CC BY
88
16. Яркова А.В. Жанровое своеобразие творчества Б.К. Зайцева 1922-1972 годов. Литературно-критические и художественно-документальные жанры: моногр. СПб., 2002.
17. Цветаева М. Собр. соч.: в 7 т. М., 1994-1995. Т. IV. С. 630.
18. Цветаева М. Господин мой - Время. М., 2000. С. 319.
19. Геворкян Т.М. На полной свободе любви и дара. Индивидуальное и типологическое в литературных портретах Марины Цветаевой. М., 2003. С. 193-194.
20. Цветаева М. Господин мой - Время. М., 2000. С. 318.
Поступила в редакцию 16.01.2008 г.
Bogatyryova D.A. Genre-forming methods of creating contemporaries’ portraits in Tsvetaeva’s memoirs prose. The analysis of the genre of Tsvetaeva’s memoirs portrait is carried out in the article in order to reveal methods and ways of creating contemporaries’ portraits. The base of the research is the essay by Tsvetaeva «The Captivated Soul» devoted to recollections of A.Belyi. Having considered the material under study, we came to the conclusion that the mastership of making portraits by Tsvetaeva consists not only in using external characteristic, but in author’s multistaged vision as well. That is why the genre of memoirs portrait has got contaminational character.
Key words: genre, memoirs portrait, memoirs prose.
ЭПИСТОЛЯРНОЕ НАСЛЕДИЕ Е.И. ЗАМЯТИНА В КОНТЕКСТЕ ТВОРЧЕСТВА ПИСАТЕЛЯ
О.Н. Игуменова
В статье рассматривается эпистолярное наследие Е.И. Замятина в контексте его творчества. Работа проливает свет на зарождение и развитие писательского метода, помогает посмотреть на произведения Евгения Замятина с новой точки зрения: сквозь призму эпистолярных материалов. Автор статьи выделяет несколько групп писем: детские письма, письма к жене, переписка с друзьями, открытые письма и утверждает, что письма Е.И. Замятина служат своеобразным автокомментарием творчества, могут рассматриваться и как самостоятельные работы.
Ключевые слова: Замятин, эпистолярное наследие, контекст творчества.
Эпистолярное наследие Е.И. Замятина представляет собой необычайно разнообразный и многоплановый материал, помогающий рассмотреть его творчество в новом ракурсе, проследить эволюцию стиля писателя. Среди сохранившихся посланий можно выделить несколько групп: детские письма, письма к жене, переписка с друзьями, открытые письма.
Первые дошедшие до нас письма относятся приблизительно к концу 1880-х - началу 1890-х гг. В детских и немного наивных письмах, изобилующих орфографическими ошибками, адресатом которых является Мария Александровна, мать писателя, еще трудно узнать стиль будущего мастера слова. Но именно эти трогательные и невероятно искренние послания становятся пробой пера для Замятина. Вот несколько строк из первого письма маленького Евгения: «Милая мама я жыф и здароф как папино здаровие тебе желаю зда-ровие и Сани милая мама Я немного скучаю поетому пиежжай как можно скарей» [1].
К детским посланиям также относятся и два дошедших до нас письма некоей Кате. Письма датируются февралем 1892 года: Замятину к этому времени уже исполнилось восемь лет. В этих посланиях заметен прогресс как в орфографии, так и стилистике эпистолярия. Об этом с радостью сообщает своему адресату и сам Замятин. В первых строчках письма он отмечает: «...а я совсем выучился писать» [1, с. 422].
Письма к Кате, как и послания к матери, открываются приветствием и обращением, а завершаются подписью адресанта. Кроме того, после характерного приветствия зачин письма продолжается вопросом о состоянии дел, о новостях. Вот зачины писем к Кате: «Милая Катя! как ты поживаешь?», «Милая Катя здравствуй! Почему ты так долго нам не напишешь письма? Весело-ли ты проводишь время?» [1, с. 422]. Концовки же писем неожиданно официальны, сдержанны: «Евгений Иванович Замятин», «Евгений Замятин». Эти подписи невольно вызывают
улыбку: ведь автор строк - восьмилетний мальчик.
Необходимо отметить, что время написания вышеуказанных писем - это конец XIX в. В то время существовал строго регламентированный эпистолярный этикет, обязательным компонентом которого было наличие речевых формул (приветствие, прощание, вопрос о состоянии здоровья и т. д.). Именно этот устоявшийся стереотип в эпистолярии, видимо, используя в виде образца послания старших, являет своими письмами маленький Замятин.
Наиболее обширным и одним из интереснейших пластов в эпистолярном наследии писателя остается его переписка с женой. Людмила Николаевна Усова была самым близким ему человеком, с которым он делил все печали и радости, трудности быта, непростые взаимоотношения с властью. А самое главное, Е.И. Замятин обсуждал с Людмилой Николаевной творческие вопросы. Иногда письма, адресованные супруге, являли собой творческую лабораторию, в которой он экспериментировал со своим писательским стилем, задумывал новых персонажей или анализировал уже созданных.
Письма, адресованные Л. Н. Усовой, охватывают 25 лет - с 26 марта 1906 г. по 10 августа 1931 г. Одной из наиболее важных для литературоведения тем в письмах к Л. Н. Усовой является тема творчества.
Основным вопросом в письмах к жене, касающихся творчества писателя, является вопрос о печати и издании его книг. Эта проблема оговаривается в письмах на протяжении всех лет переписки Е.И. Замятина и Л. Н. Усовой. Например, в письме из Ньюкасла от 17 мая 1916 г. Замятин пишет: «Пусть Ремизов скажет в «Северных записках», чтобы «Африку» печатали только осенью. А «Кулички» Григорий Ильич, может быть, попробовал бы провести в Москве, раз их не приняли в Питере?» [1, с. 202].
В письмах к жене Е.И. Замятин часто говорит о своих муках творчества. В письме от 24 июля 1916 г. он пишет: «Я - по-прежнему -никудышный; пробовал писать - не могу» [1, с. 213], хотя к этому времени были уже опубликованы «Уездное», «Алатырь», «На куличках» и другие произведения, которые дали повод и основание критикам поставить имя Замятина в ряд классиков русской лите-
ратуры. А в послании от 31 июля 1923 г. Замятин пишет из Петрограда супруге: «Рассказ о самом главном» - дальше не двинулся: все занимаюсь редактурой ...» [1, с. 243].
Но кроме обсуждения рабочих вопросов, Замятина больше волновала цензура. Далеко не всегда писатель с легкостью мог издать то или иное произведение. В письме от 9 октября 1923 г. из Москвы Е.И. Замятин пишет жене: «Вчера видел в магазине «На куличках». Так книга вышла недурно, но цензура, черт ее возьми, все-таки выбросила один рассказ («Сподручница грешных») — и книжка испорчена» [1, с. 261].
Кроме того, писатель в своих посланиях жене обсуждает с ней рецензии на его произведения. Например, в письме от 15 сентября 1924 г. Замятин целых два абзаца посвящает рецензии на «Блоху»: «О «Блохе» появилась рецензия в «Жизни искусства»: хвалят во всю мочь и предсказывают, что-де будет «гвоздем сезона»... [1, с. 269].
Если рассматривать все письма, в которых затрагиваются те или иные произведения Е.И. Замятина, то становится очевидным: больше всего писателя волновала судьба «Атиллы». В письме от 2 сентября 1925 г. Замятин сообщает Людмиле Николаевне о прогулке со знакомым журналистом, во время разговора с которым писатель понимает, что у него получается «какая-то советская пьеса» [1, с. 291]. В своем послании от 21 сентября того же года Е.И. Замятин сообщает супруге о разговоре во МХАТе 2-м насчет «Атиллы». И констатирует: «...им
«Атиллу» не дам» [1, с. 293]. В следующем же письме говорит о намерении переписать пьесу: «...надо будет, явно, начать писать эту вещь еще раз - с начала» [1, с. 294]. Во всех последующих письмах можно проследить историю перипетий пьесы. «Атиллу» обсуждали на различных художественных советах. Замятин даже обратился за помощью к М. Горькому. Но все тщетно. Пьеса так и не была поставлена, а опубликована лишь через 13 лет после смерти Е. И. Замятина в «Новом журнале» в Нью-Йорке. На Родине же пьеса впервые напечатана лишь спустя 53 года после смерти писателя, в 1990 г., в журнале «Современная драматургия». Все эти переживания с ним делила его супруга.
Говоря об «Атилле», нельзя пройти мимо письма от 5 августа 1925 г., написанного в
Кисловодске. В этом послании Замятин делает признание: «Я так приучил себя чувствовать за других - за разных Атилл - что уже потерял тот инструмент, каким настоящее отличают от выдуманного» [1, с. 285]. Как видим, Замятин - не просто писатель и творец, но и натура, подвластная влиянию на себя своих персонажей.
В некоторой степени Е.И. Замятин отождествляет себя и с другим своим персонажем - дьячком из одноименного рассказа. Дьячок выигрывает пять тысяч в лотерее. И думая куда их потратить, приходит к мысли, что нужно отправиться к горе Синайской, которая в «облаках алых, золотых и лилейных» [2]. Ведь Роман Яковлевич Носик -дьячок - человек «деликатный», «возвышенный». На протяжении всей долгой и тяжелой дороги, несмотря на вздохи и стоны супруги, дьячок находится в приподнятом настроении и продолжает мечтать о своих прекрасных синайских облаках. Но когда он приезжает на то самое вожделенное место, дьячка постигает разочарование. Он стремился к призрачной мечте. А его «синь синайская» -лишь выдуманный идеал, который не существует в реальности. Рассказ заканчивается словами солдата, разрушающего грезы дьячка: «А это самые облака и есть... одна изморось, мга, туман» [2, с. 19].
Именно об этих своих вечных исканиях несуществующего идеала Замятин с горечью сообщает жене в письме от 31 июля 1916 г.: «С любым Вы будете счастливей, чем со мной, вечным фантазером, вечно лезущим, как мой дьячок, в небо - которого нет» [1, с. 214].
В письмах к жене встречается и еще одно любопытное сравнение Е.И. Замятина со своим героем. В послании из Кисловодска от 18 августа 1925 г. писатель мимоходом замечает: «Я пишу сейчас у себя в номере - все никак не могу вырваться «из оков ненавистного центра» (Костя Едыткин)» [1, с. 287]. Замятин заключает несколько слов в кавычки, а рядом в скобках, намекая на цитату, называет автора слов - Константина Едыткина. Этот «автор» является персонажем повести «Алатырь» (1914). При чтении произведения становится очевидным, что слов, приписываемых Замятиным Косте, в рассказе нет. Скорее всего, Замятин исходит из характера своего персонажа, восторженного и влюбленного поэта, который так мог бы сказать.
Но не только в авторе много от его героев, но и в персонажах много от Замятина. Ярким примером воплощения авторского характера может служить герой романа-антиутопии «Мы» Д-503. О сходстве Замятина с Д-503 в научной литературе написано достаточно много. Но интересно, что Е.И. Замятин не отрицает этого. В письме от 5 августа 1923 г. он спокойно говорит жене о мнении Р.В. Ра-зумника-Иванова на этот счет: «Читал он мой роман, очень ему понравился. Основное его возражение, что Д-503 мыслит так же, как я, автор «Островитян» - слишком современно-импрессионистски и образно» [1, с. 245].
Дошедшие до нас письма, адресованные жене, показывают интересные взаимоотношения Е.И. Замятина и Л.Н. Усовой. Их переписка на протяжении многих лет приоткрывает завесу тайны создания и печати многих произведений Е.И. Замятина.
Сохранилась довольно обширная переписка Е. И. Замятина с друзьями, связанная, прежде всего, с творчеством. Среди адресатов - известные писатели и деятели культуры: А.М. Ремизов, М.А. Булгаков, Ю.П. Анненков, К.А. Федин, К.А. Тренев, М.А. Волошин, К.И. Чуковский, А.А. Ахматова и многие другие.
Для наиболее глубокого понимания творчества Е. И. Замятина можно рассмотреть его переписку с А. Д. Диким и Б. М. Кусто -диевым по поводу пьесы «Блоха». В этих обстоятельных посланиях помимо вопросов, касающихся актерской игры и декораций, раскрывается идейная сторона произведения, видение автором действующих лиц, их места в пьесе.
В первом письме, написанном Е.И. Замятиным А.Д. Дикому, автор будущей пьесы объясняет принципиальное отличие концовок лесковской «Левши» и его «Блохи»: «. кончить минором - не в духе народной сказки и народной комедии. Там минор возможен только в середине, в конце он разрешается мажором: добродетель обязательно торжествует. Исключение - Левша. Такой конец, такой трагический прирост возможен в рассказе, но не в пьесе» (22 февраля 1924 г.)
[3].
А в послании Е.И. Замятина к Б.М. Кустодиеву от 22 ноября 1924 г. драматург сообщает свое видение «сердцевины» пьесы, облекая свои мысли в афористические фра-
зы: «В основу положен мотив лесковского «Левши», но изменен сюжет, мотив разработан по-другому. Пьеса построена не как бытовая, а идет от народного русского театра, от «Царя Максимилиана», от скоморохов. Это театр русский насквозь, и Англия, которая там есть, - тоже русская, тульская Англия - такая, какой она представляется русскому мужику, Петербург - тоже тульский» [3, с. 302-303].
Важное место в переписке Е.И. Замятина по поводу «Блохи» занимает характеристика автором главных героев пьесы. Писатель редко прописывает в письмах, каков тот или иной персонаж, но если он это делает, то всегда ярко и точно.
В ленинградском послании А.Д. Дикому от 22 февраля 1924 г. Е.И. Замятин особое место отводит характеристике образа Царя в пьесе. Полемизируя с режиссером, драматург пишет: «Сделать царя таким, как Вы его проектируете («Тупая машина дисциплины»), -это значит пойти по скользкой дорожке приспособлений к современности, и это значит по сути разойтись с Лесковым (царь у него вовсе не звероподобный). Я делаю царя отнюдь не страшным, а просто - немножко смешным, может быть, даже множко смешным. Назвать ли его Николай Павлович или просто царь - это все равно: к историческому Николаю Павловичу он никакого отношения не имеет (как и у Лескова)» [3, с. 292].
Эпистолярий Евгения Замятина проливает свет на творческий процесс создания произведения, на эволюцию образов героев пьесы, тем самым заставляя посмотреть на «Блоху» по-новому, по-иному. А самыми ценными моментами в переписке Замятина являются точные, оригинальные характеристики главных героев и главной темы пьесы.
В эпистолярном наследии Е.И. Замятина есть пример открытого письма. Такой тип письма отличается от жанра частного, или бытового, письма. В связи с этим П. Бухар-кин пишет: «... существуют так называемые открытые письма, которые стоят как бы между частной перепиской и эпистолярным литературным жанром. Открытое письмо обращено к конкретному адресату, но одновременно автор с самого начала предполагал возможность и даже необходимость его широкого распространения» [4].
«Письмо в редакцию» Е. И. Замятина было напечатано в «Литературной газете» 7 октября 1929 г. Этому письму и решению предшествовала кампания против писателя, о которой впоследствии Замятин сообщит еще в одном значимом письме - письме И.В. Сталину. Причиной нападок на писателя явилась публикация отрывков романа «Мы» в пражском эмигрантском журнале «Воля России», к которой Е.И. Замятин, по его утверждению, не имел отношения.
Данный эпистолярный документ помогает лучше понять ту обстановку массированной травли писателя, организованной со стороны многих критиков и большинства членов Всероссийского Союза писателей и получившей название «Дело Пильняка и Замятина».
Е.И. Замятина обвинили в зарубежной публикации романа «Мы», а Б.А. Пильняк пострадал за издание за рубежом романа «Красное дерево». И, несмотря на все их возражения, писателей объявили врагами советской литературы и всей советской страны.
Письмо Е.И. Замятина в редакцию «Литературной газеты» открывается несогласием с обвинением, предъявленным писателю, и приведением фактов своей правоты, которые расположены в тексте письма в логической последовательности, каждый новый довод начинается с красной строки и обозначен цифрой.
В конце письма после изложения своей позиции Е.И. Замятин делает заявление: «Принадлежность к литературной организации, которая хотя бы косвенно принимает участие в преследовании своего сочлена -невозможно для меня, и настоящим я заявляю о своем выходе из Всероссийского Союза Писателей» [5].
«Письмо в редакцию», как и частные письма Е.И. Замятина, является неким отражением литературной жизни писателя. Данное письмо рассказывает не только о непростой судьбе романа «Мы», как указывалось выше, но и о непростой творческой судьбе самого писателя.
Исследование эпистолярного наследия Е.И. Замятина помогает фиксировать зарождение и пути развития художественного метода писателя, посмотреть на его произведения с новой, личной точки зрения. Письма Е.И. Замятина служат своеобразным автокомментарием творчества, могут рассматриваться и как самостоятельные работы.
1. Рукописное наследие Евгения Ивановича Замятина // Рукописные памятники. СПб., 1997. Вып. 3. С. 420.
2. Замятин Е.И. Собр. соч.: в 5 т. М., 2003. Т. 2. С. 18.
3. Дикий А.Д. Статьи. Переписка. Воспоминания. М., 1967. С. 285.
4. Бухаркин П. Письмо // Лит. учеба. 1982. № 1. С. 238.
5. Анненков Ю.П. Дневник моих встреч: Цикл трагедий: в 2 т. М., 1991. Т. 1. С. 272-273.
Поступила в редакцию 21.01.2008 г.
Igumenova O.N. Zamyatin’s epistolary heritage in the context of his works. The article deals with Zamyatin’s epistolary heritage in the context of his works. The article casts a new light on the problem of the rise and development of the author’s method and helps to see Zamyatin’s works through his epistolary materials. There are some groups of the letters in the article: his child letters, the correspondence with his wife, friends, the opened letters. In the author’s opinion, Zamyatin’s letters serve as a specific autocommentary on his works and can be considered as original products.
fey words: Zamyatin, the epistolary heritage, the context of the creative works.
ВАРИАТИВНОСТЬ АНТИНОМИИ «ЭНТРОПИЯ - ЭНЕРГИЯ» В РОМАНЕ Е.И. ЗАМЯТИНА «МЫ»
Е.В. Борода
Две противоположные силы - энтропия и энергия - согласно философской системе Замятина, проявляются на разных уровнях социализации и бытия человека. Борьба христианства и язычества -один из вариантов проявления взаимодействия этих антиномий.
Ключевые слова: Е. А. Замятин, энтропия и энергия, христианство и язычество.
Исследование творческого метода писателя невозможно без понимания его эстетической и философской концепции. Философская составляющая творческого наследия Е. Замятина интересовала многих исследователей, среди которых А. Гилднер, Р. Гольдт, Т.Т. Давыдова, В.Н. Евсеев, Н.Ю. Желтова, Н.Н. Комлик, Т. Лахузен, Е. Максимова и
Э. Эндрюс, Б. А. Ланина, Л. В. Полякова, И.М. Попова, Р. Рассел, Л. Шеффлер, А. Шейн, Н.В. Шенцева, ЛИ. Шишкина.
Противопоставление христианства и язычества - один из вариантов антиномично-сти художественного моделирования Е. Замятина, поэтическое выражение мировоззренческих постулатов писателя, в частности, его теории всеохватывающей энтропии и энергии. Детальное осмысливание этого противопоставления на материале романа «Мы» как элемента поэтики является целью данной статьи.
Конфликт, возникающий в сознании человека, равно как и противоборство человека и общества, обусловлен борьбой в рамках человеческого общества христианства и язы-
чества. Язычество Замятин рассматривает как неизживаемую и непреодолимую форму мироощущения, обновляющую силу и средство борьбы с догматизацией религиозных институтов.
Роман «Мы» (1921), безусловно, занимает важное место в творчестве художника. Этот роман становится ярким художественным выражением мировоззрения писателя, его философских и эстетических взглядов. Л.В. Полякова справедливо замечает: «Роман во многом стал концепцией уже состоявшихся художественных открытий, наглядным художественным пособием многих замятин-ских теоретических построений» [1].
Основной конфликт в романе «Мы» представляет собой столкновение язычества и христианства. Этот конфликт восходит к извечному противоборству двух сил: энтропии и энергии. Именно так описывает эту борьбу 1-330, обращаясь к Д-503, мыслящему категориями технических наук. «Две силы в мире - энтропия и энергия. Одна - к блаженному покою, к счастливому равновесию;
