CC BY
12
УДК 130.2
DOI 10.24147/1812-3996.2022.27(2).89-93
ЭКОНОМИКА И РЕЛИГИЯ: ТЕОРЕТИКО-ФИЛОСОФСКОЕ ОБОСНОВАНИЕ ТРУДОВЫХ МОДЕЛЕЙ ПОВЕДЕНИЯ
П. Л. Зайцев, С. Н. Оводова
Омский государственный университета им. Ф. М. Достоевского, г. Омск, Россия
Информация о статье
Дата поступления 24.05.2022
Аннотация. При реализации национальных проектов, программ экономического развития российских регионов большое внимание уделяется инвестициям в человеческий капитал. Под человеческим капиталом, как правило, понимаются те знания, навыки, здоровье, которые позволяют приращивать общественный потенциал. В международных и российских программах по развитию человеческого капитала учитывается множество факторов. Анализ программ экономического развития российских регионов показывает, что религиозный фактор в контексте развития человеческого потенциала учитывается только в части профилактики и предупреждения экстремистской деятельности. Делается вывод, что данная ситуация имеет место вследствие непроработанности теоретико-философского обоснования трудовых моделей поведения.
Дата принятия в печать 31.05.2022
Дата онлайн-размещения 08.09.2022
Ключевые слова
Религия, экономика, трудовые отношения, человеческий капитал
Финансирование
Соглашение с Российским научным фондом от 25 марта 2022 г. № 22-28-20496
ECONOMY AND RELIGION: THEORETICAL AND PHILOSOPHICAL SUBSTANTIATION OF LABOR MODELS OF BEHAVIOR
P. L. Zaytsev, S. N. Ovodova
Dostoevsky Omsk State University, Omsk, Russia
Article info Abstract. When implementing national projects and programs for the economic develop-
Received ment of Russian regions, much attention is paid to investment in human capital. Human
24.05.2022 capital is understood as knowledge, skills, health, which allow increasing social potential.
Keywords
Religion, economics, labor relations, human capital
Acknowledgements
The reported study was funded by RSF, Agreement No. 22-28-20496
При разработке проектов развития российских сов отдельных компаний религиозный фактор прак-регионов, а также инвестирования в человеческий тически не учитывается. Мы проанализировали про-капитал на уровне государственных программ и кей- граммы экономического развития российских регио-
Available online 08.09.2022
Accepted 31.05.2022
Many factors are taken into account in international and Russian programs for the development of human capital. An analysis of the programs for the economic development of Russian regions shows that the religious factor in the context of human development is taken into account only in terms of the prevention and prevention of extremist activity. The authors come to the conclusion that this situation occurs due to the lack of theoretical and philosophical justification of labor behavior models.
нов, создаваемых в соответствии с Федеральным законом от 28 июня 2014 г. № 172-ФЗ «О стратегическом планировании в Российской Федерации», представленные на сайте «Ассоциации межрегионального социально-экономического взаимодействия» (http:// association-cfo.ru/programmy-ekonomicheskogo-razvitiya), и пришли к выводу, что с тегами «религия», «религиозный» соотнесены либо относящиеся к ту-ристско-рекреационным ресурсам объекты религиозного и культурного наследия, нуждающиеся в сохранении памятники археологии, архитектуры и строительства (городища, монастыри, соборы, церкви, мечети), либо социальные явления деструктивного порядка, нуждающиеся в контроле, профилактике, предупреждении (экстремизм и терроризм, в том числе этнорелигиозный).
Даже исходя из исключительно светских (если под светскостью понимать рациональность в противовес религиозной вере) позиций, прагматических и направленных на результат, которым является поступательное инновационное экономическое развитие регионов, то при разработке инвестиционных программ, создании структуры инвестиционных порталов, зонирования инвестиционных площадок не учитывается отдельный фактор, имеющий свое качественное и количественное измерение. Может быть, это происходит потому, что его значимость невелика? Как отмечал заведующий кафедрой политологии и политической философии Дипломатической академии МИД России С. С. Жильцов во вступительной статье к Материалам круглого стола «Диалог религий в современном мире: проблемы и перспективы» - 2017: «В последние десятилетия роль религиозного фактора (курсив наш. - П. З., С. О.) в мировой политике и его влияние на развитие внутриполитических процессов значительно возросли. <...> В связи с этим особую ценность представляют нравственно-этические ориентиры, лежащие в основе мировых и традиционных национально-этнических религий, которые за последние годы значительно укрепили свои позиции в мире» [1, с. 6]. Сегодня, спустя пять лет после того, как это мнение было высказано, можно констатировать, что религиозный фактор только усилил свое влияние в качестве инструмента «мягкой» силы в мирополитических взаимодействиях, косвенно и напрямую влияющего на принятие и приятие решений. Можно предположить, что действие религиозного фактора и во внутриполитической жизни страны, событийно более плотной и контекстуальной, происходит еще более интенсивно. Почему же тогда он не является субъектом для актив-
ного обращения в инвестиционных программах, о которых шла речь выше? Возможно, религиозная составляющая жизни многонационального и многоконфессионального российского народа учитывается только со стороны сохранения материальных объектов религиозного наследия и предупреждения рисков экстремистской и террористической деятельности в ее псевдорелигиозной форме вследствие непроработанности методологии?
Скорее всего, именно это предположение верно. Российская социально-философская мысль всё еще находится в плену секулярно-позитивист-ской парадигмы. Обратимся хотя бы к наиболее авторитетным учебникам по социологии религии, которые участвуют в подготовке социологов, религиоведов, специалистов государственного и муниципального управления. «Социология религии» В. И. Гараджа даже в третьем, переработанном, издании последние главы отдает секуляризации и теориям отмирания религии [2]. Д. К. Безнюк, не менее авторитетный исследователь-религиовед, завершает главу «Социальная динамика религии» разделом «Секуляризация» [3].
Если отсутствует теоретико-методологическое обоснование, позволяющее учитывать религиозный фактор при разработке инвестиционных программ, их необходимо выработать. Первый шаг в этом направлении позволяет сделать анализ социально-философских концепций, что, во-первых, ставит под сомнение исключительно секулярный характер современной цивилизации, во-вторых, обращаются к религиозному материалу в целях фундирования поведенческих стратегий экономического поведения и, наконец, имеют достаточную рецепцию в философской литературе, необходимую для корректного перевода теории в методологию.
Мы считаем, что всем этим условиям отвечает концепция Макса Вебера, показавшего как изменение религиозной этики повлияло на метафорфозы форм экономической деятельности и согласно которому религия из продукта экономической деятельности, по К. Марксу, стала ее производителем. Учитывая, что «Протестантская этика и дух капитализма» открывает, но не исчерпывает веберовскую программу социологии религии, надо рассматривать весь комплекс работ исследователя, особенно цикл статей «Хозяйственная этика мировых религий». Описывая результаты этого труда, П. П. Гай-денко отмечала: «На огромном материале высокоразвитых форм религиозной жизни Вебер путем эмпирического наблюдения и сравнения фиксирует,
где и при каких социальных условиях, среди каких социальных слоев и профессиональных групп преобладает в религии ритуалистически-культовое начало, где - аскетически-деятельное, где мистико-созерцательное, а где - интеллектуально-догматическое» [4, с. 34].
Кроме работ М. Вебера, теоретико-философское обоснование трудовых моделей поведения содержится в работах Зигмунта Баумана и Питера Бергера. На их анализе мы остановимся более подробно.
З. Бауман, автор понятия «текучая современность», в работе «Индивидуализированное общество» высказывает мнение, что специфика, направленность, интенсивность экономической деятельности во многом определяются внеэкономическими причинами. Человек смертен. И никакая, даже самая совершенная, модель общественного устройства не может отменить этот факт. Остаться в живых после своего ухода - эта мотивация объединяет человечество и, одновременно, разделяет, предполагая множество индивидуальных и коллективных способов реализации этой потребности. Современное, индивидуализированное общество предлагает индивиду несколько «мостов», проходя по которым он реализует эту потребность, достигая индивидуально и социально значимых результатов - обмениваемых на бессмертие. Бауман пишет: «Мосты, предназначенные для индивидуального использования, дают возможность остаться живым в памяти потомков: как личности, уникальной и незаменимой, с узнаваемым лицом и своим собственным именем. <...> Люди смертны, но их слава способна избегнуть смерти. Этот мост замечательно выполняет свою функцию: фактически, он обеспечивает необходимую связку между быстротечностью и долговечностью - быстротечностью, являющейся человеческой судьбой, и долговечностью, становящейся человеческим достижением» [5, с. 171]. Таким образом, цели, что в рамках экономической теории воспринимаются как предельные (достигнутые или приобретенные блага), по Бауману, таковыми не являются, обмениваясь на бессмертие: «Все мы умрем, но некоторые из нас останутся жить в этом мире, по крайней мере до тех пор, пока люди обладают памятью, архивы не уничтожены, а музеи не сожжены» [5, с. 171]. Производя или приобретая блага, мы «зарабатываем» память потомков - в этом скрытая сторона экономической деятельности, по Бауману.
Религия формирует ценностный код, который продолжает функционировать даже в том случае,
если религиозные ценности перестают быть доминирующими в жизни общества. Экономическая модель поведения по своей сути является особым типом социального взаимодействия, последнее, в свою очередь, предопределено исторически сложившимися на конкретной территории принципами и способами культурного бытия. Реализуемые в экономике модели поведения, принципы консолидации, демонстрируемые модели солидаризации не могут существовать вне выработанных на протяжении долгого времени законов социального взаимодействия сообществ. Поэтому вполне логичным видится учитывать влияние религиозного фактора на экономическое поведение человека. Австрийский лютеранский теолог и социолог П. Бергер отмечает, что «люди существуют в обществе и что этот контекст, со всем багажом культурных установок и обычаев, влияет и на экономическое поведение, а также, в свою очередь, испытывает и его влияние, и это взаимовлияние может быть изучено эмпирически, в каждом конкретном случае» [6, с. 9]. Бергер акцентирует свое исследовательское внимание на взаимосвязи экономики и религии, но он осуществляет это не только в рамках описания процесса секуляризации в своей знаменитой работе «Священная завеса. Элементы социологической теории религии», где выявляет влияние капиталистической индустриальной экономики на религиозные модели поведения, что приводит к появлению индивидуализированных и приватизированных форм религиозной жизни, которые функционируют по законом рыночной экономики. Рационализация, бюрократизация и расколдовывание мира (идеи, развиваемые Бергером вслед за Вебером) трансформировали религию. Секуляризация приводит, по мнению Бергера, к тому, что религия оказывается «релевантна» частной жизни, но перестает быть связанной с социальными институтами, имея следствием то, что «церкви оказывают сравнительно небольшое влияние на экономические и политические взгляды даже собственных прихожан» [7, с. 167]. В более поздней работе «Валовой национальный продукт и боги. Как экономическая культура влияет на формы капитализма» помимо выявления негативных последствий влияния экономики на религию Бергер пишет о религиозной культуре, которая предопределяет экономическое поведения и предпочтения, и задается вопросом о том, почему считается, что экономика влияет на религию, привнося туда элементы рациональности, а не наоборот [6]. В данной работе мы видим, как Бергер ставит под сомнение собственные тезисы
и приходит к осознанию, что проявляемая в экономических делах рациональность не может быть транспонирована в иные сферы, скорее модели социального взаимодействия, выработанные и предопределенные религиозными практиками на протяжении многих лет, детерминируют экономические стратегии и принципы менеджмента.
Концепт секуляризации позволял исследователям отделить религию от иных сфер жизни, сосредоточить ее только в локализованных практиках, ограничить ее влияние в публичной сфере, что естественно привело к восприятию социальных практик в целом и экономических практик в частности без связи с предзаданными культурой формами взаимодействия. Однако еще Эмиль Дюркгейм отмечал, что в религиозной практике вырабатываются формы социальной солидарности [8], которые впоследствии проявляются в иных сферах жизни человека, а не остаются исключительно религиозной практикой. Макс Вебер также указывал на то, что «своеобразный склад психики, привитый воспитанием, в частности тем направлением воспитания, которое было обусловлено религиозной атмосферой родины и семьи, определяет выбор профессии и дальнейшее направление профессиональной деятельности» [9, с. 64].
О возвращении религии в публичную сферу пишет Ю. Хабермас, связывая это с состоянием постсе-куляризма, где невозможно игнорировать религиозные ценности отдельных сообществ, поскольку они трансформируют систему взаимодействия общества и влияют на формирование общественного мнения по ряду принципиальных тем [10; 11]. В контексте нашего исследования мы можем сказать, что необходимость конкуренции религиозного фактора с иными факторами, определяющими принципы функционирования всей социальной системы, предопределена секулярной логикой. Однако игнорирование религиозного фактора при анализе превалирующих моделей экономического поведения не продуктивно.
Поставленная в начале статьи проблема о поиске теоретико-философского обоснования необходимости учитывать влияния религиозного фактора на экономическое поведение и трудовые отношения заставляет пересмотреть инструментарий анализа и учитывать актуальные ценностные матрицы, формируемые в рамках религиозных организаций. Последуем за рекомендацией Питера Бергера и, используя предложенное нами развернутое теоретико-философское обоснование взаимосвязи трудовых моделей и религии, изучим их на конкретной практике.
СПИСОК ЛИТЕРА ТУРЫ
1. Жильцов С. С. Религиозный фактор в условиях глобализации (вместо предисловия) // Материалы круглого стола: «Диалог религий в современном мире: проблемы и перспективы» - 2017 / отв. ред. И. В. Колосова. М. : ДА МИД России, 2017. С. 6-8.
2. Гараджа В. И. Социология религии : учеб. пособие для студентов и аспирантов гуманитарных специальностей. 3-е изд., перераб. и доп. М. : ИНФРА-М, 2007. 348 с.
3. БезнюкД. К. Социология религии : пособие для студентов, обучающихся по спец. 1-23 01 05 «Социология». Минск : БГУ, 2009. 191 с.
4. Гайденко П. П. Социология М. Вебера // Вебер М. Избр. произведения : пер. с нем. / сост., общ. ред. и послесл. Ю. Н. Давыдова ; предисл. П. П. Гайденко. М. : Прогресс, 1990. С. 5-41.
5. БауманЗ. Индивидуализированное общество / пер. с англ. под ред. В. Л. Иноземцева. М. : Логос, 2005.
390 с.
6. Бергер П. Валовой национальный продукт и боги. Как экономическая культура влияет на формы капитализма // Государство, религия, Церковь в России и за рубежом. 2018. Т. 36, № 3. С. 7-23.
7. Бергер П. Священная завеса. Элементы социологической теории религии. М. : Новое литературное обозрение, 2019. 208 с.
8. Дюркгейм Э. Элементарный формы религиозной жизни: тотемическая система в Австралии. М. : Элементарные формы, 2018. 808 с.
9. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Вебер М. Избр. произведения / сост., общ. ред. и послесл. Ю. Н. Давыдова ; предисл. П. П. Гайденко. М. : Прогресс, 1990. С. 61-272.
10. Хабермас Ю. Постсекулярное общество - что это? Ч. 1 // Российская философская газета. 2008. № 4 (18). Апр.
92 -
Herald of Omsk University 2022, vol. 27, no. 2, pp. 89-93
Вестник Омского университета 2022. Т. 27, № 2. С. 89-93
ISSN 1812-3996-
11. Хабермас Ю. Постсекулярное общество - что это? Ч. 2 // Российская философская газета. 2008. № 5 (19). Май.
ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРАХ
Зайцев Павел Леонидович - доктор философских наук, профессор, декан факультета теологии, философии и мировых культур, заведующий кафедрой теологии, философии и культурологии, Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского, 644077, Россия, г. Омск, пр. Мира, 55; e-mail: zaitsevpl@rambler.ru.
Оводова Светлана Николаевна - кандидат философских наук, доцент, доцент кафедры теологии, философии и культурологии, заведующий научно-исследовательской лабораторией социальных и институциональных исследований, Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского, 644077 г. Омск, пр. Мира, 55а; e-mail: snovodova@ mail.ru.
INFORMATION ABOUT THE AUTHORS
Zaytsev Pavel Leonidovich - Doctor of Philosophical Sciences, Professor, Dean of the Faculty of Theology, Philosophy and World Cultures, Head of the Department of Theology, Philosophy and Cultural Studies, Dostoevsky Omsk State University, 55a, pr. Mira, Omsk, 644077, Russia; e-mail: zaitsevpl@rambler.ru.
Ovodova Svetlana Nikolaevna - Candidate of Philosophical Sciences, Associate Professor, Associate Professor of the Department of Theology, Philosophy and Cultural Studies, Head of the Research Laboratory for Social and Institutional Research, Dostoevsky Omsk State University, 55a, pr. Mira, Omsk, 644077, Russia; e-mail: snovodova@mail.ru.
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ
Зайцев П. Л., Оводова С. Н. Экономика и религия: теоретико-философское обоснование трудовых моделей поведения // Вестн. Ом. ун-та. 2022. Т. 27, № 2. С. 89-93. ЭО!: 10.24147/1812-3996.2022.27(2). 89-93.
FOR QTATIONS
Zaytsev P. L., Ovodova S. N. Economy and religion: theoretical and philosophical substantiation of labor models of behavior. Vestnik Omskogo universiteta = Herald of Omsk University, 2022, vol. 27, no. 2, pp. 89-93. DOI: 10.24147/1812-3996.2022.27(2).89-93. (in Russ.).
