CC BY
50
УДК 811.512.141
ЭМОЦИОНАЛЬНАЯ КОНЦЕПТОСФЕРА В БАШКИРСКИХ ПАРЕМИЯХ (НА МАТЕРИАЛЕ ФРАЗЕОЛОГИЗМОВ И АФОРИЗМОВ)
© Ф. Б. Саньяров
Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкортостан, 450074 г.Уфа, ул. ЗакиВалиди, 32.
Тел./факс: +7 (34 7) 273 6 7 78.
E-mail: dek53@yandex.ru
В статье подвергаются лингвокультурному анализу, в аспекте антропоцентрического подхода к изучению языковых средств, паремиология башкирского языка, в частности фразеологические единицы, афоризмы и изречения классиков современной башкирской литературы, отражающие эмоциональную концептосферу башкирской лингвокультурологии. Исследование эмоциональной концептосферы башкирского языка весьма актуально, поскольку подобные лингвокультурные изыскания в современной башкирской языковедческой науке не осуществлялись, в то же время в мировой и отечественной лингвистике они становятся традиционными.
Ключевые слова: концептосфера, эмоциональная картина мира, лингвокультурный анализ, ментальность, концептуализация.
Лингвокультурный анализ предполагает обнаружение важнейших универсальных категорий, определяющих одновременно и категории человеческого сознания. Эти универсальные понятия, связанные между собой в каждой лингвокультурной традиции, образуют своего рода «модель мира», «картину мира» или «сетку координат», при посредстве которых носители соответствующей культуры (и языка) воспринимают действительность и создают «образ мира», существующий в их сознании [1].
Сегодня во многих лингвокультурных концепциях реализуется идея Ю. Д. Апресян о том, что реконструкция языковой картины мира (ЯКМ) позволяет установить ментальные «архетипы», складывающиеся исторически и выражающиеся в оязыковленной форме основных признаков национальных характеристик этноса. Известный лингвист А. Вежбицкая, творчески развивая идеи В. ф. Гумбольдта, Э. Сепира, Б. Уорфа, Л. Вайсгер-бера, пишет: «Языковые и культурные системы в огромной степени отличаются друг от друга, но существуют семантические и лексические универсалии, указывающие на общий понятийный базис, на котором обосновываются человеческий язык, мышление и культура» [2].
Возвращаясь к основополагающим идеям Ю. Д. Апресян о способах ментальной концептуализации, следует отметить, что данный подход в основном применим ко всем лингвокультурным традициям. Они вполне подтверждаются спецификой башкирской ментальности, иначе говоря, речь идет об универсальности концепции Ю. Д. Апресян. Он выделяет следующие основные признаки:
1) каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия и концептуализации, т. е. организации мира. Выражаемые в нем значения складываются в некую единую систему взглядов, своего рода коллективную философию, которая навязывается в качестве обязательной всем носителям языка;
2) свойственный языку способ концептуализации мира отчасти универсален, отчасти национально специфичен, так что носители разных языков могут видеть мир немного по-разному, через призму своих языков;
3) с другой стороны, он «наивен» в том смысле, что во многих существенных деталях отличается от научной картины мира... Таковы, например, наивные представления о внутреннем мире человека [3].
Идеи Ю. Д. Апресян, на наш взгляд, позволяют правильно объяснить феномен национальной языковой картины мира, эмоциональную концептосферу языка, определить методологию лингвокультурного анализа концептосферы языка. Национальное своеобразие ЯКМ - это не отдельное явление в языке, а многоаспектное свойство, пронизывающее всю структуру языка, включая устойчивые словосочетания, фразеологические единицы, пословицы и поговорки, авторские афоризмы и др., иначе говря, фразеологическую картину мира (ФКМ) национальной культуры.
По мнению Р. Х. Хайруллиной, феноменом, позволяющим выявить общечеловеческое и национальное своеобразное в фразеологической системе разных языков, является ФКМ. Изучение фразеологического фонда языка как результата закрепленного в языке, образного, социально значимого миро-смысления народа, носителя языка, дает возможность увидеть механизм и пути формирования фразеологической системы в такой ее связи с культурой и историей народа. А сопоставительный анализ ФКМ в разных языках в яркой форме выявляет то общее в процессе освоения мира, что объединяет все народы Земли, и национально-своеобразное культурно-историческим опытом конкретной этнокультурной общности [4].
Методология подобных исследований определяется работами Э. М. Солодухо, Ю. П. Солодуба, Д. О. Добровольского, Р. Р. Замалетдинова, Л. М. Васильева, Л. М. Зайнуллиной, Л. А. Кали-муллиной, М. Б. Кетенчиева и др. Например, Н. С. Карпова подвергает структурно-семантическому сопоставительному анализу ФКМ русского и чувашского языков, объединяя их в тематический блок «Человек», при этом ФКМ разносистемных культур рассматривается в рамках фразеосеманти-ческого поля: 1) ФЕ, характеризующие индивидуальные качества: возраст, внешность, способы восприятия мира; 2) внутренние качества и черты характера человека; 3) духовный мир. Так, духовный мир человека объединяется в концептах: «ум»;
188К 1998-4812 Вестник Башкирского университета. 2010. Т. 15. №3(1)
939
«эмоция»; «воля»; «память». По мнению Н.С. Карповой, такие ФЕ «крекле кайак» (свободная птица) и «вольный казак» определяют национальную специфичность эмоционально-оценочных ФЕ чувашской и русской НКМ [5].
Профессор М. Б. Кетенчеев рассматривает ФЕ в структуре конструкций с адъективными предикатами психологического состояния человека. Среди предикатов состояния, как считает М. Б. Кетенчеев, особое место занимают предикаты со значением психологического состояния, которые представляют собой самостоятельный семантический тип в структуре категории состояния отражения ими особого мира - мира психики субъекта. Карачаево-балкарский языковед М. Б. Кетенчеев эмоциональные концепты (ЭК) «жан», «жюрек», «кел», «душа» относит к локализаторам НКМ, которые активно употребляются в составе ФЕ для репрезентации разнообразных психических состояний: Биреу жан къайгълы, биреу мал къайгълы (посл.). Азизни жюре-ги жаръкъды. Таким образом, лингвокультурный анализ, проведенный автором, позволяет сделать вывод о том, что предикаты психологического состояния характеризуют разнообразные базовые эмоции и чувства, обладая при этом универсальностью наивной картины мира.
Другой исследователь карачаево-балкарской фразеологии С. М. Хуболов отмечает, что фразеология, как никакой другой пласт языка, отражает народный дух, его мироощущение и миропонимание, поскольку она есть образное средство передачи накопленного опыта. Особое место во фразеологической системе карачаево-балкарского языка, как это считает С. М. Хуболов, занимают концепты жан «душа» и жюрек «сердце», служат для описания разнообразных психических состояний: 1) страха;
2) радости; 3) угнетения; 4) гнева; 5) печали и др.; отражают при этом национальную специфику представления об эмоциях и чувствах [6].
Работа татарского языковеда А. М. Гарифуллиной «Фразеологические единицы, выражающие эмоции и чувства человека в турецком и английском языках» вносит вклад в решение проблем общей теории сопоставительной фразеологии и лин-гвокультурологии, способствует развитию положений, связанных с вопросами взаимоотношения языка и мышления. Автор рассматривает эмоциональные фразеологические единицы (ЭФЕ), выражающие эмоции (страх, волнение, гнев, грусть, стыд, удивление, радость) и чувства (счастье, любовь). По характеру оценочного значения выделяются две группы ЭФЕ: с отрицательной оценочной семантикой; единицы, способные выражать положительное оценочное значение. По мнению А. М. Гарифуллиной, самой многочисленной группой в татарском языке является подгруппа ЭФЕ, выражающих эмоцию волнения, за ней следует в порядке убывания подгруппа гнева, радости, грусти, любви, страха и стыда [7].
В башкирском языкознании проблемы семантики ФЕ, их структура и экспрессивно-оценочная функция стали предметом специального изучения в трудах профессора З. Г. Ураксина. Например, в «Русско-башкирском фразеологическом словаре»
автором исследованы 1572 фразеологических оборота, где ученый, наряду с другими ФЕ, особо выделяет эмоциональные. Он писал: «Такие фразеологические комлексы создаются обычно для обозначения явлений действительности, требующих к себе разного эмоционального отношения. Слово же, как бы оно ни было метафорично, не создает той образности и эмоциональности, которую имеет фразеологизм» [8].
В башкирской ФКМ, на наш взгляд, особое место занимают ЭФЕ, которые выделяются из общего фонда ФЕ своим весьма активным употреблением в речи носителей башкирского языка. Наши наблюдения показывают: в башкирском языке ЭФЕ с ядерным компонентом «йэн» имеет 65, с «йврэк» - 85, «кунел» - 61 случай употребления, при этом все они репрезентируют самые разные эмоциональные состояния человека; например, страха, радости, тоски, горя, гнева и др.
Мы ограничимся рассмотрением концепта «страх»:
- «йэн уксэгэ китэ» (душа уходит в пятки); «йврэк етмэй» (духу не хватает); «йврэк алкымта килэ» (сердце замирает); «йврэк жыу итеп калды» (сердце оборвалось); Минен йврэгем семерлэп кит-те. 0ртвмэ_ тэйеп болото ишелгэндэй булды (М. Кэрим). Йврэгем алына язы,-тине ул (Д. Булэков). Йврэгенэ энэ казалтан кеуек сэнсеу йэбеште, капыл барып тэзрэгэ ынтылды (И. Дэулэтшина). Эй, аллам! Берэуегез зэ юкмы ни шунда? Эсэй! Уф, йэнем сыгып барабит! (И. Дэулэтшина). Йврэгемусымакускэндэй итте. Иремэ килеп, колИоуалланы укып ебэргэйнем, ярай тэйеп булды, кэИэрен (Г. Хвсэйенов).
Паремиологический фонд башкирского языка представлен также авторскими афоризмами и изречениями классиков башкирской литературы, в которых ярко отражается эмоциональная концепто-сфера носителей башкирской лингвокультуры, процесс концептуализации объективного мира. Афоризм (греч. aphorismos - краткое изречение) -обобщенная законченная мысль, выраженная в лаконичной, отточенной форме. Академик Г. Б. Хусаинов считает, что «... афоризмы и слова в лаконичной, отточенной форме часто употребляются в пословицах и поговорках, они также активно используются в башкирских кубаирах». В башкирских афоризмах, в т.ч. «крылатых выражениях» классиков башкирской литературы, наряду с интеллектуальными, духовными концептами, весьма активно репрезентированы эмоциональные концепты, связанные отражением чувственного познания мира. Афоризмы наиболее характерны творчеству поэта-просветителя М. Акмуллы и прозаика, народного писателя Башкортостана Г. Б. Хусаинова, что позволяет рассматривать их как самостоятельный когнитивно-концептуальный дискурс.
Поэт-просветитель Мифтахетдин Акмулла умело использовал паремиологический фонд трех самостоятельных тюркских языков как башкирского, татарского, казахского, что позволяет сегодня считать его одновременно классиком нескольких литератур народов Евразии. Эмоционально насыщенны, глубоко народны и философичны изречения М. Акмуллы: «Башкиры мои, надо учиться!»; «Кто просвещен, к ремеслу обучен, тот славен, горд, в общении не скучен»; «Неуч с унижением
неразлучен»; «Что в том жеребце восхвалять? -Ведь он на байге не скакал» и др.
Многие поэтические строфы М. Акмуллы следует оценивать как прецедентные тексты, т.е. «тексты, значимые для нее» (языковой личности) в познавательном и эмоциональном отношении, имеющие сверхличностный характер» (Ю. Н. Караулов). Прецедентные тексты значимы для воссоздания прагматикона языковой личности, позволяют определить черты индивидуального характера, систему чисто прагматических критериев и оценок, с которыми языковая личность подходит к жизненным ситуациям и коллизиям, а соответственно и совокупность мотивов, определяющих ее позицию и образ действий. Прецедентным текстам М. Акмуллы мы полагаем отнести:
. Сложением шести и единицы
Десятки, как ни бейся, не добиться,
Смещением стрелок время не ускорить,
Без помощи наук мечтам не сбыться.
(«Башкиры мои, надо учиться!»)
...Я, бедный, скорбный Акмулла, в речах нетороплив,
Веду я повесть о себе,
пусть всяк меня поймет.
(«В тюрьме»)
... Сколько не хули, добро добром пребудет.
Как не мажь навозом злато,- не убудет.
Лишь от грязи слов и злобных наговоров
Остается горечь, боль и накипь в людях.
(«Ода в честь Шигабутдина Марджани»)
Индивидуальная художественная картина мира, эмоциональная концептосфера народного писателя РБ Гайсы Хусаинова наиболее полно обнаруживается в книгах «Тормош» («Жизнь») и «Донъя» («Весь мир»). Например, книга «Донъя» составлена из 18 разделов афористичных по содержанию и форме миниатюр. Такие разделы, как «Человек», «Родной язык», «История»,
«Мир», «Нравственность», «Время», «Любовь» и др. мы оцениваем как суперконцепты башкирской лингвокультуры. Когнитивно-дискурсивный и концептуальный анализ миниатюр и изречений Г. Хусаинова позволяет утверждать, что концеп-тосфера автора определяется активной репрезентацией всех культурных концептов башкирского языка, к которым следует отнести интеллектуальные, нравственные и эмоциональные константы художественного дискурса автора.
Например, суперконцепт «мвхэббэт» («любовь») вербализован у автора в следующих миниатюрах: «Мэнгелек йыр» («Вечная песнь»), «Кунел йэме йэр менэн» («Душа красна с любимой»), «ИлаИи квс» («Сила сердца»), «Гишык хаты» («Письмо любимой») и др. Лингвокультурный кон-
цепт «любовь» для Г. Хусаинова: «Ин кайнар тойтоларзын кэттэИе - мвхэббэт», «Самое сильное и прекрасное чувство - любовь». «Мвхэббэт-кунел курке, йвз матурлыты», «Любовь - краса души, лучезарность». «Сибэрзен атлап килеузэре бер солта-нат», «У красавицы походка грациозна». «Ивймэгэн йврэк - таш йврэк», «Сердце без любви - каменное». «Тэуге мвхэббэт - кунел гвлв, Иунты мвхэббэт -кунел квлв», «Первая любовь - цветок души, последняя - пепел для души». «Мвхэббэт алдында Аллалар за квзрэтИез», «Перед любовью Боги беспомощны» и др.
Изречения Г. Хусаинова отличаются от традиционных башкирских поговорок и пословиц прежде всего тем, что они самобытны, не повторяют паремиологический фонд башкирского языка. Язык авторских изречений и афоризмов эмоционально насыщен, образен и колоритен. Рифмованность и мелодичность текста, яркая эстетика окказионализмов («тойтоларзын кэттэИе», «бер солтанат», «кунел гвлв», «кунел квлв» и др.) создают специфику особого сенсорного мира писателя. Лингвокультурный концепт «любовь» для автора становится феноменом, позволяющим концептуализировать объективный мир, является этико-философской категорией понимания сенсорного мира художника.
Таким образом, паремии с компонентами базовых эмоциональных концептов отражают национальную специфику представления об эмоциях и чувствах, создают эмоциональную картину мира, в которой ярко отражаются внутренний мир носителей лингвокультурных традиций, психическое состояние и менталитет народа. Изучать текст, согласно антропонцентрической парадигме, означает изучать его создателя, поскольку в каждом тексте проявляется языковая личность со своим сенсорным миром и концептуально-когнитивной структурой, проявляющихся, прежде всего, в речевой деятельности человека.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бижева З. Х. Язык и культура. Нальчик, 2000. 47 с.
2. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. М., 1999. 780 с.
3. Апресян Ю. Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания // Вопросы языкознания. 1995. №1. С. 38-39.
4. Хайруллина Р. Х. Сопоставительная фразеология русского и башкирского языков. Теория и практика: учебное пособие. Уфа: БашГПИ, 1999. 87 с.
5. Карпова Н. С. Фразеологические единицы чувашского языка в лингвокультурологическом аспекте // Чувашский язык и современные проблемы алтаистики: сборник материалов НПК. Чебоксары: ЧГИГИ, 2009. С. 8-11.
6. Хуболов С. М. Концепты «Душа» и «Сердце» в карачаево-балкарской фразеологии // Актуальные проблемы тюркского языкознания: межвузовский научный сборник. Уфа, РИО БашГУ, 2001. 296 с.
7. Гарифуллина А. М. Фразеологические единицы, выражающие эмоции и чувства человека, в турецком и английском языках: автореф. дисс. ... канд. филол. наук. Казань, 2005. 24 с.
8. Ураксин З. Г. Русско-башкирский фразеологический словарь. М.: Русс. яз., 1989. 404 с.
Поступила в редакцию 01.07.2009 г.
