CC BY
143
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2015. № 2 (43). С. 176-191.
УДК 347.9
ДВОЙНЫЕ СТАНДАРТЫ СОВРЕМЕННОЙ ПРОЦЕССУАЛЬНОЙ ЮРИСПРУДЕНЦИИ И СВЯЗАННЫХ С НЕЙ ПРЕОБРАЗОВАНИЙ СФЕРЫ РАЗРЕШЕНИЯ СПОРОВ
DOUBLE STANDARDS OF MODERN PROCEDURAL JURISPRUDENCE AND THEIR ASSOCIATED CHANGES IN THE FIELD DISPUTE RESOLUTION
Н. В. СУХОВА (N. V. SUKHOVA)
Фокусируется внимание на интерпретации тенденций в развитии гражданского процессуального права в современный период как в России, так и за рубежом. Решаются методологические вопросы, которым в данном случае принадлежит служебная роль.
Ключевые слова: сфера гражданского процессуального права; методология; юридический опыт.
The author focuses on the interpretation of trends in the development of civil procedural law in the modern period, both in Russia and abroad. At the same time, the article addressed methodological issues, which in this case belongs to a service role.
^y words: sphere of civil procedural law; methodology; legal experience.
Введение. Первый замысел этой статьи был продиктован методологическими соображениями. Она была задумана под влиянием той мысли, что метод познания проблем гражданского процессуального права должен быть плюралистическим, т. е., что существует много методов научного исследования и познания. Из истории русской правовой мысли нам известно, что плюралистический подход открывает путь к пониманию и объяснению социальной жизни с её противоречиями и антагонизмами (Л. И. Петражицкий [1], Б. А. Кистяковский [2], Г. Д. Гурвич [3]). Мы знаем, что главным, здесь было средство обнять в научном знании, с одной стороны, стихийность социальной жизни, с другой - участие в ней человека с его сознанием и творчеством. Если бы осуществился первоначальный план, направляемый исключительно методологическими мотивами мышления, то самодовлеющие методологические принципы господствовали бы над предметом исследования. Но пока статья созревала, по мере углубления в поставленные в ней вопросы, самый предмет исследования все больше выдвигался на первый план и завоевывал себе преобладающее значение. В частности, гражданское
процессуальное право, как правовой и социальный феномен, во всей своей многомерности: во всём многообразии форм разрешения споров, разнообразии порядков гражданского процесса и видов внесудебных процедур в современном мире в их развитии. При таком видении сфера процессуального права предстаёт как часть правовой культуры - продукт активности человека, социализированного в данной социальной среде.
Таким образом, эта статья, оставаясь методологическим исследованием, в значительной мере поменяла свой облик. Методологические вопросы разрешаются в ней не сами по себе, в их абстрактной постановке, а заодно с восприятием и интерпретацией тенденций развития гражданского процессуального права в современный период и обнаружением факторов, т. е. детерминант такого развития. Вместе с тем становится всё очевиднее, что все попытки описать изменения в образе процессуального права, а тем более составить основательный и последовательный план для успешных реформ не могут принести ощутимого результата без обогащения правового мышления новыми общепринятыми позитивными категориями и новыми идеями.
© Сухова Н. В., 2015 176
Двойные стандарты современной процессуальной юриспруденции...
За редким исключением, новые позитивные принципы практически полностью не известны современным российским правоведам, хотя они и озабочены тем, чтобы быть в курсе происходящих в области гражданского процессуального права изменений. Удивительно наблюдать, насколько в их глазах и мыслях оказывается незначительным теоретический и созидательный материал тех научных дисциплин, чей объект и предмет исследования испытывают наибольшее воздействие происходящих в сфере права перемен, таких, например, как общая теория права, доктрина международного (публичного и частного) права, доктрина источников позитивного права [4], сравнительное правоведение. В то же самое время, и здесь уже можно встретить по большей части интересные теоретические построения, которые, так или иначе, нашли свое отражение в представленной на всеобщее обозрение Концепции единого Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации [5]. Но, судя по содержанию Концепции, в означенной сфере нет и следа действительно новаторских научных подходов для рациональных и осознанных преобразований, направленных на принятие продуманной реформы, что является важным для теории доступности правосудия. Это обстоятельство имеет вполне конкретные причины.
Процесс систематического движения к новым правовым принципам и категориям, на который, вольно или невольно, направлены усилия сообщества ведущих процессуалистов всего мира, этот процесс обновления правовых категорий в отечественной процессуальной юриспруденции наткнулся на определённые препятствия. По сравнению с научным знанием в целом, «ведь нигде как в правоведении», - а по убеждению автора, в нашей дисциплине в особенности, - «логический аппарат научного знания не принимается в такой мере за само научное знание» (Bergson). В этом и заключается основная причина отсутствия творческой силы в современной процессуальной мысли - силы, позволяющей отечественной процессуальной практике и теории отвечать интересам и вызовам общества XXI в.
Но в связи с этим характером статьи особый упор в ней делается на необходи-
мость творческого подхода к целостному (меняющемуся) опыту в изучении проблем феноменов права и суда (или всякого процесса выработки решения с участием третьего лица). И в самом деле, если мы хотим, чтобы в обозримом будущем гражданское судопроизводство выполняло те цели, которое оно призвано выполнять и выполнения которых общество от него ожидает, то, по мнению автора, современная российская процессуальная наука должна искать свое позитивное знание в альтернативах движений научной мысли. Но прежде всего в истории русской правовой мысли, и должна уметь использовать результаты этих исследований. Эта точка зрения вдохновляла нас при написании данной статьи.
Тенденции в юриспруденции и их отношение к изучению гражданского процессуального права. Мы знаем, что гражданское процессуальное право в разных странах и регионах мира (в том числе и в го -сударствах Евразии) находится в состоянии реформирования. Знаковым фактом научной жизни является то обстоятельство, что эту новую «правовую ситуацию» характеризуют две проблемы: а) изучение регулярных правил изменений как тенденций к развитию национального гражданского процессуального законодательства не только внутри хорошо изученных правовых систем, но и в разных странах Азии и Евразии и т. д.; б) изучение в целом факторов подобных тенденций в преобразованиях гражданского процесса в мире.
Причем в научном сообществе понимается, что общие правила преобразования национальных правовых и процессуальных систем не являются «законами» эволюции, статической или динамической, из-за чрезвычайно высокой степени неопределённости, которая характеризует правовую действительность в особенности. Юристы уделили большое внимание этому вопросу. Здесь же достаточно указать, что подобные регулярные правила в этой области представляют лишь «шансы» (Макс Вебер), «возможности», «тенденции», реализация которых ограничена большой непредсказуемостью (Жорж Гурвич) [6]. Вот почему большинство современных исследователей (и в том числе автор статьи) рассуждают о «регулярности как о тенденции». Наконец, в контексте срав-
177
Н. В. Сухова
нительного процессуального права с этой точки зрения признается, что причина социальных фактов лежит в «тотальных социальных явлениях» (по терминологии Кули в Америке и Мосса во Франции [7]).
Отсюда задачей науки является не формулирование закономерностей, она состоит в том, чтобы изучить конкретные реальные факты в процессах сближения систем гражданского процессуального права в современный период в условиях культурного многообразия.
Общие регулярные правила преобразования правовых институтов, которые, по мнению исследователей, они могут наблюдать, сводятся к процессам сближающегося взаимодействия разных правовых и процессуальных систем, что приводит к признанию значения процессуального права, социальной роли судебной системы и, в частности, гражданского судопроизводства в современном мире [8]. Профессор Д. Я. Малешин в связи с этим совершенно обоснованно указывает, что причина, обусловливающая эти изменения, лежит в широкой социальной интеграции в сфере гражданского процесса. Проблема усложняется тем, что, несмотря на этот процесс своеобразной гражданской процессуальной глобализации, отправление правосудия в разных частях мира в настоящее время ничуть не менее разнообразно, чем столетия назад. Несогласованность или, как выразился профессор Малешин, парадокс ситуации в том, что сближение касается только законодательства и не затрагивает сферу правоприменительной практики и правовой культуры. Законодательство, говорит ученый, выступает лишь «своеобразной внешней оболочкой гражданской процессуальной системы, которая не всегда отражает её содержание» [9].
В современной правовой системе, кото -рая сегодня находится в переходном состоянии, во многих частях мира существуют, как нам известно, противоречивые тенденции -к демократии и к тоталитаризму во всех его негативных проявлениях. Очевидно, что невозможно прогнозировать регулярность развития этих тенденций. К упомянутым правилам следует добавить и все более усиливающееся стремление к взаимодействию и сотрудничеству между российскими и иностранными учеными и практикующими
юристами в области гражданского процесса [10]; растущую, в том числе и в российской правовой науке и практике, потребность к взаимоучастию в поиске путей совершенствования национального законодательства с применением сравнительного процессуального права [11].
Идея заключается в том, что социальная интеграция, взаимодействие стран и народов в разных сферах жизни общества не находят своего объяснения в самом социуме - исследователь вынужден искать объяснения за пределами эмпирического, утверждая наличие более высокой идеальной сферы социального бытия, в которой имеют свое основание системы ценностей, идеалов, относящихся к «одухотворенной действительности» культуры (Kulturwirklichkeit (нем.) - культурная действительность). Статус идеи указывает на её тесную взаимосвязь с прошлым, настоящим и будущим разных порядков гражданского процесса в различных обществах в рамках Целого (социального универсума) (здесь: по терминологии уже упомянутого нами юриста русской школы, социолога и философа права Г. Д. Гурвича, впоследствии вошедшего в круг французской науки (в международной научной традиции принята французская транскрипция имени: Georges Gurvitch - Жорж Гурвич)). Сегодня именно с таких широких мировоззренческих позиций культурологические особенности рассматриваются в качестве одного из важнейших факторов (детерминант), влияющих на развитие процедур судебного и внесудебного производства. Примерно в этом же значении, много раньше Гурвич высказал подобное хорошо известное мнение: «Как же истолковать и систематизировать правовые тексты, без проникновения в “дух права”, оживляющий его?» [12]. В этом смысле стоит обратить внимание на Всемирный конгресс в Москве (сентябрь 2012 г.), на котором обсуждались тенденции развития гражданского процесса в условиях социокультурного многообразия, а также на выход сборника докладов «Гражданский процесс в межкультурном диалоге: евразийский контекст» (на русском и английском языках) [13], которые представляют значительный интерес.
С таким расширением предмета обсуждения, охватывающего множество проблем
178
Двойные стандарты современной процессуальной юриспруденции...
высокой сложности, тесно переплетаются вопросы самой сути и структуры правовой аргументации. Поэтому так важно далее обратить внимание на следующие характерные мысли, прозвучавшие в одном из ключевых докладов на конгрессе: «...указанная тема заставляет нас обратить внимание на вновь открывающиеся перспективы и требует нового подхода к гражданскому процессуальному праву.» [14]. Речь прежде всего идет об интерпретации текстов, межкультурном диалоге (на это указывают слова «в межкультурном пространстве» (Cross-cultural Dialogue) в её названии) не только как об универсальных способах общения, но и как о социальных феноменах, основная функция которых состоит в осуществлении понимания. Естественно и закономерно они оказываются в фокусе научных исследований и должны составить основу наших обсуждений.
По мнению ведущих процессуалистов всего мира, это ощутимая тенденция современной правовой жизни. С ней связано обоснование новых позитивных принципов, на которых должна строиться доктринальная модель эффективного судопроизводства, с тем, чтобы изыскать возможность направить в новые русла бурные потоки реформ наших дней. Такая направленность характерна, в частности, для зарубежных специалистов-процессуа-листов, занятых разработкой объективноразумных проектов реформирования судопроизводства и гражданского процессуального права. При этом подчеркивается важность разнообразной и, очевидно, отличающейся информации или реального опыта различных «решений», сравнительное исследование которых может выявить основные качества, которые характеризуют эффективные реформы.
Напомним о конечной цели Московской международной конференции: попытаться
понять, как функционируют все правовые и процессуальные системы, соотнося при этом юридическую теорию и практику с той логикой и образом мышления, которые их определяют. Предлагая расширить предмет и географию исследования, современная процессуальная мысль не имеет в виду, что следует оставить проблемы их национальной идентичности, так как общность в полной мере возможно оценить лишь посредством выявления особенностей.
В этой новой обстановке в жизни процессуального права исследователи более не проявляют наивности в вопросе о трудностях в проведении реформ. Никто не охарактеризовал ситуацию лучше, чем наиболее известный бельгийский ученый-процессуалист профессор Марсель Сторм. Разрыв, или, как он рискнул сказать, «расхождение между теорией и практикой», всё с большей силой проявляет себя «практически везде на планете» и грозит превратиться в трагедию в случае принятия или даже предположения реформ воображаемой доступности правосудия. Поэтому он определил это явление дихотомии между теорией и практикой «как одну из основных причин для исследования» [15].
В этой связи уместно заметить, что в настоящий момент в российской юридической науке сравнительное, компаративное изучение судопроизводства и процессуального права зарубежных государств, международного судебного процесса (в том числе правовых и организационных механизмов защиты прав на уровне Лиги Наций, ЕС, ВТО и т. д.) не является достаточно распространенным. И в самом деле, подобный анализ остается довольно невнятным. И если он не был углублен до настоящего времени, то только потому, что кажется само собой разумеющимся использовать ставшие привычными в отечественной процессуальной юриспруденции способы аргументации: описание, ссылки на законодательство, юридическую практику или судебные решения, на юридическую литературу и авторитет других ученых, российских или зарубежных [16], с неясными даже теоретическими и методологическими основами.
Напротив, современные зарубежные исследования проблемы «доступности право-судия» базируются на другом фундаменте (и, соответственно, получаются другие результаты, если принимать во внимание межкультурную перспективу, которая является основой современного изучения области разрешения споров), чем при институциональном подходе российских процессуалистов. Такое положение вещей, как остроумно было отмечено российским исследователем Наталией Бочаровой, связано с тем, что отечественная правовая наука - «это во многом “вещь в себе”». И действительно, в отличие
179
Н. В. Сухова
от процессуальной доктрины зарубежных государств, научные дисциплины о всяком процессе: гражданском, арбитражном, уголовном, административном и конституционном, - до сих пор развиваются путем совершенствования или простого изменения существующих юридических норм, институтов и правоотношений. Бочарова в связи с этим указывает на некоторые ошибки институционального похода российских процессуалистов: он приводит к игнорированию многих процессуальных институтов и практики их применения, если аналог их нормативного закрепления отсутствует в российском (или зарубежном) законодательстве [17]. К этому следовало бы добавить, что поэтому и все наблюдения данности иностранного и международного гражданского процессуального права, включая практику ЕСПЧ, имеют всегда очень условный характер. И в условном смысле решаются все вопросы построенной на изучении положительного, - установленного действующего или недействующего, -процессуального права юридической теорией о гражданском (арбитражном) процессе. Как, к примеру, в различных правовых системах решается вопрос о соотношении формального и неформального в судебных и несудебных процедурах разрешения споров? Или вопросы об особенностях систем коллективной защиты, развитии альтернативных методов разрешения споров и т. п.? Каким образом определены цели гражданского процесса и что считается концептуальным источником? Строго говоря, все эти вопросы с точки зрения положительного права не могут иметь никакого общего решения. При ответе на них приходится всегда иметь в виду, что в каждом отдельном случае является принятым и установленным в той или иной гражданской процессуальной системе. Но писанные законы могут оказаться бессильными, а судебные решения могут противоречить друг другу. Более того, известно, что позитивная (догматическая) юриспруденция, ориентированная на традиционную «логику» правоведения и её постулаты, устанавливает одно понятие «принципов» гражданского процесса. В ходе реформ и гармонизации систем гражданского судопроизводства в странах общего и континентального права произошли существенные изменения в основных принципах, касаю-
щихся судебной процедуры, иска и установления рамок гражданско-правовых споров в обеих правовых системах. Вместе с тем реформы приводят к практическим различиям между разными странами даже в рамках одной правовой системы [18]. В этой условно -сти лежит причина затруднительности понимания различий в процессах и правовых институтах. И здесь, по нашему убеждению, коренится формализм так называемой позитивной процессуальной юриспруденции.
Подчеркнем далее, что господствующей в российской науке доктриной является ци-вилистическая гражданско-правовая модель, для которой характерна единственная интерпретативная теория множественности нормативных категорий и форм разрешения и урегулирования конфликтов - подход Моргана, Маркса, Энгельса, который излишне грешит эволюционизмом. Марксистская концепция первичности экономического фактора предполагает, что явления права и процесса являются лишь просто идеологическим отражением, эпифеноменом производительных сил; это означает, что право в его целом и гражданские процессуальные правоотношения, в том числе, не имеют своей собственной социальной реальности. В связи с этим односторонняя зависимость организации судебной власти и норм процессуального права от экономики очевидна. В частности, в общей теории права и отраслевой юриспруденции у нас до сих пор господствующей является характеристика гражданских процессуальных правоотношений как правоохранительных отношений. Профессор Н. А. Чечина в свое время уже дала справедливую негативную оценку как подобной подмене понятий гражданских процессуальных правоотношений на правоохранительные, так и превращению данной теории в правовой литературе в самодовлеющую силу [19]. Однако подход к изучению гражданского судопроизводства как вида государственной деятельности, форме осуществления правосудия по гражданским делам, который представляет собой реакцию Н. А. Чечиной на данную концепцию в подтверждение её взглядов на самостоятельность процессуальных правоотношений, на самом деле не представляет собой удачную попытку определить социальное значение гражданского процесса. В дей-
180
Двойные стандарты современной процессуальной юриспруденции...
ствительности само по себе учение о гражданском процессуальном праве как о регулирующей процессуальной форме судопроизводства, которую притом можно отделить от реального юридического опыта - самого поведения субъектов со всем его содержанием и изучать изолированно, вполне тождественно традиционному учению о праве как о совокупности известных норм, действующих в обществе. Оно не улавливает социальной стороны гражданского процесса и по своей сути является формально юридическим, с теми только изменениями, которые внесены Н. А. Чечиной, благодаря синтезу юридического формализма с формализмом методологическим. Отрицая непосредственную зависимость гражданского процесса от экономики, профессор Н. А. Чечина, однако, делает гражданское процессуальное право неизменным в своей структуре и приписывает ему как аксиологический, так и генетический приоритет. При этом, смешивая логические процессы с реальными, она утверждает, что нормы гражданского процессуального права создают возможность как понятия судопроизводства, так и его предмета. Она тем самым отстаивает нормативное учение о процессуальном праве в том виде, каком оно преподается и, главным образом, изучается. Наконец, сущность процессуальных норм Н. А. Чечина усматривает в их внутренней ценности, но, рассматривая вопрос о факторах, влияющих на развитие гражданского процессуального права, она попадается в ловушку одного их основных предрассудков марксистской доктрины - отождествления конкретного общества с экономикой. Она не замечает (как, впрочем, и все приверженцы марксистской правовой теории), что существуют и другие детерминанты, помимо экономики, которые должны приниматься во внимание. Однако основная проблема даже не в данной интенсивной корреляции, которая никем не отрицается, а в вопросе, является ли процесс только «формой жизни закона»: соотношение, которое блокирует всякие односторонние или взаимные влияния и правоотношения (формы) и эмпирического его содержания (фактической материи права).
Это соотношение, ставшее у нас «вечным» [20], по нашему мнению, ясно указывает на то, что движущей силой развития граж-
данского (арбитражного) судопроизводства и альтернативных процедур разрешения споров, включая административную юстицию, по прежнему остаётся направление тех идей, которое сложилось в своё время в юриспруденции под предлогом защиты безукоризненно обоснованной автономии сферы права. Здесь следует особо заметить, что такая трактовка феномена права характерна для Гегеля - одного из наиболее последовательных сторонников теории принуждения в праве. То же самое относится и к плеяде немецких правоведов гегелевской ориентации (начиная с Лабанда), включая австрийского мыслителя Ганса Кельзена. По мнению Г. Д. Гурвича, сам Гегель продемонстрировал полную неспособность сформулировать в правовой терминологии идею «конкретного универсума». Он остался законченным индивидуалистом в своей правовой доктрине, положив основу для юридического индивидуализма иерархического характера, где сам «юридический формализм» оказывается лишь скрытой формой сверхиндивидуализма, по сути акцентированного на imperium римской правовой традиции [21].
Следование советской и российской правовой науки по этому пути содействовало реанимированию, а затем и глубокому укоренению в юриспруденции принципов юридического индивидуализма. С этих позиций становится понятно, почему ключевая посылка новейшей кодификации процессуального законодательства - сохранение подхода, согласно которому исполнительное производство является стадией судебного процесса, заключительной частью правосудия. Разработчики Концепции ГПК имеют в виду не то, что случается в действительности, а то, что предписывается правом. В частности, на это указывают слова: «где происходит реальное восстановление нарушенных прав и интересов». При этом нельзя не отметить, что указание на то, что «такой подход соответствует судебной практике Конституционного Суда РФ и Верховного Суда РФ, а также ЕСПЧ», заключает ещё одно поразительное самопротиворечие, так как судебная практика согласно господствующей правовой доктрине не есть источник права. В этой одномерности и заключается основная причина отсутствия творческой силы в современной правовой
181
Н. В. Сухова
мысли, способной заменить старые категории, которые стали менее актуальными для характеристики современной модели гражданского процесса, поиск которой обусловлен необходимостью обеспечения доступности правосудия.
В то же самое время не следует забывать о том, что благодаря этому направлению процессуальной мысли была создана чрезвычайно богатая правовая литература в области гражданского (арбитражного) процессуального права, имеющая исключительно высокое значение по своей методологической ценности.
Вместе с тем окончательный результат всей этой громадной научной работы вызывает сегодня, несомненно, чувство неудовлетворённости. Все заинтересованные лица (законодатели, судьи, юристы, ведущие российские учёные-процессуалисты), вовлеченные в решение глобальной задачи - реконструкцию всего гражданского процесса, - выглядят озабоченными лишь в поддержании и продолжении тенденции поиска прагматического и практического решения в вопросе о функционировании национальной судебной системы. Повышение эффективности российского судопроизводства, как это прямо следует из текста Концепции «единого» ГПК РФ, осуществляется за счет унификации гражданского и арбитражного процессуального законодательства. Конечная цель - разработка единого кодифицированного акта - достигается путём использования технических приёмов работы с нормативным материалом (включая Кодекс административного судопроизводства Российской Федерации! [22]) и сводится, главным образом, к устранению выявленной терминологической разницы в регламентации процесса путём внесения соответствующих исправлений. Формулирование на основе такой техники смыслового ядра самого гражданского процессуального права и целей судопроизводства по гражданским делам во все времена и у всех народов приводит юристов к глубочайшим заблуждениям. Речь идёт о том, что такая техника не может полностью соответствовать реалиям общественной жизни и сама изменяется под воздействием спонтанного развития современной правовой действительности в сфере разрешения споров - задача её ограничена и
состоит исключительно в обнаружении новых правовых элементов (правовых институтов и процессуальных механизмов) в социальной действительности, их формулировании и систематизации. При таком «концептуальном» подходе к унификации процессуального законодательства в «единый» кодекс отчасти естественна потребность ограничиться задачами толкования действующих ГПК и АПК РФ. Важное значение при этом, как это сейчас требуется, должны иметь (согласно Концепции): международные обязательства России, договоры, деятельность международных организаций по правам человека и практика международных судов. В этом смысле предложенный структурный подход к Концепции, как это совершенно необоснованно имеет место в отечественной юриспруденции, связывается с утверждением, что гражданское процессуальное право - всего лишь техника, является всего лишь простым техническим средством (такая точка зрения наших законодателей представляется нам и ошибочной, и опасной [23]). Теоретически и практически данный подход, который подвержен воздействию практических целей, не даёт никакого ручательства в истине, поскольку покоится на известном допущении. Подлежащие научному определению правовые конструкции (в частности, конструкция целей ци-вилистического судебного процесса) уже определены в гражданском (арбитражном, административном) процессуальном праве, и речь идёт как о познании этих определений, так и об их применении в области юридической практики, независимо от того, истинны они или ложны. Подобное абстрагирование необходимо для того, чтобы сделать систему действующего права более связной и через связность - более способной направлять деятельность судов.
С точки зрения изложенных соображений едва ли бы было правильным полагать, что вопрос о целях гражданского судопроизводства, об улучшении эффективности, справедливости и качества судебного процесса принципиально разрешим в ограниченных пределах позитивной (догматической) юриспруденции и её научных методов. Концепция, конечно, ставит эти вопросы, но естественно, что ответ на них может быть дан только в пределах источников действующего права.
182
Двойные стандарты современной процессуальной юриспруденции...
Ошибка представителей отечественной науки гражданского (арбитражного) процесса состоит в том, что они преувеличивают значение теоретического объяснения и систематического изложения процессуального права. Они применяют эту юридическую технику к определению не только правовых явлений, которые целиком регулируются нормами действующего законодательства, но и правовых институтов и процессуальных механизмов, связанных с современной организацией сферы разрешения споров, для которых регулирующая роль норм права имеет, по преимуществу, значение заключительного звена. Одно из таких явлений сегодня - судебная система современной России.
Так или иначе, мы должны признать, что у нас на самом деле есть опасность в принятии или даже предположении реформ воображаемой доступности правосудия. Когда в мире обстановка так трагична и так серьёзна, как в нашу эпоху, юрист, который сознаёт эту опасность, не может не почувствовать острого стремления выбраться тем или иным путём из порочного круга номинального знания и попытаться войти в соприкосновение с живой правовой действительностью - реальным юридическим опытом. В этом деле нельзя добиться успеха, кроме как утверждая, что вообще научная, адекватная теория суда - феномена, свойственного далеко не только той области явлений, которую юристы относят к праву (Петражицкий), достижима только на почве надлежащего изучения и определения права.
«В конечном счёте речь идёт об освобождении от полной юридической беспринципности, от крайнего релятивизма», -
именно такой упрёк в отношении догмы права был брошен русским правоведом и философом, одним из идеологов евразийства, Н. Н. Алексеевым [24], и он высказался так от имени всей правовой науки начала XX столетия. В этой связи уместно заметить, что в свое время российские правоведы Л. И. Петражицкий и Г. Д. Гурвич очень удачно охарактеризовали право как то, что фактически дано в социальной жизни в качестве двусторонней связи прав и обязанностей участников социального взаимодействия. Право, по Гурвичу, предстаёт не как «видимый символ социальной солидарности»
(Э. Дюркгейм), а как постоянно изменяющаяся система равновесия различных правопорядков множества социальных групп; постоянно становящаяся самоорганизующаяся коммуникативная система, все элементы которой рационально не охватываемы. Понимание права как многослойного и гетерогенного (разнородного) явления характерно для современной, в частности, социологической юриспруденции, признающей факт правового плюрализма [25].
Изменения сравнительного анализа в области гражданского процессуального права. Плюрализм является одним из элементов сравнительных, компаративных исследований наших зарубежных коллег и используется последними в исследованиях, посвящённых изучению юридического опыта различных «решений» в реформировании сферы гражданского судопроизводства, во всём его многообразии. С самого начала сравнительные исследования, имевшие целью поиск путей совершенствования национального законодательства, занимались изучением проблематики доступности правосудия не только в теоретическом аспекте, а, напротив, в самом широком смысле слова [26].
И именно в признании идеи правового плюрализма находит свои корни история теории судебного плюрализма (или «процессуального плюрализма» - по терминологии американского профессора процессуального права Кэри Менкель-Мидоу [27]), которая в наши дни даёт убедительные доказательства причины, по которой в наших современных обществах бок о бок существуют способы разрешения споров, альтернативные правосудию, осуществляемому государственными судами. Но более того, она отвечает на важный вопрос, почему публичная юстиция, приверженная к категории принуждения и опирающаяся на поддержку государства, применяет в своей собственной юрисдикции процедуры, основанные на категории договора. Что же касается отечественной юриспруденции, то мы, к сожалению, до сих пор не можем ответить на эти вопросы. Мы ограничиваемся одной лишь констатацией. Теория эволюционизма препятствует даже самой постановке таких вопросов.
В действительности для теории эволюционизма, которой до сих руководствуется
183
Н. В. Сухова
большинство ученых, внесудебные способы разрешения и урегулирования споров, отождествляемые с «частной юстицией», традиционно стоят на заднем плане по отношению к государственной юстиции. Вместе с тем, по мнению ряда ученых, общие регулярные правила преобразований сферы разрешения споров в направлении организации судебной власти на принципе специализации, которые они могут наблюдать в различных странах, показывают, что государство - не простой участник общественных отношений; оно есть воплощение общества во всех его проявлениях. Ибо, с одной стороны, оно создало специализированные судебные органы, включая административную юстицию и суды для защиты конституционных прав, что является здесь ярким подтверждением общемировой тенденции одновременного сосуществования общих и специализированных судов. Но автоматически это не означает расширение сферы применения категории принуждения. Напротив, в последнее время в развитии системы гражданской юрисдикции мы являемся свидетелями поощрения развития техники регулирования и разрешения споров в рамках категории договора и роста посреднической деятельности судов. С другой стороны, - наряду с судом существуют иные формы решения и регулирования конфликтов, так называемые альтернативные, внесудебные. «Идея заключается в том, - рассуждает итальянский исследователь профессор Варано, - что многие подходы к альтернативному разрешению споров, в частности процедуры примирения и посредничества, вносят разнообразие и обогащают возможности правосудия, при этом они больше подходят для выработки удовлетворительных решений определенных категорий споров» [28]. Кроме того, к общим регулярным правилам изменений национальной системы гражданского процесса в качестве тенденции все исследователи добавляют подход к дифференциации судебных процедур, их упрощению и ускорению. Единодушно при этом признается, что граждане обладают правом требовать от публичной властной организации в каждом демократическом правовом государстве определенного поведения для свободы своих граждан в различных правовых ситуациях. Наблюдая все эти тенденции в развитии процессуальных механиз-
мов разрешения споров на основе изучения опыта «неформальной юстиции» США и применения категории договора во Франции, известный французский учёный Норбер Ру-лан как антрополог и как юрист выдвинул тезис о невозможности эволюционистской модели, в силу её некоторой ограниченности и односторонности, объяснить множественность нормативных способов в современных процедурах судебного и внесудебного производства разрешения споров [29].
В то же время в вопросе о направлениях развития процессуального права большинство российских авторов пребывают в плену другой иллюзии: сравнительный подход должен предшествовать унификации законодательства. Так, по мнению профессора В. В. Яркова, сравнительное право играет некоторую роль в феномене сближения гражданского процессуального права, прежде всего в странах постсоветского пространства, чьи корни геополитического порядка, обусловлены «факторами экономического характера» [30]. Но мы знаем, что для такого направления мысли «юридически правильное» судопроизводство не нуждается в справедливом подходе: полностью обращенное к полезности, к выгоде правосудие должно быть прежде всего «юридически экономичным». Но, тем более, сравнение различных культур не приводит непременно к их сближению: по мере обнаружения внутренней логики той или иной системы лишь усиливается присущее ей соперничество по отношению к системам с другими ценностями. В этом смысле не удивительно, что внимание немецкого профессора Петера Гиллеса привлекло утверждение профессора Д. Я. Малешина о российской системе гражданского процесса, содержащее ответ на вопрос, к какой правовой системе она принадлежит: общего или континентального права. Как известно, в своих трудах Д. Я. Малешин исходит из предположения, что Россия сегодня обладает своей собственной и уникальной смешанной гражданской процессуальной системой (сочетание романо-германских и англо-саксонских элементов), поэтому его ответ: ни к той и ни к другой [31]. «Использование модели “или-или” и “ни-ни”, - полагает профессор П. Гиллес, - приводит к тому, что кто-то может спросить: а почему бы не использовать,
184
Двойные стандарты современной процессуальной юриспруденции...
“а также”?» [32]. В действительности,
П. Гиллес не мог не задать такого вопроса. По мысли названного ученого, для обсуждения вопросов развития гражданского процессуального права в межкультурном диалоге интерес в первую очередь представляет не то, каковы отличительные черты национальных систем гражданского процесса, а то, что оно из себя представляет как действующий правопорядок; в частности, предмет интереса представляют различные правовые культуры, включая правовые институты и организации, систему правосудия и процессуальные нормы и то, как они применяются в процессе отправления правосудия по гражданским делам [33].
Интерпретация сферы гражданского процессуального права в современной процессуальной доктрине. В настоящее время в результате реформ и перманентного процесса гармонизации судопроизводства достигнуто кажущееся единство исследователей по следующему вопросу: вместо противопоставления концептуальных оснований конструирования и развития процессуальных механизмов в системах гражданского процесса стран общего и континентального права необходимо использовать подход, который бы учитывал позитивные принципы в обеих системах [34]. Применение данного подхода к изучению проблем феномена гражданского процессуального права заставляет распрощаться со многими иллюзиями, сформировавшимися в рамках классической научной рациональности: о единстве права и юридической практики, о самодовлеющей роли го -сударства как об источнике права, о естественных законах, которые определяют ход эволюции, о том или ином предоминирующем факторе в формировании и развитии процедур судебного и несудебного производства (экономики, психологии, религии и т. п.). В рамках правовой науки основополагающими концептами становятся: юридический плюрализм и судебный (процессуальный) плюрализм, который является его продолжением. Системы правосудия, процессуальные нормы, включая отправление право -судия, понимаются как явления правовой культуры - продукт самого общества. При этом подчёркивается важность информации и реального юридического опыта в проведении процессуальных реформ. Соответственно
этому утверждается аксиологическая основа гражданского процессуального права, симптомом чего служит повышенный интерес юриспруденции к теме целей гражданского судопроизводства в современном мире и значению разнообразных способов разрешения споров, которые являются альтернативой правосудия [35].
Как отмечает известный французский социолог права профессор Жан-Марк Трижо, этим поворотом научной юридической мысли XX в. мы обязаны всей правовой концепции Жоржа Гурвича [36]. Профессору Трижо хорошо известно, что Гурвич принадлежит к числу тех ученых, которые понимали всю тщету словесных упражнений на тему права. «Он знает, что право - реальное явление» [37]. Найти и показать природу этой реальности -вот задача, которую поставили себе вслед за русским правоведом, социологом и философом Л. Петражицким его последователи. Помимо Г. Д. Гурвича и Н. С. Тимашева, сюда следует отнести и П. А. Сорокина (США) [38]. Здесь нужно подчеркнуть, что благодаря, в том числе, усилиям названных наиболее известных социологов права методология в изучении права и судебного процесса идет двумя путями: с одной стороны, по пути включения социальных явлений в рамки науки о праве; с другой стороны - по пути «обнаружения спрятанного» в самих этих явлениях «идеального и нормативного элемента права». Поэтому зарубежная правовая наука последовательна в отказе от схемы односторонней причинно-следственной связи [39].
И в немалой степени, благодаря такому целостному (синтетическому) восприятию права, научный анализ в рамках компаративного исследования зарубежных процессуалистов развивается путем изучения каждого правового явления, института, процессуального механизма в его своеобразии и конкретно взятой культурно-исторической обстановке (здесь и сейчас). Он строится с учетом коммуникативных условий возникновения тех или иных отношений и последующих правовых норм (их идеи действия, целей и функций) [40].
Такая метаморфоза современного методологического сознания объясняется изменением общей культурной ситуации, прежде всего ситуации в науке. Оказалось, что чело-
185
Н. В. Сухова
веческий разум слишком изменчив, погрешим, чтобы быть надежным фундаментом человеческой культуры, сфера общезначимых ценностей и идей, своеобразных культурных кодов, способных властно воздействовать на поведение человека, самым тесным образом связана с особенностями его социокультурной среды [41]. В этом случае можно усомниться в правильности сближения (конвергенции) правовых и процессуальных систем на основе понятия разума и в том, что это понятие является универсальным сравнительным критерием. По мысли профессора Марселя Сторма, ссылка на разум может быть использована только по отношению к неявным или явным системам убеждения: следует «обратить особое внимание на то, как ведут себя субъекты этого сложного процесса, - говорит названный автор, - человеческий фактор играет важную роль в этом». «Ученые, которые учитывают только юридическую практику, будут создавать работы не имеющие научного значения. Тогда как с другой стороны, если они ограничиваются теоретизированием в области права, то отрываются от реальности». В то же самое время: «наши законодатели... зависят от политических договоренностей, компромиссов и групп давления»; «хотя в первую очередь обязанностью судей является достижение справедливости, при этом... определенные сотрудники судебных органов. предпочитают писать свои решения в форме научной статьи. Другие придерживаются мнения, что они играют важную роль в жизни общества...» Иные злоупотребляют формализмом судебных процедур, идут на такие ухищрения, как получение нового судебного разбирательства. Кроме того, многие задержки в ходе судопроизводства могут быть спровоцированы как адвокатами, так и самими сторонами [42]. В общем, каждый сходит с ума по-своему, у каждого есть своя идея-фикс и, согласно этому, каждый производит свои теории или совершает свои юридически значимые акты.
Эти обстоятельства свидетельствуют о том, что для профессора Сторма сфера процессуального права в своем целостном виде лучше всего просматривается в феноменологическом ракурсе со всеми вытекающими отсюда последствиями. Именно при
таком ракурсе можно констатировать: «В системе гражданского судопроизводства также присутствует в значительной мере человеческий фактор» [43]. Придерживаясь такой точки зрения, мы должны признать «непрозрачность» всего этого сложного процесса для его субъектов. То есть в нем действуют скрытые неконтролируемые механизмы, продуцирующие саму правовую материю жизни. Отсюда невозможность свести изучение процессов конвергенции в гражданском процессуальном праве к комплексу абстрактных норм или решениям суда.
Профессор М. Сторм выражает свое отношение к юридической литературе следующим образом. Он говорит, что «как Янус, она имеет два лица - одно устремляет свой взор на науку, а другое - на юридическую практику». М. Сторм отвергает подобное противопоставление. Ученый выражает свою мысль с исключительной ясностью: «Как только закон становится не более, чем норма предписанной догматики и больше не рассматривается как наука, которая занимается реальностью повседневной жизни, он уподобляется предмету роскоши, а юридическая практика идет на спад» [44]. Он ставит в упрек позитивной процессуальной теории доступности правосудия привычку исключать из юридического анализа наиболее важные проблемы, возникающие в сфере юридической практики. Профессор М. Сторм демонстрирует, как изменение познавательной перспективы:
смещение фокуса внимания с «соответствующего законодательства, юридической литературы, юридической практики и решений суда» - предмета преимущественно интереса классического рационализма - на «анализ деятельности законодательных органов, ведущих ученых, адвокатов и судей», - опровергает сам принцип такого противопоставления.
Под этим углом зрения гражданское процессуальное право для М. Сторма существует не только на уровне государственной нормативной правовой системы, но и на более глубоких уровнях социальной действительности - в правовой практической коммуникации участников гражданского процесса. И не так важно, формулируется ли алгоритм таких взаимоотношений в форме закона, применяемого в качестве защиты адвокатами в суде, или рядом общих правил, которые на
186
Двойные стандарты современной процессуальной юриспруденции...
практике постоянно меняются; право здесь предстает одновременно и как должное, и как сущее. В данном контексте внешнее - процессуальные нормы, и внутреннее - взаимодействие участников гражданского процесса, направленное на реализацию взаимосвязанных прав и обязанностей, понимаются как находящиеся в состоянии постоянного перехода, и без их такого взаимно обуславливающего перехода нормы процессуального права оставались бы мертвой буквой.
Отсюда становится понятным, почему характеристика подходящей стратегии, кото -рая может быть использована судебными органами в целях повышения качества их деятельности, как порядка мира, а не войны, сотрудничества, а не противостояния, взаимоуважения и соблюдения правил гражданского судопроизводства, а не просто отказа от злоупотребления формальностями и т. д., отнюдь не выходит за общие рамки феномена гражданского процессуального права. Речь же идет только об одном из неотъемлемых аспектов права - аспекте, полностью соответствующем общему назначению судопроизводства и процессуального права.
Если юрист в ходе совершенствования национального процессуального законодательства не будет принимать во внимание реальное, непосредственно действующее, процессуальное право, поведение, пределы и возможности судебных процедур, многообразные процессуальные институты, представления о праве и роли судебного процесса в современном мире, он подвергается опасности создать абстрактное право, полностью отделив его от своих культурных корней: «родной почвы - реального опыта» юристов, адвокатов и судей, сторон, ищущих на суде, законодателей, который один дает смысл их актам и позволяет судить об эффективности реформ доступности правосудия в данной социальной среде. По нашему убеждению (которое не отличается от современной интерпретации права в условиях нестабильного социума), в этом изменении понимания сферы гражданского процессуального права и заключается расширение конструкции объекта научного познания.
Согласно мысли российского профессора А. В. Полякова, автора феноменолого-ком -муникативной концепции права, основная
интенция современной юриспруденции -взгляд на мир правовой жизни не только как на совокупность статичных объектов (собственно правовую систему государственного права), а как на динамическую, самоорганизующуюся систему, в которой каждый закон, любая норма права, всякое правовое установление государства «преломляется» через личность человека - коммуникативного интерпретатора «правового» [45]. Возникает основа для решения проблемы отчуждения человека от права. Зарубежная процессуальная доктрина, на наш взгляд, как нельзя лучше вписывается в схему интегративного и синтетически-диалогического изучения гражданского процесса: вместо того, чтобы удаляться друг от друга, различные дисциплины должны теперь находиться в состоянии взаимного проникновения, сравнения полученных результатов и обмена ими во имя общих целей. Отныне она ставит перед собой цель: шаг за шагом обсудить на материале различных правовых систем основные связи между различными системами гражданского процессуального права. Все правовые культуры, включая систему правосудия, не похожи одна на другую. Становится очевидным, что в нашем стремительно развивающемся мире ассимиляция правового института или процессуального механизма в конкретной правовой культуре (чтобы при этом он эффективно действовал) потребует гораздо более творческих решений, чем простая имплементация. И поэтому все попытки изучать процессуальное право с монистических позиций заранее обречены на неудачу.
Сегодня в свете новых методологий ведущими учеными, в том числе некоторыми российскими авторами, признается, что «эффективность правовой нормы», равно как и проведение глубоких и далеко идущих реформ сферы разрешения споров, зависит «от использования комплекса методов гражданского процессуального исследования» [46]. Плюрализм выявляет характер некоторой одномерности позитивной (догматической) юриспруденции и её метода для постановки и решения проблем развития гражданского процессуального права в современный период. Классическая методология, в частности, ограничивается изучением феноменов процессуального права и судебного процесса как
187
Н. В. Сухова
государственных институтов. Современные методологические установки позволяют разглядеть удивительное многообразие формальных и неформальных (альтернативных) процедур разрешения и урегулирования споров (независимо от того, являются они принадлежностью ведомств судебного порядка или внесудебных инстанций). В изучении всех этих разнообразных процессуальных явлений, разумеется, существует острая необходимость. Но для того чтобы не оставить их в «слепом» для догмы права «пятне» проблемного поля социальных наук, необходимо изменить познавательную перспективу. Обращение к идее целого показывает нам, что разнообразные процессуальные механизмы обретают новый смысл, если он ищется на путях ценностного обоснования.
Выводы и заключения. В таком специфическом секторе общественной жизни, как сфера разрешения споров, идея целого обретает особенно яркое выражение. В юриспруденции она демонстрирует свою необходимость в целях формирования общего определения как сферы права, так и роли процессуальных механизмов для его эффективного функционирования без какой-либо их деформации. Это означает, что всякая попытка поиска адекватного определения роли гражданского судопроизводства и значения процессуального права, по сути своей, требует опоры на идею справедливости. Поэтому в настоящий момент перед нами стоит задача поиска путей нового интегрального познания, понимания и изучения гражданского процессуального права, которое формируется в современной правовой доктрине на основе межкультурного диалога. Мы знаем, что успех этого поиска связан с принципиальными гносеологическими и онтологическими вопросами теории права и процесса. Необходимость такого подхода все ясней ощущается в современной науке о гражданском процессе. Однако хотя востребованность методов интерпретации и диалога в этой новой правовой процессуальной ситуации ощущается особенно остро, данная интеллектуальная традиция практически не освоена. В то же время до сих пор, за редким исключением, плюралистическая правовая концепция, признающая существование права и вне государства (в самом обществе и его структурах), не
понята в мире юристов. Подчеркнем, что в рамках обсуждения темы многообразия форм разрешения споров на международном уровне имел место настоящий «сход лавины» фактических данных. Но специалисты проявляют большую сдержанность в признании плюрализма правопорядков. Поэтому они начинают свой научный анализ на ощупь и приходят в результате к примитивным научным конструкциям, вместо того, чтобы опереться на уже сделанные в данном направлении достижения предыдущих поколений и продолжить их путь. Полностью прагматическая правовая доктрина, по словам Канта, как деревянная голова в басне Федра, может быть красива, но, к сожалению, безмозгла [47]. И мы считаем, что правомерно рассматривать данное суждение как противостоящее всякому отстаиваемому с односторонних позиций подходу к определению лучшего гражданского судопроизводства и процессуального права. Мы убеждены, что всякое движение к переосмыслению правовых принципов и категорий, имеющее целью нахождение нового позитивного их содержания, должно опираться на целостный опыт в изучении права и процесса. В этом смысле русская правовая мысль о высших проблемах теории права уже представляет собой межкультурный феномен.
1. Петражицкий Л. И. Теория и политика права. Избранные труды / науч. ред. Е. В. Тимошина. - СПб. : Университетский издательский консорциум «Юридическая книга», 2010. - 1104 с.
2. Кистяковский Б. А. Философия и социология права / сост., примеч., указ. В. В. Сапова. -СПб. : РХГИ, 1999. - 800 с. (Русская социология ХХ века).
3. Гурвич Г. Д. Философия и социология права: Избранные сочинения / пер. М. В. Антонова, Л. В. Ворониной. - СПб.: Издательский Дом С.-Петербур. гос. ун-та, 2004. - 848 с.
4. В этом отношении преодоление Л. И. Петра-жицким и его учениками старого триптиха -закон, обычай, судебная практика - рассматривается в истории правовой мысли как дело большой научной важности. Формальных источников, несомненно, много больше. (Об этом см., напр.: Тимашев Н. С. Сущность права. По поводу новой книги профессора Г. Д. Гурвича // Вестник Русского Юридического Общества «Закон и суд». - 1935. - № 5. - С. 1141-1143).
188
Двойные стандарты современной процессуальной юриспруденции...
5. Концепция Единого гражданского процессуального кодекса Российской Федерации: утв. Комитетом Государственной Думы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству 8 декабря 2014 г. - Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
6. Гурвич Г. Д. Философия и социология права: Избранные сочинения. - С. 766.
7. См.: Там же. - С. 769.
8. Подробнее об этом см.: Гражданский процесс в межкультурном диалоге: евразийский контекст: Всемирная конференция Международной ассоциации процессуального права, 1821 сентября 2012 г., Москва, Россия : сборник докладов / под ред. д-ра юрид. наук Д. Я. Ма-лешина ; Международная ассоциация процессуального права. - М. : Статут, 2012. - 720 с.
9. Малешин Д. Я. Введение // Гражданский процесс в межкультурном диалоге: евразийский контекст. - С. 8-9 ; Его же. Основной доклад // Там же. - С. 279-280.
10. В частности, в Тюмени проводился Круглый стол по вопросам международного гражданского процесса с участием иностранных экспертов - судей из Великобритании, США, ФРГ (Арбитражный суд Западно-Сибирского округа, 14-15 ноября 2012 г.). Его материалы нашли своё частичное отражение в сборнике статей (см.: Компетенции в медиации : сборник статей / под ред. Е. Л. Доценко, Н. В. Суховой, Л. В. Зайцевой. - Тюмень : Изд-во Тюм. гос. ун-та, 2013. - 160 с.). Кроме того, по инициативе Тюменского государственного университета, при поддержке Тюменского областного суда, Арбитражного суда ЗападноСибирского округа и «Русского юридического журнала», под эгидой Международной ассоциации процессуального права с 14 по 16 октября 2014 г. в Тюмени состоялся первый Сибирский юридический форум, посвященный 150-летию Судебной реформы 1864 г. Материалы данного мероприятия уже частично опубликованы (см.: Russian Law Journal. Volume II (2014) issue 4. (Part II. Conferences papers). P. 129-204).
11. Об этом см., напр.: ТреушниковМ. К. Вводный доклад: Эволюция российского гражданского судопроизводства в начале ХХ! века // Гражданский процесс в межкультурном диалоге: евразийский контекст. - С. 30, 32, 33.
12. Гурвич Г. Д. Философия и социология права: Избранные сочинения. - С. 220.
13. Civil Procedure in Cross-cultural Dialogue: Eurasia Context: IAPL World Conference on Civil Procedure, September 18-21, 2012, Moscow, Russia: Conference Book 608 (Moscow: Statut, 2012).
14. Гиллес П. Вводный доклад: О теме Московской конференции Международной ассоциа-
ции процессуального права // Гражданский процесс в межкультурном диалоге: евразийский контекст. - С. 34.
15. Сторм М. Вводный доклад: Теория лучше
практики? // Гражданский процесс в
межкультурном диалоге: евразийский
контекст. - С. 18, 21.
16. Честнов И. Л. Проблемы и перспективы юридической науки XXI века // Юриспруденция ХХI века: горизонты развития : очерки / под ред. Р. А. Ромашова, Н. С. Нижник. -СПб. : С.-Петерб. ун-т МВД России, 2006 ; Available on-line at the Laboratory of theoretical studies of law and the state of the HSE. - URL: http://teoria-prava.hse.ru/library/41-article/94-chectnov-xxi).
17. Бочарова Н. Российский Национальный доклад: Разрешение споров в России: на грани формальных процедур // Гражданский процесс в межкультурном диалоге: евразийский контекст. - С. 92, 93, 94.
18. Cм.: Mirjan Damaska The Common Law / Civil Law Divide: Residual Truth of a Misleading // International Association of procedural Law «The future of Categories - Categories of the future». Toronto Conference, June 3-5. - 2009. -P. 1-14 ; Soray Armani Mekki, The future of the Categories. The Categories of the Future // Ibid.
- P. 207-221.
19. Чечина Н. А. Избранные труды по гражданскому процессу. - СПб. : Издательский Дом С.-Петерб. гос. ун-та, 2004. - C. 356-357, 359, 443-480.
20. Боннер А. Т. Избранные труды по гражданскому процессу. - СПб. : Издательский дом С.-Петерб. гос. ун-та, 2005. - С. 69-81.
21. Гурвич Г. Д. Философия и социология права: Избранные сочинения. - С. 47.
22. Кодекс административного судопроизводства Российской Федерации от 8 марта 2015 г. № 21-ФЗ // Российская газета. - 2015. - № 49.
- 11 марта. (Документ не вступил в силу, вводится в действие с 15.09.2015 г.)
23. См. подробнее: Сухова Н. В. Проблемы развития гражданского процессуального права: тенденции и традиции // Вестник Омского университета. Серия «Право». - 2014. - № 3 (40). - С. 154-162.
24. Алексеев Н. Н. Основы философии права. -СПб. : Лань, 1999. - С. 23.
25. Г. Д. Гурвичем был сделан значительный вклад в плюралистическую теорию права (Идея социального права. Париж, 1932 ; Юридический опыт и плюралистическая философия права. Париж, 1935). См.: Гурвич Г. Д. Философия и социология права: Избранные сочинения. -С. 41-193, 213-460. В наши дни эти фундаментальные положения в той или иной мере исследуются многими представителями постклассической правовой мысли и, в том чис-
189
Н. В. Сухова
ле, некоторыми российскими теоретиками (см., напр.: Поляков А. В. Общая теория права: Проблемы интерпретации в контексте коммуникативного подхода : курс лекций. - СПб. : Издательский дом С.-Петерб. гос. ун-та, 2004.
- 864 с. ; Честное И. Л. Постклассическая теория права. - СПб. : Алеф-Пресс, 2012. -650 с. ; Социокультурная антропология права : коллективная монография / под ред. Н. А. Исаева, И. Л. Честнова. - СПб., 2015).
26. Marsel Storme (ed). Rapprochement du Droit Judiciaire de l’Union europeenne. - Kluwer, 1994. Cм. также: Сторм М. Вводный доклад: Теория лучше практики? // Гражданский процесс в межкультурном диалоге: евразийский контекст. - С. 28.
27. Менкель-Мидоу К. Американский национальный доклад: Неформальное, формальное и «полуформальное» правосудие в США // Гражданский процесс в межкультурном диалоге: евразийский контекст. - С. 114.
28. Варано В., Симони А. Итальянский национальный доклад // Гражданский процесс в межкультурном диалоге: евразийский контекст. - С. 48.
29. Рулан Н. Юридическая атропология : учебник для вузов / пер. с франц. ; отв. ред. член-корр. РАН, д-р юрид. наук, проф. В. С. Нерсесянц. -M. : NORMA, 1999. - С. 270, 274-281.
30. Ярков В. В. Основной доклад: Гармонизация гражданского процессуального права в странах Евразии сквозь призму развития гражданского судопроизводства на постсоветском пространстве // Гражданский процесс в межкультурном диалоге: евразийский контекст. -С. 398, 400-403, 428-429.
31. Малешин Д. Я. Основной доклад // Граждан -ский процесс в межкультурном диалоге: евразийский контекст. - С. 290-291.
32. Гиллес П. Указ. соч. - С. 36.
33. Там же. - С. 35-40.
34. В этом отношении обращает на себя внимание мнение Дж. Джоловича (см.: Jolowicz J. Adversarial and Inquisitorial Models of Civil Procedure // International and Comparative Law.
- Vol. 52. - Quarterly, 2003. - P. 289-291).
35. Освещение изменений в современной процессуальной доктрине, связанных с расширением научной проблематики, является заслугой цитируемого издания, содержащего материалы Всемирной конференции, посвященной теме «Гражданский процесс в межкультурном диалоге: евразийский контекст» (1820 сентября 2012 г. Москва, Россия).
36. Trigeaud J.-M. G. Gurvitch Elements d’une philosophie politique. - Bordeaux, 1993. -P. 225-230.
37. Тимашев Н. С. Сущность права: по поводу новой книги профессора Г. Д. Гурвича // Закон и суд. - 1935. - № 5. - С. 1141.
38. Сорокин П. А. Элементарный учебник общей теории права в связи с учением о государстве. - Ярославль : Издание Ярославского кредитного союза кооперативов, 1919. - 242 с. ; Сорокин П. А. Человек. Цивилизация. Общество. - М. : Политиздат, 1992. - 543 с.
39. Доктрина Г. Кельзина, изложенная в его фундаментальном труде «Чистое учение о праве», переведенном на русский язык, наиболее известна в российской юридической науке (см.: Чистое учение о праве Ганса Кельзина. Сборник переводов. - Вып. 1. - М. : АН СССР ИНИОН, 1987 ; 1988). Однако следует отметить, что юридический позитивизм развивался в различных модификациях. В разное время он принимал различные формы: командной теории Дж. Остина, упомянутого учения Г. Кельзена, теории Г. Харта, которая является одной из влиятельных и самой признанной на данный момент (см.: Austin J. Lectures on Jurisprudence or the Positive Law. - 5th end. -2 Vols. - London, 2007). По Г. Л. А. Харту, в системе права не только допускается наличие так называемой «открытой ткани» (open texture), являющейся заветным мостом, соединяющим право с социальной эмпирикой, но и предполагается возможность изучения проблемы эффективности нормативных предписаний в рамках юридической науки, без перехода в предметную область социологии права. В этом смысле нужно упомянуть крупнейшего немецкого теоретика А. Алекси в связи с созданной им оригинальной аналитической теорией, которая представляет собой синтез теоретических построений Харта с естественно-правовым принципом, известным также под названием «формула Г. Рад-буха» (см.: Алекси Р. Понятие и действительность права (ответ юридическому позитивизму). - М. : Инфотропик Медиа, 2011. Непосредственно изложение доктрины выдающегося гейдельбергского ученого Густава Рад-буха см. в: Радбух Г. Философия права. - М. : Международные отношения, 2004). Данное обстоятельство (появление так называемой средней теории) явилось основанием для классификации позитивизма на инклюзивный и эксклюзивный (см.: Полсон С. Сущность идеи правового позитивизма // Известия высших учебных заведений. Правоведение. -2011. - Т. 4. - С. 32-49). Отражением эволюционных процессов в позитивной юридической науке являются исследования, предпринятые аргентинскими учеными - Е. В. Булыгиным и К. Альчуроном, - которые сложились в результате полемики с Р. Алекси и, завершившиеся созданием теории нормативных систем (см.: Альчурон К. Э., Булыгин Е. В. Нормативные системы // Российский ежегодник теории права. № 3. 2010 / под ред. д-ра
190
Двойные стандарты современной процессуальной юриспруденции...
юрид. наук А. В. Полякова. - СПб.: Издательский дом СПбГУ, 2011. - С. 309-472).
40. В этом же смысле высказывается Н. Бочарова (см.: Бочарова Н. Российский национальный доклад «Разрешение споров в России: на грани формальных процедур» // Гражданский процесс в межкультурном диалоге: евразийский контекст. - C. 94). Она же отсылает к работам немецких ученых, переведенным на русский язык, в которых достаточно подробно изложены основные подходы к компаративному исследованию в сфере процессуального права. Речь идёт о функциональном и культурологическом методах (см. напр.: Цвайгерт К. Кетц X. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. -Т 1. - М., 2000 ; Кох X., Магнус У., Винклер фон Моренфельс П. Международное частное
право и сравнительное правоведение. - М., 2001).
41. Levi-Strauss K. De pres et de loin 200. - Paris, 1988. - P. 154.
42. Сторм М. Указ. соч. - С. 19, 20, 21, 22.
43. Там же. - С. 19.
44. Там же. - С. 21.
45. Поляков А. В. Общая теория права: Проблемы интерпретации в контексте коммуникативного подхода : курс лекций. - СПб. : Издательский дом С-Петерб. гос. ун-та, 2004. - C. 861862.
46. См. напр.: МалешинД. Я. Методология гражданского процессуального права. - М. : Статут, 2010. - 208 с. ; Менкель-Мидоу К. Указ. соч.
47. Кант И. Метафизические основы учения о праве: Основы метафизики нравственности. -М. : Мысль, 1999. - C. 565-761.
191
