CC BY
127
УДК 327
С. А. Ланцов
ЭТНИЧЕСКИЕ чистки и ГЕНОЦИД В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
В статье анализируются этнополитические процессы накануне и в период Первой мировой войны. Отмечается, что все воюющие государства стремились использовать этнический фактор против своих военных противников. Одновременно многие государства осуществляли репрессии против этнических меньшинств, которые считались нелояльными власти. Особое внимание обращается на преследование австрийскими властями сторонников русского движения в Восточной Галиции и геноцид армянского населения в Османской империи. Отмечается, что этнические чистки и геноцид периода Первой мировой войны имеют сходство с преступлениями нацистов в годы Второй мировой войны.
Ключевые слова: этнополитические процессы, этнополитические конфликты, национализм, этнические чистки, геноцид, фашизм, нацизм.
К специфическим предпосылкам Первой мировой войны в отличие от вооруженных конфликтов предшествующих исторических эпох следует отнести тесное переплетение внутригосударственных и международных процессов, размывание грани между внутриполитической и международной сферами. Примером могут служить этнополитические процессы, охватившие на рубеже XIX-XX вв. не только значительную часть Европы, но и другие регионы мира. К этому времени формирование наций и образование национальных государств, первоначально характерные для Западной Европы, стали общемировой тенденцией. Активизировались национальные движения, возросло их влияние на политику, как внутреннюю, так и внешнюю. Американский этнополитолог Л. Снайдер выделял два типа национализма в тот исторический период (Snyder, 1968, p. 48). Первый он определял как «разъединяющий национализм», включая в него идеологию политических движений, стремившихся к созданию самостоятельных национальных государств на месте прежних полиэтнических образований в Центральной и Восточной Европе. Второй тип национализма Снайдер назвал «агрессивным национализмом». Такой национализм стал заметным явлением в начале XX в. В данном случае речь шла об идеологическом обосновании внешнеполитической экспансии, или, иными словами, об империалистической внешней политике. Именно такая внешняя политика ведущих государств мира лежала в основе международных конфликтов, приведших в итоге к началу Первой мировой войны. Но и другой тип национализма в какой-то мере способствовал этому.
В предвоенные годы экономическая ситуация в Восточной Европе и международные отношения, складывающиеся на ее фоне, отличались появлением и возрастанием активности негосударственных акторов мировой политики. Анализируя положение, сложившееся тогда в австро-венгерской провинции Галиции, современный российский исследователь этнополитических процессов начала XX в. А. И. Миллер отметил несколько центров активности как в са-
мой Галиции, так и вокруг нее. В их числе наряду с официальными властями Российской и Австро-Венгерской империй он выделил католическую церковь, организации и движения различной политической ориентации, представлявшие интересы польского и русинского (украинского) населения Галиции, а также организации и движения, действовавшие за ее пределами. «Большинство акторов этого списка, — констатировал А. И. Миллер, — можно охарактеризовать как внеимперские. Они активно пытались влиять на формирование идентичностей и лояльностей местного населения как путем финансовой поддержки тех или иных сил в провинции, так и посылкой туда своих агентов. Вопрос о возможной аннексии Галиции периодически обсуждался в правящих кругах Российской империи еще в середине XIX в., а в начале XX в. ... стал одним из ключевых пунктов внешнеполитической повестки дня русского национализма. В свою очередь, Вена, местные поляки и выступавший с ними в союзе Ватикан боролись с русофильскими настроениями в самой Галиции, а со временем стали поддерживать местных украинских националистов в их стремлении влиять на "русскую" Украину» (Миллер, 2006, с. 38-39).
Наиболее остро этнополитические конфликты проявились в начале XX в. на юго-востоке Европы, на Балканах. Здесь также тесно переплетались внутренние и международные аспекты, что нашло выражение в таких заметных событиях международных отношений той эпохи, как Боснийский кризис 1907 г., I и II Балканские войны. В конечном счете и инцидент, спровоцировавший кризис, приведший к началу Первой мировой войны, был связан с этнополитическими аспектами международных отношений вокруг Балканского полуострова. В этом инциденте можно также увидеть взаимосвязь внутриполитических и международных процессов, участниками которых были как государственные, так и негосударственные акторы. Принято считать, что убийство эрцгерцога Фердинанда и его супруги было организовано сербской террористической группой «Млада Босна», действовавшей в аннексированной Австро-Венгрией Боснии. Официальные власти Сербии не имели отношения к этому террористическому акту. Однако сегодня известно, что существовали связи между боснийскими террористами и действовавшей на территории Сербии организацией «Черная рука», членами которой были и сербские офицеры, состоявшие на службе в сербской армии.
Выстрел Гаврилы Принципа, сам по себе бывший актом индивидуального террора, дал толчок международному кризису, завершившемуся в августе 1914 г началом общеевропейского вооруженного конфликта.
Как показали дальнейшие события, эта война имела и количественные, и качественные отличия от войн и вооруженных конфликтов прошлого. Ее быстрое превращение из европейской в мировую было непосредственно связано с тем, что в предшествующие десятилетия регионально-дискретная международная политика эволюционировала в глобальную мировую политику. Глобальный, общемировой характер войны определялся и тем, что военные действия вышли далеко за пределы Европы (Южная Атлантика, Дальний Восток, Ближний и Средний Восток), и тем, что в войне приняли участие многие неевропейские государства, в том числе такие крупные, как Китай, Япония и США.
Вооруженные конфликты в Европе до Первой мировой войны соответствовали критериям конвенциональных войн, в которых вооруженное насилие было направлено на уничтожение и ослабление именно военной мощи противника. Здесь не ставилась цель подорвать внутреннее общественно-государственное устройство. В конвенциональной войне участвуют государства, признающие и уважающие суверенитет друг друга, придерживающиеся некоторых правил и ограничений. Такой характер вооруженных конфликтов соответствовал характеру традиционной международной политики, где внутренняя и международная сферы разъединены между собой. Первая мировая война началась как конвенци-альная, но быстро переросла в войну тотального типа, в которой резко возрастают масштабы вооруженного насилия и его жертвами становятся не только непосредственные участники военных действий, но и мирное население. Кроме того, в тотальной войне противники стремятся подорвать общественно-государственные институты друг друга, используя для этого широкий набор средств и ресурсов экономического, политического и духовно-идеологического характера.
В своем стремлении нанести максимальный урон друг другу не только в военной сфере воюющие государства перешли черту, ранее ограничивавшую их вмешательство во внутренние дела противника. Это коснулось и таких полиэтнических государственных образований, как Австро-Венгрская, Российская империи, а также других империй континентального типа. А. И. Миллер отмечает, что «только в ходе приготовлений к большой европейской войне и во время Первой мировой соседние империи стали столь активно, отбросив прежние ограничения, использовать этническую карту против своих противников. Сила национальных движений в этой макросистеме к концу войны во многом была обусловлена тем, что они получили поддержку соперничавших империй, которые теперь боролись друг с другом "на уничтожение"» (Миллер, 2006, с. 41-42).
С самого начала воюющие государства активно разыгрывали этнополитиче-скую карту, стараясь использовать национальные движения в стане противника в собственных интересах. В ход шли и пропаганда, направленная на определенные этнические группы во враждебных государствах, и поддержка организаций, боровшихся против правительств этих государств. Из военнопленных отдельных национальностей создавались вооруженные формирования, участвовавшие в боевых действиях против армий тех государств, подданными которых они являлись. Германия и Австро-Венгрия делали ставку на польских и украинских националистов, а Россия и страны Антанты поддерживали национальные движения чехов, словаков и южных славян. Преследованиям подвергались представители тех этнических групп среди населения собственных стран, в чьей лояльности власти сомневались.
В какой-то мере можно говорить о репрессивных мерах, применяемых против представителей некоторых этнических групп властями Российской империи при перемещении населения из западных, примыкавших к линии фронта, регионов. Мотивы таких перемещений были разными. Отчасти это было обусловлено тем, что военное командование во главе с Великим князем Николаем Николаевичем с недоверием относилось к представителям отдельных национальных групп, проживавших на западных окраинах Российской империи. В первую оче-
редь речь идет о евреях. В них антисемитски настроенная военная и гражданская бюрократия традиционно видела угрозу для безопасности империи. Вину за военные неудачи стали видеть в «происках» немецких и австрийских шпионов, которых начали искать повсюду, и первыми кандидатами на такую роль оказались представители нерусских национальностей. Депортируемых прямо называли «гражданскими пленными». Число депортируемых достигло порядка 1 млн чел. Из них половина была евреями, а треть — немцами (Оськин, 2011, с. 396). Однако общее число перемещенных лиц из западных регионов России оказалось еще больше.
Когда в 1915 г. началось грандиозное отступление русской армии, власти приняли решение об эвакуации. Эвакуации подлежали не только материальные ценности и учреждения, но и население. Военное командование применяло тактику «выжженной земли», полагая, что это затруднит положение противника. На практике широкая принудительная эвакуация создала дополнительные трудности для русских властей как на фронте, так и в тылу. Общее число эвакуированных приблизилось к 5 млн чел. (Там же). Часть из них эвакуировалась добровольно, но большинство подвергалось принудительной эвакуации. Хотя эвакуированные имели иной правовой статус, чем депортированные по подозрению в «шпионаже», на практике положение тех и других принципиально не отличалось.
Перемещение огромной массы людей было плохо организовано, что приводило к высокой заболеваемости и смертности в пути следования к местам назначения. Тяжелым оказалось положение эвакуированных и депортированных в глубоком тылу, ведь большинство из них лишились основной части своего имущества и остались без средств к существованию (Западные окраины, 2006, с. 410-412).
Этнический состав перемещенных лиц отражал этнический состав населения западных окраин Российской империи. Он включал представителей нерусских национальностей, в том числе евреев. «И эти несчастные, — отмечает М. В. Оськин, — логично видели своих обидчиков в русских людях вообще. Уже не говоря о том, что очень многие евреи из западных губерний даже плохо говорили по-русски. Вот откуда взялись многочисленные "евреи-комиссары", по определению белогвардейцев, в ходе революции и Гражданской войны. Антиев-рейски настроенным исследователям не стоит удивляться громадному наплыву еврейского населения в Центральную Россию к 1917 г. Половина Сибири получила еврейский контингент, ранее здесь не виданный. В громадном своем числе евреи не сами по себе, ничтоже сумняшеся, заявились в Центральную Россию, чтобы участвовать в революции, а были насильственно доставлены сюда русскими военными властями в период Первой мировой войны» (Оськин, 2011, с. 407).
Назвать политику русских властей «этническими чистками» в полном смысле слова нельзя. Эта политика не была последовательной. В отдельных случаях депортировали потенциально нелояльные с точки зрения властей этнические группы. Но в первую очередь вывозили «своих». Так, в некоторых районах Западной Белоруссии эвакуировали в первую очередь православных белорусов, в то время как бел о русы-католики, поляки и евреи могли эвакуироваться по
собственному желанию и самостоятельно (Данилов, 2007, с. 171). Хотя среди депортированных и эвакуированных немалое количество людей погибло, их смерть стала не сознательно достигаемым результатом, а следствием халатности и неорганизованности.
По отношению же к лидерам национальных движений русские власти проявляли лояльность. Так, один из идеологов украинского национализма М. С. Грушевский осенью 1914 г был задержан во Львове и отправлен в ссылку в Нижний Новгород, затем по ходатайству российской научной общественности ему разрешили поселиться в Москве (Ульянов, 1996, с. 272).
Гораздо более жестко относились к «нелояльным» этническим меньшинствам и их лидерам в странах — противниках Антанты. В частности, австро-венгерские власти весьма жестко вели себя по отношению к русскому движению в Галиции.
Накануне Первой мировой войны среди восточнославянского населения Восточной Галиции шли сложные этнополитические процессы. Фактически конкурировали между собой два проекта национального строительства. Укра-инофильский проект ориентировался на формирование отдельной украинской нации. Восточную Галицию называли «Украинским Пьемонтом», подчеркивая ту роль, которую она играла в качестве очага украинского движения. Власти Австро-Венгрии видели в украинском проекте не только защиту от русского влияния в самой Галиции, но и наступательное средство в грядущем противостоянии с Российской империей. Поэтому украинское движение в Восточной Галиции и на территории Российской империи пользовалось поддержкой австрийских официальных властей. Но успешная реализация украинофильского проекта не была возможна до Первой мировой войны даже в Галиции. Там этому проекту противостоял так называемый «москвофильский» проект строительства единой русской нации, охватывающей все восточнославянское население как Российской империи, так и Австро-Венгрии. Москвофильское движение имело в Восточной Галиции давние традиции. Оно зародилось в период национального пробуждения галицийских русинов в 1840-е гг. и к началу XX столетия, несмотря на противодействие австро-венгерских властей, представляло собой серьезную силу. Многие галичане идентифицировали себя как русских, стремились овладеть русским литературным языком, читать изданные в России книги. На протяжении многих лет во Львове выходила газета «Слово» и другие периодические издания на русском языке. Большую работу по распространению русского языка и русской культуры проводило общество имени М. Качковского. Культурно-просветительская деятельность москвофилов разворачивалась не только в городах, но и в сельской местности. На выборах в Австрийский парламент и местное законодательное собрание крестьяне отдавали свои голоса представителям русского движения.
Ориентируясь на Россию в национально-культурном отношении, москво-филы подчеркивали свою лояльность австрийским властям. В довоенные годы Российская империя стремилась не обострять отношения с Австро-Венгрией, и русское движение в Галиции получало помощь не по государственной, а по общественной линии. В России существовало Галицко-русское благотворительное общество, которое проводило мероприятия в поддержку населения Восточной
Галиции. Несмотря на то что политической связи между Россией и Русским движением в Галиции не было, австрийские власти пытались преследовать москво-филов, обвиняя их в «государственной измене». С конца XIX в. был организован ряд политических процессов над активистами русского движения. Последний из этих процессов закончился незадолго до начала Первой мировой войны. Все обвиняемые в «измене и шпионаже» были оправданы судом присяжных.
С начала Первой мировой войны репрессии против москвофилов в Восточной Галиции набирают обороты. Еще до официального объявления войны Российской империи были арестованы наиболее видные активисты русского национального движения, например депутат Австрийского парламента Д. Марков. За первыми арестами последовал, по словам Н. М. Пашаевой, «массовый террор против русских галичан. Хватали как подозрительных всех, кого можно было заподозрить в каких-либо симпатиях к России, русской культуре — достаточно было когда-то побывать в России, быть членом читальни Общества им. М. Кач-ковского, читать русскую газету, а то и просто слыть "русофилом" или назвать свой, родной язык russische Sprache» (Пашаева, 2007, с. 105).
Однако арестами дело не ограничивалось. С началом военных действий широкое распространение получили внесудебные расправы с теми галичанами, которых подозревали в прорусских настроениях. Сотни крестьян, православных священников, лиц других профессий были зверски убиты австро-венгерскими солдатами и полицейскими. Активное участие в расправе со своими соплеменниками принимали участники украинофильского движения. Многие из репрессированных стали жертвами доносов соседей. Арестованных уже в первый месяц войны было столь много, что содержать их в самой Галиции было негде. В конце августа 1914 г. репрессированных галичан начали отправлять в специально созданный концлагерь Талергоф в Штирии. Условия содержания там были крайне тяжелыми, заключенных подвергали всевозможным издевательствам. За годы войны через концлагерь Талергоф прошло не менее 30 тыс. узников, многие из них умерли (Там же, с. 110). Кроме Талергофа репрессированные галичане содержались в лагере, расположенном в г. Терезин, где смертность была меньше вследствие помощи заключенным со стороны местного чешского населения.
Репрессии против русских галичан в 1914 г. еще не приняли большого масштаба, поскольку русская армия нанесла австро-венгерской армии поражение и к началу 1915 г. заняла всю Восточную Галицию и Северную Буковину. Когда несколько месяцев спустя русским войскам пришлось оставить эти территории, многие прорусски настроенные галичане ушли вместе с ними, опасаясь австрийских репрессий. После окончания Первой мировой войны в родные места не вернулись не только погибшие в концентрационных лагерях, но и многие эвакуировавшиеся вглубь России галичане. В результате русское движение в Восточной Галиции, ставшей Западной Украиной в составе Польши, было ослаблено, возродиться ему не удалось и западно-украинские земли окончательно превратились в оплот украинского национализма, изначально имевшего ярко выраженную антироссийскую направленность.
Этнические чистки австро-венгерских властей в Восточной Галиции носили выборочный характер. В отличие от них их союзники в Первой мировой войне —
власти Османской империи осуществили массовый геноцид армянского населения своей страны. Еще в преддверии Первой мировой войны едва ли не главной жертвой поднимавшего голову турецкого национализма стало население Западной Армении и армянское население других частей Османской империи. Массовые убийства армян происходили во все периоды турецкого господства на армянских землях. Но никогда они не приобретали такого размера, как после «младотурецкой революции» 1908 г. Младотурки, пришедшие к власти в результате военного переворота, преследовали цель провести в стране модернизацию и сделать Османскую империю государством современного типа. Вместе с тем младотурки были носителями идей агрессивного турецкого национализма и врагами считали всех, кто стоял на пути реализации этих идей. Таковыми среди национальных и религиозных меньшинств Османской империи были прежде всего армяне.
Первая мировая война не только привела к появлению новых средств и приемов вооруженной борьбы, но и принципиально изменила политические отношения между воюющими странами. Многие традиционные правовые, политические и моральные нормы, регулировавшие международные отношения, в военное время были отброшены. Кульминация массового истребления армянского населения пришлась на весну 1915 г., но кровавые репрессии против армян начались с момента вступления Турции в войну в ноябре 1914 г. и продолжались вплоть до ее окончания и даже позже.
В Турции и Азербайджане постоянно предпринимаются попытки оправдать преступления османских властей ссылками на то, что население Западной Армении ожидало прихода русских войск, а армянские добровольческие отряды выступили на стороне России.
Однако хотя симпатии к России традиционно разделяла часть населения Западной Армении, с началом войны они редко выражались в открытой форме. Первая мировая война поставила многие разделенные государственными границами воюющих между собой стран народы перед сложным выбором: за кого сражаться в этой войне? Не были исключением и армяне, проживавшие как в Российской, так и в Османской империях. Армянская исследовательница М. Кочар отмечала: «В создавшейся сложной ситуации армяне приняли единственно правильное решение — западные армяне должны быть законопослушными по отношению к Турции, восточные — по отношению к России. И действительно, при изучении документов, мы убеждаемся, что восточные армяне встали на защиту России, а западные армяне вели себя в Турции соответственно требованиям закона, выполняя все предусмотренные военным временем условия» (Кочар, 1988, с. 218). Степень лояльности была такова, что члены радикальной революционно-социалистической партии Дашнакцутюн организовали торжественные проводы армянской молодежи в турецкую армию.
Кроме того, геноцид в Западной Армении имел место не после, а до того, как в нее вошла русская армия. Следовательно, ее население в большинстве случаев не совершало действий, которые можно было бы квалифицировать как государственную измену.
Младотурецкое правительство не нуждалось в лояльности со стороны своих армянских подданных. Более того, эти подданные стали помехой на пути до_ 67
ПОЛИТЭКС. 2014. Том 10. № 2
стижения политических и военных целей, которые Османская Турция поставила перед собой с началом Первой мировой войны. Еще в воззвании, выпущенном младотурецким правительством по случаю вступления Турции в войну, говорилось: «Наше участие в мировой войне оправдано нашим национальным идеалом. Идеал нашей нации направляет нас на уничтожение нашего московского врага, в результате которого будут созданы естественные границы нашей империи, охватывающие все ответвления нашей расы. С другой стороны, наши религиозные чувства должны направить нас на освобождение мусульманского мира от господства неверных и дать независимость последователям Магомета. Мы воюем за нашу нацию, религию и за наш национальный идеал» (цит. по: Там же, с. 217). Из текста видно, что националистическая идеология младотурков опиралась на два фундаментальных принципа: с одной стороны, пантюркизм, с другой — панисламизм.
Вместе с тем, чтобы в соответствии с этими принципами расширить пределы Османской империи за счет российских территорий, населенных соплеменниками и единоверцами турок, необходимо было не только захватить Закавказье, но и перевалить через Кавказский хребет. Но в таком случае на пути турецкой армии по обе стороны границы с Российской империей лежали населенные «неверными» армянами земли. С точки зрения младотурок, это препятствие следовало устранить, тем более что военная обстановка, по их мнению, создавала для этого благоприятные условия. Как вспоминал один из младотурок Джемаль-паша, «нашей единственной надеждой было то, что мировая война освободит нас от всех соглашений, которые угрожали нашей независимости. Мы хотели жить в будущем как свободная и независимая нация, нация, которая в нынешних условиях вынуждена проводить в своей собственной стране реформы, ставшие необходимыми в результате создавшегося положения. Нашей целью было уничтожение привилегий и Ливанского соглашения. Мы хотели также освободиться от принятого нами под русским давлением соглашения по вопросу об армянских реформах. Вот наша единственная цель, следовательно, вырванное у нас нашими вековыми врагами соглашение о проведении в населенных армянами вилайетах реформ не имело в будущем никакого смысла» (цит. по: Там же).
Конечно, какие-либо реформы теряли смысл, когда появились перспективы осуществить на практике старый лозунг турецких шовинистов: «Армения без армян». И младотурецкое правительство в начале 1915 г. начало подготовку к реализации старых антиармянских планов.
15 апреля 1915 г. правительство Османской империи разослало местным турецким властям предписание, в котором говорилось, что «для защиты от возможной опасности, угрожающей нашей родине, нации, государству и религии, правительство, которое представляет ислам и турецкий народ, и комитет "Единение и прогресс" с целью предотвращения где-либо и когда-либо выдвижения армянского вопроса решили воспользоваться той независимостью и свободой действий, которые предоставила война, и положить конец этому вопросу, искоренив в стране этот чуждый нам элемент, сослав его в Аравийскую пустыню, согласно данному тайному предписанию. Итак, правительство и центральный комитет Иттихад обращаются к вам, надеясь на ваш патриотизм, и приказываем -
ПОЛИТЭКС. 2014. Том 10. № 2
ют всячески всеми имеющимися в вашем распоряжении силами содействовать местным органам комитета "Единение и прогресс", которые, согласно тайной инструкции, приступят к исполнению приказа на рассвете 24 апреля. Каждое должностное или частное лицо, осмелившееся воспротивиться этому священному и патриотическому делу, уклониться от возложенных на него обязанностей или защитить и спрятать у себя того или иного армянина, будет считаться врагом родины и религии и понесет соответствующее наказание» (цит. по: Там же, с. 219-220).
Реализация полученной директивы на практике вылилась в массовые бессудные расстрелы, а также в самые варварские формы убийств армянского населения, включая женщин и детей. Эти убийства совершали по приказу своих командиров солдаты турецкой армии, а также натравляемые турецкими властями на армян банды курдов. В геноциде приняло участие и гражданское турецкое население. Общее число жертв геноцида достигло 1,5 млн чел. Кроме того, 200 тыс. армянских женщин и детей были насильственно отуречены (Аветисян, Ланцов, 2012, с. 101). До апреля 1915 г. в мировой истории еще не было примеров уничтожения такого количества людей по этническому принципу в столь короткие сроки. Геноцид армян открыл черный перечень подобного рода преступлений, совершившихся в XX в.
Наряду с репрессиями и этническими чистками по отношению к собственным национальным меньшинствам, воюющие государства в широких масштабах применяли насилие по отношению к населению оккупированных территорий (действия австро-венгерских войск в Сербии, а также германских войск в Бельгии). Многочисленные преступления на этнической почве, в том числе геноцид, не были должным образом отмечены и осуждены после окончания Первой мировой войны. Более того, эта война способствовала росту националистических и шовинистических настроений. Вне контекста Первой мировой войны и ее последствий нельзя объяснить появление фашизма как политической идеологии и политического движения. Фашистские государства в годы Второй мировой войны еще в более широких масштабах использовали насилие на этнической почве. При этом германские нацисты прямо утверждали, что большое влияние оказали на них действия турецких властей по отношению к армянскому населению в годы Первой мировой войны (Там же, с. 102).
Печальный опыт двух мировых войн XX в. свидетельствует о том, каких масштабов могут достигать преступления на этнической почве и какую опасность несут идеология и политика агрессивного национализма.
Литература
Аветисян Р. С., Ланцов С. А. Проблема признания геноцида армян в современных армяно-турецких отношениях // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 6. 2012. Вып. 1. С. 98-105 (Avetisyan R. S., Lantsov S.A. Récognition of the Genocide of Armenians in Contemporary Armenian-Turkish Relations // Vestnik of St. Petersburg University. Ser. 6. 2012. Issue 1. P. 98-105).
Данилов И. П. Записки западного белоруса. 1937-1945. 2-е изд., дораб. и доп. Минск: Изд. В. Хурсик, 2007. 358 с. (Danilov I. P. Western Belarusian Man's Notes. 1937-1945. 2nd ed. Minsk: Publishing House V. Khursik, 2007. 358 p.).
Западные окраины Российской империи / авт. колл.: Л. А. Бережная, О. В. Будницкий, М. Д. Долбилов и др. М.: Новое литературное обозрение, 2006. 608 с. (Western Borderlands of the Russian Empire / Berezhnaya L. A., Budnitskiy O. V., Dolbilov M. D., et al. Moscow: Novoe literaturnoe obozrenie, 2006. 605 p.).
Кочар М. Р. Армяно-турецкие общественно-политические отношения и армянский вопрос в конце XIX — начале XX веков. Ереван: Издательство Ереванского университета, 1988. 308 с. (Kochar M. R. Armenian-Turkish Societal and Political Relations and the Armenian Question in the late 19th — early 20th century. Erevan: Publishing Hous of Erevan University, 1988. 308 p.).
Миллер А. И. Империя Романовых и национализм: эссе по методологии исторического исследования. М.: Новое литературное обозрение, 2006. 240 с. (Miller A. I. The Romanovs' Empire and Nationalism: Essays in Methodology of Historical Research. Moscow: Novoe literaturnoe obozrenie, 2006. 240 p.).
Оськин М. В. Неизвестные трагедии Первой мировой. Пленные. Дезертиры. Беженцы. М.: Вече, 2011. 432 с. (Os'kin M. V. Unknown Tragedies of WWI: Prisoners of War, Deserters, Refugees. Moscow: Veche, 2011. 432 p.).
Пашаева Н. М. Очерки истории русского движения в Галичине XIX-XX вв. М.: Имперская традиция, 2007. 192 с. (Pashaeva N. M. Essays in History of the Russian Movement in Galicia, 1920 centuries. Moscow: Imperskaya traditsiya, 2007. 201 p.).
Ульянов Н. И. Происхождение украинского сепаратизма. М.: ИНДРИК, 1996. 288 с. (Ul'yanovN. I. Genesis of Ukrainian Separatism. Moscow: INDRIK, 1996. 288 p.).
Snyder L. The New Nationalism. New York, 1968.
ПОЛИТЭКС. 2014. Том 10. № 2
