CC BY
390
УДК 327
Вестник СПбГУ. Сер. 6. 2012. Вып. 1
Р. С. Аветисян, С. А. Ланцов
ПРОБЛЕМА ПРИЗНАНИЯ ГЕНОЦИДА АРМЯН В СОВРЕМЕННЫХ АРМЯНО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЯХ
Сегодня Армения и Турция — два соседних независимых государства. Но их межгосударственные отношения с неизбежностью несут на себе печать проблем, доставшихся им от прошлого. В первую очередь это проблема признания факта геноцида армянского населения Османской империи в годы Первой мировой войны и преодоления его последствий.
Признание геноцида 1915-1918 гг. является стратегической задачей внешней политики независимой Армении. В отношениях со многими странами армянской дипломатии эту задачу удалось решить. В качестве одного из недавних примеров можно назвать Швецию, парламент которой — риксдаг — в марте 2010 г. вынес решение о признании факта геноцида.
Но наиболее болезненно, что вполне естественно, вопрос о признании геноцида 1915-1918 гг. стоит в повестке дня отношений между Республикой Армения и Турецкой Республикой.
На наш взгляд, вопрос о признании и осуждении геноцида армян имеет большое значение и для всей мировой политики. Вероятно, не меньшее, чем, например, признание факта массового уничтожения еврейского населения в оккупированных гитлеровской армией европейских странах в годы Второй мировой войны. И вот почему. Сам по себе факт массового уничтожения людей по этническому признаку не был вплоть до XX в. чем-то исключительным для всемирной истории. Такие факты можно найти и в древности, и в Средневековье, и в Новое время. Но все, что происходило в прошлом, из-за низкого развития техники носило ограниченный характер. К тому же мотивы, толкавшие людей на убийство себе подобных, по большей части не были связаны исключительно с этническими факторами.
С конца XIX в. в мировой политике начались существенные изменения, одним из которых был подъем национальных движений и одновременно усиление националистических настроений. Американский этнополитолог Л. Снайдер выделял по отношению к тому историческому периоду два типа национализма [1, р. 48]. Первый он определял как «разъединяющий национализм», включая в него идеологию политических движений, стремившихся к созданию самостоятельных национальных государств на месте прежних полиэтнических образований в Центральной и Восточной Европе. Второй тип национализма Л. Снайдер назвал «агрессивным национализмом». Такой национализм стал заметным явлением в начале XX в. В этом случае речь шла об идеологическом обосновании внешнеполитической экспансии, иными словами, об империалистической внешней политике. Именно такая внешняя политика ведущих государств мира лежала в основе международных конфликтов, приведших в итоге к началу Первой мировой войны.
Агрессивный национализм стал зарождаться и расти среди господствующего тюркского этноса в Османской империи на рубеже XIX-XX вв. Еще в преддверии Пер-
© Р. С. Аветисян, С. А. Ланцов, 2012
вой мировой войны едва ли не главной жертвой поднимавшего голову турецкого национализма стало население Западной Армении и армянское население других частей Османской империи. Массовые убийства армян в Османской империи имели место во все периоды турецкого господства на армянских землях. Но никогда они не приобретали такого размера, как после «младотурецкой революции» 1908 г. Младотурки, пришедшие к власти в результате военного переворота, преследовали цель провести в стране модернизацию и сделать Османскую империю государством современного типа. Одновременно младотурки были носителями идей агрессивного турецкого национализма и их врагами были все, кто стоял на пути реализации этих идей. Таковыми среди национальных и религиозных меньшинств Османской империи они считали прежде всего армян.
Первая мировая война не только привела к появлению новых средств и приемов вооруженной борьбы, но и принципиально изменила политические отношения между воюющими странами. Многие традиционные правовые, политические и моральные нормы, регулировавшие международные отношения, в военное время были отброшены.
В своем стремлении нанести максимальный урон не только в военной сфере воюющие государства перешли черту, ранее ограничивавшую их вмешательство во внутренние дела противника. Это коснулось и таких полиэтнических государственных образований, как Австро-Венгерская, Российская и другие империи континентального типа. Российский политолог А. Миллер отмечает, что «только в ходе приготовлений к большой европейской войне и во время Первой мировой соседние империи стали столь активно, отбросив прежние ограничения, использовать этническую карту против своих противников. Сила национальных движений в этой макросистеме к концу войны во многом была обусловлена тем, что они получили поддержку соперничавших империй, которые теперь боролись друг с другом "на уничтожение"» [2, с. 41-42].
Национальный фактор в широком смысле и националистическая идеология стали активно влиять и на внутреннюю политику правительств воюющих стран. В отношении национальных меньшинств, в военно-политической лояльности которых у властей были сомнения, осуществлялись репрессивные меры. Причем так поступали и в странах Антанты, и в странах Четверного союза. Например, в Российской империи часть населения западных областей была принудительно эвакуирована вглубь страны в преддверии наступления германских и австро-венгерских войск [3, с. 410]. Однако наряду с насильно переселяемыми было много эвакуировавшихся добровольно. При этом никто из эвакуированных не лишался гражданских и имущественных прав, и тем более нет никаких сведений о жертвах среди них. Лишь отдельные представители национальных движений, проводивших открытую антиправительственную деятельность, подвергались репрессиям, причем весьма умеренным. Так, известный лидер и идеолог украинского национализма М. Грушевский был сослан царскими властями в Нижний Новгород, но затем по ходатайству российской академической общественности ему разрешили переехать в Москву.
Иначе обстояло дело в странах — противниках Антанты. С началом войны австро-венгерские власти стали проводить репрессии против прорусски настроенной части населения Восточной Галиции (ныне Западная Украина). Людей не просто отселяли из прифронтовой полосы, а без суда и следствия убивали, сажали в тюрьмы и специально созданный концентрационный лагерь в Талергофе [4, с. 105]. Особенно массовыми репрессии против так называемых москвофилов стали после того, как в 1915 г. рус-
ская армия вынуждена была оставить занятую ею в начале войны Восточную Галицию. Современники и исследователи репрессивной практики австро-венгерских властей на западноукраинских землях во время Первой мировой войны назвали ее «русской Голгофой» [4, с. 110-111]. Некоторые авторы даже считают эти репрессии прообразом будущих преступлений германского фашизма [5, с. 212]. Однако по масштабам осуществления репрессий против греческого, арабского и особенно армянского населения власти Османской империи превзошли своих австро-венгерских союзников.
Кульминация массового истребления армянского населения пришлась на весну 1915 г., но кровавые репрессии против армян начались с момента вступления Турции в войну в ноябре 1914 г. и продолжались вплоть до ее окончания и даже позже.
В Турции и Азербайджане постоянно предпринимаются попытки оправдать преступления османских властей ссылками на то, что население Западной Армении ожидало прихода русских войск, а армянские добровольческие отряды выступили на стороне России.
Следует отметить, что, хотя часть населения Западной Армении традиционно разделяла симпатии к России, с началом войны они редко выражались в открытой форме. Первая мировая война поставила многие разделенные государственными границами воюющих между собой стран народы перед сложным выбором: за кого сражаться в этой войне. Не были исключением и армяне, проживавшие как в Российской, так и в Османской империях. Армянская исследовательница М. Кочар отмечала: «В создавшейся сложной ситуации армяне приняли единственно правильное решение: западные армяне должны быть законопослушными по отношению к Турции, восточные — по отношению к России. И действительно, при изучении документов, мы убеждаемся, что восточные армяне встали на защиту России, а западные армяне вели себя в Турции соответственно требованиям закона, выполняя все предусмотренные военным временем условия» [6, с. 218]. Степень лояльности была такова, что члены радикальной революционно-социалистической партии Дашнакцутюн организовали торжественные проводы армянской молодежи в турецкую армию.
Кроме того, следует помнить, что геноцид в Западной Армении имел место не после, а до того, как в нее вошла русская армия. Следовательно, ее население в большинстве случаев не совершало действий, которые можно было бы квалифицировать как государственную измену.
Младотурецкое правительство не нуждалось в лояльности со стороны своих армянских подданных. Более того, эти подданные стали помехой на пути достижения политических и военных целей, которые Османская Турция поставила перед собой с началом Первой мировой войны. Эти цели были открыто названы в воззвании, которое младотурецкое правительство выпустило по случаю вступления Турции в войну. В нем говорилось: «Наше участие в мировой войне оправдано нашим национальным идеалом. Идеал нашей нации направляет нас на уничтожение нашего московского врага, в результате которого будут созданы естественные границы нашей империи, охватывающие все ответвления нашей расы. С другой стороны, наши религиозные чувства должны направить нас на освобождение мусульманского мира от господства неверных и дать независимость последователям Магомета... Мы воюем за нашу нацию, религию и за наш национальный идеал» [6, с. 217]. Из текста видно, что националистическая идеология младотурков опиралась на два фундаментальных принципа: с одной стороны, пантюркизм, а с другой — панисламизм.
Но для того чтобы в соответствии с этими принципами расширить пределы Османской империи за счет российских территорий, населенных соплеменниками и единоверцами турок, необходимо было не только захватить Закавказье, но и перевалить через Кавказский хребет. Но в таком случае на пути турецкой армии по обе стороны границы с Российской империей лежали населенные «неверными» армянами земли. Это препятствие, с точки зрения младотурок, следовало устранить, тем более что военная обстановка, по их мнению, создавала для этого благоприятные условия. Один из младотурок Джемаль-паша вспоминал: «...Нашей единственной надеждой было то, что мировая война освободит нас от всех соглашений, которые угрожали нашей независимости. Мы хотели жить в будущем как свободная и независимая нация, нация, которая в нынешних условиях вынуждена проводить в своей собственной стране реформы, ставшие необходимыми в результате создавшегося положения. Нашей целью было уничтожение привилегий и Ливанского соглашения. Мы хотели также освободиться от принятого нами под русским давлением соглашения по вопросу об армянских реформах. Вот наша единственная цель, следовательно, вырванное у нас нашими вековыми врагами соглашение о проведении в населенных армянами вилайетах реформ не имело в будущем никакого смысла» [6, с. 217].
Конечно, какие-либо реформы теряли смысл, когда появились перспективы осуществить на практике старый лозунг турецких шовинистов «Армения без армян». И младотурецкое правительство в начале 1915 г. начало подготовку к реализации старых антиармянских планов.
15 апреля 1915 г. правительство Османской империи разослало местным турецким властям предписание, в котором говорилось, что «для защиты от возможной опасности, угрожающей нашей родине, нации, государству и религии, правительство, которое представляет ислам и турецкий народ, и комитет "Единение и прогресс" с целью предотвращения где-либо и когда-либо выдвижения армянского вопроса решили воспользоваться той независимостью и свободой действий, которые предоставила война, и положить конец этому вопросу, искоренив в стране этот чуждый нам элемент, сослав его в Аравийскую пустыню, согласно данному тайному предписанию. Итак, правительство и центральный комитет Иттихад обращаются к вам, надеясь на ваш патриотизм, и приказывают всячески всеми имеющимися в вашем распоряжении силами содействовать местным органам комитета "Единение и прогресс", которые, согласно тайной инструкции, приступят к исполнению приказа на рассвете 24 апреля. Каждое должностное или частное лицо, осмелившееся воспротивиться этому священному и патриотическому делу, уклониться от возложенных на него обязанностей или защитить и спрятать у себя того или иного армянина, будет считаться врагом родины и религии и понесет соответствующее наказание» [6, с. 219-220].
Реализация полученной директивы на практике вылилась в массовые бессудные расстрелы, а также самые варварские формы убийств армянского населения, включая женщин и детей. Эти убийства совершали по приказу своих командиров солдаты турецкой армии, а также натравляемые турецкими властями на армян банды курдов. Кроме того, в геноциде приняло участие и гражданское турецкое население [см.: 7]. Общее число жертв геноцида достигло 1,5 млн человек. 200 тыс. армянских женщин и детей были насильственно отуречены [см.: 8].
До апреля 1915 г. в мировой истории не было еще примеров уничтожения такого количества людей по этническому принципу в столь короткие сроки. Геноцид армян
открыл черный перечень подобного рода преступлений, совершившихся в XX в. Кстати, использовавшийся турецкими властями эвфемизм «переселение», маскировавший указание о физическом уничтожении населения Западной Армении, применялся и нацистами в их планах и практических действиях по уничтожению «неполноценных народов». Пример действий младотурок повлиял на формирование идеологии и политической практики германского национал-социализма. В связи с этим современный армянский писатель П. Зейтунцян отмечает: «Совсем не случайно, что Гитлер в 1923 году во время Мюнхенского путча оправдался, приводя в пример двоих — Муссолини и Эн-вер-пашу. Гитлер сказал, что он за Энвер-пашу, потому что тот очистил страну от мусора» [7].
Однако в 20-е годы никто не обратил внимания на подобные откровения, также в тот период не была дана адекватная международно-правовая, политическая и моральная оценка трагическим событиям апреля 1915 г. Поэтому весьма верным представляется утверждение Г. Бабуханяна: «Если бы вовремя был признан и осужден Геноцид армян 1915 года во время I мировой войны, не было бы Холокоста во время II мировой» [9].
Наряду с проблемой признания Геноцида армян в армяно-турецких отношениях подспудно присутствует еще одна проблема, доставшаяся от прошлого, — территориальная проблема. Хотя Османская империя признала в свое время первую Армянскую Республику, сделала она это с позиции силы, принудив молодое государство отказаться от значительной части исконных армянских земель. Точно также позднее уже кемалист-ская Турция заставила дашнакское правительство под угрозой военной интервенции отказаться от условий Севрского договора, по которому Армения должна была получить обширные территории, включая прямой выход к Черному морю. Используя союзнические отношения с Советской Россией, правительство Кемаля Ататюрка сумело не только сохранить за собой территорию Западной Армении, на которой в результате геноцида не осталось армян, но и присоединить часть Восточной Армении с городами Карс и Ардаган. Более того, кемалистам удалось влиять на решение этнополитических проблем в советском Закавказье. В результате за пределами Армянской ССР оказались такие населенные армянами территории, как Нагорный Карабах и Нахичевань.
В годы советской власти эти проблемы отошли на второй план. Хотя отношения СССР с Турцией с конца 30-х годов XX в. складывались непросто, а в годы «холодной войны» стали откровенно враждебными, советское правительство стремилось не акцентировать внимания на этих проблемах. Вопрос о признании геноцида армян не поднимался. Следует отметить, что и Советский Союз официально геноцид армян не признал.
Сразу же после окончания Второй мировой войны Советский Союз попытался предъявить Турции территориальные претензии по поводу исконных армянских и грузинских земель, но этот вопрос быстро был снят с повестки дня. Возвращение на политическую карту мира независимой Армении сделало старые проблемы вновь актуальными.
Правда, надо отметить, что между вопросом о признании геноцида и территориальными спорами есть принципиальная разница. Хотя некоторые армянские политики и общественные деятели, апеллируя к положениям Севрского договора, требуют прекращения турецкой оккупации исторических армянских земель [см.: 10], официальный Ереван никаких территориальных претензий современной Турции не предъявил.
Рассматривая ситуацию в рамках морали, можно говорить о несправедливом установлении границ в начале 20-х годов прошлого века. Но в рамках международно-правового подхода ставить вопрос об их пересмотре неприемлемо.
Другое дело — вопрос о признании Геноцида армян. Здесь уже есть прецедент признания геноцида еврейского и славянского населения Европы в годы Второй мировой войны. Как отмечает Ю. Г. Барсегов, «нормы международного права, которые были применены при оценке действий фашистской Германии в отношении евреев и славянского населения Восточной Европы, применимы и к оценке идентичных по содержанию действий турецкого государства в отношении армян. Это подтверждается не только логическим умозаключением по аналогии, в силу полного сходства правовой ситуации, но и конкретным международно-правовым инструментарием, прямо и непосредственно относящимся к геноциду армян» [11, с. 30].
Позиция армянской дипломатии, добивающейся международного признания самого факта геноцида, не только морально оправдана, но и имеет под собой серьезную правовую базу. В настоящий момент геноцид армян официально признали и осудили такие страны: Уругвай, Кипр, Российская Федерация, Греция, Канада, Италия, Ливан, Австралия, Бельгия, Франция, Аргентина, Швеция, Великобритания, Нидерланды, Словакия, Германия, Литва, Венесуэла, Польша, Чили, Швейцария, Бразилия, Ватикан.
Совет Европы 18 июня 1987 г. принял решение, согласно которому отказ Турции признать геноцид армян правительством младотурков в 1915 г. становится непреодолимым препятствием на пути вступления Турции в Совет Европы.
Однако вопрос о признании геноцида армян со стороны Турции стоит особо. Дело в том, что за признанием самого факта геноцида армян должно последовать решение вопроса о компенсациях, как это имеет место в случае с жертвами Холокоста. Точно так же, как за преступления Германии несет ответственность современная ФРГ, за преступления Османской империи должна нести ответственность ее правопреемница — Турецкая Республика. Понятно, что сегодня речь идет о компенсациях не самим жертвам геноцида, а их потомкам. Поскольку решение вопроса о компенсациях повлечет за собой серьезные материальные затраты, позиция Турции здесь всегда была не просто негативной, но крайне отрицательной. Власти Турецкой Республики остро реагируют на каждый случай признания геноцида армян со стороны иностранных государств. Естественно, это отражается на армяно-турецких отношениях.
Сами армяно-турецкие отношения как отношения межгосударственные стали складываться еще в момент утверждения Республики Армения как самостоятельного и суверенного государства. И первоначально перспективы будущих отношений между двумя соседними странами выглядели вполне обнадеживающими. Турция в декабре 1991 г. признала независимость бывших советских республик, включая Армению. Тогда же состоялись первые контакты между высшими должностными лицами Армении и Турции.
Более того, во время визита в Ереван тогдашнего турецкого посла в России был согласован проект договора об установлении добрососедских отношений между Арменией и Турцией [12, с. 143]. Тогдашний Президент Армении Л. Тер-Петросян совершил поездку в Стамбул для участия в саммите Организации черноморского экономического сотрудничества. Через армяно-турецкую границу беспрепятственно осуществлялись перевозки грузов. А из Турции в Армению поступала электроэнергия.
Встал вопрос об установлении полноценных дипломатических отношений между двумя государствами. С армянской стороны была выражена готовность к установлению таких отношений безо всяких предварительных условий. Турецкая же сторона такие условия поставила. Два из них касались проблем, корни которых уходили в прошлое. Эти условия таковы — признание границы, сложившейся в результате Карского договора 1921 г., и отказ от проведения кампании по международному признанию геноцида армян 1915 г. К этим двум условиям прибавилось еще одно, порожденное развитием политических процессов и международных отношений в южнокавказском регионе уже после распада СССР. Оно было связано с тем обстоятельством, что в начавшемся нагорно-карабахском конфликте Турция безоговорочно заняла сторону Азербайджана. Поэтому в качестве одного из условий нормализации армяно-турецких отношений Турция потребовала урегулирования конфликта в Нагорном Карабахе на азербайджанских условиях. Вслед за выдвижением условий для нормализации армяно-турецких отношений Турция пошла на закрытие в 1993 г. своей сухопутной границы с Арменией, что для последней означало фактическую транспортную и экономическую блокаду.
Тогдашнее руководство Армении во главе с Л. Тер-Петросяном было готово пойти на уступки по некоторым из турецких требований, однако общественное мнение в самой Армении и зарубежная армянская диаспора не согласились с такими уступками. Недовольство политикой администрации Л. Тер-Петросяна привело к его отставке в 1998 г. Новое руководство во главе с Р. Кочаряном твердо отстаивало национально-государственные интересы Армении, но ее отношения с Турцией были надолго заморожены.
Новая попытка нормализации двухсторонних отношений была предпринята только через десять лет. 6 сентября 2008 г. по приглашению вновь избранного президента Армении С. Саргсяна президент Турции А. Гюль приехал в Ереван, где проходил матч сборных двух стран по футболу. Начался этап так называемой «футбольной дипломатии». Его продолжением стала поездка С. Саргсяна в турецкий город Бурса в октябре 2009 г. на повторный матч между командами Армении и Турции. Во время этой поездки состоялась встреча двух президентов и переговоры между армянской и турецкой делегациями.
Главным достижением «футбольной дипломатии» стало подписание в швейцарском городе Цюрихе 10 октября 2009 г. «Протокола об установлении дипломатических отношений» и «Протокола о развитии двусторонних отношений». В документах, подписанных министрами иностранных дел Армении и Турции, речь, помимо прочего, шла и о создании совместной комиссии историков для изучения вопроса о геноциде армян 1915 г.
При всем значении «цюрихских протоколов» они могли вступить в силу только после их ратификации парламентами Армении и Турции. Вокруг вопроса о ратификации началась борьба как внутри Армении и Турции, так и на международной арене.
В конечном счете вопросы о нагорно-карабахском урегулировании и признании геноцида армян стали главными камнями преткновения в ходе внутриполитических дискуссий по поводу ратификации «цюрихских протоколов» в Турции, с одной стороны, и в Армении — с другой. Чем дольше шли дискуссии, тем больше проявлялись противоречия между Арменией и Турцией, несовместимость утвердившихся в обще-
ственном мнении двух стран подходов к окончательному урегулированию двусторонних отношений.
Чем дальше шло обсуждение перспектив ратификации «цюрихских протоколов», тем менее определенными выглядели эти перспективы, а старые противоречия проявлялись все более и более. В канун 95-й годовщины геноцида армян стало совершенно ясно, что переговорный процесс ни на миллиметр не приблизил турецкую сторону к его признанию и осуждению. В связи с этим президент Республики Армения С. Сарг-сян в обращении к гражданам Армении 22 апреля 2010 г. заявил о «завершении нынешнего этапа армяно-турецкого урегулирования» [13]. Поскольку протоколы, подписанные в Цюрихе, так и не были ратифицированы, слова С. Саргсяна означали констатацию того факта, что «футбольная дипломатия» к успеху не привела. Однако рано или поздно вопрос о нормализации отношений между двумя соседними государствами решать придется. Следовательно, придется решать и проблему признания факта геноцида армянского населения в годы Первой мировой войны. Для решения данной проблемы необходимы дальнейшие объективные научные исследования, причем не только в области истории, но и в области политологии и других общественных наук.
Литература
1. Snyder L. The New Nationalism. New York, 1968.
2. Миллер А. Империя Романовых и национализм: эссе по методологии исторического исследования. М.: НЛО, 2006. 240 с.
3. Западные окраины Российской империи / Л. А. Бережная, О. В. Будницкий, М. Д. Долбилов и др. М.: НЛО, 2006. 605 с.
4. Пашаева Н. М. Очерки истории русского движения в Галичине XIX-XX вв. М.: Имперская традиция, 2007. 192 с.
5. Ульянов Н. И. Происхождение украинского сепаратизма. М., 1996.
6. Кочар М. Р. Армяно-турецкие общественно-политические отношения и армянский вопрос в конце XIX — начале XX веков. Ереван: Изд-во Ереван. ун-та, 1988. 306 с.
7. Геноцид осуществляла не только турецкая армия // Комсомольская правДа! Армения. 2010. № 13 (2-8 апр.).
8. Геноцид армян в Османской империи: сб. док. и материалов / под ред. М. Г. Нерсесяна. 2-е изд. Ереван: Айастан, 1982. 685 с.
9. Мир должен осудить геноцидогенное мышление // Космосольская правДа! Армения. 2010. № 52, 24-30 декабря.
10. Армянская партия призывает Турцию снять блокаду с Армении и выполнить условия Севрского договора // Комосомольская правДа! Армения. 2010. 1-7 окт.
11. Барсегов Ю. Г. Геноцид армян — преступление против человечества: (О правомерности термина и юрид. квалификации). Ереван: Айастан, 1990. 30 с.
12. Горгулу А. Армяно-турецкие отношения: вечный тупик? // Кавказское соседство: Турция и Южный Кавказ. Ереван, 2008.
13. Обращение Президента Республики Армения Сержа Саргсяна о процессе нормализации отношений между Арменией и Турцией. 22.04.2010 г. URL: http://www.armenianembassy.ru/?&lan g=ru&display=news&nid=176&catid=24 (дата обращения: 10.09.2011).
Статья поступила в редакцию 15 сентября 2011 г.
