CC BY
47
С.М. Шакиров
ДОРОГА В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ПРОСТРАНСТВЕ ЛИРИКИ М.А. ВОЛОШИНА
Дорога является универсальным символом в культуре. Становясь элементом лирического сюжета, мотивом, она служит раскрытию той или иной темы в поэзии определенной эпохи. Устойчивость этого мотива-образа в русской поэзии обусловлена тем, что дорога, неизменно входит в состав русской национальной картины мира, выражая и необъятность пространств России и перманентное состояние "переходности" русской исторической жизни. Незаурядная личность М.А. Волошина, поэта-путешественника, поэта-сгранника, поэта переходной эпохи, определяет наш интерес к изучению мотива дороги в художественном пространстве его лирики.
В первой книге Волошина "Стихотворения. 1900-1910" мотив дороги служит выражению чувства полноты бытия:
Все видеть, все понять, все знать, все пережить, Все формы, все цвета вобрать в себя глазами, Пройти по всей земле горящими ступнями, Все воспринять и снова воплотить1.
Эти строки можно считать своеобразной поэтической декларацией молодого Волошина. С одной стороны, в них выражена его жизненная программа - путешествовать, познавать мир и "воплощать" результаты этого в творчестве. С другой, уже в этом стихотворении отражены главные особенности "дорожной лирики" Волошина: статичность и фрагментарность. Даже двигаясь, поэт остается только созерцателем, а дорога в художественном пространстве его лирики не соединяет разрозненные объекты видимого мира, его "формы" и "цвета", Цельным и гармоничным является мир умозрительный, мир отраженный. Так, в стихотворении "В вагоне" (1901) вереница беглых хаотичных "дорожных" впечатлений путешественника не создает сколько-нибудь выразительной картины реальной поездки, в то время как в сознании поэта возникает обобщенный и цельный образ далекой родины: Чудится, еду в России я... Тысячи верст впереди. Ночь неприютная, темная Станция в попе... Огни ее -Глазки усталые, томные Шепчут: "Иди..." (25)
Не случайно огни станции здесь сравниваются со взглядом далеких неподвижных глаз. Так в "дорожной лирике" Волошина появ-
ляется позиция наблюдателя движения, задается масштаб восприятия мира, масштаб настолько огромный, что на смену "тесному" земному пути в стихотворении "По ночам, когда в тумане..." (1903) приходит движение по Вселенной:
Как ядро к ноге прикован Шар земной. Свершаяпутъ, Яне смею, зачарован, Вниз на звезды заглянуть. (31)
Живописная зримость образов этого стихотворения вновь позволяет утверждать статичность, созерцательность позиции автора. "Свершая путь", он реально остается на месте.
Одновременно с мотивом неподвижности в "дорожной лирике" молодого Волошина начинает звучать мотив отчуждения. Наиболее ярко он выражен в стихотворении "Таиах" (1905): Ты ведь знала: я - Прохожий, Близкий всем, всему чужой. (35)
В последующие стихи проникают образы изгнанников и скитальцев. В стихотворении "Вослед" (1906) это образы Антигоны и Эдипа (38), в цикле "Киммерийские сумерки" (1907) это образ Одиссея, в стихах цикла "Corona Astralis" (1909) мотив отчуждения, изгнанничества звучит особенно ярко:
Изгнанники, скитальцы и поэты -Кто жаждал быть, но стать никем не смог... У птиц - гнездо, у зверя - темный лог, А посох - нам и нищенства заветы. Долг не свершен, не сдероюаны обеты, Не пройден путь, и жребий нас обрек Мечтам всех троп, сомненьям всех дорог ...(53) Образ дороги здесь утрачивает всякую земную конкретность, становясь образом отвлеченным и умозрительным. Поэт наделяется внепространственными и вневременными атрибутами, о чем свидетельствуют и библейский образ посоха, и скрытые цитаты из Священного Писания2 и из стихотворения Ф.И. Тютчева "Из Шекспира"3 Параллельно с "космическими" стихами Волошин создает первые произведения о Коктебеле. В них мотив дороги обретает "земную" конкретность. Суровая нагота пейзажей восточного Крыма оказывается созвучной пейзажу души поэта. В единении с природой он обретает спокойствие:
Я иду дорогой скорбной в мой безрадостный Коктебель... По нагорьям терн узорный и кустарники в серебре. По долинам тонким дымом розовеет внизу миндаль, И лежит земля страстная в черных ртах и орарях. (43)
Ускользающие мимолетные "дорожные" впечатления обогащаются сугубо личным содержанием. Тогда, в 1907 году, поэт впервые надолго поселился в Коктебеле, пережив глубокую драму в семье и дружбе. Однако эти биографические подробности остаются за пределами текста стихотворения. Они определяют только общее движение лирического переживания - от чувства скорби до радостного приятия торжественной весенней природы. Вновь автор-созерцатель в стороне, вновь из фрагментов не складывается единая картина.
Волошин не создает в своих стихах образа лирического героя как выразителя авторского сознания4 В цикле "Киммерийские сумерки", куда входит стихотворение "Я иду дорогой скорбной в мой безрадостный Коктебель..." (1907), образ родной земли, личные душевные переживания даются сквозь "призму гомеровского мифа о Ким-мерии" Для лирики Волошина характерно наличие единого контекста идейных символов мировой культуры, посредством которых преломляются образы мира в отдельных циклах или стихах.
Размышляя о судьбе поэта в стихотворении "Как некий юноша в скитаньях без возврата..." (1913), Волошин развивает сюжет притчи Платона (431) об ищущем, но не находящем счастливых людей, юноше, похищенном в детстве разбойниками:
Бездомный долгий путь назначен мне судьбой... Пускай другим он чужд... я не зову с собой -Я странник и поэт, мечтатель и прохожий...(61) В стихотворении "Под знаком Льва" (1914) звучит библейский мотив чудесного спасения:
И кто-то для моих шагов Провел невидимые тропы По стогнам буйных городов Объятой пламенем Европы.
Уже в петлях скрипела дверь И в стены бил прибой с разбега, И я, как запоздалый зверь, Вошел последним внутрь ковчега. (97)
Поводом для написания этого стихотворения послужила поездка Волошина в Швейцарию на строительство общеевропейского храма антропософов. "Чудом" было то, что выехать из России он смог после официального объявления войны и закрытия границ. Поездка эта была необходима для выражения духовного единения представителей разных народов разобщенной Европы6
В стихах о гражданской войне и терроре современность воспринимается через призму представлений Волошина о русской исто-
рии и о Великой французской революции. Образ пространства в этих стихах катастрофичен. В стихотворении "Бойня" (1921) на дороге видит поэт брошенные осужденными вещи: скомканный кружевной платок, нательный крестик, чулок (170). По дороге гонят людей на расстрел в стихотворении "Террор" (172). Вдоль дорог лежат трупы людей и лошадей в стихотворении "Красная Пасха" (1921). Сама природа восстает против человеческой жестокости:
Лицо природы искажалось гневом Иужасом.
А души вырванных Насильственно из жизни вились в ветре, Носились по дорогам в пыльных вихрях. (172) Несмотря на присутствие образа дороги в стихах о войне и терроре, в них по-прежнему нет движения. Это застывшие, фотографически точные картины. Поэт по-прежнему не движется в пространстве, а созерцает, фиксирует весь ужас происходящего. Статичность и фрагментарность стихов молодого Волошина сохраняется и в зрелом творчестве.
Трагедию гражданской войны поэт воспринимает как неизбежное следствие исторического развития. Любое историческое движение, считает Волошин, обязательно сопровождается разрушением. Дорога ассоциируется с мотивами смерти, разрушения. В стихотворении "Пустыня" (1919), рисуя картину развития цивилизации, поэт упоминает брошенные вдоль степных троп "быков обугленные ребра" (72), в стихотворении "Дикое Поле" (1920), рассказывая об истоках Руси, говорит о могильниках, костях и крови на "немереных скифских дорогах" (133), в стихотворении "Северовосток" (1920) создает символический образ ледяного ветра русской истории:
Этот ветер был нам верным другом На распутьях всех лихих дорог: Сотни лет мы гили навстречу вьюгам С юга вдаль - на северовосток.
Вейте, вейте снежные стихии, Заметая древние гроба: В этом ветре вся судьба России -Страшная безумная судьба. (169)
Не только движение, но и цель современной истории трактуется поэтом как катастрофа. В цикле философских стихов "Путями Каина" (1921-1926) он приходит к выводу, что в погоне за удобством и комфортом человек "продешевил" дух, что, подчиняя себе силы природы, сам становится их рабом. Открыв силу пара, человек "со-
кратил пространство". Дорога утратила былую романтику, став просто "кратчайшим расстояньем между точек":
Свист, грохот, лязг, движенье - заглушили Живую человеческую речь, Немыслимыми сделали молитву, Беседу, размышленье; превратили Царя вселенной в смазчика колес. (216)
И вновь перед нами статичная фигура - "смазчик колес", вновь автор наблюдает происходящее со стороны.
Мир "дорожной лирики" Волошина - это мир катастроф, мир переходной эпохи. Гармония возникает лишь в стихотворении "Дом поэта" (1926), считающемся его поэтическим завещанием. Гармония возникает лишь в стенах Дома - своеобразного островка свободы и творчества: Дверь отперта. Переступи порог. Мой дом открыт навстречу всех дорог. (261) Мотив дороги завершает свое развитие, в конце пути возникает образ Дома, где сам поэт, мыслитель, художник, созерцатель, встречает странников.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Волошин М. Стихотворения. Статьи. Воспоминания современников. М., 1991.
С.34. (Далее ссылки в тексте даются по этому изданию с указанием страниц). 2Матф„ 8,20.
3 Тютчев Ф.И. Полное собрание стихотворений: В 2 т. М., 1997. T.I. С.208,
4 Гинзбург Л.Я. О лирике. Л., 1974. С. 159.
5 Десницкая A.B. Киммерийская тема в поэтическом творчестве Волошина // Воло-шинские чтения. М., 1981. С.43.
бПинаев С. Историософия М. Волошина//Родина. 1996. №2. С.10.
С.Б. Ходов
СПЕЦИФИКА СОВЕТСКОГО РЕГИОНАЛЬНОГО ЖУРНАЛА
Власть государства в России почти всегда была жёсткой и централизованной. Провинция зависела от столицы не только в экономическом и политическом отношении, столица аккумулировала в себе и культурную элиту всей страны. Но периоды относительно демократичного правления оборачивались бурным ростом самосознания провинции, который не в последнюю очередь выражался в создании региональных литературных журналов, объединявших вокруг себя местную интеллигенцию.
