CC BY
139
УДК 956.91
ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ СИРИИ НАКАНУНЕ И В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
В.П. Ранчинский
В статье рассматривается состояние экономики Сирии накануне и в годы Первой мировой войны, а также меры, применявшиеся властью, для её стабилизации.
Ключевые слова: Сирия, сельское хозяйство, промышленность, финансы, голод.
28 июля2014 г. исполнилось 100 лет со времени начала Первой мировой войны, в ходе которой погибло в общей сложности 17 млн. солдат и мирных жителей. Война стала причиной возникновения многих споров и мифов, не разрешенных и не развеянных и поныне, так как вскоре она была забыта, заслонена другими событиями. И уж вовсе фрагментарно исследованной она является в части событий, разворачивавшихся на азиатских фронтах в странах арабского мира, входивших в состав Османской империи. Данная статья является попыткой исследования положения в годы войны одной из арабских стран, которую называли Сирией или Великой Сирией.
К началу первой мировой войны те земли, которые в двадцатые годы XX века вошли в состав французской подмандатной, а позже независимой Сирии, были рассредоточены между сирийскими вилайетами Османской империи, такими как Дамасский и Халебский, а так же частично Иерусалимским, Бейрутским и Мосульским. В этой связи изучение экономического положения населения Сирии в годы войны представляет собой чрезвычайно сложную задачу, так как отдельная статистика по вилайетам чрезвычайно фрагментарна, и мы вынуждены рассматривать Сирию в контексте частного от общего положения Османской империи, выбирать те данные, которые можно отнести к сирийским землям.
Накануне Первой мировой войны в Османской империи проживало около 23 млн. человек, в том числе в собственно Турции (Анатолия и Румелия) - 17 млн., в Месопотамии или Ираке - 2,5 млн. На Великую Сирию (Сирия, Ливан, Палестина и Иордания) приходилось более 3 млн. жителей. Кроме того, 5.5 млн. человек проживало в Аравии, находившейся под номинальным управлением турецких властей (12. Р. 9). Понятно, что численность населения тех земель, которые вошли в подмандатную, а затем в суверенную Сирию, гораздо ниже Великой Сирии. Но произвести более точные подсчеты населения к началу войны не представляется возможным, в том числе и по первым переписям французских мандатных властей. В годы войны произошли масштабные перемещения населения ряда вилайетов Анатолии и арабских провинций Османской империи. Так, например, в 1915 г. по решению младотурецкого правительства из южной и восточной Анатолии в сирийские вилайеты было депортировано 1,4 млн. армян (15.Р. 131-132). Сколько из них дошло и осело на землях этих вилайетов подсчитать практически не возможно. По мнению некоторых исследователей, с 1914 г. из южных вилайетов Анатолии «...бежало в Сирию и осело на ее землях 150 тыс. армян», большинство из которых разместилось в лагерях для беженцев, три из которых были под Халебом и один под Александреттой (19.Р. 23-24). По подсчетам Камиля аль-Газзи, пожалуй, самого кропотливого историка г. Халеба, только в этом городе, через который во время геноцида армян турецкие власти гнали их далее на юго- восток и юго-запад Сирии, осело 60 тыс. армян. (2. С. 451).
В рамках все той же политики младотурецкого правительства в 1915 г. с территории империи было изгнано примерно 1,2 млн. этнических греков, часть которых проживала в средиземноморских городах Сирии. В этот же период около 500 тыс. мусульман Балкан бежало в пределы азиатской Турции (14.Р. 132).
Кроме того, еще в начале XX в. из Османской империи стал нарастать поток эмигрантов-христиан, значительная часть которых проживала в Сирии и Ливане. Так, например, с 1900 по 1914 гг. Сирию покидало ежегодно по 15 тыс. христиан (14.Р. 16). После начала войны турецкие власти запретили выезд населения из Сирии и легальная эмиграция стала возможна только через территорию Египта. Но вскоре и этот канал был перекрыт запретом властей на вывоз за пределы страны золота, включая золотые монеты и украшения.
В Османской империи отсутствовала поотраслевая статистика, поэтому найти сведения о производственной занятости населения Сирии накануне войны невозможно и определить это можно лишь по косвенным данным, в том числе опираясь на первые после войны переписи населения, проведенные Лигой Наций и мандатными властями. Первая перепись населения Сирии была проведена в 1921 - 1922 гг. из которой следует, что, будучи аграрной страной, в Сирии обрабатывалось только 28 % земель, большинство которых принадлежало помещикам, сдававшим их в аренду крестьянам на правах издольной ренты. Помещики, от сдачи земли в аренду, получали до 400 % прибыли от ее рыночной стоимости (6.Р. 601). По более поздним сведениям, которые с определенными условностями можно экстраполировать и на предвоенные годы, 62 % населения Сирии было занято оседлым земледелием, 13% кочевало в пустынях и полупустынях, занимаясь отгонным скотоводством, а оставшиеся 25% были заняты вне аграрного сектора (14.Р. 12). В конце XIX в. Османская империя стала интегрироваться в мировой рынок. Административные центры сирийских вилайетов - Дамаск и Халеб, имевшие выходы на крупные морские порты Бейрута и Александретты, соответственно, так же наращивали объемы внешней торговли. Наиболее активно подключался к внешнему рынку Халеб, являвшимся в Сирии с основным центром транс-восточной торговли. Накануне войны 90% экспорта империи составляла продукция аграрного сектора, прежде всего шелк-сырец, хлопок, табак, шерсть, пшеница и ячмень, сухофрукты. Из продукции промышленного производства в этот список входили только ткани, натуральные красители и мыло. Дамасский вилайет в начале XX в. являлся второй после Египта житницей Османской империи. Притом, его роль как поставщика зерна стремительно возрастала, потому, что после англо-французской оккупации Египта в 1882 г. Франция удовлетворилась частью акций компании Суэцкого канала, а Англия, при сохранении формального суверенитета над Египтом Османскойимперии, оказавшаяся подлинной хозяйкой страны, взяла курс на превращение долины Нила в основного производителя хлопка. Курс на монокультуру привел к резкому сокращению посевов под зерновые. В этой связи роль сельской периферии Дамаска - Хаурана и Гуты постоянно возрастала, она поставляла на внутренний и внешний рынок пшеницу хлебных сортов, ячмень, фрукты. Производство и сбыт зерна провинции
Хауран контролировали шейхи друзских1 племен Дамасского вилайета, населявшие горную страну Джабель- друз. Еще в 1860 г. они создали зерновой картель и, несмотря на то, что он дважды распадался, сложившаяся система поставок зерна на внешний рынок и мукомольные заводы крупных городов Сирии, функционировала вплоть до начала Первой мировой войны. Участником этого картеля являлся один из богатейших семейных кланов Дамаска аль-Азмов, представитель которого в конце XIX в. занимал пост вали Дамасского вилайета. (11.Р. 299). Прибрежный район г. Латакии был превращен французской табачной монополией «Режи де Таба» в плантационное хозяйство по выращиванию табака.
Халеб и его сельская периферия являлся крупнейшим поставщиком на рынок шелка-сырца, хлопка, шерсти, оливкового масла, натуральных красителей, мыла и скота.
Промышленность Османской империи накануне войны базировалась на ремесленных, кустарных формах организации производства и труда. Современные предприятия стали возникать только в конце XIX в., в первую очередь в сфере военного производства. Почти все они были сосредоточены в Стамбуле. Так, например, в городах арабских вилайетов империи мы не находим ни одного предприятия военного профиля. По состоянию на 1913 г. в империи насчитывалось всего 600 предприятий с числом рабочих более 10 человек. Предприятий с числом рабочих в 100 и более человек, по самым оптимистическим подсчетам, было полтора-два десятка. Большинство рабочих было занято в текстильном производстве. Сирийские города такие, как Халеб и Хомс входили в число крупнейших текстильных центров империи. Здесь же находилось стекольное (Дамаск) и мыловаренное (Халеб) производство. Говоря о промышленности Сирии предвоенной поры, следует понимать, что это понятие являлось условным, точнее было бы называть этот сектор хозяйства страны «ремесленным и сельскохозяйственным производством». Как уже отмечалось выше, Сирия являлась аграрной страной, однако в этой аграрной стране большую часть доходов населения давало не сельское хозяйство, а торговля и транспортировка грузов (14.Р. 119). Именно поэтому производство занимало только четвертое после сельского хозяйства место. Артур Руппин, известный деятель сионистского движения начала XX в., в конце 10-х гг. по поручению Всемирной сионистской организации провел обстоятельный анализ экономики Сирии и Палестины на предмет возможностей вложения в нее еврейского капитала. Он писал, что к началу второго десятилетия XX в. только 10-15 % населения Сирии было занято в промышленном и ручном производстве (7.Р. 277). Подавляющее большинство производств представляло собой ремесленные мастерские, базировавшиеся на семейном принципе организации труда. В домашнем производстве современные станки и другое оборудование отсутствовали, использовались старые, примитивные приспособления, доставшиеся в наследство от прежних поколений. Отдельные кварталы городов, улицы специализировались на производстве того или иного товара. На домашних производствах производилась первичная обработка шелка - сырца, хлопка, шерсти, окраска нитей и тканей, изготавливалась одежда, обувь, мебель и прочее. Накануне войны в Сирии и Палестине было зарегистрировано менее 100 предприятий с числом рабочих по 50 человек и 12 - с числом рабочих по 100 человек (7.Р. 277).
К концу первого десятилетия XX в. технический прогресс затронул только одну отрасль народного хозяйства Сирии - шелкопрядение. Из 194 шелкопрядильных фабрик страны к современным можно было отнести 169, на которых в 1912 г. имелось 9547 веретен. Из них 20 фабрик были крупными, имевшими по 100 веретен, остальные -по 50 - 60 веретен. (4.Р. 120). Почти все они принадлежали французскому капиталу.
Крупнейшим промышленным и техническим центром Сирии был Халеб. В 1909 г. в городе работало 10 тыс. прядильных станков, далее шел Хомс, в котором было около 10 тыс., в то время как в Дамаске их насчитывалось только 2,5 тыс. (7.Р. 286). В 1913 г. в Халебе уже работало 18810 таких станков. К сожалению, по другим городам статистических данных нам найти не удалось. В начале второго десятилетия XX в. Сирия производила 400 тон шелковых нитей, значительная часть которых шла на внешние рынки (15.Р. 137). Сирийский текстиль, другие товары, вывозились в Египет, Ирак, Палестину, на европейский рынок, доставлялись в Аравию и другие страны. Так, например, значительная часть производимых шелковых тканей вывозилось во Францию. Страны Ближнего Востока закупали атласные ткани, натуральные красители. В США помимо тканей вывозились разного рода ювелирные украшения, изделия ремесленников по металлу, другие поделки. Внутренний рынок Сирии был защищен импортными пошлинами, составлявшими сначала 8%, а после 1908 г. они были подняты до 11% (7.Р. 247-248).
По подсчетам Ш. Памука, в 1913 г. в Османской империи числилось 35 тыс. рабочих, занятых в промышленном производстве, что составляло 0,2 % от общей численности населения страны (14.Р. 113). К сожалению, по Сирии такие подсчеты отсутствуют. А. Руппин, анализировавший статистику по занятости населения Сирии, указывал, что на всех видах производства Сирии, включая домашнее ремесло, было занято от 30 до 40 тыс. человек (7.Р. 286). Вычислить из этой цифры число занятых в сфере фабрично-заводского производства не представляется возможным. Можно лишь предположить, что на новых текстильных фабриках было задействовано примерно 10 тыс. рабочих - ткачей.
В Османской Турции отсутствовало трудовое законодательство, поэтому рабочий день не был фиксированным, в том числе и потому, что большинство производств имело семейный характер и работники жили вместе со своими семьями на месте производства. Рабочий день длился 12 часов с часовым перерывом на обед. Оплату получали по выполнении заказа и расчета с заказчиком. Она варьировалась от города к городу, а внутри города между - старыми и новыми производствами. Поэтому установить некий усредненный тариф весьма сложно. Мы можем лишь утверждать, что на шелкоткацких фабриках, где интенсификация труда была гораздо выше ремесленных мастерских, поденная оплата труда была примерно в два раза выше.
Еще более скрытными были отношения в ремесленных мастерских между мастером и подмастерьем. Здесь широко применялся детский труд, и средневековая цеховая организация еще не вполне распалась, хотя ремесленные гильдии формально уже исчезли. Так, например, в ремесленных мастерских Сирии в начале XX в. еще сохранились цеховые шейхи, титул которых передавался от отца к сыну, однако они уже не обладали прежним правовым статусом. Ремесленники уже сами были связаны с торговлей, были свободны в выборе технологий, производства, сами определяли цену своей продукции и продолжительность рабочего дня.
1 Друзы - религиозные маргиналы Сирии и Ливана, населявшие горные районы этих стран.
Накануне войны крупнейшими кредиторами Османской империи являлись Франция, Германия и Англия. Иностранные инвестиции в экономику империи составляли 75 млн. ф.ст., 60 % которых приходилось на дорожное строительство в Анатолии и Сирии. Самым крупным дорожным проектом, затронувшим сирийские вилайеты, стало строительство хиджазской железной дороги (3.С. 37- 43). Багдадская железная дорога обошла Сирийские вилайеты с севера. Автомобильный транспорт практически отсутствовал, потому, как в старые времена львиная доля грузов перемещалась гужевыми животными. Дороги находились в крайне скверном состоянии. Достаточно сказать, что сухопутный путь из Стамбула в Сирию занимал более месяца, а в Месопотамию почти два (1, С.725). Начало войны заставило младотурецкое правительство ускорить создание дорожной и телеграфной инфраструктуры Сирии. Как писал по этому поводу Камиль аль -Гази, «Младотурецкое правительство создало то, что, не будь войны, никогда бы не сделало» (2.С. 452). В 1915 г. от станции Раджд Багдадской железной дороги к Халебу была подтянута железнодорожная ветка. Ранее, в 1906 г., с юго-запада к городу была проложена ветка от Хиджазской железной дороги. Таким образом, две стратегические железные дороги империи были соединены через Халебский вилайет. Однако вплоть до конца войны транспортная инфраструктура Сирии не отвечала потребностям не только военного времени, но и ее экономики. К началу войны в империи было построено 6000 км железных дорог узко и ширококолейных. Строились они по заказам частных компаний и иностранных концессионеров. Лишь Хиджазская железная дорога была построена на деньги казны, формально для доставки мухаджиров к аравийскому порту Джидда, а на самом деле для переброски войск и военных грузов в Аравию. О транспортной логистике в то время никто не думал, поэтому узкоколейные внутренние дороги стыковались с ширококолейными и для перевозки грузов внутри страны часто требовались 2-3 перегрузки из вагона в вагон, что вело к удорожанию транспортных расходов, потерям грузов, их временным задержкам. В Сирии, например, накануне войны внутренние гужевые перевозки являлись по - прежнему более надежными и быстрыми.
С началом войны железнодорожные перевозки оказались вообще заблокированными. Дело в том, что каменный уголь для топки паровозов поставлялся из Германии через черноморские порты. Россия подвергла бомбардировке угольные терминалы портов Турции и заминировала подходы к ним. Подвозка угля в порты Турции прекратилась и чтобы избежать транспортного коллапса военные и гражданские власти во всех арабских вилайетах ввели обязательные поставки населением древесного угля. Поскольку в арабских вилайетах лесов не было, вырубке на уголь подлежали садовые деревья и к концу войны все сады вокруг сирийских городов были вырублены, что привело к дефициту и росту цен на традиционные для Сирии фрукты (2.С. 445.)
Сразу же после начала войны внешняя торговля Османской империи оказалась парализованной в связи с торговым эмбарго, которое ввела против нее Антанта. Внешние порты, в том числе Бейрут и Александретта, оказались закрытыми русским и англо- французским флотами и в Европу была открыта только одна дорога через Болгарию. С Германией и Австро-Венгрией торговля стала возможной только после немецкой оккупации Сербии в 1915 г. В этой связи торговый оборот сокращался вплоть до 1916 г., а затем застыл, составив одну пятую часть от довоенной величины, более 90 % его приходилось на Германию и Австро-Венгрию (15.Р. 118). Правительство аннулировало все концессионные соглашения с державами Антанты, лишило бератов2 подданных султана, отказало иностранным подданным в праве экстерриториальности и вернуло их в правовое поле империи. Все это поначалу обеспечило определенные преференции местным производителям, и наметился рост производства. Однако эффект от принятых мер оказался кратковременным, мобилизация в армию сотен тысяч мужчин, в частности в Сирии, на территории которой формировалась 4-я армия для синайского или хиджазского фронта вызвала спад производства. За годы войны, по подсчетам Эдварда Эриксона, в армию было призвано 2,9 млн. человек. Камиль аль - Газзи, ссылающийся на мемуары Джамаля - паши, называет такую примерную цифру - 2850 тыс. человек. По сведениям Э. Эриксона, прямые потери убитыми и пропавшими без вести составили 770 тыс. человек или более 25 % от призванных (10.Р. 51, 73).Камиль аль - Газзи обходит молчанием вопрос о безвозвратных потерях, зато утверждает, что 1565 тыс. солдат и офицеров турецкой армии или ее 54 % сдались в план или дезертировали (2.С. 436). Если сложить обе эти цифры, то окажется, что к концу войны на фронтах осталось лишь 21 % от призванных. Оба автора подчеркивают, что в список потерь не входит гражданское население, погибшее в ходе войны, умершее от голода и болезней. Львиная доля этих потерь пришлась на прифронтовые провинции империи, в том числе на Сирию.
Изъятие из производства сотен тысяч мужчин привело к тому, что в 1916 г. оно сократилось на 40 %, а в 1918 г. упало уже на 50 % . Это означало закрытие половины текстильных мастерских и фабрик, лишение источника дохода значительной части населения сирийских городов, и, в первую очередь, Халеба и Хомса.
В годы войны в Анатолии, Сирии и Месопотамии площади возделываемых земель постоянно сокращались и к 1918 г. четвертая часть их пустовала. Особенно пострадали Сирия и Месопотамия, на территории которых дислоцировались 4-я и 6-я армии соответственно, а затем, по их землям отступали турецкие войска и наступали английские. Под военные нужды, коммуникации изымались пахотные земли, вытаптывались посевы, уничтожались сады. Результатом этого стало снижение производства продовольствия на 38 %. Еще большим было снижение объемов производства оливкового масла, табака, шелка- сырца, ряда других видов сельхозпродукции, совокупный объем производства которой сократился на 50 % (15. Р. 120).
Невосполнимый ущерб был нанесен животноводству. По приказу военного губернатора Сирии Джамаля -паши, для нужд 4-й армии, только в 1916 г. было реквизировано 12 тыс. голов гужевых животных - верблюдов, ослов и мулов. Реквизиция производилась без компенсаций, потерь населению никто не возмещал (2. С.470).
Реквизировался так же мелкий скот, который просто отнимался у местного населения военачальниками разных уровней. Итогом реквизиции - изъятий военными и гражданскими властями - стало сокращение поголовья крупного скота к 1918 г. наполовину, а овец и коз - на 40 % (15.Р. 120).
Деградация в годы войны всех отраслей производства Османской империи привела к тому, что в 1918 г. ее ВВП сократился более чем на 40 %. Помимо реквизиций скота, по приказу военного губернатора Сирии, население
2Берат - грамота, наделяющая ее владельца правом консульской юрисдикции государства, ее выдавшего.
мобилизовывали на строительство дорог, которое осуществлялось за счет средств, собираемых в каждом вилайете. (4.С. 17-26) Помимо этого, во всех городах Леванта3 еще в конце августа 1914 г. учреждались «Торговые комитеты», которые занимались сбором «добровольных» денежных взносов с торговцев городов. Их сумма определялась в ходе ревизии. Кроме взимания «добровольных» денежных взносов и определения хлебных резервов, «Торговые комитеты» занимались сбором, а по сути реквизицией, теплой одежды для армии, так как оказалось, что младотурецкое правительство, начиная войну, не имело ни мобилизационного плана, ни соответствующих запасов одежды, продовольствия, амуниции, оружия и боеприпасов (6. С. 437). Оружие и боеприпасы поставляла Германия, а вот всем остальным власти должны были обеспечить армию сами. Поскольку склады были пусты и запасов не было, армию обували и одевали по ходу ее формирования за счет гражданского населения. На население арабских вилайетов было возложено непосильно тяжелое бремя обеспечения армий двух фронтов - месопотамского и синайского. Через арабские вилайеты шло так же снабжение йеменского фронта. Поборы и реквизиции, начавшиеся в августе 1914 г., продолжались весь период войны и довели население Леванта и Месопотамии до отчаянного положения.
Уже в первые месяцы войны в Турции обнаружился нарастающий дисбаланс между производством и потреблением продовольствия. Отвлечение от сельхозпроизводства сотен тысяч мужчин, реквизиции гужевых животных, неразвитость дорожной сети привели к нарушению складывавшейся веками системы перевозок и снабжения населения продуктами питания. Несмотря на то, что, в отличие от европейского города, структура питания населения восточных городов всегда была ориентирована на производство продуктов питания их сельской периферией, снабжавшей город всем необходимым, и внешние поставки продовольствия никогда не играли столь значимой роли, как это имело место быть в Европе. Тем не менее, нарушение сложившейся ранее системы торговых обменов, производства и перевозки продовольствия делало города Востока более с уязвимыми, нежели европейские, ввиду традиционного отсутствия его стратегических запасов. Для Сирии, например, жизненно важным всегда являлась регулярная поставка зерна из Хаурана на мукомольные заводы ее городов и любой-сбой тут же провоцировал хлебный кризис. Нехватка продовольствия, в частности хлебного зерна, возникла не только по причине его недопроизводства. Урожай 1914 г. был обычным, вполне достаточным, но помещики - землевладельцы использовали начавшуюся войну для искусственного повышения цен на хлеб и к 1915 г. главной проблемой социально-экономической жизни стал продовольственный и финансовый кризис. Весной 1915 г. после проведения посевных работ, на Сирию обрушилось стихийное бедствие - нашествие нового, невиданного ранее вида саранчи, уничтожавшей не только посевы зерновых и масличных культур, но и обглодавшей хлопчатник, оливковые деревья, тутовники (12.С. 452). Позже выяснилось, что это был недждийский вид саранчи, распространившийся в тот год от Аравии до Анатолии вплоть до г. Измира. Уже вначале 1915 г. цены на хлеб и пшеницу, ячмень хлебных сортов стали расти во всех городах страны. Товарный и, в первую очередь, хлебный рынок Сирии были окончательно дестабилизированы к середине 1915 г., после того, как по приказу Джамаля - паши, была проведена экспроприация тканей и продовольственных товаров. Торговцы компенсировали понесенный ущерб очередным поднятием цен, особенно на импортные товары и хлеб. Некоторые торговцы увеличивали цены в 30 - 40 раз против закупочной стоимости товаров (4.С. 20).
Угроза тотального голода была осознана младотурецким правительством с опозданием. Когда началась война и обнаружился дефицит продовольствия, правительство не увидело в этом угрозы голода. Оно еще пыталось сохранить с производителями продовольствия - помещиками и крестьянами рыночные отношения. Специальные правительственные агенты ездили по хлебопроизводящим районам и заключали с производителями соглашения о закупке продовольствия и доставке его к месту назначения. Однако закупок явно не хватало для нужд армии и гражданского населения, а неразвитость транспортной сети и ее загруженность армейскими грузами сделали невозможной реализацию заключенных контрактов. Кроме того, стремительно нарастали инфляционные процессы и производители продовольствия не желали продавать его по предлагаемым правительственными агентами ценам (8. Р. 123). Уже к 1915 г. стало ясно, что обеспечить армию и население за счет внутренних резервовневозможно, но на этом этапе власти еще считали, что им удастся предотвратить надвигавшийся голод.
Ситуация обострялась в связи с сокращением оборота золотых монет- дирхемов и их разменных, более мелких серебряных эквивалентов - курушей, пиастров и пара. Они служили средством накопления и всегда во время кризисов имущие слои населения стремились их придерживать. Ввиду острейшего дефицита платежного баланса правительство в 1915 г. ввело в оборот бумажные лиры, которые в народе называли «кредитками». Население изначально с недоверием отнеслось к «кредиткам», торговцы не желали их принимать красчету, так как их курс постоянно падал. Наряду с этим в силу особенностей торгово-экономических отношений городов Османской империи в каждом из них были свои стандарты мер веса, длины, единицы измерений. Единая для всей страны метрическая система отсутствовала (5.С. 136-144), что вносило дополнительные трудности и сложности. По мнению Линды Шатковски, ситуацию с продовольствием, сложившуюся в Большой Сирии к середине 1915 г., следует назвать «голодом» (17.Р. 229258). Он охватил население не только Сирии, но и всех арабских провинций Османской империи. Гертруда Белл, работавшая в годы войны в аппарате верховного комиссара Англии Перси-Кокса в Месопотамии, писала, что «... в Басре продовольствия купить было невозможно» и она весь 1915 г. прожила на консервированном молоке и масле получаемых от интендантской службы английской армии. Такое же положение было в Багдаде, куда она переехала после занятия города английскими войсками в 1916 г. В городе, являвшемся центром богатейшей орошаемой сельской периферии, писала она: «... вся торговля замерла, а цены на питание поднялись в четыре раза». Счастливым был день, вспоминала она, если какой-нибудь шейх присылал ей корзину со снедью (9). РоналдСторрс, назначенный в декабре 1917 г. английским командованием после изгнания турецких войск из Палестины военным губернатором Иерусалима, также писал в своих воспоминаниях, что нехватка продовольствия почти граничила с голодом и только его поставки из запасов английской армии остановили уже начавшийся голодный бунт население (18.Р. 327-328).
3Понятие Левант включало в себя Ливан, Сирию и Палестину и было тождественно понятию «Великая Сирия» или ее арабскому эквиваленту «Билядаш-Шам».
Голод наиболее широко охватил беднейшие и средние слои сирийские городов, солдатскую массу, которые не получали продовольственное обеспечение в полном объеме, крестьянское население, в частности пригородных районов.
Следует отметить, что младотурецкое правительство и военный губернатор Сирии, в частности, предпринимали меры, направленные сначала на предотвращение голода, а затем на снижение его остроты. В начале 1915 г.Джамаль - паша собрал в Дамаске крупнейших производителей зерна и торговцев на совещание, по итогам работы которого было принять решение о создании Государственной хлебной монополии, наделенной исключительными правами вплоть до права экспроприации «излишков» зерна у производителей и продавцов. На территории Сирии было создано четыре ее филиала, в том числе в Дамаске и Халебе. Монополии обязаны были оказывать всемерную поддержку органам гражданской и военной власти всех уровней. Она призвана была закупать зерно у производителей, производить и снабжать население и армию хлебом по фиксированным ценам (2.С. 456). Однако уже к весне 1916 г. стало понятно, что созданный орган выполнить поставленную перед ним задачу не в состоянии и монополия была распущена, а ее функции были переданы военным властям во главе с военным министром.
Реквизиции «излишков» зерна, в том числе и посевного фонда, привели к тому, что весной 1916 г. многие посевные земли оказались незасеянными, так как сеять было нечем. Крестьяне пригородных районов городов Сирии и Ливана, наиболее пострадавших от реквизиций, оставляли свои деревни и бежали вместе с семьями в горные районы под защиту друзов, шейхи которых давали им земли в аренду, выделяли семена и защищали от поборов властей (14.Р. 124-125).
Начавшийся голод в Османской империи обеспокоил ее военных союзников и они часть выделенных ей в годы войны кредитов на общую сумму в 64,5 млн. турецких лир разрешили потратить на закупку зерна. Как уже отмечалось, до войны одним из поставщиков зерна на рынок империи оставался Египет. Но в декабре 1914 г. Министерство иностранных дел Великобритании объявило о том, что Египет переходит под английский протекторат. Накануне, в ноябре англичане низложили находившегося в Стамбуле хедива Аббаса II и 19 декабря объявили его дядю Хусейна Камиля новым правителем с титулом султана. Тем самым де- юре был положен конец формального османского суверенитета над Египтом и поставки зерна из этой страны стали невозможными.
Поставщиком хлебного зерна в Турцию, извне, стал известный деятель революционного движения России А. Парвус, ближайший сподвижник Л. Троцкого по революции 1905 г., член Исполкома Петербургского совета рабочих депутатов. После поражения революции А. Парвус бежал в Германию, а после прихода к власти младотурков поселился в 1910 г. в Константинополе, подвизавшись экономическим советником младотурецкого правительства. Еще в годы неудачных для Османской империи первой и второй балканских войн 1912- 1913 гг. А. Парвус стал торговым посредником между Турцией и рядом немецких компаний, включая концерн Круппа. Некоторые историки утверждают, что в это время он стал также агентом Генштаба и МИДа Германии. По поручению германского правительства, А. Парвус от имени никому неизвестной немецкой фирмы купил крупную партию русской пшеницы, застрявшей в связи с началом войны в Италии. Ее-то он и перепродал Турции (6.С. 515, 540). Поставки хлеба осуществлялись через территорию Сербии, оккупированной Германией в 1915 г., и продолжались вплоть до 1917 г. Они не могли предотвратить голода среди гражданского населения, так как основная часть поступавшего зерна шла на удовлетворение потребностей армии. То же, что поступало в вилайеты, распределялось централизованно местными комитетами правящей партии Единение и прогресс. По их инициативе Джамаль-паша издал распоряжение, по которому малообеспеченные служащие гражданских и военных учреждений, духовенство получали бесплатно три шунбуля4 зерна в месяц и еще столько же могли купить по фиксированной цене в полторы кредитных банкноты. В середине 1915 г. рыночный курс одной «кредитки» составлял 80 золотых курушей, а шунбуль зерна в Халебе, например, стоил 200 золотых курушей (4.С. 20), в то время как до войны его стоимость была в разы ниже.
Пытаясь поправить положение с продовольствием, в сентябре 1916 г. Парламент Турции принял Аграрный обязывающий акт, по которому все крупные компании городов обязаны были организовать сельхозпроизводство на отведенных местными властями землях. Этот же закон наделял местные власти правом привлекать всё взрослое население, освобожденное от военных «обязанностей, к сельхозработам, вплоть до его мобилизации и создания военизированных трудовых батальонов для проведения сельхозработ. Система военизированного аграрного сектора сложилась к концу 1916 г. и широко применялась на уборке хлопка в Халебском вилайете (13.Р. 119-134). Наряду с этим во все вилайеты империи назначались специальные агенты, призванные определять продовольственные резервы у производителей по урожаю на корню, контролировать цены на продовольствие. Однако административные меры оказались неэффективными: помещики убирали урожай до его оценки, скрывали реальные запасы зерна и сбывали его на «черном рынке», а агенты за взятки подавали наверх заниженные данные о запасах продовольствия у производителей. Местные власти также участвовали в сокрытии реальных запасов продовольствия и являлись активными участниками формирования его «черного рынка» (15.Р. 124). В результате все усилия правительства поставить под контроль продовольственный рынок провалились. Помещики, купцы и лавочники ушли с легального рынка, и торговля переместилась на «черный рынок».
Положение с продовольствием варьировалось от провинции к провинции. Сельская периферия, удаленная от городов, испытывала меньшие лишения с обеспечением продовольствием, чем население городов и пригородных районов. Существенная разница была также между Дамасским и Халебским вилайетом. Дамасский вилайет был производителем и экспортером зерна и муки, в том время как Халебский вилайет традиционно специализировался на выращивании хлопка, разведении тутового шелкопряда, переработке шерсти. Паралич внешней торговли и внутренней системы снабжения городов Сирии хлебом, конфискации его военными властями, вызвали голод городского населения вилайета еще в начале 1915 г. Ситуацию с продовольствием крайне осложнила начавшаяся в 1915 г. по решению младотурецкого правительства депортация в Сирийскую пустыню армянского населения южной Анатолии, а затем в первой половине 1916 г. армян ливыУрфа. Более полутора миллионов человек изгнанных из деревень и городов
4Шунбуль - стандартная мера сыпучих материалов на рынках сирийских городов, мешочек весом в два ратля или около 1 кг.
волнами депортировались через северные уезды Халебского вилайета, будучи обреченными на смерть от голода и болезней. Безумные действия турецких националистов парализовали сельхозпроизводство обширной аграрной зоны страны, что, безусловно, усугубило продовольственный кризис и голод.
Важным фактором, осложнившим положение на продовольственном рынке Большой Сирии и империи в целом, был постоянно растущий дефицит платежного баланса государственного бюджета. Если в первый год войны дефицит составил 5,9 млн. лир, то уже в 1915 г. он почти равнялся сумме доходов, а в конце войны превысил доходы казны почти в два с половиной раза.
Таблица 1
Баланс государственных доходов и расходов Турции в годы Первой мировой войны в турецких лирах*
Финансовый год Доходы в млн. лир Расходы в млн. лир Дефицит платежного баланса
1913-1914 29,4 35,3 5,3
1914-1915 24,3 57,8 22,9
1915-1916 22,3 . ' 65,6 43,3
1916-1917 25,2 83,0 57,8
1917-1918 27,7 109,0 81,3
1918-1919 34,0 122,5 88,5
*Накануне войны оттоманская лира равнялась фунту стерлингов. Источник: (19.Р. 157-160)
Попытки правительства увеличить доходы за счет повышения налогов не решили проблему дефицита бюджета. Так, например, в арабских провинциях империи власти пошли на беспрецедентный шаг и увеличили коранический налог (предписанный Кораном - В.Р.) десятину (ашара), взимаемую от всех доходов, до 12,5 %, а затем и выше (15.Р. 126).Были также увеличены прямые и косвенные налоги на все товары народного потребления, в том числе на такие, как керосин, табак, спички, сахар, чай, кофе, алкоголь, на индивидуальную предпринимательскую деятельность, на крупный и мелкий скот. Однако сбалансировать бюджет правительство было не в состоянии. Налоги разоряли не только крестьян, но и средние городские слои. Население стремилось уйти от них всеми доступными средствами.Так, например, при появлении налоговых инспекторов главы семей, являвшиеся фискальными единицами, прятались в предпустынной зоне, уходили в пустыню, а кочевники и вовсе снимались с места и откочевывали в глухие районы. В результате доходы от десятины, например, которые до войны составляли пятую часть поступлений в казну, в годы войны давали лишь четверть от того, что правительство собирало до войны (15.Р. 127). В целом, если до войны налоги на сельское хозяйство обеспечивали более двух третей поступлений в казну, то в годы войны их доля постоянно сокращалась в виду тотальной деградации аграрного сектора экономики империи.
Война застала империю в состоянии нараставшего долгового кризиса. Внешний долг Османской империи начал формироваться еще в годы Крымской войны, к которой она не была готова, и к началу Первой мировой войны внешний долг достиг 140 млн. ф. ст., что составляло 60 % Валового внутреннего продукта или 40 % доходов казны. Половина долга приходилась на Францию, 20 % - на Германию, 15 % - на Англию (15.Р. 114). 20 % доходов изымалось созданным в 1881 г. Управлением оттоманского публичного долга в счет его погашения, правительство распоряжалось только 80 % бюджета. Когда война началась, младотурки заморозили выплаты по внешнему долгу Антанте, однако сузились также возможности внешних заимствований, резко упали доходы от таможен в связи с сокращением внешней торговли, которые до войны давали пятую часть доходов казны. Поскольку налоговая политика правительства оказалась неэффективной и не могла остановить разрастание дефицита платёжного баланса, в конце 1915 г. правительство запустило печатный станок. До войны Имперский оттоманский банк контролировался Францией, как крупнейшим кредитором империи, следившей за эмиссией денежных знаков — золотых и серебряных монет. После начала войны младотурецкое правительство уже не оглядывалось на Францию, находившуюся в стане противников Турции, но было ограниченно в эмиссионной деятельности Управлением оттоманского публичного долга, с согласия которого в конце 1915 г. была совершена первая эмиссия бумажных денег - лир на небольшую сумму - 8 млн. Однако поскольку дефицит платежного баланса стремительно нарастал, правительство в обход упомянутого Управления, под гарантии правительства Германии стало с каждым годом наращивать эмиссию «купюр».
Таблица 2
Деньги и цены в Османской империи в 1914-1918 гг. (конец года) [19.Р. 144-154]_
1915 1916 1917 1918
Эмиссия бумажных лир в млн. 8 46 124 161
Соотношение курсов золотой и бумажной лиры 105 188 470 438
Рост индекса цен в Стамбуле по отношению к 1914 г. 130 212 1465 2205
В Стамбуле после введения в оборот бумажной лиры в 1916 г. за одну золотую лиру давали 120 бумажных, в середине 1917 г. уже 400-430, а в конце войны - 500. Гораздо ниже курс бумажной лиры был в провинциях империи. Так, например, в августе 1917 г. золотая лира в Стамбуле стоила 300 бумажных лир, в Бурсе и Измире - 450, в Халебе - 540, в Бейруте - 555, а в Мосуле - 766 (13.Р. 222-224). Можно заключить, что по мере приближения к линии фронта курс бумажных денег падал, и инфляция носила неуправляемый характер. Камиль аль-Газзи писал, что в Халебе в декабре 1915 г. рыночный курс «купюр» мог меняться три раза в неделю в сторону его уменьшения, а в конце 1917 г. он уже менялся три раза в день и, не смотря на полицейские меры, власти не смогли заставить торговцев принимать к расчету бумажные деньги (6. С. 486).По подсчетам Ш. Памука, к концу 1918 г. курс бумажной лиры упал в 20 раз (13.Р. 127), что, на наш взгляд, не отвечает действительности, в частности в арабских вилайетах империи. Здесь к концу войны «купюры» вообще потеряли всякую ценность. Их никто не принимал к расчету. Из бумажных денег, которые в 1918 г. в Сирии пользовались доверием купечества, всех контрагентов рынка, в ходу были американские доллары и египетские фунты стерлингов, курс которых был жестко привязан в английскому фунту. Производители зерна Сирии и Ливана отказывались продавать его государственным агентам за бумажные лиры, они требовали золотые металлические монеты, которых у
государства не было. В результате бойкота купцами и помещиками бумажных денег из легального рынка исчезло не только продовольствие, но и другие товары. Рынок замер и все торговые операции переместились на «черный рынок».
Помимо бумажных лир правительство ввело в оборот банковские сертификаты, которыми выдавалось жалование государственным чиновникам и военным. Их реальная стоимость к концу войны составляла в лучшем случае 40 % от довоенного жалования, что еще больше раскручивало маховик инфляции.
Таким образом, попытки правительства покрыть дефицит платежного баланса эмиссией бумажных денег и сертификатов лишь дестабилизировали финансовую систему империи. К концу 1918 г. в обороте на финансовом рынке империи обращалось 339 млн. бумажных лир, что превышало доходную часть бюджета этого года на 99,7%.
Заключение
Первая мировая война застала Османскую империю в целом неготовой к ней. В силу отсутствия стратегических резервов наиболее пострадавшими от войны оказались прифронтовые провинции, в том числе сирийские вилайеты, население и ресурсы которых изымались властями для формирования и обеспечения армии. Уже в первые месяцы войны промышленный и аграрный сектора Сирии не выдержали военного бремени и рухнули. В этой связи нам представляются чрезмерно оптимистичными главные выводы работы Ш. Памука о состоянии экономики империи в годы Первой мировой войны. Он утверждает, что комплекс принятых младотурецким правительством мер позволил «улучшить положение на продовольственном рынке и стабилизировать цены на продовольственные товары», и в результате это привело к тому, что «экономика империи избежала тотального коллапса и выстояла вплоть до окончания войны» (15.Р. 125, 131). Положение в сирийских вилайетах, по нашему мнению, свидетельствует об обратном. В начале войны правительство действительно пыталось активизировать рыночные механизмы для стабилизации экономики и изыскания ресурсов для обеспечения армии, прежде всего одеждой, продовольствием и транспортом. Затем, когда стало ясно, что рыночные механизмы не работают, оно перешло к ужесточению командно-административных методов управления экономикой, увеличению фискального и налогового бремени, созданию военизированных трудовых формирований, принудительной запашке пустующих земель. Печатание ни чем не обеспеченных бумажных денег и попытка заставить субъектов рынка принимать их к расчету сформировали условия для возникновения «черного рынка». Уже к началу 1915 г. обнаружившийся сразу после начала войны дефицит продовольствия перерос в хлебный кризис, который со второй половины 1915 г. стал стремительно приобретать черты голода, охватившего в 1916 г. как беднейшие, так и средние слои населения не только сирийских городов, но и их сельской периферии. К 1917 г. он приобрел катастрофический масштаб и ,по подсчетам Линды Шатковски, лишил жизни около 500 тыс. человек. (17.Р. 256) Если принять за более-менее близкую к действительности приведенную в начале статьи официальную численность населения Большой Сирии в 3 млн. человек, то простой подсчет показывает, что голод лишил жизни более чем 16 % или шестую часть ее населения, а война привела к развалу государства Османов. Если это не коллапс, то что еще должно было произойти с государством Османов, с экономикой Сирии, сколько еще сотен тысяч человек должны были умереть с голода, чтобы это можно было назвать коллапсом?
The article is dealt with the state of the economy of Syria on the eve of and during the First World War as well as the attempts of applied by the authorities for its stabilization.
Key words: Syria, agriculture, industry, finance, inflation, hunger.
Список литературы
1. A Handbook of Syria (including Palestine). L., Oxford University Press. 1920.
2. Ahmad E. The Agrarian Policy of Yang Turks, 1908-1919 // Yean Lonis, Bacgue - Grammont and Paul Dumont. Economic et societe dans Empire Ottoman. Paris: CHRS. 1983.
3. Bell Gertrude. The Lettere of Gertrude Bell. Ed. Lady Bell. Vol. 2 N.Y., 1927. Письма от 27 апреля и 31 августа 1917 г. Режим доступа: http://getenberg.net.au/ebooks04/04004ah/html (дата обращения 12.03.2010).
4. Ericson Edward Y Ordered to Die: A History of the Ottoman Empire in the First World War. Westport. CT: Praeget. 2001.
5. Кэролайн Финкель. История Османской империи. Видение Османа. М., 2009.
6. Камиль аль-Газзи. Китабу нагар аз-загаби фи тарих Халеб (на арабском языке). Т. III. Халеб, 1991.
7. Linda S. Schilcher. Railways in the Political Economy of Southen Syria 1890- 1925 // Thomas Philipp and Birgit Scheiber. The Syrian Land: Processes of Integration and Fragmentation Bilad al-Sham from the 18-th to the 20-th sentury. Stuttgart: Steiner. 1988.
8. Mс Carthy Y. Population History of the Middle East and the Balkans. Istambul: CSIS Press. 2009.
9. Ранчинский В.П. Транспортная инфраструктура Сирии в начале XX в. // Ученые записки Российского государственного социального университета. №4. М., 2012. С. 37-43.
10. Ранчинский В.П. Халеб в годы Первой мировой войны // Ученые записки Российского государственного социального университета. Социальная философия, история и политология. Т.1. №3. М., 2013. С. 17-26.
11. Ранчинский В.П. Деньги и традиционные метрические единицы Халеба в XX веке // Всеобщая история. Современные исследования. Межвузовский сборник научных трудов. Брянск, 2013. С. 136-144.
12. Said В. Himaden. B.C. МА. (ed.) Economic organization of Syria. Beirut. American Press, 1936.
13. Sevket Pamuk. The Ottoman economy in World War I // Stephen Broadberry and Mark Harrison (ed.). The Economics of World War I. Cambridge University Press, 2005.
14. Pamuk S. A monetary History of the Ottoman Empire. Cambridge and New York: Cambridge University Press. 2000.
15. Stephen H. Roberts. The History of French Colonial Policy 1870 - 1925. Frak Cass and Co. Ltd. 1963.
16. Schatkowski Shilcher L. The Famine of 1915 - 1918 in Greater Syria // Problems of the Modem Middle East in Historical Perspective: Essay in Honor of Albert Hourani. Reading, UK: Ithaca Press. 1992.
17. Storrs Sir Ronald. The Memoris of Sir Ronald Storrs. N.Y., 1937.
18. Следственное дело большевиков. Книга 1. М., 2012.
19. Yalman А.Е. Tukey in the World War. New Haven. CT: Yale University Press. 1934.
Об авторе
Ранчинский В.П. - кандидат исторических наук, профессор, декан факультета истории и международных отношений Брянского государственного университета имени академика И.Г. Петровского.
