CC BY
29
З. А. Хоткина
Оиномико притязаний
разных поколений российской молодежи
Динамика притязаний 1 молодежи анализировалась на примере трех поколений, условно названных: «советское», «перестроечное» и «рыночное». Поколение в данном контексте понималось не как строго демографическая категория, а скорее как социокультурные когорты молодежи, ценности и представления о мире которых были сформированы одними и теми же историческими событиями, поскольку, родившись приблизительно в одно время, они имели схожие условия социализации. «Советское» поколение молодежи — это те, кто родился, вырос, сформировался и вошел
1 Понятие «притязания» близко по смыслу к таким, как «цель», «ценность», «потребность», но его отличает одна важная особенность, а именно то, что в данное понятие включена категория «прав». По определению в словаре Русского языка С.И. Ожегова, «притязание — это предъявление своих прав на что-нибудь». Термин «притязания» подчеркивает, что речь идет о целях, самостоятельно устанавливаемых человеком, исходя из сознания, что он имеет полное право, на данный уровень удовлетворения потребностей, уровень жизни и статус.
во взрослую жизнь в советское время. «Перестроечное» поколение родилось и получило образование в позднесо-ветский период «перестройки и гласности», но его взросление и выход на рынок труда пришлись на начало 1990-х, когда в стране уже произошли радикальные социально-экономические реформы, имевшие поистине революционный характер. И, наконец, «рыночное» поколение молодежи — это те, кто родился и вырос в современной пореформенной России.
Притязания «советского» поколения молодежи были весьма скромными. Об этом свидетельствуют данные опроса учащихся выпускных классов общеобразовательных школ (16—17 лет), проводившегося в 1985 г. [1]. Чаще всего он (или она) хотели руководить небольшим коллективом внутри предприятия или учреждения, иметь 3-комнатную квартиру (при ожидаемой семье приблизительно из четырех человек: родители и двое детей). Частной собственности у советских людей практически не было, поэтому только немногие из поколения
«советской» молодежи намеревались владеть небольшим садовым домиком или вовсе не иметь дачного участка, ездить на «Жигулях» (50%) или вовсе не иметь машины.
Совсем иначе видело перспективы своей взрослой жизни «перестроечное» поколение. В российском обществе того периода царило ощущение преддверия новых грандиозных перемен, «атмосфера нарастающего праздника». А экспансия массовой западной культуры с ее образцами легкой, приятной жизни нашла благоприятную психологическую почву в России с ее неудовлетворенным дефицитом материального потребления. Исследованием 1991 г. был зафиксирован огромный скачок в уровне притязаний старшеклассников по сравнению с их советскими сверстниками, который авторы исследования назвали «революцией притязаний».
Исследование 1995 г. показало, что на протяжении первой половины 1990-х годов притязания школьников продолжали расти, а опросы в Орле и Мценске свидетельствовали, что «революция притязаний» затронула не только столицы (Москва, Киев), но и российскую провинцию. В соответствии с данными исследований 1991 и 1995 гг., старшеклассники из «перестроечного» поколения, в отличие от советских сверстников, в большинстве случаев намеревались занять высшие места в организационной иерархии, став руководителями предприятий и учреждений или иметь руководящую позицию в сфере государственного управления. Понимая, что высокий социально-трудовой статус не возможен без высокого уровня образования, 80—85% старшеклассников, были нацелены на поступление в вузы и приобретение высшего профессио-
нального образования. Колоссальные изменения произошли в притязаниях в сфере благосостояния. Если в 1985 г. достаточное число комнат приблизительно равнялось 3, то начиная с 1991 г. вплоть до 2005 г. этот показатель не опускался ниже 4 комнат (на семью из четырех человек). Кстати, «идеал» семьи из четырех человек (папа, мама, сын и дочь) за все эти годы не менялся. Второе жилье стало представляться уже не садовым домиком, а коттеджем, а автомобиль — иномаркой. И если почти половина советских старшеклассников вообще не намеревались иметь машину, то в московском опросе 1991 г. доля юношей и девушек, не планировавших в будущем иметь автомобиль, упала почти до нуля. То есть с начала 1990-х наступил момент, когда владение автомобилем стало рассматриваться в качестве необходимого элемента образа жизни практически всеми опрошенными молодыми людьми. Взлет профессионально-должностных и потребительских амбиций старшеклассников авторы исследования объясняли глубокими изменениями, происшедшими в начале 1990-х годов в социально-культурных, экономических и политических основах жизни бывшего советского общества. Эти изменения, породили общее настроение социального оптимизма (и даже эйфории) в отношении возможностей нового общественного строя, который должен был прийти на смену государственному социализму и «уравниловке», принести благоденствие как для российского общества в целом, так и для отдельных его членов.
В начале XXI в. школу заканчивали юноши и девушки, которые не были связаны с советским временем и вся их сознательная жизнь и социализация протекали уже в постсоветс-
кой России. Это поколение молодежи с полным основанием может быть отнесено к «рыночному». Исследование 2001 г. зафиксировало снижение некоторых материальных притязаний (число комнат) и стабилизацию по остальным позициям [2]. Почему же это поколение не видело свое будущее таким же радужным, как «перестроечники»? Вероятно, их детство, проходившее в период «шоковой терапии», и отрочество, совпавшее с кризисом 1998 г., давали мало поводов для оптимизма. В настроениях российского общества произошла всеобщая «коррекция реальностью». Первоначальный всплеск ожиданий и идея богатства возможностей, открываемых новым общественным строем, постепенно дополнились более трезвым осознанием барьеров, ограничивающих возможные достижения как общества в целом, так и молодежи. И даже в период динамичного экономического роста начала XXI в. (последние данные по России относятся к 2003 г.), статистически значимых изменений в обобщенном уровне притязаний российских старшеклассников не произошло.
В связи с изучением вопросов формирования человеческого капитала (ЧК) в детском возрасте наибольший интерес для нас представляла вторая часть исследования, где анализировалось изменение ресурсных стратегий молодежи, т.е. способов достижения намеченных целей. Респондентам предлагалось выбрать одну из двух стратегий: (1) полагаться на помощь со стороны окружающих (родителей, родственников, друзей) или (2) готовность тратить собственные силы, преодолевать трудности и лишения для достижения поставленных целей. При этом каждая из этих стратегий имела
позитивный и негативный варианты.
В случае с помощью предлагалось на выбор: рассчитывать, что все блага они получат от родителей в готовом виде (негативный вариант); надеяться на помощь родителей в получении высшего образования и поиске работы (позитивный вариант).
Для реализации высоких материальных притязаний собственными силами школьники могли выбрать: готовность много и тяжело работать, в том числе в условиях, вредных для здоровья или сурового климата. Этот вариант готовности самостоятельно преодолевать трудности был оценен как негативный, поскольку был ориентирован на использование только физических ресурсов без развития личностных качеств (т.е. исчерпание, а не развитие собственных ресурсов). Другой вариант, оцененный как позитивный, предполагал готовность преодолевать трудности более высокого уровня. Условно исследователи назвали эти трудности «информационными» — усердно учиться в сложном вузе, при необходимости переучиваться и осваивать новые профессии, откладывать заключение брака до тех пор, пока не будет достигнут определенный уровень образования, материального и социального положения, выполнять работу с повышенной ответственностью. То есть это был вариант реализации высоких притязаний путем приобретения новых знаний и способностей, которые развивают индивида и становятся его человеческим капиталом, а в долговременной перспективе приносят своему носителю более высокий заработок и социальный статус.
Поскольку исследование носило лонгитюдный характер, то в нем удалось зафиксировать, что каждое
следующее поколение молодежи все в меньшей мере хотело бы тратить свои силы на преодоление физических и эмоциональных лишений, все в большей степени ориентируясь на приобретение новых ресурсов — «человеческого капитала» — и на его активное использование в своей профессиональной деятельности. Аналогично выглядели показатели ожидания помощи: новые поколения старшеклассников переориентировались с приобретения конечных благ за счет родителей на пожелания вкладывать ресурсы родителей в свое образование и в устройство на хорошую работу.
Итак, исследование показало, что и свои и чужие ресурсы российские старшеклассники все в большей степени стремились направить на долговременные цели, связанные с приобретением и развитием человеческого капитала. А затем, на основе высокого уровня образования и квалификации, иметь достойно вознаграждаемую работу и высокий социально-профессиональный статус.
Такими целеустремленными и амбициозными, ориентированными на развитие своего человеческого капитала, увидели российскую молодежь исследователи, изучавшие притязания выпускников школ конца XX в. Сегодня им около 35 лет, и они уже давно вступили во взрослую трудовую жизнь. Реализовались ли их притязания в социально-трудовой и материальной сферах жизни? Судя по обилию автомобильных пробок, в которых простаивают иномарки в Москве и других крупных российских городах, а также по значительному числу новых домов и загородных коттеджей, можно предположить, что в основном — да, реализовались. По данным ВЦИОМ, сегодня каждая 3-я российская семья
имеет машину, а загородное жилье для многих российских семей теперь служит местом отдыха, а не выращивания продуктов для выживания. И только в силу критического уклона наших социальных наук мы больше внимания уделяем проблемам, чем достижениям, которые обычно остаются мало замеченными (похоже, что хорошие новости «не продаются» не только у журналистов). Среди причин, по которым поколению «перестроечной» молодежи удалось в значительной мере реализовать свои высокие материальные и профессиональные притязания, следует также отметить уникальность момента их вхождения во взрослую жизнь. Исследователями давно отмечено [3], что в периоды кардинальных изменений социально-экономического и политического устройства, как это имело место в России 1990-х годов, происходит слом старых элит и появляются возможности групповой восходящей социальной мобильности. Получив в советское время бесплатное и достаточно качественное образование, они первыми смогли занять наиболее удачные позиции на зарождавшемся в России рынке труда.
Таким образом, анализ изменения притязаний старшеклассников конца XX в. дает основание сделать вывод, что ориентация молодежи на повышение своего человеческого капитала была наиболее выраженным трендом, позволившим значительной части молодежи добиться материального и профессионального успеха. Конечно, в этих условиях высок риск разочарований и фрустраций, как неизбежной платы за высокие притязания, но не менее очевидно и другое: если у молодежи не будет высоких запросов и притязаний (т.е. жизненных планов), то не будет и высоких достижений.
Для «рыночного» поколения молодежи, родившегося и выросшего в постсоветской России, кризис 2008 г. был уже вторым за их недолгую жизнь. И если кризис 1998 г. остановил бурный рост притязаний молодежи периода «революции притязаний», то кризис 2008—2009 гг. привел, по мнению исследователей Фонда «Общественное Мнение» (ФОМ), к «контрреволюции притязаний». Нынешняя молодежь по-прежнему стремится к успеху, но видит его иначе, чем их сверстники 20 лет назад. От чрезмерных амбиций, связанных с трудовыми и потреби -тельскими притязаниями, современная молодежь переходит к прагматизму, повышению роли приватности жизни и самореализации. В недавних исследованиях ФОМ «Новое поколение» и «Люди-ХХ1» отмечено снижение притязаний [4] и переориентация планов молодежи:
■ более выраженное стремление к хорошей работе, карьере, образованию;
■ более выраженное желание создать семью и воспитывать детей;
■ менее выраженный акцент на материальных ценностях.
Несмотря на определенную переориентацию жизненных планов современной молодежи, основная ее часть (70%) по-прежнему нацелена на карьеру, хорошее образование и престижную работу, т.е. на те позитивные социальные ценности, которые будут способствовать повышению качества человеческого капитала и инновационному развитию российского общества.
В динамике уровня притязаний условных поколений молодежи отражаются тенденции современных социальных изменений (трансформаций), благодаря чему через них можно уви-
деть особенности эволюции общества в целом. Траектория жизненных притязаний трех анализируемых поколений имеет форму треугольника: взлет уровня от поколения «советской» молодежи к «перестроечной», а затем определенное снижение у поколения молодежи, рожденной и выросшей в современной «рыночной» России. Одной из главных причин нисходящей динамики притязаний является социальное неравенство в доходах, в уровнях и стилях жизни, получившее в современной России невиданные масштабы. Повседневный жизненный опыт когорты в формативный период 1 складывался на фоне растущего демонстративного социального неравенства, когда номинальные возможности «потребительского выбора» упирались в недоступность товаров и услуг, связанную с реально низким уровнем жизни большинства населения [5. С. 91]. Система образования из единой общегосударственной превратилась сегодня в воспроизводство социального неравенства. Поэтому не удивительно, что в рубрике газеты «АиФ» за ноябрь 2011 г. «Счастье — это...», современная старшеклассница написала: «Счастье — это когда ввели школьную форму» и теперь она не будет так остро и болезненно ощущать свое неравенство по сравнению с более обеспеченными одноклассницами. Рост социального неравенства между доходами 10% самых обеспеченных и 10% самых бедных увеличился с 4,5 раза в 1991 г. до 16,8 раз в 2010 г. [6. С. 35]. Это не могло не сказаться
«Формативный период» — это детство и отрочество, т.е. тот период жизненного пути, который является наиболее важным в становлении поколения как социальной общности» [5. С. 86].
Таблица
Структура занятого населения по уровню образования и возрасту, %
Возраст Всего В том числе имеют образование
высшее профессиональное среднее про-фессио-нальное начальное про-фессио-нальное среднее (полное) общее основное общее не имеют основного общего
Всего, 100 100 100 100 100 100 100
в том числе в возрасте, лет
до 20 1.4 0.1 0.6 1.5 3.1 5.8 10.1
20-24 10.0 7.9 10.2 10.8 11.5 12.0 11.6
25-29 13.0 16.5 11.6 12.1 11.6 11.2 10.7
30-34 12.5 14.5 11.0 12.8 11.7 11.8 12.1
35-39 11.9 12.7 11.5 12.2 11.8 9.8 7.7
40-44 12.3 12.9 13.5 12.2 11.4 7.3 6.6
45-49 14.5 13.3 15.1 15.5 15.0 11.6 5.4
50-54 12.4 10.2 13.9 13.1 13.3 11.1 6.5
55-59 8.0 7.5 8.8 7.2 7.8 10.9 8.2
60-64 2.3 2.7 2.3 1.7 1.8 3.5 3.7
65-72 1.6 1.7 1.4 1.0 1.1 4.9 17.4
Источник: {8}.
негативно на динамике притязаний поколений молодежи, входивших во взрослую жизнь в начале 1990-х годов и в наши дни.
Итак, современное российское общество характеризуется сильным социальным расслоением по критериям благосостояния, образования, культуры и др. Современная молодежь — часть нашего разорванного «общества неравных возможностей». Поэтому сопоставление возрастных и образовательных характеристик занятого населения показывает противоречивую и драматическую картину образовательного уровня современной российской молодежи (см. таблицу).
В таблице показана возрастная структура занятого населения с учетом лишь одной, но самой важной характеристики ЧК — «уровень образования». Из таблицы видно, что
поколения молодежи 25—29 и 30—34 лет отличаются от всех более старших поколений работников в положительную сторону по показателю доли имеющих формальное высшее образование (16,5% и 14,5% соответственно). Ни в одном другом поколении нет таких высоких показателей высшего образования. Здесь сказался «бум высшего образования», который имел место на рубеже веков и был основан, в том числе на высоких социально-профессиональных притязаниях части молодежи тех лет. Их спрос на высшее образование был удовлетворен за счет почти двукратного увеличения числа вузов (в 1993 г. было 626 вузов, а в 2008 — 1134) и почти трехкратного увеличения численности студентов в вузах (2613 и 7513 тыс. человек соответственно).
Но, к сожалению, необходимо констатировать, что современная моло-
дежь отличается от остальных работников не только в положительную, но и в отрицательную сторону. По показателю доли лиц, не имеющих даже основного общего образования, молодежь также лидирует. И здесь наиболее четко видны «два мира — два детства» периода глобального реформирования России. Ни в одном поколении (кроме самой старшей когорты 65—72 года) не было столь высокой доли плохо образованных, а нередко неграмотных работников, как среди современной молодежи в возрасте 20—34 года. Те, кому за 20, еще могут учиться в вузе, но по возрасту они уже точно должны были бы завершить среднее общее образование, а они этого не сделали — не смогли сделать. Поэтому 10—12% молодых людей в возрасте 20—34 года — это малограмотные работники, с заведомо низким качеством человеческого капитала. Это многочисленное потерянное поколение бывших беспризорников, малолетних преступников, социальных сирот, наркоманов и пьяниц — страшная цена, которую заплатила Россия за реформирование общества в последние 20-летие. И это не восполнимая потеря не только их человеческого капитала, но и всего потенциала развития российского общества. Обнадеживает только то, что достигнув пика (12,1%) в возрастной когорте 30-34-летних (это именно то поколение, которое совершило «революцию притязаний»), показатель малограмотности работников демонстрирует динамику медленного сокращения в более молодых возрастных группах до 10,1%. Однако и этот показатель означает, что каждый 10-й молодой работник в сегодняшней России малообразован и не способен к освоению новейших знаний и технологий. Поэтому для России, ориентирован-
ной на модернизацию и построение инновационного общества знаний, важнейшей заботой сегодня должно быть не бесконечное реформирование сферы образования, а забота о повышении уровня образования детей и молодежи.
Как видно из данных таблицы, социальный потенциал и человеческий капитал анализируемых поколенчес-ких когорт неоднозначен и фрагмен-тирован внутри отдельных возрастных групп. Однако наличие сильной неоднородности по образовательному и другим социальным критериям внутри поколений молодежи не отменяет возможности межпоколенного анализа, а лишь требует понимания определенной ограниченности выводов и результатов исследования.
Притязания в определенной мере могут рассматриваться как прообраз человеческого потенциала поколения. Если молодость — это время «притязаний», когда хочется заявить о своих правах, то более зрелый возраст — это время реализации притязаний и человеческого потенциала как для отдельного человека, так и для поколения в целом. При этом подход к анализу поколений, объединенных общими условиями социализации и социально-историческим опытом, позволяет рассматривать их как относительно автономные социальные общности, имеющие как различные притязания, так и разные возможности для реализации человеческого потенциала.
Изменения социально-политической ситуации в стране в связи с развернувшимся сегодня протест-ным движением «За честные выборы» актуализируют анализ роли различных поколений в этом процессе. Можно предположить, что различия в жизненных траекториях ана-
лизируемых нами поколений молодежи получили свое подтверждение и продолжение также в формах их социально-политической активности. Специалисты характеризуют сегодняшнее протестное движение как рождение гражданского общества в России и связывают его с активностью «нового» среднего класса, который оценивается в 20—30% от общей численности населения. Есть основания предполагать, что ядро этого нового среднего класса составляет как раз то поколение, которое в молодые годы совершило «революцию притязаний». Рассмотрим факторы, позволяющие подтвердить гипотезу о наличии у «перестроечной» поколенческой группы высокого социального потенциала, в том числе и про-тестного, и их наиболее выраженных социальных отличий от «советского» и «рыночного» поколений.
«Советскому» поколению в наименьшей мере удалось реализовать свой человеческий потенциал, во-первых, из-за того, что их жизненные планы и притязания не были высокими, а во-вторых, и это главное, — «советское» поколение можно считать «потерянным» в волнах социально-экономических трансформаций конца XX в. Перейдя в 1990-е годы в разряд «молодых взрослых», это поколение было вынуждено бороться за выживание и поэтому не могло породить средний класс как массовую опору или социальный субъект для проведения институциональных преобразований в стране. Человеческий потенциал «советского» поколения практически не был востребован нарождавшимися рыночными отношениями, и поэтому его социальная мобильность была преимущественно нисходящей. Не случайно, в 1990-х годах остро стоял вопрос о малочисленности (практи-
чески об отсутствии) в России среднего класса.
В отличие от «советского», поколению «перестроечной» молодежи (рожденных в 1970-х и 1980-х годах) в вопросах реализации человеческого потенциала повезло значительно больше. Как было отмечено выше, момент вхождения в рынок труда этого поколения совпал с ситуацией открывшихся широких социальных возможностей, за счет которых они получили социальный шанс для наиболее адекватной реализации своего человеческого потенциала. Они смогли реализовать свои высокие притязания в материальной и профессиональной сферах, что позволило им стать ядром нового среднего класса. У данной поколенческой группы четко проявилось восприятие себя как активного социального субъекта, добившегося всего своими силами и способного самостоятельно решать не только свои проблемы, но взять на себя ответственность за судьбу страны. Такое социальное самочувствие «перестроечного» поколения вошло в противоречие с социально-политической обстановкой в сегодняшней России и вылилось в активные про-тестные действия, которые развернулись после декабрьских (2011 г.) выборов в Госдуму. По сведениям информационных агентств, кроме Москвы и Санкт-Петербурга, многотысячные митинги и акции протеста 10 и 24 декабря 2011 г. прошли в 67 крупных городах страны от Владивостока до Калининграда. Обозреватели и аналитики единодушно отмечали, что впервые в этом веке это были протестные выступления не обиженных и бедных, а людей обеспеченных и самостоятельных, которые хотят принимать решения по вопросам развития сво-
ей страны. Фактически движение «За честные выборы» переросло в движение «За честную страну» без коррупции и взяток, к управлению делами которой должны быть допущены широкие массы людей и оппозиция, а не только узкий круг приближенных к Кремлю чиновников и олигархов.
В конце декабря 2011 г. социологи представили результаты своих опросов, проведенных в столице среди участников крупнейших за последние 20 лет акций протеста. Если, на основе исследования «Левада-Центра», попытаться обрисовать некий усредненный портрет митингующего, то им окажется мужчина (60% к 40%) среднего возраста (преимущественно 25—39 лет), с высшим образованием (62%, еще 7,7% имеют два высших), активный пользователь Интернета, специалист и профессионал (81,6%) с либерально-демократическими взглядами, возмущенный фальсификацией выборов и «недовольный пол ожени -ем дел в стране и политикой властей». Еще 12,3% протестующих составляли студенты, а работники торговли и сферы услуг (4,2%) и рабочие (3,8%) были в явном меньшинстве [8]. По мнению руководителя отдела социально-политических исследований «Левада-Центра» Б. Дубина,«на проспекте Сахарова 24 декабря были люди самых разных статусов, материального положения и рода деятельности, хотя в целом преобладала интеллигенция». Чтобы в этом убедиться, достаточно посмотреть на лица протестующих и почитать их остроумные и четкие самодельные плакаты, многочисленные фотографии которых размещены в Интернете [9]. Например, «Я ЗДЕСЬ БЕСПЛАТНО. Я ГРАЖДАНИН РФ И Я ЗАЩИЩАЮ СВОИ КОНСТИТУЦИОННЫЕ ПРАВА».
Социологический опрос 791 участника протестной акции 24 декабря 2011 г. на проспекте Сахарова показал, что основными мотивами их прихода на митинг являются: возмущение фальсификациями выборов (72,5%), недовольство положением дел в стране (72,8%), недовольство тем, что власть не считается с такими людьми, как опрошенный участник митинга (51,7%).
В интервью медиа-холдингу «Московские новости» директор Института социальной политики и социально-экономических программ Высшей школы экономики С. Смирнов отметил, что на улицы городов вышли люди «такого уровня доходов и профессиональной самореализации, при котором уже начинаешь думать не только о куске хлеба насущном». Это, по его мнению, главное отличие современного российского протеста от массовых акций начала 1990-х годов. «Протестуют те, кому, казалось бы, не пристало жаловаться и есть что терять. Это зрелый протест» [10].
Таким образом, сегодня мы являемся свидетелями социальных протес-тных действий, исход которых может определить судьбу страны на ближайшие годы и десятилетия и в которые вовлечены преимущественно представители нового среднего класса: менеджеры, бизнесмены, инженеры, программисты. Нетрудно заметить, что по своим социально-демографическим и профессиональным характеристикам участники многотысячных протест-ных акций в наибольшей мере близки к представителям анализируемого нами «перестроечного» поколения. В юности они совершили «революцию притязаний», заявив о своем праве на достойную жизнь. Повзрослевшим им, в основном, удалось реализовать
свои высокие притязания и добиться определенных успехов в материальном и профессиональном положении на рынке труда. Сегодня большая и лучше образованная часть «перестроечного» поколения вошла в пору социальной зрелости и стремится к реализации своего человеческого потенциала также и в социально-политической сфере, заявляя о своем праве участвовать в делах и судьбах страны. Если взглянуть на эту ситуацию сквозь призму пирамиды потребностей Абрахама Маслоу, то их протест против цинизма и невнимания властей к мнению народа закономерен. Ведь в соответствии с этой концепцией, после удовлетворения жизненных или базовых потребностей (в еде, одежде, жилище, безопасности) человеку (или поколению людей) свойственно стремиться удовлетворить социальные потребности более высокого уровня, а именно — потребности в уважении и самореализации.
О реализации человеческого потенциала «рыночного» поколения судить пока рано, ведь большая его часть пока находится в сфере образования. Можно только обрисовать потенциал этой поколенческой группы исходя из тенденций их социальной активности и сведений, полученных в ходе упоминавшихся выше исследований ФОМ. Кроме уже отмеченного снижения уровня притязаний, наиболее заметными отличиями этого поколения от более старших когорт являются:
■ изменения в образовательных мотивациях поколения. В области ориентации на высшее образование «общекультурная» мотивация уступила место «узкопрофессиональной», когда высокий уровень образования рассматривается не как цель, а как средство достижения других, прежде
всего материальных и профессиональных целей [11];
■ лояльность к власти, косвенным индикатором которой являются высокие конкурсы на факультеты управления, где молодые люди в массовом масштабе хотят стать «чиновниками». По данным исследования ФОМ «Новое поколение», 52% из молодежной когорты готовы и хотят работать на государство в госучреждениях, в госструктурах [12];
■ конформизм и национализм, который проявился в достаточно вялом, но широком участии в молодежных движениях типа «Наши» и в акциях, организуемых сверху и оплачиваемых партией власти или ЛДПР;
■ ксенофобия в отношении «людей кавказской национальности» и среднеазиатских гастербайтеров, а также более нетерпимое, чем у людей старших поколений, отношение к бомжам, нищим и другим социально ущемленным группам населения, т.е. отсутствие элементарного милосердия;
■ индивидуализм как ориентация на личный успех и частную жизнь, непринятие социальных ценностей солидарности и равенства.
Перечисленные выше черты «рыночного» поколения рисуют его социальный портрет малопривлекательным. Но даже Л. Паутова, ведущий аналитик Фонда «Общественное мнение» и директор проекта «Новое поколение», которая больше других знает о нынешней российской молодежи, отозвалась о ней в своем телевизионном интервью не слишком-то восторженно: «Хорошие, конечно, ребята, но не орлы». А если почитать на сайте «Эха Москвы» текст передачи от 13 ноября 2010 г., с характерным названием «Российская молодежь как опо-
ра нынешней власти», то там можно найти еще менее привлекательные характеристики современного поколения молодежи: «благополучные пофигисты», «лояльные к власти», «нашисты», «поколение зомбированных властью», и т.п. [13]. Хотя, безусловно, значительная, хорошо образованная часть «рыночного» поколения имеет массу позитивных черт, таких, как свободное владение иностранными языками и цифро-
выми технологиями, открытость информации и свобода передвижения как в виртуальном, так и реальном пространстве и др. Кроме того, есть надежда, что акции социального протеста «За честную Россию», которые организовывает «перестроечное» поколение, и в которых молодежь пока участвует не слишком активно, «разбудят» их, как когда-то «декабристы разбудили Герцена. ». Ведь будущее все равно за молодежью.
Литература
1. Магун В.С. Революция притязаний и изменение жизненных стратегий молодежи: 1985—1995 гг. // Социологический журнал. 1996. № 3-4.
2. Магун В., Энговатов М. Динамика притязаний и изменение ресурсных стратегий молодежи (1985—2005 гг.). http:// demoscope.ru/weekly/2008/0345/analit01. php
3. Сорокин П. А. Система социологии. Т. 2. М., 1993.
4. ФОМ «Новое поколение», «Люди-XXI». http://bd.fom.ru/report/map/innovacyi/ molod21
5. Социальный портрет поколений // Доклад о развитии человеческого потенциала в Российской Федерации, 2001. ПРООН, М.: 2002, С. 86.
6. Овчарова Л. Н. Социально-демографический профиль, факторы и формы проявления бедности российского населения. Автореферат диссертации. М., 2011.
7. Обследование населения по проблемам
занятости — 2009. Федеральная служба государственной статистики. http://www. gks.ru/bgd/regl/b09_30/IssWWW.exe/Stg/ labor217.htm
8. На проспект Сахарова вышли 30-летние специалисты // Ведомости. 26.12.2011. http://www.vedomosti.ru/newsline/news/ 2011/12/26/1463372#ixzz1kOBMw728
9. Фотографии с митинга протеста на проспекте Сахарова с тестами плакатов см.: http://www. vedomosti.ru/photogallery/ 23278/23282#Шк
10. Результаты исследования «Левада-Центр» // Московские новости. 27.12.2011.
11. Константиновский Д. Л., Хохлушкина Ф.
А. Формирование социального поведения молодежи в сфере образования // Социологический журнал. 1998. № 3.
12. ФОМ «Новое поколение». http://bd.fom. ru/report/map/innovacyi/molod21
13. Российская молодежь как опора нынешней власти. echo.msk.ru
