CC BY
44
Л Л. МИХАЙЛОВА ЭТНОГЕНЕЗ И ЛИЧНОЕ ИМЯ *
Этнонимы и антропонимы, несомненно, связаны между собою. Однако эта связь представляется такой сложной и запутанной, что на сегодняшний день нет ни одного сколько-нибудь развернутого предложения по реконструкции их причинной или функциональной взаимосвязи. Например, далеко не всякий специалист сможет вразумительно объяснить, почему в западнославянских и большинстве южнославянских языков этнонимы считаются собственными именами (и соответственно пишутся с прописной буквы: Polak, Rus, Cech), а в болгарском и восточнославянских языках их относят к апеллятивам и соответственно пишут со строчной буквы: поляк, русский, чех.
Вообще, согласно А.Г. Кузьмину, личные имена напрямую никак не указывают на этнос. Однако же изучение косвенной (исторической) корреляции между глобальной эволюцией этносов (род-племя - народность - племя) и эпохальными сдвигами в системах именаречения могло бы прояснить некоторые важные аспекты как онто-, так и ономогенеза. При этом хорошей методологической базой анализа эволюции национальных именословов может послужить общесоциологическое рассмотрение индивидуального «Я» в качестве средоточения различных «мы», всегда соприсутствующих в «Я» и конкурирующих друг с другом. ]ИЬядивидуальное «Я» выступает как центр «ромашки», то есть место взаимного перекрещивания самых разнообразных «лепестков»-группоцентризмов.
Основная гипотеза, вытекающая из такого рассмотрения, состоит в утверждении, что главная линия развития личного имени в общем и целом совпадает с основной тенденцией эволюции базовой связи «Я-мы»: от «Я-ромашки» с центром вне «Я» (с центрацией в одном или нескольких «мы») -к «Я-ромашке» с центрированием в индивидуальном «Я». Естественно, на каждом этапе взаимной коэволюции «Я» и «мы» господствует свой собственный тип личности, особый вид этноса и специфический, то есть конкретно-исторический способ связи «Я-мы». К примеру, отчество, которое очень долго отсутствовало в структуре личного русского имени, появляется синхронно Отечеству, которое, в свою очередь, обозначилось в структуре русского этнического сознания лишь в эпоху формирования русской нации («Отчизна» отделена от «отчины» и «вотчины» целыми столетиями).
Итак, имя в любой традиционной культуре, с одной стороны, всегда связано с индивидуальной судьбой человека. С другой стороны, -каким бы индивидуальным ни казался выбор личного имени, он всегда социально детерминирован (количественным набором всегда готовых имен, модой, традицией, «исторической перспективой» имени и т.п.). Имя, как
® Исследования выполнены при финансовой поддержке Российского гуманитарного
научного фонда (грант № 97-03-04109).
«зеркало культуры народа» (В.Н.Топоров), изначально обладает двойственной природой: указывает на личное, но отсылает к общественному. Факт наличия целых культурно отделенных друг от друга, гетерогенных пластов имен в именословниках различных народов свидетельствует о жесткой зависимости именаречения от конкретно-исторической системы родства, социальной организации, типа и вида религии и других этносоставляющих.
Христианство, последовательно искоренявшее язычество на Руси, само приживалось здесь долго и мучительно. Забывалось старое, но мало понималось и новое. Недаром автору «Алфавита» (XVI в.) пришлось обмолвиться: «Нам, словеном, неудобь-ведомы нынешние свои имена, еже что толкуется Андрей, что Василий или Данило». Поэтому о первоначальных славянских именах и «технике» их использования приходится размышлять, используя метод аналогии.
Так, аборигены Австралии (по Я.В. Чеснову и др.), повествуя о себе, неизменно начинают говорить о своей общине и месте ее обитания. При этом самыми ранними самоназваниями, а значит, и личными наименованиями, вероятно, были слова в значении «люди», «человек» («ненэць», «Thiuda» и др.), которые постепенно стали расширять свое содержание за счет дополнительных смыслов, а затем и специальных терминов типа «мужчина», «муж», «свободный» и т.п. Очень долго в родо-племенном обществе индивиду приходилось говорить о себе лишь только как о частичке какой-либо (родовой, семейной, тотемной, половозрастной) «мы»-общности. Дожившее до современности имя «Wolfgang» (нем, - «бегущий волк») отсылает нас к эпохе господства тотемного группоцентризма. По наблюдениям Л.Г. Моргана, дети ирокезов племени сенека, родившиеся в роде Ястреба, получали имена Длинного крыла, Белоглазой птицы и т.п. На уровне фратрии и племени были свои наименования, которые в тенденции начинали выходить за пределы кровнородственных связей. Рядом с родо-племенными родословиями уже готовы были расцвести генеалогии племенной аристократии.
В первобытно-общинном обществе собственно личных имен нет, есть индивидуализирующие клички. По свидетельству древнего азбуковника «Первых родов и времен человеци...до некоего времени даяху детем своим имена, якоже отец или мать отрочати изволят: или от взора и естества, или от вещи, или от притчи» (Кругляк, Волос, Собота, Жирное, Кисель, Некрас, Угрюм, Ждан, Неждан, Любим, Нелюбим и др.). Все перечисленные имена взяты из источников XIV - XVI вв., то есть времени по прошествии полтысячелетия после принятия христианства: языческий порядок именаречения продолжает действовать, хотя «источников» имен стало гораздо больше - профессии (Поп, Быкодер, Кожемяка), этнос (Турчин, Черемис, Мордвин, Татарин) и пр.
Известно, что в родо-племенных общностях стержнем социальной структуры является половозрастное деление. Например, у тех же аборигенов Австралии насчитывается до 6-8 возрастных категорий, каждой из которых соответствует свой термин. Переходы из одной категории в другую несут с собой изменения в
Веспгик УлГТУ 3/98 35
социальном статусе, а некоторые из них (особенно при инициациях-«перерождениях») сопровождаются наречением новым индивидуальным именем. Что касается половой стратификации, то можно вспомнить пример из жизни Римской Империи. Здесь женщины не знали личных имен, а именовались по родовой принадлежности: Юлия - из рода Юлиев, Корнелия - из рода Корнелиев и т.д. Если требовалось внутрисемейное различение девочек, то именовались по порядку рождения (Майора, Терция), как это будет потом повсеместно практиковаться в русских крестьянских семьях и уже независимо от полового деления (Первуша, Третьяк). Скорее всего, «женский вопрос» в Древней Руси решался подобным образом, ибо в первых летописях мы встречаем именования или по отцу («Ярославна»), или по мужу («Глебовая»).
В до- и раннегосударственном обществе обращение к соплеменнику осуществлялось в терминах родства: «отец», «мать», «дед», «дядя», «сын», «дочь», «внук», «свояк», «шурин» и т.д. Поэтому сохранившееся богатство славянской речи по обозначению степеней родства надо рассматривать как явное свидетельство бедности первоначального набора лнчньгх имен. Недаром в «Указателе святых православной церкви», являвшимся в дореволюционной России основным «поставщиком» имен, было, по подсчетам И. Кулишера, всего 681 имя, тогда как еврейский именослов насчитывает 3-4 тысячи имен, а германский - около семи тысяч. В рамках древнерусской народности развитие именослова очень долго будет сдерживаться именно прочностью общинно-родствекных связей (косвенно - нерасположенностью восточных славян к мистике личного имени). Даже в позднем средневековье наблюдается родовое воспроизводство одних и тех же имен (от деда к внуку): Василий Иванович -Иван Васильевич (у последних Рюриковичей).
! !л тт тггл%тсг!тл гт лг/ппттлй » лгглгглтг гк* ггч /\ ту гт>л гг^ллгглзг.-угукл у.к-т
х. ¿^м*311 \?г&3ах>ил ^лаоалпи^, тияши улулаи; хэшхэч/Д, *ии /д ь'^от/Л тип С/ птипа,
основывавшиеся на поглощении индивидуального «Я» общинными «мы», подразделялись, как минимум, на три взаимосвязанные группы (с тенденцией выделения индивидуального из общественного по мере стратификации и иерархизации последнего):
1. Простое калькирование родо-племенных названий (Род. Тудор. Ятвяг и Др.)-
2. Обозначение воинских доблестей, высших профессиональных умений и т.д. (Храбр и т.п.). Здесь имена уже указывают на индивидуальные особенности личности, но они являются и социально значимыми. Индивидуальное как высшее проявление общественного. Например, лучший в своей сфере деятельности получал отдельное звание (внесемейное имя).
3. Наименование психофизиологических индивидуальных особенностей (Добрыня, Гордята, Вышата и т.п.), функционировавшее, как правило, в рамках семьи.
Итак, налицо процесс индивидуализации имени. В ходе дальнейшей трансформации социальной структуры и типа этнической общности изменяется и структура личного имени. Воспользуемся примером Л.В.Успенского. Многочленное имя одного из знаменитых людей Античности - Публий
Корнелий Сципион Африканский, где первое является личным именем, второе - родовым наименованием, третье - семейным прозвищем, а четвертое свидетельствует об общественном признании. Многочисленные аналоги подобной структуры личного имени мы застаем у средневековых князей Руси: Владимир Святой (Красное Солнышко), Юрий Долгорукий, Всеволод Большое Гнездо и пр. Убедительным свидетельством эмансипации «верхов» от массы огосударствляемых кривичей, вятичей, дреговичей и т.д. служит массовое распространение среди древнерусской верхушки таких имен, как Владимир, Всеволод, Ростислав, Святополк.
Из переломных IX-X веков исторические источники (договор с греками и др.) донесли до нас около 100 древнерусских имен. Причем многие антропонимы (впрочем, как и теонимы, топонимы, гидронимы этого времени) свидетельствуют о полиэтничном составе верхушки складывающегося Древнерусского государства. Наряду со славянскими именами здесь встречаются кельтские - Люд, Блуд, Буды; иллирийские - Дир, Тур, Боричь; балтские - Улеб; иранские - Халег; скандинавские - Игорь (Инг-вар) и т.д. Позже большинство из них канет в Лету, так как с укреплением христианства найдут распространение совсем иные имена. Вероятно, в это время уже практически не употреблялись старые имена племенной верхушки.
Вообще, первые известные славянские имена относятся к VI-VII вв. По греческим и готским источникам это, в основном, двучленные имена вождей со вторым компонентом «-гаст» (господин) и «-мир» (мир, человек, мужчина): Ардегаст, Оногаст, Келогаст, Пирогаст, Межамир; а также «-буд»: Дорогобуд; «-бор»: Ратибор; «-нег»: Славонег, Радонег, Миронег. Анты, судя по именам собственным (Доброхост, Целегост, Мезамир, Бож), говорили на языке, очень близком древнерусскому. Аналогичные имена (с социально-политическим оттенком: «man», «her») распространены в это время у франков, кельтов и других народов.
Первоначальное древнерусское имя - как символ того круга, к которому принадлежал индивид, - как раз и отсылает к общеславянской и даже праславянской культуре (слова с элементом «-gast», «-mir», «~slav» и т.д.). Согласно разысканиям специалистов (В.Н. Топоров и др.), в источниках по периоду с VTII по X вв. встречается около 40 упоминаний имен с «-mir», а в XI-XIV вв. таковых уже несколько сотен. При этом важным представляется следующее наблюдение: в древнерусском государстве имена с «-mir» немногочисленны (по сравнению с другими славянскими территориями), характерны исключительно для высших слоев населения древнерусского общества, практически все они наполнены активным внутренним содержанием: Влади-мир, Власти-мир, Бори-мир, Хвали-мир, Суди-мир, Твори-мир и т.д. Налицо мировоззренческий переворот: теперь не индивид подчинен и растворен в мире, но мир изменяется благодаря и в соответствии с волей к действиям отдельной личности. Когда верхушка окончательно выделится и отделится от родовой общины, тогда возникнут совершенно новые мифы - в них уже не имя будет зависеть от рода, а, наоборот, род будут
производить от имени родоначальника, культурного героя, вождя: Крив -кривичи, Лех - ляхи, Чех - чехи, Вятко - вятичи.
То же самое можно сказать и в отношении имен на «-слав». В «Повести временных лет» (1133) из 190 упомянутых имен-целых 103 с элементом «-слав». Среди них много имен-титулов: Святослав, Борислав и др., которым, кстати, соответствуют греческие имена на «-кл» («слава») - Патрокл («Слава отца»), Перикл (Повсюду славный = Всеслав). Для примера достаточно перечислить имена детей Владимира Святославича (980 - 1015): Ярослав, Изяслав, Святослав, Судислав, Мстислав, Вышеслав, Станислав, Предислава, Прямислава, Мария.
Для последующего анализа необходимо привести небольшие подсчеты. В совокупном «генеалогическом древе» семнадцати основных русских родов (862 - 1917) насчитывается немногим менее 900 человек (среди них 75 великих князей и царей). Как отмечалось ранее, в IX - XI вв. абсолютно преобладали имена с основой на «-слав». В XII в. - при преобладании «-слав» (свыше 60 случаев) - появляются многочисленные случаи других имен - Владимир (около 20 имен), Михаил и имена с элементом «-полк» (и то, и другое - свыше 10 раз) и др. В Х1П - XV вв. последние настолько увеличиваются в своем совокупном количестве, что начинают отодвигать имена на «-слав» на задний план. В XVI в. (рубежном: Рюриковичи «готовятся» уступить место Романовым, народность начинает трансформироваться в нацию и т.п.) ка передний план выдвигаются такие имена, как Иван (Иоанн) и Василий (свыше 10 представителей высшего правящего класса).
В этом калейдоскопе аристократических имен скрыт механизм наследования имен в высшем сословии Древней Руси, и для его описания необходимо, как минимум, вскрыть причины исторической смены сословных именословов. Попробуем вглядеться в одну из эпох кардинальной смены русских имен.
С появлением и распространением христианства на Руси к обычному (домашнему, языческому) имени стали добавлять христианское: Василий - у
тто тттетто Г'пстто^гтовтлто Рлллгтт _ л г СГг>ллгтот»0 ]УЛ1/пплгл V т гт Литол
Д. Л КIX Ж J л.»*.^ V Л А Д. «АЛ. А адулч/^
Ипатьевской летописи писал: «И нарекоша ей имя: во святом крещении Полагия. А княже - Сбыслава». Оба имени долгое время сопутствовали друг другу. «Настоящее» имя, даваемое при крещении по святцам, не могло вытеснить имена-клички (Иван - Волк Курицын) вплоть до XVII века. Что касается простонародной среды, то один из героев И.С.Тургенева свидетельствует: «А зовут меня Касьяном, а по прозвищу - Блоха!..» Вообще в дореволюционной деревне почти каждый крестьянин, кроме имени-отчества и патронимической полуфамилии, продолжал носить еще и прозвище (уважительное, злое, ласкательное и т.п.) как отражение и выражение ЛИЧНОСТНЫХ СВОЙСТВ:
Со
временем «крестные» (в основном еврейские, греческие, древнеримские) имена стали занимать ведущие позиции. По подсчетам Н. Мирошкина, в середине XIX в. на каждые 12 русских имен приходилось 1000 иностранных.
Даже в современном «Словаре русских личных имен» H.A. Петровского из 2577 приводимых имен - 85% греческого, латинского и древнееврейского происхождения. Конечно, с формированием, укреплением и обострением национального чувства у славян России, как и везде в подобных условиях, возникает мода на древние имена. Но кардинальный факт состоит в том, что христианские имена, однажды вытеснившие старославянские, стали восприниматься как истинно национальные имена. Так, еврейское «Иоканаана» (восточнославянский аналог Бог-дан) превратилось в греческое «Иоанн», а затем переросло в русское «Иван». В конце кондов «русский Иван», как и английский «Джон Буль» (французский Жан и т.д.), превращается ни много, ни мало в общенациональный символ русского народа.
Пример другого имени-символа указывает на механизм возведения тех или иных имен в общенациональный ранг: имя «Георгий» - в сочетании с сопроводительно-комментирующими словами «Победоносец», «земледелец», «мученик» (в буквальном переводе с греческого - «землетруженик», «землеразработчик») - идейно и психологически было принято как «верхами», гак и «низами», поэтому и доросло до уровня государственной символики.
В полную структуру современного личного имени русского человека, кроме собственного имени, входят таюке отчество и фамилия, которые имеют свою долгую историю становления и развития. У многих народов отчество отсутствует до сих пор, а у русских оно появилось и закрепилось не ранее ХУП-ХУШ вв. (да и то только у «верхов»). К тому же отчество повсеместно распространяется позже фамилий. Все это требует своего объяснения.
Имя указывает на индивида, отчество - па его родителя, а фамилия - на них обоих (вместе с ближайшими родственниками). Фамилия выступает в качестве общего имени членов семьи, которое наследуется далее двух поколений. Кстати, до поры до времени в родовой общине такая структура личного имени просто невозможна. Например, в том же княжеском роду псевдофамилия (Рюриковичи, Гедиминовичи и т.д.) на всех одна, ее не с чем сравнивать, поэтому она не является настоящей фамилией (квазифамилия связана рте с семьей, а с родом). В делом, общественная функция у имени, отчества и фамилии, по сути, одна и та же (так, окончание «-вич» стало формообразующим компонентом как для отчества, так и для фамилии). Однако объект обозначения у них разный. Поэтому индивидуальное «Я» как сложное переплетение многих «мы» может ограничиваться одним-едшютвенным именем (в случае невыделенное™ из группы или незначительности масштаба личности для жизни группы), а может раскрашиваться практически бесконечными специализирующими приложениями (Великий князь -Владимир - Святославич - Святой - Красное Солнышко - Рюрикович). Все зависит от социальной структуры сообщества (иерархии многообразных «мы») и места (социального статуса, исторической роли и т.д.) данного индивида в нем.
Обычным способом образования отчества является указание на то, что «некто» является сыном такого-то отца: «Чей?» - Иван-ов, Петр-ов, Василь-ев
и т.д. Во всем мире широко распространены патронимические суффиксы и приставки: -ян, -швили, -сон, -с, -оглы, О'-, Мак-, Бен- и др. Русское окончание «-ов» стало настолько синонимичным русским фамилиям, что в языке коми-зырян превратилось в самостоятельное слово, обозначающее фамилию вообще.
Пока русский менталитет предпочитал более задаваться вопросом «Чьих?» (Петровых, Савиных и под. - весьма распространенные фамилии на Севере страны), а не «Чей?», до тех пор отчество и фамилия не могли приобрести свое законченное оформление и отпочковаться друг от друга. Пока государство предпочитало при налогообложении иметь дело с общиной в целом, до тех пор не наблюдалось острой потребности в индивидуальной фамилии (имени, отчестве). Но как только центр тяжести окончательно переместился от родового (общинного, сословного) начала к индивидуальному и общегосударственному, прошлые наименования типа «Николай Степанов Степанов» и «Алеша Попович» перестали соответствовать запросам действительности.
На протяжении всего средневековья (пока не сложилось централизованное государство и не развернулись процессы складываЕШя русской нации) фамилия и отчество как таковые отсутствуют на Руси. Вот запись из «Дворовой тетради» (середина XVI в.): «Семен да Василий Андреевы дети Белкины». Здесь перечислены три поколения одной семьи, но нет еще отчества и нет сквозной фамилии. Лишь в ХУ1-ХУП вв. у русских складывается единая трехчленная система личного наименования (Ф.И.О.) - сначала у высших слоев населения («воевода офанасий иванович Нестеров», но - «подьячий Михаил постников»), а затем постепенно у всех остальных. С введением Петром I паспортов и более строгого государственного учета населения все горожане и значительная часть крестьян (черносошные) получили фамилии. Крепостные до отмены крепостного права обходились без них.
Михайлова Людмила Яковлевна - старший преподаватель кафедры «Политология и социология» УлГТУ. Окончила Кишиневский государственный утивепгитрт И-мр.р™
" л ✓ .Г -------—*------
публикации в области политологии и социальной психологии.
