CC BY
10
А.Б. Горштейн. "Его отличала исключительная научная добросовестность... "
"ЕГО ОТЛИЧАЛА ИСКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ НАУЧНАЯ ДОБРОСОВЕСТНОСТЬ..."
А.Б. Горштейн
бывший декан факультета иностранных языков, доцент кафедры немецкого языка Краснодарского пединститута
Я работала на кафедре профессора А.П. Дульзо-на 13 лет, с 1948 по 1961 год. И позже я с ним неоднократно встречалась и поддерживала с ним связь до последнего дня его жизни.
На кафедре Андрей Петрович пользовался огромным непререкаемым авторитетом, который он приобрел благодаря своим обширным знаниям по всем аспектам работы кафедры, благодаря своему трудолюбию и ровному, благожелательному отношению ко всем членам кафедры и студентам.
В трудных послевоенных условиях Андрею Петровичу удалось собрать на кафедре довольно сильный преподавательский коллектив, хорошо владевший немецким языком, любивший свой предмет и умевший его преподавать. Костяк кафедры составляли также преподаватели, как Г.Э. Марцинкевич, И.Ф. Полисадова, Э.Ф. Маттис, Н.И. Агеева, Э.Я. Мецгер, позднее А.И. Кузьмина, Г.Г. Едиг. Сам Андрей Петрович имел курсы лекций практически по всем теоретическим предметам кафедры: по истории языка, теоретической грамматике, лексикологии, теоретической фонетике, хотя в то время читал только историю языка.
На кафедре царила творческая атмосфера. Много внимания уделялось учебному процессу. В то время во многих вузах страны теоретические предметы кафедры читались на русском языке, и на занятиях по языку широко использовался русский язык, например, при объяснении грамматических или фонетических вопросов. Даже учебники по практической грамматике и фонетике были только на русском
языке. На кафедре А.П. Дульзона велась большая работа по ведению всех занятий исключительно на немецком языке. Силами группы сотрудников кафедры под редакцией А.П. Дульзона был составлен и опубликован учебник по грамматике немецкого языка на немецком языке. На кафедре были созданы программы по практике немецкого языка для первых трех курсов, которые были одобрены на конференции в Иркутске в 1956 г., где присутствовали представители Министерства просвещения РСФСР. Эти разработки были впоследствии учтены Министерством при издании новых программ для факультетов иностранных языков.
Заседания кафедры под руководством Андрея Петровича проходили очень интересно, и все присутствовавшие получали большое удовлетворение.
Я здесь не останавливаюсь на деятельности А.П. Дульзона как ученого и как научного руководителя. Скажу только, что его отличала исключительная научная добросовестность, умение проводить глубокий анализ исследуемого материала, для его работ характерна большая доказательность выводов и гипотез. Исследуя явления отдельного языка, Андрей Петрович стремился выявить глубинные процессы, лежащие в основе этих явлений, его интересовали вопросы взаимодействия языков и их становления.
Андрей Петрович Дульзон был большим ученым и крупной личностью. Все, кому приходилось общаться с ним, с благодарностью вспоминают встречи и беседы с этим человеком.
"ЭТО БЫЛ ЕЖЕНЕДЕЛЬНЫЙ И ЭКЗАМЕН И ПРАЗДНИК ..."
Л.И. Кшинина
бывшая аспирантка А.П. Дульзона, ныне научный сотрудник удмурдского научно-исследовательского института, Ижевск
Сначала я думала, что написать воспоминания об Андрее Петровиче очень легко, но оказалось на деле гораздо сложнее, потому что он был человеком особым, Человеком и Ученым с большой буквы, и мне казалось, что не найдется достаточно слов, чтобы о нем все это выразить.
Впервые я познакомилась с ним в сентябре 1954 г., когда я после пединститута приехала посту-
пать в аспирантуру. Тогда он принял М. Абдрахма-нова, а меня после экзаменов пригласил к себе на квартиру (по ул. Фрунзе, 56) и очень хорошо поговорил со мной, успокоил и дал задание прочитать и перевести все тексты по истории языка из хрестоматии Н.С. Чемоданова, проштудировать Жирмунского, Г. Пауля, писать ему о своих занятиях и через год поступать снова. Так я и сделала. Когда я при-
Вестник ТГПУ. 1999. Выпуск 4(12). Серия: ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ (ФИЛОЛОГИЯ)
ехала в 1955 году, экзамен по языку официально я уже не сдавала, а мы сели на скамейку в саду, и он меня попросил перевести тексты из хрестоматии по истории немецкого языка Н.С. Чемоданова в разных местах без всякой подготовки, спросил, что я читала, и он остался доволен.
Темы у меня своей не было; в одном из писем еще до поступления в аспирантуру он написал: "Если нам остановиться на вопросах сравнения удмуртского языка с немецким, то я считаю наиболее целесообразным сопоставить систему причастий, вообще затронув в какой-то мере систему глагольных форм (особенно времени) в обоих языках". Эта тема была связана с тем, что я писала в институте курсовую работу по причастиям. Просил достать ему имеющиеся у нас исследования по языку и удмуртские словари.
А когда я приехала в 1955 г., он предложил мне тему по хантыйской топонимике, но перед поездкой к хантам он просил меня записывать также термины родства и свойства у хантов, т.к. не было полной уверенности, получится ли диссертация по топонимике, ведь тогда диссертаций по топонимике было еще очень мало, только А.И. Попова (из Ленинграда) и Н. Подольской (рук. Б.А. Серебренников). Я настойчиво попросила, чтобы меня направили к хантам на зиму, он и ректор (В.Ф. Федоров) долго не соглашались, но потом все-таки разрешили ехать. Когда я летом приехала из экспедиции, Андрей Петрович остался доволен материалами, вот и тема определилась.
К сожалению мне не пришлось работать с Андреем Петровичем в полевых условиях, но, находясь на Васюгане, я постоянно держала с ним связь через письма, советовалась, спрашивала, и он мне подробно отвечал.
Перед тем как поехать к хантам, я выписала все названия из разных письменных источников, из карт. Получилась целая книга. В связи с этим он мне писал: "В книге, т.е. в вашем перечне, указаны названия речек, как они записаны на картах. Надо узнать, как эти речки называются на их языке, как они их называют в общении между собою, а также в общении с русскими"... И далее: "Относительно каждой реки надо узнать, как она называется по-русски и как они сами ее называют". А если ответят: "А также называют", то Вы этим не удовлетворяйтесь, а спросите название в каком-нибудь словесном окружении, например, попросите перевести на остяцкий язык фразу: "в Чертала речке много рыбы есть" или что-нибудь в этом роде. Одно и то же название, особенно когда оно вызывает сомнение, следует переспрашивать у разных лиц". Кроме советов Андрей Петрович посылал мне также сведения археологи-
ческого характера, которые имеются по Васюгану, чтобы уточнить их или может быть дополнить.
Андрей Петрович просил обратить особенно большое внимание на топонимы, которые трудно раскрываются, например Кулай, Чертала, Кельват и имена на -га и т.д. Такие названия нужно опрашивать многократно, чтобы получить побольше вариантов и толкований.
Вот некоторые выдержки из его писем.
"В целях изучения языка большое значение имеет записать побольше хантыйских слов и выражений, а также целых предложений, может быть, и небольших связных текстов ".
"...надо обратить самое серьезное внимание на селькупскую терминологию. Надо опросить не только, как они называют речки в своем ближайшем окружении, но и на Васюгане повыше, там, где Вы были. В некоторых случаях имеются двойные названия, в некоторых случаях раньше селькупы жили там, где теперь их нет и проживают ханты. Ханты, по-видимому, проживали вначале только в верховьях и на Среднем Васюгане ".
Он писал мне и в ГДР, когда мы с Т.Н. Поротовой на 2 месяца ездили на курсы, советовал мне на обратном пути остаться на несколько дней в Москве для работы в библиотеке.
А потом мы переписывались, когда я уже переехала в Ижевск, я консультировалась с ним по вопросу об удмуртских причастиях и причастных конструкциях. Он одобрил мою тему и рекомендовал не ограничиться удмуртским, а привлечь еще примеры из других финно-угорских языков. Последнее письмо было написано им 10.02.72 и последнее предложение из его письма: "Когда ваши причастия будут доступны для чужих?" В этом письме он уже жаловался на ухудшение здоровья. Мне стыдно, что я перестала интенсивно заниматься наукой. Книгу об удмуртских причастиях я написала, с привлечением других финно-угорских языков, но для издания у меня не хватило сил, сначала бюрократы мешали, а теперь безденежье прибавилось.
Еще об Андрее Петровиче. Мне очень нравилось ходить к нему на консультации. Мой день был четверг, это был еженедельный и экзамен, и праздник. Он (А.П.) был строгий и требовательный, очень добрый, простой и доступный, внимательный, заботливый. Он не раз выручал меня деньгами, когда надо было ехать на конференцию, причем давал не сам, а говорил Виктории Иосифовне (которая тоже была большая умница и приятнейшая женщина): "Вот этому человеку нужны деньги". Очень часто он мне или дарил, или покупал для меня нужную книгу.
