CC BY
86
жем, узнавшим, что бывшие друзья значительно уменьшили его долю в компании, но в фильме она произнесена в контексте диалога об одежде, поэтому может быть понята двояко.
Таким образом, сленг в сценарии фильма «Социальная сеть» нацелен на то, чтобы участвовать в конструировании сюжета, делать его более экспрессивным и многослойным.
Список литературы
Волгина А.И. Языковые особенности использования сленговых выражений: (На материале фильма Дэвида Финчера «Социальная сеть») // Язык, сознание, коммуникация: сб. статей / отв. ред. серии Красных В.В., Изотов А.И. - М., 2019. -С. 46-51.
Гичева А.В. Английский и американский молодежный сленг как социальная разновидность речи // Филологические науки: Традиции и инновации: сб. науч. статей, посвященный 50-летию памяти В.В. Виноградова. - Волгоград, 2019. - С. 8-12.
Кузнецова Ю.А. Взаимодействие юридических терминов и профессионализмов в сфере словообразования // Язык науки и профессиональная коммуникация = Language of science and professional communication: сб. науч. статей. - Саратов, 2019. - С. 13-21.
Семенова Э.В. Межкультурная коммуникация: Национально-культурная специфика английской юридической терминологии // Язык науки и профессиональная коммуникация = Language of science and professional communication: сб. науч. статей. - Саратов, 2019. - С. 22-30.
Цапалина О.В. Функциональное своеобразие жаргонной лексики театральной среды // Русский язык в славянской межкультурной коммуникации: сб. науч. трудов по итогам Междунар. науч. конф., посвященной памяти д-ра филол. наук, проф. Войловой К.А. (г. Москва, 25 февр. 2019 г.) / отв. ред. Шаталова О.В. - М., 2019. - С. 238-244.
УДК: 81'373
2020.02.025. ОПАРИНА Е.О. ЭМОТИВНО-ОЦЕНОЧНАЯ ЛЕКСИКА И ЕЕ ФУНКЦИИ В КОММУНИКАЦИИ. (Обзор).
Ключевые слова: эмотивная лексика; инвективная лексика; советизмы в современном русском языке; оценочность в семантике лексем и словосочетаний; сравнения и метафоры; коммуникация.
В статье О.Е. Фроловой исследуется изменение эмотивно-оценочных коннотаций и семантики советизмов, происходящее в постсоветскую эпоху [Фролова, 2019]. Анализ проводится на мате-
риале словосочетаний с прилагательным советский и ряда его дериватов, а также словообразовательного гнезда лексемы большевик.
Изучение примеров из Национального Корпуса русского языка (НКРЯ) свидетельствует о различиях в направлении семантических и оценочных трансформаций советизмов в XXI в. Так, оценочный знак слова советский зависит от конкретного словосочетания. Сочетания этого прилагательного с существительными образование, наука, здравоохранение, спорт имеют достаточно устойчивые положительные коннотации; оценочность словосочетания советское кино варьируется в зависимости от коммуникативных намерений адресата; советский режим встречается, как правило, в контекстах с отрицательной оценкой. Отрицательно коннотированы лексемы совок, совдеп и совдепия, как в контексте: «Советский стиль, искусственно поддерживающий в обществе губительную в моральном плане ностальгию по Совдепии...» [Фролова, 2019, с. 11]. Негативная оценочность этих единиц закреплена лексикографически в словарях XXI в., где эти слова имеют пометы: пренебр., ирон., неодобр. [там же].
Для словообразовательного гнезда большевик, большевистский, большевизм характерны не только отрицательные коннотации, но и семантический перенос, при котором утрачивается связь с исторически обусловленной мотивацией значения (название партии) и ведущими становятся семы 'радикализм', 'нетерпимость', 'достижение результата любой ценой'. Такое изменение проявляется в контексте: «Эта другая крайняя точка зрения состоит в том - а давайте мы решим эту проблему кавалерийской атакой, большевистскими методами...» [там же, с. 14]. При этом отмечается, что для проанализированных советизмов в наше время характерно вхождение в состав имен собственных - названий учреждений, брендов и др.
Е.Г. Басалаева и И.П. Матханова анализируют явление «советского языка» в ракурсе рефлексии над ним со стороны пользователей Интернета. [Басалаева, Матханова, 2019]. Под этим выражением имеется в виду язык, использовавшийся в советской официальной коммуникации. Его синонимами можно назвать обозначения: «деревянный язык» (что является калькой с французского langue de bois), «канцелярит» (термин К. Чуковского), «новояз» (Дж. Оруэлл). Этот язык существовал во времена СССР наряду с
«обыденным русским языком» [Басалаева, Матханова, 2019, с. 145] и по своей дискурсивной принадлежности маркировал бюрократическую и партийно-властную сферы.
Практически всегда отношение к «советскому языку» эмоционально-оценочное, однако оценочный знак высказываний варьируется от резко негативного до позитивного в зависимости от отношения пишущего к реалиям советского периода. При негативном отношении пишущие исходят из противопоставления «русский -советский», четко осознавая дифференциацию партийного языка и литературного или разговорного русского. В подобных случаях коммуниканты часто вводят оценочные признаковые слова, такие как оккупационный язык, советизм, советчина: «Прожив всю сознательную жизнь в СССР, автор не научился писать на советском языке. Книга написана прекрасным русским языком, в ней нет советчины и советизмов - этих постоянных атрибутов книг советских биографов» [там же, с. 146]. Позитивный взгляд обычно связан с определенными тематическими фрагментами словаря советской эпохи: «Наследие советских времен. В поселке бабушки был специальный "хлебный", "хозяйственный", "книжный", "промтовары", "продукты"»; «Мне нравились простые советские столовые, как и само название "столовая"» [там же, с. 150].
Кроме того встречаются тексты, в которых не признается существование особого «советского языка», так как пишущий не замечает его структурной специфики: «Только что в нем советского, если, во-первых, язык каким был, таким и остался. Хотя новые слова, вроде наркома, в нем появились... » [там же, с. 147]. Представленные в сети примеры языковой рефлексии над этим обозначением и соответствующим ему понятием свидетельствуют об особенностях культурной памяти носителей русского языка, в частности об ее творческом характере.
В работе Е.В. Мариновой исследуются особенности употребления слова комильфо (и отрицательного оборота не комильфо) в современном русском языке [Маринова, 2018]. У этого слова специфическая история, обусловленная тем, что в XIX в. это заимствование из французского языка было принадлежностью языка только дворянского сословия. Оно использовалось как существительное в значениях «благопристойность, светское приличие» и «человек, обладающий этими качествами». Е.В. Маринова характе-
ризует его как часть «дворянско-щегольского жаргона» [Маринова, 2018, с. 154], отмечая, что НКРЯ фиксирует преобладание иронических контекстов его употребления в произведениях русской литературы. Это связано с тем, что в определенных кругах соответствие принципу комилъфо ценилось выше, чем более значимые достоинства человека.
Слово практически вышло из употребления в ХХ в., однако с конца XX в., в новых социальных условиях, возвращается и становится популярным. В связи с этим интересны различия в его использовании в «гламурном дискурсе» и в других контекстах. В гламурном дискурсе оно заполнило лакуну, став выражением идеологемы «успешности», оценкой соответствия модному тренду. Этому способствует диффузный характер семантики лексемы, благодаря которому она превратилась в рекламный прагмоним. Его именная сочетаемость достаточно широка: шоколад комилъфо, свадебное платье комилъфо, кабинет комилъфо, лампа комилъфо и т.д. В это же время популярность обрели другие прилагательные -показатели материальной и карьерной успешности: статусный человек, амбициозное помещение, стилъный кофе, резонансное пати и др. Наряду с функцией рекламного прагмонима у лексемы ко-мильфо в XXI в. проявляется функция коммерческого имени.
Однако в СМИ, не связанных с «гламуром», слово комилъфо используется особым образом: как правило, с отрицательной частицей не и в роли сказуемого в конструкциях с инфинитивом-подлежащим, часто - с использованием элемента, выражающего оценку: «Обсуждатъ данную тему в научных кругах считается не комилъфо» [Маринова, 2018, с. 157]; (как-то уж) слишком не комилъфо. В подавляющем большинстве случаев в «негламурных» СМИ слово употребляется иронически - как цитата, не свойственная автору и «взятая из другой системы координат» [там же, с. 158].
В статье Е.В. Щенниковой анализируется роль образных сравнений, метафор и метонимий в речевом акте оскорбления [Щенникова, 2019]. Оскорбление, как один их типов речевого акта в конфликтной коммуникации (инвективный речевой акт), направлено на понижение социального статуса мишени оскорбления (т.е. на ее дискредитацию) в глазах общественности. Эту характеристику автор называет интегральным признаком, объединяющим рече-
вые акты оскорбления, притом что «набор аксиологически релевантных признаков в каждом случае индивидуален» [там же, с. 1819].
Е.В. Щенникова высказывает гипотезу о градуальном характере инвективности оскорбительных образных средств, что ощущается носителями языка. Иллюстративными примерами в статье служат прежде всего зооморфные и растительные образы. Прото-типическими носителями негативных свойств в рамках культурного сообщества являются животные, за которыми закреплены содержательные и оценочные стереотипы. Они могут реализоваться в форме эксплицитных сравнений (вводимых союзами как, словно и подобными им), как и «частичными уподоблениями» [там же, с. 21], такими как открывать пасть, топать копытами, мычать. Однако в инвективных целях могут применяться и «чистые» метафоры-ярлыки, обладающие, по мнению Е.В. Щенниковой, еще большим оскорбительным потенциалом. В частности, сила статусного понижения адресата оскорбления возрастает пропорционально признакам 'уменьшение активности' и 'отсутствие видимых проявлений' в семантике сущности-источника метафоры. К этому разряду принадлежат, например, номинации: лишай, сорняк, поганка, бактерия, вирус. Наиболее высоким инвективным потенциалом обладают образы, приравнивающие характеризуемое лицо к вещному миру (биомусор, пень, чурка) включая метонимические обозначения человека по частям телесного низа.
В заключение автор статьи подчеркивает, что предложенная гипотеза подлежит проверке на более обширном материале.
Список литературы
Басалаева Е.Г., Матханова И.П. «Советский язык» как объект языковой рефлексии в интернет-коммуникации // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9: Филология. -М., 2019. - № 2. - С. 142-156.
Маринова Е.В. Комильфо - не комильфо в системе оценки «новой русской вежливости» // Вежливость и антивежливость в языке и коммуникации: Материалы Междунар. науч. конф., состоявшейся в Ин-те лингвистики РГГУ 23-24 октября 2018 г. / сост. и отв. ред. Шаронов И.А. - М., 2018. - С. 153-159.
Фролова О.Е. Советизмы в постсоветскую эпоху // Язык, сознание, коммуникация: сб. статей / отв. ред. серии Красных В.В., Изотов А.И. - М., 2019. - С. 517.
Щенникова Е.В. К проблеме оскорбительного в оскорблении // Язык, сознание, коммуникация: сб. статей / отв. ред. серии Красных В.В., Изотов А.И. -М., 2019. - С. 17-23.
2020.02.026. ГОЛОВАЧЕВА О.А., ЛОБАНОВ Г.В. ИСТОЧНИКИ ПРОИСХОЖДЕНИЯ ПОТАМОНИМОВ ВОСТОЧНОЙ ЧАСТИ ВЕРХНЕГО ПОДНЕПРОВЬЯ // Дискурс. - 2019. - № 1 (27). -С.123-134.
Ключевые слова: топонимы; потамонимы; географическая картина мира; Верхнее Поднепровье.
В восточной части Верхнего Поднепровья расположены бассейны левых притоков Десны. Пограничное положение этих мест является основным фактором, определяющим историю и особенности материальной и духовной культуры жителей. Географические представления об окружающем мире как составные части духовной культуры фиксируются в названиях примечательных ландшафтных объектов. Среди топонимов наиболее устойчивой группой считаются гидронимы, а наиболее устойчивые среди гидронимов -названия, не связанные с личными именами людей.
В XIV-XVИ вв. через Верхнее Поднепровье проходила граница двух крупных государств восточной Европы: Московского княжества (позднее Московского государства) и Великого княжества Литовского (в дальнейшем Речи Посполитой). Население пограничных территорий часто менялось в связи с частыми военными столкновениями между государствами. Специфику топонимического ландшафта этой местности определяла близость материальной и духовной культуры по обе стороны границы. Из-за сходства языков вопросы о славянском или балтском происхождении топонимов оказываются трудноразрешимыми и требуют сочетания применения лингвистических и экстралингвистических методов. Лингвистические методы применялись для поиска и обоснования лексико-семантической основы топонимов, а непротиворечивость выявленных источников природным особенностям и хозяйственной деятельности населения оценивалась экстралингвистическими методами. Материалом исследования стали потамонимы разного ранга рек бассейнов Неруссы и Навли, закрепившиеся в текстовых и картографических документах.
