CC BY
121
Эклектизм концепции правообразования К.А. Хвалынского
УДК 340.12 ; 34(091)
Пужаев Владимир Владимирович
Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского
ЭКЛЕКТИЗМ КОНЦЕПЦИИ ПРАВООБРАЗОВАНИЯ К.А. ХВАЛЫНСКОГО
В статье впервые в отечественной юридической науке исследуется концепция правообразования, предложенная дореволюционным правоведом и судебным деятелем Клавдием Александровичем Хвалынским (1853-?). На основе анализа опубликованных архивных источников, научной и справочной литературы, автором выявляются ключевые вехи жизненного и творческого пути российского правоведа. Основным объектом научного внимания в статье выступает небольшая работа К.А. Хвалынского «К вопросу о процессе образования права», опубликованная им в 1903 году.
В статье дается общая характеристика идей К.А. Хвалынского по вопросам понимания права, механизмов его нормативного проявления, источников права. Автором статьи делается вывод об эклектичном характере правовых воззрений ученого, проявившемся в смешении в рамках единой теоретической конструкции правообразования элементов, свойственных психологической (живое чувство права, право как проявление всей психической деятельности общества), исторической (право есть создание личного и национального духа), социологической (право живет и развивается по своим собственным законам, глубоко соответствующим законам жизни и развития человека и общества, а законодатель попросту формализует обязательную силу тех правоотношений, которые уже «кристаллизовались» среди граждан фактически) и естественно-правовой (право, рассматриваемое как нечто укорененное в «тайниках» человеческой природы) школам.
Ключевые слова: правообразование, К.А. Хвалынский, источник права, правовое чувство, эклектизм, психологическая теория, историческая школа права, социологическая концепция.
История политической и правовой мысли России представляет для современных её исследователей поистине неиссякаемый, живительный источник ярких, иногда весьма самобытных идей, взглядов на многие элементы и проявления «бытия» права и государства. Их целостное и непредвзятое осмысление способно не только пролить свет на специфику политикоправовой ситуации в нашей стране в конкретный период её развития, на характер взаимоотношений государства и общества, различных политических и социальных сил, но в перспективе открывает широкие возможности в деле формирования оптимальной модели развития отечественной государственности и правовой системы.
В этих условиях научная общественность не без серьезных к тому оснований обратила свой профессиональный взор в сторону изучения интеллектуального наследия представителей дореволюционной правовой мысли. В результате только за последние годы, благодаря усилиям большого числа как отдельных исследователей, так и многочисленных научных групп, удалось в некоторой степени восполнить имеющийся историографический пробел. Обстоятельного анализа удостоились труды наиболее известных отечественных правоведов, многие идеи которых значительно опередили время их выдвижения и вполне могут быть учтены при решении насущных проблем современности.
Вместе с тем, полученные ценные результаты не должны становиться непреодолимой преградой для новых научных изысканий, скорее наоборот, они могут выступить тем прочным «фундаментом», который позволит исследователям заглянуть за «горизонт» уже изведанного, выявить новые точки теоретического осмысления различных государственно-правовых явлений и последующего практического использования научных итогов.
В данном отношении справедливыми следует признать слова профессора Д.И. Луковской, которая, используя выражение известного русского философа и культуролога М.М. Бахтина, заявляет: предмет истории политических и правовых учений - выразительное и говорящее бытие. Это бытие никогда не совпадает с самим собой и потому неисчерпаемо в своем смысле и значении [3, с. 19].
Пытаясь внести свой посильный вклад в дело восстановления исторической памяти, что безусловно составляет одну из основополагающих задач теоретико- и историко-правовой науки, мы решили обратиться к исследованию правовых идей малоизвестного российскому академическому сообществу дореволюционного правоведа и судебного деятеля Клавдия Александровича Хвалынского.
О жизни и творчестве К.А. Хвалынского в отечественной науке имеются обрывочные и зачастую очень скудные данные, положившись на которые доподлинно прояснить ключевые вехи его интеллектуального пути представляется весьма затруднительным. Известно, что он родился в 1853 году в семье священнослужителя. В 70-е гг. XIX века обучался на юридическом факультете Санкт-Петербургского императорского университета. Согласно сохранившимся архивным данным (протоколы заседаний Совета университета), будучи студентом второго курса (1875-1876 уч. год), Клавдий Хвалынский был рекомендован деканом к получению Университетской стипендии «по разряду юридических наук» в размере 180 рублей в год [6, с. 64]. А уже в следующем учебном году (18761877 гг.) будущему правоведу по рекомендации деканата факультета назначается Императорская стипендия [7, с. 68].
Успешно завершив обучение (по утверждению исследователя А.Н. Сабанцева, Клавдий Хвалынский имел два высших образования - прим. В.П.),
© Пужаев В.В., 2015
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова «S> № 6, 2015
191
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
новоиспеченный юрист связывает свою профессиональную деятельность с работой в судебных органах. В 1894 году после создания в г. Петрозаводске Олонецкой губернии окружного суда взамен упраздненной Соединенной судебной палаты, имеющий необходимый опыт судебной работы Хвалынский назначается товарищем председателя суда И.И. Соллертинского, также выпускника юридического факультета Санкт-Петербургского университета. Уже на первых двух организационных заседаниях от 29 мая 1894 года, когда только определялась структура будущего судебного органа, Хвалынский был назначен на должность сотрудника уголовного отделения [8, с. 140, 143].
Вскоре (в августе) были утверждены кандидатуры уездных членов суда и осуществлено их территориальное распределение, в результате чего К.А. Хвалынский был определен в Петрозаводский уезд и некоторое время работал там [8, с. 141].
На основании проведенного анализа семи Памятных книжек Олонецкой губернии, ежегодно издаваемых местным Губернским статистическим комитетом, нами было установлено, что деятельность К.А. Хвалынского не ограничивалась только осуществлением своих должностных обязанностей в качестве судебного функционера, но состояла также в активном участии в общественной жизни (в работе губернских правительственных и общественных организаций). Клавдий Александрович являлся действительным членом Губернского статистического комитета и Петрозаводского благотворительного общества, членом Петрозаводского общественного собрания.
В 1904 году статский советник К.А. Хвалынский назначается членом Харьковской судебной палаты, а освободившееся после него место товарища председателя Петрозаводского окружного суда занимает бывший уездный член Санкт-Петербургского окружного суда по Новоладожскому уезду, статский советник Мультановский [5, с. III].
Период, в течение которого К.А. Хвалынский пребывал в Харькове, а также занимаемые им в это время судебные должности можно отследить на основании записей в погодичных изданиях Харьковского календаря (аналог памятных книжек -прим. В.П.). Согласно адрес-календарю за 1905 год Хвалынский числился членом 1-го гражданского департамента в ранге статского советника. Соответствующие сведения за 1907 и 1912 года повествуют нам о замещении К.А. Хвалынским должности члена 2-го уголовного департамента Харьковской судебной палаты, он имел в то время чин действительного статского советника [9, с. 32; 10, с. 36]. В Харьковском календаре за 1914 год сведения о Хвалынском уже отсутствуют, что, скорее всего, свидетельствует об очередной смене места работы правоведа.
Следующая дата биографии К.А. Хвалынско-го, доступная нам из опубликованных источников,
относится уже к революционному 1917 году. Так, одной из повесток заседания Временного правительства от 17 марта за №22 было рассмотрение кадрового вопроса о назначении К.А. Хвалынского председателем департамента Казанской судебной палаты (вопрос решен положительно) [1, с. 126]. После Октябрьской революции следы ученого теряются, и его дальнейшая судьба нам неизвестна.
Из научных работ К.А. Хвалынского имеется всего лишь одно теоретико-правовое сочинение, специально посвященное вопросам понимания процесса правообразования. Оно представляет собой статью, опубликованную в 1903 году в издаваемом Московским психологическим обществом при содействии Санкт-Петербургского философского общества журнале «Вопросы философии и психологии» [11]. Заметим, что юристы в этом уважаемом периодическом издании были представлены достаточно широко: статьи П.И. Новгородцева, Б.Н. Чичерина, Е.В. Спекторского, В.М. Хвостова и др. именитых ученых публиковались там на регулярной основе. Немногим позднее упомянутая работа К.А. Хвалынского была издана отдельной печатной книгой, представлявшей собой фактически оттиск журнальной статьи [12].
С самых первых строк своей небольшой (по монографическим меркам) работы, К.А. Хвалынский недвусмысленно дает понять, что он не склонен видеть в государстве правообразующего субъекта, как это делали сторонники юридического позитивизма, сосредотачивая в руках законодателя исключительные прерогативы по установлению нормативного правопорядка. Вместо этого, субъектом, созидающим право, бескомпромиссно объявляется каждый отдельный индивид, что не только ограничивает государство в провозглашении права по своему усмотрению, но фактически полностью исключает саму возможность таковых действий (установленные законодателем по своей свободной воле законы, не согласующиеся с истинными источниками права, не являются правом в собственном смысле слова). По этому поводу К.А. Хвалынский пишет следующее: «Потребность в праве коренится в природе каждого человека; истинным творцом и создателем его является каждый отдельный человек» [11, с. 469].
После подобных высказываний автора невольно возникает мысль о том, что далее мы станем свидетелями очередного провозглашения концептуальных положений хорошо знакомой естественно-правовой теории, стремящейся к выведению права из рациональной природы человеческого разума и положившей в основание всей своей теоретической схемы дуалистическую модель противопоставления «право-неправо» (естественное право и позитивный закон).
Такое ощущение, однако, быстро уходит, как только мы понимаем, что для самого К.А. Хва-
192
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова jij- № 6, 2015
Эклектизм концепции правообразования К.А. Хвалынского
лынского источник права сосредоточен отнюдь не в разуме человека, о чем в истории правовой мысли безгранично много писали, а укоренен в иных «тайниках его природы». Право, уподобляемое в этом вопросе религии, характеризуется Хвалын-ским как «живая и деятельная сила», связанная с волевой энергией человека, с самой сущностью человеческой личности, и выступающая преимущественным её выражением [11, с. 471]. Отвергалась ученым и «почтенная» идея классического юснатурализма, в соответствии с которой человек уже в силу своей собственной природы изначально наделен некими правами, вечными и неизменными по своему содержанию, общими у всех народов. Напротив, по убеждению Хвалынского, человеку по его природе присуща лишь постоянная потребность в правах, но вот конкретное содержание таковых не может быть сведено к постоянной величине, раз и навсегда данной, а изменяется и растет вместе с ростом и развитием самого человека и общества.
Интересным образом описывается К.А. Хва-лынским механизм образования права до его официального оформления со стороны государственных законодательных органов. Так, «имея свой первоначальный источник в волевой энергии, а не в разуме, и лишь руководимое последним в своем дальнейшем развитии, право обнаруживается прежде всего нашим чувством, а не рассудком, подобно тому, как присутствие любви мы прежде всего чувствуем, а потом уже сознаем». «Это живое чувство права и исторически, и психологически предшествует появлению сознания права и служит прежде всего и раньше разума источником их исторического развития» [11, с. 471].
Сложнейшая дилемма о приоритетности в праве объективного или субъективного начал разрешается Хвалынским в пользу превознесения роли последнего. Именно признание первичности объективного права и обусловленность им права субъективного составляет ту грубейшую ошибку, в которой уличает К.А. Хвалынский сторонников «механического взгляда» на природу права и на процесс его образования. Следуя в русле идей
Р. Иеринга, российский ученый начало правообразовательного процесса увязывает с ситуацией господства частной воли и утверждением субъективных прав посредством энергии личности. «В исторической последовательности - отмечает К.А. Хвалынский, - прежде всего энергией самой личности, в силу присущей ей правовой потребности, создаются субъективные права или, по крайней мере, чувствуется в них потребность, а уже потом, путем медленного и постепенного обобщения их, вырабатываются и общие регулирующие их нормы» [11, с. 481].
Вследствие подобного выстраивания приоритетов законодатель, как можно заметить, вытесняется на периферию правообразовательного процесса,
выступая в роли именно «законодателя», но не «законосоздателя». Ведь само объективное право -законы, обычаи и пр. всего лишь констатируют, выясняют и заявляют о сложившихся и существующих в обществе в данное время правах, возникших до них и независимо от них [11, с. 482]. Соответствующие правовые нормы, легитимированные «фильтром человеческой потребности» и прошедшие процедуру их формальной легализации / подтверждения / фиксации, приобретают, по Хва-лынскому, характер обязательных для исполнения правил поведения. При этом они действуют ровно до тех пор, пока народное правосознание или чувство права, всегда руководимые наличествующей потребностью в праве, не выработает новых прав, и пока последние не будут формально констатированы новыми законами или обычаями.
Фундаментом общеобязательности всего объективного права, источником созидания его «авторитета», с точки зрения Хвалынского, является гармоничное соответствие или, по крайней мере, непротиворечие этого права субъективному правосознанию (чувству) самих граждан, действия и отношения которых будут подлежать нормативному регулированию.
Именно в этой точке теории Хвалынского отчетливо проявился ещё один её вектор - психологосоциологический. Прежде всего, ученый отмечает известные недостатки юснатурализма и догматической юриспруденции, заявляя, что «юристы слишком замкнулись в свои кодексы и отвлеченные схоластические начала, превратив все право в логическую систему абстрактных правовых положений, слишком изолировались от своего народа и его правовоззрений и совершенно утратили способность воспринимать то живое чувство права и справедливости, которым жил сам народ» [11, с. 489].
На самом деле, право, выступая продуктом одних и тех же определяющих факторов - природы человека и общественного организма, - живет и развивается в полном соответствии с жизнью и развитием последних. Оно есть создание всех без исключения людей - и сильных, и слабых, результат их совместной, направленной на эту цель работы. По убеждению Хвалынского, устанавливая ту или иную юридическую норму, законодатель попросту формализует обязательную силу тех правоотношений, которые уже «кристаллизовались» среди граждан фактически на основе народившейся у них новой потребности в этих правоотношениях [11, с. 486, 496].
В духе социологических требований К.А. Хва-лынский призывает законодателей руководствоваться при «выведении» правовых норм не своим собственным усмотрением, а обратиться к нарождающимся в обществе правопотребностям, к вновь образующимся юридическим отношениям. С другой стороны, во избежание произвола законодатель
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова «S> № 6, 2015
193
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
должен осуществлять обращение к «реалиям правовой жизни» не напрямую, а через промежуточное звено, которым выступает народное правосознание (психологический аспект). Как следствие, «законодатель усваивает, изучает не нарождающиеся вновь различные интересы и потребности людей и на основании их, для их разграничения или защиты, создает по своему усмотрению новые законы, а воспринимает и усваивает вновь нарождающееся правосознание людей, их требование новых прав, и на основании этого уже создает свои новые законы» [11, с. 483].
И все же идея о законодателе, как обычном формализующем органе, не была логически продолжена. На последних страницах своей работы К.А. Хвалынский делает небольшую оговорку, в соответствии с которой лица, вырабатывающие новые законы, воспринимаются не как пассивные наблюдатели народного правоубеждения, но как «единый фокус», концентрирующий в себе правовоззрения граждан и перерабатывающий их в глубине своего личного творческого духа. Для большей наглядности высказанных идей, Хвалын-ский приводит довольно красочное сравнение, уподобляя процесс деятельности истинного законодателя творческой работе поэта либо писателя-художника, всякое великое произведение которых одновременно и глубоко национально, и не менее индивидуально [11, с. 501-502].
Пытаясь преодолеть статичность «механических» определений права, Хвалынский вводит в содержание последнего отчетливый динамический элемент в виде волевой энергии субъектов, как индивидуальных (отдельный человек), так и коллективных (организованные союзы лиц: семья, община, класс, сословие, отдельная народность, государство и т.п. - все они рассматривались ученым как самостоятельный субъект, не тождественный составляющим его членам). Эта волевая энергия представляет собой стремление субъектов осуществить имеющееся право, привести его в действие. Целостный взгляд на право общества, согласно Хвалынскому, позволял говорить о нем, как об общей равнодействующей всех волевых энергий и правовоззрений, складывающихся из общих равнодействующих энергий и правовоззрений всех граждан и образованных ими социальных союзов. Порядок определения искомой равнодействующей со стороны законодателя, призванного к формально-юридическому её закреплению и возведению в ранг обязательных законоположений, носит ярко выраженный элитарный характер. В норму закона облекаются правоотношения, которые могут и не признаваться ещё сознанием всех граждан, но осознаны только «меньшинством лучших представителей общества» и «до сознания необходимости которых остальные граждане дорастают лишь впоследствии» [11, с. 485]. Если же «условия жизни
отдельных классов данного общества, степень их культурного развития резко между собою различаются, то и вырабатываемое каждым из таких классов право будет резко между собою различаться; в таком случае общей равнодействующей не образуется, и правовоззрения различных классов будут представлять простую сумму их» [11, с. 499].
Трансформационные «движения» в структуре народного правосознания согласно Хвалынскому зависимы от множества самых различных факторов, главным из которых следует признать уровень культурного (в широком смысле) развития людей. В свою очередь, каждому этапу культурной эволюции народа соответствует определенное сознание им потребности в новых правоотношениях, в новом правовом массиве их регулирующем. Когда старые юридические определения уже не устраивают граждан и рассматриваются ими как пережиток предшествующего строя общественных взаимоотношений, правоактивное и правопослушное поведение сменяется стремлением обойти ещё существующий, но отживший закон, либо выливается в устойчивые формы его игнорирования. В этой связи закономерно возникает вопрос о том, каким же образом разрешается возможное противоречие между официально установленным правом и народившимся правосознанием граждан? Чему должен быть отдан приоритет? Позиция Хвалынского оказывается здесь весьма показательной, поскольку она предполагает наделение суда обязанностью признания «вновь народившихся правопотребностей»: как тех, которые расширяют или сужают само поле нормативно-правовой регуляции, так и тех, которые изменяют его содержательно, не выходя при этом за пределы установившегося «правового покрытия». Иными словами, как и многие сторонники социологических теорий, теорий свободного права, Хвалынский обосновывает возможность суда в провозглашении решений contra legem.
На первый взгляд может показаться, что «свободное» усмотрение судьи в той вариации, в какой оно представлено в концепии Хвалынского, вовсе несвободно, так как всецело связано требованием отразить в итоговом документе «вновь народившиеся правопотребности». Но что есть последнее, как не очередная расплывчатая и чрезвычайно туманная категория. Действительно, каким путем возможно определить наличие нарождающихся правопотребностей, их состав и содержание, как выявить из всего обширнейшего массива человеческих необходимостей те самые правопотребности и каким из них следует дать защиту и признание в случае их коллизионности между собой? Все это в теории российского правоведа остается без какого-либо вразумительного ответа.
И хотя сам К.А. Хвалынский совершенно не удовлетворен тем идеалом юриста, который старательно вырисовывался в рамках различных со-
194
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова jij- № 6, 2015
Эклектизм концепции правообразования К.А. Хвалынского
циологических правовоззрений (юрист как творец права), в его теоретической программе утверждается нечто аналогичное. Вопрос о вычленении права из сферы народного правосознания отдается на «откуп» судьям, от которых, в конечном счете, будет зависеть дозаконодательное признание либо непризнание наличия права (и того, каким оно должно быть) в конкретном случае. Однако и сам законодатель, не признаваемый по общему правилу субъектом правообразования, «творит свои новые законы из глубины своего личного творческого духа», правда, поставленного под условие его соответствия духу всего народа.
Вообще, популярные философско-правовые категории XIX века, такие как «народный дух», «народное правосознание», «преемственно-исторический момент в формировании права», становятся в теории К.А. Хвалынского неотъемлемыми атрибутами всего процесса правообразования. А потому логичным было бы представить себе, будто перед нами - представитель исторической школы права, выводящей последнее из известной материи «народного духа» и воспринимающей всякие установления и законы не в качестве свободного произведения человеческой воли, но как продукт времени, рождаемый из инстинктивных тенденций национального характера под влиянием действия скрытых сил [2, с. 124]. Но сам К.А. Хвалынский прямо опровергает эту мысль, всячески отмежевываясь от кажущейся ему неверной доктрины немецких мыслителей - зачинателей исторического направления правопонимания. Прежде всего, критике подвергается то обстоятельство, что историческая школа права страдала значительной однобокостью, поскольку стояла на признании права «развивающимся самобытно, независимо от деятельности каждого конкретного человека, тогда как на самом деле, - пишет К.А. Хвалынский, - центр тяжести такого развития именно и лежит в этом человеке, он есть истинный создатель права» [11, с. 492].
Не менее критично К.А. Хвалынский оценивал односторонний характер исторической школы, связанный с пониманием в её рамках самой сущности органического развития и законов, по которым якобы и происходит эволютивное преобразование права.
Отмеченные упреки находились меж собой в тесной диалектической взаимосвязи, ибо неверное понимание внутреннего органического развития права вело к ошибочному провозглашению его автономности от «живого» начала, коим является деятельность человека, его волевая энергия. Как признавал К.А. Хвалынский, если право развивается органически, то происходит это лишь потому, что создатель его - человек - сам живет и развивается в обществе органически.
Любопытно, но анализируя известное учение «борьбы за право» Р. Иеринга, считавшегося серьезным «развенчателем могущества» историче-
ской школы, и подготовившем благодатное поле для последующего появления на юридическом горизонте социологических теорий, К.А. Хва-лынский занимает позицию, отличную от традиционной. По его мнению, подход Иеринга «вовсе не является совершенным опровержением теории исторической школы, а лишь её восполнением и дальнейшим развитием» [11, с. 495].
Рассмотрение Иерингом права как продукта человеческой деятельности, как порождения «борьбы» индивидов, стремящихся к установлению и отстаиванию своего права, вызывает полнейшее одобрение у Хвалынского. Более того, уничтожающая критика, с которой «поздний» Иеринг выступил против законов органического развития исторической школы, была неимоверно близка российскому правоведу, поскольку в качестве основополагающего упрека в адрес истористов выдвигала существенную недооценку творческих способностей человека и той роли, какую играет свобода выбора [4, с. 437]. Но К.А. Хвалынский в корне не согласен с выводами, которые выводились немецким юристом из общей посылки его теории и сводились к тому, что право есть фактически политика силы. Возражая, российский ученый пишет: «Право есть действительно великая сила, но оно не есть право силы» [11, с. 495].
Не будучи в этом вопросе глубоко наивным, он соглашается признать, что в первобытные времена основным стимулом, побуждающим человека к деятельности, и служащего главным критерием для оценки достоинства его личности, выступала единственно физическая сила, ввиду чего право здесь сливается с понятием силы. Но, как считает К.А. Хвалынский, последующий культурный рост, а вместе с тем и развитие человеческой личности, развитие её религиозных и нравственных воззрений, оказали несоизмеримое влияние, в силу которого человек в своих действиях начинает руководствоваться не только физической силой, но и указанными представлениями этического порядка [11, с. 496]. На этом фоне и право, будучи отражением процессов, происходящих в обществе, также эволюционирует от тождества с физической силой к превращению в силу скорее духовно-нравственную.
Таким образом, на основании проведенного исследования следует констатировать, что концепция правообразования К.А. Хвалынского преисполнена множества противоречий, которые обусловлены эклектизмом её теоретических и методологических оснований. Анализ воззрений К.А. Хвалынского позволяет выявить влияние на него идейных положений следующих научных школ правоведения: а) исторической (право есть создание личного и национального духа); б) естественно-правовой (право как нечто, укорененное в «тайниках» человеческой природы); в) социологической (право живет и развивается по своим собственным законам,
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова «S> № 6, 2015
195
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
глубоко соответствующим законам жизни и развития человека и общества, а законодатель попросту формализует обязательную силу тех правоотношений, которые уже «кристаллизовались» среди граждан фактически); г) психологической (право как проявление всей психической деятельности общества, как «живое» осознанное чувство права). При этом явное преобладание имеют теоретические установки последней, поскольку обнаруживают свое присутствие в финальной точке процесса образования права, предшествующей этапу его законодательной формализации.
Библиографический список
1. Архив новейшей истории России. Серия «Публикации». Т VII. Журналы заседаний Временного правительства: Март-октябрь 1917 года. В 4-х тт. Т 1. Март-апрель 1917 года / отв. ред. тома Б.Ф. Додонов; сост. Е.Д. Гринько, О.В. Лавин-ская. - М.: «Российская политическая энциклопедия», 2001. - 448 с.
2. Бэдан Ш. Право лица и государство. Введение к изучению юридических наук / пер. К. Шуринова. - Воронеж: Типо-лит. «Воронежского издательского тов-ва», 1917. - 192 с.
3. Луковская Д.И. Политические и правовые учения: историко-теоретический аспект. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1985. - 160 с.
4. Михайлов А.М. Сравнительное исследование философско-методологических оснований есте-
ственно-правовой и исторической школ правоведения: монография. - М.: Юрлитинформ, 2013. - 632 с.
5. Памятная книжка Олонецкой губернии. Изд-е Олонецкого губернского статистического комитета / сост. И. Благовещенский. - Петрозаводск: Олонецкая губернская тип-я, 1904. - 411 с.
6. Протоколы заседаний Совета Императорского Санкт-Петербургского университета за вторую половину 1874-1875 академического года. №12. -СПб.: Тип-я М. Стасюлевича, 1876. - 66 с.
7. Протоколы заседаний Совета Императорского Санкт-Петербургского университета за вторую половину 1875-1876 академического года. №14. -СПб.: Тип-я М. Стасюлевича, 1877. - 80 с.
8. Сабанцев А.Н. Судебные учреждения Олонецкой губернии: 1784-1907 гг.: дис. ... канд. ист. наук. - Петрозаводск, 2003. - 183 с.
9. Харьковский календарь на 1905 год. Изд-е Харьковского губернского статистического комитета / под ред. М.И. Плещеева. - Харьков: Тип-я Г.Б. Молчадского, 1904. - 751 с.
10. Харьковский календарь на 1912 год. Изд-е Харьковского губернского статистического комитета. - Харьков: Тип-я Губ. правления, 1912. - 581 с.
11. Хвалынский К. К вопросу о процессе образования права // Вопросы философии и психологии. - 1903. - Кн. III (68). - С. 469-507.
12. Хвалынский К.А. К вопросу о процессе образования права. - М.: Типо-лит. т-ва И.Н. Кушне-рев и К°, 1903. - 39 с.
196
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова jij- № 6, 2015
