CC BY
295
КНЯЗЬЯ «РОДА РУССКОГО» ВТОРОЙ ТРЕТИ X ВЕКА
А.С. Королев
Аннотация. Статья посвящена выяснению статуса знатных русов, послы которых участвовали в заключении русско-византийского договора 944 г. Автор приходит к выводу, что знатные русы договора - это князья, входившие в союз, возглавляемый киевским князем Игорем. В статье решаются вопросы о наличии родственных связей между князьями, перечисленными в договоре, их занятиях и соотношении объема властных полномочий киевского князя и союза русских князей.
Ключевые слова: русско-византийский договор 944 г., Игорь, великий князь, Рюрик, русские князья, Ольга, Киев, Акун, киевский князь, Предслава.
Summary. The article is devoted to finding out of the status of the noble Russians whose ambassadors participated in the conclusion of the Russian-Byzantin treaty of 944. The Author comes to a conclusion that Russian nobility of the treaty are princes, included into the union headed by the Kiev prince Igor. Questions on presence of related communications between the princes listed in the contract, their employment and a parity of volume of imperious powers of the Kiev prince and the union of Russian princes are solved in the article.
Keywords: Russian Byzantin treaty of944, Igor, the Great prince, Rurik, Russian princes, Olga, Kiev, Akun, Kiev prince, Predslava.
262
В своеобразной преамбуле к русско-византийскому договору 944 г. русская сторона обращается к греческой: «Мы от рода рускаго сълы и гостье, Иворъ, солъ Игоревъ, великаго князя рускаго, и объчии сли: Вуефастъ Святославль, сына Игорева; Искусеви Ольги княгини; Слуды Игоревъ, нети Игоревъ; УлЪбъ Володиславль; Кани-царъ Передъславинъ; Шихъбернъ Сфанъдръ, жены УлЪблЪ; ПрасьтЪнъ Туръдуви; Либиаръ Фастовъ; Гримъ Сфирьковъ; ПрастЪнъ Акунъ, нети Игоревъ; Кары Тудковъ; Каршевъ Туръдовъ; Егри Евлисковъ; Воистъ Во-иковъ; Истръ Аминодовъ; Прастънъ Берновъ; Явтягъ Гунаревъ; Шибридъ
Алданъ; Колъ Клековъ; Стегги Ето-новъ; Сфирка...; Алвадъ Гудовъ; Фудри Туадов; Мутуръ Утинъ» [1, с. 23]. Имена в этом перечне следует объединить в 25 пар, в каждой из которых первое имя принадлежит послу, а второе -вельможе, которого посол представляет (после имени «Сфирк», стоящего на 43-м месте от начала договора, пропущено имя того, кого представлял этот Сфирк). В настоящей статье нас будут интересовать вторые имена в каждой паре - имена князя Игоря, его сына Святослава, Ольги, двух племянников киевского князя - Игоря и Аку-на, а также Володислава, Предславы, Сфандры, жены какого-то Улеба, Тудо-
ра, Фаста, Сфирка, Тудко и т.д. до Уты. Далее в договоре следуют имена 26 купцов, подписавших договор, и сообщается, что эти послы и купцы посланы «от Игоря, великого князя рускаго, и от всякоя княжья и от всЪхъ людий Руския земля» [там же].
Процитированная часть договора довольно четко определяет статус 24 лиц, отправлявших послов на переговоры с византийцами - «всякое княжье» - это «все князья», стоящие над «всеми людьми Русской земли». Положение «всех князей» договора равное, следовательно, они ничем не уступают родственникам киевского князя Игоря - единственного, чей статус определен особо: «великий князь русский». Итак, все 25 вельмож договора - князья.
Большинство имен договора имеет неславянское происхождение. В настоящее время распространена точка зрения, что в основном - это имена скандинавские. Более взвешенной представляется позиция исследователей, утверждающих, что имена договора невозможно вывести из одного этноса. Они принадлежат германскому, славянскому, угро-финскому, иранскому именослову. Впрочем, имя не всегда непосредственно указывает на этническую принадлежность человека. Вероятно, и в договоре 944 г. часть имен заимствована. Хотя не исключено и то, что их носители были иноземцами, осевшими среди славян. В любом случае форма написания имен является сильно славянизированной, но собственно славянских имен в договоре немного. Сами послы в договоре говорят о своем этническом происхождении, заявляя грекам, что они от «рода рускаго» и их послала «Руская земля». В сере-
дине Х в. под «Русской землей» понимали территорию Среднего Подне-провья с центром в Киеве, когда-то -племенной столице полян, «утонувших» в потоке переселенцев из соседних земель, далеких и близких, славянских и нет. Таким образом, послы считают себя представителями знати полян-руси, что подтверждается и списком русских городов, перечисленных в договоре 944 г. - Киев, Чернигов и Переяславль [там же, с. 24]. Согласно трактату Константина Багрянородного «Об управлении империей», русы признавали «своими» еще несколько городов севернее (таких, как «крепость Милиниска», «Те-лиуца» или загадочный «Немогард» Святослава) [2, с. 45] и противопоставляли себя славянам-«пактиотам», платившим русам дань. По существу русы - это некое, осознающее свою общность, население городов, подчинивших своей власти окружающие восточнославянские земли с их племенными князьями и городскими центрами [3, с. 113-118]. Славяне-«пактиоты», уплачивая дань, во внутренних делах сохраняли полное самоуправление вплоть до конца X в. [4, с. 206-213]. Их неравноправное положение свидетельствует о том, что славянские князья, вроде древлянского Мала, в заключении договора 944 г. не участвовали. Имена договора 944 г. принадлежат исключительно русской знати.
В историографии довольно распространено мнение, будто все князья договора 944 г. - родственники. Уже В.Н. Татищеву княгиня Предслава, по тому месту, которое она занимает в договоре 944 г., виделась женой Святослава [5, с. 118, 372]. Н.М. Карамзин отмечал, что Рюрик имел «кроме сына
263
264
Игоря, еще и дочь, которая имела несколько сыновей, «нетиев Игоря», а «Предслава была, кажется, супругою Игорева племянника Улеба» [6, с. 265, прим. 347]. Здесь у Н.М. Карамзина получалась удивительная путаница -договор не называет Улеба племянником Игоря, а жену Улеба зовут Сфан-дра, а не Предслава. О том, что в договоре 944 г. князь киевский Игорь представлен в окружении родственников, писали И.Ф.Г. Эверс и П.Г. Бутков [7, с. 48; 8, с. 304, прим. 187]. С.М. Соловьев уверял, что, так как «между именами людей, от которых идут послы, мы не видим ни Свенельда, ни Асмуда, тогда как Свенельд играет первую роль; это ведет к заключению, что все поименованные в договоре были из княжья, т.е. из рода Игорева в разных степенях и линиях, мужской и женской» [9, с. 299, прим. 193]. Д.И. Иловайскому перечисленные в договоре вельможи также представлялись членами одного княжеского рода, владеющими определенными уделами. «Впрочем, - уточнял он, - в числе этих князей может встречаются и такие, которые не принадлежат собственно к роду киевского великого князя, а были потомками местных родов, признававших над собой его верховенство». Но таких в договоре было немного [10, с. 42-43]. С.А. Гедеонов отказывался видеть в князьях договора потомков Рюрика и признавал многих из них за потомков покоренных Олегом «мелких династов». Однако он не отрицал, что между этими лицами могли существовать брачные связи. С.А. Гедеонову думалось, что всех знатных лиц из перечня договора нельзя считать родственниками еще и постольку, поскольку среди них могли быть не только князья, но и бояре [11,
с. 147-155]. Сходную позицию занимал Д.И. Багалей [12, с. 195]. А.Е. Пресняков признавал только первые десять княжеских имен договора, принадлежащими родственникам Игоря, остальные - это князья, подвластные Киеву [13, с. 28-29]. М.Д. Приселков согласился с А.Е. Пресняковым и даже попытался разобраться в степенях родства этих первых десяти человек, придя к следующему заключению: «Договор 944 года называет его (Игоря -А.К.) главой большой княжеской семьи, так как, несомненно, все те имена, которые читаются там между именами княгини Ольги и племянника Игоря Акуна, принадлежат членам княжеского дома. Размещая их и имеющиеся при них указания на родство с Игорем, можно понять так, что Игорь был одним из трех братьев: от самого старшего брата Игоря оставался племянник Игоря (тоже Игорь), имевший уже двух детей - Владислава и Передславу, затем вдова другого племянника Игоря (Улеба) Сфандра с тремя детьми (Турд, Фаст, Сфирька), а от самого младшего брата Игоря - племянник Игоря Акун» [14, с. 241]. Ну, а кроме Игоря и его семьи в договоре 944 г. названы имена «четырнадцати князей-бояр» [14, с. 242]. Несмотря на его гипотетичность, построение М.Д. Приселкова приняли В.В. Мавродин [15, с. 242] и М.Б. Свердлов [16, с. 33]. Сравнительно недавно А.В. Назаренко высказал предположение, что князья договора 944 г. не просто были представителями одного рода, но и отношения между ними строились на принципах сходных с принципами взаимоотношений Рюриковичей в Х1-Х11 вв. [17, с. 149157; 18, с. 58-63].
В договоре, действительно, упомянуты степени родства некоторых из
них по отношению к князю киевскому и друг к другу («сын Игоревъ», «нети (племянник - А.К.) Игоревъ», «жена УлЪблЪ» и др.) [1, с. 23]. Но этот как раз свидетельствует о том, что не все в этом списке - родственники, иначе, зачем было бы обозначать родство лишь части из них. Возможно, они были связаны системой браков, но в таком случае в договоре должны быть представлены родственники не только мужа, но и жены - родня Ольги, Сфандры, Предславы. Кроме того, если имена в договоре - список родственников, и отношения между ними строились на системе родовых счетов, то князья должны были бы располагаться в договоре по степени старшинства и близости к главе рода, то есть Игорю, от старшего к младшим. Но это не так - племянники Игоря обозначены отдельно, в разных частях перечня имен. Наконец, если бы все князья и княгини договора принадлежали к одному роду, то при такой мощности и массовости, а следовательно, и древности их клана, у них была бы хорошо развита своя родовая идеология, культ общего предка, который бы затем, перешел к потомкам Святослава Игоревича в Х1-Х11 вв. Однако это не так. В ПВЛ, как известно, предком князей назван легендарный Рюрик. Но «варяжская легенда» попала на страницы летописей довольно поздно - в конце XI или начале XII в. [19, с. 284-365; 20, с. 289340; 21, с. 42-53]. Еще в первой половине XI в. князья «Рюриковичи» возможно и не считались на Руси потомками Рюрика. О нем просто ничего не знали или не придавали особого значения этому эпизоду из истории Ладоги. Например, митрополит Иларион в «Слове о законе и благодати» не вел
генеалогию киевских князей далее «старого Игоря» [22, с. 178/179]. Искусственность связывания «Рюриковичей» с Рюриком подтверждается и совершенным отсутствием среди княжеских имен Х - первой половины XI в. имени «Рюрик».
Любопытно, что даже летописец, стремящийся доказать монопольное право Рюриковичей на власть, все же проговаривается: были на Руси времена, когда по городам сидели князья, не связанные с Рюриковичами узами родства и появившиеся в землях восточных славян так же, как и Рюрик, -явившись со своей дружиной. В этом смысле любопытно сообщение ПВЛ о распределении Рюриком городов между его дружинниками [1, с. 13]. Не менее характерна история другого пришлого князя - Вещего Олега. Показательны и летописные рассказы, относящиеся к событиям уже второй половины X в.: об угрозе новгородцев подыскать себе князя из других династий, если Святослав не даст им в правители одного из своих сыновей [1, с. 33], о столкновении Владимира с Рогволдом, пришедшим «и-заморья» [1, с. 36]. Монополия на княжеское достоинство на территории Руси была сконцентрирована в руках одного рода лишь к XI в. Тогда в уста Вещего Олега летописцами и была вложена фраза, которую он якобы произнес в момент убийства Аскольда и Дира: «Вы н ста князя, ни рода княжа, но азъ есмь роду княжа», и вынесоша Игоря: «А се есть сынъ Рюриковъ» [1, с. 14]. Фраза эта была весьма актуальна для конца XI в., но совершенно бессмысленна для конца IX в.
Учитывая обилие обладателей неславянских имен среди русских вельмож договора 944 г., а также то, что
265
266
переговорам с ромеями предшествовал поход русов на Византию 941 г., для участия в котором Игорь, отправившийся на Константинополь во главе флота в тысячу судов (не менее 40 тысяч бойцов) [23, с. 97], мог привлечь варягов, можно предположить, что предводители, явившиеся из-за моря на помощь киевскому князю, затем участвовали в подписании русско-византийского договора. Известно, что, получив помощь от варягов, киевские князья затем, стараясь избавиться от этих помощников, испытывали известные трудности [1, с. 37]. В таком случае, вельможи договора представляются группой случайных людей, чье присутствие близ великого князя киевского случайно высветилось договором 944 г. Этому предположению противоречит факт наличия среди «княжья» договора женщин. Конечно, женщины Х в. довольно самостоятельны. Достаточно вспомнить эпизод, связанный с отказом Рогнеды выйти замуж за Владимира [1, с. 36]. Княгини, подобно князьям, имели свои дружины, не хуже дружин их мужей [24, с. 160, 161, 176]. Не уступали княгини князьям и в политической ловкости. Тут примером служит история расправы Ольги с древлянами [1, с. 26-29]. Но все же представить себе женщину во главе наемной дружины, явившейся из-за моря по приглашению киевского князя для участия в походе на Константинополь, вряд ли возможно.
Б.Д. Греков, обратив внимание на Ольгу, Предславу и Сфандру, жену Уле-ба, упомянутых в договоре 944 г., задался вопросом: «Кто они? Почему они тоже посылают своих делегатов, тем самым указывая на свою принадлежность к кругу высшей знати? Естественнее всего предположить, что это
вдовы, продолжающие представлять свои знатные фамилии и после смерти мужей, подобно тому, как Ольга не потеряла своего главенствующего положения после смерти своего мужа Игоря. Это говорит об устойчивости знатных фамилий, то есть о прочности их материальной базы» [25, с. 43]. Под прочной «материальной базой» Б.Д. Греков понимал крупною земельную собственность в виде феодальных вотчин. В настоящее время представляется вполне установленным факт отсутствия крупного вотчинного землевладения на Руси в 1Х-Х вв. [26, с. 136-178]. Ничего о занятиях русов земледелием не говорит и Константин Багрянородный, в описании которого «росы» представлены в качестве народа, совершающего набеги на владения ромеев (для сдерживания русов император, как известно, рекомендует использовать печенегов) или пребывающего в Константинополь по торговым делам [2, с. 39, 45-51]. Сообщая о «зимнем», «суровом» образе жизни «росов», император сообщает: «Когда наступит ноябрь месяц, тотчас их архонты выходят со всеми росами из Ки-ава и отправляются в полюдия, что именуется «кружением», а именно - в Славинии вервианов, другувитов, кривичей, севериев и прочих славян, которые являются пактиотами росов. Кормясь там в течение всей зимы, они снова, начиная с апреля, когда растает лед на реке Днепр, возвращаются в Киав. Потом так же, как было рассказано, взяв свои моноксилы, они оснащают их и отправляются в Романию» [2, с. 51]. Итак, русские «архонты» (князья) заняты войной, торговлей и сбором дани. Во всех этих предприятиях вполне могли участвовать вдовы князей, используя купцов и дружинников
(собственных или перешедших к ним после смерти супруга). Это и было «материальной базой» вдов.
В описании русов Константина Багрянородного, сделанном вскоре после заключения договора 944 г., особое внимание следует обратить на то, что русские «архонты» названы во множественном числе. Скорее всего -это те же люди, что и поименованные в русско-византийском соглашении. Спустя еще десятилетие, в 957 г., Константину Багрянородному довелось лично встретиться с «архонтиссой Ро-сии» Ольгой, прибывшей в Константинополь. В поездке ее сопровождала большая свита, в том числе «анепсий» (племянник или двоюродный брат) и 22 посла [27, с. 44]. Число послов, указанное в договоре 944 г. (25 человек), и число послов, прибывших в Константинополь с Ольгой в 957 г., практически совпадает. Можно согласиться с исследователями, считающими, что Ольгу сопровождали в поездке послы от князей, которые участвовали и в заключении договора с греками [28, с. 56; 25, с. 43; 29, с. 299-300; 30, с. 85; 31, с. 50]. Выходит, «всякое княжье» договора представляет собой довольно устойчивую группу. Соглашаясь с Б.Д. Грековым в том, что Предслава и Сфандра - это вдовы русских князей, мы должны неминуемо вывести отсюда, что правящая группа, поименованная в договоре 944 г., сложилась задолго до похода 941 г.
В свое время А.Е. Пресняковым была высказана мысль, что князья, перечисленные в договоре 944 года, которые виделись исследователю «семьей княжеской», сидели «нераздельно» в Киеве, имея отдельным владением лишь Новгород [13, с. 29]. Недавно А.В. Назаренко повторил, без ссылки
на А.Е. Преснякова, этот вывод, предположив, что «кровнородственный коллектив Рюриковичей», который только и перечислен в преамбуле русско-византийского договора 944 г., «весь... консолидировано пребывал в Киеве, из чего можно заключить, что речь идет о ранней стадии братского совладения, которая выражалась в праве на долю в государственном доходе (данях), но пока еще без территориальных разделов» [32, с. 55]. Учитывая, сложную топографию Киева X в., князьям, конечно, было, где разместиться [33, с. 179; 34, с. 33; 35, с. 10; 36, с. 115; 37, с. 24-54]. Однако, допуская, что киевскими поселениями, могли управлять несколько князей, признаем, что предположению А.Е. Преснякова противоречит текст Константина Багрянородного, с его перечислением городов, из которых отправляются в Константинополь ладьи русов - Немогард, крепость Милиниска, Телиуца, Черни-гога, Вусеград. Про последний в этом перечне - Вусеград (Вышгород) - известно, что им владела жена Игоря Ольга [1, с. 29]. Чернигов (Черниго-га) состоял из нескольких поселений, а вокруг него существовала система вторичных центров, городищ, которые вполне могли быть резиденциями знатных русов [38, с. 52]. Нельзя тут не привести любопытное замечание О.М. Рапова, обратившего внимание на Фаста из договора 944 г., которого в Византии представлял посол Либи-ар: «Имя Фаст - очень редкое. Нам неизвестно больше ни одного случая его употребления на Руси. Быть может, этому князю принадлежал город Фа-стов. Современный Фастов расположен в 64-х км от Киева» [39, с. 219]. В летописях Фастов упоминается впервые в конце XV - начале XVI вв. Одна-
267
268
ко древность этого поселения доказывается существующими в Фастове курганами и городищами, а также находками предметов каменного и бронзового веков [40, с. 355].
Итак, русские князья договора 944 г. управляли городскими центрами, что служило еще одним основанием прочной «материальной базы» как самих князей, так и их вдов. Из договора, кстати, следует, что «великий князь» Игорь не являлся символом государства, каким обычно является монарх, иначе договор был бы заключен только от его имени. Для заключения договора было необходимо, чтобы в его составлении приняли участие все русские князья, из чего следует, что только это условие служило основанием для требования его выполнения всеми 25 князьями, а следовательно, и их городками. Фактически, договор заключен не только между русскими князьями, с одной стороны, и императорами-соправителями Византии, с другой, но и между самими русскими князьями. Именно для этого понадобилось участие в заключении договора послов от каждого из них. Б.Н. Чичерин справедливо отмечал, что «договором могут определяться только такие отношения, в которых оба лица не находятся в зависимости друг от друга» [41, с. 298].
То, что византийская сторона заключала договор сразу со всеми русскими князьями, а не с одним Игорем, как их представителем, весьма показательно. Обычно, когда некому образованию, даже предгосударствен-ному, такому как, например, союз племен, приходилось иметь дело с более развитым соседом, союз уполномочивал одного князя на ведение переговоров, и этот князь нес ответ-
ственность за выполнение условий соглашения, и лишь после заключения договора к нему присоединялись другие племенные князья. Так было у многих народов, и подобный способ внешнеполитической деятельности способствовал становлению монархической власти, так как клятву давал за весь союз тот самый князь, который вел переговоры и брал на себя основную ответственность за выполнение условий договора [42, с. 87-90; 43, с. 243-244]. При заключении договора 944 г. византийская сторона, кажется, особо выделяет Игоря. Речь, разумеется, не идет об употреблении в отношении него титула «великий князь», появление которого в тексте договора - результат работы позднего русского сводчика [44, с. 182-183; 45, с. 69-83]. Обращает на себя внимание то, что в тексте договора византийская сторона обращается к какому-то одному «князю вашему», который дает сопроводительные грамоты русским послам и «гостям», отправляющимся в Константинополь, «наказывает» им не творить бесчинств в «селах и стране» ромеев, обязуется не воевать «Корсунскую страну» и отправляет на помощь «царству» ромеев необходимое количество воинов [1, с. 24-26]. Для сравнения в русско-византийском договоре 911 г. русская сторона выступает под устойчивым местоимением «мы», как группа «великих» или «светлых» князей [1, с. 1820]. Возможно, в договоре 944 г. под «князем вашим» подразумевается Игорь. Однако не исключено, учитывая известную путаницу, допущенную случайно или намеренно переводчиком в употреблении «мы»-«наш» и «вы»-«ваш» [1, с. 432], что под обращением «князь ваш» подразумевается
любой из князей, упомянутых в начале договора. По крайней мере, под имеющуюся в заключительной части договора угрозу, что в случае его нарушения он «будетъ достоинъ своимъ оружиемъ умрети», и да будетъ клятъ от Бога и от Перуна», подпадает «кто от князь или от людей руских, ли хре-стеянъ, или не хрестеянъ» [1, с. 26]. То есть князь здесь, как и иной кто от «людей русских», не один. В любом случае, в заключении договора 944 г. участвовали и клялись все представители знати, что, вероятно, мешало усилению одной из фамилий.
Для того чтобы вести внешнюю политику, учитывающую мнение всех князей, необходимо учитывать их интересы и во «внутренних» делах. Игорь являлся всего лишь предводителем княжеского союза, сильно зависимым от мнения князей. Для того чтобы составить договор с греками, послать своих представителей на встречу с ними, обсудить эти «внутренние» дела, необходимо было съехаться на переговоры всем князьям, и авторитет решения этого съезда, учитывая независимость князей от Киева, наверное превышал авторитета «великого князя». Можно даже сказать, что Русь находилась в управлении множества князей. Подтверждают это, кстати, и иностранные источники - тот же Константин Багрянородный, рассказывая, что «архонты», отправляясь в «полюдия», действуют сообща, даже не выделяет среди них какого-то главного князя.
Возможно, в практике середины X в. лежат истоки традиции княжеских съездов, собиравшихся на Руси в XI-XII вв. В компетенцию съездов Х в., как и съездов XI-XII вв., вероятно, входил один и тот же круг вопро-
сов: о распределении доходов с покоренных земель, о примирении рассорившихся князей, о заключении союзов с другими народами, об объявлении войны и заключении мира, об организации походов в другие земли, о проведении культовых торжеств и др. Во всех случаях, компетенция съездов не ограничивалась какими-либо твердо установленными нормами [46, с. 332-338; 47, с. 218-219; 48, с. 362-363; 49, с. 20-24; 50, с. 71-75; 51, с. 59-65]. Можно согласиться с давно уже высказанным соображением В.И. Сергеевича, что решение княжеского съезда было обязательно к выполнению лишь для его участников и «на столько, на сколько они согласились с ним. Если тот или другой из участников съезда не приходил ни к какому соглашению с другими, он был свободен оставить собрание и для него не возникало никаких последствий из такого съезда. Этому выходу из состоявшегося уже съезда совершенно приравнивается и простое нежелание принять участие в съезде. По обстоятельствам, вызвавшим необходимость съезда, и по лицам, составившим его, - можно уже до некоторой степени судить и о направлении, которым будут проникнуты его постановления; а потому нежелание принять участие в съезде есть только особый вид несогласия с его определениями» [52, с. 131]. Можно предположить, что съезды имели определенное время сбора (например, осень, когда архонты русов собирались в Киеве, чтобы отправиться в «кружение») и стабильное число участников (в договоре 944 г. - 25 человек, в во время поездки Ольги в Царьград, спустя более чем 10 лет -не менее 24-х).
269
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Повесть временных лет. Подготовка текста, перевод, статьи и комментарии Д.С. Лихачева / Под ред. В.П. Адриано-вой-Перетц. - СПб., 1996.
2. Константин Багрянородный. Об управлении империей. Текст, перевод, комментарий / Под ред. Г.Г. Литаврина, А.П. Новосельцева. - М., 1991.
3. Королев А. С. «Род русский» и славяне Среднего Поднепровья в X веке // Наука и школа. - 2010. - № 6.
4. Королев А. С. О роли варяжских князей в образовании Древнерусского государства // Преподаватель XXI век. - 2009. - № 4.
- Ч. 2.
5. Татищев В.Н. История Российская. -Т. 1. - М., Л., 1962.
6. Карамзин Н.М. История государства Российского в 12-ти томах. - Т. 1. - М., 1989.
7. Эверс И.Ф.Г. Древнейшее русское право в историческом его раскрытии. - СПб., 1835.
8. Бутков П.Г. Оборона летописи русской, Несторовой от навета скептиков. - СПб., 1840.
9. Соловьев С.М. Сочинения в 18-ти книгах.
- Кн. 1. - М., 1988.
10. Иловайский Д.И. Становление Руси: История России (Периоды Киевский и
27Ц Владимирский). - М., 1996.
11. Гедеонов С.А. Варяги и Русь. - СПб., 1876.
12. БагалейД.И. Русская история. - Т.1. - М., 1914.
13. Пресняков А.Е. Княжое право в древней Руси. Лекции по русской истории: Киевская Русь. - М., 1993.
14. Приселков М.Д. Киевское государство второй половины Х в. по византийским источникам // Ученые записки ЛГУ - Сер. исторические науки. - Л., 1941. - №. 73.
- Вып. 8.
15. Мавродин В.В. Образование Древнерусского государства. - Л., 1945.
16. Свердлов М.Б. Генезис и структура феодального общества в Древней Руси. - Л., 1983.
17. Назаренко А.В. Родовой сюзеренитет Рюриковичей над Русью (Х-Х1 вв.) // Древ-
нейшие государства на территории СССР. 1985 г. - М., 1986.
18. Назаренко А.В. Некоторые соображения о договоре Руси с греками 944 г. в связи с политической структурой Древнерусского государства // Восточная Европа в древности и средневековье: Политическая структура Древнерусского государства. VIII чтения памяти В.Т. Пашуто. - М., 1996.
19. Шахматов А.А. Сказание о призвании Варягов // Известия Отделения русского языка и словесности АН. 1904 г. - СПб., 1904. - Т. 9. - Кн. 4.
20. Шахматов А.А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. - СПб., 1908.
21. Кузьмин А.Г. К вопросу о происхождении варяжской легенды // Новое о прошлом нашей страны. - М., 1967.
22. Иларион. Слово о законе и благодати // Альманах библиофила. - М., 1989. -Вып. 26.
23. Лиутпранд Кремонский. Антаподосис; Книга об Оттоне; Отчет о посольстве в Константинополь / Пер. с лат. и коммент. И.В. Дьяконова. - М., 2006.
24. Джаксон Т.Н. Исландские королевские саги о Восточной Европе (с древнейших времен до 1000 года): Тексты, пер., ком. -М., 1993.
25. Греков Б.Д. Борьба Руси за создание своего государства. - М., Л., 1945.
26. Фроянов И.Я. Киевская Русь: Главные черты социально-экономического строя.
- СПб., 1999.
27. Литаврин Г.Г. Путешествие русской княгини Ольги в Константинополь: Проблема источников // Византийский временник. - М., 1981. - Т. 42.
28. Грушевский М.С. Очерк истории украинского народа. - Киев, 1911.
29. Греков Б.Д. Киевская Русь. - М., 1953.
30. Литаврин Г.Г. Состав посольства Ольги в Константинополь и «дары» императора // Византийские очерки. - М., 1982.
31. Литаврин Г.Г. Русско-византийские связи в середине Х века // Вопросы истории.
- 1986. - № 6.
32. Назаренков А.В. Династический строй Рюриковичей Х-ХП веков в сравнительно-
ЕК
историческом освещении // Назарен-ков А.В. Древняя Русь и славяне (Древнейшие государства Восточной Европы. 2007 г.). - М., 2009.
33. Голубева Л.А. Топография домонгольского Киева // Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях Института истории материальной культуры АН СССР (КСИИМК). - М.; Л., 1947. - Вып. 16.
34. Брайчевский М.Ю. К происхождению древнерусских городов // КСИИМК. - М., 1951. - Вып. 41.
35. Воронин Н.Н. К итогам и задачам археологического изучения древнерусского города // КСИИМК. - М., 1951. - Вып. 41.
36. Каргер М.К. Древний Киев. - Т. 1. - М., Л., 1958.
37. Толочко П.П. Древний Киев. - Киев,
1976.
38. Рыбаков Б.А. Древности Чернигова // Материалы и исследования по археологии СССР. - М.; Л., 1949. - № 11.
39. Рапов О.М. Княжеские владения на Руси в X - первой половине XIII вв. - М.,
1977.
40. Фастов (Хвастов) // Энциклопедический словарь, изд. Ф.А. Брокгаузом и И.А. Ефроном. - СПб., 1902. - Т. 35.
41. Чичерин Б.Н. Опыты по истории русского права. - М., 1858.
42. Ронин В.К. Политическая организация славян Центральной Европы и их отношения с западными соседями в VII - начале IX в. // Этносоциальная и политическая структура раннефеодальных славян-
ских государств и народностей. - М., 1987.
43. Артамонов Г.А. Спорные вопросы изучения союзов племен восточных славян // Преподаватель XXI век. - 2011. - № 4.
44. Львов А. С. Лексика «Повести временных лет. - М., 1975.
45. Каштанов С.М. Интитуляция русских княжеских актов Х-Х1У вв.: (Опыт первичной классификации) // Вспомогательные исторические дисциплины. - Л., 1976. - Вып. 8.
46. Тельберг Г. Несколько замечаний о междукняжеских снемах в Древней Руси // Журнал Министерства народного просвещения. - 1905. - Июнь.
47. Юшков С.В. Очерки по истории феодализма в Киевской Руси. - М.; Л., 1939.
48. Юшков С.В. Общественно-политический строй и право Киевского государства. -М., 1949.
49. Пашуто В.Т. Черты политического строя древней Руси // Древнерусское государство и их международное значение. - М., 1965.
50. Рогов В.А. К вопросу о развитии княжеской власти на Руси // Древняя Русь: проблемы права и правовой идеологии. - М., 1984.
51. Толочко А.П. Князь в Древней Руси: власть, собственность, идеология. - Киев, 1992.
52. Сергеевич В.И. Вече и князь. - М., 1867. ■
271
