CC BY
26
DOI 10.23859/1994-0637-2018-3-84-13 УДК 81'23
Чурилина Любовь Николаевна
Доктор филологических наук, профессор, Магнитогорский государственный технический университет им. Г.И. Носова (Магнитогорск, Россия) E-mail: lchurilina@gmail.com
«ФАКТОР ГОВОРЯЩЕГО» В СОВРЕМЕННОЙ ПУБЛИЧНОЙ КОММУНИКАЦИИ: СПЕЦИФИКА ОБЪЕКТИВАЦИИ
Аннотация. Современная публицистика обнаруживает тенденцию к выражению личностной позиции. Субъективная оценка событий в речи доминирует над объективной точкой зрения. Сложившаяся ситуация возвращает лингвистику к вопросу о специфике соотношения знания и мнения, о разработанных в языке способах маркирования источника информации и факта ее соответствия объективной реальности. Статья посвящена рассмотрению способов экспликации знания / мнения в современном публицистическом тексте на русском языке.
Ключевые слова: философия языка, языковая картина мира, верификация информации, публицистический дискурс
© Hypw^HHa .ÏÏ.H., 2018
Churilina Lyubov Nikolayevna
Doctor of Philology Sciences, Professor, Nosov Magnitogorsk State Technical University (Magnitogorsk, Russia) E-mail: lchurilina@gmail.com
KNOWLEDGE AND OPINION IN THE RUSSIAN LANGUAGE CONSCIOUSNESS: THE SPECIFICITY OF OBJECTIFICATION IN CONTEMPORARY PUBLIC COMMUNICATION
Abstract. Modern publicistic discourse seeks to reflect the results of cognitive and evaluative activities of the entity. Subjective evaluation of events dominates an objective point of view. This situation turns the linguistics to the pressing question of relations between knowledge and opinion. The article is focused on consideration of an explication of knowledge / opinions ways in modern journalistic text in Russian.
Keywords: philosophy of language, language picture of the world, verification of information, publicistic discourse
Введение
Вопрос разграничения знания и мнения имеет длительную традицию изучения в европейской философии. Ключевой проблемой в этом случае оказывается поиск критериев истинности / ложности, объективности / субъективности. Показателен в этой связи предлагаемый современным философом Я. Хинтикка вывод о несводимости друг к другу понятий мнение и знание: знание истинно в одном из возможных миров, совпадающем с реальным, мнение - в одном из возможных миров, не обязательно совпадающем с реальным [8]. В поисках новой метафизики, не предполагающей отделения познающего сознания от познаваемого объекта, современная наука обнаруживает склонность к отказу от традиционной постановки вопроса о позна-
ваемости мира. Акцент переносится на познание познающего сознания. Когнитивная парадигма, завоевывающая научное пространство в XXI веке, строится на убеждении, что «больше невозможно отрывать познание мира от познания своего мышления и восприятия, как это делала наука на протяжении последних веков» [7].
Основная часть
Лингвистический аспект обсуждаемой проблемы разработан в гораздо меньшей степени, что объясняется неактуальностью для языка обозначенных критериев. Языковая картина мира, определяемая как зафиксированные в языке результаты познавательной деятельности этноса, рассматривается как относительно независимый от объективной реальности феномен. Независимый в смысле, обозначенном в работах Х.-Г. Гадамера: «Человек, живущий в мире, не просто снабжен языком как некоей оснасткой - но на языке основано и в нем выражается то, что для человека есть мир. Для человека мир есть "тут" в качестве мира <...> это тут-бытие мира есть бытие языковое» [3, с. 511]. И далее: «Не только мир является миром лишь постольку, поскольку он получает языковое выражение, - но подлинное бытие языка означает вместе с тем исконно языковой характер человеческого бытия-в-мире» [3, с. 512].
В обозначенном ракурсе актуальность оппозиции знание / мнение сходит на нет, ибо знание есть продукт познавательной активности субъекта, представляющий собой осмысление опыта взаимодействия с миром, т. е. формирование собственного мнения. Язык, во всяком случае - русский, в своей семантической системе фиксирует незначимость оппозиции. Сравним предлагаемые словарями толкования понятий.
Дефиниция лексемы знание включает такие семантические компоненты, как: 'деятельность', 'результат', 'познание', 'сознание', 'действительность'. Аналогичный набор сем обнаруживаем и в дефинициях лексемы мнение; в качестве дифференциальных можно рассматривать семы, связанные с речевой деятельностью («суждение о чем-нибудь, выраженное в словах» [6]).
Снятие оппозиции имеет далеко идущие последствия уже не столько для языка, сколько для социума. В современном информационном пространстве чрезвычайно актуальным становится вопрос достоверности сообщаемого. И в первую очередь это касается публичной коммуникации. Суть проблемы заключается в том, что на предыдущем этапе формирования медиа-среды у большей части потребителей информации сформировалась привычка воспринимать печатное слово за истину, а сегодня необходимо учиться отличать сообщение о факте от его интерпретации, т.е. знание от мнения.
В процессе обучения / овладения языком важно формировать навыки чтения и понимания современного публичного дискурса; речь идет о коммуникации на открытых дискуссионных интернет-площадках, о публицистике в широком понимании этого слова.
Решение поставленной задачи видится нам в рассмотрении трехчастной двухуровневой оппозиции:
информация
4 4
знание мнение
Сложность отношений внутри оппозиции неоднократно становилась объектом научного исследования. Так, Г.Г. Меллер в процессе сравнительного анализа науки и СМИ как социальных сфер, отвечающих за производство информации, приходит к утверждению, что для СМИ утрачивает актуальность критерий истинность / ложность, а на смену ему приходит информация / не информация. Новый критерий связан с представлением о новизне и уровне социальной значимости (общественного интереса). Суть предлагаемой подмены определяется автором следующим образом: «Во времена, когда СМИ еще не существовали, можно было познать мир, получив образование. В эпоху СМИ это уже невозможно. Система образования безусловно обеспечивает нас научными знаниями, необходимыми для успешной профессиональной деятельности, но, чтобы ежедневно быть в курсе событий, происходящих в обществе, мы полагаемся на СМИ как на источник информации. Образование снабжает нас, помимо прочего, фактами, но не информацией в специфическом вышеозначенном смысле. В современном обществе за СМИ закрепилась монополия на производство знания в качестве информации» [5]. Предлагаемая трактовка исключает возможность мнения как альтернативы знания, коль скоро и то, и другое суть процесс порождения информации. Потребителю информации предоставляется право самому квалифицировать ее как факт или мнение.
Исследованием способов языкового маркирования статуса информации активно занимаются сегодня представители нового направления в исследовании текста / речи - юрислингвистики. С правовой (экспертной) точки зрения, высказывания, имеющие форму утверждений и неутверждений (мнений, оценок, предположений), обнаруживают существенные отличия.
Так, по мнению А.Н. Баранова, утверждением является «вербально передаваемая кому-либо информация о том, что из нескольких возможностей имеет место некоторая одна, причем говорящий в той или иной степени берет на себя ответственность за сообщаемое, а сама информация передается в грамматической форме повествовательного предложения, допускающего истинностную оценку (верификацию), которое реализуется в различных синтаксических позициях (и в функции простого предложения, и в составе сложного) со сказуемым в индикативе и не соотносится в явной форме с субъективными представлениями говорящего о действительности» [1, с. 30]. Информация, выраженная в форме мнения (оценки, убеждения, предположения), не предполагает проверки на соответствие действительности, поскольку относится к области личностного восприятия и трактовки событий, действий и состояний. В качестве маркеров последней рассматриваются пропозициональные глаголы типа: думать, думаться, считать, полагать, предполагать, сомневаться, находить (что), (мне) кажется [4]; а также наречные выражения, вводные слова и конструкции, связанные с оценкой достоверности высказывания: по-моему, вероятно, возможно, пожалуй, может быть, наверное, судя по всему и т.п.
Наличие перечня средств языкового маркирования статуса высказывания (здесь он очевидно не полный), однако, не способствует решению проблемы квалификации информации: ни в юридическом, ни в правовом ее аспекте.
Продемонстрируем это на конкретном материале, в качестве которого используем статью Д. Красина «Наделал долги и во власть? Или кто заказывает «Торнадо» на рынке недвижимости?», опубликованную в региональной газете «Южноуральская
панорама» от 1-го марта 2012 г. Информационный повод - обсуждение личности кандидата в депутаты местного органа власти.
Предпосланный статье заголовочный комплекс формально необходимо рассматривать в качестве суждения, выражающего мнение, поскольку ему придана форма вопросительного предложения. Однако синтаксическая структура вступает в противоречие с лексическим наполнением: разговорные формулировки наделать долги (правильно - наделать долгов), заказывать (что?) в значении «руководить, управлять» задают логику прочтения статьи и используются автором в качестве инструмента манипулирования мнением читателей. Таким образом, мы имеем дело с утверждением о факте, т.е. знанием.
В лексико-синтаксической структуре текста выделяются и другие утверждения о фактах, «замаскированные» под мнения:
-«При этом не стоит забывать, что в настоящее время N баллотируется в депутаты местного органа власти, а статус народного избранника по идее должен заставлять его бороться с подобными явлениями, а не наоборот создавать почву для них. Но, видимо, миасский бизнесмен придерживается какой-то иной логики»;
-«Но, видимо, миасским «валиханам» на это глубоко плевать, условия договора для них и не закон, и не стимул, а если что, то можно будет прикрыться столь желаемым депутатским мандатом».
В каждом из приведенных фрагментов выделены элементы, призванные эксплицировать «якобы» сомнения автора в истинности предлагаемых суждений. Однако, как и в случае с заголовочным комплексом, это не более чем риторическая фигура: возможность существования какой-либо «иной логики» заведомо исключается, поскольку представитель власти призван бороться с мошенничеством в любом его проявлении. Во втором фрагменте дополнительно использован прием метонимии -использование имени собственного (Валихан) в функции означивания типичного социального явления, что акцентирует внимание читателя на неуникальности рассматриваемого случая.
Факт, или информация, которая может быть подвергнута верификации, заключена во вполне нейтральном утверждении о задолженности предприятия по налоговым платежам: «По итогам проверки, проведенной Комитетом по управлению имуществом и земельным отношениям Челябинска, задолженность ЗАО «Трест Ура-лавтострой» по арендным платежам за землю составляет сегодня около 10 миллионов рублей». Отсылка к источнику, апелляция к которому может содействовать верификации утверждения, эксплицирована посредством вводной синтаксической конструкции - по итогам проверки.
Ключевым в тексте является высказывание, содержательно представляющее собой описание мошеннической схемы, авторство которой приписывается «герою» статьи. В этом фрагменте мы сталкиваемся с противоположным использованному ранее приемом - попыткой выдать мнение за знание: «То есть они выбрали следующую схему - построить объекты недвижимости, которые сегодня пользуются большим спросом, распродать квадратные метры за сумму с немалым количеством нулей, при этом не выполнить своих обязательств перед муниципалитетом, который им выделил землю под строительство. На юридическом языке такой подход чаще всего звучит, как «незаконное обогащение», а в народе называют проще - «ки-
даловом» (жаргон. - от глагола кидать / кинуть - «обмануть»; кидалово - «обман, мошенничество» [2]).
Выводы
Рассмотренный текстовый материал не уникален. Берем на себя ответственность утверждать, что современный публицистический дискурс демонстрирует стремление отказаться от свойственного для него на предыдущем этапе принципа предлагать адресату только подтвержденную / проверенную информацию. Доведение этой тенденции до логического конца приводит к такому активно распространяющемуся сегодня явлению, как фейковые новости, или фальшивые новости (от английского слова fake «поддельный, фальшивый»). Для современной медиа-среды актуальной проблемой оказывается поиск критериев разграничения собственно новости (информации) и ее подделки (не информации).
Язык, разработавший систему маркирования степени уверенности субъекта в сообщаемом, может служить одним из таких критериев. Однако умению анализировать собственно лингвистическую структуру текста необходимо обучать. И особенно актуальной эта задача является в процессе обучения неродному языку.
Литература
1. Баранов А.Н. Лингвистическая экспертиза текста. Теоретические основания и практика. М., 2007. 592 с.
2. Большой толковый словарь русского языка. М., 2014. URL: https://gufo.me/dict/ kuznet-
sov
3. Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. М., 1988. 704 с.
4. Дмитровская М.А. Знание и мнение: образ мира, образ человека // Логический анализ языка. Знание и мнение: сборник научных трудов. М., 1988, С. 4-10.
5. Меллер Г. Г. Знание как «вредная привычка». Сравнительный анализ // Сравнительная философия: знание и вера в контексте диалога культур. М., 2008. URL: http://ec-dejavu.net/k/Knowledge-2.html
6. Толковый словарь русского языка. URL: http://ushakovdictionary.ru/
7. Уфимцев Р. Манифест когнитивиста. URL: http://www.cognitivist.ru/er/kernel/ manif-est.xml
8. Hintikka K.J. Knowledge and belief: An introduction to the logic of the two notions. Ithaca, 1962.
References
1. Baranov A.N. Lingvisticheskaia ehkspertiza teksta. Teoreticheskie osnovaniia i praktika [Linguistic examination of the text. Theoretical grounds and practice]. Moscow, 2007. 592 p.
2. Bol'shoi tolkovyi slovar' russkogo iazyka [Big explanatory dictionary of the Russian language]. Moscow, 2014. Available at: https://gufo.me/dict/kuznetsov
3. Gadamer H.-G. Istina i metod: Osnovy filosofskoi germenevtiki [Truth and method: The fundamentals of philosophical hermeneutics]. Moscow, 1988. 704 p.
4. Dmitrovskaia M.A. Znanie i mnenie: obraz mira, obraz cheloveka [Knowledge and opinion: the image of the world, the image of man]. Logicheskii analiz iazyka. Znanie i mnenie [Logical analysis of the language. Knowledge and opinion: a collection of scientific papers]. Moscow, 1988, рр. 4-10.
5. Meller G.G. Znanie kak «vrednaia privy chka». Sravnitel'nyi analiz [Knowledge as a "bad habit". Comparative analysis]. Sravnitel'naia filosofiia: znanie i vera v kontekste dialoga kul'tur [Comparative philosophy: knowledge and belief in the context of a dialogue of cultures]. Moscow, 2008. Available at: http://ec-dejavu.net/k7Knowledge-2.html
6. Tolkovyi slovar' russkogo iazyka [Explanatory dictionary of the Russian language]. Available at: http://ushakovdictionary.ru/
7. Ufimcev R. Manifest kognitivista [Cognitivist Manifesto]. Available at: http://www.cognitivist.ru/er/kernel/manifest.xml
8. Hintikka K.J. Knowledge and belief: An introduction to the logic of the two notions. Ithaca, 1962.
Для цитирования: Чурилина Л.Н. «Фактор говорящего» в современной публичной коммуникации: специфика объективации // Вестник Череповецкого государственного университета. 2018. №3(84). С. 97-102. DOI: 10.23859/1994-0637-2018-3-84-13.
For citation: Churilina L.N. Knowledge and opinion in the russian language consciousness: the specificity of objectification in contemporary public communication. Bulletin of the Cherepovets State University, 2018, no. 3 (84), pp. 97-102. DOI: 10.23859/1994-0637-2018-3-84-13.
