeable incidents involving famous Sufi mentors of 14th-15th centuries. The author considers the above-mentioned conflicts in a context of power struggle in Iran and Transoxiana that preceded the reign of Tamerlane and focuses on the interior Sufi competition between the local shaykhs for influence. A thorough study of resolution methods adopted by Tamerlane demonstrates the
transformation of his priorities due to various factors — from political to personal, considering the position of the close Sufi circle.
Key words: Sufism; Sufi mentors; shaykh; Iran; Transoxiana; Tamerlane; power; competition; conflicts
For citation: Verdieva L.A. Muslim Hagiographical Tradition about Conflicts Between Sufi Mentors and Tamerlane (1336-1405). Moscow State University Bulletin. Series 13. Vostokovedenie, 2022, no. 2, pp. 82-92. (In Russ.)
В отечественной и зарубежной историографии принято считать, что знаменитый завоеватель и политический деятель Тимур (Тамерлан, 1336-1405) стремился выстроить доброжелательные отношения с религиозными деятелями — потомками пророка Мухаммада (саййидами), знатоками богословия (улама) и суфиями. Такой подход был вызван утилитарными соображениями: еще до прихода к власти Тимур использовал свои связи с братствами и странствующими дервишами, проводя предварительную разведку при подготовке военных операций1. К тому же, как представляется, заслуга суфийских наставников в исламизации и умиротворении кочевых племен была велика. Тимур мог всегда рассчитывать на эту силу ввиду влиятельности, широкого распространения и мобильности дервишества. В свою очередь, в общепризнанный мусульманским миром круг обязанностей правителя входили посещение гробниц мусульманских святых (аулийа), поощрение строительства обителей и новых мавзолеев и финансовая помощь суфийским институтам.
К началу правления Тимур обладал поддержкой ряда влиятельных суфиев Хорасана и Мавераннахра, которые содействовали ему на пути к власти. К ним относятся один из главных учителей в цепи преемственности братства накшбандийа Амир Кулал (ум. 1370), главный духовный наставник прославленного полководца Саид Барака (1320-1404), а также Зайн ад-дин Тайабади (ум. 1389), благословивший Тимура на завоевание Хорасана2. Просить благословле-ния шейха на тот или иной поход — не столько красивая традиция, сколько прагматичное стремление узаконить свои территориальные претензии, заручившись поддержкой влиятельных среди населения
1 Roemer H.R. Timur in Iran // The Cambridge History of Iran, vol. IV: The Tmurid andSafavidPeriods. Cambridge, 1986. P. 51-52.
2 Вали (араб. «близкий к Богу»), (мн. аулийа) — «святой» в исламе, угодник.
духовных лидеров. Наставники вмешивались в политические дела региона и косвенным образом принимали участие в междоусобной борьбе на стороне Тимура.
Тем не менее далеко не каждый наставник мог рассчитывать на благосклонность правителя. Известно, что, будучи в немилости правителя, некоторым аулийа, оказавшимся в немилости у Тимура, приходилось даже покидать место привычного пребывания. Это случилось с Амиром Али Хамадани (1314-1384), шейхом кубра-вийа — старейшего братства востока мусульманского мира — и поэтом-суфием Ниматуллахом Вали Кермани (1330-1431), эпонимом братства ниматуллахийа. На протяжении истории оба тариката так или иначе соприкасались с политикой: в частности, кубравийские наставники еще с XIII в. обладали существенным влиянием при дворах монгольских правителей Ирана и Центральной Азии. В случае с более молодым братством ниматуллахийа, именно опыт самого шейха Кермани значительным образом повлиял на дальнейшее взаимодействие представителей тариката и властей.
Ввиду того, что памятники официальной тимуридской историографии практически не содержат информации о вышеупомянутых конфликтах, особую ценность представляют фрагменты из сочинений, написанных суфиями тарикатов кубравийа и ниматуллахийа в более позднюю эпоху. К такого рода источникам можно отнести труд Хусейна Карбалаи Раузат ал-джинан ва джаннат ал-джанан («Кущи садов и райский сад души») 2-й половины XVI в. Стоит оговориться, что подобные сочинения принадлежат к позднейшим памятникам, в которых преувеличивается конфликтность при дворе, в противовес приглаженной картине, изображаемой придворными историографами в своих работах.
Отдельного рассмотрения требует вопрос о целесообразности рассмотрения в качестве исторических источников произведений назидательно-фольклорного характера. В отличие от материала хроник, эти тексты содержат сюжеты с явной литературной фикцией и отображают действительность, характеризуемую в системе ценностей автора. Соответственно, особым образом должна быть выстроена работа с подобного рода текстами. Интерпретация содержимого источников в значительной степени несет культурологический характер, а в фокус исследования помещается роль духовного наставника в видении автора источника. Особый интерес представляет распространенный в суфийских агиографиях сюжет о
встрече земного правителя и шейха, в ходе которой последний призван осадить государя и, тем самым, постулируется превосходство шейхов над земными правителями.
О знаменитом мистике XIV в. Амире Али Хамадани известно, что он родился в Хамадане; значительная часть его жизни прошла в поездках по мусульманскому миру. Впоследствии центром деятельности мистика стал Хутталан (область между реками Вахш и Пяндж в современном Таджикистане), где он в 1385 г. был погребен.
Как только Али Хамадани поселился в Хутталане (предположительно, в 1371-1372 гг.), многие из почтенных мужей и старейшин пожелали его посетить. Растущая известность шейха привлекла внимание правителя, а завидовавшие славе мистика придворные особы успели доложить, что в окружении наставника замечен некий Ходжа Исхак (1330/31-1423) из рода эмиров Хутталана3. Дело в том, что незадолго до этого Тимур активно враждовал с правителями этих земель4, а именно с Амиром Арамшахом — вероятно, отцом Ходжи Исхака5.
Очевидно, что подобного рода слухи насторожили Тимура, поэтому Али Хамадани был вызван в ставку правителя. Но раньше наставника туда прибыл сам Ходжа Исхак Хутталани, представ перед Тимуром в черной чалме. Правитель обрушил на него свою ярость и приказал сорвать головной убор с головы «этого маленького монгола», сочтя Ходжа Исхака мятежником6. Такая реакция Тимура была оправдана: черную чалму могли носить только потомки Пророка, а проживавшие в Хутталане преимущественно монгольские племена не были мусульманами до приезда Али Хамадани. Следовательно, Ходжа Исхак, как уроженец этой области, не мог быть саййидом. Тимур стремится обличить его во лжи, показав, что Хутталани не вправе носить атрибут принадлежности к семье Пророка и пользоваться привилегиями этой категории населения. Показательно, что обладатели черной чалмы все чаще ассоциировались тимуридскими
3 Карбалаи, Хусейн. Раузат ал-джинан ва джаннат ал-джанан. [Кущи садов и райский сад души]. Т. 2. Тегеран, Бунгах-и тарджума ва нашр-и китаб, 1349 (1970). С. 243 (далее — Раузат).
4 См. Йазди, Шараф ад-дин Али. Зафар-наме. Книга побед амира Тимура / Пер. с перс. Ташкент, 2008 (далее — Зафар-наме). С. 76-78.
5 Там же. С. 244.
6 Раузат. С. 244.
правителями с религиозными восстаниями—достаточно вспомнить один из походов Тимура против прикаспийских саййидов, проповедовавших шиизм7. Он состоялся в 1392 г. уже после описываемых событий.
В конце концов, все сложилось благополучно для Ходжа Исхака, который ответил, что откажется от чалмы только в том случае, если ему отрубят голову. Тимур смилостивился, дал гарантию личной неприкосновенности Хутталани и предложил ему 2000 кипчакских лошадей. Ходжа Исхак, согласившись на 1200 голов, вскоре был отпущен8.
Спустя некоторое время в ставку прибыл сам Хамадани. Карба-лаи пишет, что в аудиенции Тимура шейху было отведено место, заняв которое, человек оказывался повернутым спиной к кибле9. Шейх предпочитал не допускать подобного, но все же сел там, где было приказано. Последовал закономерный вопрос — почему шейх изменил своим принципам, на что Хамадани ответил, что обращенный лицом к Тимуру человек непременно оказывается повернутым спиной по направлению к Каабе, тем самым, усомнившись в легитимности Тимура как мусульманского правителя. Услышанное оскорбило государя, однако шейх стал заверять, что не претендует на власть. В подтверждение своих слов он описал видение: в нем наставнику была предложена пища, от которой он отказался, увидев, что за едой пришла хромая собака. Шейх упомянул хадис «Мир — падаль, а ищущие его — собаки»10, согласно которому еда в видении Хамадани — мир, а хромой пес олицетворял самого Тимура, который станет покорителем мира. Правитель, обрадовавшись, принес свои извинения наставнику. Хамадани, не ответив на них, заявил, что держит путь в Кашмир для проповеди ислама среди местного населения11.
Нет оснований полагать, что Тимур испытывал неприязнь ко всем представителям этого братства — известно, что государь оказывал всяческую поддержку кубравийской общине соседнего
7 Зафар-наме. C. 154-155.
8 Раузат. C. 245.
9 Направление в сторону священной Каабы в Мекке.
10 De Weese D. The Eclipse of the Kubraviyah in Central Asia. Iranian Studies, vol. 21 (1/2), 1988. P. 58.
11 Раузат. C. 245-246.
Мавераннахра12. Таким образом, в основе конфликта видится совокупность факторов: происхождение Ходжа Исхака, а также зависть наставников, которым было невыгодно появление шейха-«выскочки».
По-новому можно взглянуть на инцидент в контексте растущей идеологической угрозы со стороны сарбадарови и шиитских движений прикаспийских областей. Так, некоторые саййиды, пользовавшиеся особым уважением шиитского населения, обвинялись в прошиитских симпатиях улама и суфиями восточного Ирана и Ма-вераннахра. Под подозрение попал и Хамадани. Стоит отметить, что фактическая граница между суннизмом и шиизмом была размыта: так, в религиозных кругах рассматриваемых регионов почитание зятя и сподвижника Пророка Али ибн Абу Талиба уживалось с принадлежностью к одному их суннитских мазхабов — ханафитскому или шафиитскому. Сам Али Хамадани, как и большинство уроженцев Западного Ирана досафавидского периода, был шафиитом14. На практике же подозрения в симпатиях к шиизму выступали как доступный идеологический инструментарий для нейтрализации оппонента: шиит — это либо смутьян, либо тот, кто поддерживает смуту.
Другой наставник, чей опыт взаимодействия с Тимуром не менее показателен — Саййид Нур ад-дин Ниматуллах Кермани, более известный как Шах Ниматуллах Вали. Как и Али Хамадани, шейх много странствовал, прежде чем прибыл в Кеш15 в Мавераннахре, где основал суфийскую обитель (ханаку)16. О пребывании шейха в непосредственной близости от Самарканда знал и Тимур. Согласно
12 Кандийа дар байан-и мазарат-и Самарканд. [Кандийа о мазарах Самарканда]. Тегеран, Китабхане-и Тахури, 1955. C. 94-96.
13 Сарбадары (от перс. «сар ба дар» — «висельники») — движение XIV в. на территории государств Хулагуидов и Чагатайского улуса. Сарбадары (возглавляемые суфиями) выступали против официальной государственности под лозунгами борьбы с социальным и имущественным неравенством.
14 Graham T. Shah Ni'matullah Wali: Founder of the Ni'matullahi Sufi Order // The Heritage of Sufism, vol. II: The Legacy of Medieval Persian Sufism. Oxford, 1999. P. 179-181. Изначально кубравийа и ниматуллахийа в Иране были суннитскими братствами. Только в начале XV в. от учеников Хамадани отделилась шиитская ветвь кубравийа во главе с саййидом Мухаммадом Нурбахшем (1392-1464). Приверженность шиизму охватила ниматуллахийа позднее — к началу XVII в.
15 Современный Шахрисабз, Узбекистан.
16 Предположительно, шейх побывал в Мавераннахре до 1373-74 гг. — Нур Ниматуллахи, Реза. Ганджина-йи падишахи йа шах-и Махан. [Царская сокровищница
суфийским агиографическим источникам, государь, обеспокоенный чрезмерной, по его мнению, популярностью шейха, счел нужным выслать его из Мавераннахра. Источники, принадлежавшие к братству ниматуллахийа, утверждают, что находившийся при дворе Тимура Амир Кулал лично осудил шейха Кермани как опасного провокатора17. Однако эмиры все же уговорили Тимура сперва встретиться с шейхом, чтобы узнать его намерения.
Ряд сочинений свидетельствует о том, что Тимур всячески «испытывал» шейха. Так, Тимур преподнес шейху сомнительную пищу, и тот ее отведал. Правитель удивился, как столь благочестивый саййид допустил подобное, на что получил ответ: та пища — допустимая исламом, так как была заранее заготовлена для наставника18. Как выяснилось, некто однажды дал обет принести жертву во имя Шаха Ниматуллаха Вали. Впоследствии эту пищу силой отобрали гулямы Тимура19. Иначе говоря, авторы житий показывают: подлый замысел Тимура против благочестивого мужа провалился, что должно послужить уроком для правителя.
Доподлинно неизвестно, по настоянию государя или по собственному желанию Шаха Ниматуллах Вали все же покинул Кеш, и, согласно источникам братства, отправился в Хорасан. После этого шейх побывал в разных городах востока мусульманского мира, однако в столицу больше не возвращался20. Тимуру же посвящены несколько нелицеприятных строк в поэтическом диване Ниматул-лаха Вали, например:
Падишахан-и джахан бисйар дидастам, вали Хамчу ан Султан Тимур султан-и ланги хаст нист21. Я повидал множество земных правителей, Но нет султана более хромого22, чем Тамерлан.
или Шах Махана]. Тегеран, Чапхане-йи Мехр-и Иран, 1335 (1956). C. 19 (далее — Ганджина-йи падишахи).
17 Aubin J. Matériaux pour la biographie de Shah Ni'matullah Wali Kermani // Revue de l'histoire des religions. T. 157. № 2. 1960. P. 254.
18 Ганджина-йи падишахи. C. 18.
19 Нурбахш Дж. Предисловие // Куллийат-и ашъар-и Шах Ниматуллах-и Вали [Поэтический сборник Шах Ниматуллаха Вали]. Тегеран, Чапхане-йи Фирдоуси, 2535 (1976). C. 9 (далее — Куллийат).
20 Там же. C. 9.
21 Куллийат. C. 175.
22 Шах Ниматуллах Вали использует игру слов: перс. ланг здесь употребляется не столько в значении «хромой», сколько в переносном — «слабый» или «ущербный».
Шах Ниматуллах Вали оказался неординарной личностью, что привнесло некоторые особенности в их с правителем взаимоотношения. Конечно, шейх был значимым лицом для шиитского меньшинства, так как считался потомком 5-го имама Мухаммада ал-Бакира. Это подкрепляло слухи завистников о прошиитском уклоне в деятельности братства. Сам шейх Кермани был далек от шиизма и принадлежал к ханафитскому мазхабу (как и его возможный очернитель Амир Кулал), к тому же считался учеником виднейших суннитских авторитетов Шираза23.
Авторитет наставника в мусульманском мире был неоспорим: уже в правление сына Тимура Шахруха (1409-1447) окончательно формируется идея духовной иерархии, где место полюса-кутба24 отведено Шаху Ниматуллаху Вали. Так, под воздействием этих представлений разгорались антиправительственные религиозные
"25
восстания последующих десятилетий25.
Для объяснения событий, произошедших между Тимуром и Шахом Ниматуллахом Вали, наиболее вероятной остается версия об интригах в кругу преданных Тимуру духовных наставников, которым была выгодна высылка шейха. В более суровом наказании не было необходимости: во-первых, не существовало веских доказательств его антигосударственной деятельности; во-вторых, нельзя публично казнить влиятельного шейха, к тому же саййида; наконец, не исключается личная симпатия Тимура к особе шейха. И хотя Тимур не причинил вреда наставнику, приоритет правителя все же был отдан сохранению лояльности узкого круга исламских деятелей.
Из отмеченного выше следует, что проводивший большую часть времени в походах Тимур как практичный политик видел необходимость заручиться поддержкой силы, способной заставить население подчиненных областей мириться с его правлением. Такой силой оказались суфийские наставники, чья роль в исламизации племен весьма значительна. Они обладали колоссальным влиянием на жителей периферии мусульманского мира, в частности, обитателей Маверан-
23 Graham T. Shah Ni'matullah Wali: Founder of the Ni'matullahi Sufi Order // The Heritage of Sufism. Vol. II: The Legacy of Medieval Persian Sufism. Oxford, 1999. P. 176.
24 Кутб (араб. «полюс») — главнейший духовный авторитет, который выше земных правителей в иерархии власти.
25 Paul J. The Rise of the Khwajagan-Naqshbandiyya Sufi Order in Timurid Herat // Afghanistan's Islam From Conversion to the Taliban. Oakland, 2017. P. 72-73.
нахра и земель к востоку от него. Тимур понимал, что установления военного контроля над всеми подвластными областями недостаточно для формирования имперского мироустройства. Соответственно, он задействовал различные методы для достижения лояльности населения, главными из которых стало сближение с духовными лидерами и попытка их интеграции в государственную систему.
Таким образом, предпринята попытка усмотреть реальную политику через фольклорно-назидательные тексты. Представляется, что суфийская агиографическая традиция в отвлеченном фольклорном виде отражает политические процессы, происходившие в государстве Тимура, приводя примеры как шейхов, охотно шедших на сотрудничество с властями, так и отказывавшихся работать на них (к последней категории относятся Али Хамадани и Шах Ниматуллах Вали). На этом основании могли происходить стычки с правителем, которые, однако, были немногочисленными. Более того, они не получали продолжения в форме открытого конфликта и не выливались в антиправительственные восстания. Это была распространенная на Среднем Востоке практика — деликатно разрешать конфликт с участием крупных религиозных деятелей.
В условиях шаткой легитимности власти Тимура (который, к слову, не называл себя падишахом) и, как следствие, подозрительности правителя, любые связи духовных авторитетов с местными эмирами привлекали особое внимание повелителя. Так, Тимуру приходилось балансировать между лояльностью к носителям официальной исламской доктрины и бдительностью, дабы не допустить восстания. Исследование упомянутых инцидентов подтверждает идею о том, что шейхи были медиаторами между правящей элитой и подданными Тимура, поэтому заручиться их поддержкой было ценно для любой силы, претендовавшей на власть в регионе.
Предположения о возможности складывания конфликтных ситуаций между Тимуром и шейхами подтверждает и то, что уже в правление Шахруха — продолжателя политики своего отца в отношении религиозных деятелей — наблюдаются серьезные инциденты с участием как целых суфийских движений, так и конкретных наставников. Эти случаи нашли отражение в хроникальных источниках тимуридской эпохи. В частности, одним из главных беспокойств правителя стал кубравийский вопрос и внутреннее соперничество учеников Исхака Хутталани.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Йазди Шараф ад-дин Али. Зафар-наме. Книга побед амира Тимура / Пер. с перс. А. Ахмедова. Ташкент, 2008.
2. Afghanistan's Islam From Conversion to the Taliban / Ed. by Nile Green. Oakland, 2017.
3. Aubin J. Matériaux pour la biographie de Shаh N^matulteh Wali Kermani // Revue de l'histoire des religions. T. 157. 1960. № 2. P. 253-256.
4. De Weese D. The Eclipse of the Kubraviyah in Central Asia. Iranian Studies, 1988. Vol. 21 (1/2). P. 45-83.
5. The Cambridge History of Iran. Vol. VI: The Timurid and Safavid Periods / Ed. by P. Jackson, L. Lockhart. Cambridge, 1986.
6. The Heritage of Sufism, vol. II: The Legacy of Medieval Persian Sufism (1150-1500) / Ed. by L. Lewisohn. Oxford, 1999.
7. Кандийа дар байан-и мазарат-и Самарканд [Кандийа о мазарах Самарканда]. Ред. И. Афшар. Тегеран, 1955.
8. Карбалаи Хусейн. Раузат ал-джинан ва джаннат ал-джанан. [Кущи садов и райский сад души] Т. 1-2. Тегеран, 1349 (1970).
9. Куллийат-и ашъар-и Шах Ниматуллах-и Вали. [Поэтический сборник Шах Ниматуллаха Вали] Тегеран, 2535 (1976).
10. Нур Ниматуллахи Реза. Ганджина-йи падишахи йа шах-и Махан [Царская сокровищница или Шах Махана]. Тегеран, 1335 (1956).
REFERENCES
1. Yazdi, Sharaf ad-din Ali. Zafar-name. Kniga pobedamira Timura [Book of Victories] Trans. A. Ahmedova. Tashkent: Izd-vo zhurnala "SAN'AT", 2008. (In Russ.)
2. Afghanistan's Islam From Conversion to the Taliban. Ed. by N. Green. Oakland: University of California Press, 2017.
3. J. Aubin. Matériaux pour la biographie de Shаh Ni'matullаh Wali Kermani. Revue de l'histoire des religions, tome 157, no. 2, 1960, pp. 253-256.
4. De Weese D. The Eclipse of the Kubraviyah in Central Asia. Iranian Studies, 1988. Vol. 21 (1/2), pp. 45-83.
5. The Cambridge History of Iran, vol. VI: The Timurid and Safavid Periods. Ed. by Jackson P., Lockhart L. Cambridge: Cambridge University Press, 1986.
6. The Heritage of Sufism, vol. II: The Legacy of Medieval Persian Sufism (1150-1500). Ed. by L. Lewisohn. Oxford: Oneworld Publications, 1999.
7. Qandiyyah dar bayan-i mazarat-i Samarqand [Qandiyyah on The Tombs of Samarqand]. Ed. By I. Afshar. Tehran: Tahuri Bookseller, 1955. (In Pers.)
8. Karbalai, Husseyn. Rawzat al-jinan va Jannat al-janan [Bushes of Gardens and Heavenly Garden of Soul]. Vol. 1-2. Tehran: Bungah-i Tarjumah va Nashr-i Kitab, 1349 (1970). (In Pers.)
9. Kulliyyat-i ash 'ar-i Shah Nimatullah-i Wali [Poetry Collection of Shah Nimatullah Wali]. Tehran: Chapkhane-yi Firdowsi, 2535 (1976). (In Pers.)
10. Nur Nimatullahi, Reza. Ganjina-yi padishahi ya shah-i Mahan [Royal Treasury or Shah Mahan]. Tehran: Chapkhane-yi Mehr-i Iran, 1335 (1956). (In Pers.)
Статья поступила в редакцию 20.05.2022; одобрена после рецензирования 08.07.2022; принята к публикации 26.09.2022
The article was submitted 20.05.2022; approved after reviewing 08.07.2022; accepted for publication 26.09.2022
ОБ АВТОРЕ
Вердиева Лейла Асадовна — аспирант кафедры истории стран Ближнего и Среднего Востока ИСАА МГУ имени М.В. Ломоносова; leylatotoro@gmail.com
ABOUT THE AUTHOR
Leyla A. Verdieva — Post-Graduate, Department of Middle and Near East History, Institute of Asian and African Studies, Lomonosov Moscow State University; leylatotoro @gmail.com
