CC BY
19
ДОКЛАД ОБ ИССЛЕДОВАНИИ СОЦИАЛЬНОЙ СТРАТИФИКАЦИИ СОВРЕМЕННОГО КИТАЯ
Дандай Чжунго шэхуй цзецэн яньцзю баогао / Гл. ред. Лу Сюэ И. - Пекин, 2002. - 411 с. (кит. яз.)
Книга является результатом трехлетней работы проблемной группы Института социологии Академии общественных наук Китая, созданной в начале 1999 г. Группа провела широкомасштабные социологические исследования в семи городах различных провинций страны, а также выборочные анкетные опросы и интервью на ряде предприятий и в нескольких учебных заведениях. В июне 2001 г. был проведен еще более широкий опрос, охвативший 12 провинций и автономных районов и 72 города, уезда и района. Настоящий доклад представляет первые итоги исследований, полученные до полной обработки 6 тыс. анкет, заполненных в ходе последнего опроса. За ним должны последовать дальнейшие публикации.
Книга состоит из трех частей. Первая часть содержит общий анализ изменений стратификационной структуры современного китайского общества. По профессиональной принадлежности и с учетом обладания тремя видами ресурсов (организационного, экономического и культурного) выделяются десять страт. Вторая часть включает четыре отдельных доклада, посвященных стратам производственных рабочих, тружеников сельского хозяйства, частных предпринимателей и среднего класса. Третья часть посвящена социальной стратификации в пяти ключевых районах исследования.
В общей части отмечается, что в ходе модернизации Китая происходят глубокие изменения в социальной структуре китайского общества, выражающиеся в дифференциации прежних социальных групп и появлении новых. На смену старому механизму дифференциации, основанному на политическом статусе, прописке и административном статусе, приходит новый механизм, базирующийся на профессиональной принадлежности. «Сегодня для анализа проблем социальных страт современного Китая, без сомнения, недостаточно просто по трафарету использовать теорию классового анализа, выдвинутую Марксом применительно к раннему европейскому капитализму XIX в., или теорию классового анализа, выдвинутую Мао Цзэдуном применительно к Китаю 20-30-х годов XX в.» (с. 4). От использования самого понятия «класс» авторы вообще отказываются, чтобы уйти от тесно связанных с ним концепций классовых конфликтов. Отно-
шение к средствам производства, по их мнению, не может быть единственным критерием выделения социальных страт. Необходимо учитывать и два других критерия: организационный (властный) ресурс и культурный (технический) ресурс. При этом организационному ресурсу придается решающее значение, поскольку он дает возможность, опираясь на государственную власть и партийную систему, распоряжаться всеми другими ресурсами общества (материальными и человеческими).
В докладе выделяются и характеризуются следующие страты.
1. Страта государственных и общественных руководителей характеризуется как ведущая в социальной структуре. Она выступает как главный инициатор и организатор социально-экономического развития и рыночных реформ. В первое десятилетие реформ экономические интересы высшего центрального и регионального руководства не получали соответствующего удовлетворения, но затем оно стало одной из групп, пользующихся наибольшими выгодами. Удельный вес этой страты в обществе - 12,1%, в городах - 1-5%, в низовых административных единицах с городским и сельским населением - 0,5% (с. 10).
2. Страта управленческих работников складывается из трех основных категорий, это: 1) бывшие кадровые работники государственных и коллективных предприятий; 2) бывшие владельцы или основатели сравнительно крупных частных предприятий и высокотехнологичных народных предприятий; 3) менеджеры среднего и высшего звена предприятий с иностранным и смешанным капиталом. Подлинные менеджеры стали появляться только с началом реформ, особенно с 90-х годов, в результате модернизации государственных предприятий и развития частных предприятий.
Эта страта квалифицируется как наиболее активная движущая сила рыночных реформ и как носитель институциональных новаций. Ее члены располагают большими экономическими ресурсами, сравнительно высоким образовательным цензом и специальными знаниями и занимают довольно высокое социально-политическое положение. Они фактически распоряжаются средствами производства и экономическими ресурсами многих крупных и средних предприятий, относящихся к государственному сектору или не имеющих четко выраженной имущественной принадлежности. Ведущие элементы этой страты имеют тесные связи с государственной властью и иностранным капиталом. Страта управленческих работников оказывает большое влияние на экономическую и политическую жизнь общества, особенно - на формулирование правительственного курса в экономике, и это влияние продолжает возрастать. Доля ее в социальной структуре составляет 1,5% (с. 15). Концентрируется она в основном в крупных и средних городах.
3. Страта частных предпринимателей первоначально формировалась за счет городских и сельских низов. После 1992 г. в нее стали в большом числе вливаться располагающие общеобразовательными и специальными знаниями управ-
ленческие работники бывших государственных и коллективных предприятий, технические специалисты и кадровые работники различных организаций, что значительно повысило ее социальный имидж и социальный статус. Однако традиционные идеологические взгляды препятствуют тому, чтобы политический статус страты частных предпринимателей соответствовал ее экономическому статусу и сильно ограничивают ее участие в общественно-политической жизни.
Первый частный предприниматель появился в Китае в 1981 г. К концу 2000 г. число частных предприятий достигло 1760 тыс., а число лиц, их финансирующих, - 3950 тыс. человек. На частных предприятиях заняты 22 150 тыс. наемных рабочих (с. 52). Сюда не включены волостно-поселковые предприятия и частные предприниматели, появившиеся после преобразования средних и мелких государственных предприятий. Удельный вес страты в численности занятого населения - 0,6%, но в некоторых экономически развитых районах он поднимается до 3%, а в отсталых - опускается ниже 0,3% (с. 16). Основную массу страты составляют средние и мелкие предприниматели.
4. Страта специалистов и технического персонала составляет основу среднего класса, обеспечивает социальную стабильность, способствует научно-техническому и социальному прогрессу и распространению понятий рыночной экономики. Удельный вес страты - 5,1%, но в крупных и средних городах он достигает 10-20%, а в районах со смешанным городским и сельским населением опускается до 1,5-2% (с. 18).
5. Страта конторских служащих - также важная составная часть среднего слоя современного общества. Удельный вес - 10-15%, в районах со смешанным городским и сельским населением опускается до 2-6% (там же). По мере индустриализации и урбанизации в эту страту перейдет большое число работников физического труда.
6. Страта индивидуальных промышленников и торговцев, обладающих сравнительно небольшим частным капиталом (включая недвижимость), живущих за счет экономической деятельности в сфере производства, обращения обслуживания или на фондовом рынке. Эти люди, широко представленные в Китае до 1949 г., почти совершенно исчезли в результате преобразований, произведенных в 50-е годы, но вновь возродились в годы реформ, сначала в деревне, а потом в городе. В 80-х годах страта формировалась в основном за счет крестьян и городских безработных (особенно из числа возвратившейся в города «образованной молодежи»). В 90-х годах с началом реформы государственных предприятий и урегулированием производственной структуры ее пополняли работники этих предприятий и горожане. В настоящее время основной резерв для увеличения численности страты - уволенные работники госпредприятий, безработные и мигрирующие в город крестьяне. Индивидуальная промышленность и торговля процветают на Восточном приморье, тогда как в центральной и западной частях стра-
ны они развиваются относительно медленно, что тормозит экономический рост в этих районах. По мере накопления капитала и расширения масштабов хозяйствования индивидуальные промышленники и торговцы переходят в разряд частных предпринимателей.
В 80-е годы индивидуальные промышленники и торговцы были одной из страт, которые больше всего выиграли от реформ. В 90-е годы, когда началось так называемое «престижное строительство», многие примитивные торговые лавки были снесены, что порушило уличную торговлю. Одновременно усилилось налоговое давление на эту страту. Доходы индивидуальных промышленников и торговцев сократились, понизился их экономический статус, возросло недовольство. Удельный вес страты, по данным официальной статистики, - 4,2%, но фактически он значительно больше (с. 19).
7. Страта работников торговли и обслуживания по своему социально-экономическому статусу близка к страте производственных рабочих, однако в некоторых крупных городах в отраслях этой сферы, приближающихся к международным стандартам, работники торговли и обслуживания достигают статуса, равного со служащими. Удельный вес страты - 12%, но он сильно колеблется в зависимости от степени урбанизации (с. 20).
8. Страта производственных рабочих неоднородна. Относительно самостоятельной частью этой страты являются «рабочие-крестьяне», которые по роду своей деятельности не отличаются от городских рабочих, но остаются крестьянами по своему социальному происхождению и прописке и соответственно ущемлены в заработной плате, охране труда и социальном обеспечении. Существенная дифференциация связана и с отраслевой принадлежностью предприятий.
Социально-экономический статус производственных рабочих за годы реформ определенно понизился, что привело к коренным переменам в их структуре. До реформ и в первое десятилетие реформистской политики этот слой занимал срединное положение в экономической иерархии, но за последнее десятилетие оно существенно ухудшилось и продолжает снижаться по мере увеличения разрыва между работниками физического и нефизического труда, между теми, кто располагает техническим ресурсом, и теми, кто им не располагает. Серьезное давление на занятость еще более осложнило позиции производственных рабочих на рынке рабочей силы. Часть рабочих, пройдя обучение для взрослых и техническую переподготовку, перешли в страты, более высокие по социально-экономическому статусу. Реформа государственных предприятий, развернувшаяся во второй половине 90-х годов, покончила с системой пожизненного найма и привела к увольнению большого числа рабочих. Одновременно ряды производственных рабочих пополнили выходцы из деревни. В целом удельный вес страты составляет 22, 6%, около 30% ее приходится на долю крестьян-рабочих (с. 21).
9. Страта работников сельского хозяйства практически не наделена организационным ресурсом и в часто значительно меньшей степени, чем перечисленные выше страты, обладает культурным и экономическим ресурсом. В ходе реформ удельный вес этой страты сократился с 70% в 1978 г. до 44% в 1999 г. Еще более уменьшилась доля сельского хозяйства в ВНП - с 28,1% до 17,3% (с. 22). Несовпадение этих цифр ведет к низким доходам крестьян и их сравнительно низкому социально-экономическому статусу. До середины 80-х годов труженики сельского хозяйства были в выигрыше от реформ и развития, но затем стали терпеть ущерб, особенно после 1997 г. Начались трудности со сбытом продукции, цены упали, ухудшилась конъюнктура для волостно-поселковых предприятий, возникли преграды на пути миграции в город, доходы крестьян, живущих за счет сельского хозяйства, фактически сократились, а бремя налогов не уменьшилось.
10. Страта незанятых, безработных и полубезработных в городе и деревне составляет 3,1% (с. 23).
Таким образом, структура китайского общества имеет пирамидальную форму, при которой абсолютное большинство людей сосредоточено в нижних слоях. Такая структура несколько видоизменяется в экономически более развитых городах и районах, где несколько больше людей тяготеют к средним слоям, но и здесь она пока далека от конфигурации, свойственной развитым странам.
В первое десятилетие реформ очень быстро росли доходы простых крестьян и производственных рабочих. Доходы индивидуальных домохозяйств, частных предпринимателей и нуворишей превышали средние доходы в три-пять раз или более. А доходы управленческого персонала (кадровых работников) и технических специалистов увеличивались сравнительно медленно. Или даже относительно снижались. Экономическая дифференциация происходила довольно беспорядочно. В настоящее время она в основном движется к упорядоченной дифференциации профессиональных функций индустриального общества, направляемой законами рынка, несмотря на сохранение немалой нерациональности в распределительном механизме. Эту будущую тенденцию хорошо иллюстрирует пример Шэньчжэня, где наивысшие доходы получают менеджеры и частные предприниматели, за которыми следуют технические специалисты.
С 90-х годов все более повышается экономическая отдача образования. Каждый год, добавляемый к образованию, увеличивает доход на 6-7%, что приближает Китай к странам Европы и США, но еще отстает от некоторых стран Восточной Азии. С образовательным цензом все более тесно связываются социальный статус и социальный престиж. А экономический статус все более сближается со статусом социальным, а соответственно - и с образовательным. Однако то обстоятельство, что государственные отрасли и некоторые чиновники монопольно распоряжаются ресурсами, серьезно мешает нормальному, рациональному функционированию распределительного механизма рыночной экономики. Материа-
лы исследований показывают, что люди недовольны не дифференциацией доходов, вызываемой рыночными факторами, а некоторыми нерациональными механизмами распределения, особенно превращением власти в товар и отраслевой монополией.
Образовательный ресурс все более концентрируется у тех, кто располагает наибольшим экономическим ресурсом. Особенно явно это проявляется в страте частных предпринимателей, чей образовательный уровень в развитых районах растет особенно быстро. Это способствует улучшению прежнего социального образа данной страты и постепенно повышает ее социальный статус, хотя и нельзя сказать еще, что они соответствуют превосходящим экономическим позициям частных предпринимателей.
Объективные показатели статуса не всегда совпадают с самооценкой. Последняя у представителей как более высоких, так и более низких страт тяготеет к середине, что объясняется традицией и социальной психологией. Те, кто находятся наверху, часто не желают это признавать, а те, чей статус понизился, не хотят с этим смириться. Это в определенной мере маскирует социальную дифференциацию, создает психологические барьеры на пути направленной вверх вертикальной мобильности, препятствует рационализации и стабилизации процесса социально-экономической дифференциации.
Наиболее очевидно повысилась самооценка частных предпринимателей. Они чаще, чем руководящие кадровые работники, относят себя к высшему слою или к среднему высшему слою. Наряду с материальным богатством они стремятся обрести общественное признание и уважение. В большей или меньшей степени им свойственна неудовлетворенность своим социальным статусом. Руководящие кадровые работники, крайне редко соглашаясь признать себя верхним слоем, тем не менее отвергают предположение, что статус частных предпринимателей может быть выше, чем у них.
Определенную роль в социальной стратификации продолжает играть политический фактор, хотя его значение по сравнению с прошлым заметно снизилось. Существующий в Китае социально-политический строй предопределяет, что партия и государство играют чрезвычайно важную роль в распределении ресурсов, поэтому более высокое политическое положение может сопровождаться обладанием некоторыми нематериальными ресурсами, например, общественной известностью, возможностями принимать решения или влиять на их принятие, карьерными возможностями. Нематериальные ресурсы позволяют не только повысить социально-экономический статус, но и умножить материальные ресурсы.
Члены правящей партии и комсомола составляют в трех из четырех обследованных уездах и городах 95-100% страты государственных и общественных руководителей, занимающих наивысшие политические позиции (с. 35). Далее по этому показателю следуют управленцы, многие из которых в прошлом были кад-
ровыми работниками (на предприятиях), и конторские работники, которые во многом являются служащими партийных и государственных органов. И те, и другие являются кандидатами на переход в ранг государственных и общественных руководителей, и, стало быть, тесно связаны с партией и государством. Среди технических специалистов доля членов партии составляет от одной пятой до одной четвертой. Ниже всего эта доля среди производственных рабочих, индивидуальных промышленников и торговцев, работников торговли и обслуживания и работников сельского хозяйства.
Что касается частных предпринимателей, то партийно-комсомольская прослойка среди них сильно колеблется по районам, что зависит от источников формирования этой страты и связей с местной администрацией, но в целом она значительно повысилась. В 1996 г. 13,1% частных предпринимателей были членами партии, в 1995 г. - 17,1, в 2000 г. - 19,8% (с. 37). Эта тенденция является следствием вливания большого числа кадровых работников в ряды частных предпринимателей после 1992 г.
Падение партийно-комсомольской прослойки среди производственных рабочих имеет определенную связь с их дифференциацией. Некоторые партийные рабочие ушли на пенсию, другие повысили свой статус, третьи были уволены и стали безработными. Главное же пополнение составляют крестьяне-рабочие, которые в основном беспартийные и практически не принимаются в партию. Особенно наглядно эта тенденция видна в Шэньчжэне, где среди обследованных производственных рабочих не оказалось ни одного коммуниста. Исследование показало также, что нынешние рабочие очень слабо связаны с партийными организациями. Они очень мало интересуются жизнью партийной организации и партийной пропагандой. Этому способствует снижение политического статуса рабочих, «что входит в противоречие с провозглашаемым тезисом о том, что рабочий класс является классовой основой коммунистической партии» (с. 37).
Партийность технических специалистов в годы реформ претерпевала определенные колебания, хотя определенной тенденции к ее повышению или понижению не выявилось. В целом политический статус этой страты повысился. Правящая партия стремилась рекрутировать из среды кадровых работников и членов партии, но за быстрым ростом их численности партийная прослойка не всегда поспевала.
За последние пять-шесть лет несколько уменьшилось число респондентов, считающих, что их жизненный уровень повысился, и увеличился удельный вес отмечающих его снижение. Соответственно сократилась поддержка экономических реформ и политики партии. Ощущают себя в выигрыше больше всего страты государственных руководителей, управленческих работников, частных предпринимателей и технических специалистов. Остальные страты в большей мере чувствуют относительную ущемленность своих интересов, сомневаются в целях ре-
форм и развития (например, в общей зажиточности), не уверены в правильности принимаемых мер.
За годы реформ непрерывно возрастает разрыв в уровне доходов и распределении богатства. По данным Мирового банка, Государственного статистического управления и некоторых специалистов, коэффициент Джини колеблется в пределах 0,35-0,48 (с. 41). Это означает, что Китай вошел в число стран с относительно большим разрывом в доходах. Примерно половина респондентов считает существующий разрыв рациональным, тогда как другая половина - нерациональным. Особенно нетерпимы к нему производственные рабочие, среди которых все еще живы уравнительные тенденции. Чрезмерно большим разрыв в доходах считают и многие представители страт со сравнительно высоким социально-экономическим статусом, которые ощущают недовольство или вражду со стороны людей с низкими доходами, безработных и испытывают опасения за свою безопасность.
В Китае в основном сложилась современная структура социальных страт, которая в будущем не претерпит больших изменений, поскольку Китай сформировал начальную производственную и профессиональную структуру. С 1965 по 1999 г. в производственной структуре существенно понизилась доля первичной сферы и заметно повысился удельный вес вторичной и третичной сферы, занявших ведущие позиции.
Вместе с тем третичная сфера еще далеко не достигла уровня развитых стран, а первичная сфера все еще слишком велика, прежде всего, по числу занятых в ней людей. Показатель ВНП на душу населения остается сравнительно низким. Институты рыночной экономики продолжают возникать и совершенствоваться. Урбанизации предстоит пройти еще долгий путь. Развитию и совершенствованию институтов рыночной экономики мешают некоторые пережитки традиционной плановой экономики (такие как система прописки, система самодостаточных низовых единиц и др.). Все это предопределяет, что структура социальных страт находится пока на сравнительно низкой ступени модернизации. В дальнейшем соотношение страт изменится: размеры средних слоев возрастут, а численность крестьянства и бедных слоев значительно сократится.
В традиционном обществе социальный статус определялся, прежде всего, наследуемыми факторами - социальным происхождением и вытекающими их него семейно-родственными связями. Это было несправедливо, нерационально, чрезвычайно затрудняло направленную вверх вертикальную мобильность и развитие страны. В современном Китае наследуемые факторы еще сохраняют свое значение, но роль благоприобретенных факторов все более возрастает и постепенно выходит на первое место. Продвижение вверх становится возможным благодаря собственным усилиям, собственному разуму и способностям. По материалам исследований, лишь половина выходцев из рабочих семей сохраняет профессию родителей, тогда как другая половина переходит в категорию «белых воротнич-
ков». В городах около 30% работников физического труда становятся работниками труда нефизического (с. 58). Карьерный рост, конечно, сопровождается увеличением рисков и конкуренции на рынке труда, которая чревата и нисходящей мобильностью, но последняя касается лишь меньшинства.
Как показало исследование, большинство членов общества идентифицируют распределение доходов с механизмом социального расслоения и в основном принимает его. Это служит движущей силой и гарантией социально-экономической модернизации Китая. На задаваемый в ходе анкетирования вопрос, согласны ли респонденты с тезисом, что большие различия в доходах хуже, чем уравниловка, большинство ответило отрицательно. Хотя уравнительные взгляды все еще находят определенное распространение в разных социальных стратах, включая в первую очередь государственных и общественных руководителей, индивидуальных промышленников и торговцев, производственных рабочих и работников торговли и обслуживания.
Модернизация социальной структуры - необходимый спутник экономической модернизации, без нее последняя остается непрочной и нестабильной. Примеры такой ситуации демонстрировал ряд стран Латинской Америки и Азии (Бразилия, Аргентина, Перу, Мексика, Иран, Ирак), экономически развивавшихся в 60-х и 70-х годах весьма быстрыми темпами, но не подкреплявших экономический рост соответствующей модернизацией социальной структуры. Это привело к драматическому увеличению разрыва между городом и деревней, к ущемлению интересов громадного большинства крестьян, повсеместной бедности, баснословному обогащению власть имущих, росту социальной напряженности и социальным взрывам.
Экономические различия между городом и деревней, между различными частями Китая проявляются не только в неодинаковых доходах и различной структуре производства, но и в различной структуре социальных страт. Статистические данные о доходах и производственной структуре в немалой степени дутые, а социальная структура существует реально: очень трудно раздуть численность технических специалистов или работников сельского хозяйства, производственных рабочих в том или ином регионе. Поэтому структура социальных страт служит наиболее объективным, коренным индикатором модернизации.
Существующая структура социальных страт в Китае остается нерациональной. Несбалансированность этой структуры часто вызывает социально-экономические кризисы или осложняет выход из кризисов, вызванных другими причинами.
Удельный вес работников сельского хозяйства в Китае во много раз выше, чем в экономически развитых странах. Их численность не удалось сократить в ходе продолжающейся несколько десятилетий индустриализации. В результате структура занятости не соответствует производственной структуре. Сельскохозяйственные работники, составляющие 44% всех занятых, производят лишь 17,3%
ВНП и получают еще меньшую его долю (с. 70-71). Это служит коренной причиной медленного роста доходов этих работников, низкого их уровня, постоянно возрастающего разрыва от уровня доходов в других стратах. Повысить доходы работников сельского хозяйства можно лишь путем радикального сокращения их численности. Все прочие меры могут носить только паллиативный характер или вообще бесполезны. Многократные призывы центральных властей повысить доходы крестьян и снизить их бремя наталкиваются на мощное противодействие. Налоговая реформа в деревне остановилась на полдороги, несмотря на всю решимость центрального правительства.
Низкие доходы сдерживают рост потребления работников сельского хозяйства и соответственно развитие народного хозяйства. В отличие от горожан, чьи доходы расходуются в основном на товары промышленного производства и услуги, в деревне приобретаются преимущественно продукты питания. Но главной остается все же опасность социального взрыва. Работники сельского хозяйства характеризуются низким образовательным уровнем, привычкой к мелкому семейному производству, что сдерживает их переход в несельскохозяйственные отрасли производства и миграцию на заработки в город. В лучшем случае они могут рассчитывать лишь на низкие доходы и тяжелые условия труда.
К средним слоям в Китае может быть причислено только 15% занятых (с. 73). Это обстоятельство, как и избыточная численность работников сельского хозяйства, дестабилизирует социальную структуру и общество в целом, обостряет неравенство в распределении общественных ресурсов, увеличивает разрыв между бедностью и богатством. Огромное большинство членов общества, принадлежащих к нижним и средне-низшим слоям, располагают очень малой долей общественных ресурсов, тогда как доля меньшинства, принадлежащего к верхним и средне-верхним слоям, очень велика. Такая ситуация непременно ведет к широко распространенному недовольству и даже к волнениям.
Нерациональность в распределении ресурсов и доходов подрывает легитимность иерархии страт. Наряду с нормальными механизмами распределения ресурсов (рыночным механизмом и государственным перераспределением) действуют и нелегальные (коррупция, казнокрадство, протекционизм и т.д.), вызывающие массовое недовольство. Кроме того, на признание обществом иерархии социальных страт отрицательно влияет и монопольное положение таких отраслей, как финансы и коммуникации, позволяющее получать нерационально высокие доходы и наносящее ущерб широким кругам потребителей.
Часть общества не признает и рациональность рыночного распределения ресурсов. Так, с утверждением, что опережающее обогащение небольшого числа людей не приносит обществу ничего хорошего, согласились в г. Хэфэе 40,3%, а в г. Ханьчуань 37,1% респондентов. Подавляющее большинство респондентов, особенно принадлежащих к нижним стратам, в Шэньчжэне, Хэфэе и уезде Чжэнь-
нин признали существующий разрыв в доходах слишком большим (с. 79). Абсолютно преобладает также убежденность в наличии конфликта интересов, хотя в отношении его масштабов мнения расходятся.
Функции, роль и положение некоторых слоев или групп общества не получили должной институциональной унификации. Особенно неблагоприятна ситуация с крестьянами-рабочими, социальной группой, не существующей, кроме Китая, нигде в мире. Став важной силой в развитии городов, выходцы из деревни до сих пор не получили признания законности своего пребывания в городе. Более десяти лет эта маргинальная группа горожан, составляющая по всей стране 88 млн. человек, пребывает в кочевом состоянии, несмотря на то, что значительная часть других групп городских жителей начинает ее принимать. С утверждением о том, что ради обеспечения горожан работой необходимо ограничить переселение крестьян в город, согласились менее половины, а в некоторых случаях меньше трети респондентов (с. 82). Преобладающая часть опрошенных высказалась также за то, чтобы мигрирующие в город крестьяне были уравнены с горожанами в оплате труда и социальном обеспечении.
Относительно невысокая номинальная оплата труда государственных и общественных руководителей не соответствует их высокой политической ответственности, их организующей роли в развитии национальной и местной экономики, огромной власти в распределении политических и экономических ресурсов. Месячный должностной оклад Председателя КНР вместе с тарифной и базовой зарплатой и надбавкой за стаж (по 1 юаню за год) составляет 1210 юаней, министры и руководители провинций получают 980 юаней, руководители компаний, управлений, департаментов - 823 юаня, руководители уездов - 568 юаней (с. 84). Различные доплаты увеличивают эти суммы в два-три раза. Тем не менее доходы должностных лиц в ранге ниже министра вместе с доходами их супругов способны поддерживать лишь самый рядовой образ жизни.
Однако помимо номинальной зарплаты, государственные и общественные руководители имеют немало скрытых доходов, включая законно причитающиеся и соответствующие занимаемой должности привилегии. Эти привилегии, исчисленные в денежной форме, могут намного превышать номинальную зарплату. Поэтому даже в данном слое меньше половины респондентов согласны с утверждением, что доходы правительственных чиновников слишком низки и их надо повысить, не говоря уже об иных слоях (с. 85).
Оставляя свой пост, чиновники теряют привилегии. Поэтому часть из них, особенно в предпенсионном возрасте, использует свою огромную власть в распределении ресурсов для незаконного личного обогащения. Еще более важно, что границы их деятельности четко не очерчены. Хотя государство постепенно покидает рыночную сферу, тем не менее правительственные чиновники все еще сохраняют важные функции в развитии экономики, которое является мерилом их дос-
тижений и основой карьеры. Отсюда возникают многочисленные «престижные стройки», высококлассные магистрали и отели, превосходящие местный уровень экономики и местные возможности. Все это снижает социальный престиж данной страты.
Авторы предлагают материальные привилегии руководства, унаследованные от прежней системы снабжения и плановой экономики, перевести на рыночную основу и в денежную форму. Рекомендуется учесть в этом отношении опыт Кореи и Сингапура.
В общественном сознании существует недооценка ведущей роли и места в рыночной экономике частных предпринимателей. Их интересы не полностью учитываются в политическом плане. В конституции отсутствует положение о защите легальной частной собственности, в котором нуждается все общество, но особенно остро - частные предприниматели.
Развитие структуры социальных страт отличается территориальной неравномерностью. В экономически отсталых центральных и западных районах она более примитивна, сохраняет черты традиционного общества. Здесь почти нет крупных частных предприятий. Очень мало технических специалистов, а те, что есть, стремятся уехать на восток. В ряде мест трудно найти даже квалифицированных преподавателей. Студенты из этих районов, оканчивая университет, не хотят возвращаться на родину. Без модернизации социальной структуры отсталых районов трудно решить задачу их экономического подъема.
Одной из главных причин медленного развития структуры социальных страт в Китае является серьезное запаздывание процесса урбанизации, что мешает сокращению слоя сельскохозяйственных работников и расширению средних слоев. Развивавшаяся на протяжении двух последних десятилетий прошлого века индустриализация деревни в основном не имела ничего общего с урбанизацией. Последняя была заменена моделью развития малых городов и поселков. Предполагалось, что они станут базой для развития третичной сферы в деревне, но результаты не оправдали ожиданий, ибо для развития третичной сферы нужна определенная концентрация населения. Низкий уровень урбанизации сдерживает также развитие науки, техники, образования и соответственно - средних социальных слоев. Сама же урбанизация тормозится медлительным обновлением соответствующих институтов и политики государства.
Процесс модернизации Китая не может носить только стихийный характер, его должно направлять и необходимое государственное регулирование. Однако пока что отсутствует ясная и осознанная социальная политика, которая бы способствовала формированию и развитию современной структуры социальных страт, подобно тому, как действует политика макрорегулирования экономики. В течение двух десятилетий изменения в структуре социальных страт в основном происходили под влиянием государственной политики регулирования экономики и
реформирования экономических институтов, но государство не направляло сознательно этот процесс с помощью соответствующей социальной политики. Поэтому изменения структуры социальных страт отличались явной стихийностью (с. 92).
До сего дня государство отдает очевидное предпочтение экономическому росту, который призван привести к обогащению населения и тем самым стабилизировать социальную структуру и обеспечить долговременную безопасность страны. По мнению некоторых, экономическая политика может заменить собой политику социальную, может сама по себе привести к нужным результатам. Это -серьезное заблуждение. «Как показывает международный опыт, соответствующая рыночной экономике экономическая политика нацелена на эффективность, а социальная политика, добивающаяся создания рациональной структуры современных социальных страт, должна стремиться к справедливости. Она должна посредством различных мер перераспределения, с одной стороны, в разумных рамках сократить разрыв в доходах между слоями и регионами, а с другой - предоставить достаточные гарантии базовых условий существования бедным слоям с тем, чтобы избежать серьезной поляризации общества, смягчить противоречия между стратами» (с. 92-93).
Экономическая политика, ориентированная на обеспечение устойчиво высоких темпов роста, обеспечила вместе с тем более справедливые возможности выбора и конкуренции для большинства членов общества. Однако вследствие несправедливости, накопленной в прошлом, и различных ограничений, реально существующих в настоящем, возможности и стартовые условия участия в рыночной конкуренции для каждого отдельного члена общества далеко не одинаковы. А соответственно различны и ресурсы, получаемые каждым членом общества в процессе экономического развития. Неизбежными становятся дифференциация богатства и доходов и явления неравенства.
Материалы исследования показывают, что в процессе реформ и дифференциации интересов некоторые страты, располагая различными льготами и преимуществами, получили немалые выгоды, тогда как другие потерпели ущерб. К числу последних относятся работники сельского хозяйства с середины 80-х годов и производственные рабочие с середины 90-х годов.
Разрыв в доходах между стратами и районами растет. В 1998 г. на долю 20% домохозяйств с высокими доходами приходилось 50% переходящих остатков всех банковских счетов. Средний размер счета у богатых составлял 650 тыс. юаней, а у 20% домохозяйств с низкими доходами - менее 10 тыс. юаней. В начале реформ на долю 20% наиболее богатых приходилось 36% всех доходов, а на долю 20% самых бедных - около 8%. К концу 80-х годов первый показатель возрос до 42%, а второй опустился до 6%. Еще через десять лет доля 20% богатых поднялась до 51,4%, а доля 20% бедных сократилась до 4,06%. По подсчетам профессора уни-
верситета Цинхуа Ли Цяна, коэффициент Джини в конце 90-х годов достиг 0,4577, тогда как в США он составляет 0,38-0,39 (с. 93-94). Все это говорит о слабом воздействии социальной политики государства на сокращение разрыва в распределении доходов и богатства среди населения.
Трудно объяснить, почему богатым людям облегчают их социальное бремя и обязанности, а бедным - утяжеляют. В 1996 г. богатые слои, располагавшие 40% личных накоплений, уплатили меньше 10% общей суммы налога на индивидуальные доходы (с. 94). Такая ситуация сохраняется и поныне.
Несовершенна и слаба система социальных гарантий. Чем лучше изначальные материальные условия слоев и групп, тем лучше они обеспечиваются, и наоборот, что не гарантирует базовое существование бедных слоев. Система социального обеспечения охватывает в основном городское население, тогда как на сельское население она практически не распространяется. В городах люди, имеющие работу, обеспечиваются лучше, чем те, которые ее лишены. Люди, получающие высокую зарплату, имеют преимущество в социальном обеспечении по сравнению с теми, у кого зарплата низкая. Преимущества дает и городская прописка по сравнению с сельской.
Промедление с обновлением социальных институтов мешает вертикальной мобильности. Главным препятствием служит институт прописки. Вопреки некоторым послаблениям он по-прежнему стоит на пути переселения крестьян в город. С исчезновением экономики дефицита многие привилегии, связанные с городской пропиской, потеряли свой смысл, но это не устранило полностью ее охранительную роль. Мигрантов из села, с одной стороны, в поисках профессии допускают в города, а с другой - могут просто и грубо выставить за городские ворота под предлогом поддержания общественного порядка. Специфически китайский традиционный институт прописки создает два раздельных рынка труда - городской и сельский. Часть профессий и отраслей отнесены к заповеднику городской занятости. Мигранты из села к ним не допускаются под страхом наказания нанимателей. Это не касается, однако, частных предпринимателей из крестьян. Многие из них прочно обосновались в городе, купили дома, машины, живут намного лучше, чем рядовые горожане, а их дети учатся в лучших городских школах.
Несправедливая дислокация общественных ресурсов ведет к несправедливой структуре шансов. На формирование современной структуры социальных страт наиболее отрицательно влияет несправедливое и нерациональное размещение образовательных ресурсов. Город располагает неизмеримо большим числом государственных образовательных учреждений, чем село. Фактически сельское образование осуществляется за счет крестьян, а городское - за счет государства. Высшее образование получает намного больше общественных ресурсов, чем образование базисное. Стремясь создать так называемые первоклассные очаги об-
разования, правительство выделяет сотни миллионов, миллиарды и даже десятки миллиардов юаней нескольким неплохо зарекомендовавшим себя университетам, а средства на ремонт находящихся в аварийном состоянии сельских школ с великим трудом собирают сами крестьяне. Городские преподаватели, особенно в высшей школе, получают в месяц тысячи юаней, а зарплата сельских - несколько сот юаней, да и то ее постоянно задерживают - на месяцы, а иногда и на год. Одновременно реформирование оплаты обучения в университетах не только создает уникальные условия для того, чтобы они благоденствовали за государственный счет, но и значительно повышает барьеры, препятствующие поступлению в них многих абитуриентов.
Я.М.Бергер
