CC BY
519
Вестник ПСТГУ
IV: Педагогика. Психология
2013. Вып. 3(30). С. 28-50
Духовно-нравственное воспитание:
ПРЕДМЕТ И СОДЕРЖАНИЕ1 В. М. Меньшиков
В статье, предназначенной для учителей основ православной культуры, рассматриваются фундаментальные понятия духовно-нравственного воспитания: его предмет и содержание.
Автор показывает, что любое воспитание характеризуется наличием предмета, то есть той сферой человека, на которую непосредственно направлен процесс воспитания, которую оно формирует. Для духовно-нравственного воспитания такой сферой является духовно-нравственная сфера человека.
В статье также показывается, что подобно тому, как любой вид воспитания имеет свое оптимальное содержание: умственное — систему научного знания, эстетическое — искусство и т. д., духовно-нравственное воспитание также имеет свое оптимальное содержание — систему религиозной культуры, которая является фундаментом этого воспитания. Кроме того, в содержание духовно-нравственного воспитания входят и другие фундаментальные ценности: общечеловеческие, национальные, корпоративные, индивидуальные.
Таким образом, определенность предмета и содержания духовно-нравственного воспитания дает возможность утверждать, что духовно-нравственное воспитание является самостоятельным и не заменимым никаким другим видом воспитания. В свою очередь, понимание этих констант духовно-нравственного воспитания является существенной предпосылкой для оптимальной его организации, а от его успешного функционирования в конечном итоге зависит благополучие каждого российского ребенка.
Чтобы понять, насколько важна сегодняшняя тема, я задам два простых вопроса.
«Нужно ли духовно-нравственное воспитание в современной школе?» Конечно, большинство учителей православной культуры скажет: «Нужно!» И едва ли кто будет спорить с этим. А если я спрошу: «А возможно ли сегодня в нашей школе духовно-нравственное воспитание?», то не получу столь же однозначного ответа. Давайте теперь подумаем, почему.
На мой взгляд, сегодня воспитание вообще невозможно по целому ряду причин. После разрушения Советского Союза в нашей стране разрушилось и советское воспитание. Оно разрушилось как целостное явление, как жизнен-
1 Лекция, прочитанная для учителей основ православной культуры Курской области на VIII Всероссийских научно-образовательных Знаменских чтениях. Секция «Проблемы преподавания православной культуры в образовательных учреждениях Курской области» 13 марта 2012 г. Публикуется в авторской редакции.
ный феномен. Точно так же разрушилось воспитание после падения монархии в России. Рухнул строй, и рухнуло существовавшее при нем воспитание. При другом строе необходимо было другое воспитание — советское — его создали. Я не говорю, хорошее оно или плохое. Его создали. А после развала Советского Союза разрушилось и оно. И вот сегодня, как и после 1917 г., нам надо еще создать новое воспитание — российское. Каким оно должно быть?
1. Предмет духовно-нравственного воспитания
Выше уже говорилось, что для того, чтобы было возможно воспитание, необходимы как минимум два компонента: предмет воспитания (помните главный труд К. Д. Ушинского «Человек как предмет воспитания»?) и содержание воспитания. Когда мы говорим о воспитании в целом, то рассматриваем содержание воспитания в целом, предметом же воспитания в этом случае является человек в целом; когда же мы говорим об отдельных видах воспитания, то имеем в виду ту или иную сторону человека и содержание, наиболее соответствующее оптимальному развитию этой стороны. Например, когда мы говорим о физическом воспитании, мы имеем в виду телесную сторону человека, т. е. те или иные его телесные характеристики, и соответствующее содержание, т. е. направленные на оптимальное развитие этой стороны человека средства: ходьба, бег, плавание и т. д. В процессе интеллектуального воспитания человека мы целенаправленно развиваем его мышление посредством науки, в процессе эстетического воспитания формируем его образное мышление, а содержанием этого воспитания является искусство.
Вы спросите: а какова при этом роль форм и методов воспитания, то есть того, что мы сегодня называем технологиями? Но это уже вопрос второй, хотя чаще всего в педагогических, а еще больше в психологических исследованиях именно этим технологиям отводится главная роль, что тоже не случайно. Ведь важна не только истина, но и то, как ее передать. И конечно, не менее важно, кто ее передает. У Гоголя есть очень глубокая мысль: беда не в том, что говорили не истину, беда в том, что истину говорили уста не освященные.
Но исходно, конечно, важна сама истина, ибо если ее не будет, то и передавать будет нечего. Поэтому остановимся на первых двух позициях — предмете и содержании воспитания.
Вначале определим предмет духовно-нравственного воспитания. Кто-то скажет: «А можно ли соединить эти понятия?» Хорошо, давайте разведем их и скажем, что мы отдельно воспитываем человека нравственно и отдельно духовно.
В процессе нравственного воспитания мы формируем нравственную сферу человека: нравственное сознание и поведение, а также нравственное отношение. Но при помощи каких средств? Ответ в нашей классической педагогике уже есть: путем освоения нравственных понятий и норм нравственного поведения и нравственных отношений. С формальной точки зрения такой ответ правилен, но фактически он недостаточен, потому что при этом ответе уходит смысловое начало нравственного воспитания, а оно-то и является определяющим, без него нравственного воспитания просто не будет. Тем не менее остановимся пока на этом формальном ответе.
Теперь давайте ответим на другой вопрос: «А что мы формируем в процессе духовного воспитания?» Ответить на него даже формально не так легко. Например, у В. А. Сухомлинского на каждой странице его книг встречаются слова «духовное развитие», «душа ребенка», «духовный мир ребенка». А что это такое? Ответа у В. А. Сухомлинского мы не найдем. Во всяком случае, я не уверен, что ответом можно считать такие утверждения: «Сфера человеческого — первоисточник культуры моральной, основа духовной культуры»2.
Ответ на этот вопрос содержит богословие. Оно четко говорит: в процессе духовного воспитания мы формируем душу человека или его дух. В богословии эти понятия нередко различаются: дух чаще всего понимается как высшая часть души, а душа обозначает ту область явлений, которая в современной психологии называется психикой. При этом если в современной науке психика понимается как функция тела, человеческого мозга (я сейчас не говорю, как именно понимается эта самая функция — она может пониматься и очень грубо, и очень тонко, но функция есть функция), то богословие понимает дух, душу как самостоятельную онтологическую реальность. Да, органично взаимосвязанную с телом, но самостоятельную реальность.
И вот здесь мы сталкиваемся с самой большой проблемой. Многие ученые скажут: «Да нет никакой души, есть психика, есть функция». Но если нет души, нет духа, то невозможно и духовное воспитание! Если нет предмета воспитания, то что мы формировать-то будем? Значит, вначале мы должны ответить на вопрос: «Есть ли на самом деле душа?» А ответ на него напрямую зависит от ответа на другой вопрос: «Есть ли Бог?» Потому что если есть Бог, то есть и душа у человека: эти явления по существу однопорядковые.
Итак, есть ли Бог? Нам говорят: «Бога нет, потому что наука доказала, что Его нет!» А какая наука это доказала: математика, физика, химия, биология и т. д.? Что исследуют эти науки? Количество, тела, вещества, жизнь. Как из факта наличия количества, тел, вещества, жизни следует, что Бога нет? Это равносильно тому, как если бы из того факта, что мы сейчас находимся в актовом зале, я бы сделал вывод, что в университете нет конференц-зала. Ведь из факта наличия в университете актового зала вовсе не следует факт отсутствия конференц-зала. Чтобы ответить на вопрос: есть ли в университете конференц-зал, я должен исследовать все помещения университета и на основании этого исследования сделать соответствующий вывод.
Следовательно, наука не может ни доказать, ни опровергнуть существование Бога. Для того чтобы ответить на этот вопрос, наука должна стать богословием, а это уже совсем другая сфера познания.
Вы можете сказать, что есть же научный атеизм. Но назовите атеиста, который бы доказал отсутствие Бога. Фейербах? Его даже Маркс и Энгельс не считали научным авторитетом. При этом они сами, позиционируя себя как атеистов, на эту тему почти ничего не писали. У Ленина на эту тему тоже ничего нет, кроме политических деклараций: «Религия — это буржуазные, поповские выдумки».
Конечно, многие ученые — атеисты. Но они атеисты, пока работают в своих областях, в параметрах своих научных областей. Да, есть жизнь, они ее изучают.
2 Сухомлинский В. А. Рождение гражданина. М., 1971. С. 177.
Но кто сотворил жизнь? Здесь ученые молчат! Или говорят, что все само собой сотворилось, или что природа все сотворила. Но если мы продолжим размышлять, то вслед за многими поколениями мыслителей придем к выводу, что кто-то все же это сотворил. Кто? Во всяком случае, не природа!
Теперь вернемся к душе. На первый взгляд, отвечать на вопрос о душе очень трудно. На самом же деле достаточно просто вдуматься в наш язык. Вот мы говорим «душа тоскует, душа болит». Можно сказать «интеллект тоскует, мышление болит»? Или мы говорим «живут душа в душу». Можно сказать «живут психика в психику!»?
Многие скажут: «Мало ли что есть в языке!» И вот здесь мы сталкиваемся с фундаментальной проблемой — проблемой понимания языка. Можно понимать язык так, как его стали понимать с эпохи Просвещения, начиная с Гоббса, Локка: язык — это система условных знаков, о которой договорились между собой люди. Знаменитый объяснительный теоретический принцип эпохи Просвещения — принцип договора. Если взять такой подход за теоретическую основу анализа языка, то мы вполне можем сказать: «Ну ошиблись с этим самым языком, не о том договорились на Руси в XIV—XV вв. или неправильно договорились. Науки тогда еще не было, и наши предки не знали, что души нет, не те слова выдумали, да так и осталось «душа тоскует», «болит», «живет». Сегодня же мы можем договориться, чтобы такого понятия «душа» в языке не было, соответственно и проблемы не будет. Нет понятия — нет проблемы».
А если не договоримся? Если поймем, что язык — не система условных знаков, а живая духовная реальность, данная человеку вместе с душой (помните, в Евангелии: Вначале было Слово, и Слово было Бога, Слово было у Бога (Ин 1. 1)?), сама духовная жизнь народа. Язык как духовный орган народа включает в себя всю жизнь народа и отражает всю его природу, историю, философию, культуру. Так понимали его великие филологи России XIX в. К. Д. Уши не кий, В. Ф. Буслаев, А. А. Потебня и др. Например, К. Д. Уши некий писал: «Не условным звукам только учится ребенок, изучая родной язык, но пьет духовную жизнь и силу из родимой груди родного слова»3. И значит, когда народ говорит, что «душа тоскует», «душа болит», это так и есть на самом деле. Не ошибается здесь язык народа.
Вы скажете, что «душа болит или тоскует» — метафора. Мало ли в языке образных выражений! Однако образ всегда имеет под собой реальную основу. Например, у человека нет крыльев. Разве кто-то скажет: у меня болят крылья? А душа действительно иногда болит.
Вот мы все время говорим: зверства сталинщины, зверства сталинщины. Но сколько погибло, было расстреляно во время правления Сталина? По разным оценкам, более 800 тысяч человек. Много? Да, много! А теперь давайте посмотрим на наше время. Сегодня в России в год от алкоголизма умирают более 900 тысяч человек, от наркомании — более 100 тысяч, от самоубийств — более 70 тысяч. Список можно продолжить. И я думаю, что если это сделать, то получится, что только за один год у нас по духовным причинам людей погибает в два раза больше, чем за все правление Сталина.
3 Ушинский К. Д. Родное слово // Собрание сочинений. Т. 2. М., 1948. С. 558.
Как же так: души нет, а от духовных болезней людей гибнет в два раза больше, чем за все правление Сталина? Вы скажете: «Ну, это тогда смерти были, а сейчас...» Тогда ответьте, почему смерть на лесоповале в ГУЛАГе — это всемирное горе, более того, здесь можно употребить немецкое СЛОВО «\Уек8С1ипеГ2» — «всемирная скорбь», об этих смертях мы с утра до ночи кричим (я имею в виду наши СМИ), а смерть человека около мусорного бака в наши дни никого не трогает? И это при таких масштабах жертв!
Виноваты в этом, конечно, не только СМИ. Сама сущность духовной болезни и смерти состоит в том, что ни первая, ни вторая не замечаются человеком вообще. Любой кризис, кроме духовного, замечается. Где-нибудь птичий грипп появился, от которого умерло 10 человек, и весь мир по тревоге поднят, по всему миру карантин объявлен. Где-то что-то загорится, и со всей России пожарные экипажи стягиваются. Болельщики подрались — полиция тут как тут. А при духовной болезни ни единичные, ни массовые смерти не замечаются. В России полтора миллиона человек ежегодно гибнет, и говорить об этом не то что не принято, об этом никто просто не задумывается. В лучшем случае создадут видимость великой борьбы: скажут, что в этом году алкоголизм в стране снизился на 10 %, наркотиков на 20 % больше перехватили. Вот и все.
И это не российская картина, а всемирно-историческая. Римская империя уходила в небытие на глазах у римлян, они же смотрели на свой уход из жизни довольно равнодушно. Так почему же люди не реагируют на свою гибель при духовных болезнях? А потому и не реагирует, что при духовной болезни и общество, и человек, этой болезнью охваченные, не замечают ее. Как при радиации: нет ни запаха, ни цвета, но если человек получил смертельную дозу, шансов на жизнь у него нет.
Итак, получается, что все-так и есть душа. Более того, она очень специфически болеет. Иногда ее болезнь сопровождается очень сильными болями (не приведи Господи переживать душевные боли, лучше зубную боль терпеть!), однако большинство духовно больных людей, к сожалению, никакой боли не испытывают и уходят из жизни медленно и спокойно, даже не пытаясь вырваться из своего состояния. Во всяком случае, если общество или человек не осознает своего катастрофического состояния и не пытается преодолеть духовно-нравственную болезнь, они гибнут.
А что значит преодолеть духовно-нравственную болезнь? Это значит решить двуединую задачу: с одной стороны, сформировать человека, способного духовно развиваться, а с другой — сформировать человека, невосприимчивого к злу, если более точно, — к греху, сформировать в человеке духовно-нравственный иммунитет. Это и есть прямая функция духовно-нравственного воспитания.
2. Содержание духовного развития
Итак, мы определили, что душа есть и ее необходимо формировать, для чего нужно духовное воспитание. Но теперь перед нами встает, может быть, еще более важный вопрос: а на каком содержании нужно душу формировать?
Формирование каждой стороны человека требует своего оптимального содержания, своего оптимального материала. Приведу простой пример. Допустим,
мы захотим воспитать человека физически с помощью чтения. Наверное, что-то и получится из такого воспитания, но далеко не то, что надо. Точно также есть свое оптимальное содержание и для интеллектуального воспитания — наука, и для эстетического воспитания — искусство.
Конечно, из этого не следует, что тот или иной вид воспитания должен ограничиваться сугубо одним своим содержанием. Еще с древних времен известно, что все сферы культуры взаимодействуют, каждая сфера влияет на другую и очень сильно. Но это не отменяет главного утверждения: есть базовое содержание воспитания для той или иной стороны человека, а есть дополняющее, которое также ни в коей мере не должно игнорироваться.
И вот теперь мы должны понять: а каково оптимальное содержание духовнонравственного воспитания человека? Здесь мы опять будем говорить отдельно о содержании духовного и нравственного воспитания человека.
Оптимальное содержание духовного воспитания — это, конечно, религиозная культура. Для своего духовного развития человек должен жить в пространстве религиозной жизни, точно также, как для того, чтобы развиваться телесно, он должен взаимодействовать с физическим миром. Содержательной же основой духовно-нравственного воспитания в большинстве регионов России должно стать Православие (разумеется, для ряда российских регионов — их традиционные религии: ислам, буддизм, иудаизм). Почему именно Православие, а не язычество, ведь язычество еще более древняя духовно-нравственная традиция России? Ответ на этот вопрос нам дал почти тысячу лет назад митрополит Киевский Илларион:
«И уже не идолослужители зовемся, но христиане; не без надежды уже пребываем, но уповаем на жизнь вечную.
И уж не капище сатанинское городим, но Христовы церкви зиждем.
Уже не даем на заклание бесам друг друга, но Христос за нас идет на заклание, и дробим он в жертву Богу и Отцу.
И уже не жертвенную кровь, вкушая, погибаем, но Христову пречистую кровь вкушая, спасаемся.
Все страны благий Бог наш помиловал, и нас не презрел — восхотел и спас нас, и в разум истинный привел.
И в пустой, пресухой земле нашей, идольским зноем иссушенной, внезапно потек источник евангельский, питая всю землю нашу»4.
Исходя из ответа митрополита Иллариона, уместно спросить: «Что же, теперь нашим детям вновь служить бесам, если мы в качестве содержательной основы духовно-нравственного воспитания возьмем язычество?»
АИларион, митр. Слово о Законе и Благодати. М., 1994. С. 63.
33
И на Западе, и в России существует множество рассуждений по поводу того, а нужно ли вообще опираться в воспитании на религии, игнорируя вывод эпохи Просвещения, что с помощью науки можно не только интеллектуальные задачи решать, но и нравственные. В качестве примера я хочу процитировать В. П. Вах-терова, который писал: «...Чем выше будет умственное развитие ребенка, тем он будет объективнее. Особенность ума — «объективность». Недостаток умственного развития и недостаток сил — вот главная причина эгоизма ребенка»5.
Не могу не упомянуть еще одну мысль Василия Порфирьевича: «Когда гений сформулирует бесспорные общественные идеалы, а всеобщее образование и воспитание сделает их достоянием всех народных масс, то каждый будет создавать этот идеал, и он станет руководящим принципом поведения каждого. У каждого будет сознание не только своего «я» с его интересами, но еще и сознание целого, сознание общих идеалов и стремлений. Таким образом, каждый будет не только благородным свидетелем совершающихся событий, но еще и творцом событий»6. Невольно напрашивается вопрос: если сам Господь сформулировал не те идеалы, то кто же может их лучше сформулировать? Какой гений? Или гений может сказать что-то более истинное, чем сам Бог?
Но это к слову. А в логике наших размышлений мы должны сказать, что человек не может нравственно формироваться только путем накоплания знаний. Как тут не вспомнить К. П. Победоносцева, который писал: «Школа учит читать, писать и считать, но, в нераздельной связи с этим, учит знать Бога и любить его и бояться, любить Отечество, почитать родителей. Вот сумма знаний, умений и ощущений, которые в совокупности своей образуют в человеке совесть». Это ли не ответ В. П. Вахтерову?
И глубочайший смысл ответа К. П. Победоносцева состоит в том, что наука может решать только свои задачи. Ну не может наука заменить ни Пушкина, ни Блока, и нравственные нормы нельзя заменить биномом Ньютона. Так что для нравственного развития оптимальным является религиозная культура, и вот почему. Нравственность остается нравственностью до тех пор, пока ее нормы, ее законы, ее заповеди носят характер абсолютных норм и заповедей, пока они несут в себе значение вечности. А такими нормами, законами, заповедями являются религиозные нормы, законы и заповеди. Причем они абсолютны не потому, что это религиозные заповеди, не потому, что их религия сформулировала, а потому, что они абсолютно истинны. Например, Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле (Ис 20. 12) — абсолютный закон, потому что это абсолютная истина, причем не вообще истина, а истина очень конкретная и очень жесткая, истина прямого действия: все народы, которые почему-либо не пришли к этой заповеди или отказались от нее, перестали существовать. Вот что значит абсолютная религиозно-нравственная заповедь или норма.
Чтобы понять, насколько религиозные заповеди абсолютны, приведу еще один очень простой пример. Сегодня идет много споров об идеале семьи. При этом христианский идеал часто опровергается как нечто устаревшее. Но он-то
5 Вахтеров В. П. Нравственное воспитание и начальная школа // Избранные педагогические сочинения. М., 1987. С. 115.
6 Там же. С. 137.
и есть норма, истинный идеал. Например, норма, а значит, идеал температуры человеческого тела составляет 36,6 градуса. Но ведь можно сказать: как все узко, как все не творчески — 36 и 6. Куда лучше было бы, если бы температура человеческого тела могла варьироваться от нуля до ста градусов. Однако градус выше, градус ниже — это болезнь. Правильно?
Теперь вернемся к семье. Для нее есть своя норма — моногамная семья. Эта норма была дана первым людям в раю. Потом она была нарушена, а во многих случаях и забыта. Даже сам еврейский народ не очень хранил эту норму: мы знаем, что Моисей разрешил евреям давать разводное письмо своим женам. Но Иисус Христос, Господь и Бог наш, как мы помним, сказал, что истинной семьей является только моногамная семья.
Узко? Конечно! Но вот что интересно: история сохранила только те народы, которые имеют моногамную семью. А кто сомневается, пусть опять вспомнит Римскую империю: не стало моногамной римской семьи — не стало и римского народа. Вот такая правда жизни получается, а получается потому, что человек живет по законам не только материальной, но и духовной, и нравственной жизни. И горе человеку, если он переступает эти законы.
Кроме того, Новый Завет говорит, что семья — это «домашняя Церковь». Тем самым подчеркивается такой важный момент: Церковь живет не только своими силами, во главе нее стоит Иисус Христос, и значит, Церковь живет благодатью Божией. Таки семья. Во главе семьи, если семья — «домашняя Церковь», стоит Иисус Христос, и значит, семья спасается не только потому, что в ней все правильно живут (это безусловно), т.е. не только своими силами, но и благодатью Божией. Так что норма семьи, данная нам христианством, — это есть истинная ее норма, все остальное — отступление от нормы.
«Как? — воскликнут многие. — Нельзя строить воспитание на религии, потому что мы многоконфессиональная страна, потому что мы светское государство! Нравственное воспитание надо строить на общечеловеческих ценностях».
А что такое общечеловеческие ценности? Я сразу же исключаю из их числа те, что сегодня навязываются российскому обществу под этим названием: всякого рода безнравственность, преступность, культуру различных меньшинств, которую иначе как мерзостью перед людьми и Богом и назвать нельзя. На моей памяти через Министерство образования России прошло несколько видов воспитания, один другого хуже: например, воспитание от разных религиозных сект, вроде пресловутой секты Муна и им же несть числа; сексуальное воспитание, ва-леологическое, гендерное, медиумное. При этом нас уверяли, что без внедрения этих видов воспитания наши дети не воспитаются.
Например, нас убеждали и убеждают в необходимости сексуального воспитания школьников. Но ведь ввести это воспитание равнозначно тому, что уже в детских садах ввести курс культуры пития. Каких в этом случае мы воспитаем детей? Ясно, что алкоголиков. Также и с сексуальным воспитанием. Американских школьников сексуальное воспитание к такому аморализму привело, что даже такой «друг морали и нравственности», как Билл Клинтон, будучи президентом США, отменил сексуальное воспитание во всех американских школах.
Словом, сталкиваясь с «общечеловеческими» ценностями, которые нам навязываются, мы очень часто имеем дело с элементарным шулерством и обманом. Ну не могут ценности каких-то очень специфических меньшинств быть общечеловеческими, а если они становятся таковыми, значит, само общество дошло до такого состояния, что его ждет, в лучшем случае, судьба Древнего Рима, а в худшем — Содома и Гоморры.
Что же такое собственно общечеловеческие ценности и прежде всего нравственные?
Первое значение общечеловеческих ценностей — это ценности, которые исторически лежали в основе всей человеческой культуры. Например, праязык. Современная филология сегодня уже может дойти до праязыка. Но можно ли на таком праязыке построить современное филологическое образование? Едва ли! И на пранравственности, прадуховности нельзя построить современную нравственность, духовность, хотя реально они и являются общечеловеческими ценностями в самом прямом, самом буквальном смысле этого слова.
Второе значение общечеловеческих ценностей — это ценности, понятные всему человечеству и признанные им. Например, философия Аристотеля и Платона, Цицерона и Сенеки, Будды и Конфуция. Но можно ли, исходя из этики Платона или Аристотеля, построить современную этику? Например, попробуем с Аристотелем поразмышлять, кто такой раб и кто у нас, скажем, в классе будет рабом? Конечно, это устаревшая часть философии Аристотеля. В своем этическом учении он не только о рабах говорил, у него множество прекрасных этических идей есть. Более того, этика Аристотеля намного выше той этики, которую нам навязывают современные российские СМИ. Но даже если мы объединим все лучшее, что было у Аристотеля, Платона, Конфуция, Сенеки и т. п., мы получим какую-то галиматью. Чтобы выстроить ее в нечто единое, нечто целое, нужно реальное единое основание. Таким единым основанием может быть какая-то этическая система! Какая? Одним из великих мыслителей, который ставил перед собой и даже решил эту проблему, был И. Кант. Однако есть ли в мире хотя бы один человек, хотя бы один философ, который живет по этике Канта?
Третье значение общечеловеческих ценностей — это ценности, присущие всему человечеству, например добро, справедливость и т. п. Легко понять, что это этические категории, дистиллированные до их общепредельных абстракций. Но будут ли эти понятия работать в живом воспитательном процессе? Не будут. Общерыба, т.е. рыба вообще — это хорошая теоретическая конструкция, но в ней есть один недостаток — общерыба нигде не плавает, в речке плавают караси и окуни. Поэтому построить воспитание на такого рода ценностях — все равно что построить современную промышленность на вечных двигателях. Теоретически это возможно, а практически? Значит, пришло время и в воспитании сказать: не нужно изобретать вечные мертвые двигатели воспитания.
Итак, общечеловеческие ценности в их третьем значении не могут быть главным реальным содержанием духовно-нравственного воспитания. Однако, будучи предельно абстрактными понятиями, они могут выступать своего рода критериями нравственности. То есть не столько реальным содержанием, развивающим духовно-нравственную сторону человека, сколько критерием этого содержания.
Наконец, четвертое и самое важное значение общечеловеческих ценностей — это этические ценности, на которых покоится взаимодействие разных народов между собой. На первый взгляд это и есть высший уровень нравственных ценностей, подобно тому, как в области права международное право считается приоритетным (при условии, что оно признано таковым тем или суверенным государством). Но это только на первый взгляд.
Конечно, мы можем сказать, что в основе общечеловеческих нравственных норм лежат религиозные нормы, начиная с его важнейшей заповеди — не убий. Вообще, если мы возьмем нравственные заповеди разных мировых религий, то увидим, что, несмотря на свою исходную духовную религиозную разность, даже противоположность, в нравственных нормах они достаточно близки друг другу. Почему это так? Скорее всего потому, что если задача решается разными способами, но решается правильно, то ответ получается одинаковым. Заключается он в том, что религиозные нормы дают нам вечные истины. А общечеловеческие нормы устанавливаются людьми на протяжении всей истории человечества. Но это не абсолютная истина. Вот что важно.
Таким образом, в общее нравственное содержание входят и общечеловеческие ценности, и национальные, и корпоративные и другие. Реально они представляют собой целую систему. Но в основе этой системы лежат религиозные ценности. Словом, содержание духовно-нравственного воспитания — это целая иерархическая система, в основе которой лежат религиозные ценности. При этом реальной живой содержательной основой современного духовно-нравственного воспитания может быть, прежде всего, религиозная культура. Поэтому вместе с К. Д. Уши не ким мы должны сказать: «Для всего христианского мира высокое и святое, несмотря на кажущуюся свою неопределенность, есть самое определенное убеждение нашего века»7.
Всякое другое содержание превращает духовно-нравственное воспитание в нечто безжизненное и формальное. Чтобы доказать это, я хочу обратиться к истории и напомнить о проблеме, которую на переходе между XIX и XX вв. поставил известный американский историк педагогики П. Монро, писавший: «Одно из течений нынешнего времени порождает и вместе с тем разрешает важную педагогическую проблему. Полная секуляризация школ привела к совершенному исключению религиозных элементов из общественного воспитания и в большинстве случаев к прекращению изучения или даже к изгнанию из школ Библии и всей религиозной литературы......Перед учителем теперь задача впол-
не аналогичная сформулированной греческими философами — сформировать характер с помощью преимущественно рационалистического и исключающего традиционный религиозный элемент образования»8. Как видим, проблема была сформулирована более чем четко: создать систему воспитания не на христианском содержании. Но удалось ли это сделать?
Ответ на этот вопрос мы найдем у другого американского педагога, президента Гарвардского университета Д. Бока, который пишет, что в первой половине XIX в. нравственное начало в американских колледжах было очень сильным.
1Ушинский К. Д. Сочинения // Собрание сочинений. Т. 3. М., 1948. С. 2В.
8Монро П. История педагогики: в 2-х частях. М., 1913—1914. Ч. 1. С. 28.
Однако с середины века происходит резкое падение нравственности, что объясняется падением религиозного начала в общественной жизни и в образовании. Падение было таково, что «ко времени Второй мировой войны нравственный климат колледжей XIX века исчез из научных заведений»9.
Описав, к каким страшным последствиям привел аморализм американскую высшую школу, Бок описывает также и те колоссальные усилия, которые предпринимаются, чтобы преодолеть его. Однако «...попытки укрепить нравственные стандарты и гражданские добродетели — хотя и более заметные, чем прежде — продолжают оставаться случайной и малоэффективной затеей»10.
Итак, если быть предельно честным, нельзя не видеть, что проблема, которую ставили весьма четко с концаXIX в., по-прежнему остается неразрешенной. Что стоит за этим: случайность или глубокая закономерность?
Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны обратиться к истории и спросить: а было ли воспитание в древнегреческом и древнеримском образовании? Да, Западная Европа, взявшая с XIV в. за идеал Древнюю Грецию и Древний Рим, на протяжении веков сделала все, чтобы доказать, что там было воспитание. Вот что говорил Г. В. Ф. Гегель, будучи ректором классической гимназии в Нюрберге, о древнегреческом воспитании, когда выступал перед родителями своих учеников: «И вот самый благородный питающий материал в самой благородной форме — золотые яблоки в серебряных чашах — содержится в произведениях древних и несравненно в большей степени, чем в любых других произведениях какого-либо времени и нации. Мне достаточно напомнить лишь о величии их образа мыслей, об их пластической, свободной от всякой моральной двусмысленности добродетели и любви к отечеству, о величии их деяний и характеров, о многообразии их судеб, обычаев и расположении духа, чтобы оправдать утверждение, что ни в каком материале образования не было объединено так много превосходного, удивительного, оригинального, многостороннего и поучительного»11. И с этим были согласны лучшие умы Европы, а Гегель, безусловно, к таким умам принадлежит.
Но ведь не создало древнегреческое и древнеримское образование полноценной системы воспитания. Попытки деятелей эпохи Просвещения, в том числе Гегеля, показать, что там было воспитание, совершенно неудачны. Древняя Греция и Древний Рим для всех этих деятелей были землей обетованной, но едва ли их представления соответствовали реальности. Да, Греция дала великих героев, но эти герои жили в героическое время, еще до того, как сложилось всем известное древнегреческое образование. А имело ли классическое греческое образование воспитание? А римское? Никто не отрицает значения воспитания в Древней Греции и Древнем Риме, о необходимости его писали Платон и Аристотель, Квинтилиан и Сенека. Но на практике воспитания в этих системах образования не было. И это не случайность, а закономерность. Потому что для реального воспитания нужно было религиозное содержание, которого ни в
9 Бок Д. Университеты и будущее Америки. М., 1993. С. 69.
10 Там же. С. 69—97.
11 Гегель Г. В. Ф. Речи директора гимназии. 29 сентября 1809 г. // Работв1 разнвк лет. М., 1972. С. 404.
школах Древней Греции, ни в школах Древнего Рима не было. Древняя Греция и Древний Рим — это общества, где духовное начало, скорее всего, на поздних этапах их развития отсутствовало вовсе. А вместе с ним отсутствовала и нравственность.
Духовно-нравственное воспитание на пространстве Римской империи стало абсолютно необходимым, когда пришло христианство. Что же сделало христианство или что дало христианство такого, что духовно-нравственное воспитание в школе стало не только возможно, но и необходимо?
Для этого, во-первых, потребовался христианский взгляд на человека, понимание того, что человек имеет душу бессмертную, что самое главное для человека — спасение его души, ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? (Мф 16. 26). Жизнью, такому идеалу соответствующей, стала христианская жизнь. Христианство перестроило древнегреческую и древнеримскую цивилизацию в новую цивилизацию — христианскую. А в рамках этой цивилизации духовно-нравственное воспитание стало означать несомненно больше, чем образование, ибо воспитание готовило человека для жизни вечной, тогда как образование — для жизни земной.
Более того, духовно-нравственное воспитание и для жизни земной значило больше, чем образование. Почему? Ответ прост. Уже в древнее время образование сравнивали с мечом. Меч — хорошая вещь, им очень многое можно делать. Но вот что именно им делать, зависит не от меча, а от человека! Ведь меч и добру может служить, и злу. А значит, надо учить не только тому, как пользоваться мечом, но и пониманию, в каких целях можно его использовать. Так же и со знанием: оно тоже с равным успехом может служить и добру, и злу. И чем обширнее знание, тем больше зла может принести. Вот почему надо не только дать человеку знание (а знание, по Ф. Бэкону, — сила), но и научить, как им пользоваться. Вот почему духовно-нравственное воспитание важнее образования, и вот почему оно куда труднее.
Итак, появилась принципиально новая — христианская — цивилизация, где духовно-нравственная составляющая заняла определяющее место. И только в этой цивилизации религиозная культура стала реальной основой содержания воспитания и образования, а благодаря этому содержанию стало возможно и реальное духовно-нравственное воспитание. Эта цивилизация развивалась в Европе много веков. А эпоха Просвещения сначала теоретически, а затем и практически отвергла эту цивилизацию, эту культуру и это воспитание. Конечно, в эпоху Просвещения против христианства никто или почти никто не выступал. Но фактически уже не христианство предлагалось в качестве основы европейской культуры, воспитания и образования, а другая культура. В эпоху же модернизма, в эпоху реформаторской педагогиьси антихристианскую основу воспитания уже никто и не скрывал (помните, что писал П. Монро? И я могу кого угодно цитировать из ученых этого времени). Но ведь отвергнув христианство в качестве содержательной основы воспитания, ни эпоха Просвещения, ни эпоха Модернизма новой содержательной основы такого же уровня не создали. Почему?
Цивилизационную матрицу как минимум составляют четыре компонента: духовность, нравственность, мировоззрение и идеология. Они находятся между
собой в постоянном взаимодействии и взаимовлиянии, потому что это живое реальное духовное явление.
На последний компонент я хочу обратить особое внимание. Парадокс, но едва ли не каждое новое политическое движение, едва ли не каждая новая политическая партия заявляет: мы против идеологии. Сегодня все говорят: это в СССР была идеология, а нам идеология не нужна. Но в том-то и дело, что идеология — это центральный момент мировоззрения, это самосознание мировоззрения, поскольку именно идеология дает ответ на вопрос: то, что мы имеем, то, что мы делаем, — это хорошо или плохо? Мы имеем христианскую духовность — это хорошо или плохо? Мы имеем христианскую нравственность — это хорошо или плохо? И если это хорошо — значит, люди ее сохраняют и развивают, а если плохо — отвергают. Вот что такое идеология!
Итак, подумаем, как формировалась христианская цивилизация. Вот появляется новая религия, и в течение нескольких веков она, несмотря на всевозможные гонения и преследования, утверждается как государственная религия Римской империи. Безусловно, если бы христианство не было Богоданой религией, оно никогда бы не сохранилось в тех условиях, в которых находилось. Когда же христианство стало государственной религией, оно должно было создать соответствующую цивилизацию, ибо не могло бы существовать в качестве государственной религии вне своей цивилизации. Оно могло бы сохраниться лишь как религия определенной группы людей. И христианская религия сделала европейские народы европейскими народами, т.е. создала особую европейскую цивилизацию. Естественно, что предпосылки для этого: духовные, нравственные, мировоззренческие, идеологические, — сложились в первые века христианства. Но это были предпосылки, а IV— VI вв. стали временем формирования европейской христианской цивилизации.
А дальше стало возможно духовно-нравственное воспитание в системе образования, а затем и перестройка всего древнего образования в соответствии с христианским мировоззрением. И вот тогда христианство стало реальным содержанием образования, произошло формирование и утверждение христианского образования.
Другими словами, вместе с христианской цивилизацией шло и становление христианского образования, от его начального состояния до высшего. Простой пример. Любой мыслящий человек Древнего мира, включая Платона и Аристотеля, прекрасно осознавал, что обучать детей грамоте по Гомеру нельзя. Тем не менее на протяжении веков после их призывов грамоте обучали по Гомеру. Но когда пришло христианство, обучать чтению начали по Псалтыри. На протяжении веков. Например, в России до середины XIX в. грамоте обучали по Псалтыри. Нужно было сменить мировоззрение, чтобы сменилось даже первоначальное содержание воспитания и образования.
Сегодня мы говорим: современная Европа живет в постхристианскую эпоху. Что это означает? Европа захотела и перешла жить в новую эпоху или же понятие «постхристианская эпоха» обозначает какой-то объективный исторический процесс, каьсую-то объективную социальную реальность? Постхристианская эпоха — это объективная социальная реальность, имеющая длительную историю своего развития.
Сбой в христианской матрице европейской цивилизации произошел, видимо, в эпоху Возрождения. Эта эпоха не пересмотрела кардинально правомочность существования христианской цивилизации, но она сделала очень важное для этого пересмотра — нашла альтернативу Богу в самом человеке. Бог сам по себе, человек сам по себе. Человек как бог, люди как боги. Она открыла человека как особую, самодостаточную и высшую реальность в мире.
Но по-настоящему пересмотр христианства как основополагающей духовной константы общества начал происходить с XVII в., с эпохи Просвещения. И здесь менее всего дело должно сводиться к отдельным, пусть и великим персоналиям: Декарту или Гоббсу. Безусловно, это знаковые фигуры в данном процессе, они нанесли очень сильный удар по христианскому мировоззрению. Но принципиально важны не они, а движение эпохи в целом. В любой битве есть герои, однако победу одерживает армия. Благодаря в том числе и во многом героям. Переход к новой цивилизации — это не просто отдельные, пусть и значимые точки, моменты: Декарт сказал, Дарвин заявил, — а сложнейший социальный процесс, в котором определяющую роль играют духовно-нравственные и ми р О В033р е н ч е с к о - и д е о л о г и ч е с к и е процессы.
И вот здесь мы выходим на следующую проблему — проблему исходного понимания человека. Это понимание очень и очень важно, потому что именно от него зависит, как мы понимаем, что такое есть человек. Сегодня многие ученые говорят о том, что психология, педагогика потеряли человека, ребенка. Опять зададим вопрос: а это случайно или закономерно? Вот мы не можем решить математическую задачу. Почему? То ли потому, что мы считаем неправильно, то ли потому, что мы неправильно выбрали сам способ решения задачи. Если мы неправильно считаем — это одно, а если сам способ решения неправильно выбран — это другое.
Так вот, в случае с потерей человека можно утверждать, что мы потеряли человека не случайно, а закономерно: мы сам способ понимания человека выбрали неверный, и потому человек был потерян исходно. Ведь его сразу начинают анализировать с более низкого уровня: природного или биологического, как стали говорить с конца XIX в. Наука, начиная с Д. Локка, понимает человека как природное существо, которое затем, на каком-то возрастном этапе, в процессе воспитания становится человеком. И так считает не только Локк. Например, вот что пишет Гегель в «Феноменологии духа»: «Образование, рассматриваемое с точки зрения индивида, состоит в том, что он пробегает это наличное бытие, поглощает в себя свою неорганическую природу и овладевает ею для себя. С точки зрения общего духа образование как субстанция представляет собой не что иное, как то, что субстанция сообщает себе самосознание, производит в себе свое становление и рефлексию»12. А в «Эстетике» он повторяет: «Вещи, являющиеся продуктами природы, существуют лишь непосредственно и однажды, но человек как дух удваивает себя: существуя как предмет природы, он существует также и для себя, он созерцает себя, представляет себе себя, мыслит, и лишь через это деятельное для-себя-бытие он есть дух»13.
п Гегель Г. В. Ф. Феноменология духа. СПб, 1913. С. 13.
13Гегель Г. В. Ф. Эстетика. Т. 1. М.. 1968. С. 37.
Разве это не тот же Локк? Есть первая, то есть естественная природа. И из нее образование делает вторую природу, собственно человека. При этом никто из мыслителей не ответил на вопрос, каким образом человек из природного, биологического существа становится человеком в полном смысле этого слова. Но может ли образование из любого живого организма сделать человека? Нет, не может. Более того, если бы это было возможно, налицо был бы какой-то невероятный факт: мы бы делали что-то такое, что превышает творение Вселенной и творение жизни, потому что человек — это нечто более высокое и значимое, чем Вселенная и чем сама жизнь.
Значит, образование исходно из самого человека, а не делает человека из биологического существа. И значит, человек изначально есть человек, а не биологическое существо. Вот что изначально понимает Библия и не понимает современная наука. Поэтому в процессе воспитания мы развиваем человека.
При анализе этой проблемы мы выходим и на другую важную проблему: а дает ли сам способ познания современной науки понимание целостных явлений? Давайте подумаем. Что такое современная наука? Это функциональный способ познания реальности. Как познает современная наука любое явление? Она делит его на компоненты, части, функции и т. д. Например, как она познает жизнь? Она берет живой организм и препарирует его на множество частей и функций, дойдя в этом анализе до биофизики. Правильно? Правильно! Разве организм не функционирует по законам физики? Ф у н к ц и о н и р у е т! Разве практический результат при этом не достигается? Достигается! Тогда какие вопросы?
А все вопросы можно свести к одному, детскому: что же такое жизнь? Но разве мы можем понять, что такое жизнь, когда мы при анализе жизни уходим от нее не только в химию, но и в физику, в математику... Проще говоря, сам способ познания жизни современной наукой уводит нас от понимания жизни как таковой. И так во всем, в том числе и в познании человека и социума. Мы постоянно все сводим к низшим уровням бытия явления. Но из мертвого нельзя создать живое. Кто-то может возразить: наука уже гены конструирует. Но это наука конструирует или же она воспроизводит то, что кто-то сконструировал? Да, наука воспроизводит, пусть даже и живое, но при этом по-прежнему не отвечает на вопрос: «Что такое жизнь?» Соответственно, мы исходно не понимаем, что такое жизнь, что такое человек? И уместно спросить: а разве сам способ теоретизирования современной науки здесь ни при чем?
Итак, самым важным условием наступления постхристианской эпохи было общее движение общественной мысли в эпоху Просвещения — движение от христианства. По всем параметрам. При этом очень большую роль в отрицании христианской матрицы сыграла и наука, которая обнаружила серьезные изъяны в средневековом мировоззрении, в средневековом понимании мира. Но это были сугубо научные проблемы, они не выходили на мировоззренческий уровень. А на мировоззренческий уровень эти противоречия выводила идеология — общественное сознание, которое размышляет о направлении движения человечества в целом. Что составляло сердцевину христианской идеологии? Спасение! Это была и есть центральная идея жизни человека, семьи, общества. Это генеральная идея христианского понимания жизни. Далеко не все в реальной жизни
соответствовало этой идее, и далеко не все жили в соответствии с ней, но общая идеология была именно такой.
Что сделала эпоха Просвещения? Она сделала высшей целью счастье человека как такового, человека земного, посюстороннего. Важнее всего не вечное счастье на Небесах, а счастье конкретного человека, в параметрах его земной жизни, счастье земное, реальное.
И самое важное, эпоха Просвещения увидела и нашла средство для решения этой задачи — наука и техника. Если брать это время в целом, то фактически эпоха Просвещения сказала: «Вот вам счастье земное. Но вы должны понимать, что Бога нет, души нет, и счастья вечного нет. Максимум, чего может достичь человек — это земное счастье. Да, человек может верить в Бога, в жизнь вечную, может молиться, но это его личное дело, жизнь вечная — это не более чем мечта, и люди имеют право на эту мечту». Как в свое время сказал Исав: Что мне в этом первородстве? (Быт 25. 32) Теперь же целая эпоха говорила: «Что мне Царствие Небесное? Да и есть ли оно вообще. И зачем счастье вечное? Нет, лучше, чем мечтать о более чем сомнительном Царствии Небесном, получить счастье в этой жизни, пусть маленькое, но реальное». Многие мечтали и о большом счастье, но все равно о земном — вспомним гетевского Фауста. Вот идеология эпохи Просвещения, вот ее смысл и сердцевина. Оговоримся, что как только произошла смена идеологии, так философия превратилась из служанки религии в служанку науки, потому что не религия, а наука теперь должна была стать средством достижения человеческого счастья.
Так эпоха Просвещения замкнула развитие человека на него самого, когда человек стал целью и смыслом своего развития. А раз нет Бога, то нет и духа человека, а раз нет духа, нет и самого человека. Эпоха Просвещения, отказавшись от духовности, замкнула развитие человека в круг его телесного и психического (интеллектуального, эстетического и т. п.) развития и потеряла самого человека. В результате этого эпоха Просвещения изменила векторы бытия и развития человека и человечества. Началось формирование новой цивилизации, в рамках развития которой создавалось новое образование, отбиралось и возводилось в ранг общественно-значимого содержание образования, которое соответствовало целям развития этой цивилизации.
А дальше? Дальше либо открытая война с Богом, либо Его тихое игнорирование. Можно спросить, почему же человечество устремилось к новым целям своего развития, почему оно стало отказываться от христианской цивилизации, христианского мировоззрения, христианской идеологии? Оставим этот вопрос без ответа. Во всяком случае, здесь недостаточен будет только тот ответ, что новая цивилизация предложила больше материальных благ человеку, чем предшествующая.
Вернемся к образованию. Я сейчас не случайно сказал «образование», но не сказал воспитание. Все дело в том, что поскольку эпоха Просвещения сделала ненужным духовную часть человека, стало не нужно и духовное воспитание, и уже вследствие этого по существу излишним стало и нравственное воспитание.
Необходимость нравственного воспитания в эпоху Просвещения никто не отрицал, потому что отсутствие нравственности делает нереальным само суще-
ствование человека и общества. Но ведь и онтологической необходимости в ее существовании для человека не было, подобно тому как нет необходимости человеку в питании, если у него нет тела. Вот то глобальное противоречие, которое реально породила эпоха Просвещения и в котором пребывает современная цивилизация.
Еще раз зафиксируем именно это противоречие. Необходимость нравственного воспитания в эпоху Просвещения никто не отрицал, но фактически оно становилось ненужным и, более того, невозможным, так как эпоха Просвещения потеряла самое главное — реальное живое содержание духовно-нравственного развития, а именно религиозную культуру. То есть по инерции религия еще сохранялась в европейской школе, в ней еще преподавался Закон Божий, но религия стала все больше терять свой смысл в европейском образовании. Да и зачем религия в школе, когда она не нужна в обществе? А не нужна потому, что не дает счастья земного.
Итак, мы должны сделать главный вывод: то, что духовно-нравственного воспитания в западно-европейской школе нет — это не случайность, а глубокая закономерность, которая объясняется тем, что сама западно-европейская цивилизация, ее развитие, вытесняя христианство, делает ненужным и духовнонравственное воспитание в школе. Живое, реальное духовно-нравственное воспитание в школе возможно только в том случае, если в нем есть жизненная необходимость, иначе возможна только более или менее равноценная компенсация. И именно поэтому духовно-нравственное воспитание в современной школе в лучшем случае может быть только явлением, ВХОДЯЩИМ в нее как нечто внешнее, но не как определяющее, исходно-фундаментальное начало.
3. Содержание духовно-нравственного воспитания и развитие человека
Так ли необходимо в качестве содержания духовно-нравственного воспитания именно религиозное содержание? Чтобы ответить на этот вопрос, возьмем самый простой пример. Человек кормится с поля. Но для того, чтобы поле что-то давало человеку, человек должен сделаться земледельцем. Точно так же человек, чтобы быть таковым, должен сделаться духовным, нравственным существом. Если человек теряет нравственность, он делает невозможной свою жизнь, не только человеческую, но и физическую. Для того же, чтобы человек сделался нравственным существом, нужно соответствующее содержание духовнонравственного воспитания.
Как решается эта проблема в европейской культуре? Начнем с Платона. Как известно, его решение проблемы нравственного воспитания состояло в следующем. Есть объективный мир нравственных идей, понятий, и нравственное развитие человека становится реальным фактом, когда человек восходит, осваивает эти объективно-существующие понятия. Когда он, образно говоря, приобщается к этому, вне человека объективно существующему, нравственному миру, миру нравственных идей. Идея глубочайшая.
Но уже Аристотель, который, анализируя нравственное воспитание, свел нравственные понятия к субъективному представлению человека, сказал, что
вообще-то понятия — не главное, главное — это формирование нравственного поведения. Важнее, чтобы человек поступал правильно, нежели, чтобы он понимал, зачем он это делает. И именно эту идею повторяли или «переоткрывали» почти все деятели эпохи Возрождения и Просвещения, будь то Эразм Роттердамский или Монтень, Локк или Гегель. Удивительно, но Гегель, понимавший процесс воспитания как процесс восхождения человека к Всеобщей Конкретности, в вопросах нравственного воспитания не пошел дальше Аристотеля. Главное — сформировать нравственное поведение как привычку.
Эту идею очень хорошо можно понять на примере учения Локка. Локк — истинный основоположник педагогики Просвещения, тот мыслитель, который задал новую методологию объяснения человека и воспитания. У него человек — это не образ и подобие Божие, a «tabula rasa», чистая доска. Поэтому он объясняет воспитание исходя из природы самого человека. Из этой «чистой доски» с помощью воспитания Локку и надо было сделать человека. И мы знаем, что в книге Локка «Мысли о воспитании» учение о нравственном воспитании занимает фактически ее половину. Он дает технологию нравственного воспитания ребенка, которая состоит в следующей схеме: дали понятие, закрепили его на уровне привычки и т.д., и т.д. Ну и что, нравственного развития не будет? Будет, потому что в реальном процессе воспитания будет осуществляться то, что мы не замечаем; то есть реальное содержание воспитания остается за рамками анализа.
А что мы не замечаем? Здесь придется вспомнить Платона, гениальность открытия которого была в следующем: он понял, что человек развивается нравственно, когда осваивает какое-то объективно-существующее нравственное содержание. По сути, эту истину можно сравнить с той, что человек сохраняет себя как живое существо, пока осуществляет процесс обмена веществ между своим организмом и окружающей средой.
В аристотелевско-европейском же варианте понимания нравственного развития и воспитания развития фактически нет, потому что оно носит совершенно механический характер, так как зависит от того, донесли или не донесли мы до человека понятия, сформировали в нем нравственную привычку или нет. А если не донесли понятие? А если не сформировали привычку? Ведь развитие человека происходит совсем по другой схеме — по схеме внутреннего развития.
Конечно, можно сказать, что в европейской культуре есть представления о нравственном развитии как внутреннем процессе. И. Кант говорит о необходимости следовать в воспитании внутренним правилам, внутренним принципам: «Моральная культура должна основываться на принципах, не на дисциплине. Последнее предотвращает злоупотребления, первое — воспитывает способ мышления. Следует стремиться к тому, чтобы ребенок привыкал действовать по принципам, а не по каким-нибудь влечениям. Дисциплина создает только привычку, которая, однако, с годами угасает. Ребенок должен научиться действовать по принципам. <...> Первая забота при моральном воспитании — выработать характер. Характер — это способность действовать по принципам. Сначала это принцип школы, затем — принцип человечества. Вначале ребенок повинуется
законам. Принципы — такие же законы, но субъективные; они проистекают из собственного ума человека»14.
Но откуда человек берет эти нравственные правила? Каков источник их происхождения? Из своих ли собственных представлений человек формирует свое нравственное сознание или источник нравственных понятий, представлений находится вовне? Как отвечает на этот вопрос христианство, что оно дает для понимания нравственного развития?
Христианство говорит, что Царство Божие внутрь вас есть (Лк 17. 20). И значит, это Царство либо развивается, либо не развивается. Развиваться же это Царство может только одним-единственным способом — когда человек живет в Царствии Божием, когда он восходит к Богу. А для этого нужно, чтобы человек осваивал христианские ценности, и в этом процессе развивался духовно и нравственно. То есть душа человека в отношении с Богом формирует себя. Любой другой подход делает реальное, живое духовно-нравственное развитие невозможным, безжизненным и механичным. Вот это главное.
Самое же страшное кроется в сформировавшейся за последние века установке, что религиозные ценности принадлежат только Церкви. Но в том то и дело, что религиозные ценности принадлежат Церкви в такой же мере, в какой ценности научные принадлежат академии наук. На самом деле религиозные ценности так же принадлежат всему человечеству, как и научные, в силу чего имеют общечеловеческое значение и должны быть достоянием каждого человека. Поэтому для того, чтобы живое духовно-нравственное воспитание стало вновь возможным в школе, необходимо, чтобы в нее вернулись религиозная культура, религиозные ценности, заповеди. Более того, чтобы в пространство христианской цивилизации вернулась не только школа, но и общество.
4. Что ждет наших детей?
Теперь нам остается ответить на вопрос: реально ли в наших школах духовнонравственное воспитание? Это зависит от многих факторов, не только от педагогических, но прежде всего от духовного, нравственного состояния общества.
Опять обратимся к истории. Все мы знаем эпоху Возрождения. Это действительно большая культурная эпоха в истории человечества. Если в Средние века феодалы к ол л е к ц и о н и р о в ал и оружие, то в эпоху Возрождения стали коллекционировать творения культуры; если раньше феодалы презирали образование, то теперь стали стремиться, чтобы их сыновья получили гуманистическое образование. Эти примеры наглядно показывают, какое место в жизни общества эпохи Возрождения, в его приоритетах стали занимать культура и образование.
Но нельзя забывать и то, что эпоха Возрождения породила жуткий аморализм. Случайно ли? Гуманисты (например, Эразм Роттердамский) утверждали, что случайно. Ну, обстоятельства так сложились. А на самом деле, я думаю, не случайно.
Что сделала эпоха Возрождения в целом? Она на первое место, как самое значимое в жизни человека, как смысл его жизни, поставила культуру. И в вос-
14Кант И. О. О педагогике // Трактаты и письма. М., 1980. С. 484—485.
46
питании человека это проводилось самым непосредственным образом: многие гуманисты считали, что быть образованным и воспитанным — это одно и то же. И это было не заблуждение гуманистов, а констатация самой реальности: да, духовное, да, нравственное развитие важно, но культура все-таки важнее. По их мысли, разве может христианская культура, которую они ассоциировали с существующей в их времена средневековой культурой, сравниться с классической, то есть античной культурой? Разве можно даже сравнивать средневековые представления о человеке их времени (а они, создавая свои учения, жили в системе представлений Средних веков) с идеалом человека античности? В Средние века человек представлялся великим грешником, а вся его жизнь — непрерывным освобождением человека от грехов путем тяжелых телесных и духовных подвигов. В античности же человек — это гармонично развитый герой, который ничего не боится, смело осуществляет свое призвание. И никакой религии. Во всяком случае, религия — это личное дело самого человека.
Но если светская культура заменила религиозное содержание нравственного воспитания, то духовно-нравственного развития нет по определению. Ведь добро-то как таковое не формируется, потому что соответствующего содержания нет. А самое главное, и смысла его формировать нет. Если же добро не формируется, формируется зло! Да, мы не учили ребенка злу, но куда важнее то, что и добру мы его не учили. В результате мы имеем известное явление: зло само собой, как сорняк в поле, на котором не посеяли пшеницу, взрастет. А значит, аморализм обеспечен.
И эпоха Просвещения тот же самый подход к воспитанию воспроизвела. Она ввела современное общество в ситуацию, когда невозможно создать эффективную систему духовно-нравственного воспитания, потому что для этого нет ни соответствующего содержания, ни смысла. Зачем потребителю быть добрым? Культурным — да! А добрым?
А теперь давайте вспомним эпоху русского духовного Возрождения, я имею в виду вторую половину XIV—XV вв. Наше время в силу своей бездуховности эту эпоху не замечает — чтобы видеть духовное, надо быть духовным. Между тем это время было исключительным в нашей истории, и, наверное, ничто не свидетельствует о его исключительности более ярко, чем наши монастыри, которые появились в этот период по всей Руси. Монастыри стали величайшими духовными твердынями, а взлет духовной жизни порождает колоссальную духовную мощь народа, рождает великих духовных деятелей, святых; порождает повсеместное строительство храмов, расцвет иконописи, взлет литературы. Духовный подъем порождает духовно сильного человека, а духовно сильный человек может сделать все.
Очевидно, что для того, чтобы духовно-нравственное воспитание обрело свое приоритетное значение, необходимо, чтобы народ стал верующим. Ведь если смыслом жизни народа в XIV в. стало служение Богу, то этим же смыслом было проникнуто и воспитание. Именно служение Богу стало в эту эпоху смысловой основой всего воспитания и всего образования на Руси. И если духовная жизнь станет определяющей в общественной жизни современной России, то и духовное воспитание станет определяющим. Если же нет, то и воспитания как такового не будет, а вместе с тем и народа нашего.
Я об этом так уверенно говорю, потому что на протяжении последних веков многие люди питали иллюзии, что, отвергнув религию и решив задачу построения жизни на основе науки, любой народ и любой человек обретет благополучие и счастье. Не получилось. Более того, одностороннее рациональноэкономическое развитие цивилизации — это путь в пропасть. Сегодня это намного виднее, чем, например, виделось нашим предшественникам в XVIII—XIX вв. Зная это, мы не можем быть так спокойны, как были спокойны в недалеком прошлом наши п р ед ш е с т в е н н и к и в своей уверенности скорого светлого будущего, которое наступит, как только из жизни и школы будет изгнана религия. У нас-то этих иллюзий нет, мы понимаем — нет духовного развития, нет и человека. Ведь если духовность — это реальная сфера человека, его основа, то нельзя, разрушив эту основу, выжить. Ну не может человек без сердца или мозга выжить. А разве без души может?
Кто-то может сказать: «Да сама история религиозную культуру из школы вытесняет». Вытесняет. Однако она это делает с древних времен, тем не менее те народы, которые в своем образовании религию сохранили, живы, а те, которые не сохранили, — исчезли: Древняя Греция и Древний Рим исчезли, а Древний Китай и Древняя Индия до сих пор существуют.
Конечно, мы можем спорить о том, соответствует или не соответствует религиозная культура нормам светского государства. Но это уже юридические вопросы, и решаются они проще простого: конституция для человека или человек для конституции. И если конституция не соответствует жизни, значит, конституцию надо менять.
Российская Конституция предоставляет все возможности для изучения религиозной культуры, поэтому мы можем ввести ее изучение в школу. И мы это делаем уже не только на региональном уровне, но и на федеральном. В ФГО-Сах общего образования второго поколения религиозная культура есть. Отсюда прямо следует, что много лет назад мы сделали правильный выбор содержания духовно-нравственного воспитания, а значит, мы имеем шанс организовать живое духовно-нравственное воспитание.
Конечно, не менее важно решить и следующую задачу — его системную организацию, чем мы теперь и занимаемся.
Таким образом, мы можем твердо сказать, что у нас сегодня появились возможности системно организовать духовно-нравственное воспитание россиян. Предпосылкой для успешного решения этой задачи является то, что мы этим во многих регионах России занимаемся уже более 15 лет. А значит, у нас есть реальная возможность построить новую систему воспитания, и, будем надеяться, не хуже, нежели в советской России.
Но сумеем ли мы организовать оптимальное духовно-нравственное воспитание? Это теперь зависит от общества, а состояние его по-настоящему страшное. Сегодня общество подошло к черте, за которой начинается процесс расчеловечивания человека! Почему такое звучание получил процесс Pussi Riot? Вы скажете — это блестящая спецоперация. Да, это операция по расчеловечиванию человека.
В чем суть этого явления? У человека есть некая черта, которую человек не может или не должен переходить. Например, человек не должен переходить чер-
ту, отделяющую его от животного, т.е. не должен уподобляться последнему Или у человека должны быть святыни, и человек не должен их попирать. Если же это происходит, то человек перестает быть человеком в самом прямом и точном смысле этого слова, он становится, говоря библейским языком, «скотом не-смысленным». И вот Pussi Riot эту черту переступили, а многие их стали поддерживать.
То есть спецоперация по расчеловечиванию человека успешно проведена. Вот что страшно. Ведь человек, переставший быть человеком, не нужен не только другим людям, он самой Земле не нужен, она просто сбрасывает его со своего лица. Почему на Землю обрушивались страшные природные бедствия, когда люди переставали быть людьми? Это явление очень хорошо описано в Библии.
Сегодня, по сути дела, нам предстоит вступить в жесточайшую борьбу за самого человека, более конкретно — за наших детей, еще более конкретно — за то, какими они будут: нормальными людьми или же бесноватыми «пуськами». Вот цена вопроса.
Вы можете спросить: а что мы, простые учителя, можем сделать? Что мы можем противопоставить этой разрушительной машине?
Но разве крохотная птичка ценой собственной жизни не защищает своих птенцов? И разве мы так слабы? Да, у специалистов по расчеловечиванию доллары. Зато с нами Бог! А Бог не в силе, а в правде! И разве скажет им доллар то, что говорит нам Бог: Забудет ли женщина грудное дитя свое, чтобы не пожалеть сына чрева своего? Но если бы и она забыла, то Яне забуду тебя (Ис 49. 15). Так что не будем отчаиваться, а будем заниматься своим делом: воспитывать наших детей каждую секунду, осознавая, какая жуткая угроза нависла над ними — угроза перестать быть человеком.
Конечно, нам будет невероятно трудно. Конечно, нам будут всячески мешать, над нами будут издеваться. Над нашей бедностью, над самой попыткой спасти наших детей. Но вспомним слова Высоцкого:
«Ая для того свой покинул окоп,
Чтоб не было вовсе потопа».
Так вот, мы встаем из наших окопов за наших детей, чтобы они в самом прямом смысле остались людьми, чтобы на нашу Землю не обрушился потоп, который сметет существ, переставших быть людьми.
Ключевые слова: духовно-нравственное воспитание, предмет духовнонравственного воспитания, содержание духовно-нравственного воспитания, условия реализации духовно-нравственного воспитания.
Spiritual-moral education:
SUBJECT AND CONTENT
V. Men’shikov
In the article intended for teachers of Orthodox culture, the fundamental ideas of spiritual-moral upbringing such as subject and content are viewed. Author shows that any education is characterized by existence of the subject, that is the sphere of human which the process of education is directed on.
In order to claim the status of an independent kind of education, spiritual-moral education should be characterized by its subject a special area that it forms This area, which develops spiritual and moral education, is the spiritual and moral sphere of a person.
The paper also shows that, just as any kind of education has its optimum content: mental has a system of scientific knowledge, aesthetic has art, etc., spiritual-moral education also has its optimum content — a system of religious culture. This is a substantial foundation of spiritual — moral education. But it does not exclude the possibility that the content of moral education includes other fundamental values: common to all mankind, national, corporate and individual.
Thus, the certainty of a subject matter and content of moral education make it possible to assert that the spiritual and moral education is a distinct and irreplaceable by any other kind of education. In turn, understanding these constants of moral education is an essential premise for the optimal organization of the modern spiritual — moral education, functioning of which ultimately depends on the well-being of every Russian child.
Keywords: spiritual-moral education, the subject of spiritual-moral education, the content of spiritual-moral education, the conditions of the realizations of spiritual-moral education.
Список литературы
1. Bok D. Universitety i budush’ee Ameriki. (Universities and future of America.) Moscow, 1993.
2. Gegel G. V. F. Estetika. (Aesthetics), no. 1. Moscow, 1968.
3. Gegel G. V. F. Fenomenologijci duha. (Phenomenology of spirit.) St. Petersburg, 1913.
4. Gegel G. V. F. Rechi directora gimnazii. 29sentjabrja 1809. //Raboty raznyh let. (Speeches of gymnasium director. 29th September 1809 // Works of different years.) Moscow, 1972.
5. Kant I. О pedagogike. // Traktaty i pis’ma. (About pedagogic. // Treaties and letters). Moscow, 1980.
6. Monro P. Istirija pedagogiki. (The history of pedagogic.) no.l. Moscow, 1913—1914.
7. Suhomlinskiy V. A. Rozhdenie grazhdanina. (The birth of the citizen.) Moscow, 1971.
8. UshinskiyK. D. Pedagogicheskie sochinenija. (Pedagogical issues.) no. 3. Moscow, 1948.
9. Ushinskiy K. D. Rodnoe slovo (Native Word.) Moscow, 1948.
10.Vahterov V. P. Nravstvennoe vospitanie i nachal’naja shkola (Moral upbringing and primary school.) Moscow, 1987.
