CC BY
324
Осипов Вадим Александрович
Экстремизм, экстремистская деятельность и преступления экстремистской направленности: понятия, содержание и соотношение
Исследованы основные сложившиеся в отечественной доктрине подходы к изучению преступлений экстремистской направленности, предложена авторская концепция рассмотрения этого социально-правового явления. На основе полученных данных изучено соотношение преступлений экстремистской направленности с экстремистской деятельностью в целом, выявлены их общие и особенные черты.
Ключевые слова: экстремизм, экстремистская идеология, экстремистская деятельность, преступления экстремистской направленности.
Extremism, extremist activity and extremist crimes: concepts, content and correlation
In this article the author examines the main approaches to the study of extremist crimes, developed in the domestic doctrine, and proposes the author's concept of considering this social and legal phenomenon. On the basis of the obtained data, the author studies the ratio of extremist crimes to extremist activity in general, reveals common and special features of these phenomena.
Key words: extremism, extremist ideology, extremist activity, extremist crimes.
Несмотря на очевидную актуальность проблем предупреждения экстремизма в условиях многонационального государства, действующее российское законодательство не содержит четких дефиниций понятий «экстремизм» и «экстремистская деятельность».
Впервые в отечественном законодательстве современной России данные термины в различных вариациях употреблены в Указе Президента РФ от 23 марта 1995 г. № 310 «О мерах по обеспечению согласованных действий органов государственной власти по борьбе с проявлениями фашизма и иных форм политического экстремизма в Российской Федерации».
Вместе с тем попытка раскрыть содержание понятия «экстремистская деятельность» предпринята намного позднее - в Федеральном законе от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» (далее - Федеральный закон № 114-ФЗ), в ст. 1 которого экстремистская деятельность характеризуется путем перечисления образующих ее деяний (насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности государства, публичное оправдание терроризма и иная террористическая деятельность и др.).
Подобная юридическая конструкция не в полной мере соответствует общепризнанным нормам международного права. В частности, согласно ст. 1 Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом от 15 июня 2001 г. под экстремизмом понимается какое-либо деяние, направленное на насильственный захват власти или насильственное удержание власти, а также на насильственное изменение конституционного строя государства, а равно насильственное посягательство на общественную безопасность, в том числе организация в вышеуказанных целях незаконных вооруженных формирований и участие в них, преследуемые в уголовном порядке в соответствии с национальным законодательством сторон.
Таким образом, предложенный отечественным законодателем подход к рассмотрению экстремизма существенно шире, чем предусмотренная международным правом модель. Помимо прочего, особый акцент сделан на такие противоправные действия, как возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни, публичное оправдание терроризма и осуществление иной деятельности террористической направленности.
При этом буквальное толкование норм вышеуказанного федерального закона позволяет прийти к выводу о том, что понятия «экстре-
34
мистская деятельность» и «экстремизм» рассматриваются российским законодателем как синонимичные.
Однако данная позиция, на наш взгляд, является методологически неверной, в связи с чем целесообразнее было бы принципиально разграничить понятия «экстремизм» и «экстремистская деятельность» как взаимообусловленные, но вовсе не равнозначные по отношению друг к другу.
Так, по мнению В. Галицкого, под экстремизмом следует понимать приверженность индивидов, тех или иных социальных групп, общественных движений и т.п. к радикальным политическим, национальным, религиозным и другим взглядам, неправомерно реализуемым в практической деятельности людей и их общении в целях реформирования, устранения или изменения существующего государственного строя, а также дестабилизации сложившихся отношений (межнациональных, межрелигиозных, религиозных и др.) [1, с. 18].
В свою очередь, И.Н. Сенин предлагает рассматривать экстремизм в качестве одной из форм группового или индивидуального отрицания тех или иных явлений окружающей действительности с целью их дестабилизации и уничтожения, основанной на идеологии и действиях, характеризующихся насилием или его угрозой, фанатизмом и неспособностью к толерантности [2, с. 81].
Представляет интерес точка зрения А.В. Пав-линова, который рассматривает криминальный антигосударственный экстремизм как носящую системный, организованный, масштабный характер вооруженную деятельность, направленную на государственную власть с целью изменения основ государственного строя либо нарушения целостности страны с применением насилия или его угрозой [3, с. 8].
Соглашаясь в целом с предложенными названными авторами концепциями, отметим, что они не лишены некоторых недостатков, поскольку экстремизм рассматривается ими односторонне, не затрагивая все многообразие данного явления.
По нашему же мнению, под экстремизмом следует понимать прежде всего идеологию, основанную на приверженности отдельных лиц или социальных групп радикальным идеям и воззрениям, в первую очередь обусловленным наличием политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, и пре-
следующую, в том числе, цели насильственного захвата и удержания политической власти, изменения конституционного строя государства, ограничения прав отдельных социальных групп, объединенных на основании общей идеологии, расовой или национальной идентичности, религиозных и иных взглядов и убеждений, вплоть до физического уничтожения их представителей, характеризующуюся объединением приверженцев данной идеологии в организованные группы и вооруженные формирования, деятельность которых сопряжена с воздействием на общественное сознание, устрашением мирного населения, оказанием давления на органы публичной власти и международные организации с целью принятия ими тех или иных решений, совершением посягательств на общественную безопасность, насилием и преступлениями различной направленности.
Как видно из данной дефиниции, она имеет общие признаки с понятием «терроризм», закрепленным в ст. 3 Федерального закона от 6 марта 2006 г. № Зб-ФЗ «О противодействии терроризму» (далее - Федеральный закон № Зб-ФЗ). Это обусловлено тем, что терроризм представляет собой одну из крайних форм проявлений экстремизма [4, с. 243].
Подобно тому, как терроризм находит отражение в осуществлении различных видов противоправной деятельности антиобщественной направленности, перечень которых предусмотрен п. 2 ст. 3 Федерального закона № 3б-ФЗ под общим названием «террористическая деятельность», экстремизм находит свое выражение в осуществлении экстремистской деятельности.
По логике российского законодателя, экстремистская деятельность при таком подходе будет представлять собой не что иное, как претворение данной идеологии в жизнь путем совершения одного или нескольких противоправных деяний из числа предусмотренных ст. 1 Федерального закона № 114-ФЗ.
Таким образом, разумно предположить, что понятия «экстремизм» и «экстремистская деятельность» соотносятся между собой как общее с частным, поскольку второе вытекает из первого, а первое не может быть реализовано без второго.
Одновременно с этим приходится констатировать, что так называемые «интегрирующие», или общие, признаки, присущие экстремистской деятельности и позволяющие охарактеризовать ее сущность, российским законодателем до настоящего времени не определены, о чем неоднократно писали А.И. Долгова,
35
А.Я. Гуськов, Е.Г. Чуганов и многие другие ведущие криминологи [5, с. 19].
Федеральным законом № 114-ФЗ предусмотрены следующие виды деятельности, которая относится к категории экстремистской:
насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации;
публичное оправдание терроризма и иная террористическая деятельность;
возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни;
пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии;
нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии;
воспрепятствование осуществлению гражданами их избирательных прав и права на участие в референдуме или нарушение тайны голосования, соединенные с насилием либо угрозой его применения;
воспрепятствование законной деятельности государственных органов, органов местного самоуправления, избирательных комиссий, общественных и религиозных объединений или иных организаций, соединенное с насилием либо угрозой его применения;
совершение преступлений по мотивам, указанным в п. «е» ч. 1 ст. 63 Уголовного кодекса РФ (далее - УК РФ);
пропаганда и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходных с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения, либо публичное демонстрирование атрибутики или символики экстремистских организаций;
публичные призывы к осуществлению указанных деяний либо массовое распространение заведомо экстремистских материалов, а равно их изготовление или хранение в целях массового распространения;
публичное заведомо ложное обвинение лица, замещающего государственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта Российской Федерации, в совершении им в период исполнения своих должностных обязанностей деяний, указанных в настоящей статье и являющихся преступлением;
организация и подготовка указанных деяний, а также подстрекательство к их осуществлению;
финансирование указанных деяний либо иное содействие в их организации, подготовке и осуществлении, в том числе путем предоставления учебной, полиграфической и материально-технической базы, телефонной и иных видов связи или оказания информационных услуг.
Данный перечень носит исчерпывающий характер. В то же время следует отметить, что сам перечень преступлений по мотивам, указанным в п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ, законодателем раскрыт не был.
Вышеуказанной нормой уголовного закона предусмотрено отягчающее обстоятельство в виде совершения преступления по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы.
В целом в отечественной науке уголовного права и криминологии преступления данной категории принято именовать «преступлениями экстремистской направленности». Однако, рассматривая данный вопрос, следует сделать оговорку, что отдельные специалисты, в том числе В.В. Видякин, М.С. Фокин и др., используют такие понятия, как «преступления экстремистского характера» и «преступления, связанные с экстремистской деятельностью» [6, с. 168-169]. Отметить, что обозначенная терминология не содержит принципиальных семантических различий, в связи с чем остановимся на дефиниции «преступления экстремистской направленности».
Согласно примеч. 2 к ст. 282.1 УК РФ под преступлениями экстремистской направленности понимаются преступления, совершенные по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, предусмотренные соответствующими статьями Особенной части УК РФ и п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ.
Данная позиция также нашла последовательное отражение в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 28 июня 2011 г. № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности».
Однако анализ норм данного постановления позволяет прийти к выводу о том, что к преступлениям экстремистской направленности относятся не только уголовно наказуемые дея-
36
ния, прямо предусмотренные соответствующими статьями УК РФ, в которых мотив политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы является квалифицирующим признаком состава или обстоятельством, отягчающим наказание в соответствии с п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ, но и преступные деяния, для которых такой мотив признаком основного или квалифицированного состава может и не являться (к примеру, ст. 282.1, 282.2, 282.3 УК РФ) [7, с. 110-111].
Совершенно справедлива и точка зрения К.Д. Рыдченко и В.С. Соловьева, которые полагают, что преступления, традиционно относящиеся научным сообществом и практикующими специалистами к категории преступлений экстремистской направленности (ст. 280, 282, 282.1 УК РФ и др.), не всегда являются таковыми, поскольку могут быть совершены по мотивам корыстной или иной заинтересованности, что исключает «экстремистскую составляющую» [8, с. 34].
В свете изложенного можно сделать вывод о том, что законодательно установленных критериев недостаточно для того, чтобы деяние могло быть отнесено к категории преступлений экстремистской направленности. Ведущая роль при квалификации содеянного в каждом конкретном случае должна быть отведена оценке субъективной стороны преступления, а именно мотивации преступника при осуществлении им криминальной деятельности в це-
1. Галицкий В. Государственная идеология в борьбе с экстремизмом и терроризмом // Обозреватель-ОЬвег^вг. 2010. № 12.
2. Сенин И.Н. Экстремизм: понятие и виды// Инновационное образование и экономика. 2008. № 2.
3. Павлинов А. В. Криминальный антигосударственный экстремизм: уголовно-правовые и криминологические аспекты: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2008.
4. Кокорев В.Г. Соотношение понятий: «терроризм» и «экстремизм» // Социально-экономические явления и процессы. 2013. № 1.
5. Долгова А.И., Гуськов А.Я., Чуганов Е.Г. Проблемы правового регулирования борьбы с экстремизмом и правоприменительной практики. М., 2010.
лом и совершении конкретного преступления в частности.
При таком подходе преступления экстремистской направленности могут быть охарактеризованы как уголовно наказуемые деяния, прямо предусмотренные нормами уголовного закона, в которых мотив политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы является основным или квалифицирующим признаком состава преступления или обстоятельством, отягчающим наказание, а также иными статьями УК РФ, предусматривающими уголовную ответственность за преступления против основ конституционного строя и безопасности государства, против личности и др. при условии, что в основу их совершения лицом (группой лиц) были положены преимущественно мотивы экстремистского характера.
Таким образом, можно с уверенностью сказать, что экстремистская деятельность есть непосредственное проявление экстремизма в его активных формах, в качестве одной из которых выступает совершение преступлений экстремистской направленности. Иными словами, преступления экстремистской направленности соотносятся с экстремистской деятельностью как частное с целым. Уяснение данных положений имеет принципиальное практическое и теоретическое значение, поскольку позволяет исследовать природу и сущность данных социально-правовых явлений.
1. Galitsky V. State ideology in the fight against extremism and terrorism // Observer. 2010. № 12.
2. Senin I.N. Extremism: concept and types // Innovative education and economy. 2008. № 2.
3. Pavlinov A.V. Criminal anti-state extremism: criminal law and criminological aspects: auth. abstr. ... Dr of Law. Moscow, 2008.
4. Kokorev V.G. Correlation of concepts: «terrorism» and «extremism» // Socio-economic phenomena and processes. 2013. № 1.
5. Dolgova A.I., Guskov A.Ya., Chugunov E.G. Problems of legal regulation of the fight against extremism and law enforcement practice. Moscow, 2010.
6. Vidyakin V.V., Fokin M.S. Correlation of concepts «extremist activity» and «crimes of
37
6. Видякин В.В., Фокин М.С. Соотношение понятий «экстремистская деятельность» и «преступления экстремистской направленности» // Вестн. Омск. ун-та. Сер. «Право». 2010. № 4(25).
7. Литвяк Л. Г. К вопросу о понятиях «экстремистская деятельность (экстремизм)» и «преступления экстремистской направленности» // Гуманитарные социально-экономические и общественные науки. 2016. № 5.
8. Рыдченко К.Д., Соловьев В.С. Правовые меры противодействия экстремизму в молодежной среде // Вестн. Воронеж. ин-та МВД России. 2013. № 4.
extremist orientation» // Bull. of Omsk university. Ser. «Law». 2010. № 4(25).
7. Litvyak L.G. Еo the question of the concepts of «extremist activity (extremism)» and «crimes of extremist orientation» // Humanities, socioeconomic and social sciences. 2016. № 5.
8. Rydchenko K.D., Solovyov US. Legal measures of counteraction to extremism in the youth environment // Bull. of Voronezh institute of Russian MIA. 2013. № 4.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Осипов Вадим Александрович, аспирант Университета Прокуратуры Российской Федерации; e-mail: ospv.vad@gmail.com
INFORMATION ABOUT AUTHOR
V.A. Osipov, Post-graduate of the University of the Office of Public Prosecutor of the Russian Federation; e-mail: ospv.vad@gmail.com
ИЗДАНИЯ КРАСНОДАРСКОГО УНИВЕРСИТЕТА МВД РОССИИ
Криминалистика и судебно-экспертная деятельность :
теория и практика [Электронный ресурс] : материалы VI Между-нар. науч.-практ. конф., 27 апр. 2018 г. / редкол.: С. В. Пахомов, А. В. Гусев, М. Н. Кузьмин, А. Г. Кольчурин, Э. С. Данильян. -Электрон. дан. - Краснодар : Краснодарский университет МВД России, 2018. - 1 электрон. опт. диск (CD-ROM).
В сборнике опубликованы материалы VI Международной научно-практической конференции «Криминалистика и судебно-экспертная деятельность: теория и практика», состоявшейся в Краснодарском университете МВД России 27 апреля 2018 г.
Для профессорско-преподавательского состава, докторантов, адъюнктов, курсантов, слушателей, студентов образовательных организаций и практических работников правоприменительных структур.
_ 38
ВЕСТНИК КРАСНОДАРСКОГО УНИВЕРСИТЕТА МВД РОССИИ • 2018 • № 4 (42)
