CC BY
29
УДК 343.98 ББК 67.52
Варданян Акоп Вараздатович Vardanyan Akop Varazdatovich
начальник кафедры криминалистики Ростовского юридического института МВД России доктор юридических наук, профессор.
Head of the Department of Criminalistics, Rostov Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation, Doctor of Law, Professor. E-mail: [email protected]
Андреев Александр Сергеевич Andreev Alexander Sergeevich
директор Филиала Российского государственного социального университета в г. Азове кандидат юридических наук, доцент.
Director of the Branch of the Russian State Social University in the city of Azov, PhD in Law, Associate Professor. Тел.: 8(928) 182-76-55.
ЭМОЦИОНАЛЬНЫЕ ПЕРЕЖИВАНИЯ И СУИЦИДАЛЬНЫЕ ПОСТУПКИ КАК ЧАСТЬ ПОСТКРИМИНАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ ЛИЦ И ИХ ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ РАСКРЫТИЯ И РАССЛЕДОВАНИЯ УБИЙСТВ (КРИМИНАЛИСТИЧЕСКИЕ И ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ)
Emotional experiences and suicide acts as part of post-criminal behaviour of persons and their value for disclosure and investigation of murders (criminalistic and psychological aspects)
В статье рассматриваются эмоциональные переживания виновных и других лиц в связи с убийствами, являющиеся первичными психологическими процессами, которые детерминируют содержание внутреннего отношения к содеянному и последующие действия (поступки) или их совокупность в объективной действительности. Суицидальный поступок определяется авторами как часть посткриминального поведения, то есть обоснование своих действий (попыток) после (или в связи) совершения убийства, направленных на лишение себя жизни.
Ключевые слова: посткриминальное поведение, улика, суицид, криминалистическое учение.
Преступная деятельность в целом представляет собой не только переход от одной системы действий к другой (способ подготовки -способ совершения преступления - способ сокрытия), но и процесс, в ходе которого деяния, подпадающие под действие статьи УК РФ, перекрещиваются с действиями некриминального характера, трансформируясь в дальнейшее посткриминальное поведение виновных и связанных с ними субъектов, жертвы, очевидцев и других случайных участников, то есть лиц, имеющих отношение к преступной деятельности после ее совершения.
In article emotional experiences is considered of guilty and other persons in connection with murders, are primary psychological processes, determining the contents as internal relation to deeds, and the subsequent actions (acts) or their set in objective reality. The suicide act as part of post-criminal behavior is a justification of the actions (attempts) after (or in communication) commission of murder directed on deprivation of own life.
Keywords: post-criminal behavior, prof, suicide, criminalistic doctrine.
Эффективная борьба с тяжкими и особо тяжкими преступлениями является приоритетным направлением антикриминальной деятельности в России.
Рассмотрим эмоциональные переживания и суицидальные поступки как часть посткриминального поведения лиц, определим их значение для раскрытия и расследования убийств.
Изучив уголовные дела, видеоисточники, текстовые материалы, отражающие информацию о явлениях, процессах, вещах объективной действительности в такой части посткриминального поведения лиц, как эмоциональ-
ные переживания и суицидальные поступки, по ст. 105 УК РФ, нами определены тенденции и закономерности посткриминального поведения лиц, связанных с преступной деятельностью и деятельностью по раскрытию и расследованию правонарушений (в том числе и судебному разбирательству), позволяющие проверять выдвинутые гипотезы криминалистического учения о посткриминальном поведении данных лиц, с одной стороны, и законы развития криминалистики, дающие возможность определить его место и структуру, - с другой.
Совершение виновным тяжкого и особо тяжкого преступления влечет за собой множество следствий, для которых системообразующим стержнем является посткриминальное поведение. По содержанию компонентного состава посткриминальное поведение лиц, связанных с преступной деятельностью, характеризуется: а) широким кругом лиц; б) многообразием его видов, подвидов; в) мультиобъектностью; г) границами и сферами проявления [3; 4]. Криминалистическим проблемам расследования тяжких и особо тяжких преступлений посвящено достаточно большое количество работ ученых-криминалистов: Т. В. Аверьяновой, Р. Г. Ардашева, P. C. Белкина, И. Е. Быховского, B. C. Бурдановой, А. Н. Васильева, И. В. Воз-грина, А. Ф. Волынского и других.
Под посткриминальным поведением (от ассир. post - после и лат. criminal, criminalis, criminosus - преступление, преступный, уголовный, криминал) понимается поведение лиц после совершения преступления.
Данный вид поведения подробно изучался с точки зрения уголовного права [10], криминологии [13], юридической психологии [5] и других наук. Благодаря полисемии и широко-значности языка с конца XIX века термин «поведение» активно используется российскими и зарубежными авторами в естественных и общественных исследованиях. Проблемы посткриминальных эмоциональных переживаний и суицида [2] актуализированы и в криминалистической науке.
К примеру, еще А. Вейнгарт писал о необходимости обращать внимание на такие улики поведения, как блуждающий взгляд, притворный обморок, дрожь. Рейс такие проявления называл аэрофагией [6]. В целом относительно содержания и значения посткриминальных переживаний мы поддерживаем теоретические положения уголовно-правового характера, разработанные М. Г. Угрехелидзе [14]. По нашему мнению, в криминалистическом аспекте их следует рассматривать как психофизиологические
реакции и улики поведения, вызванные совершением общественно опасного деяния, включающие в себя как первичные психические реакции, так и их проявления в объективной действительности. Круг субъектов посткриминальных эмоциональных переживаний достаточно широк - это виновные и связанные с ним лица, очевидцы, лица, случайно оказавшиеся на месте преступления, и ряд других.
В свою очередь, А. И. Ковалев справедливо подчеркивал, что особый интерес представляют поступки (действия, бездействие), совершенные до, во время и после преступления, обусловленные им и потому способные выступать в качестве косвенных доказательств (не входящие в объективную сторону состава преступления) [11].
Как справедливо отмечает С. С. Чегодаева, «к уликам поведения относятся поведение или действия не только подозреваемого или обвиняемого, но и любого другого участника расследования (например, уклонение от дачи показаний, несообщение запрашиваемых сведений и т. п.), а также такие действия, как симуляция или аггравация болезненного состояния, изменение образа жизни и иные изменения состояния субъекта, косвенно свидетельствующие о его связи с событием преступления или его результатом и, наконец, его информированность, причем не только виновная, о расследуемом событии» [13]. Развивая идею С. С. Чего-даевой, отметим, что отражение в уликах посткриминального поведения лиц, связанных с преступной деятельностью, имеет важное криминалистическое значение, а их выявление выступает тактико-криминалистической задачей расследования конкретного деяния.
Следует согласиться с И. А. Николайчуком [12] в том, что среди признаков преступной инсценировки и других способов сокрытия преступления одно из важных мест занимают негативные обстоятельства и улики поведения. Места нанесения повреждений, их концентрация, количество во многом влияют на момент наступления смерти, а соответственно, и на начало посткриминального поведения и принятие решения (как, впрочем, и реализация) о том, остаться, действовать на месте убийства или покинуть его как можно скорее. Отметим, что в вечернее время (плохая видимость, небольшое количество или вообще отсутствие очевидцев и так далее) осложняется предотвращение убийства и/или содействие его раскрытию и расследованию. Такие негативные виды посткриминального поведения, как противодействие расследованию, уликовая, без-
различная деятельность, могут реализоваться в благоприятных условиях.
Улики поведения выступают как действие, бездействие, состояние или обнаружившаяся информированность субъекта, свидетельствующие об участии лица в любой фазе преступной деятельности. Уликами поведения именуют вербальные и поведенческие акты, а негативными обстоятельствами - материальные следы действий. Проведенное исследование подтвердило гипотезу о существовании следующей закономерности: умышленные и неосторожные убийства «выражают диаметрально противоположные содержания» не только во внутренних психологических процессах, но и во внешних приемах, средствах противодействия, содействия, уликового поведения. Тогда как смерть человека при неумышленном убийстве приводит к отрицательным субъективным переживаниям, которые проявляются в виде крика, прикусывания губ, бесцельного брожения, употребления спиртного и другое. Как отмечает М. Г. Угрехелидзе, в 98 из 100 уголовных дел фигурируют вербальные или жестикулятивные выражения эмоционального неодобрения («что я наделал?», «я убийца», «пристрелите меня», хватание за голову, удары головой об стенку и т. п.) [14].
Аналогично проявляются посткриминальные переживания у очевидцев и лиц, оказавшихся на месте убийства случайно. Вместе с тем данные психологические процессы не исключают проявления обратных внешних действий к внутренне поощряемому поступку в виде умышленного лишения жизни - явиться с повинной, вызвать «скорую» либо вообще ничего не предпринимать, а в случае неумышленного убийства активно скрывать преступление и противодействовать расследованию.
Согласно результатам проведенного нами исследования, более половины виновных, оставшихся на месте убийства, совершили его в ночное время. В 58 % случаев виновные непосредственно после совершения убийства покинули место преступления. Более 60 % из них пытались скрыть следы преступления или участия в нем.
Уликовое поведение, обусловленное стремлением виновного показать окружающим, что ничего не произошло и он никакого отношения к случившемуся не имеет, наиболее характерно для летнего периода. Весной и осенью зачастую злоумышленники покидают место преступления с целью сокрытия убийства или участия в нем. Достаточно большим оказался процент лиц, которые остаются в осенне-зимний период на месте преступления (42,9 %).
25 из 202 человек (12,5 %) участвовали в ОМП и ОРМ, при этом они выступали в качестве очевидцев, лиц, случайно оказавшихся на месте совершения преступления, жертв и подозреваемых. Такое участие можно назвать псевдосодействием по субъективным и объективным причинам. Объективные причины связаны с активностью правоохранительных органов, а также очевидцев и других лиц при расследовании убийств. Субъективные причины обусловлены содержанием поступков виновных (явка с повинной, стремление обосновать свою невиновность и так далее). 78 % от оставшихся и действовавших на месте убийства стремятся покинуть или покинули его до прибытия сотрудников полиции, при этом их посткриминальное поведение достаточно разнообразно и вариативно.
Одним из следствий глубоких посткриминальных эмоциональных переживаний является суицидальный поступок как виновного, так и других лиц, связанных с убийством и его расследованием.
Проведенный анализ показал, что наибольшее количество суицидальных поступков относится к преступлениям против жизни и здоровья (убийства, нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть, причинение смерти по неосторожности и так далее), остальные связаны с изнасилованиями, взяточничеством и рядом других преступлений. Из изученных нами тяжких и особо тяжких преступлений в более чем 70 % случаев посткриминальные суициды совершены лицами после убийства.
Для характеристики лица, совершившего тяжкое и особо тяжкое преступление, важными являются следующие показатели: пол - 97 % -это мужчина, возраст - 64 % - старше 30 лет, связь «преступник - жертва». При этом лица, совершившие убийства, попытку суицида реализуют в 100 % случаев, если они были знакомы с жертвой (находились в близких отношениях), так как данный факт может существенно повлиять на ход расследования. Например, 7 апреля 2015 года около 14:00 в здание «Стелла-банка» зашел гр-н Ф. и выстрелил из пистолета в директора Б., а после совершил самоубийство. Рядом с мертвым клиентом-убийцей нашли пистолет и его предсмертную записку.
Суицидальный поступок (социально значимое действие) следует рассматривать в двух аспектах: и как действие, повлекшее собственную смерть, и как попытку, не повлекшую смерть в связи с совершением общественно опасного деяния (в данном случае убийства). Суицидальные поступки, приведшие к смерти,
обнаружены в 87,9 % случаев, а в остальных была осуществлена только попытка лишить себя жизни. Отметим, что, по данным медицинской статистики, попытки фиксируются в 6 раз чаще, чем оконченный суицид, поэтому мы считаем, что в силу латентности таких поступков и специфики деятельности СМИ они не выявлены нами в полном объеме. В большинстве случаев по форме суицидальный поступок для лиц, связанных с преступной деятельностью, выступает как негативное обстоятельство [7; 8; 9], но и может выступать частью способа убийства, сокрытия и противодействия расследованию [2].
Суицидальные поступки классифицированы нами следующим образом:
1) произошедшие непосредственно после совершения убийства на месте преступления (79,5 %);
2) произошедшие вне места преступления в первые сутки после совершения (12 %);
3) произошедшие спустя сутки, но до контакта с правоохранительными органами (5,5 %);
4) в процессе расследования и судебного разбирательства (3 %). Отметим, что пять субъектов являлись свидетелями и потерпевшими.
Посткриминальные суициды возможны как до следственного действия, так и в процессе его осуществления, что необходимо учитывать при планировании тактики их производства. Так, 18 сентября 2015 года в Ростове-на-Дону мужчина покончил с собой, выпрыгнув с балкона 12-ого этажа. Погибший являлся подозреваемым по делу об убийстве, и следователи СКР проводили в его квартире обыск. Хозяин жилища в какой-то момент попросил разрешения выйти на балкон, чтобы покурить. Его отпустили. Выйдя из комнаты, мужчина бросился вниз.
Наибольшее количество самоубийств среди лиц, совершивших общественно опасные деяния, происходит на месте преступления, и в этом случае для суицидальных поступков место и время детерминированы способами и средствами убийства. Если убийство совершено с применением огнестрельного оружия, то и способ суицида аналогичен.
Объектом посткриминального суицида выступает жизнь и здоровье лиц, связанных с преступной деятельностью.
Литература
1. Айвазова О. В. Криминалистическая характеристика преступлений как систематизированное отражение механизма преступной дея-
Таким образом, суицидальный поступок лиц, связанных с преступной деятельностью, является частью многообразия посткриминального поведения, что требует соответствующего изучения в рамках частной криминалистической теории.
В заключение следует отметить, что законодатель и общество относят к ожидаемым результатам Программы антикриминальной деятельности следующие индикативные показатели: реализацию принципа неотвратимости ответственности за совершенное преступное деяние за счет сокращения числа наиболее тяжких и особо тяжких преступлений (в том числе и убийств), оставшихся нераскрытыми, а также числа неразысканных подозреваемых, обвиняемых, подсудимых, осужденных; увеличение удельного веса возмещенного ущерба от фактически причиненного по оконченным уголовным делам за счет повышения эффективности работы следователей и дознавателей органов внутренних дел Российской Федерации; повышение уровня безопасности граждан за счет сокращения числа тяжких и особо тяжких преступлений, совершенных на улицах, площадях, в парках, скверах.
На наш взгляд, в решении поставленных задач важную роль играют научные школы, изучающие судебно-экспертную, оперативно-разыскную деятельность и т.п., поскольку их реализация возможна при условии оптимизации технического и методического обеспечения расследования, совершенствования деятельности по использованию возможностей криминалистических средств и методов в выявлении и раскрытии преступлений, развития информационного и методического взаимодействия между правоприменительными органами и образовательными учреждениями.
На наш взгляд, научное в целом и криминалистическое обеспечение в частности (в том числе формирование и развитие криминалистического учения о посткриминальном поведении лиц, связанных с преступной деятельностью, как и использование знаний о посткриминальных переживаниях и суицидах (по делам об убийствах) позволят оптимально и эффективно достигнуть данных показателей.
Bibliography
1. Aivazova O. V. Forensic characterization of crimes as systematic reflection criminal activity mechanism: the results of scien-
тельности: результаты научной полемики // Вестн. Том. гос. ун-та. 2014. № 389.
2. Ардашев Р. Г. Посткриминальный суицид убийцы как способ противодействия расследованию убийств // Закон и право. 2013. № 7.
3. Андреев А. С. Общая гипотеза криминалистического учения о посткриминальном поведении лиц, связанных с преступной деятельностью // Известия ТулГУ. Экономические и юридические науки. 2015. № 2 (2).
4. Андреев А. С. Посткриминальное поведение лиц, связанных с преступной деятельностью, на месте происшествия (результаты анкетного опроса) // Фундаментальные исследования. 2015. № 2 (ч. 10).
5. Быков С. В. Возможности опросника УСК для диагностики локус контроля личности в асоциальных подростковых группах // Вестник Самарской гуманитарной академии. Сер. «Психология». 2007. № 2.
6. Вейнгарт А. Уголовная тактика. СПб., 1912.
7. Варданян А. В., Говорухина Е. В. Мотивация тяжких насильственных преступлений против личности как основание для их криминалистической классификации. Типичные места совершения насильственных преступлений против личности // Юристъ-Правоведъ. 2015. № 3 (70).
8. Варданян А. В., Кулешов Р. В. Криминалистические классификации преступлений и их системообразующая роль в формировании частных криминалистических методик расследования преступлений как научно обоснованных комплексов криминалистических рекомендаций // Российский следователь. 2015. № 21.
9. Варданян А. В. Современные проблемы раскрытия и расследования тяжких насильственных преступлений против личности. Ростов н/Д, 2015.
10. Звечаровский И. Э. Посткриминальное поведение личности: ответственность и стимулирование: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. СПб., 1993.
11. Ковалев А. И. Роль улик поведения в планировании расследования убийств. М., 2008.
12. Николайчук И. А. Сокрытие преступлений как форма противодействия расследованию: дис. ... д-ра юрид. наук. Краснодар, 2000.
13. Чегодаева С. С. Криминалистическое исследование улик поведения: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2000.
14. Угрехелидзе М. Г. Значение посткриминальных эмоциональных переживаний для дифференцирования форм вины. Актуальные проблемы уголовного права. М., 1988.
tific controversy // Bulletin Tomsk. state university. 2014. Vol. 389.
2. Ardashev R. G. Post-criminal suicide of the murderer as way of counteraction to investigation of murders // Law and right. 2013. № 7.
3. Andreev A. S. The general hypothesis of the criminalistic doctrine of post-criminal behavior of the faces tied with criminal activity // News of TULGU. Economic and jurisprudence. 2015. № 2 (2).
4. Andreev A. S. Post-criminal behavior of the faces tied with criminal activity on a scene (results of questionnaire) // Basic researches. 2015. № 2 (part 10).
5. Bykov S. V. Possibilities of a questionnaire of USK for diagnostics a locus of control of the personality in asocial teenage groups // Bulletin of the Samara humanitarian academy. Series «Psychology». 2007. № 2.
6. Veyngart A. Criminal tactics. St. Petersburg, 1912.
7. Vardanyan A. V., Govorukhina E. V. Motivation of serious violent crimes against the personality as the basis for their criminalistic classification Places of commission of violent crimes against the personality // Jurist-Pravoved. 2015. № 3 (70).
8. Vardanyan A. V., Kuleshov R. V. Criminalistic classifications of crimes and their backbone role in formation of private criminalistic techniques of investigation of crimes as evidence-based complexes of criminalistic recommendations // Russian investigator. 2015. № 21.
9. Vardanyan A. V. Modern problems of disclosure and investigation of serious violent crimes against the personality. Rostov-on-Don, 2015.
10. Zvecharovsky I. E. Post-criminal behavior of the personality: responsibility and stimulation: abstract dis. ... doctor of law. St. Petersburg, 1993.
11. Kovalev A. I. Role of behavior proofs in planning of investigation of murders. Moscow, 2008.
12. Nikolaychuk I. A. Concealment of crimes as form of counteraction to investigation: dis. ... doctor of law. Krasnodar, 2000.
13. Chegodayeva S. S. Criminalistic research of proofs of behavior: dis. ... PhD in law. Moscow, 2000.
14. Ugrekhelidze M. G. Post-criminal emotional experiences for differentiation of forms of fault. Actual problems of penal law. Moscow, 1988.
