CC BY
9
2003.03.003. ДОКЛАД ОБ ИССЛЕДОВАНИИ СОЦИАЛЬНОЙ СТРАТИФИКАЦИИ СОВРЕМЕННОГО КИТАЯ.
Дандай Чжунго шэхуй цзецэн яньцзю баогао / Гл. ред. Лу Сюэ И. — Пекин, 2002. — 411 с. (кит. яз.).
Книга является результатом трехлетней работы проблемной группы Института социологии Академии общественных наук Китая, созданной в начале 1999 г. Группа провела широкомасштабные социологические исследования в семи городах различных провинций страны, а также выборочные анкетные опросы и интервью на ряде предприятий и в нескольких учебных заведениях. В июне 2001 г. был проведен еще более широкий опрос, охвативший 12 провинций и автономных районов и 72 города, уезда и района. Настоящий доклад представляет первые итоги исследований, полученные до полной обработки 6 тыс. анкет, полученных в ходе последнего опроса. За ним должны последовать дальнейшие публикации.
Книга состоит из трех частей. Первая часть содержит общий анализ изменений стратификационной структуры современного китайского общества. По профессиональной принадлежности и с учетом обладания тремя видами ресурсов (организационного, экономического, и культурного) выделяются десять страт. Вторая часть включает четыре отдельных доклада, посвященных стратам производственных рабочих, тружеников сельского хозяйства, частных предпринимателей и среднего класса. Третья часть посвящена социальной стратификации в пяти ключевых районах исследования.
В общей части отмечается, что в ходе модернизации Китая происходят глубокие изменения в социальной структуре китайского общества, выражающиеся в дифференциации прежних социальных групп и появлении новых. На смену старому механизму дифференциации, основанному на политическом статусе, прописке и административном статусе, приходит новый механизм, базирующийся на профессиональной принадлежности. «Сегодня для анализа проблем социальных страт современного Китая, без сомнения, недостаточно просто по трафарету использовать теорию классового анализа, выдвинутую Марксом применительно к раннему европейскому капитализму XIX в., или теорию классового анализа, выдвинутую Мао Цзэдуном применительно к Китаю 20-30-х годов ХХ в.» (с.4). От использования самого понятия «класс» авторы вообще отказываются, с тем чтобы уйти от тесно связанных с ним концепций классовых конфликтов. Отношение к средствам производства,
по их мнению, не может быть единственным критерием выделения социальных страт. Необходимо учитывать и два других критерия: организационный (властный) ресурс и культурный (технический) ресурс. При этом организационному ресурсу придается решающее значение, поскольку он дает возможность, опираясь на государственную власть и партийную систему, распоряжаться всеми другими ресурсами общества (материальными и человеческими).
В докладе выделяются и характеризуются следующие страты.
1. Страта государственных и общественных руководителей
характеризуется как ведущая в социальной структуре. Она выступает как главный инициатор и организатор социально-экономического развития и рыночных реформ. В первое десятилетие реформ экономические интересы высшего центрального и регионального руководства не получали соответствующего удовлетворения, но затем оно стало одной из групп, пользующихся наибольшими выгодами. Удельный вес этой страты в обществе -2,1%, в городах - 1-5%, в низовых
административных единицах с городским и сельским населением - 0,5% (с.10).
2. Страта управленческих работников складывается из трех основных источников: 1) бывшие кадровые работники государственных и коллективных предприятий; 2) бывшие владельцы или основатели сравнительно крупных частных предприятий и высоко-технологичных народных предприятий; 3) менеджеры среднего и высшего звена предприятий с иностранным и смешанным капиталом. Подлинные менеджеры стали появляться только с началом реформ, особенно с 90-х годов, в результате модернизации государственных предприятий и развития частных предприятий.
Эта страта квалифицируется как наиболее активная движущая сила рыночных реформ и как носитель институциональных новаций. Ее члены располагают большими экономическими ресурсами, сравнительно высоким образовательным цензом и специальными знаниями и занимают довольно высокое социально-политическое положение. Они фактически распоряжаются средствами производства и экономическими ресурсами многих крупных и средних предприятий, относящихся к государственному сектору или не имеющих четко выраженной имущественной принадлежности. Ведущие элементы этой страты имеют тесные связи с государ-ственной властью и иностранным капиталом. Страта управленческих работников оказывает большое влияние на
экономическую и политическую жизнь общества, особенно - на формулирование правительственного курса в экономике, и это влияние продолжает возрастать. Доля ее в социальной структуре составляет 1,5% (с.15). Концентрируется она в основном в крупных и средних городах.
3. Страта частных предпринимателей первоначально формировалась за счет городских и сельских низов. После 1992 г. в нее стали в большом количестве вливаться располагающие общеобразовательными и специальными знаниями управленческие работники бывших государственных и коллективных предприятий, технические специалисты и кадровые работники различных организаций, что значительно повысило ее социальный имидж и социальный статус. Однако традиционные идеологические взгляды препятствуют тому, чтобы политический статус страты частных предпринимателей соответствовал ее экономическому статусу, и сильно ограничивают ее участие в общественно-политической жизни.
Первый частный предприниматель появился в Китае в 1981 г. К концу 2000 г. число частных предприятий достигло 1 760 тыс., а число лиц, их финансирующих, - 3 950 тыс. человек. На частных предприятиях заняты 22 150 тыс. наемных рабочих (с.52). Сюда не включены волостнопоселковые предприятия и частные предприниматели, появившиеся после преобразования средних и мелких государственных предприятий. Удельный вес страты в численности занятого населения - 0,6%, но в некоторых экономически развитых районах он поднимается до 3%, а в отсталых - опускается ниже 0,3% (с.16). Основную массу страты составляют средние и мелкие предприниматели.
4. Страта специалистов и технического персонала составляет основу среднего класса, обеспечивает социальную стабильность, способствует научно-техническому и социальному прогрессу и распространению понятий рыночной экономики. Удельный вес страты -5,1%, но в крупных и средних городах он достигает 10-20%, а в районах со смешанным городским и сельским населением опускается до 1,5-2% (с.18).
5. Страта конторских служащих - также важная составная часть среднего слоя современного общества. Удельный вес - 10-15%, в районах со смешанным городским и сельским населением опускается до 2-6% (там же). По мере индустриализации и урбанизации в эту страту перейдет большое число работников физического труда.
6. Страта индивидуальных промышленников и торговцев, обладающих сравнительно небольшим частным капиталом (включая недвижимость), живущих за счет экономической деятельности в сферах производства, обращения, обслуживания или на фондовом рынке. Эти люди, широко представленные в Китае до 1949 г., почти совершенно исчезли в результате преобразований, произведенных в 50-е годы, но вновь возродились в годы реформ сначала в деревне, а потом в городе. В 80-х годах страта формировалась в основном за счет крестьян и городских безработных (особенно из числа возвратившейся в города «образованной молодежи»). В 90-х годах с началом реформы государственных предприятий и урегулированием производственной структуры ее пополняли работники этих предприятий и горожане. В настоящее время основной резерв для увеличения численности страты -уволенные работники госпредприятий, безработные и мигрирующие в город крестьяне. Индивидуальная промышленность и торговля процветают в восточном приморье, тогда как в центральной и западной частях страны они развиваются относительно медленно, что тормозит экономический рост в этих районах. По мере накопления капитала и расширения масштабов хозяйствования индивидуальные промышленники и торговцы переходят в разряд частных предпринимателей.
В 80-е годы индивидуальные промышленники и торговцы были одной из страт, которые больше всего выиграли от реформ. В 90-е годы, когда началось так называемое «престижное строительство», многие примитивные торговые лавки были снесены, что порушило уличную торговлю, одновременно усилилось налоговое давление на эту страту. Доходы индивидуальных промышленников и торговцев сократились, понизился их экономический статус, возросло недовольство. Удельный вес страты, по данным официальной статистики, - 4,2%, но фактически он значительно больше (с.19)
7. Страта работников торговли и обслуживания по своему социально-экономическому статусу близка к страте производственных рабочих, однако в некоторых крупных городах в отраслях этой сферы, приближающихся к международным стандартам, работники торговли и обслуживания достигают статуса, равного со служащими. Удельный вес страты - 12%, но он сильно колеблется в зависимости от степени урбанизации (с.20).
8. Страта производственных рабочих неоднородна. Относительно самостоятельной частью этой страты являются «рабочие-крестьяне», которые по роду своей деятельности не отличаются от городских рабочих, но остаются крестьянами по своему социальному происхождению и прописке и соответственно ущемлены в заработной плате, охране труда и социальном обеспечении. Существенная дифференциация связана и с отраслевой принадлежностью предприятий.
Социально-экономический статус производственных рабочих за годы реформ определенно понизился, что привело к коренным переменам в их структуре. До реформ и в первое десятилетие реформистской политики этот слой занимал срединное положение в экономической иерархии, но за последнее десятилетие оно существенно ухудшилось и продолжает снижаться по мере увеличения разрыва между работниками физического и нефизического труда, между теми, кто располагает техническим ресурсом, и теми, кто им не располагает. Серьезное давление на занятость еще более осложнило позиции производственных рабочих на рынке рабочей силы. Часть рабочих, пройдя обучение для взрослых и техническую переподготовку, перешла в страты, более высокие по социально-экономическому статусу. Реформа государственных предприятий, развернувшаяся во второй половине 90-х годов, покончила с системой пожизненного найма и привела к увольнению большого числа рабочих. Одновременно ряды производственных рабочих пополнили выходцы из деревни. В целом удельный вес страты составляет 22,6%, около 30% ее приходится на долю крестьян-рабочих (с.21).
9. Страта работников сельского хозяйства практически не наделена организационным ресурсом и часто в значительно меньшей степени, чем перечисленные выше страты, обладает культурным и экономическим ресурсом. В ходе реформ удельный вес этой страты сократился с 70% в 1978 г. до 44% в 1999 г. Еще более уменьшилась доля сельского хозяйства в ВНП - с 28,1% до 17,3% (с.22). Несовпадение этих цифр ведет к низким доходам крестьян и их сравнительно низкому социально-экономическому статусу. До середины 80-х годов труженики сельского хозяйства были в выигрыше от реформ и развития, но затем стали терпеть ущерб, особенно после 1997 г. Начались трудности со сбытом продукции, цены упали, ухудшилась конъюнктура для волостнопоселковых предприятий, возникли преграды на пути миграции
в город, доходы крестьян, живущих за счет сельского хозяйства, фактически сократились, а бремя налогов не уменьшилось.
10. Страта незанятых, безработных и полубезработных в городе и деревне составляет 3,1% (с.23).
Таким образом, структура китайского общества имеет пирамидальную форму, при которой абсолютное большинство людей сосредоточено в нижних слоях. Такая структура несколько видоизменяется в экономически более развитых городах и районах, где несколько больше людей тяготеют к средним слоям, но и здесь она пока далека от конфигурации, свойственной развитым странам.
В первое десятилетие реформ очень быстро росли доходы простых крестьян и производственных рабочих. Доходы индивидуальных домохозяйств, частных предпринимателей и нуворишей превышали средние доходы в 3-5 раз или более. А доходы управленческого персонала (кадровых работников) и технических специалистов увеличивались сравнительно медленно. Или даже относительно снижались. Экономическая дифференциация происходила довольно беспорядочно. В настоящее время она в основном движется к упорядоченной дифференциации профессиональных функций индустриального общества, направляемой законами рынка, несмотря на сохранение немалой нерациональности в распределительном механизме. Эту будущую тенденцию хорошо иллю-стрирует пример Шэньчжэня, где наивысшие доходы получают менеджеры и частные предприниматели, за которыми следуют технические специалисты.
С 90-х годов все более повышается экономическая отдача образования. Каждый год, добавляемый к образованию, увеличивает доход на 6-7% , что приближает Китай к странам Европы и США, но еще отстает от некоторых стран Восточной Азии. С образовательным цензом все более тесно связывается социальный статус и социальный престиж. А экономический статус все более сближается со статусом социальным, а соответственно - и с образовательным. Однако то обстоятельство, что государственные отрасли и некоторые чиновники монопольно распоряжаются ресурсами, серьезно мешает нормальному, рациональному функционированию распределительного механизма рыночной экономики. Материалы исследований показывают, что люди недовольны не дифференциацией доходов, вызываемой рыночными факторами, а некоторыми нерациональными механизмами
распределения, особенно превращением власти в товар, и отраслевой монополией.
Образовательный ресурс все более концентрируется у тех, кто располагает наибольшим экономическим ресурсом. Особенно явно это проявляется в страте частных предпринимателей, чей образовательный уровень в развитых районах растет особенно быстро. Это способствует улучшению прежнего социального образа данной страты и постепенно повышает ее социальный статус, хотя и нельзя сказать еще, что они соответствуют превосходящим экономическим позициям частных предпринимателей.
Объективные показатели статуса не всегда совпадают с самооценкой. Последняя у представителей как более высоких, так более низких страт тяготеет к середине, что объясняется традицией и социальной психологией. Те, кто находится наверху, часто не желают это признавать, а те, чей статус понизился, не хотят с этим смириться. Это в определенной мере маскирует социальную дифференциацию, создает психологические барьеры на пути направленной вверх вертикальной мобильности, препятствует рационализации и стабилизации процесса социально-экономической дифференциации.
Наиболее очевидно повысилась самооценка частных предпринимателей. Они чаще, чем руководящие кадровые работники, относят себя к высшему слою или к среднему высшему слою. Наряду с материальным богатством они стремятся обрести общественное признание и уважение. В большей или меньшей степени им свойственна неудовлетворенность своим социальным статусом. Руководящие кадровые работники, крайне редко соглашаясь признать себя верхним слоем, тем не менее отвергают предположение, что статус частных предпринимателей может быть выше, чем у них.
Определенную роль в социальной стратификации продолжает играть политический фактор, хотя его значение по сравнению с прошлым существенно снизилось. Существующий в Китае социальнополитический строй предопределяет, что партия и государство играют чрезвычайно важную роль в распределении ресурсов, поэтому более высокое политическое положение может сопровождаться обладанием некоторыми нематериальными ресурсами, например, общественной известностью, возможностями принимать решения или влиять на их принятие, карьерными возможностями. Нематериальные ресурсы
позволяют не только повысить социально-экономический статус, но и умножить материальные ресурсы.
Члены правящей партии и комсомола составляют в трех из четырех обследованных уездах и городах 95-100% страты государственных и общественных руководителей, занимающих наивысшие политические позиции (с.35). Далее по этому показателю следуют управленцы, многие из которых в прошлом были кадровыми работниками (на предприятиях), и конторские работники, которые во многом являются служащими партийных и государственных органов. И те и другие являются кандидатами на переход в ранг государственных и общественных руководителей и, стало быть, тесно связаны с партией и государством. Среди технических специалистов доля членов партии составляет от одной пятой до одной четвертой. Ниже всего эта доля среди производственных рабочих, индивидуальных промышленников и торговцев, работников торговли и обслуживания и работников сельского хозяйства.
Что касается частных предпринимателей, то партийнокомсомольская прослойка среди них сильно колеблется по районам, что зависит от источников формирования этой страты и связей с местной администрацией, но в целом она значительно повысилась. В 1996 г. 13,1% частных предпринимателей были членами партии, в 1995 г. - 17,1, в 2000 г. -19,8% (с.37). Эта тенденция является следствием вливания большого числа кадровых работников в ряды частных предпринимателей после 1992 г.
Падение партийно-комсомольской прослойки среди производственных рабочих имеет определенную связь с их дифференциацией. Некоторые партийные рабочие ушли на пенсию, другие повысили свой статус, третьи были уволены и стали безработными. Главное же пополнение составляют крестьяне-рабочие, которые в основном беспартийные и практически не принимаются в партию. Особенно наглядно эта тенденция видна в Шэньчжэне, где среди обследованных производственных рабочих не оказалось ни одного коммуниста. Исследование показало также, что нынешние рабочие очень слабо связаны с партийными организациями. Они очень мало интересуются жизнью партийной организации и партийной пропагандой. Этому способствует снижение политического статуса рабочих, «что входит в противоречие с провозглашаемым тезисом о том, что рабочий класс является классовой основой коммунистической партии» (с.37).
Партийность технических специалистов в годы реформ претерпевала определенные колебания, хотя определенной тенденции к ее повышению или понижению не выявилось. В целом политический статус этой страты повысился. Правящая партия стремилась рекрутировать членов партии из среды кадровых работников, но за быстрым ростом их численности партийная прослойка не всегда поспевала.
За последние пять-шесть лет несколько уменьшилось число респондентов, считающих, что их жизненный уровень повысился, и увеличился удельный вес отмечающих его снижение. Соответственно сократилась поддержка экономических реформ и политики партии. Ощущают себя в выигрыше больше всего страты государственных руководителей, управленческих работников, частных предпринимателей и технических специалистов. Остальные страты в большей мере чувствуют относительную ущемленность своих интересов, сомневаются в целях реформ и развития (например, в общей зажиточности), не уверены в правильности принимаемых мер.
За годы реформ непрерывно возрастает разрыв в уровне доходов и распределении богатства. По данным Мирового банка, Государственного статистического управления и некоторых специиалистов, коэффициент Джини колеблется в пределах 0,35-0,48 (с.41). Это означает, что Китай вошел в число стран с относительно большим разрывом в доходах. Примерно половина респондентов считает существующий разрыв рациональным, тогда как другая половина - нерациональным. Особенно нетерпимы к нему производственные рабочие, среди которых все еще живы уравнительные тенденции. Чрезмерно большим разрыв в доходах считают и многие представители страт со сравнительно высоким социально-экономическим статусом, которые ощущают недовольство или вражду со стороны людей с низкими доходами, безработных и испытывают опасения за свою безопасность.
В Китае в основном сложилась современная структура социальных страт, которая в будущем не претерпит больших изменений, поскольку Китай сформировал начальную производственную и профессиональную структуру. С 1965 по 1999 г. в производственной структуре существенно понизилась доля первичной сферы и заметно повысился удельный вес вторичной и третичной сфер, занявших ведущие позиции.
Вместе с тем третичная сфера еще далеко не достигла уровня развитых стран, а первичная сфера все еще слишком велика, прежде всего, по числу занятых в ней людей. Показатель ВНП на душу населения
остается сравнительно низким. Институты рыночной экономики продолжают возникать и совершенствоваться. Урбанизации предстоит пройти еще долгий путь. Развитию и совершенствованию институтов рыночной экономики мешают некоторые пережитки традиционной плановой экономики (такие как система прописки, система самодостаточных низовых единиц и др.). Все это предопределяет, что структура социальных страт находится пока на сравнительно низкой ступени модернизации. В дальнейшем соотношение страт изменится: размеры средних слоев возрастут, а численность крестьянства и бедных слоев значительно сократится.
В традиционном обществе социальный статус определялся, прежде всего, наследуемыми факторами - социальным происхождением и вытекающими их него семейно-родственными связями. Это было несправедливо, нерационально, чрезвычайно затрудняло направленную вверх вертикальную мобильность и развитие страны. В современном Китае наследуемые факторы еще сохраняют свое значение, но роль благоприобретенных факторов все более возрастает и постепенно выходит на первое место. Продвижение вверх становится возможным благодаря собственным усилиям, собственному разуму и способностям. По материалам исследований, лишь половина выходцев из рабочих семей сохраняет профессию родителей, тогда как другая половины переходит в категорию «белых воротничков». В городах около 30% работников физического труда становятся работниками труда нефизического (с.58). Карьерный рост, конечно, сопровождается увеличением рисков и конкуренции на рынке труда, которая чревата и нисходящей мобильностью, но последняя касается лишь меньшинства.
Как показало исследование, большинство членов общества идентифицируют распределение доходов с механизмом социального расслоения и в основном принимают его. Это служит движущей силой и гарантией социально-экономической модернизации Китая. На задаваемый в ходе анкетирования вопрос, согласны ли респонденты с тезисом, что большие различия в доходах хуже, чем уравниловка, большинство ответило отрицательно, хотя уравнительные взгляды все еще находят определенное распространение в разных социальных стратах, включая в первую очередь государственных и общественных руководителей, индивидуальных промышленников и торговцев, производственных рабочих и работников торговли и обслуживания.
Модернизация социальной структуры необходимый спутник экономической модернизации, без нее последняя остается непрочной и нестабильной. Примеры такой ситуации демонстрировал ряд стран Латинской Америки и Азии (Бразилия, Аргентина, Перу, Мексика, Иран, Ирак), экономически развивавшихся в 60-х и 70-х годах весьма быстрыми темпами, но не подкреплявших экономический рост соответствующей модернизацией социальной структуры. Это привело к драматическому увеличению разрыва между городом и деревней, к ущемлению интересов громадного большинства крестьян, повсеместной бедности, баснословному обогащению власти имущих, росту социальной напряженности и социальным взрывам.
Экономические различия между городом и деревней, между различными частями Китая проявляются не только в неодинаковых доходах и различной структуре производства, но и в различной структуре социальных страт. Статистические данные о доходах и производственной структуре в немалой степени дутые, а социальная структура существует реально: очень трудно раздуть численность технических специалистов или работников сельского хозяйства, производственных рабочих в том или ином регионе. Поэтому структура социальных страт служит наиболее объективным, коренным индикатором модернизации.
Существующая структура социальных страт в Китае остается нерациональной. Несбалансированность этой структуры часто вызывает социально-экономические кризисы или осложняет выход из кризисов, вызванных другими причинами.
Удельный вес работников сельского хозяйства в Китае во много раз выше, чем в экономически развитых странах. Их численность не удалось сократить в ходе продолжающейся несколько десятилетий индустриализации. В результате структура занятости не соответствует производственной структуре. Сельскохозяйственные работники, составляющие 44% всех занятых, производят лишь 17,3% ВНП и получают еще меньшую его долю (с.70-71). Это служит коренной причиной медленного роста доходов этих работников, низкого их уровня, постоянно возрастающего разрыва от уровня доходов в других стратах. Повысить доходы работников сельского хозяйства можно лишь путем радикального сокращения их численности. Все прочие меры могут носить только паллиативный характер или вообще бесполезны. Многократные призывы центральных властей повысить доходы крестьян и снизить их бремя наталкиваются на мощное противодействие.
Налоговая реформа в деревне остановилась на полдороге, несмотря на всю решимость центрального правительства.
Низкие доходы сдерживают рост потребления работников сельского хозяйства и соответственно развитие народного хозяйства. В отличие от горожан, чьи доходы расходуются в основном на товары промышленного производства и услуги, в деревне приобретаются преимущественно продукты питания. Но главной остается все же опасность социального взрыва. Работники сельского хозяйства характеризуются низким образовательным уровнем, привычкой к мелкому семейному производству, что сдерживает их переход в несельскохозяйственные отрасли производства и миграцию на заработки в город. В лучшем случае они могут рассчитывать лишь на низкие доходы и тяжелые условия труда.
К средним слоям в Китае может быть причислено только 15% занятых (с.73). Это обстоятельство, как и избыточная численность работников сельского хозяйства, дестабилизирует социальную структуру и общество в целом, обостряет неравенство в распределении общественных ресурсов, увеличивает разрыв между бедностью и богатством. Огромное большинство членов общества, принадлежащих к нижним и средненизшим слоям, располагают очень малой долей общественных ресурсов, тогда как доля меньшинства, принадлежащего к верхним и средневерхним слоям, очень велика. Такая ситуация непременно ведет к широко распространенному недовольству и даже к волнениям.
Нерациональность в распределении ресурсов и доходов подрывает легитимность иерархии страт. Наряду с нормальными механизмами распределения ресурсов (рыночным механизмом и государственным перераспределением) действуют и нелегальные (коррупция, казнокрадство, протекционизм и т.д.), вызывающие массовое недовольство. Кроме того, на признание обществом иерархии социальных страт отрицательно влияет и монопольное положение таких отраслей, как финансы и коммуникации, позволяющее получать нерационально высокие доходы и наносящее ущерб широким кругам потребителей.
Часть общества не признает и рациональность рыночного распределения ресурсов. Так, с утверждением, что опережающее обогащение небольшого числа людей не приносит обществу ничего хорошего, согласились в г. Хэфэй 40,3%, а в г. Ханьчуань 37,1%
респондентов. Подавляющее большинство респондентов, особенно принадлежащих к нижним стратам, в Шэньчжэне, Хэфэе и уезде Чжэньнин признали существующий разрыв в доходах слишком большим (с.79). Абсолютно преобладает также убежденность в наличии конфликта интересов, хотя в отношении его масштабов мнения расходятся.
Функции, роль и положение некоторых слоев или групп общества не получили должной институциональной унификации. Особенно неблагоприятна ситуация с крестьянами-рабочими, социальной группой, не существующей, кроме Китая, нигде в мире. Став важной силой в развитии городов, выходцы из деревни до сих пор не получили признания законности своего пребывания в городе. Более десяти лет эта маргинальная группа горожан, составляющая по всей стране 88 млн. человек, пребывает в кочевом состоянии, несмотря на то что значительная часть других групп городских жителей начинает ее принимать. С утверждением о том, что ради обеспечения горожан работой необходимо ограничить переселение крестьян в город, согласились менее половины, а в некоторых случаях меньше трети респондентов (с.82). Преобладающая часть опрошен-ных высказалась также за то, чтобы мигрирующие в город крестьяне были уравнены с горожанами в оплате труда и социальном обеспечении.
Относительно невысокая номинальная оплата труда государственных и общественных руководителей не соответствует их высокой политической ответственности, их организующей роли в развитии национальной и местной экономики, огромной власти в распределении политических и экономических ресурсов. Месячный должностной оклад Председателя КНР вместе с тарифной и базовой зарплатой и надбавкой за стаж (по 1 юаню за год) составляет 1210 юаней, министры и руководители провинций получают 980 юаней, руководители компаний, управлений, департаментов - 823 юаня, руководители уездов - 568 юаней (с.84). Различные доплаты увеличивают эти суммы в 2-3 раза. Тем не менее доходы должностных лиц в ранге ниже министра вместе с доходами их супругов способны поддерживать лишь самый рядовой образ жизни.
Однако помимо номинальной зарплаты государственные и общественные руководители имеют немало скрытых доходов, включая законно причитающиеся и соответствующие занимаемой должности привилегии. Эти привилегии, исчисленные в денежной форме, могут намного превышать номинальную зарплату. Поэтому даже в данном слое
меньше половины респондентов согласны с утверждением, что доходы правительственных чиновников слишком низки и их надо повысить, не говоря уже об иных слоях (с. 85).
Оставляя свой пост, чиновники теряют привилегии. Поэтому часть из них, особенно в предпенсионном возрасте, использует свою огромную власть в распределении ресурсов для незаконного личного обогащения. Еще более важно, что границы их деятельности четко не очерчены. Хотя государство постепенно покидает рыночную сферу, тем не менее правительственные чиновники все еще сохраняют важные функции в развитии экономики, которое является мерилом их достижений и основой карьеры. Отсюда возникают многочисленные «престижные стройки», высококлассные магистрали и отели, превосходящие местный уровень экономики и местные возможности. Все это снижает социальный престиж данной страты.
Авторы предлагают материальные привилегии руководства, унаследованные от прежней системы снабжения и плановой экономики, перевести на рыночную основу и в денежную форму. Рекомендуется учесть в этом отношении опыт Кореи и Сингапура.
В общественном сознании существует недооценка ведущей роли и места в рыночной экономике частных предпринимателей. Их интересы не полностью учитываются в политическом плане. В Конституции отсутствует положение о защите легальной частной собственности, в котором нуждается все общество, но особенно остро - частные предприниматели.
Развитие структуры социальных страт отличается территориальной неравномерностью. В экономически отсталых центральных и западных районах она более примитивна, сохраняет черты традиционного общества. Здесь почти нет крупных частных предприятий. Очень мало технических специалистов, а те, что есть, стремятся уехать на восток. В ряде мест трудно найти даже квалифицированных преподавателей. Студенты из этих районов, оканчивая университет, не хотят возвращаться на родину. Без модернизации социальной структуры отсталых районов трудно решить задачу их экономического подъема.
Одной из главных причин медленного развития структуры социальных страт в Китае является серьезное запаздывание процесса урбанизации, что мешает сокращению слоя сельскохозяйственных работников и расширению средних слоев. Развивавшаяся на протяжении
двух последних десятилетий прошлого века индустриализация деревни в основном не имела ничего общего с урбанизацией. Последняя была заменена моделью развития малых городов и поселков. Предполагалось, что они станут базой для развития третичной сферы в деревне, но результаты не оправдали ожиданий, ибо для развития третичной сферы нужна определенная концентрация населения. Низкий уровень урбанизации сдерживает также развитие науки, техники, образования и соответственно - средних социальных слоев. Сама же урбанизация тормозится медлительным обновлением соответствующих институтов и политики государства.
Процесс модернизации Китая не может носить только стихийный характер, его должно направлять и необходимое государственное регулирование. Однако пока что отсутствует ясная и осознанная социальная политика, которая бы способствовала формированию и развитию современной структуры социальных страт, подобно тому как действует политика макрорегулирования экономики. В течение двух десятилетий изменения в структуре социальных страт в основном происходили под влиянием государственной политики регулирования экономики и реформирования экономических институтов, но государство не направляло созна-тельно этот процесс с помощью соответствующей социальной политики. Поэтому изменения структуры социальных страт отличались явной стихийностью (с.92).
До сего дня государство отдает очевидное предпочтение экономическому росту, который призван привести к обогащению населения и тем самым стабилизировать социальную структуру и обеспечить долговременную безопасность страны. По мнению некоторых, экономическая политика может заменить собой политику социальную, может сама по себе привести к нужным результатам. Это -серьезное заблуждение. «Как показывает международный опыт,
соответствующая рыночной экономике экономическая политики нацелена на эффективность, а социальная политика, добивающаяся создания рациональной структуры современных социальных страт, должна стремиться к справедливости. Она должна посредством различных мер перераспределения, с одной стороны, в разумных рамках сократить разрыв в доходах между слоями и регионами, а с другой -предоставить достаточные гарантии базовых условий существования бедным слоям, с тем чтобы избежать серьезной поляризации общества, смягчить противоречия между стратами» (с.92-93).
Экономическая политика, ориентированная на обеспечение устойчиво высоких темпов роста, обеспечила вместе с тем более справедливые возможности выбора и конкуренции для большинства членов общества. Однако вследствие несправедливости, накопленной в прошлом, и различных ограничений, реально существующих в настоящем, возможности и стартовые условия участия в рыночной конкуренции для каждого отдельного члена общества далеко не одинаковы. А соответственно различны и ресурсы, получаемые каждым членом общества в процессе экономического развития. Неизбежными становятся дифференциация богатства и доходов и явления неравенства.
Материалы исследования показывают, что в процессе реформ и дифференциации интересов некоторые страты, располагая различными льготами и преимуществами, получили немалые выгоды, тогда как другие потерпели ущерб. К числу последних относятся работники сельского хозяйства с середины 80-х годов и производственные рабочие с середины 90-х годов.
Разрыв в доходах между стратами и районами растет. В 1998 г. на долю 20% домохозяйств с высокими доходами приходилось 50% переходящих остатков всех банковских счетов. Средний размер счета у богатых составлял 650 тыс. юаней, а у 20% домохозяйств с низкими доходами - менее 10 тыс. юаней. В начале реформ на долю 20% наиболее богатых приходилось 36% всех доходов, а на долю 20% самых бедных -около 8%. К концу 80-х годов первый показатель возрос до 42%, а второй опустился до 6%. Еще через десять лет доля 20% богатых поднялась до 51,4%, а доля 20% бедных сократилась до 4,06%. По подсчетам профессора университета Цинхуа Ли Цяна, коэффициент Джини в конце 90-х годов достиг 0,4577, тогда как в США он составляет 0,38-0,39 (с.93-94). Все это говорит о слабом воздействии социальной политики государства на сокращение разрыва в распределении доходов и богатства среди населения.
Трудно объяснить, почему богатым людям облегчают их социальное бремя и обязанности, а бедным - утяжеляют. В 1996 г. богатые слои, располагавшие 40% личных накоплений, уплатили меньше 10% общей суммы налога на индивидуальные доходы (с.94). Такая ситуация сохраняется и поныне.
Несовершенна и слаба система социальных гарантий. Чем лучше изначальные материальные условия слоев и групп, тем лучше они обеспечиваются, и наоборот, что не гарантирует базовое существование
бедных слоев. Система социального обеспечения охватывает в основном городское население, тогда как на сельское население она практически не распространяется. В городах люди, имеющие работу, обеспечиваются лучше, чем те, которые ее лишены. Люди, получающие высокую зарплату, имеют преимущество в социальном обеспечении по сравнению с теми, у кого зарплата низкая. Преимущества дает и городская прописка по сравнению с сельской.
Промедление с обновлением социальных институтов мешает вертикальной мобильности. Главным препятствием служит институт прописки. Вопреки некоторым послаблениям он по-прежнему стоит на пути переселения крестьян в город. С исчезновением экономики дефицита многие привилегии, связанные с городской пропиской, потеряли свой смысл, но это не устранило полностью ее охранительную роль. Мигрантов из села, с одной стороны, в поисках профессии допускают в города, а с другой - могут просто и грубо выставить за городские ворота под предлогом поддержания общественного порядка. Специфически китайский традиционный институт прописки создает два раздельных рынка труда - городской и сельский. Часть профессий и отраслей отнесены к заповеднику городской занятости. Мигранты из села к ним не допускаются под страхом наказания нанимателей. Это не касается, однако, частных предпринимателей из крестьян. Многие из них прочно обосновались в городе, купили дома, машины, живут намного лучше, чем рядовые горожане, а их дети учатся в лучших городских школах
Несправедливая дислокация общественных ресурсов ведет к несправедливой структуре шансов. На формирование современной структуры социальных страт наиболее отрицательно влияет несправедливое и нерациональное размещение образовательных ресурсов. Город располагает неизмеримо большим числом государственных образовательных учреждений, чем село. Фактически сельское образование осуществляется за счет крестьян, а городское - за счет государства. Высшее образование получает намного больше общественных ресурсов, чем образование базисное. Стремясь создать так называемые первоклассные очаги образования, правительство выделяет сотни миллионов, миллиарды и даже десятки миллиардов юаней нескольким неплохо зарекомендовавшим себя университетам, а средства на ремонт находящихся в аварийном состоянии сельских школ с великим трудом собирают сами крестьяне. Городские преподаватели, особенно в
высшей школе, получают в месяц тысячи юаней, а зарплата сельских -несколько сот юаней, да и то ее постоянно задерживают - на месяцы, а иногда и на год. Одновременно так называемое реформирование оплаты обучения в университетах не только создает уникальные условия для того, чтобы они благоденствовали за государственный счет, но и значительно повышает барьеры, препятствующие поступлению в них многих абитуриентов.
В специальном докладе, посвященном страте рабочих, на основе анализа абсолютных и относительных размеров этой страты отмечается, что ее влияние на общество достигло пика в 80-х и первой половине 90-х годов, а затем пошло на убыль. Одновременно стали сокращаться и выгоды, которые приносила рабочим реформа, и возрастать уплачиваемая ими цена за нее.
Реформы способствовали возрастанию однородности страты. В прошлом были довольно часты случаи перехода из страты рабочих в страту руководителей. Теперь это происходит все реже. Прежде существовали большие привилегии для работников государственной формы собственности. Теперь они исчезли. Напротив, частные предприятия, обладающие большей конкурентоспособностью, имеют финансовые возможности привлекать наиболее качественную рабочую силу и повышать технический уровень рабочих. Тем самым различия между работниками различных форм собственности сгладились.
Стремясь укрепить свою власть, государство внедряло политическую демократию со специфически классовым оттенком. Оно опиралось на соединение предприятия с политикой. Рабочие были широко представлены в собраниях народных представителей всех уровней и могли таким образом влиять на принятие законов и выработку политики. Занятость рабочих обеспечивалась институционально. Рабочие могли принудить власть прислушаться к своему мнению и иными способами: развертывая политические кампании, развешивая дацзыбао, проводя «широкую критику». Они участвовали в обсуждении важных проблем жизни предприятий, особенно тех, что прямо затрагивали их интересы, включая заработную плату, социальное довольствие, премии. Рабочие активно противостояли увольнениям, штрафам, чрезмерно строгим распорядкам, тяжелым условиям труда.
После изменения социально-экономического строя главной целью стали экономическая эффективность и социальное развитие. Государство больше не стоит специально на страже интересов рабочих, не
поддерживает, как прежде, их требования. Большую силу обрели управляющие предприятий, которым государство делегирует свои полномочия. У рабочих отняли право протестовать против выполнения слишком тяжелых работ, сверхурочных смен, интенсификации труда, выполнения строгих распорядков, увольнений. Сохраняя такое право, они брали бы на себя ответственность за низкую эффективность, а соответственно и за невыплату зарплаты, за возможное банкротство и безработицу. Управляющие органы акционированных предприятий не выражают интересы рабочих и не избираются ими. Порядок управления, при котором рабочие выступали в качестве хозяев, утратил свою экономическую основу, а управляющие освободились от сдержек системы, связанной с их избранием рабочими.
Изменение социально-экономического строя привело к тому, что рабочие утратили прямую поддержку административной власти. Сократилось представительство рабочих во Всекитайском собрании народных представителей: в 5-м созыве их было 26%, в 7-м - 23%, в 8-м
- 11,5% (с.144). Члены и руководители профсоюзов стали у управляющих простыми наемными работниками. Управляющие обрели большее влияние в конференциях рабочих и служащих, в профсоюзах, в парткомах. Они могут по своему усмотрению производить увольнения, перемещать на другую работу, снижать зарплату, лишать премий. Возросла власть не только директоров головных предприятий, но и директоров филиалов, начальников цехов, участков и даже бригадиров. Соответственно законная власть рабочих резко сократилась, а неписаная
- практически сведена к нулю. Рабочие теперь не только больше не избирают директоров, но и не могут принимать участия в выработке решений, затрагивающих их кровные интересы.
На предприятиях частного, иностранного и смешанного капитала рабочие никогда не пользовались теми возможностями, которые были до изменения строя у рабочих государственного сектора. Сами эти предприятия возникли как следствие стремления правительства к экономической эффективности. Правительство подавало в этом отношении совершенно ясный сигнал менеджерам, не пытаясь обрести поддержку рабочих или оказывать им «силовую помощь». В правительственных постановлениях очень мало говорится о правах рабочих на негосударственных предприятиях. Долгое время на этих предприятиях не существовали профсоюзы. По данным Всекитайской федерации профсоюзов, в 1997 г. только 38% производственных рабочих
частных предприятий заключали трудовые контракты, из них лишь 41% -путем переговоров, и только 33% контрактов не противоречили желаниям работников (с.147).
До изменения строя между доходами рабочих и доходами управляющих существовала определенная количественная взаимосвязь: лишь при увеличении первых могли в определенной пропорции возрастать последние. Управляющие не могли произвольно изменять ни собственные доходы, ни доходы рабочих. Они могли лишь следовать нормам зарплаты и премиальных, установленным правительством. Рабочие жестко противостояли увеличению разрыва в доходах, прибегая к разным мерам, вплоть до остановки работы. У многих старых рабочих зарплата была выше, чем у директора завода.
После изменения социально-экономического строя между рабочими и управляющими сложилась ситуация игры с нулевой суммой: при определенной общей сумме дохода чем выше заработки рабочих, тем меньше остается управляющим. Отсюда следует стремление управляющих снижать зарплату рабочих. Рабочие же на рынке труда находятся в положении слабой стороны и вынуждены соглашаться с предлагаемыми им условиями.
Однако понижение доходов рабочих имеет свои пределы, дальше которых падают стимулы к труду, что ведет к сокращению производительности и прибыли. Именно эту нижнюю границу и принимают в расчет управляющие при определении размеров дохода рабочих и своего собственного. Особенно эффективно управляющие стали пользоваться возможностью манипулировать зарплатами рабочих после того, как они получили правительственную директиву и полномочия сокращать штат предприятий.
Начиная с 80-х годов прошлого века доходы рабочих благодаря развитию экономики повышались, но масштабы этого повышения совершенно не соответствовали темпам экономического развития. Вплоть до 1991 г. разрыв между доходами управляющих и рабочих возрастал сравнительно медленно, но затем он стал быстро возрастать: в 1992 г. соотношение составляло 1,259, в 1997 г. - 1,347, в 2000 г. - 1,480. Эти данные не учитывают доходы самых высших должностных лиц предприятий. После введения в середине 90-х годов системы годовой оплаты она достигает десятков и даже сотен тысяч и миллионов юаней. А месячная зарплата рабочего на очень успешном крупном предприятии в
2000 г. составила 883 юаня, что равно 2,1% максимального месячного дохода генерального директора (с.152).
Характеризуя условия труда рабочих на современных Китайских предприятиях, авторы доклада считают возможным опираться на Марксову характеристику капиталистической эксплуатации. По данным Всекитайской федерации профсоюзов, еженедельное рабочее время рабочих, занятых непосредственно на производстве, в 45% случаев превышает официально установленную 40-часовую рабочую неделю, в т.ч. в 17% случаев превышает 51 час (с.154). Приводятся случаи, когда рабочие не покидали производства в течение нескольких суток. Особенно тяжкие порядки и жесткие меры наказания за их нарушение устанавливаются на некоторых предприятиях иностранного капитала, особенно корейского.
Экономия на мерах и технике по обеспечению безопасности труда ведет к производственным травмам, увечьям, тяжелым профессиональным заболеваниям, утрате работоспособности и даже к жертвам. Получившие травму или профессиональное заболевание нередко с выплатой небольшой компенсации, а иногда и без нее выставляются за ворота. По данным Всекитайской федерации профсоюзов, травмам подвержены 14%, а профессиональным заболеваниям - 13% работников предприятий (с.155).
Управляющие нередко коррумпированы. Их некомпетентность или корысть ведут к закрытию или банкротству государственных предприятий и увольнению рабочих. После чего управляющие за бесценок скупают предприятия и становятся их хозяевами.
Различия в положении рабочих между различными формами собственности постепенно сглаживаются. Уменьшается, в частности, разрыв в доходах. Определяющим фактором становится не собственность, а властные отношения между управляющими и рабочими и ресурсы, которыми располагают рабочие.
Главная причина ухудшения позиций страты рабочих заключается в слабости их ресурсов, которая не дает им возможности получать должную цену. Индивидуальные действия не способны противостоять силовому давлению сильных страт. На Западе рабочие, организованные в мощные профсоюзы, посредством масштабных забастовок противостоят нанимателям. Китайские рабочие этого эффективного средства лишены. Существующие в Китае профсоюзы спроектированы применительно к ситуации, существовавшей до изменения социально-экономического
строя, и не соответствуют нынешней ситуации. Конституция КНР официально не признает права рабочих на забастовки. Необходимо реорганизовать профсоюзную систему и вывести профсоюзных лидеров из прямого подчинения нанимателя, чтобы они могли им противостоять.
Другая причина падения статуса рабочих - в том, что государство прекратило их защищать, усилив поддержку управляющих. Это связано как со стремлением к экономической эффективности, так и с интересами правительственных структур и правительственных чиновников. Экономическая эффективность не должна быть единственной целью правительства. В процессе перехода к рынку оно должно выправлять рыночные перекосы и защищать социальную справедливость. Правительство должно использовать административные и финансовые рычаги для поддержки слабых. Нельзя допускать, чтобы административный ресурс узурпировался сильными слоями, нельзя допускать союза правительственных чиновников с нанимателями. А это означает, что требуется обновление правительственной системы.
Рабочие, особенно на государственных предприятиях, сохраняют прежнюю систему ценностей. Они считают, что наивысшей ценностью обладает их вклад в создание общественного богатства. Управляющие, напротив, уверены в неоценимости своих ресурсов. Общество должно отрегулировать ценностные критерии и ожидания вознаграждений. Общество должно обратить внимание на положение рабочих и помочь его исправить.
Во втором специальном докладе, озаглавленном «Прошлое, настоящее и будущее китайских крестьян», подробно характеризуются социальные преобразования, осуществленные в китайской деревне после прихода коммунистов к власти в 1949 г. и особенно с началом реформ. Сельское население делится на восемь слоев. При этом отмечается, что анализ стратификации крестьян не может основываться только на профессиональной принадлежности, необходимо принимать в расчет также способ владения и распоряжения средствами производства.
1. Работники сельского хозяйства, берущие подряд на коллективную пашню, занятые в растениеводстве и животноводстве и живущие целиком или главным образом на доходы от сельского хозяйства. С середины 90-х годов экономическое положение этого слоя не только не улучшается, но, напротив, ухудшается вследствие падения цен на продукцию сельского хозяйства и подсобных промыслов и фактического
увеличения повинностей. Крестьяне могут продавать зерно только государственным элеваторам, многие из которых под разными предлогами занижают сортность и цены или же вообще отказываются принимать зерно. Удельный вес этого слоя зависит от уровня экономического развития района. Наиболее велик он в центральных и западных районах.
2. Рабочие-крестьяне, занятые весь год или большую часть времени во вторичной и третичной сферах, но сохраняющие сельскую прописку, имеющие подряд на землю и по социальному положению являющиеся крестьянами. Они не получают различные доплаты, причитающиеся горожанам, не пользуются бесплатным медицинским обслуживанием. Одни из них покинули и землю, и свою волость и работают в городе. Другие остались жить в своей волости и в своей деревне, но работают не на земле, а на волостнопоселковых предприятиях или на заводах, в торговле, учреждениях в близлежащих городах и поселках. В 1987 г. численность занятых на волостнопоселковых предприятиях составляла 87 760 тыс. человек, в т.ч. с отрывом от основного места жительства - около 20 млн. человек (с.170). Во второй половине 90-х годов многие из них перешли в разряд наемных работников или вернулась к землепашеству.
3. Наемные работники - сельский рабочий класс. Они заняты на частных или индивидуальных предприятиях. Их отличие от наемных работников при капитализме - в наличии подрядной земли и иных средств производства. Положение наемного работника позволяет получать доход более высокий, чем дает занятие земледелием, однако намного более низкий, чем доход городского рабочего. Численность этого слоя в 1987 г. составляла 7-8 млн. человек (с.171). С тех пор она значительно возросла.
4. Крестьянская интеллигенция - учителя, технические работ-
ники, медицинский персонал, работники культуры и искусства. Одни из них работают вне сельского хозяйства, являясь кадровыми работниками или рабочими и служащими в системе общенародной или коллективной собственности. Другие относятся к сельскохозяйственному населению и по социальному положению являются крестьянами. В 1999 г. в сельском образовании было занято 6 355 тыс. человек, в здравоохранении - 1 160 тыс. человек, в культуре и искусстве - 1 млн. человек, в
сельскохозяйственной науке и технике - 3 млн. человек. Итого - 11 535 тыс. человек, или 2,5% сельского населения (с.182). Из-за трудностей
материального, политического и профессионального плана численность этого слоя почти не растет, что крайне затрудняет развитие деревни.
5. Индивидуальные работники и индивидуальные промышленники и торговцы - в большинстве сельские умельцы, нанимающие меньше восьми работников или работающие в одиночку (по мнению авторов, выделение данного слоя на основе этого критерия устарело и его надо бы объединить в дальнейшем со слоем частных предпринимателей). В 1978 г. насчитывалось всего 150 тыс. индивидуальных работников и индивидуальных промышленников и торговцев, в 1988 г. - 10,7 млн. домохозяйств, в 1999 г. - 31,6 млн. домохозяйств с 62 410 тыс. человек занятых. В это число не входит довольно большое число лиц, занятых индивидуальной деятельностью, но официально не зарегистрированных. Поэтому общее число индивидуальных домохозяйств превышает 40 млн. (с.182).
6. Частные предприниматели, нанимающие свыше восьми работников. После 1992 и особенно после 1997 г. частное предпринимательство получило значительное развитие. В некоторых уездах оно дает до 60-70% налоговых поступлений. В 1987 г. из 225 тыс. частных предприятий, имевшихся в стране, не менее 180 тыс. приходилось на деревню, но затем многие из них перебрались в город. В 1999 г. из 1 508 857 частных предприятий в деревне числилось 614 877, или 40,7% (с.183). Увеличилось представительство этого слоя в органах власти как на общегосударственном, так и на местном уровне, некоторые частные предприниматели стали главами волостей и поселков или их заместителями, еще больше - избраны председателями комитетов местного самоуправления.
7. Управляющие волостно-поселковыми предприятиями - как находящимися в подчинении местной администрации, так и взятыми в аренду или в подряд. Во второй половине 80-х и в начале 90-х годов волостно-поселковые предприятия росли очень быстро, на 30-40% в год, в 1987 г. в общественном продукте деревне они обошли сельское хозяйство. Но со второй половины 90-х годов эти предприятия стали испытывать значительные трудности, что привело к реформе отношений собственности. В 1995-1999 гг. 80-90% коллективных волостнопоселковых предприятий были акционированы или приватизированы, большинство управляющих стали частными собственниками, численность этого слоя значительно сократилась.
8. Сельские управленцы - низовые кадровые работники на уровне волости и деревни, организаторы политической, экономической и социальной жизни в деревне. Многие из них по совместительству управляют волостно-поселковыми предприятиями. Сравнительно небольшую часть этого слоя, примерно 1% сельского населения, составляют освобожденные от производства руководители и специализированные кадровые работники волостных партийных и государственных органов. Примерно такова же по численности группа кадровых работников и рабочего персонала тех же органов, относящаяся к сельскохозяйственному населению и по социальному положению являющаяся крестьянами. Они получают от волостных органов основную зарплату и добавку к зарплате, зависящую от результатов экономического развития. Третью группу составляют кадровые работники, получающие в течение всего года постоянное пособие. Это -секретари сельских партийных ячеек, председатели сельских народных комитетов, бухгалтеры. Они не освобождены от участия в производственной деятельности и по социальному положению являются крестьянами, пользуясь подрядной землей. На деревню обычно приходится 3-4 таких кадровых работника, на большую или экономически продвинутую деревню - 5-6. Последняя группа - это кадровые работники, получающие компенсацию за отвлечение от производства. Это - секретари сельских комсомольских ячеек, председатели женских союзов, командиры рот народного ополчения, сельские стражи порядка, председатели примиренческих комиссий и руководители малых групп жителей села. Отношения между сельскими управленцами и основной массой сельского населения нередко довольно напряженные. Это объясняется, во-первых, недостаточной публичностью и прозрачностью управления, недостаточным участием в нем крестьян, во-вторых, тем, что государственная политика не оставляет крестьянам пространства для маневра, и, в-третьих, неблагоприятной экономической ситуацией в деревне после 1996 г. Избыточная численность этого слоя унаследована от плановой экономики и служит важной причиной чрезмерности бремени, которое несут крестьяне.
С середины 90-х годов численность работников сельского хозяйства, рабочих-крестьян и управляющих волостно-поселковыми предприятиями уменьшилась, а численность наемных работников, индивидуальных работников, и индивидуальных промышленников и торговцев и частных предпринимателей - возросла.
Таблица 1. (с.178) Изменение структуры социальных слоев в деревне (в %)
Социальные слои 1989 г. 1999 г.
Работники сельского хозяйства 55-57 46-50
Рабочие-крестьяне 24 16-18
Наемные работники 4 16-17
Сельская интеллигенция 1,5-2 2-5
Индивидуальные работники и 5 7-8
индивидуальные
промышленники и торговцы
Частные предприниматели 0,1-0,2 0,4-0,6
Управляющие волостно- 3 1,5
поселковыми предприятиями
Сельские управляющие 6 7
Социальную дифференциацию деревни государство при разработке политики нередко игнорирует, что создает препятствия для ее реализации. Так, чрезмерно тяжкое бремя обложения крестьян давно заботит тех, кто принимает решения. С 90-х годов прошлого века опубликовано немало постановлений, требующих облегчить это бремя, однако оно не только не уменьшается, но, напротив, еще более возрастает именно потому, что не учитывается структура социальных слоев. В 1999 г. население деревни превышало 870 млн. человек. Если центр требует ежегодно уменьшать бремя каждого крестьянина на 100 юаней, это означает, что доходы правительств всех уровней должны сократиться на 87 млрд. юаней, которые должны быть компенсированы из иных источников. Но в 2000 г. все финансовые доходы государства составили 1,3 трлн. юаней, поэтому сокращение доходов нереально. Но это не значит, что нельзя уменьшить налоговое бремя крестьян. В деревне есть слои, обложение которых не только не нужно снижать, а, напротив, можно увеличить. Это, прежде всего, частные предприниматели и управляющие волостно-поселковыми предприятиями. Как обнаружили исследователи, в деревне фактически действует не прогрессивная, а регрессивная шкала налогообложения: чем выше доходы у сельского жителя, тем меньше он платит налогов. Кроме того, в сельской местности развитых приморских районов крестьяне вообще не несут никакого налогового бремени. За их счет можно облегчить бремя, прежде всего,
работников сельского хозяйства, особенно в центральных и западных отсталых сельских районах.
Но коренной выход для эффективного решения проблем деревни состоит в урбанизации. Деревня бедна, потому что в ней живет слишком много людей, не обеспеченных занятостью, которую избыточная сельская рабочая сила может обрести только в городах.
В третьем специальном докладе, посвященном частным предпринимателям, рассматривается эволюция этой страты за период существования КНР и особенно за два последних десятилетия. В 2000 г. число частных предпринимателей (инвесторов) достигло 3 953,5 тыс. человек, а число наемных рабочих - 20 111,5 тыс. человек (с.214). Средний уставный капитал одного зарегистрированного частного предприятия не превышает 757,4 тыс. юаней. 273,3 тыс. предприятий имеют более 1 млн. юаней, в т.ч. 201,7 тыс. - от 1 млн. до 5 млн., 13,5 тыс. - более 10 млн. юаней и 219 предприятий - свыше 100 млн. юаней (с.216-217). С 1990 по 2000 г. среднее число занятых в расчете на одно частное предприятие снизилось с 17,40 человека до 13,66 человек. На 38,4 тыс. предприятий работает от 100 до 500 человек, на 2084 предприятиях - от 500 до 1000 человек, на 259 предприятиях - более 1000 человек (с.217). 67% предприятий составляют общества с ограниченной ответственностью. Личное имущество одного предпринимателя (включая жилье, денежные накопления и ценные бумаги) составляет 1,3 млн. юаней. 12,6% имеют более 10 млн. юаней, 1,1% - более 100 млн. юаней (с.219).
Основная масса частных предпринимателей заинтересована в стабильности, преемственности и последовательности принятого политического курса. Они настаивали на том, чтобы из их среды избирали передовиков труда, что и было реализовано в 2001 г., несмотря на неоднозначное отношение к этому в обществе. Частные предприниматели требуют усилить защиту имущества частных предприятий, легальную охрану своих законных прав. Они стремятся к дальнейшему повышению своего положения в обществе. Основными путями к достижению этой цели им представляются расширение масштабов предприятия, оказание многосторонней поддержки общему благу и создание благоприятного собственного имиджа. Частные предприниматели хотят расширять свои политические связи, устанавливать формальные и неформальные контакты с партийными и государственными функционерами для реализации своих экономических
интересов. Они создают собственные союзы и ассоциации, которые призваны способствовать повышению социального статуса частных предпринимателей, координировать их хозяйственную деятельность, защищать легальное частное имущество, выражать мнения этой социальной страты и ее требования к партийным комитетам и администрации.
Некоторые частные предприниматели активно участвуют в политической жизни, являясь членами всекитайского и провинциальных собраний народных представителей, всекитайского и провинциальных политических консультативных советов, занимая руководящие посты в союзах промышленников и торговцев, молодежных и женских организациях. Кое-кто из частных предпринимателей стремится вступить в компартию или иные демократические партии, участвует в выборах местного руководства, издает на своих предприятиях газеты.
Источники формирования страты частных предпринимателей разнородны. Больше всего представлены среди них бывшие кадровые работники предприятий и организаций - 43,4%. Среди прочих фигурируют индивидуальные промышленники и торговцы - 17,4%, рабочие и работники сферы обслуживания - 14,2, технические специалисты - 10,5, крестьяне - 9,3%. Большая их часть (41,2%) была занята в негосударственном секторе (с.225).
Средний возраст частного предпринимателя 43 года. Источниками первоначального капитала служат личные или семейные накопления. Поскольку для открытия дела их обычно недостаточно, необходимы банковский или народный кредит либо иные формы мобилизации средств. Некоторые частные предприниматели скопили средства, взяв в подряд или арендуя общественные предприятия, занимаясь индивидуальной промышленной или торговой деятельностью, челночным бизнесом, «спекуляцией». Но кое-кто добыл их и путем контрабанды, вымогательства, противозаконного присвоения
общественной собственности.
По данным третьего Всекитайского выборочного исследования частных предприятий, проведенного в 1996 г., средний состав семьи предпринимателя - 4,6 человека, средний семейный годовой доход -110 470 юаней, средние бытовые расходы семьи - 34 051 юань. В т.ч. 34% идет на питание, 13,6 - на образование, 13,3 - на одежду, 7,0 - на охрану здоровья и 6,6% - на развлечения. В целом на поддержание жизненного цикла семьи предпринимателя тратится 8,4% чистой
прибыли предприятия (с.231). 82,4% респондентов имели частные дома или собственные квартиры. Остальные арендовали общественное жилье. Основные средства вкладываются в развитие бизнеса.
Частные предприятия играют очень большую роль в расширении занятости и поддержании социальной стабильности. В 1990-1999 гг. среднегодовые темпы прироста занятости на частных предприятиях составляли 31,67%, на предприятиях иностранного капитала - 28,07, на индивидуальных предприятиях - 12,84, а на государственных и коллективных предприятиях они имели отрицательное значение: соответственно - 2,06 и - 7,78%. В 2000 г. с частными предприятиями связали свою судьбу 1 070 тыс. работников, уволенных с государственных предприятий, на 159,9% больше, чем в предыдущем году, в т.ч. 209 тыс. человек - в качестве инвесторов (с.236-237).
Политика государства по отношению к частному сектору менялась постепенно с начала 80-х годов прошлого века - от запрета до разрешения легально существовать в качестве «необходимого и полезного дополнения к социалистической общественной экономике» (1987) и до конституционного признания частного хозяйства в качестве «важной составной части социалистической рыночной экономики» (1997). С середины 90-х годов рост частной экономики ускоряется почти во всех районах страны, что было обеспечено созданием соответствующей административной и правовой базы. Стихийное развитие этого сектора превратилось в сознательно направляемую государством общественную деятельность. Этому способствовало и преобразование собственности коллективных волостно-поселковых предприятий.
Возникают и некоторые неблагоприятные явления. В рядах частных предпринимателей появились «особые граждане». Они вносят довольно большой вклад в местное социально-экономическое развитие, избираются депутатами местных собраний народных представителей, членами политико-консультативных советов, Пользуются почетом и уважением. Их предприятия избраны местными правительствами в качестве объектов первоочередной поддержки. Но их деятельность сопряжена с серьезными проблемами. В некоторых случаях она поддерживается лишь благодаря ссудам, которые получают, подкупая власть, и которые в немалой степени растрачиваются на покупку дорогих автомобилей, на посещение дорогих ресторанов. Как только финансовые органы прекратят выдачу ссуд, эти люди станут банкротами. Иногда под
покровительством чиновников и под прикрытием предпринимательства возникают и настоящие преступные сообщества, богатеющие за счет нелегальной деятельности.
«Человеческий капитал» частных предпринимателей невысок. Согласно одному из исследований, образовательный ценз других групп предпринимателей обычно выше, чем у них. Так, доля лиц с высшим образованием среди частных предпринимателей составляет 10,3%, тогда как среди предпринимателей государственного сектора - 43,6, в коллективном секторе - 12,8, на совместных предприятиях - 35,3, на акционированных предприятиях -27,1, на предприятиях с иностранным капиталом - 41,2, на предприятиях с капиталом из Сянгана, Аомыня и Тайваня - 29,3% (с.268). Наличие высшего образования дает
предпринимателям очевидные преимущества, оно имеет несомненную связь с масштабами предпринимательства. Среди тех предпринимателей, чей капитал превышает 100 млн. юаней, доля лиц с высшим образованием увеличивается до 53,3%, среди лиц с капиталом от 10 млн. до 100 млн. юаней - снижается до 49,9%, а среди лиц с капиталом менее 10 млн. юаней - до 31,7% (с.268-269)
Четвертый специальный доклад посвящен формированию средних слоев. Авторы предлагают при определении тех, кто относится к этим слоям, руководствоваться шестью критериями: 1) занятия преимущественно умственным трудом плюс профессии, сочетающие умственный труд с физическим; 2) наличие управленческих функций, право распоряжаться оборудованием и инструментами, право выступать с предложениями и соображениями перед вышестоящими лицами; 3) наличие определенного, среднего для общества уровня зарплаты или других легальных доходов и полученного в законном порядке имущества; на современном этапе средний уровень годового дохода и имущества в денежном выражении на одного человека составляет 25-30 тыс. юаней (3-3,5 тыс. долл.), на семью из трех человек с двумя работниками - 50-70 тыс. юаней (6-8,5 тыс. долл.); 4) наличие общего образования не ниже среднего, специальной технической подготовки и соответствующих профессиональных навыков, удостоверяемых свидетельствами и дипломами; 5) способность поддерживать средний уровень семейного потребления, включая удовлетворение высоких культурных и духовных потребностей, покупку жилья, автомобиля, периодические поездки на отдых; 6) наличие гражданского сознания и
социальной этики, включая участие в становлении местных сообществ, охране окружающей среды, общественно полезной деятельности.
Называются четыре источника формирования средних слоев.
1. Традиционный «средний класс», включающий мелких предпринимателей, мелких торговцев и других мелких собственников и лиц, занимающихся индивидуальной хозяйственной деятельностью. Таких, по данным ГСУ КНР, на конец 1999 г. насчитывалось 31 601 тыс. домохозяйств с 62 409 тыс. занятых. (с.255).
2. Часть кадровых работников и интеллигенции, вычленившаяся из «среднего класса» плановой экономики. С 50-х годов до начала реформ в 80-х годах прошлого века рядовые кадровые работники, рядовая интеллигенция и рабочие и служащие государственных предприятий занимали приоритетное экономическое, политическое и социальное положение и относились к «среднему классу» того времени. Впоследствии рабочие и служащие госпредприятий утратили свои преимущества, тогда как прежние кадровые работники и интеллигенция в процессе нового станов-ления своего социального статуса, используя властный ресурс, социальные связи и знания, сумели использовать шансы, предоставляемые рыночной экономикой и сохранить или обрести свои преимущества.
3. Частные предприниматели и владельцы волостно-поселковых предприятий, появившиеся с развертыванием реформ.
4. Новый средний слой, образующийся в связи с привлечением иностранного капитала и развитием высоких технологий.
Средние слои подразделяются на высший средний, средний и низший. К высшему среднему слою относятся частные предприниматели, технические специалисты, составляющие 18,49% численности средних слоев (с.259). Средний слой охватывает служащих, клерков, мелкий бизнес и лиц, занимающихся индивидуальной хозяйственной деятельностью, вкупе составляющих 36,97% численности средних слоев (с.260). Низший средний слой состоит из работников торговли и обслуживания и «белых воротничков» среди рабочих, в общей сложности на его долю приходится 44,54% численности средних слоев (с.260).
Столь сложная структура средних слоев предопределяет сосуществование в них различных систем ценностей: традиционной, современной и постсовременной. Носителями традиционной системы, обращенной к сиюминутной реальности, выступают лица, занимающиеся индивидуальной хозяйственной деятельностью и мелкие собственники.
Современной системы ценностей, выступающей за открытость, успех, уважение к ценности человеческой личности и ее социальный облик, придерживаются государственные и конторские служащие. Что касается частных и народных предпринимателей и управляющих, то они более ориентированы на реальный результат, которым измеряются старания человека. Постсовременная система, делающая акцент на личном опыте и не ограничивающая себя социальными стереотипами, присуща «белым воротничкам», занятым на иностранных предприятиях, и лицам свободных профессий.
Происходит сложный процесс противоборства и взаимодействия установок, сложившихся на почве китайской культуры и приходящих из культуры западной. Первые нередко чуждаются организационноуправленческой модели, присущей механизму функционирования современной рыночной экономики, и скорее тяготеют к традиционной китайской модели межличностных отношений и устремлениям «большого котла», присущим социалистической плановой экономике. Вторые разделяются теми, кто прошел западную школу управления и приобрел в глазах народа «иностранную окраску». Это - некоторые высшие менеджеры, представители профессий, связанных с высокими технологиями, «белые воротнички», работающие в офисах современных компаний и предприятий. Они эмоционально отторгают от себя китайские «традиционные забавы» (от ценностных установок, способов общения, образа жизни до материальных предметов) и, напротив, принимают западные взгляды, принципы общения, образ жизни, вплоть до «вещей», имеющих иностранный облик и привкус.
Все это мешает формированию единой системы ценностей средних слоев. Если разные группы, входящие в средние слои, не сумеют во взаимодействии как можно скорее пройти узкое горло идентификации, они утратят свою самостоятельную специфичность в социальной структуре и соответственно потеряют социальную функцию по формированию ценностей и установок модернизирующегося общества. И тогда возможно даже повторение печальной судьбы китайской национальной буржуазии.
Я.М. Бергер
