CC BY
36
УДК 811.112.2 Вестник СПбГУ. Сер. 9. 2011. Вып. 1
М. Н. Дмитриева
ЭВОЛЮЦИОННО-ДИАХРОНИЧЕСКИЕ ТЕНДЕНЦИИ В РАЗВИТИИ ДРЕВНЕВЕРХНЕНЕМЕЦКОГО РИТОРИЧЕСКОГО ВОПРОСА С ENO
(ОТ ДРЕВНЕ- К НОВОВЕРХНЕНЕМЕЦКОМУ ПЕРИОДУ)
Немецкий язык на древних этапах своего развития обладал рядом специфических особенностей по сравнению с современным состоянием. Среди характерных синтаксических черт древненемецкого предложения многие авторы диахронических и синхронических исследований отмечают более свободное линейное расположение компонентов и наличие особых частиц, используемых для уточнения коммуникативной интенции высказывания [1, S. 663-664; 2, S. 124, 132; 3, S. 201; 4].
При этом сама проблема грамматического устройства древневерхненемецкого предложения (как и прагерманского предложения в целом) не получает какого-либо ясного решения. Например, Фр. Чирх формулирует эту мысль метафорически: «Облик индоевропейского предложения остается для нас полностью затемненным» (“Das Gesicht des ind. Satzes bleibt fur uns so gut wie vollig im Dunkel”) [4, S. 175].
Обсуждая проблему формирования глагольной рамки и фиксации verbum finitum в структуре предложения, Д. Нюблинг отмечает: «Расположение членов во всех типах древневерхненемецкого предложения было еще относительно свободным. <...> В вопросах... уже в древневерхненемецком была общепринята постановка глагола на первое место» (“Die ahd. Satzgliedstellung war in allen Satzarten noch relativ frei. <...> In Fragesatzen war. schon im Ahd. die Verb-Erst-Stellung ublich”) [5, S. 94-95].
В той или иной степени названные особенности проявляют себя во всех формальных и содержательных типах древневерхненемецких вопросов, в том числе и в риторических. По определению И. В. Арнольд, «функция риторического вопроса — привлечь внимание, усилить впечатление, повысить эмоциональный тон. Ответ в нем уже подсказан, риторический вопрос. вовлекает читателя в рассуждение или переживание» [6, с. 165]. Такая речевая интенция может быть выражена различными языковыми средствами.
В подгруппе древневерхненемецких риторических вопросов можно выявить особый подраздел — вопросы с частицей eno, которые и находятся в центре внимания настоящей статьи. Материал их текстовых соответствий из памятников последующих периодов истории немецкого языка позволяет наблюдать изменения в системе языковых средств для обозначения вопроса как риторического.
Стоит отметить, что 80 % вопросов с eno, выделенных в тексте билингвальной латинско-восточно-франкской «Евангельской гармонии» Татиана (всего 46 примеров), построены с вынесением спрягаемой части сказуемого на первое место, т. е. имеют форму общего вопроса. Отсутствие собственной стабильной синтаксической формы у древневерхненемецкого риторического вопроса «требует» использования в нем дополнительных средств для более четкого выражения коммуникативной направленности и более точного соотнесения со шкалой эпистемической модальности «незнание — сомнение — уверенное знание». Для этой цели в восточно-франкском диалекте активно используется вопросительная частица eno, часто в сочетании с отрицанием ni, в двух типах синтаксических структур: в повествовательном предложении с прямым порядком слов и в вопро-
© М. Н. Дмитриева, 2011
сительном предложении, структуру которого открывает спрягаемая часть сказуемого. Частица eno в начале структуры не влияет на порядок слов. Семантически она выражает определенную степень уверенности говорящего и служит цели оказать на собеседника эмоциональное воздействие, чтобы убедить его, привлечь на сторону говорящего. Не случайно вопросы с eno часто используются при передаче проповедей Христа: (1) 44. 20. “EnonU ia coufit man zuene sparon mit scazzu?” [7, S. 120] (= Mt. 10. 29) — «Не двух ли воробьев покупают за ассарий?».
В «Гармонии» выявлены также 9 примеров (20 % от общего числа вопросов с eno), в которых частица встроена в повествовательное по форме предложение и выступает в роли экспрессивно-прагматического «переключателя» в сферу эмоционально-экспрессивного утверждения: (2) 129. 10. “eno unsar euua tuomit siu man?” [7, S. 240] (=J. 7. 50-51) — «Разве наш закон судит человека?». В этой группе распространены предложения с eno, которые структурно-синтаксически построены на основе смысловой сегментации. В них грамматическое подлежащее, находящееся на первом месте, выражается полнозначным существительным и одновременно подхватывается местоимением, стоящим после спрягаемого глагола. В итоге структура совмещает два типа порядка слов: прямой как типичный для повествовательного предложения и инвертированный, характерный для общего вопроса.
Как показывает диахронический анализ, к средневерхненемецкому периоду частица eno (ni) выходит из употребления. Тогда же окончательно закрепляется тенденция к построению риторического (общего) вопроса со спрягаемым глаголом на первом месте, что отчетливо проявляет себя уже к концу древневерхненемецкого периода, в переводном тексте Ноткера. В средневерхненемецком и на последующих этапах, как видно на материале денотативно сходных вопросов из переводов Библии И. Ментеля и М. Лютера и современной немецкой Библии, для выражения уточнения риторической функции вопроса применяются иные лексико-грамматические средства: слова с акцентно-коннек-торной функцией — denn, auch, aber, und.
Ниже приводятся текстовые соответствия примеру (2) в Библии И. Ментеля. В структуре вопроса сохраняется сегментированное представление денотативной ситуации, а открывает структуру denn в «нулевой» позиции:
(2а) “Denn vnfer ee vrteilt fy den menfchen?” [8, S. 367].
В ранненововерхненемецком и нововерхненемецком постановка спрягаемого глагола на первое место в структуре общего вопроса становится общепринятым правилом, а с целью придания вопросу риторической эмоционально-экспрессивной окраски применяются коннекторы auch и denn:
(2б) “Richtet vnser Gesetz auch einen Menschen?” [9, S. 109].
(2в) “Richtet denn unser Gesetz einen Menschen?” [10, S. 121].
Иногда (всего выявлено 8 случаев) древневерхненемецкая eno замещается средневерхненемецкой частицей denn, но к ранненововерхненемецкому периоду в структуре таких вопросов утрачивается и denn. В речевых контекстах при разговоре о ситуации в будущем времени в ранненововерхненемецком используется форма будущего времени: ср. пример из текста Татиана и его соответствия:
(3) 104. 9. “Christ. eno tuot her thanne managerun zeichan...?” [7, S. 204] (= J. 7. 31) — «Христос неужели сотворит Он тогда больше знамений?».
Ср. тот же текстовый фрагмент на последующих синхронных срезах:
(За) “Criftus... thut er denn mer zaichen?” [8, S. Зб5].
(Зб) “[Christus] wird er auch mehr Zeichen thun?” [9, S. 109].
(Зв) “[Christus] wird er etwa mehr Zeichen tun?” [10, S. 120].
Если речь идет о пророчествах (они известны говорящим из книг), то в структуру вопроса включается модальный глагол sollen. В таких контекстах модальный глагол придает высказыванию «значение неуверенности, сомнения, недоверия к высказываемому факту» [11, с. 153]. Данное значение sollen фиксируется Л. М. Каннером уже в древневерхненемецкий период.
(4) 129. У. “eno ni quimit Christ fon Gali^u?” [У, S. 239] (=J. У. 41) — «Разве не придет Христос из Галилеи?».
(4а) “Kumpt denn criftus von galilee?” [8, S. Збб].
(4б) “Sol Christus aus Galilea komen?” [9, S. 109].
(4в) “Soll der Christus aus Galilaa kommen?” [10, S. 120].
На примерах древневерхненемецких риторических вопросов можно наблюдать, что частица eno примыкает к базовой структуре общего вопроса и переводит высказывание в сферу эмфатического утверждения. Eno может использоваться и в повествовательных по форме предложениях, выступая наряду с интонацией единственным языковым маркером вопросительности, или входить в сегментированные структуры, совмещающие признаки и прямого порядка слов, и обратного. На последующих этапах развития немецкого языка частица утрачивается. Для перевода вопроса в разряд риторических начинают использоваться другие слова акцентно-коннекторной семантики, сфера функционирования которых выходит далеко за рамки вопросительности. Сегментированные структуры перестраиваются, приобретая характерный признак общего вопроса с вынесением на первое место спрягаемой части сказуемого.
Литература
1. Blatz Fr. Neuhochdeutsche Grammatik mit Berucksichtigung der historischen Entwicklung der deutschen Sprache: in 2 Bd. Karlsruhe, 1900. Bd II. Satzlehre (Syntax). 1250 S.
2. Moskalskaja O. J. Deutsche Sprachgeschichte. M., 2003. 288 S.
3. Schrodt R. Althochdeutsche Grammatik II. Syntax. Tubingen, 2004. 242 S.
4. Tschirch Fr. Geschichte der deutschen Sprache. Erster Teil: Die Entfaltung der deutschen Sprachge-stalt in der Vor- und Fruhzeit / bearb. von Werner Besch. Berlin, 1983. 19б S.
5. Ntibling D. Historische Sprachwissenschaft des Deutschen. Eine Einfuhrung in die Prinzipien des Sprachwandels. Gunter Narr Verlag. Tubingen, 200б. 2Уб S.
6. Арнольд И. В. Стилистика. Современный английский язык. М., 2002. З8З с.
У. Tatian. Lateinisch und Althochdeutsch / hrsg. von E. Sievers. Paderborn, 18У2. 343 S.
8. Die erste deutsche Bibel. 10 Bds. / hrsg. von W. Kurrelmeyer. Tubingen, 1904. Bd 1. Evangelien. 440 S.
9. Die Bibel. Die ganze heilige Schrift des Alten und Neuen Testaments in der deutschen Ubersetzung von D. Martin Luther (nach der Luther-Bibel von 1545). Gutersloh, 198б. 881 S.
10. Die Bibel / hrsg. von der Evangelischen Kirche in Deutschland. Stuttgart, 1985. 441 S.
11. Каннер Л. М. О выражении модальности претерито-презентными глаголами в древневерхненемецкий период // Учен. зап. Ленингр. гос. пед. ин-та им. А. И. Герцена. 1959. Т. 190, ч. 1. С. 1ЗУ-158.
Статья поступила в редакцию 20 ноября 2010 г.
8З
