CC BY
98
УДК [069:5](38)
В. П. Поршнев
Естественнонаучные коллекции Мусея Аристотеля-Феофраста
С именами Аристотеля и Феофраста давно и прочно связываются коллекции предметов живой и неживой природы, инструментов и приборов, начала библиотечного дела. Благодаря этому факту расположенное на территории афинского Ликея святилище Муз (Мусей) впервые обретает функции, близкие к тем, которые выполняют новоевропейские музеи. Между тем, признание факта наличия коллекций до сих пор базировалось на косвенных свидетельствах, извлекаемых из сочинений основателей Ликея. Археологические раскопки конца 1990-х - начала 2000-х гг. позволяют сопоставить эти сведения с пространственной организацией Ликея и его святилища, следовательно - судить о примерном размещении коллекций. Кроме того в данной статье автор реконструирует хронологию формирования коллекций от основания Ликея до окончания Восточного похода Александра Македонского, главного покровителя этого учебного заведения и дарителя коллекций.
Ключевые слова: Аристотель, Феофраст, Ликея, естественнонаучные коллекции Valeriy P. Porshnev
Natural science collections of Musea Aristotle-Teofrast
Long times and solidly collections of subjects of the live and lifeless nature, tools and devices, also the beginnings of a library science, connect with Aristotle and Theophrast's names. For this reasons a sanctuary of Muses, located in the territory Athenian Lyceion, finds for the first time some functions close to that the new European museums carry out. Meanwhile, recognition of the fact of existence of collections still was based on the indirect certificates taken from the scientific works of the Lyceion's founders. Archeological excavations (the end of the 1990th - the beginning of the 2000th) allow to compare this information with the spatial organization of Lyceion and its sanctuaries, therefore to have judge about approximate placement of collections. Besides it in this article the author reconstructs chronology of formation of collections from the basis of Lyceion down to the termination of East campaign of Alexander the Great, the main patron of this educational institution and the donator of collections.
Keywords: Aristotle, Teofrast, Athenian Lyceion, natural science collections
Во многих исследованиях, посвященных деятельности Аристотеля и Феофраста как основателей и схолархов афинского Ликея отмечается наличие в знаменитом учебном заведении древних Афин коллекций живой и неживой природы, а также разнообразных инструментов и приборов, используемых как в научных исследованиях перипатетиков, так и в процессе обучения1. Благодаря этому расположенное на территории афинского Ликея святилище Муз (Mouseion, Мусей) впервые обретает функции, близкие к тем, что выполняют новоевропейские музеи. Однако признание факта наличия коллекций базировалось лишь на косвен-
• Том 212 • Музей в мире культуры. Мир культуры в музее
27
_________Раздел I. Историческая миссия музея в пространстве мировой культуры_
ных свидетельствах, почерпнутых из сочинений самого Аристотеля и его преемника по руководству Ликеем Феофраста Эресия. Главный аргумент в пользу существования коллекций - подробнейшие сведения о минералах, растениях, животных, о небесных явлениях, изложенные Аристотелем в сочинениях «О небе», «Физика», «Метеорологика», «История животных», «Механика», «О Космосе» и др. Далеко не все эти сведения могли быть получены путем расспросов очевидцев, но требовали многолетних непосредственных наблюдений. Кроме того, многие из научных трактатов Аристотеля создавались на основании конспектов его лекций, которые явно сопровождались показом исследуемых объектов. Не было никакой возможности представить размещение коллекций, как-то связать их с топографией Ликея, поскольку до недавнего времени единственными вещественными доказательствами существования афинского Ликея, и то лишь гипотетическими, выступали два межевых камня с идентичной надписью horos Mouson kepou (граница сада Муз)2. В 1950-е гг. камни обстоятельно изучил профессор Юджин Ван-дерпул3. Он пришел к выводу, что камни, первоначально, представляли собой одну плиту с надписью horos hierou Mouson (граница священного участка Муз). Поскольку святилище Муз (Мусей) было частью Ликея, предполагалось, что это была первоначальная граница его сакральной территории. Затем плита была расколота, а стертую надпись заменили двумя новыми. Это превращение американский ученый связывает с реконструкцией святилища и обустройством Феоф-растом нового сада4, купленного (при посредничестве правившего тогда Афинами перипатетика Деметрия Фалерского) в 310-е гг. до н. э. Тогда как прежде один единственный камень отмечал меньших размеров границу священного участка ликейского Мусея Аристотеля. Сад мыслился местом размещения коллекций, но представить его площадь по межевым камням было невозможно. Следовательно невозможно было судить и о масштабах коллекционирования.
Приблизительное местоположение Ликея на большом пространстве между площадью Конституции (Синтагма) и территорией Национального парка показывали Ян Травлос5, составивший археологическую карту всего района между древними стенами города и долиной реки Илисс, остающуюся по сегодняшний день наиболее полной, и Джон Камп6 (последнее доступное нам издание труда которого относится к 2001 г.). На этих сведениях базировалась и наша прежняя реконструкция территории Ликея7.
Между тем, еще в 1997 под руководством археолога Эфи Лигури были проведены раскопки в квартале к востоку от Синтагмы и Национального парка, на треугольном участке, образованном пересечением проспектов Королевы Софии и Короля Константина. Там, за ранее построенным зданием Национальной Консерватории, археологи вскрыли фундаменты большого гимнасия. Нижние археологические слои датированы IV столетием до н. э., затем гимнасий несколько раз перестраивался, вплоть до I в. н. э. К 2002 г. археологи уже не сомневались, что
28
• Труды Санкт-Петербургского государственного института культуры • 2015 •
_________Section I. The historical mission of the Museum in the space of world culture_
нашли именно Ликей. Начались сильно затянувшиеся работы по музеефикации фрагментов.
Пятнадцать лет археологических изысканий позволили ясно представить планировку гимнасия, которая существенно не менялась с рубежа VI—V вв. до н. э., так как все последующие перестройки можно скорее подвести под современное понятие капитальный ремонт.
К сожалению, до сих пор нет подробного обобщающего исследования результатов раскопок, и топографию Ликея мы представляем на основании нашего собственного осмотра раскопа в 2006 г., а также вербальных и графических реконструкций, доступных на Интернет-сайтах8.
Ликейский гимнасий, как и подавляющее большинство античных гимнасиев, имеет прямоугольной формы двор-палестру (23 х 26 метров), по периметру замыкаемый колоннадами и многочисленными залами, самый крупный из которых (на северо-восточной стороне) отождествляется с библиотекой. В отличие от платоновской Академии, где на роль Мусея могло претендовать одно из нескольких внутренних дворовых пространств гимнасия, здесь мы с почти полной уверенностью можем сказать, что святилище Муз занимало отдельную постройку в саду. Но вряд ли когда-нибудь обнаружат его остатки, поскольку дальнейшие раскопки невозможны из-за плотной застройки соседних участков.
Вместе с садами и теми зданиями, которые в них будут возводить при Феоф-расте, Ликей занимал территорию примерно 1500x1000 метров, превышающую сады Академии. Она начиналась у Диохаровых ворот в древней стене города. Здесь находились источники чистой питьевой воды9. Северной границей, скорее всего, была дорога на Марафон. За ней начинался подъем на священную гору Ликабетт (Ликабет, Ликавит). Восточную границу определить не представляется возможным, но она явно далеко выходила за границы современного фешенебельного Хилтон-отеля. Западная граница, в первом столетии до н. э. проходила по территории современного Национального парка, а позже могла упираться в возведенную в первой половине II в. н. э. стену Адриана. На юго-востоке и юге сады полого спускались в долину реки Илисс, ныне протекающей в подземном тоннеле.
Платон в диалоге «Федр» описывает берег Илисса как живописную местность, поросшую ивами и платанами. Герои диалога видят святилище «каких-то нимф» и речного бога Ахелоя (Nymphon te tinon kai Acheloou hieron), судя по стоявшим там статуям дев (аро ton koron te kai agalmaton eoiken)10. Затем следует фраза, которую можно перевести двояко: спустившись к источнику нимф, мы услышали собрание речей (буквально - «мусей» слов, голосов). Или же: спустившись к источнику нимф и к Мусею (святилищу), мы услышали голоса (kataban te e sto Nymphon nama te kai mouseion [или, соответственно - Mouseion] ekousamen logon)11. Глагол akouo употребляется как с родительным (logon), так и с винитель-
• Том 212 • Музей в мире культуры. Мир культуры в музее
29
_________Раздел I. Историческая миссия музея в пространстве мировой культуры_
ным (mouseion) падежами. С архаических времен образы Муз и нимф часто отождествлялись.
Если у Платона фраза допускает разночтения12, Павсаний, через пятьсот лет, говорит совершенно определенно о жертвеннике Музам Илисиадам на берегу Илисса13. На составленной Яннисом Травлосом археологической карте долины Илисса показаны два алтаря на разных берегах реки. В конце диалога «Федр» устами Сократа возглашается молитва Пану и «другим здешним божествам»14. На левом берегу Илисса была обнаружена стела с посвятительной надписью нимфам и изображениями нимф, рядом с которыми помещена голова Пана15. Изображение рогатого Пана также имеется на скале за рекой, точно напротив развалин храма Зевса Олимпийского16, в том единственном месте, где Илисс в наши дни не скрыт под землей. Исходя из этого, Я. Травлос предположил общий жертвенник Пану, нимфам и Ахелою. Но у Платона нигде не говорится, что Сократ и Федр переходили реку. Хотя в летнее время она сильно пересыхала и через нее, как раз напротив Ликея, имелся брод (при римском правлении тут же был сооружен каменный мост), там, судя по старой цветной гравюре Эдварда Додвелла 1821 г., еще в XIX в. были крупные камни и сильное течение17.
Сократ и Федр встречаются за городскими стенами, причем Федр идет из дома афинского богача Морихия, находившегося вблизи старого храма Зевса Олимпийского, на северном берегу реки, точно на месте огромного Олимпея, воздвигнутого императором Адрианом18. Собеседники сворачивают к реке, но идут не в брод, а вдоль берега (kata ton Ilison; kata может означать и вниз по течению, то есть, по направлению к Олимпею), босиком по мелководью, чтобы освежить ноги в жаркий день19. Они вообще не доходят двух или трех стадий (500-600 м) до переправы, расположенной ниже по течению, за которой находится местечко, называемое Агрой20. Таким образом, они должны были обойти сады Ликея с северо-востока. И Павсаний тоже «ведет» своих читателей северным берегом Илисса, мимо нового храма Зевса Олимпийского и гимнасия Адриана, через Ликей. Сразу после описания Ликея, он упоминает жертвенник Илисиадам. Только после этого мы с автором подходим к римскому мосту, напротив Агры, то есть как раз на месте упомянутой Платоном старой переправы. На южной стороне -храм Артемиды Охотницы и колоссальный Стадий (стадион, построенный для Па-нафинейских игр)21.
Не идет ли, следовательно, и у Платона, и у Павсания, речь об одном и том же святилище?
Тогда, Аристотель, получив в управление Ликей, не закладывал новый храм Муз, но использовал старый. Или, если слова Платона переводить все-таки как «собрание речей» и принять лишь сведения Павсания, Аристотель воздвиг перед старым жертвенником какую-то постройку, возможно, аналогичную квадратному перистилю, открытому археологами в саду платоновской Академии.
30
• Труды Санкт-Петербургского государственного института культуры • 2015 •
_________Section I. The historical mission of the Museum in the space of world culture_
Предположение о старом жертвеннике, а возможно - и о целостном Мусее, то есть, об уже функционировавшем в 335 г. до н. э., хотя и скромном храмовом комплексе со своим священным участком, - допустимо, поскольку вся окружающая Ликей местность от вершины Ликабетта до русла Илисса, и до старой городской стены, издревле была посвящена богу-Мусагету Аполлону Ликийскому.
Но и сам Ликей, подчеркивает Павсаний, «в древние времена, как и при мне... считался храмом [hieron] Аполлона, и здесь бог искони назывался Ликей-ским»22. Если под наименованием hieron понимать не отдельное здание, а вообще священную территорию незримого пребывания бога, логично связать эти сведения со словами Плутарха, назвавшего окружение Ликея (как и Академии) священной рощей (hieronalsos)23. Строительство гимнасия в священной роще, естественно, подразумевает сохранение всех священных участков и жертвенников, и это еще один аргумент в пользу раннего существования на территории Ли-кея жертвенника Музам.
Начало строительства, вероятно, относится еще ко времени правления Писи-стратидов (560-510 гг. до н. э.). Византийский словарь Свиды (Суда), со ссылкой на современника Аристотеля историка Феопомпа Хиосского, называет основателем Ликея самого Писистрата24.
Затем, в правление Перикла, в Ликее снова ведется какое-то строительство. Поэтому в некоторых справочных изданиях основателем Ликея называют его. Но словарь Свиды (Суда), теперь уже со ссылкой на другого историка - Филохора, указывает не на основание гимнасия, а на попечительство Перикла (epista-tountos Perikleous)25.
Безосновательно считать первым строителем Ликея афинского политика, законодателя и ритора Ликурга. Слова Павсания26 и Псевдо-Плутарха27 о том, что Ликург построил гимнасий в Ликее, подразумевают, что он был инициатором капитальной реконструкции гимнасия, оставив его в том виде, в каком он достанется Аристотелю. Декрет афинян, перечисляющий заслуги Ликурга перед полисом28, провозглашает: Lykeion kateskeuasen - что, скорее, означает не построил, а обустроил, благоустроил, привел в порядок. Причем произошло это буквально накануне возвращения Аристотеля в Афины.
Ликург управлял финансами афинского государства с 338 по 326 г., следовательно, строительство относится к этому времени. Данное обстоятельство, с одной стороны, объясняет, почему новое строительство в Ликее стал осуществлять лишь Феофраст: только в его правление, примерно через двадцать - двадцать пять лет после основания школы, назрела необходимость в капитальной реконструкции. С другой стороны, такой щедрый подарок чужеземцу (метеку) был осуществлен явно под давлением македонян. При жизни Александра Македонского не имело большого значения, что у Аристотеля не было права собственности на Ликей. Нигде
• Том 212 • Музей в мире культуры. Мир культуры в музее
31
_________Раздел I. Историческая миссия музея в пространстве мировой культуры_
нет сведений о взимании какой-либо арендной платы, или о каком-либо вмешательстве афинян в его управление Ликеем.
Вопрос о статусе Ликея занимает внимание ученых уже не одну сотню лет. Из трудов исследователей XX столетия отметим статью А.-Г. Хруста, где подробно прослеживается вся история взаимоотношений Аристотеля с властями Афин вплоть до 323 г.29 В статье предполагается, что Аристотель, помимо здания гимна-сия, имел (если не в собственности, то на правах аренды) участок со своим домом и садом неподалеку от Ликея, где он читал эзотерические лекции, подобно тому как в Академии то же самое практиковал Платон. Но окончательно вся территория Ликея перешла во владение Феофраста после смерти Аристотеля. Лучшим подтверждением этому являются тексты двух Завещаний, полностью приведенных Диогеном Лаэртским. Завещание Аристотеля вообще ни словом не упоминает Ликея, тогда как Феофраст уже распоряжается садом и постройками как собственностью школы30. Значит к этому времени Феофраст, родившийся на острове Лесбос, уже получил афинское гражданство, либо он от рождения имел гражданство, если происходил из семьи коренных афинян, переселившихся на Лесбос в союзный Афинам город Эресий.
Строительство на территории Ликея в основном и легло уже на плечи Феофраста. Постройки, которыми мог руководить лично Аристотель, это святилище Муз (если исключить гипотезу об уже существовавшем Мусее), жилища в саду (oikiai hai pros toi kepoi)31, трапезная, поскольку именно Аристотеля считают учредителем ликейских трапез32, и знаменитый перипат, от наименования которого последователи Аристотеля получили имя перипатетиков.
Так могли называть просто тропу для прогулок в саду, но более вероятным кажется предположение об особой архитектурной форме, элементом которой является парадная колоннада. В отличие от стои, перипат имеет замкнутую или полузамкнутую (в виде буквы П или буквы Г) форму. Если сами колоннады служили для прогулок, пространство между торцами, или же пространство образовавшегося замкнутого двора, могло использоваться для обычных занятий, как показывают фрагменты перипата в Миезе (Македония), где Аристотель обучал Александра Македонского и его гетайров (друзей) в 343-341 гг.
На раскопанной территории Ликея ничего подобного нет. Следовательно аристотелевский перипат находился южнее, ближе к долине Илисса, и у нас имеется основание объединить его территориально с Мусеем. Если на берегу реки уже был древний жертвенник Музам, тогда архитекторам, приглашенным Аристотелем, было достаточно создать для него парадный фон в виде полностью замкнутой (перистильного типа) или П-образной, торцами обращенной к реке постройки. Она сама, при этом, не воспринималась как сакральное сооружение. Ее двор превращается в место для общих лекций (не исключая и пешие прогулки с учениками вдоль колоннад). Рядом, в саду, как и в Академии, находились жили-
32
• Труды Санкт-Петербургского государственного института культуры • 2015 •
_________Section I. The historical mission of the Museum in the space of world culture_
ща Аристотеля, Феофраста и других членов сообщества. Феофраст в Завещании отмечает, последовательно, - сад, перипат и дома в саду33. В другом месте также последовательно перечисляются храм (hieron, то есть - Мусей), сад и перипат34.
Гимнасий, если принять эти новации, не терял своего непосредственного назначения, продолжая использоваться для практических занятий, требующих специальных учебных пособий, для спортивных игр и упражнений, для мусиче-ских состязаний, для хранения некоторой части коллекций и книг библиотеки. Возможно, что упоминаемые в Завещании Феофраста верхний и нижний портики (stoidia)35, недостроенные к 286 г., должны были, по его замыслу, объединить гимнасий и святилище Муз в единый архитектурный комплекс.
Но главные перемены были связаны с обеспечением самого процесса обучения, а именно: в Ликее, в течение многих лет осуществлялось собирание крупнейшей в тогдашнем греческом мире библиотеки, разнообразных учебных пособий, приборов и инструментов, накопление минералогических, ботанических и зоологических коллекций. Они хранились в помещениях старого гимнасия. Там же, в помещениях на северо-восточной стороне гимнасия, археологи локализуют книгохранилище и читальные залы. У Аристотеля библиотека станет еще и местом хранения документального материала: там накапливались записанные результаты наблюдений и экспериментов, альбомы с зарисовками животных и частей их тел, на которые ссылается Аристотель в зоологических трудах, собранные его учениками обширные выписки из конституций полутора сотен греческих полисов, ставшие основой для «Политики» и «Политий» Аристотеля.
Ни Академия, ни Ликей, вне зависимости от формы владения, никогда не закрывались для горожан. Их сады оставались местами прогулок, бесед, спортивных занятий, мусических агонов, которые могли смотреть все свободные жители города. Вероятно афиняне могли читать книги, или заказывать копии переписчикам, поддерживая тем самым материально школу перипатетиков. В ликейском гимнасии, судя по фрагментам, преобладали смежные или полуоткрытые помещения (когда одну из стен убирали вовсе или заменяли колоннадой). Следовательно, коллекции минералов, чучела животных, гербарии также были доступны. Тем более доступными для осмотра были собираемые Феофрастом ботанические раритеты.
В ботанический сад трансформировалась древняя священная роща, посвященная Музам и Аполлону. Зверинец занял часть ее территории. Все астрономические и физические приборы можно было свободно разместить тут же. Наглядным примером того, как в древности обсерватория и площадка для занятий физическими опытами гармонично вписывались в парковый ландшафт является историческая реконструкция, осуществленная современными специалистами в мемориальном парке на родине Аристотеля, в Стагире. Там можно увидеть, например, солнечные часы, показывающие не только время дня, но и дату, огром-
• Том 212 • Музей в мире культуры. Мир культуры в музее
33
________Раздел I. Историческая миссия музея в пространстве мировой культуры_
ный «пентафон» из гранитных плит, демонстрирующий различные уровни звука (был унаследован перипатетиками от пифагорейцев), подвешенные на тросах железные ядра, передающие друг другу движение по инерции, маятник, отражатели звука. В Ликее наверняка было подобие сконструированного пифагорейцем Евдоксом для Академии Платона «паука», прообраза будущей астролябии. А также модели весов и рычагов, описанные в аристотелевской «Физике».
Растительный состав сада, изначально представленный обычными для священных рощ платанами, кипарисами, пиниями, акациями, лавром, миртом, розами, земляничным деревом, был значительно пополнен усилиями Феофраста. Платаны были посажены еще молодыми по берегу канала, очевидно, прорытого от Илисса. Феофраст много лет будет наблюдать над одним из таких деревьев, «растущим на просторе» и имеющем глубоко залегающие корни36.
Существование на территории Ликея подобия ботанического сада принимается исследователями как очевидный факт. Сложнее обстоит дело с наличием в ликейских садах зверинца. Общепризнано, что Аристотель использовал для обучения в качестве наглядных экспонатов чучела животных, и даже сам препарировал их. Но держал ли он животных в клетках, и насколько велико было их количество? И какую цель преследовал, заводя зверинец, предстоятель Ликея?
Нужно отметить, что Аристотель вполне мог иметь опыт организации зверинца еще до своего переезда в Афины в качестве схоларха Ликея.
Годы 337-335 до н. э. Аристотель, скорее всего, проводит в Пелле, и с 337 г. удобнее всего соотнести сообщение Элиана37 о щедрых пожертвованиях Филиппа II Аристотелю на научные изыскания. Главным образом - на изучение животных. Аристотель получил именно теперь много свободного времени для исследований, освободившись от обязанностей воспитателя наследника престола. Но щедрые пожертвования были бы лишними, если бы Аристотель занимался только сбором сведений о животных, или ознакомительными поездками по стране. Однако, баснословные расходы будут понятны, если мы свяжем щедрость царя Филиппа с его намерением завести в Пелле зверинец, который смог бы стать дополнением к ранее устроенному конному двору, где для царя содержали знаменитых фессалийских коней. Их укрощение, судя по подробно описанному Плутархом38 укрощению Букефала (Буцефала), проходило на поле, за дворцом, в присутствии большого числа гостей.
Царские дворцы Пеллы, в том виде, как их открыли археологи, хранят следы многочисленных перестроек преемников Филиппа II. И город в 330-е гг. еще не приобрел вид идеального квадрата с прямыми улицами и малым идеальным квадратом агоры в центре, хотя именно Филипп II (может быть, по совету Аристотеля) начал перестраивать столицу. Дворцы занимали территорию в 6 гектаров, и к ним еще примыкали спускавшиеся с холмов сады. Отвлекаясь от внешнего облика дворцов, отметим, что местоположение дворцов за городом и большая пло-
34
• Труды Санкт-Петербургского государственного института культуры • 2015 •
_________Section I. The historical mission of the Museum in the space of world culture_
щадь садов идеально подходили для заведения зверинца, необходимого царю для престижа.
Конечно, гипотетический зверинец в Пелле не был похож на персидские «парадизы», - обширные загородные парки, более похожие на заповедники, где животные бродили на воле. В Пелле, скорее всего, были только тесные клетки. Аристотель занимался, разумеется, не непосредственно отловом животных, но сбором сведений, наблюдениями, содержанием, рекомендациями по кормлению, возможно - лечением. Основной контингент составляли животные местного происхождения, и это будет главным отличием зверинца в Пелле от такого же гипотетического собственного зверинца Аристотеля в Ликее, где, как предполагают исследователи, у него появится много экзотических экземпляров из Египта и Азии, доставленных учителю Александром Македонским. Из вероятно содержавшихся в Пелле животных назовем зубров, водившихся на недавно завоеванных Филиппом II северных территориях Пеонии и Майдики39. Также - медведей, встречавшихся на Балканах повсеместно. Аристотель подробно описывает строение медвежьей лапы40, совокупление животных, которое явно удобнее наблюдать в клетках, а не на воле41, беременность и роды у медведиц42, медвежий питательный рацион и водопой43. Вскользь, но с подробностями, требующими тщательного наблюдения, Аристотель упоминает рысей44. Из интересных по причине необычного вида и оперения птиц дважды упоминается porthyrion45. Его отождествляют с розовым фламинго, гнездившимся в те времена на берегах близкого к Пелле озера Орестиада (здесь же обитали хорошо знакомые Аристотелю пеликаны)46, а также на западных границах царства Филиппа II, на Лихнидском (ныне Охридском) озере, расположенных рядом Линкестийских озерах (Большая и Малая Преспа), наконец - еще западнее, в зависимой от македонян Иллирии, на озере Лабеотийском (Скадарском). Аристотель отмечает у фламинго особую манеру пить, не лакая, но заглатывая воду, что тоже может свидетельствовать о личных наблюдениях. Встречается в описаниях Аристотеля и такой раритет как однокопытная свинья47, вид, ныне полностью исчезнувший в Европе. А о диковинном олене, на рогах у которого вырос плющ, Аристотель прямо говорит: eileptai- «был пойман» или «был приобретен»48. Об оленях, вообще, приводятся наиболее подробные сведения, что вполне понятно, поскольку они были главными объектами царских охот, а также давно приручались.
Однако, мозаики Пеллы рубежа IV-III вв. до н. э. показывают охоту не только на оленей (напольные мозаики так называемого дома Похищения Елены), но и на львов (мозаика дома Диониса). Последний сюжет обычно рассматривают в качестве иллюстрации к охоте на львов Александра Македонского во время Восточного похода49. Художник Гносис, автор мозаик, мог видеть львов в царском зверинце, так же как и пантеру, на спине которой он изобразил Диониса (другая мозаика дома Диониса). Неизвестно, были ли пантеры завезены в Пеллу уже в
• Том 212 • Музей в мире культуры. Мир культуры в музее
35
_________Раздел I. Историческая миссия музея в пространстве мировой культуры_
годы Восточного похода, и, в этом случае, достались по наследству воцарившемуся в Македонии Кассандру (309-297 гг. до н. э.) (творчество Гносиса относится, скорее всего, к его правлению). По Ксенофонту50 пантеры водились в древности не так далеко от Пеллы, у горы Пангей, на границе Македонии и Фракии, а также на склонах Пинда и Олимпа. Но и львы в те годы, возможно, еще встречались Македонии, следовательно, и те, и другие могли содержаться уже в первоначальном зверинце Филиппа II.
Как утверждает Геродот51, в 480 г. до н. э. львы напали на обоз проходившей по землям Македонии армии Ксеркса. На время жизни Аристотеля, по его собственным словам, львы в Европе обитали только в одном месте, между Нессом и Ахелоем52. Чаще всего Ахелой и Несс отождествляют с теми реками, о которых писал Геродот: у него львы обитали в Европе, соответственно - между Нестом (на восток от Пеллы, во Фракии, впадает в Эгейское море возле Абдер; варианты названия: Несс, Места, Месса) и Ахелоем (на юго-западе, на границе Этолии и Акар-нании, за пределами владений Филиппа II)53. Тогда аристотелевское «одно место» это, фактически, вся огромная территория Македонии от западных, до восточных пределов. Однако нападение львов на обоз Ксеркса произошло, когда его войско шло через Мигдонию, а это уже недалеко от Пеллы, за рекой Аксий, где возможными местами царской охоты были доныне сохранившиеся леса на склонах и у подножья горы Киссий (Хортиатис). Высказывается мнение, что Аристотель переписал географические названия у Геродота, также как и Плиний Старший три сотни лет спустя54. Но заимствуя сведения, Аристотель имел в виду весь большой ареал обитания львов, в его время встречавшихся уже очень редко, тогда как междуречье Аксия и Неста все-таки еще могло оставаться ареалом охоты.
Во всяком случае, Аристотелю хорошо знакомы царственные животные: их ходьба55, форма зубов56, повадки57, способ совокупления и роды58, питание и выделения59, строение шеи60, полости рта61, желудка и кишечника62. Это значит, что Аристотель не только наблюдал живых зверей (или расспрашивал о них), но и вскрывал тела мертвых львов. Знакома Аристотелю и львиная охота63, и поимка львов64. Вряд ли Аристотель лично принимал участие в таких опасных предприятиях, но его осведомленность свидетельствует о том, что при царском дворе находился большой штат профессиональных охотников, хорошо освоивших свое ремесло. Также и все авторы, сообщающие о львиных охотах Александра Македонского и его гетайров, называя разные регионы - Сирию (окрестности Сидона) и Согдиану (окрестности Мараканды), пишут о них, как о совершенно привычном для македонян занятии, давно знакомом Александру и его окружению. Занятии -опасном для жизни, но именно поэтому столь подходящем истинным воинам, и уступающем по своей популярности только охоте на кабанов. Так, вблизи Сидона, царский полководец Лисимах в одиночку убил льва, отличавшегося исключительной величиной (eximiae magnitidinis), получив при этом рану в плечо65. В Сог-
36
• Труды Санкт-Петербургского государственного института культуры • 2015 •
_________Section I. The historical mission of the Museum in the space of world culture_
диане в огромном заповеднике, обнесенном оградой, Лисимах встретил рогатиной льва, бросившегося на царя, но тот оттолкнул полководца, заявив, что сам сможет справиться со зверем66. В охотах были задействованы своры специально обученных собак. Одна из таких охот происходила в присутствии лаконского посла. Рисковавшему жизнью царю пришел на помощь его полководец Кратер, впоследствии заказавший Лисиппу изваять сцену львиной охоты и отлить ее в бронзе. Изображения царя, спешащего к нему на помощь Кратера, льва и охотничьих собак были установлены в Дельфах67. Собаки были, скорее всего, из породы мо-лосских, разводимой в это время на родине царицы Олимпиады, в Эпире. Аристотелю эта порода знакома; он отмечает большие размеры молоссцев (подходящие для охот на крупных животных) и храбрость (andria) по отношению к диким зверям68. Следовательно, в Восточном походе царские охоты вполне могли обеспечивать свои, македонские загонщики и ловчие.
В Пелле гипотетический зверинец Филиппа II и Александра, возможным куратором которого был Аристотель, явно, в подражание восточным монархам, был рассчитан на демонстрацию живых экспонатов. Это предопределяло преобладание крупных, хищных и опасных, а также экзотических животных. Их собирали, чтобы поразить царских гостей. В Ликее при Аристотеле животных могли приобретать лишь с одной определенной целью - наблюдать за их образом жизни и поведением. Вряд ли Аристотель ставил перед собой и учениками трудновыполнимую даже для царей задачу собрать все разнообразие животного мира Земли. Но вышеупомянутые большие размеры ликейских садов и средства школы позволяли держать животных в клетках, демонстрировать их ученикам и посетителям, а после кончины животных вскрывать и препарировать их тела.
Главный аргумент в пользу ликейского зверинца - зоологические труды Аристотеля, вызывающие резонное предположение, что Аристотель много лет, одновременно и в одном месте, вел наблюдения за множеством видов животных, птиц и рыб. Против этого есть лишь одно возражение: Аристотель, помимо собственного опыта, имел в распоряжении большое количество осведомителей, и записывал их сведения. Там где он ошибался, описывая анатомию и образ жизни представителей земной фауны, видят вину не его лично, но именно осведомителей. Рассмотрим проблему подробнее.
Плиний Старший пишет в «Естественной истории»69 (подчеркивая, что в описании животных он следует Аристотелю), будто бы Александр Великий, вдохновленный желанием познать животный мир, поручил Аристотелю, как самому признанному знатоку, создать его описание (commentatio). Для чего предоставил ему в распоряжение (parere ei iussa) множество служителей (aliquot milia - несколько тысяч, или, образно - великое множество), привлеченных со всей Европы и Азии. Выражение in totius Asiae Graeciaeque tractu подразумевает, что Восточный поход уже начался и Аристотель жил не в Пелле, а в Афинах. Далее перечисляются
• Том 212 • Музей в мире культуры. Мир культуры в музее
37
_________Раздел I. Историческая миссия музея в пространстве мировой культуры_
профессии этих людей. Среди них те, кто занимался охотой (venatus), ловлей птиц (aucupia), рыболовством (piscatus), а также те, кто прямо имел попечительство о заповедниках (vivaria), о стадах или табунах (armenta), о пчелиных ульях (alvearia), рыбных садках (piscina), птичниках (aviaria). Тщательно расспрашивая их (quos percunctando), Аристотель и составил свои описания животных.
Но вряд ли царь предоставил философу столько людей лишь для собирания сведений. Если сопоставить слова Плиния о том, что эти люди были призваны служить Аристотелю на всем пространстве Азии и Греции (in totius Asiae Grae-ciaeque tractu parere ei jussa) с сообщением Афинея об огромной сумме (800 талантов; по тем меркам это было немыслимое состояние, намного превосходящее щедрость Филиппа II), пожертвованной философу Адександром Македонским на зоологические исследования70, можно сделать вывод о том, что речь шла также об отлове и покупке редких животных. Поскольку Плиний пишет об Азии, завоеванной после 334 г., животных явно доставляли уже в зверинец Ликея. Следовательно, изучение животных охватывает весь период пребывания Аристотеля в Пелле, затем, без перерыва, продолжается в Афинах, куда Аристотель привезет свои многолетние записи, положенные им в основу «Истории животных», и будет делать в них дополнения.
Рассказывая об охотах Александра, авторы упоминают львов, содержавшихся в клетках, как будто готовых для отправки в дальние края. Но неизвестно куда - в Афины, или в Пеллу. Аристотель пишет о них особенно подробно в «Истории животных». Тем не менее, по количеству ссылок в этом трактате львы уступают место таким диковинным для греков животным как слоны. Аристотель делает подробные описания слоновых ног и хобота71, грудных желез у самок72, половых органов73, зубов74, устройства печени и кишечника, что явно требовало вскрытия тел75, слоновьи звуки, подчеркивая разницу между издаваемыми с помощью хобота и одним ртом76. Он приводит такую пикантную подробность как поза при совокуплении77 и протекание беременности у слоних, а также роды и кормление детенышей78, болезни слонов79. В отличие от сведений о применении слонов в войнах, или об охоте на них, явно полученных через осведомителей, анатомические и физиологические подробности свидетельствуют в пользу личных наблюдений.
Чтобы познакомиться со слонами не нужно было ждать вторжения войска Александра Македонского в Индию. Слоны были ударной силой персидской армии. Во время Восточного похода первые слоны могли достаться грекам в качестве трофеев после битвы Гавгамелах (Арбелах) (331 г. до н. э.). По большей части в армии персов были азиатские (индийские) слоны (elephantes indici). Демонстрация боевых слонов афинянам была бы особенно зрелищным предприятием, способным укрепить авторитет царя и убедить жителей города в благосклонности к нему богов. А денежные средства, предоставленные Александром Македонским
38
• Труды Санкт-Петербургского государственного института культуры • 2015 •
_________Section I. The historical mission of the Museum in the space of world culture_
Ликею были вполне достаточны, чтобы содержать там хотя бы пару слонов. Сошлемся на мнение солидного военного историка XIX в.: «... вполне естественно предположить, что Александр, получив слонов в свое распоряжение, не преминул отправить их в Афины, где проживал тогда философ. Государь, который за раз подарил 800 талантов. своему наставнику, не мог отступить пред отправкой одного слона, тем более, что это был способ возвеличить значимость своих подвигов в глазах греков и особенно афинян, мнение которых его так заботило»80.
Если гипотетический слоновник мог существовать лишь благодаря щедрым подаркам Александра Великого, пчеловодство в Ликее не только не требовало крупных затрат, но и приносило пользу, обеспечивая училище медом и воском. Да и лечебные свойства пчелиного яда Аристотелю-врачу были хорошо известны. При этом пчелиные ульи в священной роще Муз не только не нарушали святости места, но вполне органично дополняли ее, поскольку, наряду с цикадами, пчелы почитались как священные насекомые Муз81. А родоначальник пчеловодства герой Аристей, сын Аполлона и нимфы Кирены, родившийся в той части Африки, которая по имени его матери станет называться Киренаикой и будет одной из самых богатых провинций царства Птолемеев82, давно был сопричастен муси-ческому культу, так как считался воспитанником Муз.
Аристотель знает не только строение организма пчелы, но сообщает, например, сведения о вредителях пчелиных сот83, а IX книга «Истории животных» включает в себя целый подробный трактат по пчеловодству, занимающий большую часть ее объема84. Без сомнения, Аристотель опирается на собственный многолетний опыт наблюдений за «общественными» (politika) насекомыми85.
Наличие рыбных садков в Ликее только по текстам Аристотеля констатировать невозможно. Стагирит описывает в «Истории животных» более восьмидесяти видов обитателей водоемов, но по большей части это морские рыбы и моллюски, а также жители проточных вод. Аристотель, правда, очень подробно рассказывает о карпах, которые искусственно разводились с незапамятных времен именно в прудах. Он знает устройство неба карпа86, его кишечника87, частоту нереста88, созревание икры89; знает, что карп поражается солнечным ударом и оглушается сильным громом90. К этому можно добавить информацию из Плиния Старшего о предоставленных царем Аристотелю попечителей (piscina) рыбных садков.
Затем Плиний говорит о смотрителях птичников (aviaria). Содержание птиц в клетках, или даже на парковых пространствах, затянутых сетями, также можно допустить. Хотя термин aviarium означает и место в лесу, где гнездуются птицы, стало быть у Плиния речь могла идти о царских охотниках-птицеловах. Что касается домашней птицы, используемой в пищу (куры, утки), то ее присутствие в Ликее обосновано вполне понятным желанием обеспечить всех проживающих в училище здоровым питанием без лишних расходов на продукты городских рын-
• Том 212 • Музей в мире культуры. Мир культуры в музее
39
_________Раздел I. Историческая миссия музея в пространстве мировой культуры_
ков. Для этой же цели, что не мешало наблюдениям за растениями, выращивали овощи и фрукты. Отметим, что описывая на основании ботанических трактатов Феофраста растительный состав его сада, исследователи находят в нем примерно равное соотношение декоративных и утилитарных сортов91.
Аристотель также очень много пишет о домашних голубях92, противопоставляя их диким голубям и голубям-пелейям, которых «никто не держит»93.
То же ощущение непосредственных наблюдений остается при чтении текстов Аристотеля и Феофраста, касающихся экзотических животных и растений Азии и Африки. Причем сведения о них хорошо сопоставляются с маршрутом похода Александра Македонского вплоть до 328 / 327 гг., когда отношения между царем и Аристотелем претерпели охлаждение.
Аристотель имел отдельный «хор» учеников, передвигавшихся по миру вместе с армией Александра Македонского. Также сведения о пределах Ойкумены он мог получать через личную переписку с царем. Сообщения древних историков о Восточном походе свидетельствуют о том, что Александр, на протяжении всего похода, находил время лично заниматься естественнонаучными исследованиями, и конечно же делился их результатами с учителем. В ряде случаев источники позволяют предположить, что, помимо информации, в Ликей посылались и некоторые природные раритеты.
В начале похода Александр и его спутники интересовались больше местами былой славы эллинов, святилищами родных богов, захоронениями знаменитых людей. Это вполне объяснимо. Эгейское побережье Малой Азии, в незапамятные времена колонизированное греками, застроенное городами, не отличавшимися по своему архитектурному облику от тех, что располагались на островах и на противоположном берегу, не воспринималось как чужая земля, которую нужно было изучать. Тем более, что природные условия, растительный и животный мир здесь также почти не отличались от Эллады. Кроме того, Аристотель и Феофраст накопили достаточно сведений об этих местах, когда они проживали, под покровительством тирана Гермия, в Ассе и в Митилене (347-343 / 42 гг.).
Но уже в горах Киликии и в Сирии македоняне видят непривычные взгляду эллинов кедровые леса, когда-то покрывавшие все обращенные к морю склоны гор, но к тому времени уже сильно поредевшие. Тем не менее Феофраст расскажет нам о деревьях «изумительной высоты и толщины», стволы которых не могут обхватить даже три человека94. Феофраст добавляет: в парках (en tois paradeisois) кедры бывают еще больше и красивее. Имеются ли тут в виду парадизы (заповедники) персидских царей, или парки в окрестностях Вавилона, о которых мы поговорим ниже? Можно предположить, что и в Ликее появились посадки кедра. Это дерево растет очень медленно, и даже в конце жизни Феофраста, в 290-годы, то есть, через сорок лет, саженцы вряд ли достигли бы таких размеров. Но, хорошо приживающиеся в парках по всему Средиземноморью (и по побережью нашего Черного моря) ливан-
40
• Труды Санкт-Петербургского государственного института культуры • 2015 •
_________Section I. The historical mission of the Museum in the space of world culture_
ские кедры меньшей высоты и меньшего обхвата вполне могли быть украшением ликейского сада Муз.
В Египте, поскольку страна встретила победителей без сопротивления и война сразу превратилась в парад победы, времени для ее изучения оказалось более чем достаточно.
Самое крупное животное нильских болот - гиппопотам (речная лошадь), в отличие от прирученных персами боевых слонов, сделавшихся трофеямимакедо-нян, вряд ли содержалось в ликейском зверинце. Здесь как раз тот случай, когда Аристотель делает описание по рассказам очевидцев. Таковым был Геродот95, которого Аристотель почти дословно цитирует, повторяя сделанные великим историком за сто с лишним лет до этого сравнения диковинного зверя с хорошо знакомыми грекам животными: у гиппопотама грива как у лошади, копыта как у быка, хвост как у свиньи. Но, возможно, солдаты или врачи армии Александра Македонского, видимо, вскрывали тушу гиппопотама, так как Аристотелю, в отличие от Геродота, знакомы не только его внешний облик и необычно толстая кожа, нои внутренности, сравниваемые с внутренностями лошади и осла96. В этом не усматривалось бы кощунство, так как гиппопотамы почитались священными животными только в одном, Папремитском округе Нижнего Египта97. И если мы вспомним, что в Египте уже три тысячи лет мумифицировали животных, логично предположить, что, поскольку, в отличие от живых экспонатов, мумифицированные останки не представляли особой трудности в транспортировке, они могли быть доставлены в Ликей.
То же можно сказать по поводу чучел нильских крокодилов. Вслед за Геродотом Аристотель фиксирует необычное свойство нижней челюсти крокодилов, остающейся неподвижной при глотании жертвы98 Аристотелю известны размеры печени, устройство желудка и кишечника крокодила99. Следовательно, его информаторы расчленяли тела или опрашивали египетских жрецов, мумифицировавших священных крокодилов для погребения в некоторых египетских номах.
На роль живого экспоната зоологической коллекции Аристотеля может претендовать такое специфическое животное как ихневмон (Herpestes ichneumon), также именуемое египетским мангустом или фараоновой мышью. Почитаемый в Египте в качестве воплощения солнечного бога Ра, побеждающего в этом облике дракона Апопи, ихневмон удостоился внимания Геродота лишь вскользь100. Аристотель же сообщает, как ихневмоны питаются и родят потомство, сколь велика продолжительность их жизни101. Поймать зверька в болотах Дельты и доставить его в клетке в Афины не требовало ни больших расходов, ни тяжелого труда, тем более, что ихневмоны легко приручаются, привязываются к хозяину и долго живут в неволе.
Подробно рассказывая о строении тел, образе жизни и повадках обезьян, Аристотель особо выделяет кебов (длиннохвостых мартышек) и кинокефалов
• Том 212 • Музей в мире культуры. Мир культуры в музее
41
_________Раздел I. Историческая миссия музея в пространстве мировой культуры_
(павианов)102. И те, и другие в древности встречались в Египте вплоть до Дельты, издавна приручались, почитались и мумифицировались. Описания Аристотеля настолько скрупулезны, что вновь почти не оставляют сомнений в непосредственных наблюдениях. Следовательно в Ликее, от щедрот Александра Великого, могли появиться клетки с мартышками и павианами. Кроме того, Аристотель намекает на вскрытия трупов обезьян, подчеркивая удивительное сходство внутреннего строения этих животных со строением человеческого тела103.
Тем временем и Феофраст пополняет свои познания в области ботаники на материале египетской флоры. О финиковой пальме он знает все, вплоть до устройства ее сердцевины104, формы и рисунка листьев105, внутренних оболочек и полости фиников106. Он пишет о том, как цветут мужские особи пальм и как развиваются плоды107, как сажают семена и черенки, и ухаживают за посадками108. Правда, финиковая пальма распространена и за пределами Египта. Феофраст будет отдельно описывать ее разновидности в Сирии, Палестине, Ливии, Вавилонии. Да и в ликейский сад она могла попасть через о. Делос, где пальма почиталась в качестве священного дерева Аполлона. Феофраст пишет о финиковой пальме, растущей «у нас» (par' hemon)109. «У нас» - это может быть как ликейский сад Муз, так и вообще территория Эллады. Однако Феофраст особо обращает внимание читателя на египетскую разновидность пальмы с двумя стволами110. А в IV книге «Истории растений» он перечисляет и описывает породы, что свойственны только Египту. Это египетская шелковица (тутовое дерево; Morus nigra). Феофраст имеет возможность не только сравнить ее с местными, то есть, встречающимися в Греции сортами, но явно ведет личные, сезонные наблюдения над тем, как созревают ее плоды. Он знает каковы они на вкус, насколько богаты соком. Он знает даже как высыхает древесина срубленного дерева и как она меняет свойства, если ее специально вымачивать в пруде111.
Затем Феофраст рассказывает о дереве, именуемом «персея» (Cordia myxa, или Mimusops Schimperi), описывая его от корней до плодов, похожих формой и вкусом на грушу112.
Перечисленные Отцом ботаники сорта могли или при жизни Аристотеля, или уже после его кончины быть доставленными в Афины (семенами, или саженцами в кадках) и произрастать в садах Ликея. Тем более это предположение применимо к такому декоративному виду как миртовое дерево (Mirtus communis). Оно уже было известно грекам и было распространено далеко за пределами Египта, однако египтяне начали его культивировать еще во времена XVIII династии, при царице Хатшепсут, для которой эти деревца специально привозили в кадках из страны Пунт (побережье нынешней Сомали). Феофраст особенно хвалит египетский мирт за его изумительный аромат113.
После Египта сведения и возможные экспонаты поступают уже не так обильно. Конечно тут сыграли роль и огромные пространства, отделявшие окраины
42
• Труды Санкт-Петербургского государственного института культуры • 2015 •
_________Section I. The historical mission of the Museum in the space of world culture_
обитаемого мира от Эллады. Но именно здесь все более проявлявшая себя мания величия царя и его благорасположение к варварам, унижавшее греков, привели к заговорам царских гетайров, в которые оказался втянут племянник Аристотеля Каллисфен, выполнявший роль главного корреспондента Аристотеля, а также царского историографа.
В Вавилоне, царский наместник Гарпал, один из учеников Аристотеля и Фе-офраста, познакомившийся с ботаникой еще в юности благодаря лекциям Феоф-раста, пытался акклиматизировать привезенные из Греции растения. У Плутарха мы читаем: «Александр поручил Гарпалу насадить в садах Вавилонии эллинские деревья, и среди них, ввиду тамошнего палящего жара, преимущественно деревья с густой листвой, образующие тенистые рощи»114. Возможно эти опыты, о результатах которых Гарпал сообщал в письмах своим учителям на протяжении 331-324 гг., были главным источником информации для Феофраста. Опыты были поставлены на широкую ногу, и как знать, не давал ли в свою очередь получавший письма от Гарпала Феофраст ботанические советы и консультации своему бывшему ученику?
Вслед за Вавилонией войска Александра Македонского покорили Персиду, сердце державы Ахеменидов, а затем вторглись в соседнюю Мидию. Феофраст подробно рассказывает «персидских» или «мидийских» яблоках115. Мы называем их померанцами (Citrus medica). Их плоды ценят не за вкус, а за красоту и аромат, так же как и листья. Сообщив о способах посадки и уходе за померанцевыми деревьями, Феофраст отмечает, что персы выращивали их в кадках как декоративные растения. Привести такие деревца в Ликей по Царской дороге, проложенной задолго до этого времени персидскими царями от Суз до Сард, а затем морем, опять таки не составляло большого труда.
Поток информации иссякает по мере приближения македонской армии к рубежам Индии. Рассказывая о животном мире Индии, Аристотель прямо признается в том, что использует сочинения Ктесия, человека, «не заслуживающего доверия»116. Примерно за восемьдесят лет до Восточного похода этот историк, придворный врач персидского царя Артаксеркса II, создал обширные труды, посвященные истории и географии Персидской державы и далекой Индии, полные фантастических домыслов. Но Аристотель вынужден пользоваться этим источником, за неимением лучшего.
Большую осведомленность об Индии демонстрирует Феофраст. Но Феофраст пережил Аристотеля почти на сорок лет. И у него была возможность пользоваться выписками из царских архивов, поделенных между Птолемеем Лагом, который увез часть бумаг в Египет, и утвердившимся в Вавилоне Селевком Никатором (оба правителя были его учениками).
Между тем, если бы не возникшие трудности, связанные как с дальностью расстояний, так и с серьезным охлаждением отношений между Аристотелем и
• Том 212 • Музей в мире культуры. Мир культуры в музее
43
_________Раздел I. Историческая миссия музея в пространстве мировой культуры_
его царственным учеником в связи с наказанием Каллисфена, Аристотель и Фе-офраст узнали бы об Индии гораздо больше, поскольку македонские войска надолго задержались там, застав и засуху, и сезон проливных дождей. Сражения чередовались с перемириями, заключаемыми с раджами, долгими осадами, празднествами по случаю очередных побед. В Индии царь лично отбирал для отправки в Македонию крупный рогатый скот117. Ему доставляли ручных львов и тигров, кожи гигантских ящериц и черепаховые панцири118. Он интересовался индийскими злаками, плодами и ягодами119, охотничьими собаками, натасканными для охоты на львов120, хвостатыми обезьянами121, крокодилами, увидев которых, ошибочно предположил, что Инд является верхним течением Нила122. Но у нас совсем нет данных, попала ли хоть часть этих диковин в аристотелевский Мусей.
Однако и без индийских раритетов собранного Аристотелем и Феофрастом материала оказалось достаточно для того, чтобы оставить потомкам полную картину Космоса, настоящую энциклопедию естественнонаучных знаний. А ее освоение станет пьедесталом для последующих философских построений. Эту картину, вместе с аристотелевской логикой, примет весь ученый мир античности и Средневековья (не только в Европе, но и на мусульманском Востоке). Краеугольными камнями в ней будут трактаты о трех царствах природы: минералах, животных, растениях. Над ними выстроятся циклы лекций, прочитанных Аристотелем не позднее 327 / 326 гг., законспектированных его слушателями и изданных, впоследствии, отдельными книгами (в таком виде они появятся на полках Александрийской Библиотеки). Лекции, без сомнения, сопровождались показом накопленных в залах ликейского гимнасия и в саду святилища Муз коллекций.
Наша реконструкция позволяет заключить, что Аристотель действительно создал в Афинах учебное заведение нового типа, где гармонично объединились исследования и процесс обучения, в равной степени обеспеченные «предметным рядом» - почти точными подобиями естественнонаучных коллекций живой и мертвой природы современных музеев, а также разнообразными приборами и пособиями. Различие в том, что места хранения коллекций после падения язычества утрачивают сакральный характер, сохранив лишь латинизированную форму наименования: museum.
К предметному ряду, накопленному Аристотелем, Феофраст добавит картины с изображениями очертаний (hai periodoi) Земли в специально построенном портике (eis ten kato stoa)123, то есть, оборудует географическими картами место для занятий географией.
Система обучения в аристотелевском Ликее отличалась предельным универсализмом и энциклопедизмом. Таковая установка и вызвала необходимые для полноценного обучения перемены, важнейшей составляющей которых стало коллекционирование, впервые в античной Греции проявившееся в таких масштабах и с такой очевидной целенаправленностью.
44
• Труды Санкт-Петербургского государственного института культуры • 2015 •
Section I. The historical mission of the Museum in the space of world culture
Примечания
1 Литература по этому вопросу настолько обширна, что мы отметим только новейшие исследования, опубликованные в последние годы: Falcon A. Aristotle land the Science of Hature. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 2005. 139 p.; Bales S. E. Aristotle's Contribution to Scholarly Communication. Knoxville: The Univ. of Tennessee, 2008. 283 p.; Stonehouse P., Allison P., Carr D. Aristotle, Plato, and Socrates: Ancient Greek perspectives on experiential learning // Beyond Dewey and Hahn: Standing on the shoulders of influential experiential educators. Wisconsin, 2009. Р. 29-41.
2 Inscriptiones Graecae / Consilio et auctoritate Acad. Litt. Regiae Borussicae ed.; ed. U. Koehler. Berlin: Ex typ. Acad., 1883. Vol. 2: Inscriptiones Atticae aetatis quae est inter Euclidis et Augusti tempora, Ps. 2: Tabulas magistratuum catalogas nominum instrumenta juris privati continens. Versu 2613-2614.
3 Vanderpool E. The Museum and Garden of the Peripatetics // Athenes Annals of Archaeol, 1953-1954. Athen, 1958. Pt. 2. P. 126-128.
4 Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов / пер. с древнегреч. М. Л. Гаспарова. М.: Мысль, 1979. С. 217.
5 Travlos J. Pictorial Dictionary of Ancient Athens. New York: Hacker Art Books, 1980. Р. 291, 345.
6 Camp J. M. The Archaeology of Athens. New Haven and London: Yale Univ. Press, 2001. P. 149.
7 Поршнев В. П. Мусей в культурном наследии античности. М.: Новый Акрополь, 2012. С. 139-157.
8 A new archaeological site for Athens: the Lyceum of Aristotle. URL: http: // cafebabel. co. uk (дата обращения: 10. 12. 2015); Aristotle's Lyceum. URL: http: // 8170. pbworks. com (дата обращения: 10. 12. 2015); Проект музеефикации, выполненный архитектором Е. Маркопулу. URL: http: // emarchi. blogspot. ru (дата обращения: 10. 12. 2015); Проект возведения защитного перекрытия над раскопом (Canopy for the archaelogical site of the Aristotle Lyceum). URL: http: // adis. gr (дата обращения: 10. 12. 2015).
9 Страбон. География: в 17 кн. / пер. с древнегреч. Г. А. Стратановского. М.: Ладомир, 1994. С. 377.
10 Платон. Федр / пер. с древнегреч. А. Н. Егунова // Сочинения: в 3 т. М., 1993. Т. 2. С. 138.
11 Там же.
12 В переводе А. Н. Егунова дается второе прочтение: «...сойдя к источнику нимф и в святилище Муз, услышали там голоса» (Платон. Федр. С. 190). Однако, в этом же диалоге Платон употребляет схожее выражение: pos phrasomen au mouseia logon, где явно говорится о собраниях слов (в переводе А. Н. Егунова - о словотворчестве).
13 Павсаний. Описание Эллады: в 2 т. / пер. с древнегреч. С. П. Кондратьева. М.: Ладомир, 1994. Т. 1. С. 73.
14 Платон. Федр. С. 191.
• Том 212 • Музей в мире культуры. Мир культуры в музее
45
Раздел I. Историческая миссия музея в пространстве мировой культуры
15 Inscriptiones Graecae. Versu. 2934.
16 Traulos J. Pictorial Dictionary of Ancient Athens. London: Thames and Hudson, 1971. P. 296.
17 Views in Greece from drawings by Edward Dodwell. London, 1821. Р. 59. Сократ говорит: «... Там, где мы (т. е. жители Афин. - В. П.) переправляемся (diabainomen) к Агре». Глагол diabaino, употребленный в настоящем времени, указывает на обычное, повседневно совершаемое действие, и не свидетельствует о ближайшем намерении прейти речку.
18 Платон. Федр. С. 136.
19 Там же. С. 137.
20 Там же. С. 137.
21 Павсаний. Указ. соч. С. 73.
22 Там же. С. 73.
23 Плутарх. Сулла / пер. с древнегреч. В. Н. Смирина // Плутарх. Сравнительные жизнеописания: в 2 т. М.: Наука, 1994. Т. 1. С. 516.
24 Suid s. v. Lykeion // Suidae Lexicon / ed. A. Adler. Stuttgart: in aedibus B. G. Teubneri, 1990. Vol. 5. URL: http: // persee. fr (дата обращения: 10. 12. 2015).
25 Ibid.
26 Павсаний. Указ. соч. С. 93.
27 Pseudo-Plutarchus. Decem oratorum vitae // Plutarchi Moralia: in 15 vol. / with an Engl. transl. by H. N. Fowler. Cambridge; London, 1960. Vol. 10. P. 344-460.
28 Inscriptiones Graecae. P. 457.
29 Chroust A.-H. Did Aristotle Own a School in Athens between 335 / 334 and 323 B. C. ? // Rheinisches Museum fur Philol. 1972. № 115. P. 310-318.
30 Диоген Лаэртский. Указ. соч. С. 208-210.
31 Там же. С. 221.
32 Афиней. Пир мудрецов: в 15 кн. / пер. с древнегреч. Н. Т. Голинкевича. Кн. 9-15. М.: Наука, 2010. С. 239.
33 Диоген Лаэртский. Указ. соч. С. 221.
34 Там же. С. 221.
35 Там же. С. 220.
36 Теофраст. Исследование о растениях / пер. с древнегреч. М. Е. Сергеенко. М.: АН СССР, 1951. С. 29.
37 Элиан. Пестрые рассказы / пер. с древнегреч. С. В. Поляковой. М.; Л.: АН СССР, 1963. С. 48.
38 Плутарх. Александр / пер. с древнегреч. М. Н. Ботвинника и И. А. Перельмутера // Сравнительные жизнеописания: в 2 т. М., 1994. Т. 2. С. 119.
39 Аристотель. История животных / пер. с древнегреч. В. П. Карпова. М.: РГГУ, 1996. С. 103, 389-390.
40 Там же. С. 100-101.
41 Там же. С. 195.
42 Там же. С. 276. 325.
46
• Труды Санкт-Петербургского государственного института культуры • 2015 •
___________Section I. The historical mission of the Museum in the space of world culture____
43 Там же. С. 313-314. 351.
44 Там же. С. 103. 105.
45 Там же. С. 123. 314.
46 Там же. С. 318. 357.
47 Там же. С. 103.
48 Там же. С. 350.
49 Плутарх. Указ. соч. С. 119.
50 Xenophon. Cynegeticus // Xenophontis opera omnia / rec. brevique adnotatione critica instruxit E. C. Marchant. Oxonii: e typ. Clarendoniano, 1900. T. 5.
51 Геродот. История: в 9 кн. / пер. с древнегреч. Г. А. Стратановского. М.: Наука, 1993. С. 345.
52 Аристотель. Указ. соч. С. 276, 337.
53 Геродот. Указ. соч. С. 345.
54 C. Plinii Secundi. Naturalis historiae: libri 35 / rec. D. Detlefsen. Hildesheim, Zurich, New York: Georg Olms Verl., 1992. Bd. 1-3. 595 s.
55 Аристотель. Указ. соч. С. 101.
56 Там же. С. 106.
57 Там же. С. 261.
58 Там же. С. 276-277.
59 Там же. С. 313.
60 Там же. С. 99.
61 Там же. С. 277.
62 Там же. С. 12-121.
63 Там же. С. 388.
64 Там же. С. 389.
65 Квинт Курций Руф. История Александра Македонского. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1963. С. 301.
66 Там же.
67 Плутарх. Указ. соч. С. 143.
68 Аристотель. Указ. соч. С. 343.
69 C. Plinii Secundi. Op. cit., Bd. 8. S. 17, 44-45.
70 Афиней. Пир мудрецов. С. 47.
71 Аристотель. Указ. соч. С. 99-100.
72 Там же. С. 104.
73 Там же. С. 105.
74 Там же. С. 108.
75 Там же. С. 118, 121.
76 Там же. С. 186.
77 Там же. С. 195-196.
78 Там же. С. 274.
79 Там же. С. 334-335.
• Том 212 • Музей в мире культуры. Мир культуры в музее
47
___________Раздел I. Историческая миссия музея в пространстве мировой культуры____________
80 Арманди П. Д. Военная история слонов с древнейших времен до изобретения огнестрельного оружия. СПб.: Филологич. фак. СПб ун-та: Нестор-История, 2011. С. 53.
81 Cook B. A. The Bee in Greek Mythology // The J. of Hellenic Studies. 1895. Vol. 15. P. 1-24.
82 Diodori Bibliotheca historica / rec. et cum annotationibus L. Dindorfii. Vol. 1-5. Lipsiae: in aedibus B. G. Teubneri, 1866-1868. URL: http: // gallica. bnf. fr (дата обращения: 10. 12. 2015).
83 Аристотель. Указ. соч. С. 335.
84 Там же. С. 376-384.
85 Там же. С. 75.
86 Там же. С. 179.
87 Там же. С. 189.
88 Там же. С. 253-254.
89 Там же. С. 254-255.
90 Там же. С. 329-330.
91 Capelle W. Der Garten des Theophrast // Festschriftungen fur F. Zucker zum 70. Geburtstage. Berlin, 1954. S. 47-82.
92 Аристотель. Указ. соч. С. 71,75, 117-118, 123, 203-204, 235-239, 242-243, 245-246.
93 Там же. С. 205, 311.
94 Теофраст. Указ. соч. С. 184.
95 Геродот. Указ. соч. С. 102.
96 Аристотель. Указ. соч. С. 108.
97 Геродот. Указ. соч. С. 102.
98 Аристотель. Указ. соч. С. 86, 141.
99 Там же. С. 111, 121.
100 Геродот. Указ. соч. С. 101.
101 Аристотель. Указ. соч. С. 278.
102 Там же. С. 349-350.
103 Там же. С. 350.
104 Теофраст. Указ. соч. С. 18, 25, 174.
105 Там же. С. 34-35.
106 Там же. С. 39-40.
107 Там же. С. 45, 69.
108 Там же. С. 53-54, 192-198.
109 Там же. С. 55.
110 Там же. С. 64, 123.
111 Там же. С. 121.
112 Там же. С. 122-123.
113 Там же. С. 209.
114 Плутарх. Застольные беседы / пер. с древнегреч. Я. М. Боровского, М. Н. Ботвинника, Н. В. Брагинской. Л.: Наука, 1990. С. 50.
115 Теофраст. Указ. соч. С. 40-41,45, 128.
48
• Труды Санкт-Петербургского государственного института культуры • 2015 •
_______Section I. The historical mission of the Museum in the space of world culture__
16 Аристотель. Указ. соч. С. 336.
17 Арриан. Поход Александра / пер. с древнегреч. М. Е. Сергеенко. М.: МИФ, 1993. С. 163.
18 Квинт Курций Руф. Указ. соч. С. 397.
19 Там же. С. 407.
20 Там же. С. 651.
21 Страбон. Указ. соч. С. 650-651.
22 Арриан. Указ. соч. С. 195; Страбон. Указ. соч. С. 648.
23 Диоген Лаэртский. Указ. соч. С. 217, 220-221,226.
• Том 212 • Музей в мире культуры. Мир культуры в музее
49
