Эмотивность нуля Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Сорокин Ю.А., Тарасов Е.Ф., Шахнарович А.М. Теоретические и прикладные проблемы речевого общения. М.: «Наука», 1979. 327 с. Grice H.P. Logic and conversation. In: «Syntax and semantics», v. 3, ed. by

P. Cole and J. L. Morgan, N. Y., Academic Press, 1975, p. 41-58. Leech G. Principles of Pragmatics. L., N.Y.: Longman, 1983. 250 p. Hall E.T. Beyond culture. Garden City (N.Y.): Anchor press: Doubleday,

1989. 314 p.

Hall E.T. Understanding cultural differences. London: Intercultural press,

1990. 196 p.

УДК: 811.1/.8

Штеба А.А. Эмотивность нуля

Волгоградский государственный социально-педагогический университет, Россия, Волгоград, [email protected]

Аннотация. В статье рассматривается проблема контекстуальной актуализации в семантике эмоционально-оценочно нейтральных лексических единиц эмотивных сем. Данный процесс обусловливает переход эмотивного статуса из потенциатива в ситуативный коннотатив, когда эмотивная сема становится не факультативной, а облигаторной в рамках определенной коммуникативной ситуации. Активизация потенциальных эмотивных сем анализируется с позиции ризоморфной организации семантики.

Ключевые слова: эмотивность, эмотивная сема, потенциальный эмотив, коннотатив, ризома.

Shteba A.A. Emotiveness of zero

Volgograd State Socio-Pedagogical University, Russia, Volgograd, [email protected]

Abstract. The article deals with the problem of contextual actualization emotive semes in the semantics of neutral lexical units. This process causes the transition of the emotive status from the potential to the situational connotative, when the emotive seme becomes not optional, but obligatory inside of a communicative situation. The activation of potential emotive semes is analyzed from the position of the rhizomorphic organization of semantics.

Keywords: emotiveness, emotive seme, potential emotive word, connotative word, rhizome.

Слова страшно подвижны и текучи, и меняются день ото дня, и зыбки как тени,

да они и есть тени, и существуют в той же степени, в какой и не существуют, это мыльные пузыри, еле слышный рокот моря в витой раковине, срубленные стволы.

(Сарамаго Ж. Перебои в смерти)

Выбранный для данного сообщения эпиграф полностью раскрывает цель исследования, состоящую в выявлении принципов и семантических механизмов реализации скрытого эмоционально -смыслового потенциала слов. В концепции лингвистической категоризации эмоций [Шаховский 2008] постулируется ряд тезисов относительно потенциальной эмотивной семантики лексических единиц, которая обладает двумя статусами: адгерентным и ингерентным. Если в первом случае речь идет о том, что контекст привносит в семантику конвенционально нейтрального слова эмотивность, то в рамках ингерентного подхода любое слово обладает не только явными, но и скрытыми эмосемами. Таким образом, контекст лишь актуализирует скрытые эмоционально-смысловые потенции слова.

Особую значимость в исследовании скрытого эмоционального потенциала слова приобретает разграничение содержания и смысла. Г.П. Щедровицкий указывал на то, что «слова плавают в море смыслов». Извлечение слова из данного условного смыслового резервуара в определенной коммуникативной ситуации, с конкретной коммуникативной целью, варьируемой в зависимости от коммуникативных намерений говорящего и, в целом, личности последнего, приводит к тому, что становится возможным зафиксировать только часть смыслов, тогда как основная (безграничная, по А.Ф. Лосеву) смысловая наполненность семантики ускользает от пользователя языка: идентификация слова есть его включение в контекст многогранного предшествующего опыта говорящего [Залевская 1991, с. 75-77]. Семантика слова заранее не задана и безгранична, тогда как выводное знание с опорой на маркеры-ассоциаты существует на оси «для меня - здесь - сейчас» как причинно-смысловая связь между лексической единицей и прошлым опытом индивида [Голубева 2016, с. 5].

Рассмотрим следующий пример:

От дороги вдаль простиралась обширная пашня. Меня отделял от нее забор из двух ниток колючей проволоки, и я видела, что этот забор да три-четыре дерева надо мной - единственные препятствия для ветра на мили вокруг. По всей длине забора, особенно вдоль нижней проволоки, застрял всевозможный летучий мусор. Похоже было на

обломки, которые волны выбрасывают на морской берег; ветер, видимо, гнал все это очень долго, пока на пути не встретились эти деревья и две нитки проволоки. <...> Я думала про мусор, про хлопающие пакеты на ветках, про «береговую линию» из всякой всячины, застрявшей в колючей проволоке, и, прикрыв глаза, представила себе, что сюда выброшено все потерянное мной начиная с детства и теперь я стою как раз там, где нужно, и если терпеливо подождать, то на горизонте над полем появится крохотная фигурка, начнет постепенно расти, пока не окажется, что это Томми, и тогда он помашет мне, может быть, даже прокричит что-нибудь. Дальше фантазия не пошла, потому что я ей не позволила, и хотя по моим щекам катились слезы, я не рыдала и, в общем, держала себя в руках (Исигуро К. Не отпускай меня).

В данном примере артефакты повседневной жизни, обозначения которых в языке лишены эмотивной составляющей (проволока, забор, мусор), становятся эмотивами-потенциативами, индивидуальная эмоционально-смысловая составляющая которых отличается от конвенциональной бытовой. Сама пашня, которую отделял забор из натянутой проволоки, превращается в нечто сакральное, ритуальное, становится святилищем (местом Силы), сопоставимым с местом паломничества и по этой причине обладающим мощным эмоционально-смысловым энергийным потенциалом, актуальным только для одного конкретного человека по причине вызванных в нем ассоциаций.

Подробнее остановимся на том, каким образом данный эмотивный потенциал актуализируется в семантике слова. Механизмом актуализации потенциальной эмотивной семантики слова является открытие у него эмотивной валентности, понимаемой как способность любых семиотических образований (лингвистического и экстралингвистического характера) вступать в эмотивные связи на основе внешнего и внутреннего уровней согласования эмосем, когда дополнительное сочетание эмосем на внутреннем уровне может либо усиливать, либо менять эмоционально-смысловую составляющую эмотивной валентности слова [Штеба 2012, c. 6-7], либо привносить данную эмотивность в семантику лексической единицы. В результате скрытый эмотивный потенциал нейтральных слов реализуется в тексте и превращается в устойчивое эмоциональное созначение:

- Рейнгольд! повторил я так же резко и звонко. Но я почувствовал, что теперь в моем голосе звучит не столько негодование, сколько глубокая скорбь. Это "Рейнгольд" заключало в себе скорее мольбу, чем гнев оскорбленного человека, который может перейти от угроз к действию (Моравиа А. Презрение).

Закрепление за именами собственными эмоциональной коннотации является сравнительно более длительным процессом, чем фиксация коннотации у имен нарицательных. Яркими примерами антропонимов-коннотативов можно считать не только имена одиозных личностей, но и Свидригайлов в русском, Танги (Tanguy) или Бизунурс (Bisounours) во французском языке, имена большинства современных политиков. В представленном выше примере сочетание имени собственного с просодическими особенностями артикулирования данного имени привело к созданию эмотивной валентности, актуализировавшей скрытый эмотивный потенциал данного слова.

Классическая схема структуры семантики слова представляет собой сферу с ядром и зонами периферий (ближайшей и дальнейшей). При этом ядерная зона остается, как правило, неизменной, а периферия может подвергаться эмоционально-смысловым модуляциям.

Состояние А Состояние Б

Схема 1. Актуализация потенциальной эмоциональной семы На представленной схеме показано, что возникающая в процессе познавательного поиска эмотивизация семантики нейтрального слова, проходящая этапы активизации интуиции, удивления, воображения и эмоционального реагирования/переживания [Залевская 2013, а 91], приводит не только к актуализации потенциальной семы, но и к переводу эмосемы из разряда факультативной (Состояние А) в семантический статус облигаторной (Состояние Б) применительно к конкретной коммуникативной ситуации в проекции опыта конкретного индивида:

- Ты же знаешь, какие это золотые ребята! - восклицает Жоан де Адан. - А уж о Педро и говорить нечего! Он - настоящий товарищ.

Товарищ... Товарищ... Педро кажется, что нет на свете слова прекрасней (Ж. Амаду. Генералы песчаных карьеров).

Интересно, что эмотив-потенциатив применительно к тексту культуры того или иного языка является одновременно коннотативом для автора в рамках анализируемой коммуникативной ситуации. В таком случае уже потенциальная эмосема станет облигаторной и, кроме того, производной для последующих смысловых и эмоционально-смысловых приращений семантики. Подобная модель сопоставима с ризомой, в которой, в отличие от порядка древа, любая точка может

быть присоединена к любой другой. Ризома лишена стержня, ризоморфность предполагает появление кажущихся корнями стеблей и волокон, когда любая линия может в любой момент быть связана с другой и данное объединение предугадать невозможно [Синельникова 2017, c. 807]:

Вообще, слово «умная» по отношению ко мне в нашей семье могло применяться как в смысле разумности, так и не совсем одобрительно: «Ох, ну уж больно ты умная!» А производные от того же слова могли означать и прямое порицание за нахальство и вызывающую развязность. Хватит умничать! (Манро Э. Плюнет, поцелует, к сердцу прижмет, к черту пошлет, своей назовет).

Ризоморфная организация семантики слова, в которой любая производная составляющая может стать производящей, сопоставима с хаосом. При этом хаос, как первичное состоянии материи, диалектичен, поскольку в нем действуют несогласованные (противоречивые) силы, разнонаправлен, стихиен и динамичен, безмерен, непрерывен; хаос стремится к самоорганизации, а космос, как упорядоченный, структурный абсолют - к деструкции [Арутюнова 2003, с. 7]. В результате система хаоса, при всей противоречивости данного суждения, более организованна и успешна, чем система космоса, а положение о допустимости колебаний эмотивного статуса лексических единиц, когда ситуативный коннотатив является эмотивом-потенциативом для языкового сообщества в целом, развивает представления о языковой категоризации эмоций.

Список литературы Арутюнова Н.Д. О движении, заблуждении и восхождении // Логический анализ языка. Космос и хаос: Концептуальные поля порядка и беспорядка / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Индрик, 2003. С. 3-10.

Голубева О.В. Теория эвиденциальности выводного знания: психолингвистический подход: автореф. ... докт. филол. наук. Тверь, 2016. 48 с.

Залевская А.А. Абстракция, эмпирия, воображение и эмоция в научном исследовании и в обыденном знании // Cultural heritage in knowledge ... / Chief editor: Pavlov V.V. London, 2013. С. 89-92. Залевская А.А. Экспериментальное исследование параметра оценки в психологической структуре значения слова // Проблемы семантики: психолингвистические исследования. Тверь, 1991. С.73-82. Синельникова Л.Н. Ризома и дискурс интермедиальности // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Лингвистика. 2017. Т. 21. № 4. С. 805-821.

Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической

системе языка. Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Изд. ЛКИ, 2008. 208 с. Штеба А.А. Структурно-функциональный аспект эмотивных валентностей слова (на примере слова cœur). Дис. ... канд. филол. н. Волгоград, 2012. 219 с.

Проблемы сопоставительной лингвистики и

переводоведения

УДК: 81'25(063)

Раренко М.Б.

Перевод как один из способов понимания текста

Института научной информации по общественным наукам РАН, Россия, Москва, [email protected]

Аннотация. В статье перевод рассматривается как один из способов познания текста. Представляя собой вторичный текст, переводное произведение представляет собой обработку первичного текста, в результате которой сохраняется смысл оригинала, являющийся, по А.И. Новикову, определяющим фактором текста.

Ключевые слова: А.И. Новиков, понимание, смысл, информация, первичные тексты, вторичные тексты, обработка текста, перевод, автоперевод.

Rarenko M.B.

Ttranslation as a means of understanding the text

Institute of Scientific Information for Social Sciences of the Russian Academy of Sciences,

Russia, Moscow, [email protected]

Abstract. In the article translation is considered as one of the means of understanding the text. As a secondary text, the translated work stands for the primary text and preserves the meaning of the original, which, according to A. I. Novikov, is considered as the determining factor of the text.

Keywords: A.I. Novikov, understanding, sense, information, primary texts, secondary texts, text processing, translation, automatic translation.

В конце XIX - начале ХХ вв. значительно увеличиваются объемы информации, циркулирующей в обществе, чему способствуют, в первую очередь, следующие факторы. Во-первых, в этот период, прежде всего благодаря интенсивному развитию техники, появились