CC BY
105
УДК 821(410)"18"
Халтрин-Халтурина Елена Владимировна
доктор филологических наук, старший научный сотрудник Институт мировой литературы им. А.М. Горького РАН, г. Москва
elenahaltrin@yandex.ru
ЭЛЕМЕНТЫ ДЕТЕКТИВА В ПАРОДИЯХ ДЖЕЙН ОСТЕН
Известная пародия на готический роман, созданная Джейн Остен («Нортенгерское аббатство», 1803/1817), прочитывается нами как произведение, содержащее протодетективные черты. Повествовательные приемы, использованные Остен, особенно близки ироническим детективам, всплеск популярности которых пришелся на середину ХХ в. - начало XXI в. Сегодня мы говорим об ироническом детективе как об одной из разновидностей более общего понятия «детективный жанр». Однако изучение британских романов начала XIX в. свидетельствует о том, что иронический детектив зародился отнюдь не как ответвление от «серьезного» детектива, и не после него. Ирония была одним из решающих факторов, благодаря которому романы ужасов пресуществились в литературу об успешном сыске. В статье приводится справка об исследованиях, в которых Джейн Остен позиционируется как мастер комических расследований, и рассматриваются отрывки из 11-й и 12-й глав «Нортенгерского аббатства».
Ключевые слова: Дж. Остен, пародия на готический роман, ирония, «саспенс», протодетектив, «Нортенгер-ское аббатство».
Непосредственной предшественницей детективных романов, повестей и рассказов в Великобритании принято называть литературу, полную сверхъестественных тайн и загадок: готику предромантической и романтической эпох, которая затронула все формы устной и письменной художественной речи: от легенд о привидениях, баллад и беллетристики до драматургии. В Англии середины XIX в. в результате скрещения готической литературы рубежа ХУШ-Х1Х вв. (где очень важен элемент фантастического, паранормального) с так называемым нью-гейтским романом 1820-1840 гг. (где романтизировались приключения и судьбы известных авантюристов и преступников, отбывавших срок заключения в Ньюгейтской тюрьме) появился новый вид романа - сенсационно-детективный, в котором сочетаются две поэтики: литературы «мистической» и литературы «криминальной».
Установить точную дату первых проникновений детективных мотивов в английскую литературу едва ли представляется возможным: такие мотивы рассыпаны по огромному количеству произведений, создававшихся на протяжении столетий. А вот о становлении жанра детективного романа можно говорить конкретнее: оно завершилось в Великобритании к 1860-м гг. В «Лунном камне» У Коллинса оказалась реализована модель, на основе которой в более поздние годы возникло множество объемных произведений детективного характера - детективных романов. (Ранняя модель детективного рассказа лучше всего, как известно, была реализована в творчестве американца Э. По.) Перечислим некоторые принципы построения «Лунного камня», которые также определяли суть зрелого британского детектива с 1860-х гг. вплоть до середины ХХ в. (см., например: [5]):
1. Место совершения преступления (убийства) - английский манор, тихое загородное поместье (иногда - очень ограниченное пространство: так называемая «запертая комната»).
2. Преступник - некто из тесного круга родственников и знакомых.
3. Подозреваемых несколько, многие из них имеют в обществе хорошую репутацию.
4. Описан опрос нескольких свидетелей.
5. Расследование ведет опытный и умный следователь (он может быть профессиональным сыщиком, а может быть человеком, не служащим в полиции).
6. На каком-то этапе к расследованию подключается полиция.
7. Следствию помогают или мешают ошибочные действия помощников следователя.
8. Следствие иногда сбивается на ложный след (так называемый прием red herring), что на нарративном уровне представлено перебивкой повествовательных ракурсов.
9. Процесс разгадывания тайны преступления описан весьма подробно и логично; ясность мысли торжествует вопреки запутанности истории.
10. В конце романа может произойти неожиданный поворот событий, ведущий к окончательной разгадке преступления.
Существуют иные перечни признаков «канонического» детектива: не описательного, а предписа-тельного характера. Как это часто бывает, развитие жанра влечет за собой и уточнение его формальных особенностей, поэтому в XX в. появлялись детальные дефиниции детектива, содержащие наставления и ограничения: чего в детективе быть не должно (например, основной расследователь не должен дублировать роль преступника, обязательное преступление в детективе - убийство и т. д.). Согласно таким дефинициям, то или иное произведение можно было причислить к детективному «канону» либо отвергнуть как «маргинальное». Известны перечни, составленные основателями британского Детективного клуба (1920-е гг.), американским автором Стивеном Ван Дайном, а также критические отзывы об этих перечнях знатоков и любителей детективного жанра.
96
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова № 5, 2016
© Халтрин-Халтурина Е.В., 2016
Однако в данной статье нас больше интересуют так называемые романы-«мистери», готические предшественники детектива, в которых герой-расследователь узнает о чьей-то насильственной кончине и пытается добиться ясности: установить обстоятельства и причины гибели человека, найти и обличить виновного. Готические протодетекти-вы отличались мистичностью, от которой авторы сенсационного романа и зрелого детектива постарались отмежеваться, поскольку в успешном расследовании должно торжествовать логическое мышление, а всё, что мешает нахождению решения - загадочность, страхи и вера в сверхъестественное - требуется развеивать. Романы и новеллы Ч. Мэтьюрина, Дж. Хогга, Р.Л. Стивенсона помимо детективных черт содержали следующие: мотив сделки с дьяволом; мотив двойничества (doppelganger); присутствие среди персонажей человека сильного, харизматичного, обладающего удивительными талантами и паранормальными способностями; присутствие среди персонажей человека с особыми религиозными убеждениями; наличие необычных письменных свидетельств (писем, старых рукописей и пр.). Имелась у прото-детективов еще одна общая особенность, которая -в отличие от перечисленных мистических составляющих - органично вписалась и в детективные романы: периодическое обращение к ироническому повествованию.
В самом деле: один из удачных приемов, позволяющий развеять страхи, привнести ясность в толкование событий, рационализировать то, что кажется мистическим, - это снятие напряжения с помощью смешного. У героя открываются глаза на неожиданный факт, в результате чего всему пугающему находится простое логическое объяснение, и иллюзия действия сверхъестественных сил разрушается.
Этот прием часто используется в иронических детективах, всплеск популярности которых пришелся на середину ХХ в. - начало XXI в. Сегодня мы говорим об ироническом детективе как об одной из разновидностей более общего понятия «детективный жанр». Однако изучение британских романов начала XIX в. свидетельствует о том, что иронический детектив зародился отнюдь не как ответвление от «серьезного» детектива, и не после него. Ирония была одним из решающих факторов, благодаря которому романы ужасов пресуществились в литературу об успешном сыске.
Для иллюстрации сказанного обратим внимание на очень известный в Великобритании 1820-х гг. текст. Это «Нортенгерское аббатство» (1803/1817) Джейн Остен - пародия на готический роман.
Романы нравов, вышедшие из-под пера Джейн Остен, в ХХ в. привлекли не одного исследователя протодетективов. Назовем, к примеру, работы Х. Чарни [4], Р. Эйлвина [2], Э. Белтон [3], Л. Мон-
ка [6]. Наша современница, автор популярных детективов об Адаме Дэлглише и Корделии Грей, англичанка Ф.Д. Джеймс (1920-2014) неоднократно говорила в своих интервью: «Если бы Джейн Остен писала сегодня, то она почти наверняка сделалась бы величайшим мастером детективного жанра» [7].
В упомянутых трудах под знаком детектива более или менее детально рассмотрены все произведения Джейн Остен, включая воспитательный роман «Мэнсфилд-парк» (1811/1814), в котором логика расследования представлена с меньшей выразительностью, чем в таких текстах, как «Нортен-герское аббатство», «Чувство и чувствительность», «Гордость и предубеждение», «Эмма», «Доводы рассудка». Все романы Джейн Остен подчинены логике разгадывания неких «страшных тайн». Эллен Белтон [3, с. 45-46] предложила для краткого описания остеновских сюжетов следующую схему: героиня встречает молодого мужчину (своего суженого, о чем она пока не знает), с которым связаны страшные секреты, что первоначально действует на девушку отталкивающе. Постепенно смысл действий героя проясняется - и он превращается в глазах героини из негодяя в благороднейшего человека. Параллельно раскрывается и тайна другого мужского персонажа, сначала казавшегося исключительно приятным человеком, а на деле скрывающего дурные стороны. Когда в начале истории завеса тайны слегка приоткрывается и обнаруживаются факты, противоречащие представлениям героини о добрых и злых характерах, возникает интрига. У героини пробуждается интерес к расследованию - и она уподобляется сыщику-любителю, чтобы разузнать необходимую информацию и понять скрытую суть происходящего. Героине это необходимо для того, чтобы определиться с тактикой поведения и найти свое место в обществе.
«Страшной тайной» у Остен может быть непростительный поступок, совершенный кем-либо из персонажей, или низость, граничащая со злодеянием. Человекоубийство остеновская героиня заподозрила только в одном романе - «Нортенгер-ское аббатство», на котором я остановлюсь чуть подробнее, сфокусировав внимание на отрывке, который в упомянутых выше работах об остенов-ских протодетективах не обсуждался.
«Нортенгерское аббатство» было опубликовано посмертно, в 1817 г., хотя является одним из самых ранних произведений писательницы. Известно, что после 1803 г. (когда Остен пробовала отдать рукопись печатнику) коррекций в текст она не вносила. Роман отмечен характеристиками нескольких жанров: роман о воспитании и о взрослении героини (в начале истории Кэтрин Морланд исполняется 17 лет) соединился здесь с романом нравов, с комедией положений, с реминисценциями из Сервантеса (проявления дон-кихотства, импульсивность
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова № 5, 2016
97
героини, правдоискательство без оглядки на действительность, полная погруженность в фантастические книжные сюжеты) и с пародией на готические романы ужасов. Любимым чтением Кэтрин были модные готические романы 1790-х гг., поэтому в сложных ситуациях, когда она гостит в старом замке семейства Тилни, и не знает, как себя вести и что предпринять, девушка подражает действиям героев романов А. Радклиф, М. Льюиса, Э. Пар-сонс, Маркиза де Гросса и др., отсылки к которым вплетены в канву повествования.
В начале романа Кэтрин Морланд в сопровождении старших отправляется на воды в Бат, где собирался весь цвет английского общества, устраивались балы и налаживались дружеские и семейные связи. Первые выходы героини в свет увенчались новыми знакомствами, в том числе и с состоятельным семейством Тилни. (Надо отметить, что отношение к Кэтрин некоторых знакомых меняется на протяжении романа в зависимости от того, какими сведениями они располагают о величине ее приданого.) Узнав о хорошем приданом, отец семейства Тилни, старый генерал и хозяин старинного готического замка Нортенгерское аббатство, устраивает так, чтобы его дети пригласили девушку погостить в аббатстве, находящемся в нескольких часах езды от Бата. В тайне от всех генерал вынашивает план женить на Кэтрин своего сына, молодого священника Генри. Тем временем Кэтрин, подружившаяся с Генри и его сестрой Элинор (незамужняя леди, на которой держится семейное хозяйство), вынашивает собственные планы: разобраться в тайне замка Нортенгерское аббатство. Тяжелый характер генерала, его почти тиранское отношение к домочадцам будят у Кэтрин подозрения, что несколько лет назад он сжил со света свою супругу. Кэтрин просит показать ей покои умершей госпожи Тилни, исследует дальние комнаты старинного дома, строит гипотезы о совершенных в Нортен-герском аббатстве преступлениях, попадает в ряд неловких ситуаций - и оказывается выдворена из замка генералом.
Позже, проехав более 70 миль из Нортенгерско-го аббатства, домой к Кэтрин является Генри Тил-ни с предложением руки и сердца. Выясняется, что генерал Тилни получил сведения о том, что родители Кэтрин якобы разорены - и прервал знакомство с Морландами, запретив сыну думать о неравном браке с бесприданницей. Вопреки воле отца-тирана, Генри решил жениться на Кэтрин. Генерал позже все-таки дает разрешение на этот брак, разобравшись в истинном положении дел: состояние Морландов достаточно велико, хотя обладателями больших богатств назвать их нельзя.
Успешно решается и загадка предполагаемого убийства госпожи Тилни: подозрения Кэтрин, подпитанные ее увлечением готикой, оказываются безосновательны. Продиктованы они были пусты-
ми фантазиями и незнанием людских характеров. Таким образом, в лице юной Кэтрин Дж. Остен вывела пародию на неумелого горе-сыщика: взявшись за расследование надуманного дела, героиня совершает массу комических ошибок и понимает значение происходящего позже, чем другие участники событий. Даже читатель, которого в зрелых детективах сыщик опережает на несколько шагов, в «Нортенгерском аббатстве» понимает смысл происходящего раньше, чем Кэтрин.
Остен описывает похождения своей героини в замке, то умело нагнетая напряжение («suspense»), то ослабляя его ироничными замечаниями. В качестве примера приведем отрывок из 11 главы романа, в которой Кэтрин глубокой ночью исследует уголки старинного бюро и находит некий таинственный свиток.
Один из излюбленных приемов Остен - углубляться в описание мелких деталей, чтобы среди избыточного нагромождения как бы между прочим сообщить очень важную деталь, до поры до времени скрытую от внимания читателя. В нужный момент (обычно во время окончательного объяснения героев) писательница напоминает эту деталь, извлекая ее, как джина из бутылки. Вновь найденная, мелкая деталь творит чудеса: раскрывает секрет, долго мучивший героиню. Так построено повествование в «Гордости и предубеждении», в «Эмме», в «Доводах рассудка», да и в других остеновских сочинениях. Однако в цитируемом ниже отрывке множество деталей не содержит ничего, что серьезно повлияло бы на судьбы героев. Косвенная отсылка к запертым комнатам Синей Бороды - отсылка, осознаваемая героиней, - помогает создать атмосферу готического: «Поставив осторожно свечу на стул, она схватилась за ключ и дрожащей рукой попробовала его повернуть. Замок не отпирался несмотря ни на какие усилия. <.. .> Она снова взялась за ключ и, вращая его в обе стороны с отчаянием последней попытки, вдруг почувствовала, что дверца качнулась. Обрадованная одержанной победой, она распахнула обе створки. <...> Внутри Кэтрин увидела два ряда маленьких ящичков между более крупными ящиками сверху и снизу и маленькую дверцу посередине, также со вставленным в замочек ключом, прикрывавшую, очевидно, главное вместилище. <...> Она осмотрела все ящики до последнего, но ни в одном из них не нашла ровно ничего. <.> Прошло, однако, некоторое время, прежде чем ей удалось открыть дверцу, - внутренний замок оказался столь же капризным, как и наружный. В конце концов и он отомкнулся. И здесь ее поиски оказались не такими тщетными, какими были до сих пор. Жадный взор Кэтрин тотчас же заметил задвинутый в глубину, очевидно для лучшей сохранности, бумажный сверток - и ее чувства в этот момент едва ли поддаются описанию. Лицо ее побледнело, сердце тре-
98
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова jij- № 5, 2016
петало, колени дрожали. Неверной рукой она схватила драгоценную рукопись, - одного взгляда было достаточно, чтобы различить на бумаге письмена <...>. Мерцание свечи заставило ее со страхом оглянуться. Свеча не могла скоро погаснуть - ее должно было хватить на несколько часов. И чтобы избегнуть всяких помех, кроме затруднений при чтении старинного текста, Кэтрин поспешно сняла с нее нагар. Увы, при этом она ее погасила. <...> Лоб ее покрылся холодной испариной, сверток выпал из рук. <...> Рукопись, найденная при таких необычайных обстоятельствах, такое странное совпадение с утренним разговором, - какое этому могло быть дано объяснение? Что она содержала, к кому была обращена? Каким образом она так долго оставалась незамеченной? И как раз на долю Кэтрин выпало ее найти!» (здесь и далее текст приводится в переводе И.С. Маршака).
Кэтрин производит тщательнейший обыск запретного пространства, тайника, в надежде найти важные свидетельства, которые подтвердили бы или развеяли ее подозрения о мрачной истории замка. Дополнительное напряжение создает мерцающая свеча, заставляя героиню остро почувствовать меру времени, ощутить, что на расследование отпущено мало часов (которые полностью истекли в момент наступления мрака). Найдя рукопись, Кэтрин сопоставляет итоги своих розысков с утренним разговором, который здесь имеет силу «показаний очевидцев». Остен отмечает в этом отрывке и важную роль случая: некоторые свидетельства человек сыска может обнаружить благодаря удаче. Подробное описание процесса поисков и сопоставления фактов, представленное здесь, действительно напоминает детективное повествование.
Прочесть рукопись героине удается лишь с наступлением утра (глава 12). Солнечные лучи прогоняют ночные страхи. А рукопись, рисовавшаяся в воспаленном воображении страшным документом, вещающем о преступном прошлом, превращается в обычные бытовые бумаги. Остен не жалеет иронии: «Жадным взглядом впилась она в одну из страниц. То, что она увидела, ее ошеломило. Могло ли это быть на самом деле или чувства ее обманывали? Перед ней был всего лишь написанный современными корявыми буквами перечень белья! Если можно было верить глазам, она держала в руках счет от прачки! <...> Еще два листка, исписанных той же рукой, содержали столь же незначительные статьи, как-то: пудру для париков, шнурки для ботинок и пуговицы для штанов, а самый большой листок, в который были завернуты все остальные, судя по первой корявой строке: "За примочки гнедой кобыле", был счетом от коновала. Вот чем оказался бумажный сверток (по-видимому, очутившийся там, где его нашла Кэтрин, из-за небрежности прислуги), который вызвал у нее такую игру воображения и столько страхов, наполовину
лишив ее ночного отдыха! Она чувствовала себя совершенно уничтоженной».
Обманутое ожидание (и героини, и читателя), резкое снижение стиля (от возвышенно-ужасного к обыденно-живописному [1]) придают картине ироничный тон, что в конечном итоге помогает вернуть повествование в русло здравого смысла, где над эмоциями торжествует бесстрастная логика.
Заметим также: Джейн Остен прибегает к интересному приему оглашения мыслей героини: в романе получают звучание только мысли Кэтрин, которые временами сливаются с голосом «всезнающего рассказчика» (ср. изображение потока мыслей сыщиков в детективных романах). Голоса других персонажей «Нортенгерского аббатства» звучат лишь в письмах и диалогах - и никогда не сливаются с голосом автора.
Разумеется, романы Остен протодетективны и состоявшимися детективами их назвать нельзя. Расследование «преступления» у Остен всегда преображается в рассуждения о людских характерах. Хотя «Нортенгерское аббатство» Джейн Остен (1798/1817) принято характеризовать как пародию на готический роман, иронические отрывки из него звучат в унисон с гораздо более поздними детективными повестями Р.Л. Стивенсона о похождениях принца Флоризеля («Новые сказки 1001 ночи», 1878), в которых обыгрывается контраст между предполагаемым и реальным, а также с ироническими детективами ХХ в.
Библиографический список
1. Халтрин-Халтурина Е.В. Английская эстетика «живописного» и «Барышня-крестьянка» А.С. Пушкина // Михайловская пушкиниана: материалы научно-музейных Михайловских Пушкинских чтений «1825 год» (август 2005) и научной конференции «Пушкин и британская культура. Пушкинский круг чтения» (декабрь 2005).- Вып. 41.- Сельцо Михай-ловское; Псков, 2006. - С. 151-167.
2. Alewyn R. The Origin of the Detective Novel // The Poetics of Murder: Detective Fiction and Literary Theory / еА G. Most, W. Stowe. - N.Y.: Harcourt, Brace, Jovanovich, 1983. - P. 70-77.
3. Belton E. Mystery Without Murder: The Detective Plots of Jane Austen // Nineteenth-Century Literature. - 1988. - Vol. 43. - No. 1. - P. 42-59.
4. Charney H.K. The Detective Novel of Manners: Hedonism, Morality, and the Life of Reason. - L.: Associated Univ. Press, 1981. - 125 p.
5.MiltonH. Sensation and Detection //A Companion to Sensation Fiction / ed. By P.K. Gilbert. - Oxford: Blackwell Publ., 2011. - P. 516-527.
6. Monk L. Murder She Wrote: The Mystery of Jane Austen's "Emma" // The Journal of Narrative Technique. - 1990. - Vol. 20. - No. 3. - P. 342-353.
7. Woman of Mystery: P.D. James // Vis a Vis. -1989. - Vol. 3. - No. 5. - P. 74.
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова «¿j- № 5, 2016
99
