CC BY
14ISSN 2658-5138 Язык науки и профессиональная коммуникация. 2022. № 1 (6) 4. Aldridge M., Luchejenbroers J. (2007). Linguistic Manipulations in Legal Discourse: Framing questions and ‘smuggling’ information . International Journal of Speech Language and the Law, 14(1), 85-107 (in English).
5. Beach, W. A. (1985). Temporal density in courtroom interaction: Constraints on the recovery of past events in legal discourse. Communication Monographs, 52, 1-18 (in English).
6. Cotterill, J. (2003). ‘Language and Power in Court’. A Linguistic Analysis of the O.J.
Simpson Trial. London: Palgrave Macmillan, 126-155 (in English).
7. Fairclough, N. (1992). Discourse and social change. London: Polity Press, 293-310 (in English).
8. Fairclough, N. (1995). Critical discourse analysis. London: Longman, 1-21 (in English).
9. Gibbons, J. (2003). Forensic Linguistics. An Introduction to Language in the Justice System. Oxford: Blackwell, 399-403 (in English).
10. Leech, G.N. (1983). Principles of Pragmatics. London: Longman, 123-129 (in English).
11. Tiersma, P. M. and Solan, L. M. (2012). The Language of Crime. Brooklyn Law School Legal Studies. Research Papers, 263, 1-23 (in English).
12. Van Dijk, T.A. (2011). Discourse Studies: A Multidisciplinary Introduction. SAGE
Publications Ltd (in English).
УДК 81.111’42
DOI: 10.24412/2658-5138-2022-6-71-78
ББК 81.2 Англ.-5
ДИСКУРСИВНЫЙ ПОДХОД
К ИЗУЧЕНИЮ МАНИПУЛЯЦИОННЫХ МЕТАФОР
В АНГЛОЯЗЫЧНОМ ЮРИДИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ
Богачева Екатерина Александровна, кандидат педагогических наук, доцент кафедры
иностранных языков, Саратовская государственная юридическая академия, kapitolina19@yandex.ru
В статье представлено исследование манипуляционных метафор в англоязычном
юридическом дискурсе. Манипулирование является неотъемлемой частью юридического
дискурса, все речевые стратегии которого направлены на одну цель: оказать влияние на
получателя, убедить его или ее принять решение, которое будет выгодно для адвоката
или стороны обвинения. Язык юристов бывает убедительным, и в целях убеждения, помимо других риторических стратегий, они используют манипуляционные метафоры.
Эта статья направлена на классификацию метафор и изучение их назначения, таким
образом выявляя скрытые намерения говорящего.
Ключевые слова: дискурсивно-аналитический подход, англоязычный юридический
дискурс, метафора, манипуляция, манипуляционная метафора.
71
ISSN 2658-5138 Language of Science and Professional Communication. 2022. № 1 (6)
ISSN 2658-5138 Язык науки и профессиональная коммуникация. 2022. № 1 (6)
DISCOURSE APPROACH TO STUDY OF MANIPULATIVE METAPHORS
IN ENGLISH LEGAL DISCOURSE
Ekaterina A. Bogacheva, ORCID ID 0000-0003-0340-840X, Saratov State Law Academy, 1, Volskaya Str., Saratov, 410056, Russia, kapitolina19@yandex.ru The article presents a study of manipulation metaphors in the English legal discourse.
Manipulation is an integral part of legal discourse, all speech strategies are aimed at one goal: to influence the recipient, to convince him or her to make a decision that will be beneficial for the lawyer or the prosecution. The language of lawyers can be persuasive, and in order to persuade, in addition to other rhetorical strategies, they use manipulative metaphors. This article aims to classify metaphors and explore their purpose, thus revealing the speaker's hidden intentions.
Key words: discursive-analytical approach, English legal discourse, metaphor, manipulation, manipulation metaphor.
Введение
Юридический язык, занимающий центральное место в данном
исследовании, официально характеризуется точностью и достоверностью -
по крайней мере, официально. Юридический язык должен преобладать над
двусмысленностью в понимании различных юридических правил и понятий.
В то же время следует отметить, что юридический язык и юридическая
мысль в целом нельзя охарактеризовать как стабильную и фиксированную
систему [1].
Большинство метафор в английском языке для обозначения права
лексикализованы. Как таковые они относятся к юридическому лексикону. Их
цель состоит в том, чтобы представить юридические концепции в
запоминающейся, яркой и краткой манере, которая использует простую
лексику и устанавливает сравнение с областью, к которой легко относиться с
культурной точки зрения. Использование такой лексики не означает, что из
понятия исключается формальность. Те, что менее техничны, эффективно
передаются через метафору. Но те, что сложны, передаются столь же
эффективно.
Реализуя богатый манипулятивный потенциал, заложенный в метафоре, она регулярно используется в различных типах дискурсов, которая
благодаря своей миромодулирующей способности способна создавать
особый фрагмент картины мира [3]. Следовательно, метафора представляет
собой мощную концептуальную и дискурсивную стратегию, позволяющая
72
ISSN 2658-5138 Language of Science and Professional Communication. 2022. № 1 (6)
ISSN 2658-5138 Язык науки и профессиональная коммуникация. 2022. № 1 (6) сформулировать проблемы политической, юридической и социальной
экономии и служить идеологическим, эмоциональным и моральным целям.
Е. Торнбург отмечала, что «метафоры, будучи изначально мифическими
или желательными, становятся реальными и влияют на то, как судьи думают
и ведут себя. Они не только отражают реальность, но и формируют ее» [10].
Как следствие, метафоры способны управлять нашим восприятием
реальности и особенно юридической интерпретацией.
Исследования Г. Дрессигера доказывают, что метафору можно
понимать, как «коммуникативный (дискурсивный) оператор» в любой форме
языковой коммуникации [4]. Несмотря на то, что некоторые исследователи
по-прежнему считают, что термин «метафора» может применяться только к
языку, большинство исследователей сосредотачиваются на когнитивном
аспекте этого явления [6]. Так, Д. Ричи в рамках своей теории связности
интерпретации метафор также подчеркивает необходимость анализа
метафор в когнитивном и коммуникативном контексте, который
подразумевает подробное представление коммуникативной ситуации и
предыдущего опыта ее участников [8].
Нельзя отрицать, что метафоры необходимы для уточнения и
определения юридических понятий, толкование которых неизбежно
предвзято, потому что сравниваемое понятие всегда ограничено
сравниваемым понятием, которое интерпретируется как единственно
возможное. Таким образом, некоторые метафоры могут быть использованы в
качестве манипулятивных инструментов.
Манипуляционная метафора как инструмент коммуникативного
воздействия
«Манипуляция» – одно из важнейших понятий критического анализа
юридического дискурса, которое требует дальнейшего теоретического
анализа. В данной статье предлагается дискурсивно-аналитический подход к
манипуляции как форме злоупотребления социальной властью, когнитивного контроля над разумом и дискурсивного взаимодействия. В
социальном плане манипуляция определяется как незаконное господство, подтверждающее социальное неравенство. С когнитивной точки зрения, манипуляция как контроль над сознанием включает вмешательство в
процессы понимания, формирование предвзятых ментальных моделей и
социальных представлений, таких как знания и идеологии. В дискурсивном
73
ISSN 2658-5138 Language of Science and Professional Communication. 2022. № 1 (6)
ISSN 2658-5138 Язык науки и профессиональная коммуникация. 2022. № 1 (6) плане, манипуляция всегда подразумевает манипулирование сознанием
участников, и дискурсивно-семиотическим феноменом, поскольку
манипулирование осуществляется посредством текстовых, разговорных и
визуальных сообщений. На всех этих уровнях анализа показано, чем
манипуляция отличается от законного контроля над разумом, например, в
убеждении и предоставлении информации, например, путем утверждения, что манипуляция отвечает интересам доминируемой группы и противоречит
интересам доминируемых групп.
Лингвистические манипуляции отмечены языковыми знаками разного
уровня, которые помогают интерпретировать намерения говорящего [2].
Таким образом, в судебном дискурсе лингвистическая манипуляция
происходит там, где участники дискурса используют определенные
стратегии, которые позволяют им достигать своих целей без очевидного
коммуникативного намерения: говорящий сознательно выбирает такие
формы высказываний, которые не имеют прямых сигналов о его намеренном
состоянии.
Манипуляция предполагает не только применение власти, но и
злоупотребление ее, то есть господство. В частности, манипуляция
подразумевает осуществление формы незаконного влияния посредством
дискурса: манипуляторы заставляют других верить или делать то, что
отвечает
интересам
манипулятора
и
противоречит
интересам
манипулируемого [7].
Такая тактика манипулирования наиболее часто используется в
судебном дискурсе. Адвокат, к примеру, заинтересован в получении от
стороны обвинения нужных показаний свидетеля и выражает свои мысли
особым образом, добиваясь желаемого результата (например, в опросе
подсудимого, допросе свидетелей, прениях сторон) [1].
Таким образом, мы вводим контекстуальный критерий, согласно
которому получатели манипуляции - как формы злоупотребления властью -
могут быть определены как жертвы, а это означает, что они каким-то
образом должны быть определены как не имеющие важных ресурсов для
сопротивления, применения или предотвращения манипуляции. Что
особенно важно, это может включать:
неполные или недостаточные знания – так что нельзя сформулировать
контраргументы против ложных, неполных или предвзятых утверждений; 74
ISSN 2658-5138 Language of Science and Professional Communication. 2022. № 1 (6)
ISSN 2658-5138 Язык науки и профессиональная коммуникация. 2022. № 1 (6)
фундаментальные нормы, ценности и идеологии, которые нельзя
отрицать или игнорировать;
сильные эмоции, травмы и т. д., делающие людей уязвимыми;
социальное положение, профессия, статус и т.д., которые побуждают
людей склоняться к принятию дискурсов, аргументов и т.д. элитных лиц, групп или организаций.
Это типичные условия когнитивной, эмоциональной или социальной
ситуации коммуникативного события, а также часть контекстных моделей
участников, то есть контроль их взаимодействий и дискурсов. Например, если получатели манипулятивного дискурса боятся говорящего, то это будет
представлено в их контекстных моделях, и то же самое будет правильным
для их относительного положения и властных отношений между ними и
говорящим. И наоборот, для того, чтобы манипуляция была успешной, ораторам необходимо иметь ментальную модель реципиентов и их
(отсутствия) знаний, их идеологий, эмоций, более раннего опыта и т.д.
Исследования Сорлин С., предполагают, что существует континуум
между убеждением, манипуляцией и принуждением: «Манипуляцию можно
рассматривать как разделяющую одну внешнюю границу с убеждением, а
другую – с принуждением. Разница между убеждением и манипуляцией
заключается в том факте, что в первом случае адресат имеет право не
соглашаться с аргументами, выдвинутыми адресантом, в то время как во
втором – свободный выбор жертвы ограничен в большей степени. Если
сделать еще один шаг вперед в направлении принуждения в континууме, ограничение свободы становится более абсолютным» [9].
Согласно Чартерис-Блэку Д., манипуляцию, как и убеждение, «следует
рассматривать как речевой акт», потому что «это тип языка, который
изменяет познание, а не просто описывает его или то, как достигается такое
изменение» [5].
При рассмотрении различий между убеждением и манипулированием
можно констатировать, что эти два коммуникативных акта различаются в
том, что касается воли целевой аудитории. В процессе убеждения
приводятся разумные аргументы, чтобы заставить целевую аудиторию
изменить свое мнение посредством того, что кажется добровольным
решением, тогда как в процессе манипуляции используется некоторая форма
75
ISSN 2658-5138 Language of Science and Professional Communication. 2022. № 1 (6)
ISSN 2658-5138 Язык науки и профессиональная коммуникация. 2022. № 1 (6) контроля, чтобы повлиять на целевую аудиторию, например, разработка
сообщения и тщательное формирование контекста, в котором оно
доставляется, таким образом, чтобы заставить цель думать или верить во
что-то независимо от своей воли. Кроме того, убеждение и манипуляция
различаются в зависимости от того, как проявляются намерения говорящего.
Так, например, при убеждении намерение говорящего убедить является
реальным, при манипуляции это намерение является скрытым, и общение
осуществляется скорее неубедительно, посредством подразумеваемых
сообщений вместо их четкого изложения. Элементы воли и контроля
подводят нас к парадигме, которая может помочь провести дополнительное
различие между убеждением и манипулированием.
Именно потому, что метафора предлагает «новое видение реальности» и
может быть использована для «передачи оценки», ее можно использовать в
качестве манипулятивного инструмента. Так, Чартерис-Блэк дает
достаточные основания утверждать, что метафора лежит в основе
убедительного лингвистического процесса: «Разговорный язык является
основным способом общения в изящных искусствах убеждения и
управления впечатлениями, поскольку он проецирует общие социальные
убеждения о том, что правильно и неправильно, чтобы вокруг этих
убеждений можно было создавать союзы. Выбор метафоры важен для [...]
убедительности. Предполагаю, что это происходит потому, что он
использует подсознательные ресурсы, которые пробуждаются невербально, а
затем развиваются с помощью языка. Подсознательный потенциал метафоры
занимает центральное место в деятельности лидера» [5].
Вот почему манипуляционные метафоры полезны в юриспруденции.
Они успешно играют роль, которую буквальный язык не выполнял бы лучше
и, вероятно, не так хорошо, поскольку ему не хватало бы того, что делает
метафоры такими мощными.
При допросе свидетеля взаимодействие адвоката и свидетеля
происходит только во время допроса свидетеля. Каждый свидетель
допрашивается по одному адвокату с каждой стороны. Ограничения для этих
ролей, пожалуй, самые строгие из всех взаимодействий в зале суда. Адвокат
находится под ограничением содержания своего взаимодействия и должен
общаться со свидетелем только путем опроса. Свидетель должен ответить на
заданные вопросы. Способ, которым свидетель отвечает на вопрос, может
76
ISSN 2658-5138 Language of Science and Professional Communication. 2022. № 1 (6)
ISSN 2658-5138 Язык науки и профессиональная коммуникация. 2022. № 1 (6) варьироваться. Взаимодействие адвоката и свидетеля при допросе свидетеля
чаще всего называют властным взаимодействием в судебном дискурсе. Это
происходит отчасти из-за распространенной среди свидетелей практики
использования языковых преград, которые рассматриваются как
указывающие на отсутствие уверенности, слабость или уважение к
авторитету юриста, задающего вопросы.
Заключение
Дискурсивно-аналитический подход оправдан, потому что большая
часть манипуляций, как мы понимаем это понятие, осуществляется с
помощью текста и речи. Во-вторых, те, кем манипулируют – это люди, и это
обычно происходит посредством манипулирования их «сознанием», так что
когнитивный подход также способен пролить свет на процессы
манипулирования. В-третьих, манипулирование – это форма речевого
взаимодействия, и, поскольку она подразумевает власть и злоупотребление
властью, важен и социальный подход.
Список литературы
1. Богачева Е.А. Концептуальная метафора в юридическом дискурсе (на материале
английского языка) // Филологический аспект: международный научно-практический
журнал. 2021. № 04 (72) [Электронный ресурс]. URL: https://scipress.ru/philology/articles/
kontseptualnaya-metafora-v-yuridicheskom-diskurse-na-materiale-anglijskogo-yazyka.html 2. Болсуновская Л.М., Диденко А.В. Дискурсология: анализ теоретических подходов
к исследованию дискурса // Вестник ЧитГУ. 2010. № 7. С. 39-44.
3. Найдина Д.С. Функционирование метафоры в процессах манипулирования в
нефтегазовом субдискурсе // Вестник Том. гос. ун-та. 2015. № 397. С. 33-37.
4. Droessiger H. Metaphorik und Metonymie im Deutschen. Untersuchungen zum Diskurspotenzial semantisch-kognitiver Raume. Vol 3. № 11. Hamburg: Open Access Library Journal, 2007.
5. Jonathan Charteris-Black. Politicians and Rhetoric. The Persuasive Power of Metaphor.
London: Palgrave MacMillan (Basingstoke), 2006.
6. Jackendoff R., Aaron D. Review article on G. Lakoff and M. Turner “More Than Cool Reason: A Field Guide to the Poetic Metaphor” // Language. 1991. № 67(2). P. 320-328.
7. Martín Rojo L.M. and Van Dijk T.A. There Was a Problem, and It Was Solved: Legitimating the Expulsion of Illegal Migrants in Spanish Parliamentary Discourse // Discourse
& Society. 1997. № 8(4). P. 523-566.
8. Ritchie D. «Argument is war» – Or is it a Game of Chess? Multiple Meaning in the Analysis of Implicit Metaphors // Metaphor and Symbol. 2003. № 2 (18). P. 233-234.
77
ISSN 2658-5138 Language of Science and Professional Communication. 2022. № 1 (6)
ISSN 2658-5138 Язык науки и профессиональная коммуникация. 2022. № 1 (6) 9. Sorlin S. Language and Manipulation in House of Cards. A Pragma-Stylistic Perspective. London: Palgrave, 2016.
10. Thornburg E.G. Metaphors Matter: How Images of Battle, Sports and Sex Shape the Adversary System // Wisconsin Women's Law Journal. 2007. №10. P. 225-281.
References
1. Bogacheva, E.A. (2021). Konceptual'naya metafora v yuridicheskom diskurse (na materiale anglijskogo yazyka) [Conceptual metaphor in legal discourse (on the material of the English language)]. Philologicheskiy aspect: mezhdunarodny nauchno-prakticheskiy zhurnal
[Philological aspect: international scientific and practical journal]. № 4 (72) [Электронный
ресурс]. URL: https://scipress.ru/philology/articles/kontseptualnaya-metafora-v-yuridicheskom-diskurse-na-materiale-anglijskogo-yazyka.html (in Russian).
2. Bolsunovskaya, L.M., Didenko, A.V. (2010). Diskursologiya: analiz teoreticheskih podhodov k issledovaniyu diskursa [Discourse studies: analysis of theoretical approaches to the study of discourse]. Vestnik Chitinskogo Gosudarstvennogo Universiteta [Bulletin of the Chita State University], 7, 39-44 (in Russian).
3. Naydina, D.S. (2015). Funkcionirovanie metafory v processah manipulirovaniya v neftegazovom subdiskurse [Metaphor functioning in Manipulation processes in oil and gas subdiscourse]. Vestnik Tomskogo Gosudarstvennogo Universiteta [Tomsk State University Journal], 397, 33-37 (in Russian).
4. Droessiger, Hans-Harry (2007). Metaphorik und Metonymie im Deutschen.
Untersuchungen zum Diskurspotenzial semantisch-kognitiver Raume. Hamburg: Open Access Library Journal, 3, 11 (in German).
5. Jonathan, Charteris-Black (2006). Politicians and Rhetoric. The Persuasive Power of Metaphor. London: Palgrave MacMillan (Basingstoke) (in English).
6. Jackendoff, R., Aaron, D. (1991). Review article on G. Lakoff and M. Turner, More Than Cool Reason: A Field Guide to the Poetic Metaphor. Language, 67(2), 320-328.
(in English).
7. Martín Rojo, L.M. and Van Dijk, T.A. (1997). There Was a Problem, and It Was Solved: Legitimating the Expulsion of Illegal Migrants in Spanish Parliamentary Discourse.
Discourse & Society, 8(4), 523-566. (in English).
8. Ritchie, D. (2003). «Argument is war» – Or is it a Game of Chess? Multiple Meaning in the Analysis of Implicit Metaphors. Metaphor and Symbol, 2 (18), 233-234 (in English).
9. Sorlin, S. (2016). Language and Manipulation in House of Cards. A Pragma-Stylistic Perspective. London: Palgrave (in English).
10. Thornburg, E.G. (2007). Metaphors Matter: How Images of Battle, Sports and Sex Shape the Adversary System. Wisconsin Women's Law Journal, 10, 225-281 (in English).
78
ISSN 2658-5138 Language of Science and Professional Communication. 2022. № 1 (6)
