CC BY
38"Культурная жизнь Юга России" № 4 (33), 2009
2. Моэм С. Луна и грош. Записные книжки: роман, эссе: пер. с англ. М., 2001. С. 232.
3. Моэм С. Подводя итоги ... С. 265.
4. Там же. С. 270.
5. Там же. С. 275.
6. Там же. С. 339.
7. Моэм С. Вглядываясь в прошлое // Полн. собр. рассказов в пяти томах. Т. 5. М., 2001. С. 353-354.
8. Моэм С. Собрание сочинений. Т. 3 ... С. 315316.
9. Там же. С. 339.
10. Там же. С. 342.
11. Там же. С. 355.
12. Там же. С. 355.
13. Dubois Cl.-G. Imitation illimitée // Revue de littérature comparée. 1982. № 3. P. 273.
14. Maurois A. Nouvelles. L., 1975.
15. Op. cit. P. 74.
16. Maugham W. S. The Moon and Sixpence. Moscow, 2005. P. 156.
17. Моэм С. Собрание сочинений. Т. 3 ... С. 316.
18. Виндт Л. Ю. Предисловие // Моруа А. Новеллы. Изд. 2-е. Л., 1975. С. 3-8.
19. Maurois A. Nouvelles ... Р. 74.
20. Op. cit. P. 75.
21. Моэм С. Собрание сочинений. Т. 7 . С. 344.
22. Maurois A. Nouvelles ... Р. 76.
S. A. GOLUBTSOV. TRANSFORMING IMITATION (on the material of S. Maugham's novel «The moon and sixpence» and A. Maurois's short story «La cathudrale»)
The article deals with the problem of distinction between literalism and imitation. Referring to works of foreign authors is used in all literature traditions. It enriches the target culture with new plots, motives and images. Imitation is thought to be the manner of perfection and realization of one's own creative abilities. A new work of literature should be considered as an original creation.
Key words: transforming imitation, catharsis, borrowing of strange motives, contrastive comparison, anti-esthetics, national and cultural adaptation.
А. Ф. Г0Р0БЕЦ
ЭТНОСПЕЦИФИКА СРАВНЕНИЙ В АСПЕКТЕ ПЕРЕВОДА
в статье исследуется языковой материал английского художественного текста, рассматривается эт-носпецифика сравнений, а также проблема их перевода на русский язык.
Ключевые слова: художественный текст, перевод, национальная специфика, сравнение.
Язык, являясь средством сосредоточия информации о мире, одновременно выступает в качестве важнейшего этнического признака того или иного автора литературного произведения. Именно в языке ярче всего выражается менталитет писателя, основанный на психологии, обычаях и нравах нации, к которой он принадлежит. Язык является средством создания национальной литературы, поскольку выступает как выразитель особой национальной ментальности.
Лингвистическое наследие автора отражает видение мира, национальные черты. Тропеоло-гический состав языка ярко демонстрирует воплощение компонентов этнокультуры языковыми средствами. В нем аккумулирован культурный опыт нации, отображены стереотипы общей картины мира, система социально-типических отношений и оценок, характерных для лингвокультур-ной общности.
Каждый язык на протяжении своей истории впитывает в себя все, что связано с этнографией коллектива, пользующегося этим языком. Эти особенности настолько существенны, что принято говорить о языковой картине мира, специфичной для говорящих на каждом языке как родном. Картина мира носителя языка - это способ виде-
ния им действительности, отображение действительности в его мышлении, сознании. Картина мира писателя обусловлена тем, как он концептуализирует действительность. Его языковая картина мира - это свойственный ему способ выражаемого в языке / речи видения мира, явление его сути как языковой личности, его ментально-языковая сущность, проявляющаяся в индивидуальном характере речи.
Художественный текст обычно характеризуется высокой степенью национально-культурной обусловленности. Независимо от того, стремится автор к этому или нет, художественный текст всегда отражает особенности того народа, представителем которого он является и на языке которого пишет. Поскольку национальные особенности в виде лингвистических компонентов в большей или меньшей степени входят в любой художественный текст на данном языке, переводчик сталкивается с необходимостью овладения лингвоэтнической спецификой текста, которая часто не дана в концентрированном виде, а рассеяна или зашифрована.
Однако переводчику важно решить, должен ли реципиент перевода получать от текста такое же впечатление, как и реципиент оригинала, или же он должен ощущать, что имеет дело с текстом, ко-
№ 4 (33), 2009
"Культурная жизнь Юга России"
торый написан на чужом языке и отражает чужую для него культуру.
В первом случае сохраняется авторская интенция и не привносится в художественный замысел ничего дополнительного. Но если в переводе сохранены «чужие» реалии, они привлекают внимание реципиента, так как в произведении появляется новый компонент. Переводчик обычно стремится избежать этого, чтобы сохранить интенцию автора, но тогда происходит стирание национально-культурной специфики оригинала и пересадка его в культуру переводящего языка.
Такой подход к национально-культурной адаптации нашел отражение в ряде переводов, но он вызывает некоторые теоретические возражения. Так, В. В. Сдобников и О. В. Петрова отмечают: «Если речь идет всего лишь о воссоздании занимательного сюжета, такой подход серьезных возражений не вызывает. Если же переводится подлинно художественное произведение, то поступки героев, их мысли и чувства могут быть психологически достоверными только в том случае, если они основаны на определенной системе общепринятых ценностей или же отталкиваются от этой системы» [1].
При противоположном подходе, когда переводчик стремится сохранить всю национально-культурную специфику оригинального текста, он наполняет текст непонятными для реципиента словами. В результате возникает угроза разрушения художественной образности оригинала и уход от интенции автора. Калькирование образных устойчивых сравнений также зачастую приводит к усложнению текста и затрудняет его понимание. При этом художественный образ не воспроизводится.
Мы разделяем мнение В. В. Сдобникова и О. В. Петровой о том, что для создания национального колорита «чаще всего бывает достаточно личных имен, географических названий, названий растений и животных, ассоциирующихся у читателя с описываемой страной, т. е. единиц, не нуждающихся в разъяснении» [2]. Таким образом, с нашей точки зрения, лучшее переводческое решение заключается в компромиссе между двумя крайностями.
Рассмотрим ряд примеров из романа С. Моэма «Острие бритвы».
Если при переводе устойчивого сравнения переводчик не имеет в своем распоряжении стилистических средств воспроизведения образных примет оригинала, то он вынужден обращаться к заменяющим средствам.
I didn't get a wink of sleep and next morning I was pretty tired, but the Swami was as fresh as a daisy [3].
Я всю ночь не сомкнул глаз, к утру меня сильно разморило, а он (Свами) был свеженький как огурчик [4].
Для характеристики физиологического состояния человека, сохранившего бодрость после бессонной ночи, писатель применяет сравнение as fresh as a daisy (в буквальном переводе - «свежий как огурчик»).
Состоящие из нескольких слов устойчивые словосочетания (сравнения) часто переводятся не по элементам, а целиком, т. е. целое устойчивое словосочетание на исходном языке заменяется целым устойчивым словосочетанием на переводном языке. При этом их денотативное содержание не совпадает.
Переводчик использует словарное соответствие английского и русского сравнений, имеющих сходные значения и аналогичную эмоционально-ассоциативную окраску, но построенных на различных словесно-образных основах, что свидетельствует о разных картинах мира двух народов. Эталоном свежести в английском языке является существительное daisy (маргаритка), обозначающее цветок, широко распространенный в Англии.
В сознании русскоговорящих закреплена устойчивая связь иных элементов, означающих высшую степень свежести: «свежий как огурчик». Здесь, несмотря на достигнутое в переводе смысловое и функциональное соответствие оригиналу, происходит неизбежная потеря национального своеобразия английского сравнительного оборота.
Используя термин Л. К. Латышева, отметим, что яркая национально-культурная специфика уменьшает «конвертируемость» [5] устойчивого словосочетания.
They look upon me as a freak. Savages [6].
На меня смотрят как на ископаемое. Дикари [7].
Анализируемое сравнение, обладая эмоционально-оценочной характеристикой, выражает отношение говорящего к субъектам высказывания, а именно: чувство своего превосходства, и ассоциативно вызывает у реципиента определенное отношение как к говорящему, так и к субъектам его высказывания. Объект сравнения, существительное freak (человек или явление, выходящее за рамки обычного) [8] переводится существительным «ископаемое», переносное значение которого словарь Д. Н. Ушакова объясняет следующим образом: «О человеке с устарелыми, несовременными воззрениями, привычками, "допотопном"; о том, кто или что по каким-нибудь приметам, качествам кажется живым остатком давнего прошлого (ирон.)» [9].
Включенное в словарный состав русского языка устойчивое словосочетание «музейная редкость», т. е. то, «что годится для музея, что можно поместить в музей» [10], может использоваться в переносном смысле и иметь иронический оттенок [11]. Данная единица близка к слову «ископаемое» в аспектах: смысловом, эмоциональной окраски, функциональном и стилистическом. Переводчик, однако, предпочитает более компактный вариант. Используемый в переводе троп достаточно экспрессивен и семантически близок к оригиналу. Подмена одного понятия другим здесь кардинально не меняет смысла фразы и не умаляет силу воздействия, хотя приводит к неизбежной утрате своеобразия авторского сравнения.
Итак, анализируя текст романа С. Моэма «Острие бритвы», можно выделить устойчивые и
"Культурная жизнь Юга России" № 4 (33), 2009
авторские сравнения, отличающиеся национально-специфическим характером. При переводе устойчивых сравнений переводчик использует либо словарное соответствие, либо производит лексическую замену по своему усмотрению, передавая интенцию автора. Переводя авторское сравнение, он также сохраняет авторскую интенцию с помощью лексической замены. Национальная специфика сравнений в данных примерах не сохраняется.
Литература
1. Сдобников В. В., Петрова О. В. Теория перевода. М., 2006. С. 393.
2. Там же. С. 400.
3.Maugham W. S. The Razor's Edge. M., 2002.
4. Моэм С. Луна и грош; Острие бритвы. М., 2004.
5. Латышев Л. К. Технология перевода. М., 2005. С. 163.
6. Maugham W. S. The Razor's Edge ...
7. Моэм С. Луна и грош ...
8. Мюллер В. К. Англо-русский словарь. М., 1978. С. 304.
9. Толковый словарь русского языка. Т. 3. М., 1935. С. 1230.
10. Там же. Т. 2. М., 1935. С. 276.
11. Лубенская С. И. Большой русско-английский фразеологический словарь. М., 2004. С. 542.
A. F. GOROBETS. ETHNIC SPECIFIC CHARACTER OF COMPARISONS IN THE ASPECT OF TRANSLATION
The author investigates English literary text and ethnic specific character of its comparisons in translation aspect. Key words: literary text, translation, national specific character, comparison.
л. Ю. БУЯН0ВА, Э. В. НАЧКЕБИЯ МЕНТАЛЬНОСТЬ КАК ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ КАТЕГОРИЯ
Статья посвящена одной из наиболее сложных теоретических проблем языкознания - установлению статуса ментальности как лингвистической категории, выявлению языковых механизмов ее реализации в вербальной сфере русской культуры. Изучаются вопросы специфики феномена и репрезентации менталитета, его корреляции с культурой и ментальным моделированием мира. Вводится дефиниция термина «лингвистическая категория ментальности», подробно описываются ее важнейшие системообразующие свойства (признаки).
Ключевые слова: менталитет, культурный контекст, ментальная модель, языковая картина мира, когнитивные классификаторы, макроконцепт.
Современная научная парадигма гуманитарного знания как многоярусная целостная интег-ративно-когнитивная структура формируется на базовых принципах антропоцентричности, субъ-ектоцентричности, прагматики, семиотичности, интерпретационной множественности, дискур-сивности. Актуальными признаются такие проблемы лингвистики, как роль и статус категориальных единиц в процессах организации и функционирования языка, специфика категоризации и концептуализации действительности, выявление, исследование и описание не только новых категорий, но и категориального аппарата лингвистики, теории языка, уточнение и дальнейшее понятийно-смысловое развитие устоявшихся традиционных терминов и понятий филологии. «Новые направления развития филологической парадигмы, укрепляя свои позиции на современном этапе, отражают активное взаимодействие лингвистики с психологией, психолингвистикой, когнитивистикой, прагмалингвистикой, логикой, философией, лингвокультурологией» [1]. Синтез различных теорий, рассматривающих аспекты категориального сканирования мира, позволяет выявить как тенденции дальнейшего осмысления самого феномена «категория», так и новые лингвистические категории, которые еще
в подобном статусе не рассматривались и не па-раметрировались.
С вопросом определения статуса ментальнос-ти как лингвистической категории напрямую связана проблема категоризации мира, являющаяся в настоящее время кардинальной и перспективной в когнитивной лингвистике. В значительной степени этот процесс выступает как когнитивный и представляет собой одну из основных функций человеческого сознания: «Мы не можем мыслить ни одного предмета иначе, как с помощью категорий; мы не можем познать ни одного мыслимого предмета иначе, как с помощью созерцаний, соответствующих категориям» [2]. Именно поэтому одним из интенсивно развивающихся направлений в современном филологическом пространстве считается концептуальное, изучающее механизмы и принципы проявления концептуализации действительности как особого лингвопсихокогни-тивного феномена (Л. Г. Бабенко, Е. Г. Беляевская, Н. Н. Болдырев, Л. Ю. Буянова, Е. С. Кубрякова, Е. М. Позднякова и др.) [3]. Традиционно изучение аспектов категоризации и концептуализации как ментально-вербальных процессов считалось прерогативой семантики и грамматики языка.
Обзор научных концепций, разрабатывающих проблемы категоризации и статуса категории (сис-
