Эпитафия как жанр в русской разговорной речи в социолингвистическом аспекте (на примере Калмыкии) Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

• ВЕСТНИК КАЛМЫЦКОГО УНИВЕРСИТЕТА •

УДК 8ПЛ61Л’27(470.47) ББК Ш 141.2 (2Рос.Калм)-5

Н.А. Акименко

ЭПИТАФИЯ КАК ЖАНР В РУССКОЙ РАЗГОВОРНОЙ РЕЧИ В СОЦИОЛИНГВИСТИЧЕСКОМ АСПЕКТЕ (НА ПРИМЕРЕ КАЛМЫКИИ)

Аннотация. В статье рассматриваются тексты эпитафий, их структурные и языковые особенности. В ходе анализа языкового материала выявлены основные прецедентные феномены исследуемого жанра в текстах эпитафий и речевые ошибки, допущенные при их написании.

Ключевые слова: эпитафия, жанр, русская речь, коммуникативное поведение, прецедентный феномен.

N.A.Akimenko

EPITAPH AS A GENRE OF RUSSIAN COLLOQUIAL SPEECH IN THE SOCIOLINGUISTIC ASPECT (KALMYK REPUBLIK TAKEN AS AN EXAMPLE)

Annotation. The article deals with the texts of Russian epitaphs, their structure and language features. In the course of the analysis precedent phenomena in the genre of epitaphs were identified and common mistakes in written speech were analyzed.

Keywords: epitaph, genre, Russian speech, communications behavior, precedent phenomenon.

Два чувства дивно близки нам,

В них обретает сердце пищу: Любовь к родному пепелищу,

Любовь к отеческим гробам.

А. С. Пушкин

Изучение надгробных надписей давно представляет интерес для гуманитарной науки с точки зрения жанровой природы текстов эпитафий, когнитивных лингво и социокультурных аспектов рассмотрения. С. И. Николаев, исследовавший данный малый стихотворный жанр русской поэзии, указывает на несомненную значимость столь малочисленных работ по данной проблематике и на тот факт, что различные направления исследования эпитафии «должны преследовать одну цель - воссоздание исторического контекста, в котором проходило развитие жанра» [8, С. 55]. Актуальность изучения текстов эпитафий отмечают и наши современники, филологи М. В. Китайгородская и Н. Н. Розанова, поскольку тексты эпитафий

Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ проекта «Русский язык как родной и неродной в полиэтническом регионе (на примере Калмыкии)» № 13-14-08005

62

«существенно расширяют наши представления о современной бытовой культуре и их лингвокультурологическая значимость несомненна» [7, С. 247].

Т С. Царькова, фундаментально исследовавшая в докторской диссертации русскую стихотворную эпитафию девятнадцатого и двадцатого веков, пишет, что «ее изучение находится в своей начальной стадии, требующей накопления и введения в научный оборот жанровых текстов, осмысления их связей с литературой определенных эпох и широким культурным контекстом» [12, С. 3]. В. В. Дементьев в обзорной статье, посвященной рассмотрению аспектов проблемы «жанр и культура», называет жанр современной эпитафии явлением «несколько необычным в качестве объекта лингвистического анализа» [6, С. 7]. Тем не менее, работы по изучению данного жанра на материале различных эпох и культур имеют место в отечественной науке гуманитарного направления [2; 3; 11].

Что касается трудов по изучению данной проблемы на региональном уровне и языковом материале города Элисты, то следует отметить существенный недостаток работ, объясняемый разными обстоятельствами и причинами лингвокультурного, этносоциального планов, индивидуальными предпочтениями исследователей и т.д. В традиционной культуре калмыков-номадов, поселившихся в низовьях Волги в семнадцатом веке, кладбищ не было [13, С. 216]. Поселения русских крестьян, появившиеся на территории Калмыкии в конце девятнадцатого столетия, несколько изменили данную картину. Помимо административно-управленческих структур, школы, церкви в селах или неподалеку от них устраивались кладбища. С. С. Белоусов в работе по истории возникновения села Приютного описывает обряд поминовения усопших на Радоницу, в светлую седмицу, имевший место в шестидесятые годы девятнадцатого столетия: «В этот день жители села, отслужив панихиды в церкви, отправлялись на кладбище, где был приготовлен общий обед. На кладбище служились панихиды, затем общая, после чего все присутствующие садились за стол. Перед началом трапезы подавался «канун», но отведать его могли лишь те, кто до этого не принимал пищи. Отобедав, крестьяне молились, выпивали по рюмке водки и расходились по домам» [4, С. 95].

Среди опрошенных нами информантов, жителей Элисты, никто не подтвердил подобного ритуала на территории кладбища в ушедшие века. Общий стол мог быть организован в церкви после службы в престольный день, в день святой Троицы, в значимые для верующих дни особого почитания святых угодников Божиих. При первом местном священнослужителе, Трофиме Андреевиче Перепелятникове, после водосвяточного молебна и читаемого на нем акафиста, прихожане выезжали в степь, в заранее намеченное место, для трапезы по случаю большого праздника.

Тем не менее, кладбище являлось особым местом в коммуникативном пространстве участников ритуального общения и предполагало определенную заданность речевого поведения. Можно предположить его специфику и определенные различия, в том числе и в создании текстов эпитафий на территории соседствующих сел. Поскольку, как отмечает М. А. Очир-Горяева, потомки русских переселенцев из Воронежской области, проживающие в селе Малые Дербеты, и по сей день везут хоронить своих родственников из села Тундутово в свое село на кладбище, не желая погребать их на «хохлацком» [10, С. 144]. Однако вопрос об общем и специфичном в коммуникативном поведении потомков русских переселенцев Калмыкии из разных территориально отдаленных друг от друга районов до настоящего времени остается открытым.

Что касается элистинского кладбища, то оно существовало с конца девятнадцатого столетия, где нашли покой первопоселенцы будущего города.

• ВЕСТНИК КАЛМЫЦКОГО УНИВЕРСИТЕТА •

Далеко не все захоронения сохранились до наших дней. Причиной чему служат определенные жизненные обстоятельства, трансформация и переосмысление культурных ценностей недавнего периода, социально-политические катаклизмы (переселение, раскулачивание, война и др). Современное старое кладбище города Элисты представляет собой симбиоз различных эпох, наслоений, до настоящего времени не характеризующийся статичностью. К примеру, для нас представило интерес надгробное сооружение, найденное весной 1995 года перед Пасхой в могиле Малиёвой Марфы Михайловны, куда хоронили ее дочь Таисию. Это надгробное сооружение выполнено в форме небольшой надмогильной часовенки в классическом стиле из малозернистого песка. Надписи на этом сооружении с помощью различных протирок историками Калмыцкого института общественных наук прочитаны. Выяснилось, что это сооружение стояло на прахе молодой девушки Дуси Ефремовой и датировалось началом двадцатого столетия: «Здесь покоится Дуся Ефремова, скончавшаяся 14 августа 1913 года. Жития было 17 лет» [1, С. 8]. Лингвистический анализ сохранивших текстов эпитафий, проведенный нами в 2014 году, показал, что эпитафии данного типа более на территории кладбища не присутствуют. Наиболее древнее сохранившееся захоронение - могила первопоселенца Элисты, Степана Прокофьевича Кийкова. Крест с эпитафией, написанной ныне живущими, был установлен весной 2005 года:

Основатель г. Элисты Кийков Степан Прокофьевич (1799 - 1903 гг) и его близкие

Иван Степанович (Малый), Яков Иванович, Марфа Федоровна,

Нина Яковлевна, Таисия Ивановна Дела Ваши вечно будут жить в памяти народной От благодарных сограждан и потомков

Древние захоронения, дошедшие до наших дней, представляют собой обработанные каменные глыбы из песчаника, обросшие мхом за века. Песчаник использовался в основном для изготовления жерновов, кладки фундамента и являлся наиболее доступным материалом в отдаленных от крупных городов населенных пунктах калмыцкой степи. Деревянные кресты на них не дошли до наших дней. Некоторые из них, по воспоминаниям старожилов, в годы войны использовались местным населением для растапливания печей. Камень в отличие от дерева представлял собой более долговечный материал и в русской культуре он издревле считался культовым объектом [5, С. 125]. В данном случае, с одной стороны, он выступал маркером захоронения. С другой стороны, в культуре русских он ассоциировался с молитвой, в частности молением на нем святых, и потому должен был служить напоминанием о вознесении молитв за усопшего предка.

Проанализированные нами тексты эпитафий включают полторы тысячи единиц, представивших интерес на начальном этапе сбора информации для последующих научных обобщений. Предварительный вывод о клишированности текстов и трафаретности мышления их создателей, сделанный в ходе данного этапа, был подтвержден в ходе дальнейшего анализа и классификации языкового материала.

В отличие от данных М. В. Китагородской и Н. Н. Розановой, полученных в ходе анализа эпитафий на московских кладбищах, ключевая фраза в тексте эпитафий жителей

64

2014 г. №3(23)

Элисты, расшифровывающая для адресатов, кто покоится в данном месте, присутствует не всегда. Ее может заменять фото на металлическом обелиске или плите, портрет/ группа портретов на гранитном камне, православный или железный крест. Имя усопшего может обозначаться инициалами («К.М.Н.», «И.А.Т.»), именем на кресте покойного («АННА», «Ольга Д.»), расшифрованной фамилией и инициалами имени и отечества («Куц Б. А.», «Рыбалов В. П.», «Романенко Евх. Дмит.» с 1920 по 1974 гг.), фамилией и разговорной формой имени («Самойлов Володя») для подчеркивания раннего ухода из жизни при исполнении служебных обязанностей, уменьшительно-ласкательной формой в тексте эпитафий, предназначенных для детей (Славик, Аленушка, Лёня, Ульяночка, Женечка, Басанчик). Фамилия, имя и отчество могут быть представлены как в именительном, так и в редких случаях в дательном падеже, на памятниках советской эпохи пятидесятых-шестидесятых годов двадцатого столетия. Первоначальная фамилия женщины до вступления в брак пишется в скобках либо в сочетании с прилагательным «урожденная» либо наречием «в девичестве». Встречаются случаи указания на степень родства погребенных вместе близких: «мать Ф.И.О., сын Ф.И.О.», «мама, сыновья - Легкодимовы» (1970-е годы). Старинная форма указания на почившего в форме предложения с глаголом в настоящем времени «покоится» зафиксирована лишь в трех захоронениях 1954, 1967, 1980 годов: «здесь покоится прах братьев Ф.И.О.».

В условиях функционирования русско-калмыцкого двуязычия используется написание имени в двух вариантах: как на русском, так и на калмыцком языках (Баснга Баатр - Баатр Басангов, Манжин Нимгр - Нимгир Манджиев) или контаминированные формы с использованием букв русского и калмыцкого алфавита (Бадмаева ЦаЪан Кольджаевна). В редких случаях в эпитафиях указывается второе, дополнительное, так называемое «семейное имя» умершего или псевдоним. Например, под обычными фамилией, именем и отчеством юноши в кавычках ниже пишется мужское имя «Сатурн». Из последующих строк текста «спи спокойно, Сашенька» выясняется, что данная номинация лица человека была наиболее употребительной. Косвенное указание на наличие второго имени может быть раскрыто авторами послания в тексте факультативно-вариативной стихотворной части эпитафии: «Янушке-Айлунушке, Мяушке, Принцессе...»

Рядом с именем и отчеством выдающихся деятелей, писателей, педагогов, ученых нами отмечены случаи употребления псевдонима поэта, прозаика, участника Великой Отечественной войны Хонинова Михаила Ванькаевича (Миша Черный) и поэта, ученого и педагога Сусеева Аксёна Илюмжиновича (Дендян Айс, что в переводе означает мелодия, отголосок деда поэта. Дендя - калмыцкое имя собственное.

Не менее важным компонентом текста эпитафии являются годы жизни и смерти человека. Данная информация может полностью отсутствовать, быть указана только дата смерти, только годы жизни и смерти, полная информация о годах жизни, перезахоронения. Иные формы указания на период жизни указаны в таблицах, каждый из примеров в общем фонде собранного языкового представлен единично.

Род. 17.4.1872 г. Р. 19.2.1898.

Умер 19.3.1953 г. У 18.12.1961 г

рождение 10/V- 1899 г. умерла 22 Ф.И.О. супругов

/V- 1965 г. умерли 1955

65

• ВЕСТНИК КАЛМЫЦКОГО УНИВЕРСИТЕТА •

рожд. 5.4.1905 г. сконч. 11.9.1985.

март 1912 г.

погиб в ВОВ 15 сентября 1942 г. Ф.И.О. (в дат. п.)

с. Гнездилово Воронежской области Род 1909 г.

похоронен в братской могиле № 42 Скон. 1938 г.

ПЕРЕЗАХОРОНЕН

Обстоятельства смерти указываются на могилах следующим образом:

- как? погибла трагически, трагически погиб;

- при каких обстоятельствах? погиб при исполнении интернационального долга;

- от чего? трагически погиб от рук злодеев;

- где? пилоту, трагически погибшему в авиакатастрофе, погиб на фронте, погиб в Афганистане при исполнении интернационального долга, погиб в Чечне.

Причины смерти могут указываться

- в форме обращения к умершему: «трагически смерть отняла тебя у нас, дорогой и любимый сыночек,

- в форме обращения погибшего, написанного родными, к ныне живущим: «Помяни нас, Россия, в январскую стужу, перед тем, как сойдёшься за праздничный стол. Вспомни тех, кто присяги тебе не нарушил, кто берег тебя вечно и в вечность ушел».

- в стихотворении-повествовании о жизни и судьбе погибшего. Глаголы, используемые в текстах эпитафий, могут употребляться в форме настоящего и прошедшего времени: «из армии ты не вернулся домой, боль на душе бесконечная», «пуля врага оборвет твою жизнь, сердце твое остановится, из армии ты не вернешься домой», «любимый спит под сенью плит гранитных, погиб он рано смертью смелых ...».

Социальный статус и профессия могут указывать в контаминации с обстоятельствами смерти прямо или косвенно: защитник Родины, ее боец; рядовой, врач, десантник-разведчик, при исполнении интернационального/журналистского долга.

Род занятий людей творческих профессий, имеющих звания и внесших значительный вклад в жизнь общества репрезентирован следующими номинациями:

- профессии: бичэч - писатель, художник, актриса. Название профессии может сочетаться с числительным «первый»: «первая народная артистка Калмыкии», «первый атаман Союза казаков Калмыкии», «Первый священнослужитель (дьяк) из местных поселенцев», «Первому хирургу-профессионалу», «Первому философу -калмыку».

- различные степени и звания: Герой Советского Союза, Народный поэт Калмыкии, профессор; кандидат наук, доцент, ст. научный сотрудник; доктор филологических наук, мастер спорта СССР, Заслуженный строитель КАССР, Заслуженный деятель искусств Калмыцкой АССР и т.д.

- участники войн: «Участник Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. 30-й Кавалерийской Новобугской Ордена Ленина Краснознаменной Орденов Суворова и Кутузова 110 Дивизии», «участник Сталинградской битвы командир партизанского диверсионного отряда Белоруссии в период ВОВ 1941 - 1945 гг.» и т.д.

- другие категории: «Мать-Героиня», «Уроженка г. Астрахани. Мать-героиня,

66

2014 г. №3(23)

родившая 8 детей», «Студентка КПУ отд. Хореографии. Сияя, упадет звезда. Но память не изгладит след. Светлана, в нашей жизни ты всегда как солнца яркий свет».

- косвенное указание на особые дарования и достоинства почившего: «...Одним цветком Земля беднее стала, одной звездой богаче небосвод.».

Важным компонентом эпитафии является информация об адресантах и адресатах текста послания. Такая информация может отсутствовать, но результаты анализа языкового материала показывают, что в большинстве случаев адресанты указывают имена близких и родных людей, воздвигших памятник.

В семидесятые годы стала традицией указывать в тексте эпитафии, кому предназначен памятник: «дорогому Вовочке от папы, мамы, сестренки Аленки бабушки и от всех родных» (1972 г.), «дорогому Славику от папы, мамы, сестер, племянников, жены, дочери Танюшки и от всех родных» (1972 г.), «Дорогому Валерию от родных и близких» (1974 г.). Она сохранилась в восьмидесятые и частично девяностые годы: «Любимой Юлиньке от мамы папы и сестренки» (1983 г.), «Дорогой Оленьке от мамы и родственников. Олечка ты жива и всегда с нами» (1990 г.), «Дорогому Паше от мамы, жены, детей, внука, братьев и сестер» (1991 г.).

К обращениям в именительном падеже «наш родной», «дорогой отец», «мама», передающим особые эмоционально-оценочные коннотации в индивидуальноавторских текстах эпитафий в семидесятые-восьмидесятые годы, в конце девяностых и начале двухтысячных годов могли быть заменены на личные имена собственные: «Тоня.. От горячо любящего мужа, страдавшего по тебе в далеком сибирском лесу, родственников, детей и внуков» (1998), «Дорогой Бадма! Мы помним и любим тебя. Твои родные» (2006).

Начиная с пятидесятых годов двадцатого столетия наблюдается устойчивая тенденция написания степеней родства между умершим и его близкими. Данные сочетания смысловых блоков в предложениях короткого текста эпитафии преимущественно плеонастичны: «дорогой и незабвенной маме и бабушке от твоих детей и внуков» (1965 г.), «дочке и внучке от папы, мамы, дедушки и бабушки» (1987 г.), «дорогому папе, мужу от жены и сына» (1987 г), «дорогому сыну, мужу, отцу, дедушке от матери, жены, детей и внучат» (1987 г).

С девяностых годов двадцатого столетия тенденция дублирования излишних элементов в текстах эпитафий ослабевает. До восьмидесятых годов в период активного построения единой социалистической нации, стереотипов и ценностей подробные перечисления здравствующих и покойных родственников были единообразны для русского и калмыцкого населения города: «от любящих жены матери сына Эрика и дочери Людмилы» (калм.,1952 г.,), спите спокойно, вечно незабываемые дорогая мамочка и тетя. от дочерей, сына и племянника» (рус., 1964 г.), «здесь покоится прах. Спите спокойно дорогие папа и мама, дедушка и бабушка. Мыслями и душами мы всегда с вами. от детей и внуков» (1972 г.), «дорогому мужу, отцу, брату от жены, детей, сестер и брата» (рус., 1984 г.), дорогому мужу, папе, дедушке от жены, детей родственников и друзей (калм., 1984 г.), «нашей дорогой дочурке. всегда будем помнить и любить. мама, папа, Дольган, дедушка, бабушка» (калм., 1985 г.).

В круг адресатов могут быть включены люди

- из круга друзей семьи: «от Девяткиных» (1982 г.) «Сыну, внуку, племяннику и брату. От родных, бабушки, братьев. Семьи Раковичей и Дзюба» (1976 г.), дорогой любимой доченьке сестре невесте от родных и близких (1986 г.)

- одноклассников, однокурсников: «Васе от родных и друзей» (1982 г.), «От родных, друзей и однокурсников» (1995 г.),

67

• ВЕСТНИК КАЛМЫЦКОГО УНИВЕРСИТЕТА •

- коллег, сотрудников: «от жены детей внуков и сотрудников» (1980), «От родных, близких и коллектива» (1987 г.), «от родных и товарищей по работе» (1990), «От родных, близких, сотрудников ГАИ» (1997 г.), «от жены, детей от дорожников Калмыкии» (2007 г.)

- учеников и воспитанников педагогов: «от родных учителей учеников сш. № 17» (1980 г.), «Рыцарю борцовского ковра без страха и упрека от родных и учеников» (1996 г.)

- фондов, общественных организаций, сослуживцев: «от казаков, детей» (1990 г.), «защитнику отечества от министерства обороны и жены» (1995 г.),

«Любимому дорогому мужу отцу деду соратнику» (2011 г.).

Однако постепенно в эпитафиях русского населения детализация степеней родства сокращается и ограничиваются узким семейным кругом или обобщенной фразой «от родных и близких». В этот период нами зафиксирован текст эпитафии смешанного типа: «Любили уважали скорбим Семья Сидоренко» (1989 г.). В эпитафиях калмыцкого населения прежняя тенденция не только сохраняется, но и обогащается употреблением терминологической лексикой родства из калмыцкого языка, описанием близких людей новыми, традиционно не использовавшимися определениями. Например, «жизнь твою и годы и мгновенья сохраним во многих поколеньях. Самые близкие и любящие тебя родные» (1999 г.), «единственного, родного, дорогого любим, помним, скорбим всегда, отец, жена, сыновья, дочь, зять, внуки, братья, друг» (2000 г.), «дорогому любимому мужу папочке ааве от жены детей внуков родных и друзей» (2002 г.), «в каком бы возрасте не будем тебя мы ээж никогда не забудем! внуки и правнуки» (2005 г.), «любимому папе, самому доброму ааве от детей и внуков с искренней благодарностью в сердцах» (2004 г.), «вечная память любимая наша мамочка и ээжа» (2012 г.). Однако случаи использования кратких формулировок не исключаемы: «спасибо за всё... Твои родные. Ты всегда с нами» (1997 г.). Исходя из полученных данных анализа языкового материала, можно предположить, что отчасти данная тенденция объяснима не только национальной спецификой коммуникативного поведения, но и стремлением в последние десятилетия индивидуализировать личность по его основным и наиболее ярко выраженным статусно-ролевым характеристикам в семье и обществе.

Формы обращения и называния степеней родства у русских имеют некоторые отличительные черты, не характерные для текстов калмыцких эпитафий. Например, использование разговорных слов д.п. «внучку», и.п. «внучата». Русские предпочтут в личном «послании» усопшему слову «сынуля» - «сыночка», а не наоборот, однако выбор того или иного слова индивидуализирован. В семидесятые годы, помимо традиционно используемых слов «мама», «мамочка» зафиксированы два необычных индивидуально-авторских употребления разговорных, уменьшительно-ласкательных слов, синонимичных слову «мать»: «мамула» (скорее всего, имелось в виду слово мамуля) и «маманя». Приведем примеры: «.Спи мамочка. Дорогой мамочке От дочек и внуков» (1977 г.), «Мамочку не забуду дочь Лена» (1986 г.), «Мамула среди живых. Ты всегда живая. От дочери» (1972 г.); «Дорогой мамане от детей и внуков. спи спокойно маманя» (1975 г.).

Частотны случаи использования обращения к умершему в определенном семейнородовом статусе, который не применим ко всем членам семьи, перечисленным в качестве адресантов послания: «Мама, ты вечно с нами. От детей и внуков» (рус., 1974 г.), «сестре от родственников» (калм., 1988 г.) и многие другие. Традиция сохраняется вплоть до девяностых годов и имеет определенные причины: желание увековечить себя и близких,

68

2014 г. №3(23)

не забыть об остальных членах соборного коллектива и т.д. Нами зафиксирован случай перечисления вдовцом-адресантом текста всех родных, предполагаемых авторов послания, кроме самого себя. Другим редко встречающимся вариантом текстам эпитафии является перечисление предполагаемых адресатов не от старшего, а от младшего члена семьи: «Незабвенной бабушке, маме и жене» (калм., 1982 г).

Тексты эпитафий калмыцкого населения этого периода жестко стандартизированы и в большинстве своем включают лишь основную информацию об умершем. Жанр калмыцкой эпитафии развивался постепенно, что связано с исконными народными традициями и изменяющимися условиями современного социума. Софья Ользеева пишет: «место захоронения считается нечистым», «не в обычае калмыков посещать могилу покойника после того, как его похоронят. Но теперь стало модным, подражая русским, ходить на могилки родных в дни их рождения и похорон. Что ж, как метко замечает калмыцкая пословица: «Времена меняются. Бывает, наступает даже такой миг, когда и на снегу может вспыхнуть огонь» [Ользеева, С. 400-401]. Единственный случай необычного обращения к матери с указанием имени в дательном падеже зафиксирован в тексте эпитафии 1997 года: «Дорогой маме Вале от детей».

Проанализированные ключевые позиции текстов эпитафий позволяют сделать вывод об определенной степени их прецедентности, имеющей универсальные (фамилия, имя, отчество, годы жизни), национально и социумно-прецедентые феномены («помним любим скорбим», «вечная память»). При этом соципрецедентным феноменом может включать как узкое коллективное пространство, ограниченное личными интересами определенного круга лиц (глубоковерующих, музыкантов), семьей либо родом, составляющим текст эпитафии, так и ближайшим окружением нынешнего места упокоения почившего на кладбище.

Индивидуальное авторство в текстах посланий отражается и в допущенных ошибках их создателей. Наиболее типичные из них:

- падежное несогласование имен существительных: «На вечную память дорогой сестре, маме, тете, свекрове, бабушке от брата, племянников, снохи, внуков» (1973 г.), «от маме детей и от брата Ваня» (1980 г.), «дорогой доченьки от папы и мамы» (1980 г.), «Любимой дочере от мамы, папы, сестренки и братишек» (1997 г.), «Дорогому сыну, племяннику и внуку слишком рано покинувшим нас» (1996 г.).

- неправильное употребление корневой гласной в слове: «Когда глаза мои сомкнутся и отвезут меня туда, где ты, и розыщу тебя я непременно, и вновь мы встретимся с тобой» (1998 г.), «Спи, любимый! А я пойду тропинкою степною от глаз людских поплачу о тебе и возвращюсь в наш дом с таскою - не скажешь ласково ты мне: «Устала отдохни - и я с тобою» (1994г.).

- неправильное написание невыделяемой приставки: «...потому, что изчезли на свете твои улыбки, бескорыстье, доброта» (1996 г.)

- неправильное образование формы множественного числа: «от вечно скорбящих жены матери сестер племянниц зятей» (1984 г.) вместо зятьёв.

- неразличение местоимений второго лица единственного и множественного числа: «Пухом Вам земля дорогие родители» (1978 г.), «мы будем всегда Вас помнить в молитвах и памяти нашей» (2004 г.)

- наличие двух вариантов написания имени на памятнике и кресте или варьирование имени усопшего в пределах языковой и литературной нормы: Романенко Евх. Дмит. (Евфимия)1899-1974 гг., Малиева Меланья Илинична (Ильинична) 1878-1918 гг., «Любимой Юлиньке от мамы папы и сестренки» (1983 г.).

- нарушение синтагм в предложении.

69

• ВЕСТНИК КАЛМЫЦКОГО УНИВЕРСИТЕТА •

Таким образом, в проведенном анализе были идентифицированы социумно-прецедентные феномены, отраженные в языковых особенностях эпитафий в русской речи в ключевых позициях текстов данного жанра: написании имени, даты рождения и смерти, адресатов и адресантов текста послания. Перспективы дальнейшего исследования темы видятся в рассмотрении когнитивных категорий тестов эпитафий и их интерпретации.

Список литературы

1. Акименко Н., Неяченко Р. И выступили потомки первопоселенцев... // Элистинские новости. - 1995. - № 37 (281). - С. 8.

2. Акимов П. А. Русское надгробие XVIII - первой половины XIX века: идея жизни и смерти в пластическом воплощении и эпитафии: Автореф. дисс... канд. искусстововедения: 17.00.04 - изобразительное и декоративно-прикладное искусство и архитектура. - Москва, 2008.

3. Арутюнян Э. Б. Эпитафия У Шекспира как пример преемственности жанров в текстах эпитафий. // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. - 2010. - Вып. № 124. - С. 171 - 176.

4. Белоусов С. С. В Калмыцкой степи на границе Европы и Азии: История возникновения села Приютного. 1850-1917 гг. - Ставрополь: Сервисшкола, 2014.

5. Виноградов В. В., Громов Д. В. Представления о камнях-валунах в традиционной культуре русских // Этнографическое обозрение. - 2006. - № 6. - С. 125 - 143.

6. Дементьев В. В. Аспекты проблемы «жанр и культура» // Жанры речи. - Саратов: Издательский центр «Наука». - Вып. 5, 2007. - С. 5 - 20.

7. Китайгородская М. В., Розанова Н. Н. К характеристике современной эпитафии в социокультурном аспекте // Жанры речи. - Саратов: Издательский центр «Наука». -Вып. 5, 2007. - С. 232 - 247.

8. Николаев С. И. Проблемы изучения малых стихотворных жанров (Эпитафия). -[Электронный ресурс]. URL: http://lib.pushkinskijdom.rU/Portals/3/PDF/XVIII/16_tom_ XVIII/Nikolaev/Nikolaev.pdf (дата обращения: 03.07.2014).

9. Ользеева С. З. Калмыцкие народные традиции. (на калмыцком и русском языках). - Элиста: ЗАОр «НПП «Джангар», 2007.

10. Очир-Горяева М. А. Археологические памятники волго-манычских степей (свод памятников, исследованных на территории Республики Калмыкия в 1929 - 1997 гг.). - Элиста: ГУ «Издательский дом «Герел», 2008.

11. Соколова А. Д., Юдкина А. Б. Памятные знаки на местах автомобильных аварий // Этнографическое обозрение. - 2012. - № 2. - С. 137-151.

12. Царькова Т. С. Русская стихотворная эпитафия XIX-XX веков: Автореф. дисс. д-ра филол. наук: 10.01.01 - русская литература. - Санкт-Петербург, 1998.

13. Эрдниев У Э. Калмыки. - Элиста: Калмыцкое книжное издательство, 1980.

70