Динамика развития обстоятельств времени со значением предшествования на интервал в русском языке Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

ДИНАМИКА РАЗВИТИЯ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ ВРЕМЕНИ СО ЗНАЧЕНИЕМ ПРЕДШЕСТВОВАНИЯ НА ИНТЕРВАЛ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ1

Резюме. На материале Национального корпуса русского языка анализируются русские обстоятельственные конструкции времени, передающие идею предшествования одного положения дел относительно другого на определенный временной промежуток. Рассматривается история функционирования обстоятельств времени с показателями (тому) назад и как, связанная с изменением внутренней синтаксической структуры. Показано, как в результате разложения сложной иерархической структуры некоторые синтаксические единицы утрачивают свои исконные функции. Обсуждается природа явлений грамматикализации и реанализа. Предлагается методика обследования диахронических изменений в периферийных областях грамматики, связанных с перестройкой системы синтаксических конструкций. Утверждается взаимосвязь развития грамматических структур, обслуживающих одну семантическую зону.

Ключевые слова: корпусная лингвистика, время, предшествование, интервал, синтаксис, грамматическая конструкция, грамматикализация, реанализ.

1. Введение

В центре внимания в этой статье находятся русские обстоятельственные конструкции времени, передающие идею предшествования во времени на определенный интервал. Изучающиеся структуры могут быть проиллюстрированы следующими примерами (где они выделены полужирным шрифтом):

(1) Говорят, уже дня три тому назад прилетели грачи (М. М. Пришвин.

Дневники (1926)).2

1 Исследование осуществляется при поддержке Программы фундаментальных исследований ОИФН РАН «Текст во взаимодействии с социокультурной средой: уровни историко-литературной и лингвистической интерпретации», раздел V «Лингвистические аспекты исследования текста», в рамках проектов «Семантическая и формальная избыточность текста в современном русском литературном языке» и «Конструкции и динамика текста». Я хотел бы выразить глубокую признательность М. Д. Воейковой и М. А. Холоди-ловой, прочитавшим первую версию этой статьи и высказавшим множество ценных замечаний, учтенных мной в процессе редактирования. Все возможные недостатки и неточности анализа остаются, разумеется, целиком на совести автора.

2 Все использованные в работе примеры, снабженные номером и вынесенные в отдельные

Труды ИЛИ РАН. Том VI, часть 2. СПб., 2010

131

(2) — Мы уже десять дней как приехали, почему же мама не побежала

сразу к своему Днепру'! (Вала п и і і;і Осеева. Динка (1959)).

(3) Мы уже три дня как едем (Г. С. Эфрон. Дневники. Т. 2

(1941-1943)).

Сразу же можно заметить, что у приведенных обстоятельств времени есть общие структурные и семантические свойства, оправдывающие их совместное рассмотрение. Действительно, в семантическом отношении их объединяет то, что их использование предполагает идею предшествования некоторой точки3 на оси времени определенной точке отсчета, в обычном случае — настоящему говорящего, т.е. моменту речи. При этом языковыми средствами так или иначе выражается длина интервала4 между двумя точками на оси времени. В обычном случае для обозначения этого интервала используются именные группы (далее — ИГ ), включающие в свой состав количественное числительное или

период7 ’

близкую ему по функции единицу (три, сто, несколько, много, пару)5 и существительное, обозначающее меру времени (минута, час, неделя, месяц, год и т.д.6). В соответствии с общими закономерностями русской грамматики числительное один в составе ИГ употребляется редко —

^ период ' ^ ^

абзацы, если не указано иное, взяты из Национального корпуса русского языка ruscorpora.ru). Примеры без номера, располагающиеся внутри основного текста, сконструированы автором.

3 Приведенная формулировка не кажется очевидной для примера (3), т.к., на первый взгляд, здесь речь идет не о точке, локализуемой во времени, а о длительном событии. Однако, как будет показано в разделе 3.1, и в подобных случаях семантика обстоятельства передает не только длительность некоторого состояния или процесса, но и локализует во времени некоторое точечное событие, в данном случае — начало поездки.

4Здесь и далее, используя термин «интервал», я следую терминологическому решению, принятому в (Богуславский 1996: 49 и далее). Использование здесь этого термина не предполагает, однако, семантики повторяемости, характерной для некоторых других употреблений этого слова.

5 Конструкции с союзом как и порядковыми числительными (я уже третий год как живу здесь) здесь и далее рассматриваться не будут; в конструкциях с назад порядковые числительные невозможны.

6 Строго говоря, возможности реализации ИГ м не исчерпываются перечисленными. Так, например, в качестве вершины таких ИГ (по крайней мере в конструкциях с единицей назад) может использоваться само слово время:

Я не представлял себе, что еще некоторое время тому назад могло бы произойти нечто подобное (Г. А. Газданов. Эвелина и ее друзья (1971)).

Изредка встречаются и метафорические употребления, в которых в качестве меры времени используются имена, по своему буквальному значению для измерения времени не предназначенные:

Когда я был моложе — две жены тому назад, 250 тысяч сигарет тому назад, три тысячи литров спиртного тому назад... (К. Воннегут. Колыбель для кошки. Перевод Р. Райт-Ковалевой). Пример не из НКРЯ.

соответствующее значение обычно передается именем безо всякого числительного (год тому назад = ‘один год тому назад’).

Не углубляясь пока в подробный семантический и синтаксический анализ выделенных обстоятельственных структур, мы можем, однако, сразу заметить несколько их интересных особенностей, требующих анализа и объяснения.

Во-первых, синтаксические обстоятельственные структуры, представленные в (1) и (2), кажутся денотативно близкими друг другу. Действительно, если под денотативным компонентом семантики предложения понимать такой ее компонент, который определяет условия его истинности, то не вполне понятно — по крайней мере, на первый взгляд — чем высказывания в (1) и (2) отличались бы семантически от следующих сконструированных предложений соответственно: Говорят, уже дня три, как прилетели грачи (ср. (1)), Мы приехали уже десять дней назад (ср. (2)). Тагам образом, естественно возникает вопрос о том, как связаны друг с другом и чем различаются синтаксические структуры, представленные в (1) и (2).

Во-вторых, структурно обстоятельственные группы в (2) и (3) совершенно идентичны (уже ИГпериод как), однако семантически они выполняют в этих двух предложениях разные функции; в частности, замена на конструкцию с назад, возможность которой была продемонстрирована для (2), очевидно, недопустима для (3), ср.: *Мы уже три дня назад едем (см. об этой проблеме подробнее ниже, в разделе 3.1).

В-третьих, не вполне понятен грамматический статус слова тому в (1) и слова как в (2) и (3). Действительно, тому в (1) разрывает структуру, состоящую из назад и связанной с этим словом синтаксически и семантически именной группой (ср.: дня три назад)', что же касается элемента как в (2) и (3), то он занимает позицию, не вполне ожидаемую для союза, но при этом отнести его к какой-либо иной традиционно выделяемой части речи представляется затруднительным.

Наконец, в-четвертых, и это особенно важно для последующего обсуждения, можно заметить, что тому в (1) факультативно — его удаление не приводит к какому-либо существенному изменению семантики предложения. То же можно сказать о единице как в примере (3), хотя это и неверно для примера (2). Таким образом, встает вопрос о том, каков вклад этих элементов в семантику рассматриваемых предложений: если признать, что такого вклада нет, то следует сделать вывод о том, что мы имеем дело с явлением синтаксической избыточности.

Представляется, что в какой-то мере ответы на поставленные вопросы могут быть получены, если обратиться к изучению диахронического развития обсуждаемых структур. Именно такая попытка, пусть и предварительная, предпринимается ниже: на материале текстов, представленных

в Национальном корпусе русского языка (далее — НКРЯ), охватывающем период с начала XVIII века до современности, будет выясняться, каким образом сформировались рассматриваемые обстоятельственные конструкции, в частности, каким образом некоторые задействованные в них элементы стали (по крайней мере в части употреблений) семантически избыточными, утратив свою исконную функциональную нагрузку.

Поставленная задача, как представляется, может иметь как эмпирический, так и теоретический интерес. Действительно, с одной стороны, предлагаемое исследование нацелено на описание фрагмента русской грамматики, до сих пор, насколько можно судить, систематически в интересующих нас аспектах не изучавшегося. С другой стороны, результаты исследования могут наметить пути изучения вопроса о причинах возникновения феномена грамматической избыточности; последний вопрос будет рассматриваться в связи с явлениями грамматикализации и синтаксического переразложения («reanalysis»).

В разделе 2 будут проанализированы обстоятельственные конструкции, включающие в свой состав единицу назад и ИГпериод, а в разделе 3 — обстоятельственные конструкции с ИГ и «союзом» как. После не-

^ ^ период

большого теоретического отступления, связанного с явлением синтаксического переразложения, или «реанализа» (раздел 4), в последнем разделе 5 будут подведены основные итоги исследования.

2. Обстоятельства времени с единицей назад

2.1. Семантика

Обстоятельственные конструкции с единицей назад локализуют некоторую ситуацию (событие, реже состояние) в прошлом, при этом при помощи ИГпериод обозначается временной интервал, отделяющий время ситуации от точки отсчета (ср. понятие «point of reference» (Reichenbach 1947)). Таким образом, рассматриваемые обстоятельства попадают в класс обстоятельств времени в узком смысле слова (т.е. отвечают на вопрос «когда?», а не «как долго?», «сколько раз?» и т.д.). В обычном случае точка отсчета для этих адвербиалов совпадает с моментом речи. Так, в следующем предложении используется ИГпериод два года, а следовательно, «начало работы» локализуется в прошлом, как отстоящее на два года от момента произнесения текста:

(4) — Могу сказать, что в самом начале работы, два года тому назад, у нас были некоторые проблемы и даже анекдотические ситуации (Евгения Ленц. Экономика низких цен // «Бизнес-журнал».

17.08.2004).

Впрочем, как и другие дейктические элементы, адвербиалы обсуждаемого типа способны «отсчитываться» и от «момента наблюдения» (в терминах М. Я. Гловинской (Гловинская 1982: 128)), не совпадающего с моментом речи, прежде всего, при нарративном (5) или синтаксическом (6) режиме интерпретации:

(5) Правда, это было в Западной Беларуси, лишь два года тому назад воссоединенной с Восточной (Василь Быков. Болото (2001)).

(6) Виктор против воли своей вспомнил, что было два часа назад (Сергей Бабаян. Господа офицеры (1994)).

В таких употреблениях происходит типичный для названных режимов интерпретации сдвиг референции: в качестве «здесь» и «сейчас» используется уже не время и место произнесения предложения, а иная точка (о семантике обстоятельств времени в различных режимах интерпретации см., прежде всего: (Падучева 1996)). Существенно при этом то, что подобный сдвиг характеризует очень широкий класс единиц и не является специфическим для обстоятельств с назад; на этом основании в дальнейшем структуры с этими адвербиалами будут в основном рассматриваться в связи с их прототипическим «речевым» употреблением, при котором точка отсчета совпадает с моментом речи.

Существенно то, что в составе рассматриваемых обстоятельств обозначения периодов времени используются в «измерительном», а не в «календарном» смысле; см. об этом противопоставлении: (11анре1тшИ 1997: 35—36). Так, например, слово год обозначает период обращения Земли вокруг Солнца, т.е. 365 дней, а не календарную единицу, имеющую общепринятый номер и начинающуюся 1 января и заканчивающуюся 31 декабря; «измерительная», а не «календарная» интерпретация обсуждаемых имен является общим свойством всех «векторных» обстоятельств (ср.: за двамесяца до этого, спустя три года, через два века и т.д.).

Можно сразу сказать, что в названных отношениях семантика самой единицы назад и соответствующих обстоятельственных конструкций времени на протяжении последних трех веков («глубины» НКРЯ), по всей видимости, принципиально не изменялась. Во всяком случае можно с уверенностью утверждать, что примеры временного употребления назад фиксируются уже в первой половине XVIII века:7

7 За рамками настоящего исследования остается интересный диахронический вопрос о возникновении временнйго употребления назад из пространственного. Можно лишь заметить, что само по себе использование пространственных по происхождению единиц для обозначения времени является типичным как для русского языка (Sullivan 1998), так и типологически (см. подробное обсуждение в — inter alia — (Haspelmath 1997)).

(7) Но еще к сей холопьей войне мне случайно довелось прочитать историю града Ростова, и она не только ветха, но по письму и бумаге, думаю, более 200 лет назад писана (В. Н. Татищев. История Российская.

Гл. 19-33(1739-1750)).

При этом, однако, в синтаксическом отношении рассматриваемые структуры претерпели значительные изменения, по крайней мере количественные. Эти изменения касаются их лексической сочетаемости (раздел 2.4), валентностной структуры и степени интеграции в семантически модифицируемое элементарное предложение (раздел 2.5), что в итоге связано и с синтаксическим статусом употребляемой иногда в их составе единицы тому (раздел 2.6). Однако для того чтобы полноценно рассмотреть эти вопросы, необходимо сначала определить синтаксический статус единицы назад в современном русском языке (раздел 2.2) и проследить судьбу «родственных» конструкций предшествования с предлогом за (раздел 2.3).

2.2. Частеречная принадлежность назад

В большинстве словарей русского языка назад трактуется как наречие. Такой взгляд кажется несколько странным. Действительно, можно вспомнить о таких единицах, как вокруг, вслед, вдоль, поперек: они обычно трактуются как омонимы, являющиеся в одних употреблениях наречиями, а в других — предлогами. Эти две ипостаси различаются обычно в зависимости от наличия валентности: при заполнении валентности именной группой (ходить вокруг дома) говорится о предлоге, наречными же признаются лишь такие употребления, когда соответствующей именной группы не обнаруживается (вокруг ни души). Если применить такую логику к единице назад в ее временном значении, то признать ее наречием совершенно невозможно: она задает обязательную семантическую валентность на временной интервал, которая, более того, оказывается и синтаксически обязательной и реализуется в современном русском языке при помощи ИГпериод; ср. невозможность употреблений *назад у меня не было ноутбука (в предполагаемом значении ‘какое-то время назад’, ‘раньше’, ‘в прошлом’).

Таким образом, назад, вообще говоря, следовало бы трактовать как грамматически служебный элемент, открывающий валентность на именную группу. Большинство подобных единиц в русском языке трактуется как предлоги. Вероятно, нежелание составителей словарей следовать такой трактовке объясняется позиционными свойствами назад: в современном русском языке ИГпериод линейно предшествует назад, а не следует за ним. Таким образом, логично было бы считать назад послелогом. По всей видимости, именно нежелание постулировать новую часть речи

заставляет многих исследователей записывать назад в число наречий.8 Здесь, впрочем, можно вспомнить, что в русском языке имеются и другие единицы, способные функционировать именно в качестве послелогов: ради (простоты ради), вопреки (рассудку вопреки). Однако названные единицы способны выступать и в качестве предлогов, поэтому они обычно описываются именно как предлоги, характеризующиеся нетипичной для других предлогов позиционной свободой. Если следовать этой логике, герм и пологи чес к и равно приемлемыми оказываются по крайней мере два решения: 1) либо все же признать назад послелогом, а единицы типа ради считать тогда предлогами и послелогами одновременно (такое решение намечается в (Крылов, Муравенко 2007)), 2) либо счесть, что вопреки своей внутренней форме термин «предлог» для русского языка сам по себе ничего не говорит о позиционных особенностях соответствующих единиц, и тогда лишь выделять среди предлогов те, которые употребляются до именной группы (таковых будет большинство), после именной группы (сюда как раз и попадет назад во временном значении) и позиционно вариативные (ради, вопреки и некоторые другие). Именно второе решение принимается в (Богуславский 1996: 54), где назад трактуется как предлог; этому решению мы будем следовать и в настоящей работе. Существенно в этом решении, прежде всего, то, что назад не следует трактовать как наречие (в этом отношении подходы И. М. Богуславского, а также С. А. Крылова и Е. В. Муравенко сходятся).

Следует, впрочем, заметить, что в составе класса широко понимаемых предлогов русского языка (т.е. при включении в их число и «постпозитивных предлогов», «послелогов») единица назад демонстрирует некоторые комбинаторные особенности, нетипичные для предлогов в целом и, возможно, связанные с особенностями ее линейного расположения.

Так, например, назад отличается от других предлогов в плане взаимодействия со специфическими русскими конструкциями, не являющимися собственно именными группами, но при этом способными употребляться во многих из тех синтаксических контекстов, которые ожидаемы именно для именных групп. К таким специфическим конструкциям относятся, например, дистрибутивные группы с предлогом по (ср.: дал каждому мальчику по яблоку), а также количественные группы, выражающие значение приблизительности и содержащие предлоги около, с:

(8) В день прибытия Тихвинской иконы в Храме Христа Спасителя

и вокруг него собралось около десяти тысяч верующих, желавших

8 При этом, как отмечается в (Крылов, Муравенко 2007), вопрос о линейной позиции как о возможном категориальном частеречном свойстве предлогов русского языка в наиболее традиционных грамматических описаниях парадоксальным образом эксплицитно не оговаривается.

поклониться святыне (Возвращение Тихвинской иконы Пресвятой Богородицы в Россию // «Журнал Московской патриархии».

26.07.2004).

(9) Я тут захватил бутылок с десять... на всякий случай... (Максим Горький. Фома Гордеев (1899)).

Как видно по приведенным примерам, такие структуры способны занимать по крайней мере позиции подлежащего или прямого дополнения, что в нормальном случае типично для именных групп. Однако использование в другой позиции, типичной для именных групп, — в позиции внутри предложной группы — для таких структур в целом затруднено, хотя, как показывает следующий пример, и не невозможно:

(10) Жюри в составе из 19 человек выбрало лучшие работы из около 600, представленных на конкурс по программе «Победители XXI» (Рекламные гуляния в Северной Пальмире // «Рекламный мир». 28.04.2003).

В частности, в НКРЯ не представлено ни одного примера, где около следовало бы за предлогом через. Таким образом, структуры типа *через около двух часов — хотя семантически они вполне вообразимы — последовательно избегаются. Вероятно, это ограничение обусловлено линейносинтаксическими причинами: вложение одной предложной группы в состав другой и, тем самым, стечение двух предлогов для русского языка нежелательно.9 В этом смысле неудивительно, что предлог назад — семантически во многом симметричный предлогу через, но располагающийся после обозначения временного интервала, — такого ограничения не демонстрирует (другими словами, обсуждаемое ограничение оказывается характерно в русском языке только для «нормальных» — препозитивных — предлогов, но не для постпозитивных). В НКРЯ обнаруживается более 450 случаев тагах употреблений, при которых синтаксическую валентность при назад занимает предложная группа с предлогом около, имеющая значение приблизительного количества, как в следующем примере:

(11) Нюра около двух лет назад взяла его в колхозе маленьким трехдневным поросенком, рассчитывая со временем зарезать (Владимир Войнович. Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина (1969-1975)).

Также можно заметить, что назад легко сочетается не только с предложными группами, выражающими значение приблизительности, но и

9 Обсуждаемое ограничение касается не только стечения двух собственно предлогов, но и вообще линейных последовательностей из двух служебных единиц, каждая из которых способна приписывать падеж ИГ; ср.: -через больше двух часов.

с другими структурами, содержащими элемент, способный приписывать падеж ИГ: больше двух лет назад (при невозможности параллельных структур для «нормального» предлога через, см. сноску 9).

Таким образом, по всей видимости, именно позиционная специфика единицы назад в кругу других «предлогов» обусловливает и его собственно структурную комбинаторную специфику.

Вернемся, однако, к обсуждению валентностных свойств предлога назад в современном русском языке. Следует отметить, что всякая единица, задающая валентность на временной интервал, — к их числу относится и назад — семантически, вообще говоря, задает даже не одну, а — по крайней мере потенциально — три валентности: предшествующее событие, последующее событие и собственно интервал (Богуславский 1996: 58 и далее). Другое дело, что обычно одно из двух событий — собственно то, которое локализуется во времени относительно другого, служащего в качестве ориентира, — заполняет пассивную валентность при обстоятельстве времени. Так, например, при помощи предлога через локализуется последующее событие и именно оно заполняет при нем пассивную валентность. Если воспользоваться примерами И. М. Богуславского, то можно заметить, что в следующих двух предложениях приход протагониста является локализуемым событием и заполняет пассивную валентность при через:

(12) Он пришел через два часа.

(13) Он пришел через два часа после обеда.

В обоих примерах семантически представлены также валентности на интервал и на предшествующее событие, выступающее в качестве временного ориентира. Однако синтаксически эти два примера различны: если валентность на интервал является для через синтаксически обязательной (и заполняется именной группой в винительном падеже), то валентность на последующее событие может реализовываться предложной группой с после, а может оставаться незаполненной (в примере

(12) она должна интерпретироваться с опорой на контекст).10

Адвербиалы, задающие валентность н а интервал, могут быть разделены на две группы в зависимости от того, которое из двух событий — предшествующее или последующее — локализуется относительно другого, служащего в качестве ориентира. Соответственно выделяются единицы, передающие семантику предшествования (за два часа, на два

10 В (Богуславский 1996: 59—67) приводятся убедительные аргументы в пользу именно этой трактовки по сравнению с такой трактовкой, при которой трехвалентным был бы признан предлог после, а предложная группа с через оказывалась бы заполнителем одной из его валентностей.

часа раньше, два часа назад) и семантику следования (спустя два часа, через два часа, на два часа позже).

Следующим важным параметром варьирования адвербиалов, имеющих валентность на интервал, оказывается соотнесение временного ориентира с моментом речи. Так, например, для через оказывается возможным как несовпадение ориентира с моментом речи (как в примере (12)), так и их совпадение, как в следующем примере:

(14) Перезвоните через пару недель, а еще лучше — через месяц (Татьяна

Тронина. Никогда не говори «навсегда» (2004)).

Для некоторых других адвербиалов времени обязательно несовпадение ориентира с моментом речи (так, например, устроены конструкции с предлогом спустя). Наконец, существуют и адвербиалы, для которых, напротив, обязательно совпадение ориентира с моментом речи; синтаксически такие структуры оказываются, естественно, двухвалентными, а не трехвалентными, т.к. значение одной из валентностей оказывается «встроенным» в семантиісу соответствующих единиц. Именно к числу таких адвербиалов, как уже было сказано, относятся адвербиалы с предлогом назад: употребления типа *два часа назад до обеда (где предполагаемый ориентир, не совпадающий с моментом речи, был бы эксплицитно выражен) в русском языке невозможны. При необходимости выразить соответствующую семантику должна быть использована другая структура — конструкция с предлогом за: за два часа до обеда.

Итак, выражение интервала предшествования одного события другому в современном русском языке жестко завязано на совпадении или несовпадении ориентира с моментом речи: в первом случае используются конструкции с назад (и некоторые другие, см. раздел 3), но не с за, а во втором — конструкции с предлогом за, но не с назад. Однако такая картина наблюдалась не всегда: предлог за в его временном значении предшествования не всегда предполагал несовпадение ориентира с моментом речи. Именно этому будет посвящен следующий раздел.

2.3. Конструкции с предлогом за в значении предшествования

Как неоднократно отмечалось в литературе (Богуславский 1996: 61), до конца XIX века в русском языке были возможны обстоятельства времени, представлявшие собой сочетания предлога за и ИГ в вини’ ^ ^ период

тельном падеже и имевшие значение ‘в момент времени в прошлом, отстоящий от неназываемой точки отсчета на ИГ ’:

период

(15) — Василь говорил тебе ровно за неделю: «Будешь плакать!»

(О. М. Сомов. Юродивый (1827)).

(16) Оне самые простые, таковы, каковы были, может быть, за сто лет (А. Н. Радищев. Описание моего владения (1800—1801)).

Таким образом, в XVIII и даже XIX веке наблюдался параллелизм между двумя типами структур: а) такими, где обстоятельства за + ИГпериод в значении интервала предшествования употреблялись самостоятельно, без указания на временной ориентир, как в примерах (15) и (16), и б) тагами, где за + ИГ использовалось в сочетании с эксплицитным

’ период

указанием на ориентир, что возможно и в современном языке:

(17) За несколько минут до смерти своей сказал он: «Занавес опускается, комедия вся» (Н. М. Карамзин. Письма русского путешественника (1793)).

В подобных употреблениях временной ориентир мог быть выражен множеством различных структур: наряду с преобладающими в современном русском языке структурами с предлогом до (17), употреблялись также конструкции с предлогом перед (18) или со словом прежде в значении предлога (19):

(18) За день перед отъездом вышлоросписание, кому ехать при лице государя (Д. И. Фонвизин. Каллисфен (1788)).

(19) О себе они говорят, что в древности жили при Волге в Болгарии и перешли к Аралу за 260 лет прежде взятия русскими Казани (В. Н. Татищев. История Российская. Гл.13—18 (1739—1750)).

Существенно, однако, то, что во многих случаях использовались эксплицитные структуры, указывающие на то, что временной ориентир совпадает с моментом речи или с точкой отсчета, указанной в предшествующем тексте:

(20) Следовательно, человек, умерший за несколько лет прежде, будет частию существовать в другом последующем человеке (А. Н. Радищев. О человеке, о его смертности и бессмертии (1792—1796)).

(21) Моглия, даже за месяц до сего то думать и помышлять, чтоб я теперь уже был совершенно на свободе и так скоро находиться буду в путешествии, и куда же? (А. Т. Болотов. Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков (1800)).

Среди прочего, для выражения ориентира, совпадающего с моментом речи, могли использоваться конструкции с назад:

(22) Как за минуту тому назад она была близка ему, как важна для его жизни! (Л. Н. Толстой. Анна Каренина (1878)).

(23) За 70лет назад не видно было здесь ни одного магазейна (И. А. Крылов (?). Модные торговки (1789)).

(24) К этому надо прибавить указание на всем известный перелом хода всех дел в Японии и отчасти в Китае, на события японо-китайской войны, бывшей за 9 лет сему назад и конченной Симоносекским договором

(Д. И. Менделеев. Заветные мысли (1903—1905)).

Линейная структура подобных употреблений полностью соответствует закономерностям, равно характерным для русского языка современности и предшествующих трех столетий: сначала выражается временной интервал, а затем ориентир, от которого этот интервал отсчитывается (ср.: за полчаса до обеда, через полчаса после обеда). Более того, что особенно существенно, в примерах, подобных (17)—(24), можно говорить о двухчастности обстоятельств времени: ИГ в вини-

^ ^ период

тельном падеже синтаксически и семантически связана с предлогом за, а указание на ориентир (до смерти, перед отъездом, прежде, тому назад) к падежному оформлению ИГпериод отношения не имеет. По употреблениям, подобным (22)—(24), видно, что если единица назад и была связана с падежным оформлением какой-либо именной группы, то это касалось выражения ориентира, а не интервала.11 Это же подтверждается и исключительно редкими случаями, когда выражение ориентира линейно предшествует выражению интервала:

(25) «Недоросль» мой, между прочим, служит тому доказательством, ибо назад тому лет за тридцать ваша собственная роль могла ли бы быть представлена и напечатана! (Д. И. Фонвизин. Друг честных людей или Стародум (1788)).

Русский язык современности отличается от русского языка XVIII и XIX века тем, что предлог за утратил способность выражать интервал, отделяющий событие в прошлом от момента речи или от иного контекстно заданного ориентира. Этот процесс шел, естественно, постепенно и, возможно, был связан с другим процессом: развитием у конструкций типа за + ИГпериод в винительном падеже способности выражать значение обстоятельства срока (ср. также понятие «прямого времени завершения действия» в терминологии М. В. Всеволодовой (Всеволодова 1990)), как в следующем примере:

(26) Изучал он там чисто инженерные предметы, покончил с институтом за два года и немедленно отправился на строительство дорог (Даниил Гранин. Зубр (1987)).

11 Более того, в связи с употреблениями, подобными (23), где ориентир синтаксически никак не выражен, можно говорить о том, что назад было способно выступать в качестве наречия с инкорпорированной валентностью на ориентир.

В таблице 1 приведены данные о динамике трех типов употребления обстоятельств времени с предлогом за. В качестве первого типа употребления выделялись структуры со значением интервала предшествования без эксплицитного указания на точку отсчета, как в (15)—(16). В качестве второго — структуры со значением интервала с эксплицитным указанием (в любой форме) на ориентир, как в (17)—(25). В качестве третьего — структуры со значением срока, как в (26). Для текстов до 1900 года использовались выдачи по запросу за + числительное + слово год (в форме родительного падежа единственного или множественного числа); для текстов XX века — выдачи по более узкому запросу: «за два года».12 Классификация значений осуществлялась вручную. Другие значения структур типа за Xлет / за Xгода (например, мне за тридцать лет ‘ мой возраст превышает тридцать лет’ и т.п.) при подсчетах не учитывались.

Таблица 1

Динамика употребления обстоятельств времени с предлогом за

предшествование без указания ориентира предшествование с указанием ориентира обстоятельства срока I

N % N % N %

1700-1800 19 35,8% 25 47,2% 9 17,0% 53

1800-1850 30 23,8% 85 67,5% 11 8,7% 126

1850-1900 20 9,5% 118 56,2% 72 34,3% 210

1900-1950 0 0,0% 32 29,1% 78 70,9% 110

1950-2007 0 0,0% 101 24,2% 317 75,8% 418

Данные в таблице 1 говорят лишь об изменении относительной частотности различных временных употреблений конструкций с предлогом за. Можно, впрочем, отметить, что существенное увеличение доли употреблений этих конструкций в значении срока за счет сокращения частотности употреблений в значении предшествования без указания на ориентир отражало два различных процесса. Первый из них заключается в постепенной утрате конструкций с предлогом за в значении ‘за определенное время до настоящего момента (или иного не называемого эксплицитно ориентира)’; то, что этот процесс имел место, явствует уже из того факта, что такие употребления практически невозможны в современном русском языке

12 Для XX века использовался более узкий запрос (за два года) для того, чтобы избежать слишком больших для ручного анализа выдач. Неодинаковость запросов не должна была повлиять существенным образом на полученные процентные распределения, т.к. доля конструкций с числительным два среди всех структур типа за Хлет / за Xгода оказывается примерно одинаковой для всех периодов.

(тя был здесь за два дня). Второй процесс заключается в увеличении частотности употреблений конструкций с за в значении срока. То, что этот второй процесс также имел место, следует, например, из того, что частотность структуры за два года в значении срока (например, за два года сильно вырос) составляла 0,2 единицы на миллион словоупотреблений («ірт» = «items per million») в текстах, созданных до 1900 года (при этом самые ранние примеры относятся к концу XIX века), 1,9 ipm в текстах, созданных между 1900 и 1950 годами, и 3,2 ipm в текстах, созданных после 1950 года.

Развитие значения обстоятельства срока у конструкций с предлогом за прямого отношения к теме настоящего исследования не имеет; в частности, отдельного изучения требует вопрос о том, могло ли именно это развитие повлиять на вытеснение значений типа ‘два года назад’ у структур типа за два года. Однако существенно для нас то, что это последнее значение у структур с предлогом за в русском языке постепенно сходило на нет и почти13 полностью исчезло из современного русского языка.

С этой утратой, видимо, было связано (хотя направление и даже само существование причинно-следственных связей между двумя процессами здесь не является очевидным) увеличение частотности других структур, способных выражать соответствующую семантику, в частотности, структур типа неделю {тому) назад.

Более того, вполне вероятно, что на современные употребления типа неделю {тому) назад могли косвенно повлиять и старые конструкции типа за неделю {тому) назад, невозможные в современном русском языке, но употреблявшиеся вплоть до начала XX века. Поверхностно эти два типа структур различаются лишь одним словом, а именно как раз предлогом за, утратившим способность употребления в таких конструкциях. Однако с точки зрения внутренней структуры между этими употреблениями наблюдается существенное различие: если в конструкциях типа за неделю {тому) назад винительный падеж ИГ связан со свойствами предлога за, то в современных употребле-

период ^ ^ J їґ

ниях речь идет уже о валентности предлога назад.14

13 Это значение остается естественным в случае, если предложная конструкция вступает в тесное семантическое взаимодействие с предикатами, имеющими валентность на событие, каковое и выступает в таких случаях как ориентир: Это я венгерскую революцию в октябре 1956 года предсказал за три недели (Омри Ронен. Прописи // «Звезда». 2002) = ‘предсказал революцию за три недели до самой революции’.

“Теоретически можно было бы также допустить, что в рассматриваемых структурах ИГперИОд в винительном падеже не заполняет валентность предлога назад, а примыкает ко всему простому предложению, не заполняя валентности конкретной лексической единицы, как происходит в случае употреблений типа бежал два дня. Однако против такой трактовки говорит, во-первых, то, что подобные именные группы имеют другую семантическую интерпретацию (бежал два дня Ф два дня назад), а во-вторых, то, что сама единица назад

Таким образом, в русском языке произошла дифференциация структур со значением предшествования в зависимости от наличия / отсутствия эксплицитного указания на временной ориентир. При указании на такой ориентир используются структуры типа за неделю до приезда, без него — структуры типа неделю {тому) назад (и некоторые другие, см. ниже). Такое развитие, вероятно, способствовало развитию семантической избыточности маркированных дательным падежом единиц, заполнявших валентность ориентира при назад, прежде всего, — тому. Этот вопрос еще будет обсуждаться в разделах 2.5 и 2.6, после того как мы убедимся в возрастании частотности структур типа неделю {тому) назад в разделе 2.4.

2.4. Частотность и лексическая сочетаемость конструкций с назад

В предыдущем разделе была намечена мысль о том, что конструкции с назад частично заполнили в современном русском языке семантическую нишу, занимавшуюся на более ранних этапах другими структурами. Этот тезис получает наглядное количественное подтверждение при обращении к НКРЯ.

В таблице 2 приводятся данные о частотности конструкций типа ИТ од {тому) назад. Сравниваются три периода (XVIII век, XIX век и тексты, созданные начиная с 1900 года). Подсчеты проводились по отдельности для имен, обозначающих различные периоды длительности: год, месяц, неделя, день, час, минута и секунда. Типовой запрос состоял из поиска соответствующих имен (в любой форме) и слова назад на расстоянии не более двух слов от них. На практике это означает, что в выдачи попадали как высказывания, включающие элемент тому (год тому назад), так и исключающие его (год назад), как с числительными перед именем (два года тому назад, пять лет тому назад), так и без них (год тому назад). В таблице приведены как абсолютные цифры, так и частотность изучавшихся структур на миллион словоупотреблений.

Таблица 2

Динамика употреблений структур типа ИГ „ (тому) назад для обозначений периодов времени различной длительности в русском языке XVIII—XXI вв.

1700-1800 1800-1900 1900-2007

N 1рт N 1рт N 1рт

год/года /лет (тому) назад 32 12,0 1389 51,8 15244 113,4

месяц (-а, -ев) (тому) назад 0 0,0 258 9,6 1740 12,9

без указания на интервал употребляться не может, из чего следует, что ИГпериодв современном языке заполняет управляемую валентность при этой единице, а не примыкает к простому предложению независимо от нее.

С. С. Сет

Окончание табл. 2

неделю (-ли, -ль) (тому) назад 2 0,8 179 6,7 978 7,3

день (дня, дней) (тому) назад 2 0,75 215 8,0 1092 8,1

час (-а, -ов) (тому) назад 0 0,0 138 5,1 892 6,6

минуту (-ы, минут) (тому) назад 0 0,0 69 2,6 750 5,6

секунду (-ы, секунд) (тому) назад 0 0,0 2 0,1 90 0,7

Данные, приведенные в таблице 2, показательны в двух отношениях. Во-первых, бросается в глаза то, что частотность изучаемых структур значительно возросла за последние три века, при этом особенно значительное различие наблюдается при переходе от XVIII века к XIX пеку, что важно для всего предпринимаемого исследования.15 Во-вторых, среди различных возможных ИГ для всех временных срезов в составе кон-

г период

струкций с назад наиболее частотными оказываются такие, которые содержат в своем составе существительное год,16 при этом эта последняя закономерность особенно сильно «работает» в текстах XVIII века. Таким образом, в целом можно говорить о том, что конструкц ии с предлогом назад демонстрировали в изучаемый период лексическое расширение («lexical spread») в плане сочетаемости с обозначениями периодов различной длительности. На основании этих данных можно предварительно предположить, что в процессе своего развития эти конструкции подверглись прагматическому ослаблению, что, как и увеличение частотности, типично для процессов грамматикализации. Это предположение, разумеется, требует отдельного изучения дискурсивных функций обстоятельств времени, в рамках настоящей работы не предпринимаемого. Однако в следующем разделе будут приведены другие данные, подводящие к тому же выводу.

2.5. Синтаксическая обособленность обстоятельств времени с назад

В текстах НКРЯ изредка встречаются употребления, в которых обстоятельство времени с назад локализует во времени событие, выраженное придаточным предложением, вводимым союзом как:

15 Различия между сравниваемыми периодами оказываются статистически значимыми в обоих случаях, применялся критерий х2(Р < 0,001). Впрочем, при сравнении текстов XIX века и текстов, созданных после 1900 года, статистическая значимость различия достигается в основном за счет увеличения частотности обстоятельств с существительным год.

16 Этот последний факт не может полностью объясняться более высокой частотностью существительного год по сравнению с другими именами с семантикой периода времени. Действительно, общая частотность существительного год (во всех его формах) несколько ниже, чем суммарная частотность существительных месяц, неделя, день, час, минута, однако в составе конструкций с назад на употребления с год приходится почти в три раза больше случаев, чем на все эти пять других существительных, взятых вместе.

(27) Пять лет \ тому\ назад, [как прибывшая из города команда потребовала меня к суду]^.. (В. Т. Нарежный. Российский Жилблаз, или Похождения князя Гаврилы Симоновича Чистякова (1814)).

(28) Десять лет \тому \ назад, [как озеро сие покрыто было солью наподобие льда] но ныне год от году рапа прибавляется (Иван Лепехин. Дневные записки (1768—1769)).

Такие структуры очень редки в текстах НКРЯ для всех периодов, однако, по всей видимости, они были все же несколько более частотны в текстах до середины XX века, чем в современных текстах.17 Однако, несмотря на свою редкость, такого рода употребления представляют значительный интерес для интерпретации судьбы конструкций с назад: в них происходит синтаксическое расщепление информации, так что в главном предложении содержится информация, касающаяся временной локализации некоторой ситуации, при этом сама эта ситуация выражается в придаточном предложении. Таким образом, здесь наблюдается явление, обладающее некоторыми типичными свойствами конструкций с так называемым «клефтом»: расщеплением семантики одной пропозиции между двумя элементарными предложениями для коммуникативного выделения одного из компонентов этой пропозиции, как в английском It is champagne that Hike-, см. всестороннее обсуждение таких конструкций в: (lambrecht 2001).

При взгляде на такие употребления может возникнуть ощущение, что ИГпериод является здесь не аккузативной ИГ, заполняющей одну из семантических валентностей назад, а компонентом главного предложения, в котором имеется нулевая связка настоящего времени. В большинстве случаев падежное оформление ИГпериод не может служить аргументом ни в пользу, ни против такой трактовки, т.к. для большинства таких ИГ формы винительного и именительного падежей совпадают {пять лет, год, месяц, некоторое время и т.д.). Более того, в некоторых примерах из НКРЯ имеются однозначные свидетельства правильности именно такой трактовки. Это относится к крайне редким употреблениям, в которых представлена ненулевая форма связи! (29) или ИГпериод представляет собой ИГ в именительном падеже, отличающуюся от ожидаемого винительного (30):

(29) ...скоро будет 2 года тому назад, как он застрелился (С. Ю. Витте. Воспоминания (1911)).

17 Как мне указала М. А. Холодилова, в текстах, созданных до 1950 года, фиксируется 13 таких употреблений (при объеме подкорпусачуть менее 68 млн. словоупотреблений), а на более поздние тексты приходится лишь 6 употреблений (объем подкорпуса чуть более 98 млн. словоупотреблений), что дает статистически значимое различие по критерию х2 (р ~ 0,015).

(30) Неделя тому назад как я видел такой экземпляр в этом роде, что прямо в печать просится (Н. С. Лесков. Антука (1888)).

Однако примеры такого рода имеют единичный характер и, по всей видимости, никогда не были распространены (в современном же языке они, судя по моей собственной интроспекции и интроспекции нескольких опрошенных мной носителей языка, совершенно невозможны). Об этом, среди прочего, говорит тот факт, что во всем объеме НКРЯ обстоятельства типа неделя... назад встречаются всего дважды (оба раза с тому), а употреблений с винительным падежом — неделю {тому) назад — фиксируется более 700.

Диахроническое развитие клефтовых конструкций, в которых главное предложение содержит ИГпериод в винительном падеже и назад, важно для нас в двух отношениях.

Во-первых, такие употребления позволяют понять природу местоимения тому в конструкциях с назад. Ясно, что в таких употреблениях, как (27)—(28), тому выступает как катафорический элемент, связанный со всем придаточным предложением, обозначающим некоторое событие, что и отражено при помощи скобок и индексов. В этом смысле рассматриваемые употребления попадают в широкий класс структур с местоимением то, в которых это местоимение катафорически связано с целой зависимой клаузой18, вводимой подчинительным союзом:

(31) Никогда не жалею о [том]., [что замуж не вышла]. (П. И. Мельников-Печерский. На горах. Книга первая (1875—1881)).

(32) Я был вполне убежден, что ему вовсе не хотелось свистать,

но что он делал это единственно для [того]., [чтобы мучить меня].

(Л. Н. Толстой. Отрочество (1854)).

Более того, можно заметить, что в тагах конструкциях с катафориче-ским местоимением то, в которых выражаются отношения таксиса, зависимая клауза обычно вводится именно союзом как:

(33) Но после [того]., [как моего дедушку разорвали], он прожил 15 лет и скончался в 1824году (П. И. Мельников-Печерский. Начало неоконченной автобиографии (1863)).

18 Не вполне привычный для отечественной традиции термин клауза кажется здесь более точным, чем его ближайший аналог в традиционной русистике — элементарное предложение; это связано с тем, что клаузой принято называть любую синтаксическую структуру, возглавляемую глагольной формой (финитной или нефинитной) и включающую актанты этого глагола и другие его зависимые. При этом нефинитные клаузы (например, чтобы мучить меня в примере (32)) элементарными предложениями в обычном понимании этого термина не являются.

(34) И одновременно с [тем], [как покорится наша гордость]., возрастет наше истинное достоинство (В. В. Розанов. Легенда о Великом инквизиторе Ф. М. Достоевского (1893—1906)).

(35) Перед \тем\ [как сажать кулич в печь]., украсить его изюмом, цельным и нашинкованным миндалем, смазав разбитым яйцом с молоком (Елена Молоховец. Подарок молодым хозяйкам, или средство к уменьшению расходов в домашнем хозяйстве // Булки и куличи (1875—1900)).

Можно заметить, что во всех таких случаях местоимение то употребляется как своего рода синтаксическая «прокладка» между зависимой клаузой, вводимой союзом, и некоторой единицей в главном предложении, которая имеет валентность на сентенциальный актант, в частном случае — единицей, имеющей таксисное значение (после, одновременно с, перед).

По всей видимости, то же относится и к некоторым ранним употреблениям единицы назад. По употреблениям, подобным (27)—(28), мы еще раз убеждаемся в том, что тому являлось в свое время синтаксическим эквивалентом семантической валентности слова назад на локализуемое во времени предшествующее событие. Это наблюдение будет существенно для обсуждения судьбы местоимения тому в конструкциях с назад, предпринимаемого в разделе 2.6.

Во-вторых, известно, что во многих языках сложноподчиненные структуры, в частности, конструкции с клефтом, могут демонстрировать диахроническое развитие, при котором со временем граница между двумя элементарными предложениями стирается и на месте полипредика-тивной структуры возникает монопредикативная. При этом некоторые признаки полипредикативного происхождения могут у тагах конструкций сохраняться. Именно это происходило, по всей видимости, и с конструкциями, в которых наблюдалась цепочка {тому) назад, как. Начиная с конца XIX века фиксируются употребления, в которых эта цепочка находится не в привычной для главного предложения позиции слева от зависимого, а разрывает само то элементарное предложение, временная локализация которого и выражается всей структурой в целом:

(36) Только что я прибыл в «горчичный дом», чтобы сообщить для ожидаемого Пекторалиса мой адрес, мне отвечали, что он уже с неделю тому назад как проехал (Н. С. Лесков. Железная воля (1876)).

Мы видим, что здесь локализуемое во времени событие (он проехал) выражается простым предложением, разрываемым обстоятельством времени. Понятно, для таких случаев уже затруднительна катафорическая трактовка тому (получилось бы, что тому связано с той самой клаузой,

внутри которой оно располагается), а также трактовка как как подчинительного союза: известно, что главное предложение может разрываться зависимым, здесь же как будто бы наблюдается обратное, что обычно невозможно (Тестелец 2001: 259); именно этот факт и мешает говорить о таких примерах как о сложноподчиненных предложениях.

Неудивительно, что в современном русском языке конструкции с тому назад как практически не фиксируются. В современном русском языке возможны как конструкции, выражающие обстоятельственное значение времени с «союзом» как, но без назад {тому) — о них пойдет речь в разделе 2.6, — так и весьма распространенные конструкции с назад, в которых при этом для введения самой локализуемой во времени ситуации союз как уже не используется.

Таким образом, побочным эффектом утраты полипредикативных употреблений с назад стало исчезновение адвербиалов, включавших цепочку назад как.19 Соответствующий сценарий развития можно рассматривать как своего рода «борьбу» языковой структуры с синтаксической избыточностью. Однако дело этим все же, вероятно, не ограничивается. Скорее всего, утрата языковой субстанции — маркеров сложноподчиненного синтаксиса — сопровождала некоторое функциональное изменение изучаемых структур, а именно их прагматическое ослабление (ср. также обсуждение в разделе 2.4).

Статистическое обоснование этого тезиса, вообще говоря, затруднительно. Однако косвенные признаки, говорящие в пользу такого заключения, все же имеются. В текстах XVIII и XIX века обстоятельства с назад, по всей видимости, несколько чаще, чем в современном языке, не интегрируются в то элементарное предложение, которое они семантически модифицируют, а примыкают к нему в качестве относительно самостоятельной информационной единицы. Это, безусловно, относится ко всем тем случаям, когда в соответствующих структурах используется союз как: как и в других конструкциях с клефтом, информация, вынесенная в главное предложение, фокусируется. Однако и там, где признаков клефта не наблюдается, часто имеются косвенные признаки информационной обособленности (т.е. примыкания в качестве своего рода детерминанта в терминах Н. Ю. Шведовой). Для того чтобы доказать этот тезис, в принципе было бы необходимо рассмотреть интонаци-

19 В этом отношении развитие, наблюдаемое для русского языка, частично параллельно диахроническим тенденциям, замечавшимся для других языков; ср., например, данные в (Kortmann 1996: 298), где показано, что некоторые среднеанглийские обстоятельственные союзы, факультативно включавшие в свой состав генерализованный подчинительный союз that, в современном английском языке его утратили: before [that] > before, till [that] >till, whan / when [that] >when.

онные признаю! соответствующих обстоятельств, что на материале НКРЯ сделать затруднительно. Однако думается, что косвенным признаком интонационной обособленности могут служить знаки препинания. Конструкции с назад обособляются особенно часто тогда, когда они служат уточнением для некоторого обстоятельства времени с более общей семантикой (прежде всего, тогда), располагающегося перед ним:

(37) Но тогда, сто лет назад, начальство смотрело на это неблагосклонно и приводило на вид синодальный указ 1774 года, коим запрещалось, «чтобы нигде из духовного чина никаких бродяг приглашаемо не было» (Н. С. Лесков. Бродяги духовного чина (1882)).

(38) Снова, как в старину, 300лет тому назад, вся Россия должна подняться всенародным ополчением на защиту своих оскверненных святынь и своих попранных прав (А. И. Деникин. Очерки русской смуты. Том II. Борьба генерала Корнилова (1922)).

При таких употреблениях отделение оборота запятыми обязательно. Однако в текстах XVIII и XIX века обособление часто наблюдается и в отсутствие предшествующего обстоятельства времени, для которого конструкция с назад могла бы служить уточнением:

(39) Я сам, три года тому назад, видел в ней что-то не совсем обыкновенное, редко встречающееся среди женщин в ее положении (В. М. Гаршин. Надежда Николаевна (1885)).

(40) В подмосковной я, пять лет назад, дала обещание церковь из деревянной в каменную перестроить, да вместо того здесь просвисталасъ

(Ф. М. Достоевский. Игрок (1866)).

Можно предполагать, что при пунктуационном оформлении таких предложений отражается интонационная выделенность обстоятельств времени с назад.20 Если при этом признать справедливость обобщения У. Чейфа, согласно которому в рамках единого интонационного контура обычно выражается одна новая мысль (Chafe 1994: 108 и далее), то следует признать, что выделенные пунктуационно обстоятельства времени представляют собой относительно самостоятельные единицы, не демонстрирующие полной информационной интеграции в соответствующие элементарные предложения. В этом смысле интересны данные, касающиеся пунктуационной выделимости обстоятельств времени с назад в текстах разных периодов. Для подсчетов использовались запросы к НКРЯ, в которых отыскивались конструкции, состоящие

20 Впрочем, пунктуационные особенности текстов до конца XIX века могут в определенной степени объясняться влиянием пунктуационных закономерностей иных языков в условиях распространенного билингвизма русской письменной культуры.

из числительного, следующего за ним слова год (в любой форме) и далее слова назад на расстоянии одного или двух слов (возможность расстояния в два слова была предусмотрена для того, чтобы в выдачи попали конструкции с тому). Для соответствующих употреблений подсчитывалось количество случаев, когда изучающаяся цепочка оказалась выделена в тексте запятыми с обеих сторон. Из числа полученных выдач при помощи запроса, сформулированного М. А. Холодиловой, исключались некоторые случаи, когда пунктуационная выделенность адвербиала с назад объяснялась тем, что он являлся уточняющим оборотом при наречии с более абстрактной временной семантикой (например: тогда, семь лет назад...), или тем, что он был окружен вводными словами или союзами, требующими запятой (наверное, несколько лет назад, когда банк принимал решение...). Результаты подсчетов приводятся в таблице 3.

Таблица 3

Пунктуационное выделение цепочек типа [числительное] + [год (в любой форме)] (тому) назад

время создания текста: 1700-1900 1900-1950 1950-2007

структура выделена запятыми с обеих сторон (удалена часть примеров, в которых пунктуационная обособленность объясняется посторонними причинами) 41 26 47

всего выдач 1090 2028 9375

% структур, выделенных запятыми 3,8% 1,3% 0,5%

Полученные данные представляют собой очень грубую оценку абсолютной частотности интересующего нас параметра (пунктуационной выделенности). Так, например, в них не могли подсчитываться как пун-ктуационно выделенные такие обстоятельства времени, которые находятся в начале предложения (т.к. они располагаются не после запятой, а после иного знака препинания), или такие, в которых обстоятельство времени содержит более одного слова, являющегося числительным, перед словом год (например, конструкции с ровно год назад, тридцать семь лет назад не могли считаться пунктуационно выделенными «по техническим причинам»). Однако для нас существенно скорее относительное измерение: данные в таблице 3 однозначно свидетельствуют о том, что в более современных текстах обстоятельства с назад пунктуационно выделяются запятыми в текстах гораздо реже, чем в более ранних текстах (попарные различия между смежными эпохами статистически значимы; X2, р <0,001 в обоих случаях).

Таким образом, полученные данные могут служить хоть и весьма косвенным, но все же свидетельством тенденции к понижению информационной самостоятельности обстоятельств с назад, т.е. в конечном счете об их прагматическом ослаблении.

2.6. Употребление тому в конструкциях с назад

В разделе 2.2 говорилось о том, что в современном русском языке назад является специфическим предлогом, открывающим обязательную синтаксическую валентность на обозначение временного интервала. При этом соответствующая ИГпериод занимает позицию перед назад (что нетипично для предлогов и в принципе дает возможность трактовать назад не как предлог, а как послелог). Однако подобные свойства характеризовали единицу назад (во временном значении) не всегда. В НКРЯ обнаруживается относительно большое количество случаев, когда ИГ распола-

*' ’ период ^

гается после назад. Так, для таких ИГпериод, в состав которых входит существительное год, обнаруживается в общей сложности 74 случая, когда эта ИГ располагается после назад (использовался запрос, при котором существительное год отстоит от назад не более чем на три слова, с последующим отсевом вручную нерелевантных примеров). Это число ничтожно мало по сравнению с общим количеством адвербиалов с назад и существительным год, однако соответствующие примеры интересны в ряде отношений.

Во-первых, обращает на себя внимание то, что в подавляющем большинстве подобных примеров к назад линейно примыкает семантически избыточное — по крайней мере с позиций современного русского языка — местоимение тому или, в единичных случаях, сему: на 70 примеров с одной из этих единиц приходится лишь 4 случая, когда этих единиц в соответствующих конструкциях не обнаруживается. Таким образом, в конструкциях, подобных (41), даже тогда, когда они были относительно распространены в русском языке, употребление тому было почти обязательным:

(41) Тому назад лет тридцать жили в Москве две сестры, одна

замужняя, другая вдова (М. Н. Загоскин. Москва и москвичи

(1842-1850)).

Во-вторых, частотность конструкций, в которых ИГ располагается

^ ^ ^ период ^

за словом назад (хотя они всегда составляли меньшинство по сравнению со случаями постпозитивного употребления назад), стабильно уменьшалась с течением времени, как видно по данным в таблице 4.

Таблица 4

Употребление назад перед ИГ с существительным год

г г период ^ '

1700-185021 1850-1900 1900-1950 1950-2007

назад тому / сему ... (год) 12 22 О22 1

тому назад ... (год) 13 5 1423 2

назад ... (год) 0 2 1 1

ВСЕГО 25 29 15 4

1рт 2,6 1,4 0,4 0,04

Сравнение суммарных данных для разных периодов показывает, что абсолютная частотность конструкций, в которых назад линейно располагается слева от ИГ , стабильно падала на протяжении XIX и

^ период’ ^

XX века (различие статистически значимо для каждой пары соседних периодов). В еще большей степени падала, естественно, и относительная частотность препозитивного употребления назад среди всех временных употреблений этой единицы: выше было показано, что сами темпоральные адвербиалы с назад со временем становились более частотными (см., например, таблицу 2).

В-третьих, как видно уже по тем же данным из таблицы 4, до начала XX века назад могло линейно располагаться слева не только от ИГ ,

с период’

но и от тому (в редких случаях сему):

(42) Всего удивительнее было то обстоятельство, что это был тот самый попик Иван, который умер назад тому четыре года

(В. Г. Короленко. Сон Макара (1883)).

(43) Назад тому лет пять я проезжал чрез город Миргород (И. В. Гоголь. Миргород (1835-1841)).

(44) ...означенным спорным имением начали владеть помянутые

г.г. Дубровские назад сему лет с 70 без всякого от кого-либо спора (А. С. Пушкин. Дубровский (1833)).

21 В данном случае тексты, создание которых датируется в НКРЯ периодом, охватывающим несколько лет, относились к определенной категории по первому году создания; например, текст с периодом создания 1838—1852 трактовался как текст первой половины XIX века.

22 Строго говоря, в этой ячейке могла бы стоять единица, т.к. один пример с соответствующими свойствами для этого периода фиксируется. Этот пример, однако, был исключен из рассмотрения, т.к. речь идет о работе Ю. Н. Тынянова 1946 г. «Сюжет “Горя от ума”», в которой цитируется реплика Чацкого: Что твердил назад тому пять лет ?

23 Это число может отчасти быть искусственно высоким, т.к. 9 из 14 примеров в этой ячейке — это примеры из одного произведения, «Петербурга» Андрея Белого, характеризующиеся специфическим пунктуационным оформлением; ср.: Безделушечки эти вывезли они из Венеции, он и Анна Петровна, тому назад — тридцать лет (Андрей Белый. Петербург (1913-1914)).

Эти наблюдения еще раз подтверждают тезис о том, что на протяжении последних трех веков структура синтаксических валентностей назад изменялась. Общая линия развития состояла в том, что синтаксическая связь назад с ИГ в винительном падеже закреплялась, что со-

период ^ ’

провождалось утратой способности назад сочетаться с предложной группой, возглавляемой предлогом за (2.3), а также линейной фиксацией назад в позиции после этой ИГ. Одновременно с этим единица назад полностью утратила способность выступать в составе сказуемого главного предложения в конструкциях с «клефтом» (в которых катафорическое местоимение отсылает к придаточному), что отразилось в исчезновении употреблений, в которых после назад использовалось бы зависимое предложение, вводимое союзом как и обозначающее локализуемую во времени ситуацию. По сути дела употребление тому в современных конструкциях с назад — это единственный сохранившийся признак архаичного синтаксиса конструкций с назад, ранее, вероятно, имевших более полноценную активную валентность на локализуемую во времени ситуацию, синтаксическим представителем которой в свое время и были указательные местоимения тому (сему), маркированные дательным падежом.

Заметим, что для современного русского языка употребление тому в конструкциях типа год тому назад уникально еще и тем, что это редчайший случай, когда какая-либо «чужеродная» единица линейно вклинивается между предлогом (или послелогом) и именной группой. В обычных случаях такой способностью обладают лишь различные фокусные и близкие им по свойствам частицы, для которых соответствующая именная группа составляет сферу действия, вклинивающиеся в конструкции с (преимущественно непервообразными) предлогами, как в (45); знаменательные же части речи и склоняемые местоимения способностью разрывать предложные конструкции обычно не обладают.

(45) Вследствие именно этого разговора я решился уехать (И. С. Тургенев.

Месяц в деревне (1850)).

Выше было показано (см. таблицу 4), что в препозитивном (по отношению к ИГ ) употреблении назад почти обязательно требовало еди-

период7 ' ^ ^

ницы тому. Для постпозитивных употреблений такая обязательность не наблюдалась уже в XVIII веке. В связи с обрисованным сценарием развития не кажется удивительным, что частотность употребления тому в конструкциях с назад падает с течением времени. По всей видимости, это явилось прямым следствием утраты семантической и синтаксической функции этой единицы, т.е. ее избыточности в современном русском языке. Обращение к интроспекции показывает, что на данном историческом этапе тому может быть опущено без какого-либо урона

для смысла и синтаксической правильности почти в любой конструкции, имеющей структуру ИГпериод тому назад.

То, что падение частотности тому в обстоятельствах, содержащих предлог назад, имело место, демонстрируется данными, приводимыми в таблице 5. При подсчетах сравнивались результаты по запросам вида год, месяц, неделя, день, час или минута (в любой форме) + тому + назад и по тем же структурам без тому. Понятно, что у представленных данных есть тот недостаток, что здесь не учитывались иные позиционные возможности (например, тому назад два года), которые, как было показано выше, встречались в текстах предшествующих эпох. Впрочем, это несовершенство могло привести лишь к незначительному искусственному уменьшению доли случаев употребления тому в ранних текстах. Тем самым, думается, что приведенные данные красноречиво говорят об убывании доли употребления тому в составе адвербиалов с назад.

Таблица 5

Употребление тому в конструкциях типа ИГ + (тому) + назад, где ИГ

г Гч/ период ' 7 7 период

содержит существительные год, месяц, неделя, день, час или минута

1700-1900 1900-1950 1950-2007

N ірт N ірт N ірт

с единицей тому 1211 41,6 1850 46,1 1270 13,0

без единицы тому 820 28,2 1992 49,7 14971 150,8

I 2031 69,8 3842 95,8 16061 163,8

% употреблений с тому 69,8% 48,2% 7,9%

По данным в таблице 5 мы еще раз убеждаемся в том, что в целом частотность обстоятельств времени с назад возрастала на протяжении последних трех веков (ср. таблицу 2). Однако теперь мы видим, что это возрастание определялось увеличением частотности употреблений без тому. Частотность же употреблений с тому резко упала во второй половине XX века. При этом для каждого следующего из трех сравниваемых периодов доля тех случаев, когда в обстоятельствах с назад употреблялось местоимение тому, оказывалась ниже (статистически значимо, х2, р< 0,001), чем для предыдущего. Таким образом, в рассмотренном случае мы имеем дело с наиболее естественной реакцией языковой системы на появление (в силу различных грамматических причин) избыточного элемента: этот факультативный элемент становится со временем менее частотным.24 В следующем разделе мы убедимся в том, что такой сцена-

24 В этом разделе внимание было сосредоточено на диахронической судьбе единицы тому. При этом, как показала М. А. Холодилова (личное сообщение), вероятность

рий не является единственным мыслимым в ситуации возникновения семантической избыточности.

3. Обстоятельства времени с ИГ и как

г период

3.1. Структура и семантика конструкции в современном русском языке В этом разделе речь пойдет об обстоятельствах времени, которые включают в свой состав ИГ (эти именные группы имеют такую же

период 4 с *' *'

внутреннюю структуру,25 как и ИГпериод, обсуждавшиеся в разделе 2) и слово как:

(46)... именно в Кремле вот уже несколько столетий как поселилась стая ворон, упорно не желающих менять место жительства (Борис Ярищенко. Посторонний в Кремле (2004)).

(47) Илья Иосифович уже полгода как сидит, а он ни разу квартиру не убрал (Людмила Улицкая. Путешествие в седьмую сторону света //Новый Мир. 2000. №8—9).

Мы видим, что и для интерпретации подобных обстоятельств принципиально важную роль играет не выраженный эксплицитно временной ориентир: в приведенных примерах он совпадает с настоящим временем говорящего (некоторые более сложные случаи будут рассмотрены ниже). Однако дальнейшая интерпретация этих конструкций существенным образом зависит от акциональных и аспектуальных свойств предиката. Несколько огрубляя действительность, можно разделить употребления обсуждаемых обстоятельств на два основных типа.

Первый тип составляют случаи, когда предикат выражен формой прошедшего времени глагола совершенного вида. В таких случаях ИГпериод обозначает интервал времени, отделяющий момент в прошлом, когда

использования тому и синхронно связана с целым рядом параметров. Так, во-первых, тому гораздо чаще употребляется в случае инверсии числительного и существительного, обозначающего период времени, т.е. в ситуациях, когда выражается семантика приблизительности; другими словами, тому более вероятно в структурах типа года три (тому) назад, чем в структурах типа три года (тому) назад (различие статистически значимо). Во-вторых, вероятность использования тому тем меньше, чем короче период времени, обозначаемый обстоятельством. Так, например, для ИГ оц, содержащих существительное секунда, доля употреблений с тому составляет чуть более 4%, для ИГ содержащих су-

ществительное минута, он равен 11,6%, а для ИГ щ, содержащих существительные час, день, неделя, год и век, он колеблется в пределах от 18% до 24,5%. Возможно, эти и другие подобные данные можно интерпретировать как косвенное отражение того, что структуры без тому являются прагматически «более слабыми», чем структуры с этой единицей.

25 Если временно абстрагироваться от довольно запутанной ситуации с падежным маркированием этих ИГ, о чем см. ниже, а также от возможности употребления ИГ м с порядковыми числительными (второй год как поселились, но * второй год назад поселились).

действие, выраженное глаголом, достигло своего предела и ситуация во внешнем мире определенным образом изменилась,26 от точки отсчета, в обычном случае — от момента речи, как в (46).

В связи с такими употреблениями сразу же возникает вопрос о том, в чем различие между обсуждаемыми обстоятельствами времени и обстоятельствами времени с назад, обсуждавшимися выше. Действительно, если обратиться еще раз к примеру (46), то возникает ощущение, что его пропозициональная семантика приблизительно эквивалентна той, которая была бы выражена конструкцией с назад, по крайней мере из значения этого предложения однозначно следует истинность того, что в Кремле несколько столетий назад поселилась стая ворон.

По всей видимости, основное отличие обстоятельств со структурой иг + как заключается в обязательной актуальности описываемого

период ^

события для ситуации, наблюдающейся в точке отсчета. Среди предикатов, использующихся в контексте этих обстоятельств, абсолютное большинство составляют такие предикаты, которые описывают события, имеющие результирующую фазу; в таких случаях можно говорить о состоянии, наступившем в результате некоторого события.27 Так, нормальным результатом ситуации, описываемой конструкцией ‘X поселился в некотором месте’, является состояние ‘X живет в этом месте’, результатом ситуации, описываемой конструкцией ‘X узнал о чем-то’, является состояние ‘X знает об этом’ и т.д. В случае использования обстоятельств с как при соответствующих результативных предикатах, выраженных глаголом совершенного вида, актуальность ситуации проявляется в том, что результирующая фаза продолжается в момент, являющийся точкой отсчета.28 Так, значение предложения (46)

26 Рассматриваемый тип обстоятельств плохо сочетается с такими глаголами совершенного вида, которые не обозначают достижения естественного предела в кульминационной точке; ср. сомнительность сконструированных примеров типа ???он уже два года как поработал на заводе,???он уже три месяца как проработал на заводе два года.

21 Теоретически результирующая фаза может представлять собой не состояние, а процесс, начавшийся в результате достижения предела действия, обозначенного глаголом; так, для ингрессивных глаголов запеть, загореться результирующими фазами являются процессы пения и горения соответственно. Однако с обсуждаемыми обстоятельствами подобные глаголы употребляются редко, поэтому далее говорится о глаголах с результирующим состоянием.

28 Возможно, могут встретиться и такие употребления, при которых глагол совершенного вида, употребляемый в контексте обстоятельства ИГ м как, не имеет результирующей фазы. Во всяком случае, представляется, что употребления типа он уже год как съездил на Кубу или уже час как прогремел взрыв не были бы неграмматичными. Однако, во-первых, даже и в таких предполагаемых употреблениях действие, обозначенное глаголом, воспринималось бы как сохраняющее определенную прагматическую актуальность для момента речи (такого рода прагматически актуальные интерпретации часто описываются для

предполагает не только то, что несколько столетий назад стая ворон поселилась в Кремле, но и то, что все эти несколько столетий стая ворон продолжала жить там и живет в настоящее время.

Таким образом, мы видим, что даже при сочетании с глаголами совершенного вида в прошедшем времени обстоятельства с как могут отличаться от рассмотренных выше обстоятельств с назад, для которых актуальность результата в точке отсчета не является обязательной. Действительно, по-русски можно сказать Он приехал к нам месяц назад, а уехал только вчера, но едва ли допустимо ???Он месяц как приехал к нам, а уехал только вчера. По всей видимости, обстоятельства с как плохо сочетаются с конструкциями отмененного результата (выражаемыми при помощи частицы было). Для обстоятельств с назад такого ограничения нет:

(48) С год тому назад уехал было на кладбище, ибо у меня легонькая чахотка разыгралась, и я едва устоял на ногах (Максим Горький. Письма (1889-1906)).

Ср.:

(49) ???С год как уехал было на кладбище.

О том, что обстоятельства с как взаимодействуют именно с результирующей фазой глагола совершенного вида, говорят и случаи их употребления при сказуемых, выраженных краткими формами страдательных причастий прошедшего времени:

(50) Телевизор уже два года как сломан... (Алексей Слаповский.

День денег (1998)).29

Наконец, о семантическом различии между обстоятельствами с как и обстоятельствами с назад говорит и то, что при первых невозможны уточнения, объективно — вне связи с точкой отсчета — локализующие динамическую ситуацию, выраженную глаголом совершенного вида

(51), что возможно для обстоятельств с назад (52):

языков с грамматикализованным перфектом). Во-вторых, что более существенно, в НКРЯ в контексте обстоятельств типа ИГ + как абсолютно подавляющее большинство

период

глаголов совершенного вида составляют такие, у которых есть вполне «осязаемая» результирующая фаза: умереть, бросить (курить), начать,развестись, сгореть, уехать жт,д.

29 Можно признать, что в таких случаях обстоятельство взаимодействует не с самим глаголом сломать, а со специфическим стативным предикатом ‘быть сломанным’; в этом смысле подобные употребления примыкают к рассматриваемым ниже конструкциям с глаголами несовершенного вида. О том, что формы страдательных причастий в позиции именной части сказуемого без связки ведут себя как формы стативных предикатов настоящего времени, говорит и то, что они не сочетаются с адвербиалами с предлогом назад: *телевизор год назад сломан.

(51) 777 Он два года как уехал отсюда, в двадцать первом году (сконструированный пример).

(52) Он уехал отсюда два года назад, в двадцать первом году, когда город шумел другой жизнью, и теперь не узнавал ничего — ни улиц, ни домов, ни людей (Виктор Кин. Записные книжки (1921—1937)).

До сих пор приводились лишь такие примеры, в которых точка отсчета совпадает с моментом речи. Такое совпадение, строго говоря, наблюдается не всегда. Отклонения могут наблюдаться при так называемом «нарративном режиме интерпретации» (Падучева 1996: 13 и далее). В таких ситуациях говорящий как бы погружается в описываемые события и в качестве временного ориентира используются события, имевшие место в прошлом, а не момент речи. Интерпретация самих обстоятельств времени с как при таком режиме интерпретации полностью выводима из уже сказанного об их семантике применительно к ситуациям с «обычным» (речевым) режимом интерпретации, единственное же различие как раз и состоит в положении ориентира. Рассмотрим следующий пример:

(53) Они часа уже три как приехали, но Софи все еще одевалась (А. Ф. Писемский. Взбаламученное море (1863)).

Здесь используется нарративный режим интерпретации: об этом однозначно свидетельствует и актуально-длительная (а не общефактическая) интерпретация формы глагола несовершенного вида одевалась, и использование при нем обстоятельства все еще, также однозначно задающего «синхронную», а не «ретроспективную» точку отсчета; см. обсуждение в работе (Падучева 1996: 14). Естественно, что в этой ситуации и интервал часа три измеряет расстояние между приездом и синхронной точкой отсчета, т.е. тем моментом, когда Софи продолжала одеваться.

Несовпадение точки отсчета с моментом речи иногда маркируется лексическими средствами, например, при помощи уточнений типа тогда, к {тому) моменту, к {тому) времени:30

(54) Ждали и Горбачева, тогда уже два года как свергнутого со своего поста (Артем Тарасов. Миллионер (2004)).

(55) Конфуз был в том, что к моменту выхода статьи пакет в ЛУКОЙЛе был уже две недели как продан — больше, чем за полмиллиарда долларов (Натан Кац. Россия и западные бизнес-СМИ: follow the money // «Отечественные записки». 2003).

30 Можно заметить, что «несовпадения» ориентира и момента речи, маркированные таким образом, невозможны для конструкций с назад; ср.: *тогда уже два года назад свергнутого, *к моменту выхода статьи пакет в ЛУКОЙЛе был две недели назад продан.

Осталось заметить, что в контекстах с глаголами совершенного вида как является грамматически обязательным компонентом обстоятельства.31 Его удаление, как можно мысленно убедиться по любому из приведенных до сих пор примеров, приводит к грамматической неправильности; ср. хотя бы (46) и следующий сконструированный пример:

(56) *В Кремле вот уже несколько столетий поселилась стая ворон.

Таким образом, обязательность как в контексте глаголов совершенного вида является следствием общей несовместимости этих глаголов с обстоятельствами длительности, в частности, с обстоятельствами времени, выраженными ИГ в винительном падеже без дополнитель-

’ период

ных маркеров.

Перейдем теперь ко второму типу контекстов употребления обстоятельств времени с как — к ситуациям, когда опорный предикат не имеет перфективной семантики; в таких случаях предикат обычно выражен формой настоящего времени глагола несовершенного вида, как в (47) выше, или в следующем примере:

(57) Он уже полтора года, как сидит воеводой в Дубне (Н. В. Гоголь.

Миргород (1835-1841)).

Интересно, что и в подобных примерах обстоятельства с как одновременно связаны и с точкой отсчета — опять же в обычном случае это момент речи, — и с определенной точкой в прошлом, когда произошло некоторое изменение во внешней действительности. Так, семантика предложения (57) предполагает, что в точке отсчета «он» является воеводой и что эта ситуация имеет место уже полтора года. Тагам образом, можно предположить, что «он» стал воеводой за полтора года до момента речи (или до описываемых событий). Таким образом, денотативно синонимичными оказываются пары структур типа уже год как узнал и уже год как знаю, уже год как сидит воеводой и уже год как сел воеводой и т.п.32 Это еще раз указывает на перфектную природу семантики обстоятельств типа ИГ + как.

период

С некоторой долей условности к числу конструкций, в которых предикат выражен формой настоящего времени, можно отнести и ситуации, когда в предложении используется именное сказуемое в сочетании с постулируемой обычно для таких случаев нулевой связкой:

31 Это неверно для контекстов с формами глаголов несовершенного вида; см. обсуждение примеров (67) и (68) ниже.

32 Возможность таких взаимозамен связана с наличием пар глаголов совершенного и несовершенного вида, в которых глагол совершенного вида обозначает наступление той ситуации, которая обозначается глаголом несовершенного вида.

(58) В том числе жизнь самой Ы.Ы. и ее еще не рожденной дочери, которая уже лет семь как мама (Белла Езерская. Сиреневая маска // «Вестник США». 15.10.2003).

Понятно, что в таких случаях могут употребляться только такие именные предикаты, которые описывают не перманентные свойства индивидов, а их свойства, имеющие отчетливо выделяемый момент наступления. Так, только что приведенный пример обозначает, очевидно, что героиня стала мамой семь лет назад. Разумеется, с такими именными предикатами, как «быть французом» или «быть курносым», использование обстоятельств типа ИГ + как невозможно или возможно лишь в весьма огра-

период ^

ниченных (например, иронических) контекстах.

Строго говоря, обсуждаемые обстоятельства возможны не только в контекстах двух описанных типов (глагол совершенного вида в форме прошедшего времени или предикат несовершенного вида в форме настоящего времени), но и в предложениях с глаголами несовершенного вида в форме прошедшего времени. Такие употребления, впрочем, встречаются сравнительно редко33 и в целом имеют вторичный характер. Такие комбинации возможны в двух основных случаях.

Во-первых, они возможны тогда, когда текст строится с использованием нарративного режима интерпретации и точкой отсчета служит не момент речи, а некоторый момент в прошлом (ср. то же выше для глаголов совершенного вида):

(59) Замечу тоже, что у нас в доме уже несколько дней как приготовлялись справлять день рождения мамы, приходившийся ровно через пять дней, и часто говорили об этом (Ф. М. Достоевский. Подросток (1875)).

В приведенном примере речь идет о том, что приготовления длились уже несколько дней к моменту описываемых событий, т.е., другими словами, приготовления начались за несколько дней до событий, служащих в качестве ориентира. Естественно, в контексте форм прошедшего времени глаголов несовершенного вида особенно отчетливо проявляется различие между обстоятельствами с как и обстоятельствами с назад', так, последний приведенный пример денотативно принципиально отличается от возможного сконструированного у нас в доме уже несколько дней назад приготовлялись справлять день рожденья мамы.

Во-вторых, формы прошедшего времени глаголов несовершенного вида (и глагола быть) могут модифицироваться обсуждаемыми обстоятельствами в контексте отрицания:

33 Ср. для контекста уже + год (в любой форме на расстоянии 1 или 2 слова) + как в НКРЯ получено следующее распределение глагольных форм: прош. вр. СВ — 92, наст. вр. НСВ — 35, прош. вр. НСВ — 19 (глагол быть не учитывался).

(60) Тот сразу сказал, что знает профессора Генделя, и сквозь улыбку признался, что между ними — давние идейные разногласия, они не встречаются и уже пять лет как не созванивались... (Григорий Трешневиков. Как выпрямляются колокольни // «Наш современник». 15.06.2003).34

(61) К примеру, в Дивногорске уже тридцать лет, как не было планового капитального ремонта водопровода (Татьяна Макогонова. Реформе нужны личности // «Красноярский рабочий». 2003).

Впрочем, значение «ситуация ни разу не имела места в течение ИГ до момента наблюдения» (обычная импликация состоит в том,

период 4 ’

что ситуация последний раз имела место ровно за ИГпериоддо момента наблюдения) может выражаться в контексте обстоятельств типа ИГ +

7 ^ период

как и при помощи форм настоящего времени глаголов несовершенного вида с отрицанием:

(62) — Я, брат, уже два года как не беру в руки скрипку, — отвечал Ефимов (Ф. М. Достоевский. Неточка Незванова (1849)).

Вопрос о том, чем в таких случаях обусловливается выбор между формами настоящего и прошедшего времени глаголов несовершенного вида, здесь рассматриваться не будет. Однако существенно то, что в обоих случаях для говорящего важно соотношение точки отсчета с последним случаем, когда некая ситуация имела место: ИГпериод, собственно, и обозначает интервал между этими двумя точками на оси времени.

Таким образом, мы еще раз убеждаемся в том, что обстоятельства времени типа ИГ + как связаны с семантикой зоны перфекта: они одно-

период ^ 1

временно ориентированы на некое событие в прошлом и на возникшее в результате его состояние, наблюдающееся в настоящем (настоящем говорящего или настоящем нарратива). Именно этим объясняется двойственная сочетаемость обстоятельств с как: при употреблении в контексте перфективных предикатов семантически «домысливается» актуальная результирующая фаза, а при употреблении в контексте имперфективных предикатов — имевшее место в прошлом возникновение некоторой ситуации. О том, что два основных типа контекстов использования обстоятельств с как по сути дела представляют собой вариации единого семантического инварианта перфектной зоны, говорят и фиксируемые иногда употребления, в которых эти обстоятельства одновременно модифицируют два предиката, находящихся в отношениях сочинения, из которых

34Употребление форм настоящего времени знает, встречаются показывает, что прошедшее время глагола созваниваться обусловлено не тем, что используется конструкция косвенной речи, а именно отрицанием со значением «ситуация ни разу не имела места за ИГ щ».

один выражается формой прошедшего времени глагола совершенного вида, а другой — формой настоящего времени глагола несовершенного вида (отмечено М. А. Холодиловой):

(63) Четыре года как уволился из вооруженных сил и живу в Москве

(Владимир Шахиджанян. 1001 вопрос про ЭТО (№1-500) (1999)).

Подобная двойственная семантическая природа, отражающаяся в со-четаемостных возможностях, характерна по крайней мере для одного лексического обстоятельства в русском языке, а именно для наречия давно. В зависимости от ряда факторов (порядок слов, режим интерпретации, вид и время глагола) эта лексема может обозначать и момент в прошлом, когда произошло некоторое событие, и длительность состояния, имеющего место в момент наблюдения и наступившего в результате некоторого события в прошлом. Семантика этого обстоятельства обсуждалась в (Timberlake 2004:441) и особенно подробно в (Падучева 1997), его двойственную природу можно проиллюстрировать примерами из последней работы:

(64а) Он умер давно, больше столетия тому назад.

(646) Мы живем здесь давно, третий год.

Можно заметить, что русские обстоятельства типа ИГ + как (и от’ ^J период v

части давно) попадают в класс обстоятельств, для которых Мартин Хаспельмат ввел термин «distance-posterior extent function» (Haspelmath 1997:40). Семантически такие обстоятельства распадаются на два компонента: один указывает на точку некоторого события в прошлом, которая отстоит от момента речи на некоторое расстояние (эту функцию М. Хаспельмат обозначает как «distance-past»; ср. английское ago, русское назад), а другой — на длительный характер некоторой ситуации (обычно состояния), продолжающейся и в момент речи («posterior-durative» в терминологии М. Хаспельмата; ср. английское since). Неудивительно, что существуют такие языки, где подобная двойственность отражается и на уровне структуры соответствующих маркеров; например, в испанском языке этот маркер состоит из desde ‘от, начиная с’ и hace ‘назад’:

(65) Stephen viveen Hongkong desde hace cinco anos.

Стивен живет в Гонконге с назад пять лет.

-‘Стивен пять лет как живет в Гонконге’ (буквально: ‘Стивен живет в Гонконге начиная с пять лет назад’).

Впрочем, существуют и такие языки, в которых значения обсуждаемого типа не имеют специализированных форм выражения. Так обстоит

дело, например, в английском языке. Действительно, для выражения значений, подобных представленному в (65), в английском используется обычное непредельное обстоятельство длительности («atelic extent adverbial»): Stephen has lived in Hongkong for five years. Специфическая семантика, увязывающая длительность проживания Стивена в Гонгконге с настоящим моментом, возникает из-за использования в этом предложении формы перфекта.

Интересно в связи с этим заметить, что и в русском языке обстоятельства типа ИГ + как имеют общие структурные свойства с обыч-

период ^ ~ ~ ^

ными обстоятельствами непредельной длительности. Действительно, обычным способом выражения этого последнего значения в русском языке является употребление ИГ в винительном падеже: работать

J ^ период 1

два часа, неделю, три года. Такие обстоятельства непредельной длительности в общем случае никак не связаны с моментом речи:

(66) Вчерауменя сидел два часа летчик-испытатель Юганов (Л. К. Бронт-

ман. Дневники и письма (1943—1946)).

При этом в русском языке, в отличие от английского, грамматикализованной формы глагольного перфекта нет. Помимо этого, «обстоятельства длительности, задающие интервал, на протяжении которого действие продолжалось и закончилось... в своем большинстве исключают синхронную точку отсчета» (Падучева 1996: 14). Е. В. Падучева полагает, что по этой причине фразы типа я гуляю два часа могут пониматься только35 как обозначения узуального действия; в таких конструкциях обстоятельства типа два часа, неделю, три года и т.п. не могут быть заменены (без изменения смысла) на два часа как, неделю как, три года как соответственно.

Ситуация обстоит несколько иначе в тех случаях, когда структура предложения однозначно задает прочтение, связанное с настоящим говорящего, пусть и не выраженное специализированной глагольной формой перфекта. В контексте глаголов совершенного вида здесь все равно не наблюдается конкуренции между двумя сравниваемыми типами структур, т.к. употребления типа *два года умер в русском языке принципиально невозможны (в отличие от два года, как умер). Однако в контексте форм глаголов несовершенного вида в принципе все же возможны структуры обоих типов (с элементом как и без него). Для того

35 Думается, что высказывания типа я два часа тебя жду, а тебя все нет все же возможны (в неузуальном прочтении), однако существенно то, что такие употребления не обязательно предполагают, что действие заканчивается по истечении названного срока (ср.: я ждал его два часа, где ориентир не совпадает с настоящим говорящего и где присутствует значение «ожидание длилось два часа и закончилось после этого»).

чтобы обстоятельство непредельной длительности оказалось естественным в таком контексте, необходимы какие-то средства, указывающие на связь ситуации с точкой отсчета, на ретроспективный взгляд говорящего.

Одним из наиболее распространенных средств такого рода является наречие уже, см. о его семантике, например, (Богуславский 1996: 237 и далее; Перцов 2002). Действительно, в сочетании с обстоятельствами непредельной длительности типа два часа, неделю и т.д. уже задает прочтение, ориентированное на настоящее говорящего (ср. неполную естественность актуальных употреблений типа "'я гуляю два часа при полной приемлемости конструкций типа я гуляю уже два часа).36

Интересно при этом заметить, что и обстоятельства типа ИГ + как

^ ^ ’ период

в силу своей перфектной ориентированности тяготеют к употреблениям с наречием уже. В таблице 6 приведены данные, касающиеся употребления наречия уже в составе некоторых обстоятельств с как в текстах НКРЯ (всех периодов).

Таблица 6

Употребление наречия уже (уж) в контексте обстоятельств типа ИГ + как

с уже без уже % употреблений с уже

(уже) два года как37 54 17 76%

(уже) + числительное + день (в любой форме) + как 100 56 64%

Следует заключить, что, хотя наречие уже ни в коей мере не является грамматически обязательным элементом обстоятельств типа ИГ +

Ґ период

как, все же контекст подобных обстоятельств оказывается для него «гармоническим».38

Итак, в контексте наречия уже и глагола несовершенного вида конструкции с как и без как оказываются в принципе взаимозаменимы, как видно по следующей паре сконструированных примеров:

(67) Он уже два года живет в Москве.

(68) Он уже два года как живет в Москве.

36 Таким образом, косвенно подтверждается осторожно высказанное в (Bybee, Dahl 1989: 68) предположение о том, что отсутствие в языковой системе грамматикализованного перфекта может частично компенсироваться частотностью употребления наречий типа уже; см. также обсуждение в (Auwera 1998: 34—35).

37 Данные по выдачам отсеивались вручную для выявления обстоятельств обсуждаемого типа.

38 О понятии «гармонического контекста» и о роли таких контекстов для процессов грамматикализации см., например, (Bybee et al. 1994: 214).

Можно предварительно предположить, что различие между такими употреблениями сводится к перспективе говорящего: в первом случае говорящий акцептирует внимание на длительности некоторого состояния, а во втором — на той точке в прошлом, когда это состояние наступило; впрочем, эта гипотеза нуждается в дополнительной проверке.

Подведем промежуточный итог. Русские обстоятельства со структурой ИГпериод + как (как и наречие давно) имеют два довольно четко различающихся типа употреблений. Ключевым признаком, обусловливающим выбор одной из интерпретаций, является видовременная форма глагола, модифицируемого этими обстоятельствами. Общим признаком для обоих типов употребления является одновременная ориентация на некоторое событие в прошлом и на состояние, наступившее в результате этого события и наблюдаемое в течение определенного срока. В этом втором аспекте обстоятельства типа ИГ + как имеют общие

^ период

свойства с обычными обстоятельствами непредельной длительности типа (уже) два часа, неделю, три года, хотя в большинстве случаев они не являются взаимозаменимыми и в целом передают различные смыслы, противопоставление между которыми может лишь частично нейтрали-зовываться в контексте. Эти схождения между двумя типами структур будут важны для обсуждения в разделе 3.3.

Однако помимо всего сказанного о семантике конструкций типа ИГ + как, обращает на себя внимание и тот факт, что они обладают

период ’ ^ 1 ’ ^

нетривиальной внутренней структурой. Действительно, как следует из обсуждения в (11анре1тшИ 1997), обстоятельства времени, содержащие именную группу, обычно представляют собой либо саму такую именную группу (в определенном падеже — для языков, имеющих категорию падежа), например, два часа, третьего сентября, прошлой осенью и т.п., либо предложную конструкцию (за два часа, после обеда, с прошлого года). В этом отношении интересно понять, чем объясняется использование в составе обстоятельств обсуждаемого типа слова как, вообще говоря, являющегося союзом, а не предлогом. Этот вопрос обсуждается в разделе 3.2, где предлагается сценарий возникновения обстоятельств типа ИГ + как.

период

3.2. Возникновение обстоятельств типа ИГ , + как: от сложного

период

предложения к простому

По всей видимости, возникновение в русском языке обстоятельств типа ИГпериод + как связано с развитием полипредикативных структур, в которых ранее вычленялись главное предложение и придаточное. Такой сценарий обсуждается М. Хаспельматом в связи с возникновением некоторых обстоятельственных конструкций времени в романских

С. C. Сай

(ср. французское je suis venu ilya une semaine), нахско-дагестанских и некоторых других языках. При этом он отмечает, что «as part of a process of grammaticalization the erstwhile main clause may be turned into an adverbial phrase, while the erstwhile subordinate clause becomes the main clause» (Haspelmath 1997: 88).

Роль исконных сложноподчиненных предложений для развития русских обстоятельственных групп уже была показана в разделе 2.5. Там говорилось о том, что в некоторых ранних употреблениях информация о временном интервале, слово назад и катафорическое в тот момент местоимение тому оказывались в главном предложении, в то время как само локализуемое во времени событие выражалось в придаточном. Можно заметить, что уже в самых ранних текстах НКРЯ встречаются конструкции с такой же организацией, но без назад в главной части:

(69) Тому уже несколько лет, как, едучи в мою деревню, заехал я в село 77*** в духов день (Д. И. Фонвизин. Поучение, говоренное в духов день (1788)).

Сравнение подобных структур с примерами типа (27) и (28), также относящимися к XVIII и началу XIX века, показывает, что на соответствующем этапе два типа структур были близки друг другу семантически, а синтаксически различались, собственно говоря, только наличием или отсутствием назад. Однако дальнейшая судьба структур этих двух типов была различна. Если в конструкциях с назад союз как постепенно перестал употребляться и, вероятно, невозможен в современном русском языке, а тому, напротив, «дожило» до современности, хотя и стало семантически избыточным и значительно потеряло в частотности, то в конструкциях без назад наблюдалось обратное: 1) местоимение тому перестало употребляться, т.е. стало грамматически невозможным, 2) «союз» же как, напротив, сохранился до настоящего времени.39

Действительно, употребление тому, вероятно, сходило на нет постепенно и стало практически невозможно еще в XIX веке. Один из последних несомненных примеров структур такого рода, представленных в НКРЯ, принадлежит Пушкину:

(70) Тому лет двадцать как нас из полка перевели сюда, и не приведи господи, какя боялась проклятых этих нехристей! (А. С. Пушкин. Капитанская дочка (1836)).

39 В определенный период, судя по текстам НКРЯ, был, по всей видимости, возможен и маргинальный вариант обстоятельств предшествования настоящему говорящего с местоимением тому, но без как (и без назад): Несколько дней тому получил я от Жуковского записочку из Царского Села (А. С. Пушкин. Записные книжки (1815—1836)).

При этом на протяжении всего времени охвата НКРЯ (начиная с XVIII века и кончая современными текстами) регулярно используются конструкции, в которых сначала располагается главное предложение, содержащее ИГпериод (обычно с наречием уже), а затем следует придаточное, вводимое союзом как:

(71) Уже лет пять, как я стал так скромен, что никому не мешаю в любовных делах... (И. А. Крылов. Ночи (1792)).

(72) Уже несколько лет, как Василиса перестала носить туфли... (Людмила Улицкая. Путешествие в седьмую сторону света //Новый Мир. 2000. №8-9).

Сложность, впрочем, заключается в том, что далеко не для каждого конкретного примера можно установить, является ли такая структура действительно сложноподчиненным предложением. Тот факт, однако, что по крайней мере в части примеров дело обстоит именно так, подтверждается несколькими наблюдениями.

Во-первых, в пользу такой трактовки говорит существование в русском языке — вплоть до современного момента — параллельных конструкций, в которых в главном предложении используется лексически выраженный предикат типа прошло, минуло и т.п.:

(73) Минуло двадцать лет, как ваш муж так удивительно узнал, когда я был у вас и... (Н. С. Лесков. Зимний день (1894)).

(74) «А ведь прошлоуже два месяца, какмы подали документы на регистрацию», — сетует бухгалтер Мария Кривченко из Подмосковья (Порочный круг регистрации в фондах // «Учет, налоги, право».

03.08.2004).

По всей видимости, в какой-то момент все конструкции типа (72) воспринимались либо как эллиптические, либо как содержащие нулевую форму глагола быть. Интересный вопрос о том, какая из двух названных возможностей ближе к действительности, здесь далее не обсуждается; замечу лишь, что среди ненулевых форм глагола быть в этой конструкции более частотной является форма будущего времени (75), формы же прошедшего времени (76) употребляются крайне редко (форма настоящего времени есть, по всей видимости, в данном контексте просто невозможна, в силу особенностей употребления этого глагола)40.

(75) Завтра будет ровно год, как я здесь (Юлий Даниэль. Письма из заключения (1966—1970)).

40 Единственный обнаруженный мной в НКРЯ пример такого рода принадлежит Н. В. Гоголю и звучит несколько неестественно.

(76) В прошлом октябре было пятьдесят пять лет, как мы живем с моей Марьей Семеновной (Виктор Астафьев. «Жизнь свою прожил. Никогда не заносился» // «Известия». 02.12.2001).

Во-вторых, сугубо косвенным свидетельством в пользу трактовки большинства ранних примеров с очерченной синтаксической структурой как сложноподчиненных предложений служит то, что в текстах XVIII и XIX века перед как в таких с трук турах почти всегда ставится запятая:

(77) Вот уже полтора месяца, как я в крепости Н. (М. Ю. Лермонтов. Герой нашего времени (1839—1841)).

Наконец, в-третьих, о том же говорит употребление ИГ в имени-

^ ’ tr j tr период

тельном падеже; см. подробнее раздел 3.3 ниже.

Собственно говоря, первым признаком, мешающим трактовке обсуждаемых примеров как сложноподчиненных предложений, является изменение в них порядка слов. С начала XIX века в НКРЯ фиксируются примеры, в которых какая-то часть «бывшего» придаточного (чаще всего — тематический участник ситуации, локализуемой во времени) располагается слева от фрагмента, содержащего ИГпериод, как в следующем примере (см. также выше примеры (27), (53), (59), (62), датируемые XIX веком):

(78) ...историческая идея ...уже более ста лет как перестала существовать (Н. Я. Данилевский. Россия и Европа (1869)).

Если исходить из общепризнанного предположения о том, что придаточное предложение может разрывать главное, но главное предложение не может вклиниваться в середину придаточного, то подобные примеры уже нельзя считать обычными сложноподчиненными предложениями, в которых главное предложение является эллиптическим (или содержит нулевую словоформу глагола быть), а придаточное вводится союзом как.

Еще одним явным признаком того, что с какого-то момента конструкции, содержащие ИГпериод и как, уже не всегда являлись сложноподчиненными, оказываются употребления, в которых локализуемая во времени ситуация выражена причастием:

(79) В этих подвалах хранятся мощи святых, уже несколько веков как умерших, каким-то чудесным образом нетленные (Е. Р. Дашкова. Записки (1805)).

Понятно, что предполагать здесь опущенный или представленный нулевой формой «главный предикат» невозможно, т.к. в этом случае получалось бы, что вершина именной группы святые согласуется с определением умерших, располагающимся внутри структуры, вложенной в прида-

точное предложение, что невозможно. Таким образом, следует признать, что в этом примере синтаксической вершиной фрагмента, выделенного полужирным шрифтом, оказывается слово умерших, а цепочка уже несколько веков как является обстоятельством времени при этой вершине, а не синтаксически главным предложением. В этом смысле приведенная конструкция является самым ранним зафиксированным в НКРЯ примером, в котором можно с уверенностью говорить именно об обстоятельстве времени, имеющем структуру ИГпериод + как.

Наконец, последним косвенным признаком интеграции обстоятельств типа ИГ + как в состав семантически модифицируемого

период * ^

ими элементарного предложения является то, что на письме в современных текстах соответствующие обстоятельства часто не членятся пунктуационными знаками (80) и это возможно, даже если в предложении сохраняется порядок слов, не противоречащий его трактовке как сложноподчиненного (81):

(80) Товарищ Бздюхов Игорь Николаевич уже год как замначальника нашего управления (Сергей Юрский. Случай с Павлом Осиповичем Нестроевым (1998)).

(81) И вот уже тридцать лет как он лежит (Ю. О. Домбровский. Факультет ненужных вещей. Часть 2 (1978)).

3.3. Падежное маркирование обозначения времени До этого момента вопрос о падежном маркировании ИГпериод в составе структур типа ИГпериод + как сознательно обходился. Однако его рассмотрение проливает дополнительный свет на историю этих обстоятельств. Как уже было указано выше, для сложноподчиненных структур типа (уже) ИГ , как можно предполагать эллипсис смыслового гла-

7 период’ ^

гола типа прошло или нулевую связку. Понятно, что в обоих случаях сама ИГ оказывалась подлежащим и, соответственно, маркирова-

ПерИОД ’ ?

лась именительным падежом. Проблема, впрочем, заключается в том, что для большинства таких ИГ форма именительного падежа внешне совпадает с формой винительного падежа: год, два дня, три недели, пять часов, несколько минут. Лишь для таких потенциальных вершин соответствующих ИГ, как неделя, минута, секунда, да и то лишь при употреблении их без числительных, формы двух падежей внешне различаются. Как и можно было предположить, пока цепочки типа ИГ + как вое-

^ ’ период

принимались как содержащие границу между двумя простыми предложениями, в них использовались формы именительного падежа:

(82) Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну (Л. Н. Толстой. Война и мир. Том третий (1867—1869)).

С. С. Сет

Формы именительного падежа слов типа неделя в составе рассматриваемых конструкций встречаются исключительно при начальном положении обстоятельства ИГ + как. Однако с появлением конструк-

период г

ций, в которых обстоятельство времени разрывает бывшее придаточное предложение, ситуация поменялась: здесь стали возможны структуры с новым для этих контекстов винительным.

(83)... всех приличных людей уже неделю, как арестовали (Нина Воронель. Без прикрас. Воспоминания (1975—2003)).

Понятно, что для конструкций типа (83) уже само падежное оформление существительного неделя (наряду с порядком слов, см. выше) является несомненным аргументом против трактовки их как сложноподчиненных: здесь мы имеем дело с обстоятельством времени, находящимся внутри простого предложения, возглавляемого глаголом арестовали., и имеющим с трук туру ИГ одв винительном падеже + как. Тагам образом, для прояснения природы структур типа ИГ од + как имеет смысл проследить, каковы были количественные тенденции в области падежного оформления в их составе таких ИГ , которые различают

^ г период’ г г

формы номинатива и аккузатива.

Таблица 7

Падежное оформление существительного неделя в конструкциях ИГ + как

* период

Именительный п.: уже неделя как Винительный п.: уже неделю как

1813-1930 13 1

1930-1990 6 6

1990-2007 4 17

Числа, приведенные в таблице 7, невелики по объективным причинам — как уже было сказано, большинство ИГ не различают формы

*' ’ период г т г

именительного и винительного падежей. Однако, думается, что на их основании все же можно сделать вывод о том, что уже в течение XX века в обсуждаемых конструкциях стало преобладать аккузативное оформление ИГ , хотя, видимо, и в современном языке все же осталось воз-

период’ ’ ’ г

можно и номинативное оформление. По всей видимости, описанный дрейф начался существенно позже момента (начало XIX века), когда обстоятельства с как получили возможность использоваться в составе простого предложения, содержащего локализуемое во времени событие.

Можно предполагать, что, уже попав в число существующих в русском языке обстоятельств времени, конструкции типа ИГ + как

г ’ Г" ^ “1 период

испытали аналогическое влияние последних. Маргинально возможное в современном русском языке номинативное оформление ИГ

1 1 - 1 1 период

в составе конструкций с как остается реликтом их полипредикативного происхождения.

Существенно то, что такая аналогия действовала не только в конструкциях с глаголами несовершенного вида, в которых возможны обстоятельства типа всю ночь, неделю, минуту, т.е. в таких, в которых возможна прямая конкуренция между двумя типами структур, но и в конструкциях с глаголами совершенного вида, в которых употребление ИГ в винительном падеже без как невозможно.

период

Таким образом, мы видим, что исконные признаки сложноподчиненных структур для конструкций обсуждаемого типа постепенно исчезали: это касается и катафорического тому, и требования на линейное положение перед семантически модифицируемой предикацией, и постепенно становящегося все более редким и имеющего в современном языке реликтовый характер номинативного оформления ИГпериод. По сути дела единственным полноценно дожившим до наших дней признаком исконной структуры осталось использование в этих структурах как. В следующем разделе будет сказано несколько слов о его судьбе.

3.4. Линейная позиция как

Выше уже говорилось, что в конструкциях с личными формами глаголов несовершенного вида семантическая функция как в составе обстоятельств типа ИГ + как не вполне ясна. В некоторых случаях, как

период ґ *' ’

было показано в разделе 3.1 на примере высказываний (67)—(68), синтаксически как не является облигаторным. Различия между структурами с как и без этого слова могут иметь довольно тонкий прагматический характер. Вероятно, они связаны с фокусированием внимания говорящего либо на длительности некоторого состояния или процесса как такового (в случае обстоятельств типа уже два года), либо на интервале, отделяющем точку на оси времени, когда возникло состояние или начался процесс, от точки отсчета (в случае обстоятельств типа уже два года как). Тем не менее, тонкость и «прагматичность» предполагаемых различий не позволяют однозначно оценивать отдельные примеры с глаголами несовершенного вида в терминах обязательности / факультативности, а также семантичности / семантической избыточности как.

Существенно, однако, то, что во многих случаях употребление как в составе обстоятельств времени облигаторно или по крайней мере предпочтительно. Это относится к конструкциям с глаголами совершенного вида (*он уже год умер) и с именными сказуемыми (тона уже год мама, ср. (58)). В то же время сложно говорить о том, какую семантическую

функцию несет единица как в составе обстоятельств времени обсуждаемого типа при таких сказуемых. Синтаксис русского языка не позволяет обходиться в таких случаях без единицы как, и именно в силу своей обязательности как не создает никакого явного семантического контраста. Более того, в современных употреблениях как утрачивает обычную для союзов синтаксическую функцию маркировки границ составляющих: если в ранних употреблениях как является полноценным союзом, вводящим зависимое предложение, то во многих современных употреблениях эта роль как утрачивается настолько, что даже остается не вполне понятно, можем ли мы по-прежнему говорить о как как о союзе.

По всей видимости, для многих современных употреблений можно трактовать как в качестве маркера определенного типа конструкции, который лишь исторически восходит к собственно союзу. При этом, утратив синтаксические признаки полноценного союза и став маркером конструкции, как продолжает нетривиальное синтаксическое развитие. Речь идет о фиксируемых в современной речи употреблениях, где обстоятельства типа ИГ + как смещаются со своего диахронически

период ^

объяснимого места и оказываются в заглагольной позиции:

(84) Кто знает, может ли удетки быть аллергия из-за того, что у меня обострилась моя аллергия (вот уже дня три как) (Наши дети: Малыши до года (форум) (2004)).

(85) Агенты кончились уже часа два как (Google).

(86) Это произошло уже шесть лет как (Зафиксировано в устной речи).

Более того, фиксируются и случаи, когда нарушается сама внутренняя структура обсуждаемых обстоятельств: их компоненты могут меняться местами (87)—(88) или даже линейно разрываться (89):

(87) Таможни янтарного края вот уже как год лихорадит (3. Мазепов. Резня в таможне // «Калининградские Новые колеса». 11.11.2004).

(88) Я, как бы это сказать... в другой конторе работаю. Уже как четыре месяца))) (Google).

(89) Этот рекорд шесть лет уже держится как (Зафиксировано в телевизионном репортаже).

Все такие употребления, по всей видимости, пока невозможно считать нормативными, однако едва ли следует считать их лишь результатом сбоев на этапе планирования речи. Действительно, в НКРЯ подобные примеры представлены пока единично, однако обращение к поисковым системам показывает, что такие употребления с нетривиальным порядком слов фиксируются массово. Так, например, только на цепочку словоформ уже

как год поисковик google выдает 832 примера, большинство из которых содержит соответствующие структуры в качестве самостоятельных обстоятельств времени. Такие обстоятельства фиксируются и в предложениях с глаголами совершенного вида, где как синтаксически обязательно, и в таких конструкциях с глаголами несовершенного вида в форме настоящего времени, где удаление как не привело бы ни к грамматической неправильности, ни, вероятно, к принципиальному изменению семантики:

(90) У мужа на левой ладони уже как год появилась опухоль (Google).

(91) Я уже как год употребляю травмодол, до этого в период с 1998до 2000 сидел на героине (Google).

Интересно, что в первом случае конструкции с ИГ + как на но-

■Г ’ j ^ - период

вом витке своего развития вновь сходятся с конструкциями с назад, ср.

(27)—(28). Действительно, в привычных употреблениях как и назад практически никогда не сочетаются, вероятно, из-за того, что обе эти единицы занимают позицию после ИГпериод. Однако в таких употреблениях, где как используется перед ИГпериод, спорадически обнаруживается и назад, занимающее позицию после этой именной группы:

(92) Уже как год назад на одном из наших сайтов привязали форум к основному домену (Google).

Думается, что обнаруживаемая позиционная свобода как в обсуждаемых обстоятельствах является своеобразной спонтанной реакцией системы языка (т.е. в конечном счете его носителей) на ситуацию, когда старая конструкция с относительно жесткой синтаксической структурой и прозрачной семантикой разрушилась, а один из ее компонентов потерял свою исконную функцию в составе предложения и стал, таким образом, лишь семантически избыточным синтаксическим маркером конструкции. В последнем разделе мы еще вернемся к тому, какую роль такой сценарий играет в общих закономерностях синтаксического развития конструкций.

4. Грамматикализация и реанализ: сравнение с диахроническим развитием конструкции во главе с X

Для того чтобы подвести итог предпринятому исследованию, нам необходимо частично ввести аппарат, используемый в большинстве современных исследований, связанных с диахроническими изменениями в области грамматики, прежде всего в русле теории грамматикализации. Само это понятие определяется различными исследователями по-разному, однако в целом существует относительный консенсус, согласно

которому грамматикализация представляет собой «ап evolution whereby linguistic units lose in semantic complexity, pragmatic significance, syntactic freedom, and phonetic substance, respectively» (Heine, Reh 1984: 15). «Классическими» примерами грамматикализационных процессов являются такие сценарии, когда самостоятельная лексема с относительно конкретным значением в процессе исторического развития превращается в аффикс; впрочем, в современных исследованиях по грамматикализации все чаще признается, что понимание природы соответствующих процессов невозможно, если ограничиваться рассмотрением развития отдельных единиц (лексем, морфем). Более плодотворным представляется изучение развития целостных конструкций, в рамках которых и происходят грамматикализационные процессы.

При этом в литературе по теории грамматикализации имеется несколько постоянно обсуждаемых вопросов, ответы на которые пока не вполне ясны. Одним из них является вопрос о границах явления грамматикализации и о соотношении грамматикализации с другими типами языковых изменений, в частности, с явлением, за которым в англоязычной традиции закрепилось обозначение «reanalysis». Этот термин можно было бы перевести как «синтаксическая реинтерпретация» или «синтаксическое перераз-ложение»; поскольку при этом сами эти термины не имеют устоявшегося понимания, далее будет условно использоваться термин, являющийся прямым заимствованием, — реанализ.

Один из взглядов на соотношение реанализа и грамматикализации состоит в том, что всякий процесс грамматикализации ipso facto предполагает реанализ. Речь идет о том, что если какая-либо единица или конструкция со временем изменяет свой грамматический статус (что, безусловно, всегда происходит при грамматикализации), то, следовательно, со временем изменяется и категориальный статус грамматикализующихся конструкций или их компонентов. При таком широком понимании реанализа вопрос о соотношении этого явления с грамматикализацией во многом теряет остроту.

Существуют, однако, и подходы, согласно которым два класса явлений в принципе можно разграничить, что позволяет поставить содержательный вопрос о том, как в действительности процессы грамматикализации и реанализа осуществляются в процессе эволюции грамматических структур. Такой подход, естественно, предполагает более узкое понимание самого термина реанализ. В качестве отправной точки здесь можно использовать классическое определение Р. Лангакера, согласно которому реанализ представляет собой «(A) change in the structure of an expression or class of expressions that does not involve any immediate or intrinsic modification of its surface manifestation» (Langacker 1977: 59).

Наиболее известная попытка разграничения грамматикализации и реанализа предпринята в (Haspelmath 1998). Здесь предлагается противопоставление процессов грамматикализации и реанализа по нескольким параметрам. Так, утверждается, что при грамматикализации происходит утрата языковой «субстанции» (на уровне плана выражения и плана содержания), изменения происходят градуально и обусловлены частотным использованием структур определенного типа в речи, при этом они носят однонаправленный характер. Типичным примером процесса грамматикализации в таком понимании является развитие производных предлогов типа английского on top of из полноценных лексических групп. Что же касается реанализа, то М. Хаспельмат утверждает, что соответствующие процессы не связаны с утратой языковой субстанции, не являются принципиально однонаправленными и обусловлены тем, что некая старая структура допускает синтаксическую неоднозначность, что и приводит к ее реинтерпретации при освоении языка новыми поколениями носителей. Хотя количественно эти изменения также могут носить градуальный характер, существенно то, что каждый носитель языка в кон крепили момент времени может осмыслять ту или иную структуру ровно одним из двух возможных способов («старым» или «новым»); в этом смысле процесс реанализа всегда имеет одномоментный характер. По утверждению М. Хаспельмата, процессы реанализа в таком понимании фиксируются в истории различных языков сравнительно редко. Для русского языка более или менее несомненным случаем реанализа является развитие единицы во главе с: по всей видимости, этот сложный предлог возник в результате синтаксического переразло-жения структур, подобных следующей:

(93) Первым, по вступлении его на престол, начало действовать

третье отделение собственной Его Величества канцелярии с шефом

жандармов графом Бенкендорфом во главе (М. О. Гершензон (сост.).

Эпоха Николая I (1826—1905)).

Различные диахронические свидетельства, которые здесь невозможно обсуждать подробно, указывают на то, что в текстах вплоть до начала XX века такие структуры воспринимались носителями русского языка как сложные синтаксические структуры с внутренней «двухуровневой» организацией и входили, таким образом, в тот же синтаксический класс, что комитативно-локативные структуры типа (мальчик) [с луком [вруках]], (стебель) [с колючками [на концах]]. В процессе исторического развития структуры такого типа не изменили принципиально своего значения и не утратили никаких компонентов формы. Однако набор слов с... во главе стал восприниматься как целостная единица, не имею-

щая внутренней иерархической структуры (это могло быть связано, среди прочего, с архаизацией некоторых значений слова глава). Внешним проявлением этого процесса стало возникновение употреблений типа следующего:

(94)... восстал караульный батальон во главе с командиром батальона

Бакулиным (М. А. Шолохов. Тихий Дон. Книга четвертая

(1928-1940)).

Понятно, что для обычных структур, воспринимаемых носителями языка как комитативно-локативные, такой порядок слов был бы невозможен; ср. *мальчик в руках с луком, *стебелъ на концах с колючками. Таким образом, внешнее изменение порядка слов могло стать возможным только после того, как произошел собственно реанализ, т.е., в полном соответствии с определением Р. Лангакера, изменение внутренней структуры выражения, не отражающееся в моментальном изменении внешней структуры.

Итак, мы видим, что диахроническое формирование обстоятельственных структур может происходить путем реанализа «в чистом виде», что и было продемонстрировано выше для конструкций типа во главе с X. В заключительном разделе этой статьи будет (среди прочего) обсуждаться вопрос о том, насколько сценарий реанализа можно постулировать для тех обстоятельств времени, которые были основным объектом рассмотрения в данном исследовании.

5. Заключение

а. Было установлено, что даже на сравнительно небольшой «глубине» Национального корпуса русского языка (три столетия) прослеживается весьма существенная перестройка адвербиалов, обслуживающих семантику предшествования. Из этого наблюдения можно извлечь методологический урок. Он сводится к тому, что в периферийных областях грамма тики диахронические изменения, при этом весьма «быстрые», могут происходить незаметным без специального исследования образом. Эта незаметность может быть связана с тем, что перестройке может подвергаться система синтаксических конструкций, что не обязательно сопровождается превращением лексических единиц в грамматические (такие — вероятно, в целом более медленные — процессы составляют обычный объект исследований в русле теории грамматикализации).

б. Другой методологический вывод состоит в том, что структуры, обслуживающие определенную семантическую зону (в данном случае — зону семантики предшествования), развиваются не независимо друг от друга.

Так, было показано, что развитие структур с назад (в частности, увеличение их частотности) было связано с утратой русским предлогом за способности выражать значение предшествования моменту речи (ср. почти полную невозможность употреблений типа за две недели в значении ‘две недели тому назад’ в современном русском языке). Помимо этого, было высказано предположение о том, что падежное оформление ИГпериод в конструкциях с как было обусловлено аналогическим воздействием со стороны других конструкций с близкой семантикой. Независимо от признания изученных процессов случаями грамматикализации или реанализа следует сделать вывод о том, что диахронические процессы «работают» не только на уровне отдельных единиц и даже не только целостных конструкций, но и на уровне целых подсистем, подвергающихся перестройке в процессе диахронического развития.

в. В обоих изученных сценариях наблюдалось изменение внутренней синтаксической структуры. В частности, применительно к конструкциям с назад (во временном значении) было установлено, что на протяжении последних трех веков изменилась их валентностная структура. В конструкциях с как со временем стала разрушаться существовавшая ранее граница между двумя простыми предложениями, а сама единица как утратила жесткую связь с бывшим придаточным предложением и приобрела взамен нетипичную для союзов способность коррелировать с определенным (винительным) падежом именной группы. В этом смысле рассмотренные сценарии демонстрируют признаки, характерные для процессов реанализа. Также можно заметить, что изученные структуры по большому счету не изменяли принципиальным образом своих собственно семантических (денотативных) свойств. Более того, в рассмотренных сценариях развития не было обнаружено ни одной единицы, которая однозначно изменила бы за наблюдаемый в НКРЯ период свой статус, перейдя из класса лексических единиц в класс служебных. Последние два факта также скорее косвенно говорят в пользу интерпретации в терминах реанализа, а не грамматикализации. Впрочем, по всей видимости, в обоих сценариях развития можно говорить о таких изменениях, как прагматическое ослабление и увеличение частотности, что обычно характерно для процессов грамматикализации, но далеко не обязательно для реанализа.

г. По крайней мере в случае с конструкциями, рассмотренными в разделе 3 (ИГпери, эд + как), несомненно, имело место развитие модификатора простого предложения на основе структуры, некогда представлявшей собой полипредикативную конструкцию, сложноподчиненное предложение. По всей видимости, этот сценарий следует признать однонаправленным: в языках мира структуры простых предложений часто возникают в результате разложения старых полипредикативных конструкций,

но не наоборот (для русского языка достаточно вспомнить о с трук туре множества сложных местоимений типа кто-нибудь, кто бы то ни было, кто угодно, мололи кто и т.д.; см. обсуждение их синтаксической предыстории в (Исаченко 1965)). Такая однонаправленность сама по себе, как уже было сказано, скорее типична для процессов грамматикализации, но не реанализа.

д. Ключевым для предпринятого анализа является тот факт, что в обоих сценариях в результате разложения сложной иерархической структуры некоторые синтаксические единицы утратили свои исконные функции. В обоих случаях речь идет о «бывшем анафорическом (или катафориче-ском) местоимении» тому и «бывшем подчинительном союзе» как. Обе эти единицы в составе рассмотренных конструкций со временем оказались избыточными: с какого-то момента им невозможно приписать какой-либо специализированной смыслоразличительной функции, свои старые синтаксические функции они также утратили.

В последнее время в лингвистической литературе возрастает интерес к диахронической судьбе подобных избыточных единиц, возникающих в качестве побочного продукта при распаде старых грамматических структур. По всей видимости, можно выделить три основных сценария их дальнейшего развития, см. об этом: (Lass 1990). При первом сценарии такие единицы попросту утрачиваются. При втором они превращаются в своего рода внесистемный балласт в составе грамматической системы (например, сохраняются в составе супплетивных парадигм). Наконец, за третьим — самым интересным — сценарием в лингвистической литературе последних двадцати лет закрепляется термин «экзапта-ция» (заимствованный из естественных наук, где он в каком-то смысле служит в качестве антонима к понятию адаптации); см. об этом явлении также (Traugott 2004). Речь идет о случаях, когда, «освободившись» от своей старой функции, но сохраняясь при этом в системе языка, единица приобретает новую функцию, со старой напрямую не связанную.

Первый сценарий — утрата — является, по всей видимости, наиболее естественной реакцией системы языка на избыточность. Так, например, в конструкциях с назад мы наблюдали именно такую судьбу для как (эта единица была утрачена) и в определенной степени для тому: этот последний элемент пока что факультативно возможен в конструкциях типа ИГ (тому) назад, но частотность его употребления стре-

период j s? tr

мительно падает на протяжении XX века. Для обстоятельств времени без назад то же изменение давно завершилось: в современном русском языке употребление тому в составе этих обстоятельств уже невозможно.

Однако интересно то, что в нашем материале зафиксирован и по крайней мере один случай реализации третьего сценария — экзаптации.

Приспособление старой единицы для новой функции можно постулировать для как в составе обстоятельств, рассмотренных в разделе 3. В составе соответствующих адвербиалов эта единица более не выполняет типичной для союза функции, однако она по-прежнему регулярно (для некоторых случаев можно даже сказать обязательно) в них используется. Сравнение двух изученных сценариев развития наводит на мысль о том, что языковая система в «борьбе» с явлением избыточности демонстрирует определенное «чувство меры»: афункциональные единицы исчезают бесследно в том случае, когда в конструкции сохраняется по крайней мере один осязаемый маркер грамматической функции конструкции в целом (речь идет о развитии адвербиалов с назад). При этом, по всей видимости, не случайно, что «союз» как подвергся экзаптации именно в том сценарии развития, при котором он по сути остался единственным маркером конструкции (см. раздел 3).

Этот последний путь развития интересен и еще в одном отношении. Для классических случаев грамматикализации характерно движение от более свободной синтаксической организации к более жесткой. Более того, в рамках уже обсуждавшегося подхода М. Хаспельмата этот признак ставится во главу угла при самом определении грамматикализации; ср.: «grammaticalization is the gradual drift in all parts of the grammar toward tighter structures, toward less freedom in the use of linguistic expressions at all levels» (Haspelmath 1998: 318). Именно такое закрепление языковой структуры происходило при развитии конструкций с назад, сопровождавшемся утратой части единиц, но не их экзаптацией. Так, в разделе 2 мы видели, что на смену весьма разнообразным конструкциям с назад во временном значении пришла по сути дела одна единственная структура с жестким составом и порядком слов (свобода говорящего здесь сводится лишь к употреблению или неупотреблению тому в позиции перед назад). Однако принципиально важно, что в рамках сценария, рассмотренного в разделе 3, произошло обратное: на месте старой жесткой структуры в современном русском языке развивается множество употреблений, демонстрирующих почти парадоксальную свободу. Таким образом, мы видим, что единица, утратившая свою исконную функцию и ставшая избыточной, может не только обрести новую функцию, но и проделать «деграмматикализационный» путь от синтаксической фиксированности к синтаксической свободе (от союза к частице в рассмотренном случае).

е. В теоретическом отношении обрисованные сценарии развития ставят под сомнение попытки четко разграничить явления грамматикализации и реанализа, как это делается в (Haspelmath 1998). Мы видим, что признаки, типичные для этих двух процессов, переплетаются

довольно сложным образом; см. выводы 2, 3 и 4. Возможно, каждый из путей развития в принципе и можно разложить на отдельные шаги, каждый из которых будет демонстрировать признаки только грамматикализации или только реанализа. Однако при рассмотрении развития системы в целом, где одни изменения создают платформу для других и различные компоненты испытывают взаимное влияние (аналогическое или, напротив, компенсационное), попытки проведения жесткой разграничительной линии между процессами двух типов кажутся не слишком перспективными.

Литература

Богуславский И. М. Сфера действия лексических единиц. М., 1996.

Всеволодова М. В. Некоторые случаи выражения времени в русском языке. IV. Прямое время завершения действия // Russian linguistics. 1990. Vol. 14. № 1.

Гловинская М. Я. Семантические типы видовых противопоставлений русского глагола. М., 1982.

Исаченко А. В. О синтаксической природе местоимений //Проблемы современной филологии. Сб. статей к 70-летию акад. В. В. Виноградова. М., 1965. Крылов С. А., Муравенко Е. В. Послелоги в русском языке // III Международный конгресс исследователей русского языка «Русский язык: исторические судьбы и современность» (МГУ им. М. В. Ломоносова, филологический факультет, 20—23 марта 2007 г.). Сб. тезисов. М., 2007.

Падучева Е. В. Семантические исследования. Семантика времени и вида в русском языке. Семантика нарратива. М., 1996.

Падучева Е. В. Давно и долго // Логический анализ языка. Язык и время / Отв. ред. Н. Д. Арутюнова, Т. Г. Янко. М., 1997.

Перцов Н. В. О возможном семантическом инварианте русских фразовых частиц уже и еще // Логический анализ языка. Семантика начала и конца / Отв. ред. Н. Д. Арутюнова, Т. Г. Янко, Н. Ф. Спиридонова. М., 2002.

Тестелец Я. Г. Введение в общий синтаксис. М., 2001.

Auwera J. van der. Phasal adverbials in the languages of Europe // Adverbial constructions in the languages of Europe / J. van der Auwera, D. P. О Baoill (Eds.). Berlin; New York, 1998.

Bybee J., Dahl O. The creation of tense and aspect systems in the languages of the world // Studies in language. 1989. Vol. 13. № 1.

Bybee J., Perkins R. D., Pagliuca W. The evolution of grammar: tense, aspect and modality in the languages of the world. Chicago, 1994.

Chafe W. Discourse, consciousness and time. Chicago, 1994.

Haspelmath M. From space to time. Temporal adverbials in the world’s languages. Miinchen; Newcastle, 1997.

Haspelmath M. Does grammaticalization need reanalysis? // Studies in Language. 1998. Vol.22. №2.

Heine B., Reh M. Grammaticalization and reanalysis in African languages. Hamburg, 1984.

Kortmann B. Adverbial subordination: A typology and history of adverbial subordina-tors based on European languages. Berlin, 1996.

Lambrecht K. A framework for the analysis of cleft constructions // Linguistics. 2001. Vol.39. №3.

LangackerR. W. Syntactic Reanalysis//Mechanisms of Syntactic Change/Ch. Li (Ed.). Austin, 1977.

Lass R. How to do things with junk: exaptation in language evolution // Journal of Linguistics. 1990. Vol.26.

Reichenbach H. Elements of symbolic logic. New York, 1947.

Sullivan W. J. Space and time in Russian. A description of the locus prepositions in Russian. Munchen; Newcastle, 1998.

Limberlake A. A reference grammar of Russian. Cambridge, 2004.

Lraugott E. C. Exaptation and grammaticalization // Linguistic Studies Based on Corpora/M. Akimoto (Ed.). Lokyo, 2004.

Summary

Russian adverbials with the meaning of temporal interval in the past are considered in their evolution from the XVIII to the XXI century based on the National Russian Corpus data. Lhe history of adverbial markers including the element nazad ‘ago’ with and without the reference point introduced by kak ‘as, that’ is investigated from the point of view of grammaticalization and reanalysis. Certain parts of these structures are shown to lose their hierarchical structure and their semantic functions. Methods for statistical observation of diachronic changes in the peripheral zones of grammar are proposed for corpus-based studies. Interdependent developments of different grammatical constructions serving the same semantic function are hypothesized.