CC BY
91
УДК 947.083
ЕГОРОВ Андрей Николаевич, кандидат исторических наук, доцент, заведующий кафедрой истории Череповецкого государственного университета. Автор 60 научных публикаций, в т.ч. двух монографий и 8 учебно-методических пособий
ДИСКУССИИ РОССИЙСКОЙ ЭМИГРАНТСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ О РОЛИ ЛИБЕРАЛЬНОЙ ОППОЗИЦИИ В ПОДГОТОВКЕ ФЕВРАЛЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
Историография, либерализм, парламентская оппозиция, Февральская революция, Прогрессивный блок, Государственная дума, эмиграция
В августе 1915 года в IV Государственной думе сложился Прогрессивный блок как реакция на военные неудачи России в Первой мировой войне и внутриполитические трудности. В него вошли либеральные партии и некоторые правые фракции. Блок встал в оппозицию к самодержавию под лозунгом «министерства общественного доверия», то есть создания правительства, пользующегося доверием большинства депутатов Думы. Председателем бюро блока стал левый октябрист С.И. Шидловский, но фактически его руководителем был лидер кадетской партии П.Н. Милюков. Компромиссная программа Прогрессивного блока, кроме требования «министерства доверия», включала целый комплекс демократических реформ (частичная политическая амнистия, введение волостного земства, восстановление профсоюзов и т.п.). Однако эта умеренная программа была отвергнута правительством, которое рассматривало либеральную оппозицию в качестве
чуть ли не своего основного врага. В связи с этим усилившаяся в России социальная напряженность побудила либералов пойти на обострение отношений с царизмом. В итоге противоречия между либеральной оппозицией и царской властью сыграли определенную роль в Февральской революции. Дискуссии об этой роли начались уже в 1917 году и не прекращаются до сих пор, то затухая, то вновь разгораясь.
Существенное значение в осмыслении данной проблемы принадлежит послереволюционной российской эмиграции. Анализируя работы ее представителей, необходимо учитывать один чрезвычайно важный фактор - эмигрантские общественно-политические деятели, историки и их потомки были наглухо отрезаны от советских архивов, что определило узость их источниковой базы и опору на самые субъективные материалы - воспоминания современников. Казалось бы, эмигрантские авторы, не знавшие строгостей советской цензуры, должны были
писать свои работы довольно объективно. Однако этого не случилось. Вместо поиска исторической истины эмиграция с начала 1920-х годов занялась выявлением виновных в крушении империи. Сразу же определились две противостоящие друг другу концепции: консервативная, согласно которой Россию погубили либералы своей борьбой с исторической властью, и либеральная, по которой главный виновник революции - монархия, не пожелавшая вовремя пойти на необходимые реформы и своей бездумной политикой оттолкнувшая от себя общество.
Взгляды либералов на роль Прогрессивного блока претерпели определенную эволюцию, напрямую зависящую от политической ситуации. После Февраля вектор общественных настроений сместился резко влево, и либеральным историкам нужно было оправдать свою умеренную политику, в частности, обосновать свой союз с правыми в Прогрессивном блоке. Летом 1917 года вышла целая серия популярных брошюр о кадетской партии и П.Н. Милюкове, написанных известными либеральными историками А.А. Корниловым1, А.А. Кизеветтером2 и др. Так, А.А. Корнилов доказывал, что правые, войдя в блок, пошли на гораздо более серьезные уступки, чем либералы, в то время как последние сохранили все свои программные требования. Получалось, что Прогрессивный блок - это сдвиг правых влево, а не наоборот. Кадеты явно преувеличивали свою роль в революции, считая, что их лидеры «сумели объединить всю Думу, сумели своевременно поставить Думу во главе народа, сумели сделать это в тот момент, когда она, по своей предшествующей деятельности, не имела, по-видимому, на это никаких шансов и, таким образом, разом подготовила широкий успех движения в широких рядах войск <...>. Мы, конечно, можем только преклонится перед той готовностью жертвовать жизнью, которая была обнаружена со стороны участвовавших в этом движении рабочих и солдат, но мы не можем отказаться от той доли идейного участия в этом движении, которая, несомненно, нам при-надлежит»3.
Исходя из таких представлений, либералы считали знаменитую речь П.Н. Милюкова 1 ноября 1916 года «Глупость или измена?» началом революции. Например, А.А. Корнилов писал: «Я думаю, что без речи П.Н. Милюкова 1 ноября, без этого мужественного и смелого выступления, может быть, не удалось бы так единодушно поднять не только пролетариат, но и армию»4.
Одним из первых историографов данной темы стал сам П.Н. Милюков, написавший свою работу «История второй русской революции» вскоре после взятия власти большевиками. Оценивая роль Прогрессивного блока, он называл его «последним шансом» монархии перед ее крушением. Однако власть не пошла на сотрудничество с либералами. «Протянутую руку оттолкнули. Конфликт власти с народным представительством и с обществом превращался отныне в откровенный разрыв. Испытав безрезультатно все мирные пути, общественная мысль получила толчок в ином направлении. Вначале тайно, а потом все более открыто начала обсуждаться мысль о необходимости и неизбежности революционного исхода»5.
В традициях послефевральской кадетской публицистики П.Н. Милюков считал думские речи 1 ноября 1916 года началом революции. Побуждения оппозиции он оценивал следующим образом: «Их главным мотивом было желание довести войну до успешного конца в согласии с союзниками, а причиной их оппозиции - все возраставшая уверенность, что с данным правительством и при данном режиме эта цель достигнута быть не могла»6. В связи с этим широкие либеральные круги пришли к мысли о необходимости требовать введения общественных элементов в правительство «общественного доверия». Неуступчивость власти дала перевес над ними тем радикальным течениям в обществе, которые требовали формальной «ответственности» правительства перед Государственной думой. В итоге думские речи 1 ноября оказали огромное воздействие на армию и страну и стали штурмовым сигналом к революции.
В последующие годы взгляды П.Н. Милюкова на роль либеральной оппозиции и свою
речь «Глупость или измена?» стали меняться. Чем больше консервативные круги в эмиграции обвиняли кадетов в подготовке революции, тем больше П.Н. Милюков открещивался от «революционности» Думы и либеральной оппозиции. Если в «Истории второй русской революции» утверждалось, что Дума свергла царизм, то в более поздней работе «Россия на переломе» кадетский лидер писал совсем другое: «Дума не создала новой революции: для этого она была слишком лояльна и умеренна. Но она и не отвратила опасности этой революции»7.
Те же идеи прослеживаются и в незаконченной эмигрантской работе П.Н. Милюкова по истории кадетской партии: «Противники партии народной свободы обвиняют ее в том, что она готовила революцию. Весь предыдущий рассказ (изложение истории ПНС. - Прим. А.Е.) опровергает это нелепое обвинение. Партия с самого своего возникновения до революции 1917 г. искала мирного исхода из длившегося конфликта между короной и страной. Но непонимание и упорство царственной четы и интересы правящего сословия противопоставили этим усилиям глухую стену <...>. Отказ царя от компромисса, предложенного прогрессивным блоком, окончательно лишил все умеренные течения влияния на события»8. П.Н. Милюков отмечал, что в составе кадетской партии была небольшая группа радикально настроенных деятелей во главе с Н.В. Некрасовым, которая склонна была «поиграть с идеей революции», но не она определяла политику партии, а центристское большинство, которое строго придерживалось парламентской тактики.
П.Н. Милюков не раз подчеркивал, что целью Прогрессивного блока было сохранение внутреннего мира в стране и примирение населения с правящей династией. Эта же мысль приводится и в его мемуарах, где говорится, что политический смысл создания блока заключался «в последней попытке найти мирный исход из положения, которое с каждым днем становилось все более грозным»9. Кадетский лидер отмечал, что не хотел призывать к революции в своей речи 1 ноября 1916 года.
Консервативные эмигрантские историки и
общественные деятели считали либералов главными виновниками Февральской революции. Ненависть правящей бюрократии к либералам имела давние корни. Видный деятель кадетской партии В.А. Маклаков писал по этому поводу: «Претензия стать властью вне революции и управлять страной в рамках существовавшего строя делала либеральные партии особенно опасными и ненавистными сторонникам старых порядков, но зато была причиной их популярности среди обывательского населения. В них обыватель видел ту силу, которая без катастрофы могла принести улучшение»10.
Со времен Первой российской революции правые были убеждены в том, что кадеты стремятся к захвату власти любой ценой, используя в качестве союзника левые силы. Любая смена царизма, как неограниченного самодержавия, представлялась либералам и правым как приход к власти тех же либералов. При этом наиболее дальновидные представители правящих кругов отдавали себе полный отчет в слабости российского либерализма. По этой причине они настаивали на том, что, если либералы и придут к власти, они не смогут ее удержать в силу своей полной оторванности от народа, и власть неизбежно перейдет к левым, подлинно революционным силам. Данное обстоятельство и было, как отмечал А.Я. Аврех, главной причиной ненависти правого лагеря к «беспочвенной интеллигенции»11 .
Отношение сторонников царской власти к Прогрессивному блоку можно проследить по предсмертной записке последнего министра внутренних дел А.Д. Протопопова, написанной в августе 1918 года в советской тюрьме: «Кафедра Думы служила - в последние месяцы монархии - целям борьбы с существовавшим строем <...>. Лидеры оппозиции были искренне увлечены мыслью о перевороте. Им казалось, что власть, попав в их руки, будет тверда и популярна <...>. Их жажда власти была так велика, что они не допускали старое правительство исправлять экономическую разруху, желая сами пожать плоды успеха в этом деле; сроком переворота они выбрали мировую войну, безумно рискуя ужасами военного бунта и неизбеж-
ного поражения, лишь бы не иметь риска потерпеть крушение своих надежд, отложив их осуществление до всеобщего мира»12.
Подобные идеи высказывались в эмиграции многими представителями консервативного направления, видевшими главную цель либеральной оппозиции в беспринципной борьбе за власть. Ради этого кадеты и их сторонники «расшатывали лодку» и содействовали революционным партиям. Отношение правых кругов эмиграции к речи П.Н. Милюкова 1 ноября 1916 года хорошо передает брошюра полковника А.С. Резанова 1924 года: «Речь эта сыграла роль революционного микроба, указав центр, против которого должны были действовать все антигосударственные элементы России. Не задумываясь над конечными результатами своего деяния, Милюков, с энергией, пропитанной ненавистью и злобой, рубил ствол того могучего дуба, плодами которого он перед тем пользо-вался»13.
Заметной книгой эмигрантской историографии о Февральской революции стала работа Г.М. Каткова, опубликованная в 1967 году на английском языке и значительно позже переведенная на русский14. С научной точки зрения, книга написана гораздо слабее, чем советские монографии на эту же тему тех лет. Причина этого простая - автор не работал в советских архивах, и все свои умозаключения строил лишь на опубликованных источниках, главным образом мемуарного характера. Кроме того, ГМ. Катков многие слухи и домыслы был склонен выдавать за непреложные факты - в основном это касалось преувеличения роли масонов и «германского следа» в русской революции.
Главная цель Прогрессивного блока, по Г.М. Каткову, - требование власти и смены режима. При этом либералы исходили из того, что самодержавие как форма правления устарело и обречено на гибель по примеру западных стран. Г.М. Катков с этим категорически не был согласен, считая, что самодержавие далеко не исчерпало свои возможности. Он писал, что победа в войне могла опрокинуть все аргументы либералов, поскольку она доказала бы силу самодержавия и его способность
решать серьезные задачи без помощи оппозиции. Поэтому он оспорил традиционные представления о патриотических побуждениях либералов, считая, что среди них было идейное течение, названное им «патриотическое пораженчество». Суть этого течения выражалась в сознании того, что поражение в войне приведет к «очищению застоявшейся политической атмосферы в России»15. Г.М. Катков не утруждал себя доказательством этой точки зрения -он лишь сослался на книгу А.А. Кизеветтера «Исторические отклики» (1915) о Крымской войне, в которой якобы и нашла выражение идея «патриотического пораженчества».
Оценивая методы борьбы либералов за власть, Г.М. Катков считал, что здесь мнения оппозиции разделились. Большая часть Прогрессивного блока стояла на умеренных позициях, считая, что пойти на революцию во время войны - значит стать изменником родины. Лидер блока, П.Н. Милюков упорно выступал, как в самой Думе, так и вне ее, против любых революционных или неконституционных действий, стараясь удержать левое крыло своей партии от революционных эксцессов. В основе позиции П.Н. Милюкова лежала боязнь того, что в условиях войны революция приведет к анархии и крушению парламентских институтов. Однако отнюдь не все оппозиционеры придерживались умеренной линии. Левые либералы во главе с Н.В. Некрасовым и князем Г.Е. Львовым решительно поддерживали революционный курс, утверждая, что кадетская партия должна искать непосредственных контактов с левыми группами, с народными массами, иначе руководящая роль в оппозиции перейдет от кадетов к социалистам. Рост радикальных настроений внутри кадетской партии ГМ. Катков связывал с «влиянием тайных масонских обществ, которые приобрели среди кадетов немало верных адептов»16.
Кадеты вошли в Прогрессивный блок, по мнению Г.М. Каткова, считая, что сотрудничество с правительством в военное время укрепит их позицию в борьбе за конституционные реформы. П.Н. Милюков был уверен, что итоги войны сделают положение царского правитель-
ства безнадежным, и оно будет вынуждено обратиться за помощью к оппозиции. Дума в этой ситуации станет всесильной и поможет либералам нанести решающий удар по самодержавию. Однако попытка либеральных министров прийти к соглашению с блоком была сорвана И.Л. Горемыкиным, после чего либералы отказались от мысли о лояльном сотрудничестве с властью. Они пытались сломить упорство царя путем давления, угроз и изоляции. Либералы развернули гигантскую пропагандистскую кампанию против царя, царицы и правительства в печати, помогали нелегальному распространению обличительных обращений и речей. Они сумели взбудоражить так называемое «образованное общество», внушив, что «предательская власть вырывает у него из рук победу, которая несомненна, стоит лишь за дело взяться либералам»17.
Какие же идеи лежали в основе пропагандистской кампании? Либеральная оппозиция стала утверждать, что правительство не стремится к победе, а тайно готовит сепаратный мир и «постыдную измену союзникам». Царя окружают прогерманские «темные силы» создавшие «черный блок» в противовес Прогрессивному блоку. Абсолютизм вследствие своей неспособности ведет страну к гибели, не проявляя ни желания, ни решимости выиграть войну. В общем, либералы вели агитацию, направленную на то, чтобы дискредитировать царя и убедить народ, что без немедленной смены режима война неминуемо будет проиграна. ГМ. Катков нарисовал прямо-таки фантастические размеры пропагандистской кампании, не скупясь на яркие выражения. По его мнению, именно легенда о заговоре «темных сил» и была использована либералами для подрыва традиционной преданности монарху, в то время как критика многочисленных и очевидных недостатков правительства и верховного главнокомандования сыграли гораздо меньшую роль.
Отметим в этой связи, что советская историография никогда не придавала столь большое значение либеральной пропаганде, считая, что самодержавный строй настолько прогнил и сам себя дискредитировал, что это было очевидно
и без больших пропагандистских усилий. Кроме того, социал-демократическая пропаганда была явно радикальнее либеральной, что позволяло рассматривать последнюю как стремление «выпустить пар» и не допустить революционных эксцессов. Многие современники событий также были не склонны преувеличивать роль либеральной пропаганды. Так, А.И. Гучков в своих показаниях Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства замечал: «Надо иметь в виду, что нам не приходилось производить работу по пропаганде, нам не убеждать нужно было людей. Что старый режим сгнил, что он доведет до погибели -в этом убеждать никого не приходилось»18. Однако монархист по убеждениям Г.М. Катков не считал, что режим сгнил, и поэтому видел причины революции не в объективных факторах, а в злых кознях масонов, немецких агентов, и, разумеется, либералов, которые своей пропагандой разжигали и предвосхищали революцию.
Г.М. Катков не считал деятельность либеральной оппозиции непосредственной причиной петроградского восстания, «ибо нет доказательств тому, что какая-нибудь из либеральных организаций призывала рабочих к стачке». Тем не менее, роль либералов в падении самодержавия велика: «Либеральные круги, и в Думе, и в общественных организациях, разжигая антиправительственную пропаганду, поддерживая слухи об измене в высших сферах, подстегивая раздражение публики и направляя его против «немки» и царя, - до того накалили страсти, что свержение царского режима оказалось освежающей бурей»19. Февральская революция, по мнению Каткова, победила только потому, что либеральные круги решили воспользоваться событиями, чтобы взять власть и провести радикальные реформы. В целом идеи ГМ. Каткова не получили развития в зарубежной историографии, увидевшей в них лишь очередную монархическую интерпретацию Февральской революции.
Таким образом, эмигрантские оценки роли либеральной оппозиции и Прогрессивного блока целиком зависели от политических взглядов
авторов работ. Эмигрантская историография оказалась идеологизированной не в меньшей степени, чем советская, а ее оторванность от архивных источников не позволяла дать полную картину предреволюционных событий. Основные дискуссии в эмиграции шли между консервативными и либеральными историками и общественными деятелями.
Консервативные авторы смотрели на либеральную оппозицию с точки зрения интересов исторической власти - монархии. Они считали, что Российская империя развивалась в правильном направлении, необходимые реформы шли, трудности, вызванные войной, были вполне преодолимы, и страна шла к победе. Либеральная оппозиция боялась, что после войны самодержавие усилится, и поэтому начала беспринципную борьбу за власть, используя самые разные методы - от клеветы на царскую чету до организации дворцового переворота. Особую роль в дискредитации власти сыграла либеральная пропаганда, основанная на клевете и раздувании военных трудностей. При таком подходе объективные причины революции замалчивались, а либералы превращались чуть ли не в главных виновников Февраля.
Прямой противоположностью этих взглядов была либеральная историография, которая от-
мечала прежде всего стремление думской оппозиции спасти страну от революционных потрясений и направить ее по пути мирного осуществления начал свободы и права. Военные трудности обострили все проблемы жизни страны, а неспособность власти их решить привела к радикализации оппозиционных настроений. В связи с этим целью либеральной оппозиции было сохранение внутреннего мира в стране на основе разумного компромисса с существующей властью. Однако непонимание и упорство правящей династии противопоставили этим усилиям глухую стену. Отказ царя от компромисса, предложенного Прогрессивным блоком, лишил умеренные либеральные круги влияния на события. На политическую арену вышли такие силы, справиться с которыми было невозможно. В этой связи не нужно преувеличивать роль Государственной думы, либеральной оппозиции в жизни страны в предреволюционные годы. Судьбу российской монархии решил не Прогрессивный блок, а солдаты и рабочие, весьма далекие от либеральных ценностей. На наш взгляд, можно вполне согласиться с П.Н. Милюковым в том, что кадетская партия в своем большинстве «употребляла все усилия, чтобы спасти Россию от революции, к которой ее фатально вели другие факторы»20.
Примечания
1 Корнилов А.А. Партия народной свободы: истор. очерк. Одесса, 1917.
2 Кизеветтер А.А. Партия народной свободы и ее идеология. М., 1917.
3 КорниловА.А. Указ. соч. С. 25.
4 Там же. С. 24.
5Милюков П.Н. История второй русской революции. М., 2001. С. 30.
6 Там же. С. 38.
7Милюков П.Н. Россия на переломе. Париж, 1927. Т. 1. С. 11.
8Милюков П.Н. При свете двух революций // Исторический архив. 1993. №9 1. С. 170. 9Милюков П.Н. Воспоминания: в 2 т. М., 1990. Т. 2. С. 177.
10МаклаковВ.А. Из прошлого // Современные записки. Париж, 1929. Т. 38. С. 313.
11 АврехА.Я. Распад третьеиюньской системы. М., 1985. С. 19.
12 Цит. по: ИскендеровА.А. Закат империи. М., 2001. С. 559.
13 Резанов А.С. Штурмовой сигнал П.Н. Милюкова. Париж, Б/г. [1924]. С. 6.
14 Катков Г.М. Февральская революция. М., 1997.
15 Там же. С. 41.
16 Там же. С. 33.
17 Там же. С. 234.
18 Падение царского режима: стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г. в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства / под ред. П.Е. Щеголева: в 7 т. М.; Л., 1926. Т. 6. С. 279.
19 Катков Г.М. Указ. соч. С. 411.
20Милюков П.Н. Суд над кадетским «либерализмом» // Современные записки. Париж, 1930. N° 41. С. 360.
Yegorov Andrey
RUSSIAN EMIGRANT HISTORIOGRAPHY DISCUSSIONS ON THE LIBERAL OPPOSITION ROLE IN PREPARING FOR THE FEBRUARY REVOLUTION
The article analyses Russian Emigrant historiography discussions on the role of the liberal Opposition and the Progressive Bloc in preparing for the February Revolution. It is shown that the conservative historiography tried to rest the main responsibility for the Revolution on the liberals. The liberal historiography proved the Progressive Bloc’s efforts aimed at saving the country from the revolutionary turmoil by constitutional reforms.
Рецензент - Соколова Ф.Х., доктор исторических наук, профессор, заведующая кафедрой регионоведения, начальник управления аспирантуры, докторантуры и аттестации научно-педагогических кадров Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова
