CC BY
179
нодатель прямо не указал в законе, что это возможно сделать через институт ходатайств перед следователем, дознавателем о необходимости проведения тех или иных следственных действий, опровергающих доводы стороны обвинения.
Подозреваемый, обвиняемый и защитник не могут самостоятельно провести следственные действия с целью получения оправдательных доказательств. У них нет правовой возможности оспорить в досудебном производстве фактическую и юридическую сторону выдвинутого в их отношении обвинения и т. д. Возможность использования процессуального института ходатайств наталкивается на сопротивление следователя и дознавателя, часто выносящих постановления об отказе в их удовлетворении.
Прокурор как должностное лицо, обладающее правом осуществлять уголовное преследование и надзор от имени государства, к стороне обвинения в досудебном производстве уже не относится. Изменения уголовно-процессуального законодательства лишили его права на возбуждение уголовного дела, производство следственных действий, в том числе и на возможность формулировки обвинения.
Производство предварительного расследования возложено на следователя и дознавателя.
Следователь является должностным лицом, которое от имени государства начинает досудебное расследование, осуществляет уголовное преследование лица и формулирует материальную основу обвинения, которое в дальнейшем должно определять пределы его рассмотрения по существу в суде.
Основная задача следователя в досудебном производстве установить полно, всесторонне и объективно все обстоятельства совершенного преступления, сформулировать в отношении лица обвинение и передать уголовное дело прокурору. Хотя эта обязанность прямо не прописана в уголовно-процессуальном законе, тем не менее она признается большинством ученых. Такой характер деятельности следователя должен позволить компенсировать низкий потенциал возможности подозреваемого, обвиняемого и защитника по собиранию доказательств. Государство в лице следователя берет на себя обязанность собирать и проверять не только обвинительные, но и оправдывающие (смягчающие вину) доказательства.
Учитывая, что при осуществлении доказывания обвинительного и оправдательного тезиса в досудебных стадиях отсутствует независимый арбитр (судья), на основании заключения которого можно было бы судить о степени обоснованности этих тезисов и, соответственно, выдвинутого обвинения, невозможно говорить о наличии состязательности в этой части уголовного процесса.
Таким образом, отсутствие состязательности в досудебном производстве по уголовному делу делает бессмысленным наличие сторон. Наличие сторон возможно только в судебном заседании при осуществлении судебного контроля. По сути, состязательность в досудебном производстве имеет дискретный характер, обусловленный рассмотрением и разрешением процессуальных вопросов в рамках судебного контроля.
В этой связи государственные органы и их должностных лиц, которые выполняют функцию обвинения, следует выделить в отдельную группу участников и наименовать «Государственные органы и должностные лица, осуществляющие уголовное преследование».
В.В. Терехин, кандидат юридических наук, доцент, профессор кафедры предварительного расследования Нижегородской академии МВД России
Допустимость доказательств: понятие и содержание в контексте формы уголовного процесса
Институт допустимости доказательств занимает особое место в структуре уголовно-процессуального права и теории доказательств. Являясь, по сути, квинтэссенцией (экстрактом) формы уголовного судопроизводства, «допустимость» заслуженно отождествляется с законностью всей процедуры доказывания. Допустимость определяет эффективность уголовного преследования и уровень защищенности прав и свобод участников судопроизводства, разграничивает правомерные и незаконные действия участников доказывания, устанавливает баланс публичных и частных интересов в досудебном и судебном производстве.
Предельно догматическое отношение значительной части процессуалистов к понятию допустимости доказательств (отчасти воспринятое и законодателем) в равной степени препятствует
эффективному использованию результатов оперативно-разыскной, административной и «иной процессуальной» деятельности (в т. ч. реализуемой защитником) в производстве по уголовным делам, с целью установления истины по делу. Основой такого подхода является существующий уровень нормативного регулирования и правопонимания данного процессуального института. Часть 2 статьи 50 Конституции РФ запрещает использовать при отправлении правосудия доказательства, полученные с нарушениями федерального закона. Конституционная норма воспроизведена законодателем в статье 75 УПК РФ, толкование правовых предписаний которой в системной связи с другими нормами, определяющими форму досудебного уголовного производства, формирует модель (стандарт) допустимости доказательств. Данный стандарт признает законными только процессуальные способы собирания доказательств, письменную форму фиксации порядка их проведения и результатов (протоколирование), ограничивает легальный перечень источников доказательств и круг участников, могущих проводить доказывание. При этом нормативного определения данного свойства в уголовно-процессуальном законе нет. Кроме того, статья 17 УПК РФ на уровне принципа утверждает свободу оценки доказательств на основе внутреннего убеждения субъектами доказывания и отсутствие у каких-либо доказательств заранее установленной силы. Однако в пунктах 1, 2 части 2 статьи 75 УПК РФ явно присутствует идея формальной оценки доказательств. Такое очевидное противопоставление в законе идей свободы оценки доказательств на основе внутреннего убеждения и формальной оценки свидетельствуют о пробелах в понимании законодателем сущности и содержания свойства допустимости, его значения для правосудия по уголовным делам.
Допустимость, как и относимость доказательства, — это слагаемое нормативности, структурности, процедурности знания. Но если относимость действует на логическом уровне, то допустимость не вполне логична, ибо управляется ценностным выбором законодателя. Доказательственные сведения встраиваются в структуру знания, если субъект готов его воспринимать как допустимое. Допустимо то, что может быть воспринято, понято и использовано для конструирования юридической реальности в определенном формате. Законодательно сформулированные правила о допустимости имеют в своей подоснове порог восприятия информации. Нормирование, отбор, форматирование данных составляет суть допустимости — это формирование фактов из информации. Допустимость — это та присадка к познанию, которая делает, структурирует из информации доказательство-факт.
Две технологии доказывания (формирования доказательств-фактов) взаимосвязаны с типом процесса: состязательным или следственным. В смешанном процессе в той или иной пропорции сосуществуют два технологических цикла доказывания, досудебный и судебный, что требует пояснений, которые мы далее сделаем.
Пока в принципиальном плане обозначим главное, что отличает две технологии уголовно-процессуального доказывания. Каждая из них—это особая форма организации власти-знания, способ производства истинного знания о праве и о мире. Следственность и состязательность — это две альтернативные программы организации процесса познания в уголовном процессе, основанные на различных системах ценностей. Состязательная (диспозитивно-исковая) парадигма предполагает наличие суда как субъекта убеждения, к которому непосредственно обращаются с речью, равенство прав спорящих, свободу голоса, право выбора позиции и средств доказывания, гласность, устность, непосредственность судоговорения/судопроизводства. Главной чертой следственной парадигмы доказывания является то, что субъектом установления объективной истины (главного доказательственного факта) является следователь, формирование уголовно-процессуального доказательства происходит до суда, вне суда и, как правило, без участия процессуального оппонента (защиты). Состязательная парадигма — это модель судебного познания фактов, и ее принципиальные правила касаются регулирования судебного дискурса (устной речи), а следственную парадигму характеризуют правила документооборота, протоколирование. По нашему глубокому убеждению, в различных системах доказывания допустимость не может быть одинаковой. Общее только в том, что она отвечает за отбор и преобразование информации, видовые отличия состоят в субъектах, способах отбора и, главное, — в конечной цели, которая достигается этим.
Подчеркнем то, что допустимость — это концентрированное выражение процессуальности, она порождает «процедурность» доказательства, а процедурность убеждает. Факты оцениваются, прежде всего, по правовой форме, в которую облечены сведения. А значит и допустимость причастна к производству эффекта убедительности доказательства.
460
Юридическая наука и практика
Свойство допустимости, как и процессуальная форма в целом, имеет идеологический, убеждающий эффект для юридического сознания. Если допустимость доказательства не вызывает сомнения, оно с большей вероятностью убедит судью.
Субъекты доказывания сознательно или бессознательно используют юридическую топику, то есть набор общих мест, незыблемых ценностей, на которые опирается любая смысловая конструкция, в том числе и связанная с фактической стороной дела. Отметим, что уголовное судопроизводство как вид словесности имеет свою систему общих мест, используемых для отыскания доводов и ведения аргументации — судебную топику. Судебная (уголовно-процессуальная) топика включает в себя набор устойчивых юридических тезисов (конструкций), выражающих наиболее ценные смыслы права и/или суждения здравого смысла: в принципах, аксиомах, презумпциях, фикциях и пр. Такими общими местами являются, на наш взгляд, принципы законности, презумпция невиновности, защита прав личности и др. Они являются опорными рече-мыслительными сущностями; имеют определяющее значение для убеждения и опровержения, изобретения смысла, интерпретации. Допустимость является сводным, интегрированным показателем правильности («законности»), а значит убедительности проекта, предлагаемого стороной суду в качестве модели (версии) исследуемого события. Убеждение от доказательства идет от внешнего к внутреннему. Так что «допустимость» в известном смысле убеждает. Сведения (информация) приобретают свойства доказательства только тогда, когда они правдивы и непосредственно касаются предмета доказывания, то есть, говоря языком права, если они достоверны и относимы. Но не менее важно для доказательства как средства убеждения то, что оно освещено светом законности; в этом состоит пресловутая «сила доказательства». Допустимое доказательство убеждает, хотя и не благодаря одной только допустимости.
В уголовно-процессуальной науке в последнее время высказываются новые идеи, объясняющие организацию правильного знания. Одной из них является «нарративность». Поскольку мы утверждаем, что стандарт допустимости напрямую связан с операциями по преобразованию информации в мыслительные конструкции и с организацией знания, постольку можно указать на связь между этими явлениями.
Специалисты указывают, что структурирование знания происходит посредством такого психолингвистического явления, как нарративность (нарратив — категория лингвистики и языкознания, означающая «письменное повествование», «рассказ»). Мы разделяем мнение о взаимосвязанности рациональности и нарративности при осуществлении восприятия и понимания. Нарративное понимание является основой «нормального» восприятия и понимания. Опираясь на эти исходные положения, представители нижегородской школы процессуалистики сделали вывод о том, что уголовно-процессуальное доказывание имеет нарративную природу, в его подоснове лежит схематизм повествования1.
Состязательному типу процесса присущ соответствующий по форме нарратив. По сути, это судебная драма, устное представление, в котором разыгрывается столкновение сторон. Следственный тип процесса поддерживает следственный нарратив. Его главным содержанием является составление следственного протокола. Тайность, письменность следственной формы процесса не предполагают присутствие широкой аудитории. Тот, кто пишет от имени власти следственные протоколы, не нуждается в зрителях и не заинтересован в критике. Монолог следователя априори претендует на истинность по причине отсутствия альтернативы. Безальтернативность источника знания (кроме материалов, составленных следователем) не позволяет суду выйти за горизонт его, зафиксированного в протоколах и других материалах дела, является источником знания о преступлении и преступнике. Суд и аудитория не имеют иного выбора, как только верить материалам уголовного дела, составленным следователем и представленным прокурором. В досудебном производстве следственный нарратив предполагает не диалог сторон или их борьбу, а монолог следственной власти, от усмотрения которой зависит всесторонность и полнота исследования предмета доказывания. Главное — при таком монологе игнорируется аудитория. Лучшая тому иллюстрация — известное постановление Конституционного Суда РФ от 2 июля 2013 года № 16-П «По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 237 Уголовно-процессу-
1 Александров А.С., Терехин В.В. Уголовно-процессуальное доказывание как коммуникация // Коммуникативная теория права и современные проблемы юриспруденции: к 60-летию Андрея Васильевича Полякова. Коллективная монография: в 2 т. СПб., 2014. Т. 2: Актуальные проблемы философии права и юридической науки в связи с коммуникативной теорией права. С. 445—465.
ального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина Республики Узбекистан Б.Т. Гадаева и запросом Курганского областного суда», которое ясно показало, что в досудебном производстве следственная власть склонна игнорировать не только позицию стороны защиты, но и мнение потерпевшего, интересы которого и призвана защищать. Понятно, что будут разные критерии допустимости: в состязательной технологии — для судебного доказывания, а в следственной технологии — для производства судебных решений. Полагаем обоснованной нашу точку зрения о том, что состязательная технология (не только в судопроизводстве, но в и экономике, политике, спорте и т. д.) наиболее справедливая и эффективная, позволяющая индивидам наиболее эффективно адаптироваться к условиям среды, в которой они существуют. Тем не менее как в следственном формате, так и в состязательном допустимость связана с форматированием, организацией информации, а значит и с господствующей концепцией истины.
Можно ли говорить о том, что стандарт допустимости — это слагаемое конфигурации правильного знания как обратной стороны достоверности? На наш взгляд, можно. Но если достоверность характеризует содержательный, то допустимость — формальный аспект истины. Допустимость технологична, она входит в технологию доказывания, производства процессуальной (судебной) истины. Допустимость достойна того, чтобы считать ее стандартом истины.
М.В. Лелетова, кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры предварительного расследования Нижегородской академии МВД России
К вопросу о повышении эффективности возмещения вреда, причиняемого преступлениями
Возмещение материального ущерба, причиненного совершенным преступлением, является одним из приоритетных направлений деятельности как органов предварительного следствия, так и ОВД в целом и реализуется проведением комплекса взаимосвязанных мероприятий различного характера (процессуальных действий, оперативно-разыскных мероприятий и др.), объединенных общей целью — устранить негативные последствия преступного деяния.
Проблема эффективности деятельности органов предварительного следствия по возмещению причиненного преступлениями ущерба, в том числе установлению имущества обвиняемых (подозреваемых) с целью наложения ареста или применения судом конфискационных санкций по уголовным делам о различных преступлениях, в настоящее время чрезвычайно актуальна, поскольку ими причиняется огромный материальный ущерб, в частности бюджетам различных уровней (федеральному, региональному, местному).
Следственным департаментом МВД России подготовлен методический обзор состояния работы органов предварительного следствия в системе МВД России по возмещению ущерба, причиненного преступлениями, который направлен в региональные следственные подразделения для использования в практической деятельности (исх. от 30.09.2014 № 17/2-25624).
Анализ практики расследования уголовных дел позволяет определить факторы, оказывающие существенное негативное влияние на эффективность применения мер обеспечительного характера:
— высокая степень латентности некоторых (например, экономических, коррупционных) преступлений, изощренность способов сокрытия и легализации похищенного имущества, ценных бумаг, денежных средств виновными лицами;
— длительность проведения доследственных проверок оперативными сотрудниками и непринятие или несвоевременное принятие адекватных мер по установлению похищенного имущества и имущества, подлежащего аресту, с целью обеспечения заявленных исков;
— отсутствие эффективного взаимодействия с контрольными органами при расследовании уголовных дел;
— несовершенство законодательства, что не позволяет своевременно обнаруживать и арестовывать переведенные за границу, например, похищенные бюджетные средства;
— отсутствие имущества (денежных средств) у обвиняемых (подозреваемых) или сокрытие ими похищенного имущества (денежных средств) посредством переоформления на третьих лиц права собственности либо распоряжения имуществом и др.
Наибольшая эффективность работы по возмещению ущерба достигается, если она начинается на стадии процессуальной проверки. Именно на данном этапе собирается информация о наличии/
П62
Юридическая наука и практика
