CC BY
44
П. А. Касьянова
НИУ ВШЭ — ИЯз РАН, Москва
ДИФФЕРЕНЦИРОВАННОЕ МАРКИРОВАНИЕ ОБЪЕКТА В НИДЖСКОМ ДИАЛЕКТЕ УДИНСКОГО ЯЗЫКА1
1. Введение
Во множестве языков с внешним кодированием прямого объекта наблюдается феномен, названный в [Bossong 1985, 1991] дифференцированным маркированием объекта (Differentielle Objektmarkierung, Differential Object Marking). Он заключается в различном кодировании пациенса переходных глаголов в зависимости от его семантических свойств (исконных и приобретенных в контексте конкретного употребления), а также характеристик клаузы и ее вершины. Значительное число типологических работ, посвященных проблематике варьирования в сфере морфосинтаксического оформления аргументов глагола, и исследований конкретных языков выявило целый набор факторов, определяющих кодирование паци-ентивной именной группы. Среди этих факторов обычно называют одушевленность, референциальный статус именной группы (ИГ), информационную структуру предложения, видовременные характеристики предиката и полярность клаузы [Dalrymple, Nikolaeva 2001; de Swart 2007; Malchukov 2008; Лютикова и др. 2016].
В классической работе [Hopper, Thompson 1980] ненулевое падежное оформление объекта рассматривается как внешнее выражение повышенной переходности клаузы. В зависимости от значений десяти описанных в статье параметров, в том числе степени индивидуализации пациенса и силы воздействия на него, клауза оценивается как более или менее переходная. Располо-
1 Работа выполнена при финансовой поддержке РНФ, проект № 14-18-02429 «Корпусные исследования предикатно-аргументной структуры предложения в нахско-дагестанских языках». Автор благодарит Г. А. Мороза и Е. И. Мещерякову за помощь в статистической обработке данных, а также Т. А. Майсака, Д. С. Ганенкова и Ю. А. Ландера за ценные замечания и комментарии к первоначальному варианту статьи.
жение на континууме переходности соотносится с дискурсивной значимостью клаузы. Более переходная и маркированная клауза является и более значимой (ср. также обсуждение прототипиче-ской переходности в монографии [Nœss 2007]).
Попытка формализации функциональных понятий маркированности, иконичности и экономии была предпринята в исследовании [Aissen 2003], выполненном в рамках теории оптимальности. Дж. Айссен постулирует ряд иерархически организованных ограничений на маркированность, основанных на шкалах определенности и одушевленности. Важным результатом исследования является создание комплексного подхода к маркированности, который может быть применен и для объяснения дифференцированного маркирования субъекта (ср. также работы [Kittilä 2005; Fauconnier 2011], посвященные особенностям падежного оформления субъектов).
Недавние исследования показали, что объяснение вариативности маркирования аргументов редко сводится к одному или двум факторам. В типологических исследованиях [Bickel, Witzlack-Makarevich 2008] и [Bickel et al. 2015], проведенных на основе выборок в 352 и 462 языка соответственно, авторы ставят под сомнение универсальность принципов организации шкал и их влияния на маркирование аргументов и приходят к выводу, что исследование дифференцированного маркирования должно включать в рассмотрение фактор языковых контактов, который, по их мнению, и определяет тип «расщепления» падежного кодирования в конкретных языках.
Удинский относится к лезгинской группе нахско-дагестан-ской семьи и является единственным из нахско-дагестанских языков, в котором есть дифференцированное маркирование объекта. Он также представляет интерес в связи с влиянием языковых контактов на различные аспекты его грамматики. Среди языков, оказывающих или оказывавших в прошлом влияние на удинский, обычно называют армянский, азербайджанский и иранские языки, в которых тоже наблюдается дифференцированное объектное маркирование [Schulze-Fürhoff 1994: 450-452; Schulze 2001; Harris 2002; Майсак, настоящий сборник]. Возможно, именно обширные языковые контакты способны объяснить наличие и структуру «расщепления» падежного маркирования в удинском.
В различных работах не раз высказывалась гипотеза о влиянии категории определенности на падежное маркирование объекта [Schulze-Furhoff 1994: 493-494; Harris 2002: 244-251; Ганенков 2008: 24-29; Authier 2015], однако вклад одушевленности и информационной структуры высказывания не исключался. Настоящее исследование посвящено выявлению факторов, влияющих на оформление пациенса переходного глагола в ниджском диалекте удинского языка. В работе проанализированы 555 вхождений прямого объекта в переходных конструкциях, взятые из корпуса письменных и устных удинских текстов. По результатам исследования был сделан вывод о том, что основным фактором, определяющим падежное маркирование именной группы в позиции объекта, действительно является ее референциальный статус, в то время как другие рассмотренные факторы, в том числе и одушевленность, существенного влияния не оказывают. Во втором разделе статьи описывается состав выборки, методы и результаты исследования. В третьем разделе приводятся дополнительные примеры, иллюстрирующие влияние референциального статуса на падежное оформление объекта. В четвертом разделе выдвигается гипотеза о контактной природе развития дифференцированного маркирования объекта в удинском языке, а в пятом суммируются выявленные в ходе исследования закономерности.
2. Состав выборки и анализ данных
2.1. Кодирование объекта в удинском языке
Падежная система удинского языка существенно отличается от системы, характерной для большинства языков нахско-дагестанской семьи, например, в удинском нет четкого противопоставления «грамматических» и «локативных» падежей, как нет и богатой парадигмы локативных форм, состоящих из показателей локализации и ориентации. Кроме того, в удинском заметна тенденция к мене строя с эргативного на номинативный, что проявляется в расщепленном кодировании актантов глагола. В целом, падежная парадигма оказывается ближе к тюркской, чем нахско-дагестанской [Ганенков 2008]. В ниджском диалекте выделяется десять падежей, причем вид показателя зависит от словоизменительного типа основы. Агенс переходного глагола оформляется эргативом, а пациенс может маркироваться дательным падежом (1)
или оставаться неоформленным, в другой терминологии — маркироваться нулевым показателем абсолютива/номинатива (2).
(1) (...) ajiz-e 60-ji usen-xo-st:a ereq:-a
село-loc 60-ord год-pl-ad фундук-dat üse basq:-esun modax=e=j ночью красть-msd в.моде=380=р8т 'В селе в 60-е годы было принято воровать фундук по ночам'.
[ПК]
(2) hala ereq: toj-st:a
пока фундук продавать-lv+inf+dat bar=te=t:un =ne =j ПOЗBOЛЯTЬ=neg=3pl=lv+prs=pst
'Продавать фундук еще не разрешали'. [ПК]
Нерелевантными для настоящей работы являются имена, не различающие абсолютив и датив (оба падежа выражаются нулевым показателем). В этот класс входят неодносложные одушевленные существительные с исходом основы на гласный (bava 'отец'), а также существительные во множественном числе с показателем -xo (amdar-xo 'люди'), которые, впрочем, в единственном числе абсолютивный и дательный падежи различают (amdar ~ amdar-a 'человек'). Существительные, не различающие абсолютив и датив, не были включены в выборку в связи с невозможностью снятия омонимии словоформы.
Кроме кодирования прямого объекта, датив используется для оформления участников с семантической ролью реципиента и адресата, а также часто встречается в пространственных контекстах, где кодирует направление внутрь (3) или локализацию внутри объекта (4). Именно локативное значение датива считается диахронически исходным [Harris 2002: 248-251].
(3) c:er-i javas-javas ta=z=c-i выходить - aoc медленно уход ить= 1s g=s т -aor k:oj-a
дом-dat
'Я вышел и медленно пошел домой'. [Ганенков 2008: 34]
(4) ar=t:un=c-on k:oj-a сидеть=3рь=8т-рот дом-dat
'Сидят (у него) дома'. [Ганенков 2008: 34]
2.2. Рассматриваемые факторы
Для выявления факторов, определяющих появление маркера датива, использовался метод логистической регрессии. В выборку попали 555 именных групп в позиции объекта, 197 из них были взяты из письменного корпуса неопубликованных рассказов жителя селения Нидж Майиса Аветисовича Кечаари (1939-2011), остальные 358 вхождений взяты из устного корпуса удинских текстов, собранных в ходе экспедиций Д. С. Ганенкова, Ю. А. Лан-дера и Т. А. Майсака в селение Нидж Габалинского района Азербайджана в 2002-2006 гг. В дальнейшем из выборки были исключены 70 вхождений местоимений (5) и имен собственных (6), которые ведут себя единообразно в отношении падежного маркирования и всегда получают дативное оформление, если выступают в роли прямого объекта.
(5) za sühür-e tas-a ятт город-loc уносить-imp
'Вези меня в город!' [УК]
(6) ü, q.urumsaK, hor=un=b-ijo lenin-a? voc негодяй куда.девать=280=иу-рекр2 Ленин-dat 'Ах ты, мерзавец, куда дел Ленина?' [ПК]
Каждая именная группа была размечена по десяти параметрам:
1. Наличие/отсутствие дательного падежа (предсказываемая переменная)
2. Одушевленность референта (animacy)
3. Референциальный статус (ref)
4. Исчисляемость (count)
5. Число (num)
6. Наличие зависимых у вершины именной группы (mod)
7. Позиция лично-числовой клитики в соответствующей клаузе (clitic)
8. Линейная позиция именной группы по отношению к предикату (obj_pos)
9. Полярность соответствующей клаузы (polarity)
10. Видовременная характеристика предиката (tam)
11. Источник языкового материала (source)
Влияние категории одушевленности на падежное маркирование объекта переходного глагола исследовалось на базе иерархии одушевленности, представленной в (7) [Silverstein 1976; Dixon 1994: 85; Aissen 2003]. Итоговый вариант шкалы, использовавшейся для разметки, после исключения местоимений и имен собственных отображен в (8). Пять вхождений именной группы q.urban 'жертва' получили тэг [na]2, так как одушевленность референта однозначно определить не удалось.
(7) Личные местоимения 1 л. > Личные местоимения 2 л. > Указательные местоимения, личные местоимения 3 л. > Имена собственные > Имена, обозначающие людей > Одушевленные имена > Неодушевленные имена
(8) [hum] > [anim] > [inanim]
Аналогичная процедура была проведена в отношении иерархии определенности [Comrie 1989: 134-136], ср. (9) и (10). Из множества нереферентных именных групп было выделено подмножество ИГ с родовым денотативным статусом [Падучева 1985: 97-98]. Такие именные группы получили метку [gen]. Спорные случаи размечались как [na].
(9) Личные местоимения > Имена собственные > Определенные ИГ > Неопределенные референтные ИГ > Нереферентные ИГ
(10) [def] > [spec] > [non-spec]
Категория числа в удинском языке представлена двумя значениями: единственное число [sg] и множественное число [pl]. Исчисляемость референта именной группы размечалась тэгами [count] и [mass] для исчисляемых и неисчисляемых существительных соответственно, и [na] для спорных случаев. Еще одним фактором, потенциально влияющим на референциальный статус и индивидуализацию референта, а значит и на маркирование, является наличие модификатора, что отражено в значениях [mod]
2 Не применимо (not applicable).
и [nomod] параметра mod. Метка [na] присваивалась именным группам в количественных конструкциях, (11) и (12)3 или в случаях, когда сферу действия модификатора однозначно определить невозможно. Например, в (13) gele 'много' может модифицировать как существительное котик 'трудность', так и глагольный предикат с основой ak.-'видеть'.
(11) sa ajaq: caj=t:un ulK-i один стакан чай=3рь пить-aor
'Выпили по стакану чая.' [ПК]
(12) (...) 50 k:ilo t:ul=t:un haIvq:-i
50 килограмм виноград=3рь собирать-aor 'Собрали 50 килограммов винограда.' [ПК]
(13) kalna-n iz hajat-e koruw бабушка-erg сам:gen жизнь-loc трудность gele=ne ak:-e (...)
много=3sg видеть-perf
'Бабушка много трудностей в своей жизни видела.' [УК]
Согласно [Harris 2002], позиция лично-числовой клитики в удинском языке тесно связана с информационной структурой предложения. В немаркированной структуре клитика присоединяется к предикату и служит маркером согласования предиката с субъектом (об особенностях согласования по числу см. [Майсак, настоящий сборник]), как в предложении (14). Присоединяясь к другим составляющим финитной клаузы, например, к группе послелога (15) или объекту (16), клитика маркирует фокус выска-
3 Числительное sa 'один' в ряде контекстов может функционировать как неопределенный артикль. Поскольку показатель слабо грамматикализован, четко различить функции не всегда возможно и наличие артикля не было включено в набор предикторов. Кажется, что в большинстве случаев, когда sa выступает в роли артикля, именная группа не оформляется дательным падежом, однако это правило выполняется не всегда (аналогичная ситуация совмещения неопределенного артикля bir и маркера аккузатива в рамках одной группы детерминатора в позиции объекта хорошо описано для турецкого языка [Юхан-сон 1978: 401-403; Lambrecht 1994: 85; En? 1991; von Heusinger, Kornfilt 2005], ср. также обсуждение удинского примера в [Harris 2002: 247]).
зывания. Как отмечено в [Lambrecht 1994: 74-116], связь между информационной структурой, идентификацией, определенностью и актуализацией в дискурсе является опосредованной, однако можно предположить, что именная группа с клитикой будет несколько реже оформляться показателем дательного падежа, поскольку будет выражать рему, а ИГ без клитики, являясь кандидатом на вхождение в тематическую часть высказывания, наоборот, чуть чаще маркироваться дательным падежом.
(14) gir-ec-I coval-a säp:=t:un=c-i собираться-lv-aoc воробей-dat выгонять=3pl=lv-aor 'Собравшись, они прогнали воробья.' [УК]
(15) birinj-ä xe-n-e bos, oc:Ii-n bos=e рис-dat вода-o-gen внутри грязь-gen внутри=380 KlacI-p:-ijo
связывать-lv-perf2
'Рис сажали в воду, в грязь.' [УК]
(16) e=ne=st:a iz bava-jna, ewel=e приносить=3sg=st+prs сам:gen отец-ben баран=3sg sIam-e
резать-lv^rs
'Она приводит и режет барана для отца.' [УК]
Расположение клитики отражается тремя значениями соответствующего параметра: [obj] — клитика присоединяется к ИГ-объекту, [v] — клитика располагается на глаголе, [о] — клитика присоединяется к другой составляющей. Поскольку структура с фокусом на глаголе является стандартной, а с фокусом вне комплекса «объект + глагол», наоборот, чрезвычайно маркированной, было принято решение разделить вхождения с клитикой не на объекте и сформировать две отдельные группы [v] и [о].
Э. Харрис отмечает, что лично-числовой показатель автоматически присоединяется к маркерам отрицания и вопросительным словам, поскольку они всегда находятся в фокусе, а также к глаголу в будущем времени, дебитиве, конъюнктиве, кондиционале, контрфактиве и императиве с субъектом 2-го лица множественного числа (в императивах с субъектом в единственном числе клитика не появляется). Кроме того, клитика не встреча-
ется в нефинитных предикациях, частотность которых в корпусе чрезвычайно высока. Таким образом, если клитика в клаузе отсутствует или присоединяется к составляющей в силу необходимости, вхождению приписывается метка [па].
Стандартной позицией объекта в удинском языке является предглагольная позиция, причем именная группа, как правило, примыкает к глаголу. ИГ-объект непосредственно предшествует глаголу в 357 случаях из 485, [пу]. Если объект был отделен от глагола, как, например, в (15) выше, параметр принимал значение [nwv]. Показатели отрицания, которые обычно следуют за объектом и предшествуют глаголу, во внимание не принимались, поэтому вхождениям вида (17) присваивалась метка [пу]. С целью увеличения числа наблюдений с конкретным значением параметра все случаи линейного следования были объединены в одну группу [уп] вне зависимости от количества составляющих, разделяющих глагол и ИГ-объект. Если дательный падеж присваивается эли-дированным глаголом (18), параметр получает значение [па]. Аналогичное решение было принято в отношении всех конъюнктов, кроме последнего, при сочинении объектных именных групп (19), а также в ситуациях, когда глагольную вершину однозначно определить не удается (20).
(17) zu=al t:e уйёй p:ap:ruc: Хг=2 я=абб бит пора сигарета №0=180 zap:-e=j
тянуть-ьу:ркз=р8т
'А я тогда не курил.' [УК]
(18) iz атёаг-хо jaq:a=ne=b-sa, iz сам:0еы человек-рь посылать=380=ьу-ркз сам:0еы vazir-a
визирь-бат
'Он посылает своих людей, своего визиря.'4 [УК].
4 Именная группа iz amdar-xo 'своих людей' в выборку не включается, поскольку существительное amdar-xo 'люди' входит в пятый словоизменительный тип (см. раздел 2.1).
(19) (...) beli-n burmu/ur-a tapan-a=l
скот-gen голова.и.ноги-dat живот-бат=авб gär=t:un=b-esa перемешивать=3рь=ьу-рк8
'Смешивают голову, ноги и желудок.' |
[ПК]
(20) iz bava-n exI-t:-i müsük.-ä
caM:gen отец-erg брать-lv-aoc мешок-dat ta=ne=st:a (...) давать=3 sg=s t+prs 'Отец берет и отдает мешок.'
[УК]
Фактор полярности клаузы отражен в параметре neg, принимающем значения [neg] и [pos] в зависимости от наличия показателя отрицания в клаузе, которой принадлежит ИГ-объект. Видовременная и модальная характеристика предиката отражена в предикторе tam, который обладает двумя значениями [pst] для предикатов, реферирующих к зоне прошлого (перфект, имперфект и аорист), и [nonpst] для предикатов, реферирующих к зоне настоящего и будущего (презенс, будущее основное и будущее потенциальное), а также неидикативных форм (конъюнктив, императив, кондиционал и др.). Нефинитные формы (масдар, инфинитив, причастия и др.) получили тэг [na]. Если вершиной клаузы, в которой находится рассматриваемый объект, являлось деепричастие совершенного вида с показателем -i, значение параметра устанавливалось в соответствии с видовременной характеристикой вершинного предиката. Так, в примере (21) для объекта icoKojpaja 'своя часть' переменная tam принимает значение [pst], потому что к вершинному предикату присоединен показатель аориста. Подробное описание семантики и происхождения форм глагола можно найти в работах [Ландер 2008; Майсак 2008а; Майсак 2008б].
(21) ic-off-oj paj-a eIx-t:-i c:er-i
сам-pl-gen часть-dat брать-lv-aoc выходить-aoc
ta=t:un=c-i
уходить=3pl=st-aor
'(Каждый) взял свою долю и ушел.' [УК]
Наконец, учитывался источник примера. В то время как устный корпус состоит из текстов, собранных от разных носителей удинского языка, в письменный корпус вошли только рассказы М. А. Кечаари. Чтобы учесть индивидуальные особенности рассказчика и модус повествования, был добавлен параметр source, принимающий значения [written] или [oral] в зависимости от того, взят ли пример из письменного корпуса текстов одного носителя или из устного корпуса, соответственно.
На рис. 1 отображен итоговый состав выборки с учетом распределения вхождений по параметрам (485 употреблений). Общее количество наблюдений для разных факторов различается, так как ситуации, когда параметр получает значение [na], не рассматриваются.
2.3. Значимость факторов
Для выяснения значимости каждого из факторов был ис-
" 2
пользован критерий х с применением поправки на множественное сравнение Бонферрони. На падежное маркирование объектной именной группы оказывают влияние референциальный статус (X2 « 343.124, df = 3, adj. p < .001), одушевленность (х2 « 29.290, df = 2, adj. p <.001), исчисляемость (х2 ~ 31.398, df = 1, adj. p < .001), наличие зависимых (x2 ~ 52.914, df = 1, adj. p < .001), расположение лично-числовой клитики (%2 ~ 54.068, df = 2, adj. p < .001), позиция объекта по отношению к предикату (x2 ~ 53.583, df = 2, p < .001), а также в меньшей степени число (x2 ~ 14.370, df = 1, adj. p < .01) и тип источника (x2 ~ 9.209, df = 1, adj. p < .05). Влияния полярности клаузы (x2 ~ 0.149, df = 1, adj. p > .05) и видовременной характеристики предиката (x2 ~ 00.000, df = 1, adj. p > .05) обнаружено не было.
2.4. Результаты логистической регрессии
Для выявления вклада каждого из факторов, воздействующих на падежное маркирование, была построена логистическая регрессия (ср. обсуждение этого метода для схожих целей в [Bresnan et al. 2007; Donohue 2010]). В качестве предикторов рассматривались только те факторы, которые показали себя значимыми в тесте х2 Результаты исследования демонстрируют, что единственным значимым предиктором в модели является рефе-ренциальный статус именной группы, в то время как другие факторы существенной роли не играют (см. Таблицу 1).
Рисунок 1. Состав выборки
Таблица 1. Результаты логистической регрессии
Коэфф. Станд. погр. оценки z Р
(Свободный 21.2976 1809.586 0.012 0.99061
член)
ref [gen] -4.4470 1.3858 -3.209 0.00133 **
ref [non-spec] -5.9650 1.3265 -4.497 0.000007 ***
ref [spec] -5.1289 1.2774 -4.015 0.000059 ***
animacy 2.0425 1.9710 1.036 0.30008
[hum]
animacy 0.1178 0.9725 0.121 0.90360
[inanim]
count [mass] -0.7779 0.8289 -0.938 0.34801
num [sg] -19.5074 1809.586 -0.011 0.99140
mod [nomod] -0.7842 0.7497 -1.046 0.29554
clitic [obj] 1.9729 2.1441 0.920 0.35748
clitic [v] 0.6782 1.7831 0.380 0.70370
obj_pos [nwv] 2.7807 1.7187 1.618 0.10567
obj_pos [vn] 2.1606 1.5138 1.427 0.15350
source 1.0148 0.8420 1.205 0.22811
[written]
Значимость: 0 '***' 0.001 '**' 0.01 '*' 0.05 '.' 0.1 ' ' 1
Отклонение для нулевой модели: 226.156 при 163 степенях свободы
Остаточное отклонение: 69.301 при 150 степенях свободы
Число итераций Фишера: 17_
На Рисунке 2 отображена вероятность появления дательного падежа при комбинации значений всех восьми предикторов. В нижней половине графика находятся последовательности, в которых параметр, отвечающий за референциальный статус именной группы, принял значение [def], при этом вероятность появления датива близка к единице. В верхней половине графика обнаруживается большее разнообразие значений предиктора ref, но можно заметить плавный переход от комбинаций с тэгами [spec] и [gen] по центру к комбинациям со значением [non-spec]. Итак, основным параметром, определяющим маркирование, действительно является референциальный статус. Определенные именные группы с высокой вероятностью оформляются дательным падежом, в то время как неопределенные, наоборот, с низкой.
Интересно, что неопределенные референтные, нереферентные, а также генерические употребления именных групп в позиции объекта можно объединить в один класс, противопоставленный классу определенных именных групп.
В нижней части графика обнаруживается точка, репрезентирующая единственное вхождение оформленной дательным падежом именной группы, которая была размечена как одушевленная и нереферентная. Этот случай, однако, можно классифицировать и как референтное употребление, несмотря на то что референт именной группы не был введен в предшествующем дискурсе. Весь текст рассказа приведен в (22)-(25), а отображенное на графике вхождение объекта — t:e зоко Ъас^поко 'других ласточек' — в предложении (24).
(22) Ъас^па-п 1с-е]пак: тез=е Ъiq:-e=j ласточка-еко сам-беи гнездо=38о строить-рекр=р8т 'Ласточка свила себе гнездо.' [УК]
(23) за соуа!=е НаЫ, ¡¡оА.-о один воробей=38о приходить-аок ббт-ш-бат Мр:=е=сч
выгонять=38о=ьу-аок
'Прилетел воробей и прогнал ее.' [УК]
(24) Ъас^п-т-еп t:e soи-o Ъас1а]н-ои-о ласточка-о-еко бит один-иа ласточка-рь-бат k:al=e=p-i
звать=38о=ьу-аок
'Ласточка собрала других ласточек.' [УК]
(25) gir-ec-i соуа1-а Мр:^:ып=сч собираться-ьу-аос воробей-бат выгонять=3рь=ьу-аок 'Собравшись, они прогнали воробья.' [УК]
Рисунок 2. Вероятность появления датива при комбинации значений предикторов
п о п-в рес-1 пап ¡т-тазэ-пот о б-э д-о-пунд/пйеп -поп-зрес-татт-тазз-потоо-зд-у-пу-ога! -поп-эре сн п ат т-со ипЯют о б-э д-о-пу-мпНеп -поп-э рес-т ат т-со и пйп ото о-вд-у-пу-о га1 -поп-э ре с-ап \ т-т аээ-п ото б-эа-о Щ-пу-о га1 -зрес-татт-соиг^-потоб-эд-у-пу-ога! -п о п-э рес-1 пап ¡т-сои п1-то б-эд-у-пу-о га1 -поп-зрес-тагнт-тазз-потоб-зд-оЬЬпу-ога!-поп-8рес-татт-соипЯ1отоб-зд-оЬ]-пу-ога1 -поп-зрес-атт-соипЯпотоб-зд-оЬьпу-ога!-поп-б ре с-т ат т-таэ э-то б-эд-о Ь]-пу-о га1 -поп-зрес-атт-тазз-потоб-зд-осу-пу-у^гГОеп-поп-зрес-татт-тазз-потоб-эд-у-уп-ога! -эре с-1 пап \ т-т азэ-п ото б-вд-о ОД-пу-о га1 -поп-зрес-татт-тазз-потоб-зд-ос^-пу-и/пйеп -деп-татт-соиги-потоб-эд-у-пу-ога!-э ресн пап ¡т-сои п1-то б-эд-у-пу-о га1 -зрес-атт-сои^потоб-зд-оЬЬпу-ога!-депн пап \ т-т аээ-п ото б-эд-о Ь]-пу-о га! -зрес-татт-соит-потоб-зд-оЬ]-пу-ога1 -зрес-татт-тазз-потоб-зд-ос^-пунмШеп -п о п-в ресн пап ¡т-сои п1-по тоб-г д-о Ь]-пу-«/пНеп -деп-атт-со и п1-п ото б-эд-о Ь|'-пу-о га1 -поп-зрес-тап1т-тазз-тоб-зд-у-пул,-ога1-Брес-Иит-сои^-потоб-эд-у-пу-ога! -дегн п ап1 т-таэ э-п о той-вд-о-п тдгч'-о га1 -| деп-татт-соип^потоб-эд-оЬЬпу-ога! -
деп-тап(т-тазз-тоб-зд-оЬ]-пу-ога1 -эресн пап ¡т-сои пЯпоб-зд-оЬ|-пу-ога1 -! зрес-татггьсоипЫпотоб^-у-уп-ога! -
| зреснпатт-соипЯютоб-зд-оЬьпу-^упйеп -1. деп-татт-тазэ-тоб-зд-у-уп-ога!-
} ере с-ап ¡т-сои п1-гпой-зд-у-уп-ога1 -
: деп-татт-тазз-тоб-зд-оЬ>тншйм1 -
: деп-татт-соипяг1оа-зд-у-п1ллк)га1-
: беЯпатт-тазз-погпоб-зд-у-пу-ога! -
5 беГ-атт-соиги-потоб-эд-у-пу-ога! -
беЯпатт-соипЯ1отоб-зд-у-пу-ога1 -! беГ-атт-соипЫпоб-зд-о-пу-ога! -
; беЯпатт-тазз-потоб-зд-у-тнл/пйеп -
беЯ пап ¡т-сои пЯпоб-зд-у-пу-ога! -! беЯпатт-соипЯпотоб-зд-у-тнл/пйеп -
г беЯпатт-тазз-тоб-зд-у-пу-у^пПеп -
! беТ-атт-соипЯютоб-зд-о-уп-ога! -
= беЯ пат т-со ип1-тоб-зд-у-пун<угШеп -
I беЯпатт-тазз-потоб-зд-о-тяу-1«пйеп -: беЯпатт-тазз-тоб-зд-оЬ>пунл,пНеп -
; беЯпатгтъсоипЯпотоб-зд-у-уп-ога! -
беГ-атт-соипЯпотоб-зд-у-уп-ога! -беЯпатт-соипЯютоб-зд-о-пиу-ога! -беЯ1ит-соипЬпотоб-зд-у-пу-ога1 -беЯ пап ¡т-сои пЯпо б-эд-о ЬЬпу-о га1 -беЯпатт-тазз-тоб-зд-у-упнмШеп -беЯпатт-тазз-потоб-зд-у-пууу-и/пйеп-беЯпит-соипЯпотой-зд-у-пунл/пНеп -беЯпат т-со ипйпоб-з д-о ЬЬпи-чигШеп -беЯ п ат т-со ипйпо т о а-э д-у-пют-о га1 -беЯпатт-тазз-тоб-зд-уншу-ога! -беЯпит-соипЯпоб-зд-у-пу-ога! -беЯпатт-соип1-тоб-зд-у-уп-мпПеп-беЯпатт-сои^потоб-зд-у-пмнмШеп -беЯ п ап \ т-со и пг-т о й-э д-у-пwv-wr¡tte п -беЯпатт-соипЯт1об-зд-о-пу\лнм1Неп -беЯпатт-соип1-тоб-р1-о-пт-мпПеп-deЯnan¡m-coun1-гlomod-pl-v-гlv-wr¡tten -беТ-атт-соипЯпотой-рИ-пу-мпПеп-беЯпат т-со ип1-тоб-р1-у-тн«пйеп -беЯш т-со иг^-тоб-Б д-о Еу-пу-и/гГОеп -беЯлит-соипЯпотоб-зд-у-уп-ога! -беЯш т-со ипИпот о б-зд-у-тл/у-ога1 -беЯпатт-соипЯпоб-зд-у-пу/у-ога! -беЯпит-соипЯпоб-зд-у-пу/у-ога! -беЯпит-со и пЯп о б-р1-у-тл/у-о га! -беЯпатт-соип1-той-р1-у-пу-ога1 -по п-эре с-ап ¡т-сои п1-т о d-pl-v-nv-o га! -
0.4 0.8
Вероятность появления датива
По всей видимости, рассказчик мог рассматривать именную группу в (24) как референтную или даже определенную в рамках конкретной ситуации. Если это действительно так, классы, сформированные на базе категории определенности, выделяются без видимых исключений. Таким образом, результаты исследования подтверждает гипотезу о влиянии категории определенности на падежное маркирование объекта.
2.5. Референциальный статус и дискурс В предыдущем разделе был сделан вывод о том, что падежное маркирование объекта в удинском языке определяется референциальным статусом соответствующей именной группы. Влияние категории определенности на появление дательного падежа проиллюстрировано примером (26), в котором именная группа jeq: 'мясо' оформляется дативом, выступая в роли объекта глагольного предиката со значением 'резать' (мясо конкретного быка, которого зарезал Дааш), и абсолютивом при номинали-зованном предикате со значением 'брать', где ИГ явно получает нереферентное или генерическое прочтение.
(26) ёаа$-еп ]ед:-а к:ас:-р4 сагк:-атип Дааш-еко мясо-бат резать-ьу-аос заканчивать-текм тй1й ]ед: haq:-al-xo-n Ъи]=е Ъак4 квартал мясо брать-ао-рь-еко полный=38о быть-аок {Дааш вскоре зарезал и разделал бычка...} 'Не успел Дааш разрезать мясо, как квартал наполнился покупающими мясо'.
[ПК]
Понятие денотативного статуса тесно связано с активиро-ванностью референта в дискурсе. В (27)-(28) приведен отрывок из текста о краже сена, в котором отражено влияние этого фактора на падежное оформление ИГ объекта. В предложении (27) именная группа о 'сено' употреблена нереферентно. Она не получает маркера дательного падежа и выступает в форме абсолютива. В следующем предложении ИГ принимает показатель датива, поскольку отсылка к референту уже была сделана в предшествующем дискурсе. Именную группу в (28) следует признать определенной в рамках заданной контекстом ситуации.
(27) то4:-т к:а-у-а=2 har-i ркох-ш-еко что:ка-делать-8б1=18о приходить-аос Ъur=e=q-sa k:ot:man-i, ка1хо2 k:ot:man-i начинать=38о=8т-ри8 стог-оеи колхоз стог-оеи
о-)-ахип о Ъа$-з-а
сено-о-абь сено воровать-ЮТ-бат
'А он — «что мне делать?» — приходит и начинает из
стога, колхозного стога, из сена, сено воровать'. [УК]5
(28) за к, р:а1 ю, qo к Ъas=e=q:-sa
один день два день пять день воровать=38о=8т-рк8 о-1-а
сено-о-бат
Один день, два дня, пять дней ворует сено. [УК]
3. Дифференцированное маркирование объекта как контактно обусловленное явление
Дифференцированное маркирование объекта в удинском языке представляет собой уникальный для нахско-дагестанских языков феномен. Стоит, однако, упомянуть, что в большинстве даргинских идиомов в конструкции с партитивной семантикой пациенс оформляется не абсолютивом (как обычно), а генитивом. Для этого случая в [Сумбатова 2013: 170-173] предложено постулировать эллипсис имени в абсолютиве, которое подчиняет оформленную генитивом именную группу. Следуя такому описанию, разницу в оформлении пациенса нельзя признать дифференцированным объектным маркированием, а саму конструкцию следует в зависимости от ситуации рассматривать как эргативную, аффективную или непереходную.
Хотя дифференцированное маркирование объекта в нахско-дагестанских языках не встречается, оно присутствует в ряде ареально близких удинскому языков: армянском, азербайджан-
5 Хотя рассмотрение особенностей модели управления различных глаголов выходит за рамки настоящей работы, интересно отметить появление датива в ряде контекстов с сентенциальными актантами. Так, сентенциальный актант при глаголе Ъищзип 'начинать' всегда оформляется дательным падежом, который появляется на предикате зависимой клаузы в форме инфинитива. Впрочем, это не единственный вариант оформления сентенциальных актантов, например, глагол сигезип 'хотеть' обычно требует, чтобы предикат зависимой клаузы выступал в форме масдара, и датив при этом не появляется.
ском и других тюркских языках, а также в иранских языках, в том числе в персидском.
Согласно [Scala 2011; Кагирова 2013], дифференцированное объектное маркирование в современном восточнормянском языке связывается как с одушевленностью ее референта, так и с рефе-ренциальным статусом соответствующей именной группы (аналогичные предположения сделаны и в отношении западноармян-ского языка). Именные группы с неодушевленным референтом всегда выступают в немаркированной форме номинатива (29), в то время как личные ИГ, как правило, оформляются дательным падежом (30), что, впрочем, происходит не всегда (31). Осложняет ситуацию наличие артиклевой системы, представленной слабо грамматикализованным неопределенным артиклем mi и сильно грамматикализованным определенным артиклем -э/-п, который присоединяется к актантным именным группам вне зависимости от их падежного маркирования (номинатив/датив) и в ряде случаев интерпретируется как показатель принадлежности третьему лицу. Авторы также отмечают, что в отличие от современного восточноармянского языка в древнеармянском дифференцированное маркирование объекта было обусловлено выбором в сфере категории детерминации, а одушевленность роли не играла.
восточноармянский язык
(29) c'ap'-э korc'r-ac sksec'in glux-ner-э мера-def терять-res начинать:аок^о голова-pl-def govel
хвалить
'Потеряв меру, начали хвастаться.' [Кагирова 2013: 74]
(30) mi angam xan-э handipec' mi indef раз хан-def встречать:aor:3sg indef tjayi
мальчикЮат
'Однажды хан встретил одного парня...'
[Кагирова 2013: 84]
(31) paterazm-um c'ors tari kin война-loc четыре год женщина
c-tesa
neg-видеть :aor:1 sg
'На войне я четыре года женщины не видел.'
[Кагирова 2013: 70]
В персидском языке разница в падежном оформлении объекта прежде всего связывается со значением категории опре -деленности, хотя слабый эффект противопоставления по личности также прослеживается [Lazard 1982; Aissen 2003; Clair 2016]. Как и в удинском, все местоимения, имена собственные и определенные именные группы в персидском языке маркируются, присоединяя показатель аккузатива -râ (32)6, неопределенные ИГ маркера не получают (33). Личные имена, несмотря на неопределенность, иногда маркируются аккузативом (34).
персидский язык
(32) ketâb-râ xând-am книга-acc читать^т-^
'Я прочел эту книгу.' [Lazard 1982]
(33) ketâb xând-am книга читать:pst-1sg
'Я прочел книгу.' [Lazard 1982]
(34) Miriam ye shohar-râ mi-xâd Мириам indef муж-acc prog-хотеть:3sg 'Мириам хочет замуж.' [Clair 2016: 7]
В турецком и ряде других тюркских языков выбор падежного оформления объекта обусловлен исключительно референциаль-ным статусом соответствующей именной группы [Юхансон 1978; Муравьева 2008; Enç 1991; von Heusinger, Kornfilt 2005; Böhm 2015]. Личные местоимения и имена собственные всегда выступают с показателем аккузатива (35), а остальные именные группы марки-
6 Трактовка показателя -га как маркера аккузатива не является общепринятой, поскольку предполагает наличие в персидском двухпа-дежной системы, где вторым членом оппозиции является немаркированный падеж (условно «номинатив»), обладающий чрезвычайно широкой дистрибуцией [Аркадьев 2006]. Ср. также трактовку персидской системы как однопадежной в [Аркадьев 2017].
руются падежом, если являются определенными и/или референтными (36). При нереферентном употреблении ИГ-объект выступает в немаркированной форме номинатива (37).
турецкий язык
(35) Ay$e Hasan-i gor-du
Айше Хасан-acc видеть^т^о
'Айше увидела Хасана.' [Муравьева 2008: 341]
(36) gocuk gigeg sat-iyor
ребенок цветок продавать-ршс^о
'Ребенок продает цветы (= занимается продажей цветов).'
[Юхансон 1978: 404]
(37) gocuk gigeg-i sat-iyor
ребенок цветок-acc продавать-ршс^о
'Ребенок продает цветок.' [Юхансон 1978: 404]
Таким образом, во всех трех рассмотренных системах рефе-ренциальный статус воздействует на падежное маркирование объекта. В современном восточноармянском языке важную роль играет также значение категории одушевленности (в разных работах рассматривается противопоставление по личности или по одушевленности). В персидском языке влияние одушевленности едва заметно, а в тюркских языках не прослеживается совсем. В статье [Key 2012] сходство между турецкой и персидской системой дифференцированного маркирования объекта связывается с контактным влиянием тюркских языков на персидский, прежде всего посредством азербайджанского языка и его иранской разновидности. В зону распространения изоглоссы также входит восточноармянский язык, татский и некоторые другие иранские и тюркские языки (ср. обсуждение контактной природы дифференцированного маркирования объекта в азербайджанском и татском языках в [Suleymanov 2015]).
Особенности дифференцированного маркирования объекта в удинском языке, представленные в настоящей статье, в частности, ключевая роль категории определенности при оформлении ИГ-объекта, создают основание для включения удинского языка в зону этой изоглоссы. По всей видимости, описанная в статье система установилась в силу активных языковых контактов с
азербайджанским и армянским, а также татским и, возможно, некоторыми другими языками иранской группы. Хотя установить единственный источник наблюдаемой системы невозможно, позволительно сделать предположение о наличии существенного тюркоязычного влияния, которое Г. Кей постулирует в связи с утратой противопоставления по одушевленности в персидском и его заменой на противопоставление по определенности. Тем не менее, данные древнеармянских текстов свидетельствуют о вто-ричности противопоставления по одушевленности и исконности влияния референциального статуса на маркирование именных групп объектов (подробное описание структуры дифференцированного маркирования объекта в древнеармянском см. в [Семёнова 2016]), в связи с чем исключать возможность армянского влияния неправомерно.
4. Заключение
Удинский язык обладает необычной для нахско-дагестан-ских языков падежной системой, и с точки зрения кодирования также ведет себя нетипичным для языков данной семьи образом — в нем наблюдается феномен дифференцированного маркирования объекта. На материале корпуса письменных и устных удинских текстов в статье было показано, что ключевым фактором, оказывающим влияние на падежное оформление именной группы в роли объекта, является ее референциальный статус. Определенные именные группы присоединяют маркер дательного падежа, а неопределенные выступают в форме абсолютива, который в удин-ском языке внешнего выражения не получает. Существенного влияния других факторов (одушевленности, полярности клаузы и т. д.) установлено не было.
Важность противопоставления по определенности вписывает удинский язык в контекст неродственных, но территориально близких языков, в которых наблюдается дифференцированное маркирование объекта (армянский, азербайджанский, персидский и др.). Таким образом, особенности падежного оформления объектов в удинском языке следует связывать с влиянием языковых контактов, которое также прослеживается и в других аспектах удинской грамматики.
Список условных сокращений
ИГ — именная группа; ПК — письменный корпус; УК — устный корпус.
1sg, 1pl, 2sg, 2pl, 3sg, 3pl — лично-числовые показатели; abl — аблатив; acc — аккузатив; ad — адэссив; add — аддитивная клитика; ag — имя деятеля; aoc — аористное деепричастие; aor — аорист; ben — бенефактив; dat — датив; def — показатель определенности, dist — дальний демонстратив; erg — эргатив; gen — генитив; imp — императив; indef — неопределенный артикль; loc — локатив; lv — служебный («легкий») глагол; msd — масдар (имя действия); na — показатель номинализации (абсолютив); neg — отрицание; no — показатель номи-нализации (косвенная основа); о — косвенная основа; ord — показатель порядкового числительного; perf — перфект; perf2 — второй перфект; pl — множественное число; prog — прогрессив; prox — ближний демонстратив; prs — презенс; pst — клитика прошедшего времени; res — результатив; st — отделяемая часть глагольной основы; term — деепричастие предшествования; voc — вокативная частица.
Знак «:» обозначает кумулятивное выражение, знак «+» — фузию, знак «=» — клитизацию.
Литература
Аркадьев 2006 — П. М. Аркадьев. Двухпадежные системы в индоиранских языках: Типологическая перспектива // М. Н. Боголюбов (ред.). Индоиранское языкознание и типология языковых ситуаций. Сборник статей к 75-летию профессора А. Л. Грюнберга (1930-1995). Санкт-Петербург: Наука, 2006. С. 74-92. Аркадьев 2017 — П. М. Аркадьев. Возможны ли однопадежные системы? // J. Piqtkowska, G. Zeldowicz (red.). Znaki czy nie znaki? — II. Zbiór prac lingwistycznych. Warszawa: Wydawnictwa Uniwersytetu War-szawskiego, 2016. S. 9-37. Ганенков 2008 — Д. С. Ганенков. Морфологическая и семантическая характеристика падежей удинского языка // М. Е. Алексеев (отв. ред.), Т. А. Майсак (отв. ред.), Д. С. Ганенков, Ю. А. Ландер (ред.). Удинский сборник: грамматика, лексика, история языка. М.: Academia, 2008. С. 11-53. Кагирова 2013 — В. А. Кагирова. Определенный артикль в современном восточноармянском языке: типология и диахрония. Диссертация ... кандидата филол. наук. ИЛИ РАН, Санкт-Петербург, 2013. Ландер 2008 — Ю. А. Ландер. Причастные конструкции или некатегориальное подчинение? // М. Е. Алексеев (отв. ред.), Т. А. Майсак
(отв. ред.), Д. С. Ганенков, Ю. А. Ландер (ред.). Удинский сборник: грамматика, лексика, история языка. М.: Academia, 2008. С. 54-95.
Лютикова и др. 2016 — Е. А. Лютикова, Р. В. Ронько, А. В. Циммер-линг. Дифференцированное маркирование аргументов: семантика, морфология, синтаксис // Вопросы языкознания 6, 2016. С. 113-127.
Майсак 2008а — Т. А. Майсак. Глагольная парадигма удинского языка // М. Е. Алексеев (отв. ред.), Т. А. Майсак (отв. ред.), Д. С. Ганенков, Ю. А. Ландер (ред.). Удинский сборник: грамматика, лексика, история языка. М.: Academia, 2008. С. 96-161.
Майсак 20086 — Т. А. Майсак. Семантика и происхождение глагольных форм настоящего и будущего времени в удинском языке // М. Е. Алексеев (отв. ред.), Т. А. Майсак (отв. ред.), Д. С. Га-ненков, Ю. А. Ландер (ред.). Удинский сборник: грамматика, лексика, история языка. М.: Academia, 2008. С. 162-222.
Майсак, настоящий сборник — Т. А. Майсак. Согласование по множественному числу в удинском языке // Настоящий сборник.
Муравьева 2008 — И. А. Муравьева. О трактовке неоформленного имени в тюркских языках // В. А. Плунгян (отв. ред.). Исследования по теории грамматики. Выпуск 4: Грамматические категории в дискурсе. М.: Гнозис, 2008. С. 321-422.
Падучева 1985 — Е. В. Падучева. Высказывание и его соотнесенность с действительностью: референциальные аспекты семантики местоимений. М.: Наука, 1985.
Семёнова 2016 — Кс. П. Семёнова. Дифференцированное маркирование объекта в древнеармянском языке. Доклад на рабочем совещании Проблемной группы по теории грамматики «Дифференцированное маркирование актантов». М. : Ин-т языкознания РАН, 22-23 апреля 2016.
Сумбатова 2013 — Н. Р. Сумбатова. Типологическое и диахроническое исследование морфосинтаксиса: на примере языков даргинской группы. Диссертация... доктора филол. наук. ИЯз РАН, М., 2013.
Юхансон 1978 — Л. Юхансон. Определенность и актуальное членение в турецком языке // Новое в зарубежной лингвистике 19, 1987. С. 398-425.
Aissen 2003 — J. Aissen. Differential object marking: iconicity vs. economy // Natural Language & Linguistic Theory 21 (3), 2003. P. 435-483.
Authier 2014 — G. Authier. Emprunt du MDO azéri en udi et alignement tripartite. Доклад на конференции Le marquage différentiel de l'objet à l'épreuve du contact linguistique (Differential Object Marking and Language Contact). Paris: INaLCO, 2014.
Bossong 1985 — G. Bossong. Differentielle Objektmarkierung in den Neuiranischen Sprache. Tübingen: Gunter Narr Verlag, 1985.
Bossong 1991 — G. Bossong. Differential Object Marking in Romance and Beyond // D. Wanner, D. Kibbee (eds.). New Analyses in Romance Linguistics. Amsterdam: John Benjamins, 1991. P. 143-170.
Bickel, Witzlack-Makarevich 2008 — B. Bickel, A. Witzlack-Makarevich. Referential scales and case alignment: reviewing the typological evidence // Scales 86, 2008. P. 1-37.
Bickel et al. 2015 — B. Bickel, A. Witzlack-Makarevich, T. Zakharko. Typological evidence against universal effects of referential scales on case alignment // I. Bornkessel-Schlesewsky, A. Malchukov, M. D. Richards (eds.). Scales and hierarchies: A cross-disciplinary perspective. Berlin — Munich — Boston: Walter de Gruyter, 2015. P. 7-43.
Böhm 2015 — S. Böhm. Differential object marking in Standard Turkish and Caucasian Urum // STUF — Language Typology and Universals, 68(4), 2015. P. 421-438.
Bresnan et al. 2007 — J. Bresnan, A. Cueni, T. Nikitina, R. H. Baayen. Predicting the dative alternation // Cognitive foundations of interpretation, 2007. P. 69-94.
Clair 2016 — N. W. Clair. Differential object marking in spoken Persian: towards an enriched typology. MA thesis. University of California, Santa Cruz, 2016.
Dalrymple, Nikolaeva 2001 — M. Dalrymple, I. Nikolaeva. Objects and information structure. Cambridge: Cambridge University Press, 2011.
Dixon 1994 — R. M. W. Dixon Robert. Ergativity. Cambridge: Cambridge University Press, 1994.
Donohue 2010 — C. Donohue. Towards an understanding of dative objects in Basque: a logistic regression analysis // Morphology 21(3), 2011. P. 487-497.
de Swart 2007 — P. J. F. de Swart. Cross-linguistic variation in object marking. Utrecht: LOT, 2007.
Eng 1991 — M. Eng. The semantics of specificity // Linguistic Inquiry 22, 1991. P. 1-25.
Fauconnier 2011 — S. Fauconnier. Differential agent marking and animacy // Lingua 121(3), 2011. P. 533-547.
Hopper, Thompson 1980 — P. J. Hopper, S. A. Thompson. Transitivity in Grammar and Discourse // Language 56 (2), 1980. P. 251-299.
Harris 2002 — A. C. Harris. Endoclitics and the Origins of Udi Morphosyntax. Oxford: Oxford University Press, 2002.
Key 2012 — G. Key. Differential Object Marking in Turkic and Persian as a Contact Phenomenon // Annual Meeting of the Berkeley Linguistics Society 38, 2012. P. 239-254.
Kittilä 2005 — S. Kittilä. Remarks on involuntary agent constructions // Word 56(3), 2005. P. 381-419.
Lazard 1982 — G. Lazard. Le morphème râ en Persan et les relations actancielles // Bulletin de la société de linguistique de Paris 73, 1982. P. 177-208.
Malchukov 2008 — A. L. Malchukov. Animacy and Asymmetries in Differential Case Marking // Lingua 118(2), 2008. P. 203-221.
Nœss 2007 — A. Nœss. Prototypical Transitivity. Amsterdam: John Benjamins, 2007.
Scala 2011 — A. Scala. Differential object marking in Eastern Armenian: some remarks // Studies on Language and Culture in Central and Eastern Europe 16, 2011. P. 471-480.
Schulze 2001 — W. Schulze. The Udi Language: A Grammatical Description with Sample Text. [Электронный ресурс]. URL: http://wschulze. userweb.mwn.de/Udigen1.htm (дата обращения: 15.12.2016).
Schulze-Fürhoff1994 — W. Schulze-Fürhoff. The Udi language. A grammatical sketch // R. Smeets (ed.). The indigenous languages of the Caucasus, vol. IV. Delmar, N. Y.: Caravan, 1994. P. 447-514.
Silverstein 1976 — M. Silverstein. Hierarchies of features and ergativity // R. M. W. Dixon (ed.). Grammatical Categories in Australian Languages. Canberra: Australian National University, 1976. P. 112-171.
Suleymanov 2015 — M. Suleymanov. Marquage différentiel de l'objet en azéri et en tat. Доклад на семинаре «Théories et données linguistiques». Paris: INaLCO, 2015.
von Heusinger, Kornfilt 2005 — K. von Heusinger, J. Kornfilt. The case of the direct object in Turkish: Semantics, syntax and morphology // Turkic Languages 9, 2005. P. 3-44.
