CC BY
62
шинстве случаев, за единичными исключениями, в подвергшихся изучению газетах грамматическая система русского языка не только сохранена, но и довлеет над функционированием в речи заимствований из немецкого языка. Причину этого мы видим в том, что правильное грамматическое согласование заимствованных слов в предложении значительно упрощает чтение текста, не требует от читающего дополнительных усилий для анализа грамматических отношений между словами в предложении. В свою очередь, этот факт способствует тому, что публикуемая на страницах данных газет информация может использоваться не только иммигрантами, долгое время живущими в Германии, но и вновь прибывшими.
Литература
Feldmann В. Deutsche schreiben ueber uns nur Horrorstorys // Der Tagesspiegel, 24.10 2002. S. 31.
Протасова, Е.Ю. Лексические особенности русскоязычной прессы в Германии / Е.Ю. Протасова // Изв. АН. Сер. лиг. и яз. 2000. № 4. С.49 - 60.
Шамне, H.JI. Актуальные проблемы меж-культурной коммуникации: учеб. пособие / H.JI. Шамне. Волгоград: Изд-во Волгогр. гос. ун-та, 1999.
http://www.bmi.bund.de/cln_028/nn_165002/ I n ter net/N avi gat ion/D E/Themen/Vertriebene__Spaetaussiedler/Statistiken/statistiken_node, htm I______________________________nnn=true.
Л.Н. КОСТИКОВА (Коломна)
МЕТАФОРА В ПРОЗЕ БОРИСА ПИЛЬНЯКА
Рассматриваются особенности использования метафоры в творчестве Б. Пильняка.
История изучения метафоры насчитывает много веков и начинается, как известно, от Аристотеля. Попытки проникновения в сущность метафоры и создания ее теории предпринимались философами, психологами, литературоведами и лингвистами. Отметим, что в филологии внимание исследователей направлено прежде всего на
анализ использования метафорических сочетаний в тексте, причем особенно часто исследованию подвергаются метафоры в творчестве писателей первых десятилетий XX в., поскольку, по наблюдениям исследователей, «метафорический стиль» является одним из существенных признаков литературы этой эпохи. Метафорическое наследие Б.Пильняка предметом специального исследования еще не являлось, исследователями лишь отмечено, что метафора как образный поэтический прием, имплицитно содержащий сравнение и противопоставление объектов, используется Пильняком в двух структурных разновидностях: единичной и как развернутой (Карпенко 1993: 15).
Обращаясь к тематике пильняковских метафор, отметим, что метафоризация Пильняка связана прежде всего с природными явлениями, и это обычный прием в литературе, поскольку эмоциональное вчувст-вование в явления природы позволяет опоэтизировать повествование, оказать воздействие на читателя. Для предметов и явлений, наиболее часто подвергающихся ме-тафоризации, Пильняк выстраивает синонимические ряды образов со сложным сплетением конкретного, вещественного и абстрактного.
Облака: белая конница облаков, развалины облаков, лыко облаков, огненные щиты облаков, мокрые кисели облаков.
Закат и рассвет: красная заплата запада, иконостас запада, красная рана, алая лента, лиловая лента, алое пламя пожара, рана заката.
Ночь, мрак: деготь ночи, чернила ночи, бочки мрака, полчища ночи, бочки разведенных сумерками чернил.
Уподобление заката и рассвета крови, ране, облаков - коннице, киселю известно в литературе и XIX, и XX вв. (ср.: Заря кровавого потока имела вид (Вол.), Закат -в крови (Блок), Какая горячая кровь у сумерек (Паст.), облачный кисель (Маяк.), Тени белых конниц - облака (Вяч.Иванов), Облака в синеве белым стадом плывут (Никитин) (цит. по: Очерки истории... 1995). Однако отметим, что круг авторских ассоциаций у Пильняка значительно расширен. Ср.: Сумерки разводились водовозными клячами серых облаков, собиравшихся в дождь (Волга впадает в Каспийское море). Сумерки налились каракатичной кровью
© Костякова Л.Н., 2007
ночи, тушевым мраком, и ничего не видно (Поокский рассказ).
Важную смыслообразующую роль играет метафоризация заката, луны и месяца в «Повести непогашенной луны», в центре которой - трагическая смерть командарма Гаврилова, прочитанная критиками как аналогия смерти Фрунзе. Предвестником трагической развязки в день проведения консилиума и вынесения решения об операции служит природа, где закат соотносится с болезнью, раной, кровью.
В четыре часа ... город заплакал мокрыми стеклами фонарей, окна домов отгорали последней щелью заката, и там, за этим простором, эта щель точила, истекала запекшейся, полиловевшей кровью.
Рана заката унесла с собой во мрак заречный простор.
В поэзии XX в. происходит расширение круга опорных слов тропов на основе семантической смежности, принадлежности к близким классам слов (Очерки истории... 1995: 37). Если в большинстве случаев в литературе образные параллели группируются вокруг опорных слов, обозначающих ткань, одежду, то Пильняк более оригинален в тематике. Так, например, разнообразен в текстах Пильняка ряд имен, послуживших основой для метафоризации времени, истории. Такая метафора служит прежде всего традиционным средством актуализации значения движения, динамичности, изменчивости, что наиболее ярко проявляется в метафоризации названий средств передвижения. Метафорическое использование средств передвижения при обозначении пути, движения, времени давно известно в литературе (ср. еще у Пушкина: «Телега жизни»). Особенностью текстов Пильняка является использование метафор, отразивших технические достижения XX в.: экспресс дней, ледокол истории.
В ряде случаев в историко-временных метафорах актуализируется значение тленности, отдаленности, преходящего характера событий и впечатлений. Оно выражается через такие сигнификаты, как вместилища, хранилища, сыпучие вещества и материалы, а также абстрактные понятия. Сравните: пески, рвы, развалины, щебни, катакомбы истории, сталактиты времени, крепкие хомуты времени, полки лет, опилки десятилетий.
Обратим внимание на тот факт, что в большинстве приведенных примеров аб-
страктное соединяется с конкретным, т. е. невещественное выражается вещественным. Подобный прием, широко распространенный в литературе начала XXв., является одним из излюбленных метафорических приемов Пильняка. Соединение различных по сути предметов и явлений происходит благодаря неисчерпаемым возможностям ассоциативного мышления человека.
В литературе XX в. наряду с традиционными предметами изображения появляются новые, отражающие изменения в общественной жизни. Данные изменения повлияли и на расширение круга метафо-ризируемых объектов, в которые Пильняк, как и другие писатели той эпохи, включает революцию.
Отношение писателя к революции критики оценивали по-разному. Как отмечал В. Полонский, «одни считают его (Пильняка) не только писателем эпохи революции, но и революционным писателем. Другие, напротив, убеждены, что именно реакция водит его рукой» (Полонский 1988: 126). И все же «отношение Пильняка к революции - отношение попутчика. До самого последнего времени Пильняк изображает революцию со стороны. ... Писателя привлекла к себе красота борьбы, красота силы. Он понял революцию как бунт, как пугачевщину, как восстановление XVII в., т. е. как воскрешение истинной русской народной, мужицкой стихии», - отмечает А. Пинкевич (1929: 16 - 17). Восприятие писателем революции прежде всего как времени коренных перемен, меняющих судьбу как страны, так и каждого ее гражданина, отражается в обширном метафорическом ряду, образы которого в большинстве случаев лишены оценки. Ср.: Котлы революции, распутья русской революции, жернов революции, морок революции, копоть революции, костры революции, грозы революции, колесо революции, половодье Октябрьской революции. В революционных метафорах Пильняка отразились распад традиционных устоев русской жизни, глубинные конфликты времени, мучительные поиски человека.
К революционным примыкает часть метафор исторических, в которых прошлое во время российских октябрьских преобразований соотносится с щебнями истории. Мысль Блока о том, что «революция, как грозовой вихрь, как снежный буран, всегда несет новое и неожиданное; она жестоко обманывает многих, она легко кале-
чит в своем водовороте достойного; она часто выносит на сцену невредимыми недостойных, но - это ее частности, это не меняет ни общего направления потока, ни того грозного и оглушительного гула, который издает поток» (Блок 1962: 12), находит развитие у Пильняка: Именно так должны строиться истории, когда они строятся. Отбросы надо забыть. Надо строить новые дороги в небывшее, чтобы по этим дорогам пошла жизнь, людей в историю надо гнать, ибо все разумное - действительно. Щебни истории надо закапывать в геологии, как щебни строительства (Волга впадает в Каспийское море).
Среди метафоризируемых технических достижений XXв., таких, например, как лоскутья турбинных электричеств, шмель тяжелой индустрии и др., особое значение имеют образы самолета, завода, машины.
Человеческим черепом - символом тлена мудрости - предстает в описании Пильняка самолет: Самолет на земле - черная провалина носа мотора с выемками глазниц -кабина пилота и борт-механика - походил на человеческий череп - символ тлена мудрости (Иван Москва).
Завод и машины - сложный метафорический и символический образ, проходящий через все творчество писателя и являющийся центром романа «Машины и волки», само название которого глубоко символично, что подтверждает его подзаголовок: Книга о Коломенских землях, о волчьей сыти и машинах, о черном хлебе, о Рязани-яблоке, о России, Расее, Руси, о Москве и революции, о морях, коммунистах и знахарях, о статистике Иване Александровиче Непомнящем, о многом прочем, написанное 1923 и 24 годами. Как отмечает Е.А. Подшивалова, «“Машины и волки” Пильняка - это актуализированная еще А. Белым тема европейски-азиатской души России. И если у Белого Россия - это ан-тиномичные восток - запад, это драма распада, драма установления географических границ, трагедия двойственности человека, трагедия разрушения его внутрилич-ностного единства, то у Пильняка лексическая формула, в которую отлита метафора России, отражает нацеленность автора на поиск целокупности мира» (Подшивалова 2002: 193).
Оставляя в стороне символику романа, отметим здесь лишь конкретную метафору, соотносящую машину со стальным домино, а домино машин - с машиной мира.
Машина! Когда сложат в сборном цехе все костяшки стального домино, ... - тогда возникает машина: но сама она - опять лишь костяшки нового стального, цементного и каменного домино, имя которому завод, которых так мало собрано в России.
... пусть мало, но на этом пути конца нет. Домино машин - бесконечно, чтоб заменить машину мира (Машины и волки).
Использование устойчивых метафорических формул характерно для Пильняка, который может брать за основу узуальную метафору, расширяя и углубляя ее образность.
Платья берез - ... березки скромно распустили коротенькие платьица (Чертополох). Свинец неба - Небо налилось вечерним свинцом (Тысяча лет). Сумерки грузились тем свинцом, которым некогда паковали чай (Мать и мачеха). Лапы сосен -Снег надел перчатки на лапы сосен (Машины и волки). Кровь рябины - Рябина запеклась в черную кровь (Машины и волки).
Узуальной метафорой Пильняк часто пользуется для обозначения множественности, в которой актуализируется сема интенсивности, меры явления: ульи студенческих аудиторий; человеческие реки Тверской; муравейник китайского города; человеческая волна; муравейники городов и сел.
Метафорическая образность сопровождается эмоциональной оценкой у Пильняка достаточно часто, причем эта оценка может быть как отрицательной, так и положительной. Отрицательная оценка реализуется, например, в таких контекстах.
Сумерки налились каракатичной кровью ночи, тушевым мраком, ... (Поокский рассказ).
Вот этот мешок, который называется моим телом, - сколько я дал бы, чтобы выпрыгнуть из него, из этой гнилой могилы, куда заперт мой ум (Иван Москва).
Наиболее отчетливо отрицательный оценочный компонент проявляется в метафорическом поле болезни и смерти, истоки которого, возможно, лежат в уподоблении общества живому, но больному организму. Печать нездоровья на всем: церквях и жилищах, поездах и стоянках, людях и всей России. Ср.: Эпилепсия поезда, истерика стоянок, желтуха карт.
Метафора смерти - важное средство характеристики поступков и мыслей героя. Вспомним Эдгара Ивановича Ласло,
виновника гибели Марии в повести «Волга впадает в Каспийское море». Смерть присутствует рядом с ним не только в мире физическом, материальном, но и интеллектуальном, духовном. Автор постоянно оставляет героя наедине с книгами, метафорически соотносимыми с мертвецами, моргом, мертвецкой, крематорием. Приведем пример: Каждая книга есть судорога мысли, книги суть морг, мертвецкая, где похоронена подлинная жизнь, мысли, человеческие страсти, как в крематории (Волга впадает в Каспийское море).
Положительная эмоциональность связана у писателя с метафорическим описанием солнца, природы, где традиционно преобладают вещественные образы золота, хрусталя, изумрудов.
Огненное золото упало на вершину Ли-Петри (Иван Москва). Будет неделю осень изливать золото (Голый год). Море и берега изливали изумруды (Ледоход). В прозрачных далях над землею разлит хрусталь (Смерти).
Однако наиболее ярко положительный эмотивный заряд проявляется в метафорических контекстах, связанных с описанием переживаемых героем чувств.
До этого были и бурьяны рассветов, и половодье полей, и ночи со словами о том, -что - «люблю, люблю, навсегда, навсегда!» -были обвалы рассветов, когда в рассветном мире были - солнце, мир и озера ее глаз (Человеческий ветер).
Рассмотренные выше тематические группы показывают, что метафоризации у Пильняка подвергаются в первую очередь имена существительные, которым традиционно свойственна самая высокая активность. Н.В. Черникова (2001) отмечает, что у субстантивной метафоры в литературе первой половины XX в. наиболее продуктивны три метафорические модели - это метафорический перенос, основанный на сходстве 1) функций; 2) внешнего вида, размера, величины предметов и явлений; 3) принципов внутреннего устройства, количества составляющих.
Таким образом, Пильняк не только продолжил литературные традиции эпохи, связанные с взаимодействием тропов, тенденцией к их развертыванию, трансформации традиционных образов, но и значительно расширил круг метафоризируемых
единиц, выстроил целые синонимические ряды сигнификатов, пополнивших фонд изобразительных средств языка.
Литература
Блок, А. Собрание сочинений: в 8 т. / А. Блок. М. - Л., 1962. Т. 6.
Елоева, Л. Т. Семантика метафоры в поэтике Н.Гумилева / Л.Т. Елоева // Семантика языковых единиц: докл. 5-й Междунар. конф. М., 1996. Т. 2. С. 140-143.
Карпенко, И.Е. Система языковых изобразительных средств орнаментальной прозы Б.Пильняка: автореф. дис. ... канд. филол. наук / И.Е. Карпенко. М., 1993. 17 с.
Очерки истории языка русской поэзии 20 века. Образные средства поэтического языка и их трансформации. М.: Наука, 1995. 263 с.
Пинкевич, А. Вступительная статья / А. Пинкевич // Собр. соч. / Б. Пильняк. М.: Госиздат, 1929. Т.1. С. 7 - 26.
Полонский, Вяч. Шахматы без короля / Вяч. Полонский //О литературе. Избранные работы / Вяч. Полонский. М.: Сов. писатель, 1988. С. 124-149.
Подшивалова, Е.П. «Слова мне - как монета нумизмату». Миромоделируюгцая функция слова в романе Б.Пильняка «Машины и волки» / Е.П. Подшивалова // Кармановские чтения. Ижевск, 2002. Вып.4. С. 182 - 203.
Черникова, Н.В. Метафора и метонимия в аспекте современной неологии / Н.В. Черникова // Филол. науки. 2001. №1. С. 82 - 90.
Н.Н. ОСТРИНСКАЯ (Волгоград)
ИНТЕНСИВНОСТЬ КАК СРЕДСТВО СОЗДАНИЯ ЭКСПРЕССИВНОСТИ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА
На материале французского языка дается анализ категории интенсивности как средства создания экспрессивности художественного текста. Рассматриваются графические, лексические, синтаксические характеристики интенсивности.
Исследования различных аспектов экспрессивной стороны художественного текста ведутся в настоящее время достаточно активно, рассматриваются самые разные средства создания экспрессивности: фоне-
© Остринская Н.Н., 2007
