CC BY
76
Вестник Челябинского государственного университета. 2010. № 21 (202).
Филология. Искусствоведение. Вып. 45. С. 38-42.
ЭСТЕТИЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ ПРИЛАГАТЕЛЬНОГО ‘ ЧЕРНЫЙ'
В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ Б. А. ПИЛЬНЯКА
В статье анализируется использование прилагательного ‘черный ’ в произведениях Б. А. Пильняка, одного из самых популярных писателей 20-30-х годовХХвека. Рассматриваются прямые и переносные значения цветового прилагательного, дополнительные оттенки смысла.
Ключевые слова: прямое номинативное значение, дополнительный оттенок смысла, эмо-тивное значение.
Основой любого художественного произведения является слово, которое, как известно, становится многоплановым при взаимодействии с другими словами. «Взаимодействуя с семантикой других единиц, композиционно организованных в соответствующие художественные структуры, значение слова перестает быть только словесным: вместе со своим знаком - как эстетический феномен -оно становится формой выражения образнокомпозиционной структуры произведения и через систему образов - отражением его идейно-эстетического содержания», - замечает Л. А. Новиков [4. С. 40-41].
Спектр семантических и эмоциональнооценочных значений слова зависит от его принадлежности к определенной лексикосемантической группе. «Слова и их значения живут не отдельной друг от друга жизнью, но соединяются в нашей душе независимо от нашего сознания в различные группы, причем основанием для группировки служит сходство или прямая противоположность по основному значению. Понятно, что такие слова имеют схожие или параллельные семасиологические изменения и в своей истории влияют одно на другое», - указывал М. М. Покровский [цит. по: 5. С. 65].
Одну из таких групп формируют прилагательные со значением цвета, которые играют важную роль в творчестве любого писателя и отражают многогранную индивидуальность авторского мировосприятия.
Хотя некоторые исследователи указывают на низкую семантическую продуктивность и эмоциональную однотонность цветовых прилагательных, мы более склонны разделять точку зрения С. В. Бековой, Л. И. Донецких,
Н. А. Козиной, Г. А. Лилич, В. А. Сиротиной и др., которые считают, что номинативное
значение цветовых прилагательных в сочетаниях открытого ряда, подчиняясь задаче идейно-эстетического замысла художника, может трансформироваться в обобщенносимволическое значение, которое рассматривается стилистами как высшая ступень развития «от прямого, номинативного (с нарастанием двуплановости) к образным и переносным и далее - к обобщенно-символическим» [3. С. 67]. Этому типу значения свойственны высокая степень художественного обобщения, концентрация эмоциональной и социальной экспрессии, «одновременное присутствие многих ассоциаций, которые трудно отграничить и выделить внутри общего экспрессивно-семантического комплекса. Они помогают перебросить мост из вещного мира в сферу идей, философских обобщений и социальных оценок» [Там же].
Учитывая сказанное выше, обратимся к использованию Б. А. Пильняком прилагательного ‘черный’, которое занимает одно из ведущих мест в цветовой палитре писателя.
Сразу отметим, что примеры употребления данной единицы в прямом номинативном значении, не осложненном дополнительными оттенками смысла, немногочисленны и связаны, как правило, с описаниями предметов окружающей среды и явлений природы. Черный цвет постоянно присутствует также в описаниях внешности героев. Интенсивный, максимально насыщенный цвет волос, бороды, бровей подчеркивается введением сравнительных оборотов.
Борода, черная, как смола (При дверях)
Брови черные, как смоль (Машины и волки).
Пильняк любит акцентировать внимание читателя на черном цвете глаз героя. При этом черные глаза могут быть и спокойными (Был Демид кряжист и широкоплеч, с черны-
ми глазами, большими, спокойными и добрыми (Год их жизни)), и непокорными, дерзкими (Непокорно в тумане - смотрят ее непокорные черные глаза (Заволочье); Из Арины-девушки стала женщина, красивая - с черными глазами, глядящими дерзко (Голый год)), и пустыми (Глаза ее (Ксении Ипполитовны), большие, черные, пустые в своей глубине, смотрели упорно (Снега)).
Можно отметить, что в целом использование данного цветового прилагательного в описаниях внешности женщин носит у Б. Пильняка положительный характер, о чем свидетельствует постоянное взаимодействие в пределах одного контекста прилагательных ‘красивый’ и ‘черный’. Сравните, например: Из Алены-девушки стала красивая женщина - с черными глазами (Смертельное манит); Но была она (Ксения) - в прическе черной, как дама, красива очень, с бровями черными (Чертополох).
В описании внешности мужчин употребление черного цвета обычно лишено оценочной характеристики, и лишь в образе военспеца Танатара (рассказ «При дверях») концентрация черного цвета получает второй, эмотив-ный план, связанный с физическими и нравственными переживаниями героя. Ср.: Глаза его, черные, исподлобья, на сухом, черном лице, отражали, в безумьи и муке, желтую муку лампад; ... и - его голова, черная, как смола, черная борода, черные волосы, черные глаза, красные губы, - боль, боль и ужас.
При описании природы излюбленным приемом Пильняка является использование цветового прилагательного в метафоризиро-ванных образах: Черные водовозы разливали ночь и дождь (Волга впадает в Каспийское море); Выше, выше! - черная (или лиловая?) ряса, - дьяконова, - по облакам в метели (Метель); Пролетает последнее черное ожерелье вороньей свадьбы (Голый год); Рябина запеклась в черную кровь (Машины и волки).
Черный как цвет смерти, противостоящий светлым, радостным краскам жизни, сопровождает картины умирающей природы: Черного листочка не видно над соснами, - мертвый и так высоко! (Чертополох).
Закономерно и устойчиво употребление данного прилагательного как универсального цвета повседневной одежды (черные чулки, черное кожаное пальто с капюшоном, черная юбка, черные сюртуки, черное пальто, черная крылатка, черная шляпа, черные носки и т. д.).
Можно, однако, выделить несколько групп примеров, в которых цвет одежды является источником дополнительной информации о герое либо ситуации. Так, в романах «Голый год», «Машины и волки» при описании монастырской жизни Б. Пильняк постоянно акцентирует внимание читателя на черном одеянии персонажей, символизирующем в религии уход от жизненной суеты, отрешенность от мирских проблем. Ср.: В алтаре священник и диакон служили утреню, и перед алтарем, согбенные и черные, как маятник, качались спины черных женщин (Машины и волки); По двору, из углов идут черные тени монахинь. В бане - собирается десятка полтора черных женщин - в бане черные женщины и черные тени от черных женщин (Машины и волки).
В связи с этим отметим, что если белый цвет является символом чистоты и света, то черный всегда выступает его противоположностью, символизирующей силы зла и тьмы. И, как пишет Пильняк, если «в шестнадцатом веке в России, в семнадцатом - монастыри были рассадниками и государственности русской, и культуры», то «другой исторический факт - в революцию русскую тысяча девятьсот семнадцатого - двадцать второго годов -лучшими самогонщиками в России было духовенство» (Машины и волки). В монастырях царили разгул и разврат, которые для писателя также окрашены в черный цвет. Недаром сестра Ольга, женщина в черном монашеском одеянии, с которой проводит в монастыре ночь Степан Герц, сравнивается Б. Пильняком с хищницей, ведьмой, черной кошкой: Сестра Ольга охватывает его шею, черная в черном, точно хочет задушить (Машины и волки); Ольга бросает на пол шубейку, в черной рясе наклоняется к лицу Степана, долго смотрит в лицо, - она, изогнувшаяся на кровати, похожа на черную кошку - или на ведьму? - которая хочет выпить всю силу и всю кровь (Машины и волки).
Черный - это традиционно и цвет траура, который писатель использует в описаниях одежды для акцента на трагизме переживаемой ситуации. Ср.: Эдгар Иванович шел за гробом, в черном пиджаке, в черной широкополой шляпе (Волга впадает в Каспийское море); ... и рыдающая мать была в черном (Машины и волки).
То же значение, но уже более ярко проявляется в метафорических и метонимических сочетаниях: Человеческая черная толпа к
гробу (Машины и волки); Той зимой усердно махало поветрие черным платом по избам (Голый год).
Номинативное цветовое значение писатель осложняет целым комплексом дополнительных смыслов. Наиболее отчетливо это проявляется при использовании прилагательного в сценах, связанных с описанием рабочего класса, где черный - это прежде всего традиционный цвет одежды людей, занятых неквалифицированным трудом.
Утро пришло красным солнцем и сотнями тысяч людей, людей в черных мастеровских куртках (Машины и волки).
Заводы коптили зажигалками, кидая фаланги черных кепок рабочих (Там же).
Скопление, передвижение людей, одетых в черную одежду, создает впечатление огромного мрачного потока, полностью лишенного светлых, радостных красок, что поддерживается сравнительными оборотами, метонимическими и метафорическими переносами. Ср.: Идет рассвет - и сотни черных людей идут к станкам (Машины и волки); Это пошли рабочие черными реками по цехам, к станкам - к труду (Машины и волки); Служилое сословие - черными ротами лилось по тротуарам (Волга впадает в Каспийское море).
Значение прилагательного ‘черный’, связанное с неквалифицированным трудом, включает в себя и дополнительный смысловой оттенок ‘грязный, закопченный’. Ср.: Черные куртки в масле и копоти (Машины и волки); В трюме с грохотом валился уголь, пылища шла чернейшей тучей, люди, голые и черные, чернее негров в мраке пыли (Сперанса).
Грязным, закопченным кажется со стороны и черный завод.
Дым черный над Черноречьем - в голубой дали верст черный возникает заводской дым - Коломзавода, Гомзы, стали и бетона (Машины и волки).
Завод черен, завод в копоти, завод в саже, дымит небу (Там же).
Таково описание завода, где работает мировая машина, которая, по мысли А. Блока, «проглатывает всякую личность, не давая ей взамен ничего, что могло бы быть равноценным личности», «машина, поедающая человечество» [2. С. 328-329]. Поэтому для героев, еще не нашедших своего места в новой России, таких, например, как Андрей Росчиславский, этот завод-машина чужд, непонятен. Ср.: Утром смотрел Андрей на за-
вод - все черное, коптящее, чужое (Машины и волки).
«Полнота черной смерти в виде фабричной гари занавешивает просыпающуюся Россию, ту Красавицу, спавшую доселе глубоким сном», - писал А. Белый [1. С. 329].
Однако, как отмечает Б. Пильняк, для миллионов рабочих, принявших революцию, эта машина стала надеждой на освобожденный труд.
Тогда казалось, что над Россией из метели восстала - бескровная черная машина, рычаг которой в Московском Кремле (Машины и волки).
Здесь ‘черный’ выступает как часть собирательного образа рабочего класса, черные руки которого поддержали вихревую метель-революцию 1917 года.
В вихревую эту метель - вплелась черная чья-то рука, - пять судорожно сжатых пальцев, черных, в копоти (Машины и волки).
Вторым значением прилагательного ‘черный’ после прямого номинативного по частотности использования является значение ‘темный, полностью лишенный света’. В произведениях Б. А. Пильняка оно характерно прежде всего для описания предметов и окружающей обстановки в темное время суток. Ср.: Ночь была черна (Голый год); Плеснулась в черной воде щука (Там же); Ночь. Ничего не видно. Пусты, пустынны, черны пространства (Машины и волки).
Максимального сгущения темных красок Б. Пильняк достигает путем соединения прилагательного ‘черный’ со словом ‘мрак’, в семантике которого уже заложено полное отсутствие света. Ср.: Мрак был густ, черен и сыр (Голый год); Мрак сразу стал черным (Машины и волки); Ночь наступила черным мраком (Созревание плодов).
Такое описание, характерное практически для всех произведений Б. Пильняка, становится выразительным фоном, который сопровождает в тексте описание тревожных, трагических событий. Так, в «Повести непогашенной луны» постоянное использование сочетаний с прилагательным ‘черный’ формирует у читателя предвидение смертельной развязки - гибели командарма Гаврилова. Накануне операции командарм приезжает в город в спецпоезде, «который пришел из черной ночи». В тревожном предчувствии мчится вечером машина Гаврилова «в черный мрак полей». И в день смерти «черное во мраке зда-
ние больницы мигало покойными огнями - в черных проходах стояли часовые - негорбя-щийся человек - черными коридорами - прошел к палате командарма Гаврилова».
Значение прилагательного ‘черный’ как цвета, связанного с негативными силами и трагическими событиями, поддерживается и другими словами контекста. Ср.: Из черного поля несет пустотой и холодом (Чертополох); Здесь горели смоляные факелы. Ночь от них была черной, жутче, безмолвней (Машины и волки); Ночь была тосклива, мокра, черна (Целая жизнь).
Отсутствие света и перспективы формирует у читателя чувство неизвестности, поэтому черный простор в «Машинах и волках», в который плывет метафорический пароход (Пароход идет в черный простор - слева стоит белесое зарево, а зарево красное вправо), и черная даль, в которую всматривается человек (Человеку стоять на носу, смотреть в черную даль, - ничего не видно - мрак), становятся символами неизвестности, перед которой стоит Россия, выбирающая между «белесым заревом» - прошлым и «заревом красным» - большевистским будущим.
Почти во всех символических системах черный предстает как цвет, несущий преимущественно негативную информацию, что нашло отражение и в творчестве Б. А. Пильняка.
Как известно, суеверные представления связывают черный цвет с колдовством, чародейством, мистикой. Данное значение используется писателем как дополнительный смысловой оттенок, например, в «Рассказе о ключах и глине» при описании уезжающих из России в Палестину евреев. Ср.: Эта тесная груда людей была черна - не только потому, что люди были черноволосы и смуглолицы, не потому, что в сумерках одежда, вещи и теснота казались черными, но и потому, что в словах, в движениях, в выкриках чуялась черная, испепеленная кровь людей, мистически настроенных.
Весь комплекс значений цветового прилагательного (груда людей была черна) автор поясняет в этом же контексте: 1) черноволосы и смуглолицы, 2) в сумерках казались черными, 3) черная кровь людей, мистически настроенных.
В рассказе «Наследники» Б. Пильняк активно вводит устойчивое сочетание ‘черный глаз’ со значением ‘таинственная магическая сила взгляда, приносящая несчастье’. Ср.:
Если она задаст эти три вопроса, стало быть, у нее черный глаз; Фрау пфарершауве-рилась, что у фрау шульмайстерши черный глаз; Приезжал профессор Дингэс, чтобы установить, как возникают легенды о черном глазе.
Черная магия находит свое отражение и в повести «Иван Москва»: На третьих задворках, в Лефортове, расстрига-поп в заброшенной церкви, ровно в полночь служил черную мессу - поп отрезывал голову черному петуху на обнаженной груди женщины, которая лежала на алтаре.
Магические свойства радия, добыче которого посвящена жизнь главного героя повести, писатель связывает с чернокнижным средневековьем, что заставляет задуматься
о парадоксах человеческого мышления: с одной стороны - бурное развитие механической культуры, с другой - колдовство и нечистая сила.
Чернокнижное средневековье, черно-
книжная ятрохимия и алхимия, метафизика, ведьмачество, черная кровь, черная магия, душа черту - нашли философский камень, -имя ему: радий, разлагающий собою все (Иван Москва).
Негативная оценочность может проявляться как второй план и в тех случаях, когда черный цвет, используемый в описаниях окружающей среды, помогает создать ощущение приближающихся зловещих событий. Ср.: Полтораку показалось, что солнце светит черным (Волга впадает в Каспийское море); Там впереди - черная сталь Коломзавода (Машины и волки); И вдруг бабища - страшно ощетинилась - бока губ поднялись, оттуда выглянули волчьи зубы и черные десны (Машины и волки).
Значение негации сопровождает и описание черной, лишенной света, опустошенной земли: Земля безмолвна и черна (Голый год); Впереди горели огни строительства, угоняя черную темноту луга (Волга впадает в Каспийское море).
Общая негативная оценка выражается не только цветом, она поддерживается и другими словами контекста. Ср.: Из черного поля несет пустотой и холодом (Чертополох); И земля под тучами: она черная, она зловеща, черная в черных тенях облаков (Корни японского солнца); Подошли к последней избе -откуда открывалась черная пасть пустого поля (Машины и волки).
Сема тревоги, трагедии вытесняет цветовое значение и становится ведущей в сочетаниях прилагательного ‘черный’ с неконкретными существительными мысли, речи, звучания. Ср.: ... и чернее, много чернее было в черной голове военспеца Танатара (При дверях); И черным воем в черной мути завыл гудок (Чертополох); Напротив вокзала - на ночь очередь старух за хлебом и для сплетен, для черного жужжания о гибели России (Машины и волки).
В подобных контекстах ‘черный’ связан с тем символическим значением, которое у А. Белого определялось как стихийное, разрушительное [6. С. 12].
Таким образом, дополнительные смысловые оттенки прилагательного ‘черный’ дифференцированы в зависимости от предмета описания. Следуя традиции, Б. Пильняк использует данное цветовое прилагательное преимущественно для передачи негативной информации. Оценка негации проявляется прежде всего в использовании черного при описании одежды, состояния природы, окружающей среды. Концентрация данного цветового прилагательного в фоновых зарисовках делает его средством выражения обобщенного значения неизвестности, таинственности, трагичности.
Примечание
1 Все цитаты в тексте приводятся по следующему изданию: Пильняк, Б. А. Собр. соч. : в 8 т. М. ; Л., 1930.
Список литературы
1. Белый, А. Символизм как миропонимание. М. : Республика, 1994.
2. Блок, А. Собр. соч. : в 8 т. Т. 6. Письма. 1898-1921. М. ; Л., 1962.
3. Донецких, Л. И. Реализация эстетических возможностей имен прилагательных в тексте художественного произведения. Кишинев : Штиинца, 1980.
4. Новиков, Л. А. Избранные труды : в 2 т. Т. 2. Эстетические аспекты языка. М. : Изд-во РУДН, 2001.
5. Поцепня, Д. М. Образ мира в слове писателя. СПб. : Изд-во Санкт-Петерб. ун-та, 1997.
6. Сейфи, Т. Б. Формосодержательная функция цвета в творчестве русских символистов (на материале поэзии А. Белого и А. Блока) : автореф. дис. ... канд. культурологии. Владивосток, 1999. 21 с.
