CC BY
22
УДК: 343.98
DOI: 10.24411/2312-3184-2019-00033
Андреев Александр Сергеевич
профессор кафедры криминалистики и оперативно-разыскной деятельности Ростовского юридического института МВД России
кандидат юридических наук, доцент E-mail: modusoperandi@yandex.ru
Andreev Alexandr Sergeevich
professor of the chair of criminalistics and operative-search activity Rostov law Institute of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation Candidate of Law Sciences E-mail: modusoperandi@yandex.ru
ПРОБЛЕМА СООТНОШЕНИЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И ПОВЕДЕНИЯ В КРИМИНАЛИСТИЧЕСКОЙ НАУКЕ, НАПРАВЛЕНИЯ ЕЕ РАЗРЕШЕНИЯ ПРИ ФОРМИРОВАНИИ КОНЦЕПЦИИ ПОЗНАНИЯ ПОСТКРИМИНАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Введение: в статье поставлена научно-познавательная проблема соотношения на-уковедческих категорий деятельности и поведения в криминалистической науке, осуществлена попытка на основе традиционного понимания объектно-предметной организации науки криминалистики, а также познания посткриминальной деятельности и поведения лиц разрешить указанную проблему. На основе анализа теоретико-прикладных аспектов познания посткриминальной действительности выделены признаки действий и поступков как элементы, составляющие посткриминальную действительность. Объектом статьи выступили науковедческие категории «деятельность» и «поведение», а также проблемы их интегрирования в научный аппарат криминалистики. Предмет статьи — закономерности развития криминалистической науки, а также закономерности преступной деятельности, закономерности посткриминальной деятельности и поведения, закономерности раскрытия, расследования преступлений и судебного разбирательства. Цель статьи — раскрыть содержание и рассмотреть признаки деятельности и поведения (применительно к вопросам объекта и предмета криминалистики).
Материалы и методы: нормативно-правовую базу исследования составили Конституция РФ, уголовное законодательство, уголовно-процессуальное законодательство регламентирующее посткриминальную деятельность лиц, связанных с событием преступления, данные официальной статистики за последние пятнадцать лет. Результаты изучения 382 уголовных дел о тяжких и особо тяжких преступлениях, анализа опроса 297 оперуполномоченных, дознавателей и следователей, опрос 500 очевидцев и жертв. Основой мировоззренческой позиции выступил диалектический метод, а также сочетание деятельностного и ситуационного подходов и криминалистическая систематика.
Результаты исследования: для криминалистики представлены как соотношение, признаки, так и понятия деятельности и поведения.
Выводы и заключения: «деятельность» и «поведение» в криминалистике содержательно пересекаются и имеют признаки синонимичности, выражают отличительные особенности в своих целях и внешних проявлениях к ситуациям, изучаемым криминалистической наукой. Считаем, что полученные выводы являются достаточно дискуссионными, требуют проверки и представлены научной криминалистической общественности для обсуждения.
Рассмотренное криминалистическое соотношение деятельности и поведения в таком аспекте позволит продолжить познание посткриминальной деятельности, уточнить объект и предмет криминалистики, разработать концепцию познания посткриминальной деятельности, сформировать криминалистическую теорию о посткриминальной деятельности, оптимизировать криминалистические методы воздействия на посткриминальную деятельность.
Ключевые слова: криминалистика, общая теория криминалистики, концепция познания посткриминальной деятельности, криминалистическая техника, криминалистическая тактика, криминалистическая методика, преступная деятельность, посткриминальная деятельность, деятельность по раскрытию и расследованию преступлений, действие, поступок, криминалистические средства и методы.
THE PROBLEM OF CORRELATION BETWEEN ACTIVITY AND BEHAVIOR IN FORENSIC SCIENCE, DIRECTIONS OF ITS RESOLUTION IN THE FORMATION OF THE CONCEPT OF KNOWLEDGE
OF POST-ACTIVITIES
Introduction: the article deals with the scientific and cognitive problem of the correlation of scientific categories of activity and behavior in forensic science, an attempt to solve this problem on the basis of the traditional understanding of the object-subject organization of the science of criminalistic, as well as knowledge of post-criminal activity and behavior of persons. On the basis of the analysis of theoretical and applied aspects of knowledge of post-criminal reality, the signs of actions and actions as elements that make up post-criminal reality are highlighted. The object of the article are the categories of "activity" and "behavior" and the problems of their integration into the scientific apparatus of criminalistics. The subject of the article is the laws of the development of forensic science, as well as the laws of criminal activity, the laws of post-criminal activity and behavior, the laws of disclosure, crime investigation and trial. The purpose of the article is to reveal the contents and to consider the evidence of the activities and behavior (with regard to the object and subject of criminalistics).
Materials and methods: the legal framework of the study was the Constitution of the Russian Federation, criminal legislation, criminal procedure legislation regulating the postcriminal activity of persons associated with the event of the crime, the official statistics for the last fifteen years. The results of the study of 382 criminal cases of serious and especially serious crimes, the analysis of the survey of 297 operatives, investigators and investigators, the survey
of 500 witnesses and victims. The basis of the ideological position was the dialectical method, as well as a combination of activity and situational approaches and criminalistics systematics.
Results: for criminalistic presented as the ratio, characteristics, and the concept of activity and behavior.
Summary and conclusion: "the activities" and "behavior" in criminalistics meaningful overlap and have signs of synonymical the distinctive features in purpose and appearance to the situations studied forensic science. We believe that the findings are quite controversial, require verification and presented to the scientific forensic community for discussion.
The considered criminalistic relation of activity and behavior in this aspect will allow to continue knowledge of post-criminal activity, to specify object and a subject of criminalistics, to develop the concept of knowledge of post-criminal activity, to form the criminalistic theory about post-criminal activity, to optimize criminalistic methods of influence on post-criminal activity.
Keywords: criminalistic, the General theory of criminalistic, the concept of knowledge of post-criminal activity, forensic technology, forensic tactics, forensic techniques, criminal activity, post-criminal activity, activities for the disclosure and investigation of crimes, action, act, forensic tools and methods.
Борьба с преступностью, как основная задача криминалистической науки, разрешается с помощью различных методов и походов. Базисным на современном этапе развития криминалистической науки является деятельностный подход к познанию как закономерностей преступной деятельности, посткриминальной деятельности и поведения, закономерностей раскрытия и расследования преступлений, так и закономерностей развития самой науки. Проблемы деятельности (поведения) и закономерностей их внешнего проявления для криминалистической науки априорно значимы и актуальны для большинства исследований.
В криминалистике ученые, как правило, ставят знак равенства между деятельностью и поведением, не рассматривая данное соотношение.
В «Криминалистической энциклопедии» Р. С. Белкин (1997), помимо традиционного понимания объекта криминалистики, как преступной деятельности и деятельности по раскрытию и расследованию преступлений, указывает, что преступное поведение является объектом изучения криминалистики и судебной психологии [4, с. 59, 164]. В. А. Образцов, рассматривая объект науки криминалистики, также ставит знак равенства между преступной деятельностью и поведением [11, с. 12]. В юридической литературе появился ряд статей, в которых используется термин преступное поведение, без указания на деятельность [12, с. 4—5].
Необходимо остановиться также на следующем важном вопросе данной проблематики. Р. С. Белкин, критикуя В. Я. Колдина и Н. П. Яблокова в том, что «криминалистика исследует закономерности преступного поведения» (1995), подчеркивает: «криминалистика не ставит цель изучения закономерностей преступного поведения. Это область криминологии и юридической психологии» [4, с. 114]. Мы согласны с мнением Р. С. Белкина о недопустимости заимствования содержания понятия «преступное поведение» из криминологии или юридической психологии и применения такого конструкта
в криминалистике. Но при этом основоположник отечественной криминалистики допускает возможность того, что «поведенческие моменты участников события преступления становятся предметом криминалистики лишь в аспекте механизма преступления, а не сами по себе» [4, с. 114]. Итак, поведенческие моменты участников события преступления выступают предметом только в аспекте механизма преступления.
В этом случае возникает вопрос: допустим и возможен ли выход проблемы поведенческих моментов участников события преступления за пределы конструкта «механизм преступления»? Проведенное исследование посткриминальной деятельности как объекта познания в криминалистике (анализ данных официальной статистики за последние 25 лет, изучение монографий, статей, пособий, научно-тематический анализ более 200 диссертаций, изучение 382 уголовных дел, опрос 500 очевидцев и жертв, интервьюирование субъектов раскрытия и расследования преступлений, опрос осужденных и ряд других теоретических и эмпирических данных) показало, что данный вопрос решался и должен быть решен положительно с рядом обязательных условий. Поскольку криминалистика продолжительное время изучает посткриминальные действия вне механизма преступления (улики поведения, самостоятельные способы сокрытия преступлений, противодействие расследованию, явка с повинной, деятельное раскаяние), постольку и вряд ли можно утверждать, что такие способы, приемы могут быть рассмотрены в аспекте механизма преступления, при этом нельзя исключать наличия связи с таким механизмом, а на наш взгляд, более точно — связи с событием преступления и его последствиями.
Термины «деятельность» и «поведение» более 20 лет входят в криминалистические энциклопедии и словари для характеристики объекта криминалистики, однако криминалистическое соотношение «деятельности» и «поведения» практически не рассматривалось. Ученые-криминалисты не рассматривали соотношение данных категорий или пытались заимствовать положения науковедения, психологии или других наук [21, с. 52—53]. По этим и многим другим причинам считаем возможным рассмотреть соотношение «деятельности» и «поведения» в криминалистическом аспекте.
Термины «деятельность» и «поведение» являются общенаучными и используются в России и за рубежом с конца XIX в. В ходе изучения и анализа криминалистической литературы выявлен сложный и достаточно противоречивый вопрос криминалистического соотношения понятий деятельности и поведения.
Считаем, что каждая из наук, изучающая деятельность и поведение, сталкивается с такой проблемой.
При этом следует иметь ввиду, что, как отмечал известный методолог отечественной психологии Б. Ф. Ломов, «часто происходит подмена психологических аспектов анализа деятельности философскими, социологическими, экономическими и т. д., и наоборот». В психологии в термин «деятельность» вкладывается различное содержание, иногда он «приклеивается» к разным психическим явлениям, или им просто манипулируют, механически переносят из одной концепции в другую. Кроме этого весьма важным выводом, в том числе и для криминалистов, по нашему мнению, является то, что «использование категории „деятельности" ...без понимания ее сути ничего иного, кроме путаницы и схоластики, дать не может» [13, с. 191—193]. В международном и историче-
ском аспектах «поведение и деятельность — это два подхода, два мировоззрения, за одним из которых стоит мир бихевиоризма (США, Европа и другие страны), а за другим — мир, порожденный разработкой деятельностного подхода в науках СССР и России. В научной и учебной литературе имеется достаточно развернутая и обоснованная критика относительно бихевиоризма научных исследований [20, с. 5].
Такая познавательная ситуация в психологической науке требует от исследователя-криминалиста вдумчивого и аккуратного заимствования и использования тех или иных понятий, терминов, либо содержательного и формального наполнения вводимых терминов собственным криминалистическим смыслом и значением, тем более, что с момента зарождения криминалистики такие разработки осуществлялись [22].
Криминалистический аспект решения данного вопроса должен быть направлен, по нашему мнению, на анализ предметности явлений, процессов, ситуаций, изучаемых криминалистикой (категориальное определение объективной действительности), и построение соответствующей структуры.
Содержание основных компонентов человеческой деятельности в полной мере распространяется на ее специфическую разновидность — преступную деятельность, посткриминальную деятельность и поведение лиц.
В целом категории «деятельность» и «поведение» для криминалистической науки носят синонимичный характер, при этом, по нашему мнению, первая категория шире второй, различия или сходства проявляются в тех или иных признаках.
Развивая данный подход, необходимо учесть ряд важных криминалистически значимых признаков, имеющих существенное значение для дальнейших исследований, направленных на повышение качества антикриминальной деятельности в РФ, позволяющих их отличать, поскольку подобные термины ранее не рассматривались. В связи с чем следует выделить признаки и соотношение действий, поступков и реакций.
По этой причине, используя в разграничении как деятельностный, так и ситуационный подходы, автор пришел к выводу о том, что в криминалистическом аспекте приоритетно не то, какая психологическая, социологическая, науковедческая теория или концепция «деятельности (поведения)» внешне ближе к криминалистике и поэтому может применяться, а следующие вопросы:
а) заложены ли в методологическую основу криминалистического познания положения материалистического диалектизма;
б) концепция какой научной-криминалистической школы в понимании объекта и предмета криминалистики используется для познания закономерностей преступной и посткриминальной действительности;
в) каково место теории отражения;
г) какие признаки и элементы составляют основу криминалистического содержания «деятельности» и «поведения»;
д) с какой целью они связаны с ситуациями криминальными, посткриминальными, а также ситуациями уголовно-процессуальной и криминалистической деятельности.
С учетом темы статьи остановимся на некоторых аспектах озвученной нами проблемы.
Основными криминалистическими признаками и элементами, характеризующими деятельность и поведение, являются следующие.
1. Деятельность и поведение существуют и отражаются в социальной действительности. «Каждое действие и деятельность человека в целом — это, прежде всего, воздействие, изменение действительности» [17, с. 404].
2. Как и всякая деятельность и поведение человека, криминальная и посткриминальная деятельность и поведение обладают определенными признаками. Л. Я. Драпкин и В. Н. Карагодин указывают на то, что «для правильной оценки характера расследуемого события необходимо знать признаки как криминальной деятельности, так и поведения, не являющегося преступным» [10, с. 3—4].
3. В деятельности составляют основу (содержатся как единицы или элементы) только умышленные действия, тогда как в поведении наличествуют не только действия (умышленные и не умышленные), но и поступки [16, с. 9], и ответные психофизиологические реакции [6, с. 76] (к таким реакциям относятся посткриминальные переживания [19, с. 5] после совершения тяжкого преступления, «проговорки или заученность фраз» при допросе и др.). Данное положение наиболее разработано в работах А. В. Варданяна [7, с. 41], [8, с. 745], [9, с. 170].
Поведение человека включает в себя систему действий и поступков и не сводится к совокупности реакции, но при этом не исключает их существования. Действие отличается от реакции отношением к объекту. Проведенное исследование подтвердило гипотезу о существовании следующей закономерности: умышленные и неосторожные убийства «выражают диаметрально противоположные содержания» не только во внутренних психологических процессах, но и во внешних приемах, средствах противодействия, содействия, уликового поведения. Тогда как смерть человека при неумышленном убийстве приводит к отрицательным субъективным переживаниям, которые проявляются в виде крика, прикусывания губ, бесцельного брожения, употребления спиртного и др.
Превращение действий в поступки происходит по мере их регулирования различными нормами (правовыми, социальными), традициями и общественными отношениями [19, с. 32] (линия поведения следователя или тактическая комбинация «предъявление доказательств»). В этом смысле достаточно интересны новеллы законодателя, которые разграничивают деятельность и поведение (например, требование о необходимости надлежащего поведения в ст. 102 УПК или запрет определенных действий в ст. 105.1 УПК РФ).
Степень умысла посткриминальной деятельности и поведения зависит от субъекта. Как показал проведенный нами опрос, по степени умысла посткриминальная деятельность и поведение:
— виновных: носит умышленный характер в большинстве случаев: да — 291 чел. (97,9 %), нет — 6 чел. (2,1 %).
— жертв: носит умышленный характер в большинстве случаев: да — 232 чел. (78,1 %), нет — 65 чел. (21,9 %);
— очевидцев и иных лиц: носит умышленный характер в большинстве случаев: да — 288 чел. (96,9 %), нет — 9 чел. (3,1 %).
По результатам нашего исследования, количество неумышленных посткриминальных поступков и реакций жертвы в 7—10 раз выше, чем у очевидцев. Существуют различия в обосновании дальнейшей посткриминальной деятельности в зависимости от субъектов. Виновный и связанные с ним лица от 14 до 100 % обосновывают свою посткриминальную деятельность (14 % — это, как правило, неумышленные преступления небольшой и средней тяжести, а 100 % — проявления организованной преступной деятельности). Интересными являются особенности обоснования своей посткриминальной деятельности с помощью средств массовой информации. Автором неоднократно в работах отмечалось, что в малых и крупных городах юга России имеет место в ряде случаев распространение слухов, информации, дискредитирующей сотрудников правоприменительной системы, «заказные» статьи, в том числе и черный PR (0,3 сообщения на один факт коррупционного преступления) [1, с. 80].
Мы согласны с Jacqueline B. Helfgott, что «технология средств массовой информации формирует у виновных modus operandi (здесь: способ преступления), усугубляет некоторые виды правонарушений и создает новые мотивационные влияния и категории преступного и дальнейшего поведения» [23, с. 46], в том числе, на наш взгляд, и в посткриминальный период.
4. Поступок как единица поведения в криминалистическом отношении всегда выражает отношения субъекта такого поведения к событию преступления, к другим людям, и (либо) характеризует нравственную сторону деятельности [5, с. 10]. Например, нами неоднократно отмечалось, что одним из поступков посткриминального периода является посткриминальный суицид [15]. По форме суицидальный поступок для лиц, связанных с преступной деятельностью, выступает как часть способа преступления, способ сокрытия, противодействия расследованию, уликовое поведение, противоречивое, иное. Суицидальные поступки, приведшие к смерти, обнаружены в 90,1 % случаев, а в остальных была осуществлена только попытка суицида, которая к смерти не привела. По медицинской статистике, суицидные попытки фиксируются в шесть раз чаще, чем оконченный суицид, поэтому мы считаем, что в силу латентности таких поступков и специфики деятельности СМИ они не отражены в полном объеме. Суицидальные поступки наиболее характерны для дел о тяжких и особо тяжких преступлениях и классифицированы нами на: 1) непосредственно после совершения и на месте преступления — 45 % (39 случаев); 2) вне места преступления в первые сутки после совершения — 18 случаев (20 %); 3) после совершения более суток и до контакта с правоохранительными органами — 14 % (13 случаев); 4) в процессе расследования и в ходе судебного разбирательства — 19 случаев (21 %). Отметим, что в четырех из 19-ти случаев субъекты являлись свидетелями и потерпевшими. Более 65 % изученных нами суицидов совершены лицами после убийства. Объектом посткриминального суицида выступает жизнь и здоровье лиц, связанных с преступной деятельностью. Посткриминальные суициды возможны как до производства следственного действия, так и в процессе его производства [2, с. 98; 6, с. 75; 12].
5. Одни и те же движения могут означать различные действия и поступки, и, наоборот, различные движения могут выражать один и тот же поступок [3].
Поступок может выступать как в виде бездействия (неоказание помощи потерпевшему очевидцем, наблюдавшим преступное посягательство на расстоянии), так
и в виде неумышленных действий (негативные обстоятельства), имеющих значение для раскрытия и расследования преступлений (уборка места кражи потерпевшим до прибытия следственно-оперативной группы).
Ученый-психолог С. Л. Рубинштейн отмечает, что поведение включает в себя «систему действий и поступков и не сводится к совокупности реакций» [18, с. 32]. Поступок — это только то действие, которое имеет социальный смысл и значение.
Поддерживая идеи и методологические разработки о соотношении деятельности и поведения, с учетом ситуационного подхода, профессора А. В. Лубского, который в рамках многомерного методологического конструкта междисциплинарного научного исследования детально рассмотрел вопросы влияния матрицы: и мобилизационно-модер-низационного социотипа развития государственно-организованного общества на формирование ментальных программ социального поведения, а также особенности социального поведения в трансформирующемся российском обществе в эпоху глобализации [14].
Считаем принципиально значимым для разграничения деятельности и поведения то, что направленность деятельности и поведения по отношению к ситуациям до, во время и после события преступления и его последствий различна, и для деятельности эта связь проявляется в направленности на изменение таких ситуаций, а в поведении это, прежде всего, согласованность, соответствие обстановке (ситуации). В связи с чем для криминалистического аспекта понимания соотношения деятельности и поведения раскроем в авторском понимании их сходство и различие.
Для криминалистики деятельность субъекта представляет собой систему умышленных действий, направленных на преодоление или изменение криминальных и посткриминальных ситуаций (до, во время и после совершения преступления) и, тем самым, трансформацию объективной действительности и других ситуаций правоприменения. В свою очередь, поведение как часть деятельности — это совокупность умышленных и иных действий, поступков и психофизиологических реакций, осуществляемых в соответствии с требованием или условиями криминальных ситуаций, посткриминальных ситуаций, а также ситуаций уголовно-процессуальной и криминалистической деятельности и других ситуаций правоприменения.
При разрешении вопроса соотношения деятельности и поведения необходимо учитывать, что криминалистика:
1) имеет собственный, специфический аспект, обусловленный предметом, объектом и задачами науки;
2) не должна подпадать под абсолютное соподчинение и монополию других наук (например, социологию, психологию и другие);
3) обладает возможностями интеграции и дифференциации только лишь некоторых апробированных знаний из других наук;
4) обладает собственным языком;
5) располагает возможностями криминалистической систематики.
Таким образом, «деятельность» и «поведение» в криминалистике содержательно пересекаются и имеют признаки синонимичности, выражают отличительные особенности в своих целях и внешних проявлениях к ситуациям, изучаемым криминалистической наукой. Считаем, что полученные выводы являются достаточно дискуссионными, тре-
буют проверки и представлены научной криминалистической общественности для обсуждения.
Научная дискуссия представит возможность по-новому взглянуть на такие понятия и категории криминалистической науки, как способ преступления, преступная деятельность, механизм преступления, способ сокрытия, противодействие раскрытию и расследованию преступлений, посткриминальная деятельность, след, криминалистическая идентификация, криминалистическая характеристика преступлений, тактический прием, тактическая комбинация, тактическая операция, базовая методика расследования преступных посягательств, связанных с совершенными ранее преступлениями, и ряд других, а значит, практика получит эффективные системы криминалистических знаний, обеспечивающих надлежащую антикриминальную деятельность в РФ. Рассмотренное криминалистическое соотношение деятельности и поведения в таком аспекте позволит продолжить познание посткриминальной деятельности, уточнить объект и предмет криминалистики, разработать концепцию познания посткриминальной деятельности, сформировать криминалистическую теорию о посткриминальной деятельности, оптимизировать криминалистические методы воздействия на посткриминальную деятельность.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ
1. Андреев А. С. Коррупция и борьба с ней: региональный аспект// Социальная политика и социология. 2016. Т. 15. № 2 (115). С. 79—87.
2. Ардашев Р. Г. Посткриминальный суицид убийцы как способ противодействия расследованию убийств // Закон и право. 2013. № 7. С. 98—100.
3. Белкин Р. С. Ленинская теория отражения. М., 1970. 130 с.
4. Белкин Р. С. Криминалистическая энциклопедия. М.: Изд-во БЕК, 1997.
342 с.
5. Брушлинский А. В. Программа курса лекций «Психология субъекта» для психологических факультетов. М.: ИП РАН, 1998. 272 с.
6. Варданян А. В., Андреев А. С. Эмоциональные переживания и суицидальные поступки как часть посткриминального поведения лиц и их значение для раскрытия и расследования убийств (криминалистические и психологические аспекты) // Философия права. 2016. № 2 (75). С. 74—77.
7. Варданян А. В., Кулешов Р. В. Генезис экстремизма и терроризма в России как ретроспективный аспект криминалистического научного познания // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. 2015. № 3 (31). С. 40—45.
8. Варданян А. В., Казаков В. В. Криминалистический анализ субъектов преступлений, связанных с воспрепятствованием законной предпринимательской или иной деятельности, как фактор повышения результативности расследования // Кри-минол. журн. Байк. гос. ун-та экономики и права. 2015. Т. 9. № 4. С. 745—754.
9. Варданян А. В. Криминалистическая превенция в системе государственных мер по предупреждению преступности // Вестн. Том. гос. ун-та. 2018. № 430. С. 169— 173.
10. Криминалистика: учебник / Под ред. Л. Я. Драпкина и В. Н. Карагодина. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Проспект, 2011. 768 с.
11. Криминалистика / Под ред. д-ра юрид. наук, проф. В. А. Образцова. М.: Юристъ, 1997. 760 с.
12. Лаврухин С. В. Предмет, задачи, методы и система криминалистики: лекция. Саратов, 1997. 32 с.
13. Ломов Б. Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. М.: Наука, 1984. 444 с.
14. Ментальные программы и модели социального поведения в российском обществе: моногр. / отв. ред. А. В. Лубский. Ростов н/Д.: Фонд науки и образования, 2016. 392 с.
15. По материалам портала донских новостей. «В Ростове подозреваемый в убийстве во время обыска прыгнул с 9-го этажа». [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.donnews.ru/V-Rostove-podozrevaemyy-v-ubiystve-vo-vremya-obyska-prygnul-s-9-go-etazha_21775 (дата обращения: 18.05.2019).
16. Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии: В 2 т. М.: Педагогика, 1989.
488 с.
17. Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. М.: Учпедгиз, 1946. 704 с.
18. Суворова Г. А. Психология деятельности: учеб. пособ. для студ. психол. и пед. вузов. М.: ПЕРСЭ, 2003. 173 с.
19. Угрехелидзе М. Г. Значение посткриминальных эмоциональных переживаний для дифференцирования форм вины. Актуальные проблемы уголовного права. М., 1988. С. 55—64.
20. Фам М. Х. Поведение и деятельность / Предисл. А. Г. Асмолова. М.: Смысл, 2003. 175 с.
21. Челышева О. В. Гносеологические основы отечественной криминалистики (Теоретико-прикладное исследование): дис. ... д-ра юрид. наук. СПб, 2003. 300 с.
22. GROSS, H. (1898). Criminalpsychologie. Graz, Leuschner & Lubensky's, XII,
721 p.
23. Jacqueline B. Helfgott. Criminal behavior and the copycat effect: Literature review and theoretical framework for empirical investigation, In Aggression and Violent Behavior, Volume 22, 2015, Pages 46—64.
BIBLIOGRAPHIC REFERENCES
1. Andreev A. S. Corruption and fight against it: regional aspect// Social policy and sociology. 2016. Vol. 15. № 2 (115). P. 79—87.
2. Ardashev R. G. Post-suicide killer as a way of dealing with homicide investigations, Law. 2013. № 7. P. 98—100.
3. Belkin R. S. Lenin's theory of reflection. M., 1970. 130 p.
4. Belkin R. S. Forensic encyclopedia. Moscow: Publishing house BEC, 1997. 342 p.
5. Brushlinsky A. V. Program of lectures "Psychology of the subject" for psychological faculties. Moscow: IP RAS, 1998. 272 p.
6. Vardanyan A. V., Andreev A. S. Emotional experiences and suicidal acts as part of the post-criminal behavior of persons and their importance for the disclosure and investigation of murders (forensic and psychological aspects) // Philosophy of law. 2016. № 2 (75). P. 74—77.
7. Vardanyan A. V., Kuleshov R. V. Genesis of extremism and terrorism in Russia as a retrospective aspect of forensic scientific knowledge // Legal science and practice: Bulletin of the Nizhny Novgorod Academy of the Ministry of internal Affairs of Russia. 2015. № 3 (31). P. 40—45.
8. Vardanyan A. V., Kazakov V. V. Forensic analysis of the subjects of crimes related to the obstruction of legitimate business or other activities as a factor in improving the effectiveness of the investigation // Criminological journal of the Baikal state University of Economics and law. 2015. Vol. 9. No. 4. P. 745—754.
9. Vardanyan A. V. Forensic prevention in the system of state measures for crime prevention // Bulletin of Tomsk state University. 2018. № 430. P. 169—173.
10. Criminalistics: textbook/ Under the editorship of L. J. Drapkina, V. and N. Karago-dina. 2nd ed., pererab. I DOP. M.: Prospect, 2011. 768 p.
11. Criminalistics/Under the editorship of Dr. Jurid. Sciences, prof. V. A. Obraztsova. M.: Yurist, 1997. 760 p.
12. Lavrukhin S. V. Subject, tasks, methods and system of criminalistics: Lecture. Saratov, 1997. 32 p.
13. Lomov B. F. Methodological and theoretical problems of psychology. Moscow: Science, 1984. 444 p.
14. Mental programs and models of social behavior in Russian society: monograph / resp. ed. A. V. Lubsky. Rostov n/D.: Fund of science and education, 2016. 392 p.
15. According to the materials of the portal don news. "In Rostov the suspect in murder during a search jumped from the 9th floor". URL: http://www.donnews.ru/V-Rostove-podozrevaemyy-v-ubiystve-vo-vremya-obyska-prygnul-s-9-go-etazha_21775 (accessed 18.05.2009)
16. Rubinstein S. L. Fundamentals of General psychology: In 2 V. M.: Pedagogika, 1989. 488 p.
17. Rubinstein S. L. Fundamentals of General psychology. Moscow: Uchpedgiz, 1946.
704 p.
18. Suvorova G. A. Psychology of activity. Studies'. manual for students of psychological and pedagogical universities. Moscow: PERSE, 2003. 173 p.
19. Ugrekhelidze M. G. Value of post-criminal emotional experiences for differentiation of forms of guilt. Actual problems of criminal law. M., 1988. P. 55—64.
20. Fam M. H. Behavior and activity /Foreword by A. G. Asmolov. M.: Sense, 2003.
175 p.
21. Chelysheva O. V. Epistemological bases of domestic criminalistics (Theoretical and applied research): SPb, 2003. 300 p.
22. Gross. H. (1898). Criminalpsychologie. Graz, Leuschner & Lubensky's, XII, 721 p.
23. Jacqueline B. Helfgott, Criminal behavior and the copycat effect: Literature review and theoretical framework for Imperial investigation, In Aggression and Violent Behavior, Volume 22, 2015, Pages 46—64.
