CC BY
60
ФИЛОЛОГИЯ
Вестн. Ом. ун-та. 2011. № 3. С. 245-248.
УДК 811.112.2 М.Н. Дмитриева
ДРЕВНЕНЕМЕЦКИЕ ОТРИЦАТЕЛЬНЫЕ ЧАСТИЦЫ КАК МАРКЕРЫ КОММУНИКАТИВНОЙ ТРАНСПОЗИЦИИ
ВОПРОСИТЕЛЬНЫХ ПРЕДЛОЖЕНИЙ
Рассматривается проблема влияния эксплицитно выраженных отрицаний на интен-циональный компонент обще- / частновопросительных предложений древненемецких текстов. Выявляется характер взаимодействия отрицательных частиц с другими модификаторами основного значения вопросительности.
Ключевые слова: вопросительное предложение, отрицательные частицы, коммуникативная транспозиция, древненемецкий период.
В данной статье обсуждается вопрос о влиянии эксплицитного отрицания на интенциональную составляющую речевого смысла вопросительных предложений-высказываний в текстах древненемецкого периода. В качестве основополагающего принимается фундаментальный тезис теоретической лингвистики, в частности германистики, о многослойной организации содержательной структуры реальных предложений текста. Это положение, как известно, восходит к концепции аспектности предложения В. Г. Адмони [1] и имеет еще более глубокие корни в теориях диктума и модуса предложения в отечественном и зарубежном языкознании [2].
По своему содержанию вопросительное предложение в его двух основных структурно-семантических разновидностях (общие и частные вопросы) представляет сложную иерархию смысловых компонентов, ведущими из которых являются пропозициональный, обращенный к предметно-денотативным связям, и интенциональный, отражающий коммуникативную задачу говорящего запросить недостающую информацию или подтвердить свое потенциальное знание.
Интеррогативный интенциональный компонент эксплицирован во внешней форме вопросительных предложений посредством разноплановых языковых средств в их взаимодействии. При этом первичными средствами, специализированными на выражении интенции вопроса, во все периоды развития немецкого языка выступают порядок слов (синтактико-грамматическое средство) и вопросительные слова (лексико-грамматическое средство), на что указывают авторы немецких грамматик [3]. По данным грамматических описаний строя немецкого языка в диахронии, эта тенденция проявляет себя уже в древненемецкий период [4]. Однако в состав вопросов в их реальном текстовом функционировании могут включаться и многие другие средства с иной функциональной нагрузкой: модальные глаголы, модальные слова, обращения, отрицания, обозначения спрашивающего и спрашиваемого и т. д. Такого рода средства оказывают модифицирующее (интенсифицируют /смягчают вопрос) или трансформирующее (переключают вопрос в сферу экспрессивного утверждения или директива) воздействие на базовую интенцию вопроса. Их роль в конституирова-
© М.Н. Дмитриева, 2011
нии речевого смысла общих и частных вопросов остается практически неописанной на материале древненемецких текстов.
Так, в работах, посвященных проблемам эволюционно-диахронического становления и развития отрицания в немецком языке, эта проблема вообще не ставится. Авторов интересуют прежде всего состав средств отрицания на том или ином синхронном срезе, их этимология, критерии классификации способов выражения негативности в древненемецкий период и на последующих этапах немецкого языка, правила употребления одного / нескольких эксплицитных отрицаний в одном предложении и их местоположения относительно других составляющих целостной структуры [5].
За рамками внимания историков языка остаются пока семантический эффект от употребления средств отрицания в вопросительном предложении и характер влияния этих средств на базовую интенцию предложений с ними. Ниже приводятся некоторые итоги наблюдений за функционированием отрицаний ni / ne и niht в составе древненемецких вопросов.
Количественые данные употребления отрицаний в древненемецких вопросительных предложениях получены в результате обследования ведущих письменных памятников XIX-XI вв. В «Евангельской гармонии» Татиана выявлено 80 примеров включения отрицаний в состав общих и частных вопросительных предложений, в поэме Отфрида «Liber Evan-geliorum» - 15, в древнесаксонской поэме «Хелианд» - 15, в переводе Ноткера трактата Боэция «Утешение философией» -142 примера. Кроме того, обнаружены 5 вопросительных предложений с эксплицитным отрицанием в так называемых «малых» древненемецких памятниках. Общая база данных, таким образом, составляет около 250 единиц.
В текстовом материале преобладают общие вопросы с отрицанием в синтаксической форме сложноподчиненного предложения (что составляет 57 % от всех вопросов с отрицанием; 147 примеров).
Особые подгруппы здесь составляют предложения с глаголами некоторых семантических типов, прежде всего, это претерито-презентные глаголы и когни-тивы (17,7 % и 12 % соответственно).
Среди претерито-презентных самым частотным в вопросах оказывается мода-лизатор пропозициональной основы - ma-
gan, основное значение которого в древневерхненемецкий период - «быть способным, быть в состоянии, быть в силах сделать что-то физически или духовно»
[6]. Примеры его употребления можно найти во всех обсуждаемых памятниках:
(1) 135. 22. ni mohta thesér <...> tuon thaz theser ni sturbi? (Т., 256=J. 11. 37) - Не способен ли был Этот сделать так, чтобы тот не умер? Но особенно высока их частотность в переводе Ноткера. Правда, наряду с magan, в тексте встречаются и другие претерито-презентные глаголы: sculan (быть обязанным, должным) и muozen (мочь, хотеть, желать); ср. долевое соотношение вопросов с отрицанием при претерито-презентных глаголах: у Ноткера - чуть более 13 % в то время как в тексте Татиана только 2,5 %. Вот один из примеров из перевода Ноткера: (2) Nemág nü nieht sin . dáz mít réhte héizen súle casus . álde fortuitum? (N., V, 3, 18-20, 307) -Не может ли быть, что по праву называться должно случаем или фортуной?
В предложениях такого типа, сложноподчиненных по форме, нет раздельного представления модусного и диктумного содержания. Кроме того, пример (1) иллюстрирует использование отрицания ni в обеих частях сложноподчиненного предложения с придаточным цели. Значение цели выражается союзом thaz и морфоло-го-грамматически, через форму сослагательного наклонения от сильного глагола третьего ряда аблаута sterbаn (умирать). Наличие здесь двух отрицаний не приводит к их «взаимоуничтожению» или к усилению; каждое из них сохраняет свою собственную сферу оперирования. Наибольший интерес в связи с задачами статьи представляет первое отрицание в препозиции к претерито-презентному глаголу magan. Его применение в данном высказывании мотивировано прежде всего коммуникативно и обусловлено целью говорящего: показав ситуацию «от обратного», выразить свои колебания и сомнения и навязать адресату прямо противоположное мнение.
Вопросительные предложения с глаголами группы verba cognoscendi иллюстрируют раздельное выражение модусной и диктумной частей, соответственно в составе главного и зависимого от него придаточного дополнительного. Модусную часть таких вопросительных по форме предложений формируют предикаты ограниченного лексико-семантического круга - verba cognoscendi, эксплицирующие
Древненемецкие отрицательные частицы как маркеры..
247
когнитивные установки знания, мнения, веры и т. п. лица: wizzan (знать), gilouben (верить), dunken (казаться кому-л., воображать) и некоторые другие. Особенно характерны такие примеры для текста «Евангельской гармонии», где они составляют 13,7 % от всех вопросов с отрицанием: (3) 12. 7. ni uuestut ir, thaz in thén thiu mines fater sint gilimphit mir uuesan? (T., 85 = L. 2.50) - Не знали вы, что в том, что принадлежит Моему Отцу, должно Мне быть?
Как представляется, цель таких высказываний с включением отрицательных частиц ni / ne, построенных по модели общевопросительного предложения, не направлена на то, чтобы получить от адресата какой-либо ответ: подтверждение или опровержение имеющихся у спрашивающего предварительных знаний о некотором положении вещей в мире. Напротив, говорящий стремится внушить собеседнику то, в чем у него нет ни малейшего сомнения. Отрицание оказывается эффективным средством, позволяющим говорящему показать сложившуюся ситуацию «от обратного». На эту особенность значения синтаксических соединений с отрицательными словами указывает Г.Н. Эйхбаум, когда пишет о «способе номинации <...> основанном на полном или частичном “зачеркивании” именуемого содержания через посредство отрицательных слов» [7]. Думается, что эта характеристика способа номинации с использованием эксплицитного отрицания, данная Г.Н. Эйхбаум применительно к языковым построениям современного немецкого языка, имеет универсальный статус и в полной мере приложима, в частности, к древненемецким структурам. Эксплицитное отрицание является в таких контекстах сигналом отторжения со стороны говорящего заблуждений собеседника, маркером переключения высказывания в сферу экспрессивного утверждения, представляющего собой часть веры говорящего лица.
Для частных вопросов (всего выявлено 110 частных вопросов с отрицанием) типично включение отрицательной частицы в структуры с вопросительным местоимением uuaz, служащим для запроса информации о причинных обстоятельствах действия, или предложной словоформой его старого инструменталиса, переосмысленной в область причинной семантики: ziu/ te hiu/ bi hiu/ ze hiu (почему?) (подробнее о форме инструменталиса и ее
значениях см., например, в работах Г. Пауля, В. Шмидт [8]). Количественно эта группа составляет 23 % (25 примеров) от вопросов, которые имеют в структуре и вопросительное слово, и отрицательную частицу. Один из таких примеров взят из проповеди Христа в храме перед иудейским народом: (4) 131. 20. Ob ih uuär quidu, bihiu ni giloubet ir mir? (Т., 244= J. 8. 46) - Если Я правду говорю, почему не верите вы мне?, ср. также его смысловой эквивалент из поэмы Отфрида: (5) Oba ih iu ságen hiar thaz wár,/ bi híu ni gilóubet ir mir sár, // bi hiu nintdúat sih iuer múat? (O., III, 18, 5-6: 134) - Если Я говорю вам здесь правду, почему не верите Мне, почему бездейственна ваша душа?
Примеры (4) и (5) содержат в структуре главного предложения глагол-когнитив gruben с отрицанием. Но здесь другое соотношение диктальной и модальной составляющих. Придаточное условное, вводимое союзным словом ob/ oba и включающее глаголы говорения quedan/ sagen с модальным компонентом uuär, формирует условие, противоречащее по смыслу пропозиции главного предложения. Таким образом, отрицание наряду с указанными средствами участвует в коммуникативной трансформации вопроса в область директивности: Поверьте мне, ведь я говорю правду!
Как показывают примеры, приведенные выше, грамматический строй немецкого языка в древневерхненемецкий период допускал употребление двух моделей построения предложений с отрицанием: мононегативной (вопросы 1, 3-5) и поли-негативной (пример 2). Факт наличия полинегативности в древненемецкий период фиксируется и в описаниях древненемецкого синтаксического строя [9]. Употребление нескольких эксплицитных отрицаний в составе одного предложения А. Шпейер называет «согласованием отрицаний» (Negationenkongruenz) [10]. К исходу древненемецкого периода полине-гативный тип постепенно становится все более употребительным и окончательно утверждается в качестве господствующего в средневерхненемецкий период. В памятнике начала древненемецкого периода («Евангельская гармония» Татиана) количество вопросительных предложений с двойным отрицанием составляет всего 5 % (4 контекста); один из таких примеров следующий: (6) 189. 4. ... frägeta then heilant quedenti: niouuiht ni antuurtis
zi thén thiu thesé uuirdar thir redinont?
(Т., 312 = Mc. 14. 60; Mt. 26. 62) - Спросил Спасителя, говоря: «Ничего не отвечаешь тем, которые против Тебя свидетельствуют?». Здесь, заметим, двойное отрицание не результирует утверждение. Обращает на себя внимание синтаксическая структура примера (6). Отрицательное местоимение вытесняет спрягаемую форму глагола на второе место, что для общего вопроса не характерно. Семантику данного вопроса можно рассматривать как директивную со смыслом «отвечай же!» или как попытку узнать причину отсутствия ответной реакции. К концу периода частотность полинегативных вопросительных предложений несколько возрастает, как видно в текстах Ноткера, до 7 %; см. выше пример (2).
Таким образом, древненемецкие отрицательные частицы могут использоваться как в общих, так и в частных вопросах. В общих вопросах, имеющих форму сложноподчиненного предложения, отрицания участвуют в реализации коммуникативной интенции убеждения адресата, в частных - наряду с вопросительным словом переводят вопрос в сферу директивности. В обоих типах отрицания сочетаются с глаголами-когнитивами, с модализаторами magan и sculan и демонстрируют возможности как мононега-тивного, так и полинегативного оформления. Отрицательная частица проявляет тенденцию к сочетаемости с акцентно-коннекторными частицами: восточно-
франкской eno/ eno ni и ее фонетическим вариантом алеманнского диалекта innu, парными частицами ne... na, ni nu (пример 2), jä ni. В целом языковой материал уже самых ранних письменно зафиксированных этапов развития немецкого языка показывает возможности использования отрицания в вопросе в целях маркирования его коммуникативной транспозиции.
ЛИТЕРАТУРА
[1] Admoni W. Der deutsche Sprahchbau. M., 1986.
S. 235-262.
[2] Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы
французского языка. М., 1955; Арутюно-
ва Н. Д. Язык и мир человека. М., 1998. С. 56, 57, 62 и сл.; Гак В. Г. О категориях модуса предложения // Предложение и текст в семантическом аспекте : межвуз. сб. науч. трудов / отв. ред. И. П. Сусов. Калинин, 1978. С. 19-26.
[3] Engel U. Syntax der deutschen Gegenwartssprache. Berlin, 2009. S. 230; Moskalskaja O. I. Grammatik der deutschen Gegenwartssprache. M., 1971. S. 274.
[4] Admoni W. Historische Syntax des Deutschen. Max Niemer Verlag, Tübingen, 1990. S. 54-55; Grimm J. Deutsche Grammatik: In 4 Bdn. Bd III. Göttingen, 1831. S. 752 und ff.; Schrodt R. Althochdeutsche Grammatik: In 2 Bdn. Bd II: Syntax. Tübingen, 2004. S. 198-200.
[5] Булах Н. А. Средства отрицания в немецком литературном языке. Ярославль, 1962. С. 2129; Филичева Н. И. История немецкого языка : учеб. пособие для студ. филол. и лингв. фак. высш. учеб. заведений. М., 2003. С. 106; Schmid H. U. Einführung in die deutsche Sprachgeschichte. Stuttgart, Weimar, 2009. S. 221-224.
[6] Каннер Л. М. О выражении модальности пре-терито-презентными глаголами в древневерхненемецкий период // Учен. зап. Ленингр. гос. педагогического института им. А. И. Герцена. 1959. Т. 190. Ч. 1. С. 143, 147 и след.; Erdmann O. Untersuchungen über die Syntax der Sprache Otfrids. Erster Teil. Halle, 1874. S. 201.
[7] Эйхбаум Г. Н. О значении предложений с отрицательными словами // Синтаксическая семантика и прагматика. Калинин, 1982. С. 57.
[8] Paul H. Mittelhochdeutsche Grammatik: 24. Aufl. Tübingen, 1998. S. 228; Schmidt W. Geschichte der deutschen Sprache. Ein Lehrbuch für das germanistische Studium. 10., verbesserte und erweiterte Aufl. Stuttgart, 2007. S. 264.
[9] Адмони В. Г. Исторический синтаксис немецкого языка. М., 1963. С. 39, 67; Dal I. Kurze deutsche Syntax auf historischer Grundlage. Tübingen, 1966. С. 163-166.
[10] Speyer A. Deutsche Sprachgeschichte. Göttingen, 2010. S. 73.
ИСТОЧНИКИ ИЛЛЮСТРАТИВНОГО МАТЕРИАЛА И ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ
T. - Tatian. Lateinisch und Althochdeutsch/ Hrsg. von E. Sievers. Paderborn, 1872.
O. - Otfrids Evangelienbuch: 6. Aufl. / Hrsg. von Oskar Erdmann. Tübingen, 1973.
N. - Die Schriften Notkers und seiner Schule. In 3 Bänden. Bd. I. Schriften philosopischen Inhalts / Hrsg. von P. Piper. Freiburg I. B. und Tübingen, 1882.
