CC BY
3
9. Halyapina L.P Formirovanie polikul'turnoj yazykovoj lichnosti kak cel' obucheniya inostrannym yazykam v usloviyah globalizacii obschestva. Vestnik Tambovskogo universiteta. Seriya: Gumanitarnye nauki. 2009; № 10: 230-236.
10. Larionova M.V., Romanova G.S. El concepto de la personalidad lingüística en la didáctica de idiomas. Singularidad y novedad en los estudios sobre los actos de habla. Editorial Síntesis, S.A. 2018.
11. Larionova M.V. Ispanskij gazetno-publicisticheskj diskurs: iskusstvo informacii ili masterstvo manipulyacii?: monografiya. Moskva: MGIMO-Universitet, 2015.
12. Pluzhnik I.L. Formirovanie mezhkul'turnoj kommunikativnoj kompetencii studentov gumanitarnogo profilya v processe professional'noj podgotovki. Avtoreferat dissertacii ... doktora pedagogicheskih nauk. Tyumen', 2003.
13. lovenko V.A. Nacional'no-kul'turnoe mirovidenie vperevodcheskom izmerenii: monografiya. Moskva: MGIMO-Universitet, 2013.
Статья поступила в редакцию 25.09.24
УДК 808.51
Glushak V.M., Doctor of Sciences (Philology), Professor, Department of German Language, MGIMO University (Moscow, Russia), E-mail: [email protected]
DIDACTIC EMPHASIS IN THE INVESTIGATOR'S SPEECH (ON THE MATERIAL OF ENGLISH AND RUSSIAN FICTION DETECTIVES). The article is devoted to the study of linguistic realization of didactic function in the work of the investigator in order to achieve in suspects self-judgment of their illegal acts and awareness of their harmful impact on society. The study analyzes the communicative behavior of detectives and investigators in English and Russian fiction detectives. Rhetorical devices with the help of which law enforcement officers emphasize the didactic impact of their judgments are described. The illocutionary power of means of didactic emphasis in the speech of detectives and investigators is revealed, and the frequency of use of devices of didactic emphasis in their communicative behavior is compared. The article concludes that the most frequent and significant rhetorical means of implementing didactic accentuation in the speech of Russian and English detectives or investigators are lexical repetitions, emphatic constructions, parcelling and syntactic parallelism. With the help of these means, it becomes possible in a vivid and expressive form to evoke in the interrogated persons an awareness of the harmfulness of the acts committed by them and subsequently to recognize their antisocial essence.
Key words: legal discourse, didacticism, didactic emphasis, communicative behavior of investigator, fictional detective story
В.М. Глушак, д-р филол. наук, проф., МГИМО МИД России, г. Москва, E-mail: [email protected]
ДИДАКТИЧЕСКОЕ АКЦЕНТИРОВАНИЕ В РЕЧИ СЛЕДОВАТЕЛЯ
(НА МАТЕРИАЛЕ АНГЛИЙСКИХ И РУССКИХ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ДЕТЕКТИВОВ)
Статья посвящена изучению языковой реализации дидактической функции в работе следователя с целью добиться у допрашиваемых лиц самоосуждения своих противозаконных деяний и осознания их пагубного воздействия на общество. В исследовании анализируется коммуникативное поведение детективов и следователей в английских и русских художественных детективах. Описываются риторические средства, с помощью которых работник правосудия делает акцент на дидактическом воздействии своих суждений. Выявляется иллокутивная сила средств дидактического акцентирования в речи детективов и следователей, а также производится сравнение частотности употребления средств дидактического акцентирования в их коммуникативном поведении.
Ключевые слова: правовой дискурс, дидактизм, дидактическое акцентирование, коммуникативное поведение следователя, художественный детектив
Анализ работ по коммуникативному поведению следователей показал, что исследователи преимущественно занимаются изучением ораторских особенностей, коммуникативных стратегий и тактик, а также выстраиванием аргументации представителей органов правопорядка [1-12]. Несмотря на заявляемую важность воспитательной стороны в работе следователя, направленной на достижение у совершивших правонарушение самоосуждения своих противозаконных деяний и осознания их пагубного воздействия на общество, лингвисты обделяют своим вниманием эту составляющую правового дискурса. Коммуникативное поведение следователя с воспитательной целью в отношении допрашиваемых лиц удачно вписывается в понятие дидактизма как системы взглядов поучительности и назидательности [7, с. 45].
Тот факт, что до настоящего времени проводилось мало исследований лингвистической составляющей дидактического коммуникативного поведения следователей в реальных условиях, объясняется тем, что процедура допроса представляет собой закрытый тип коммуникации, и доступ к материалам их проведения либо осложнен, либо недоступен вовсе. Этот недостаток можно восполнить, если обратиться к детективным романам. И хотя художественные произведения не передают реального положения дел, связанного с допросами обвиняемых лиц, они тем не менее могут опосредованно, через видение автора произведения дать представление о дидактическом коммуникативном поведении детектива, следователя или дознавателя.
Актуальность настоящего исследования определяется потребностью исследования воспитательных интенций работников системы правосудия и их языковой манифестации в общении с персонами, подозреваемыми или обвиняемыми в совершении незаконных деяний. Цель исследования состоит в описании риторических средств, с помощью которых детектив или следователь делает акцент на дидактическую иллокутивную силу своих суждений. Задачи исследования:
- выявить иллокутивную силу риторических средств дидактического акцентирования в речи детективов/следователей;
- сравнить частотность употребления средств дидактического акцентирования в речи детективов/следователей в английских и русских художественных детективах.
Отсутствие значимых работ в области дидактического коммуникативного поведения, а также выявленный корпус языковых средств реализации акцентирования дидактических интенций следователя представляют научную новизну. Теоретическая значимость работы определяется тем, что изучение языковых средств дидактического акцентирования в речи следователя позволяет расши-
рить представление о многогранности коммуникативного поведения участников правового дискурса. Статья имеет практическое значение, так как ее результаты могут быть использованы в развитии коммуникативных способностей работников правосудия, в частности при реализации своих воспитательных функций.
В настоящем исследовании было проанализировано коммуникативное поведение восьми русских следователей и восьми английских детективов из художественных произведений, авторами которых являются В.Ф. Чванов, А.П Адамов, С.В. Родионоа, О. Лаврова и А. Лавров, R.B. Rendell, A. Christie, K. Dexter, K. Graham. В методологическом плане из анализируемых художественных детективов выписывались все высказывания следователей, в которых содержатся интенции дидактизма. На следующем этапе анализа из корпуса выявленных высказываний были выделены в отдельную группу и изучены языковые средства, которые реализуют дидактическое акцентирование в речи детективов и следователей. Полный корпус выявленных средств выражения дидактизма составил 4 199 высказываний из русских детективов и 4 517 - из английских.
Этико-правовое общение следователя с допрашиваемым, обычно сопряжённое с негативом, скептичным отношением, противоборством со стороны адресата, требует от правоохранителя дополнительных коммуникативных усилий, в том числе соответствующих языковых решений. Для того чтобы результативно транслировать оппоненту дидактическую иллокутивную силу своих суждений, повысить персуазивность собственной правовой и нравоучительной риторики, следователь нередко прибегает к приему речевого выделения важной в смысловом отношении части высказывания. Этот аспект назидательного коммуникативного поведения следователя обозначается в настоящем исследовании как «дидактическое акцентирование». К языковым маркерам одноименного слота относятся лексический повтор, синтаксический параллелизм, парцелляция, эмфатическая конструкция, асиндетон/ полисиндетон, градация, апозиопезис.
Дидактическое акцентирование с 823 маркерами занимает 7% от всех высказываний воспитательного характера в служебной коммуникации русского следователя. Английский эквивалент данного феномена охватывает 292 маркера, или 6% выявленного корпуса высказываний с дидактическими интенциями. Рассмотрим языковые показатели дидактического акцентирования в порядке понижения их частотности.
1. Лексический повтор характеризуется широкой употребительностью и функциональным разнообразием. Его основной целью является усилительно-выделительная функция эмфатизации высказывания. Повтор часто служит средством выделения ремы или её части. К указанной основной функции лексического повтора могут присоединяться вспомогательные контекстуальные
функции, такие как функция выделения ключевого слова или понятия, функция актуализации эмоционально-экспрессивных значений, характерологическая, изобразительная функции. Следует отметить, что функция повтора в значительной степени зависит от лексического значения повторяющихся элементов [4, с. 476, 483].
Используя контактные и дистантные лексические повторы, следователь маркирует наиболее релевантные концепты своего высказывания для актуализации дидактического коммуникативного намерения в диалоге с допрашиваемым. Лексический повтор - наиболее распространённый способ назидательного акцентирования информации в обоих исследуемых дискурсах. Так, в поучительных высказываниях русского следователя представлено 207 контекстов, содержащих лексические повторы (25% все русских примеров). В соответствующих суждениях британского следователя зафиксировано 292 подобных контекста (31% от совокупности английских индикаторов). Продемонстрируем роль лексических повторов как акцентирующего речевого средства в реализации дидактической иллокуции правоохранителя на следующих примерах:
(1) "I swear to you -"
"You swore to us about your whereabouts that afternoon, Doctor Lessiter. You were lying then. Why should you not be lying now?' (Graham 1997: 142).
(2) - И убежала просто от стыда, просто не посмела взглянуть мне в глаза при свете дня! Это очень на неё похоже!
- При свете дня... Эх, Маслов, «я», «я» - без конца «я»! А она?
- Но ведь я же...
- Снова «я»! Да подумайте и о ней тоже! Она ведь не с курорта приехала, многое пережила за это время. (Лавровы 1990: 337).
В представленных примерах следователь при помощи лексического повтора выводит на первый план отрицательные свойства допрашиваемых: нечестность в примере (1) и крайний эгоизм в примере (2). В английском фрагменте (1) дистантный повтор лексемы lying, конвергирующий с синтаксическим параллелизмом, дидактично эксплицирует собеседнику недоверие следователя. В русском примере (2) многократный повтор личного местоимения, совмещенный с диалогической цитацией, даёт реципиенту яркую поучительную характеристику.
2. Эмфатические конструкции - высказывания с эмфатическим синтаксисом - характеризуются наличием в их структуре особых эмфатических слов: английских вспомогательных глаголов do, does, did в повествовательных предложениях, местоимений you, ты, вы в повелительном наклонении, а также обратным (регрессивным, субъективным, эмфатическим) порядком следования рема - тема (инверсией) либо сочетанием указанных средств [9, с. 23, 592].
Эмфатические конструкции помогают следователю расставить важные акценты в дидактически ориентированных суждениях для более полного и осознанного восприятия информации реципиентом. Дискурс отечественного правоведа содержит 207 эмфатических конструкций - это составляет 25% от величины слота и обеспечивает данному языковому маркеру вторую позицию среди всех языковых средств реализации дидактического акцентирования. В английском детективном дискурсе зарегистрированы 24 эмфатические конструкции, что соответствует 8% объёма английского слота и помещает индикатор на четвёртое место в иерархии языковых маркеров дидактического акцентирования.
Приведём примеры эмфатических конструкций в назидательных высказываниях следователя:
(3) "It was ridiculous. Like a thriller -"
"Perhaps. But that sort of thing does happen, Lady Sedgwick. Oftener than you'd think'. (Christie 2005: 236).
(4) - На святом, на дружбе сыграли, - с укоризной сказал Солдатов. -Не несёте вы людям счастья. Сдаётся мне, что друзей настоящих у вас никогда не было... И женщин вы не любили по-настоящему. Так жить нельзя. (Чванов 1993: 388).
В примере (3) с помощью вспомогательного глагола does следователь поучительно акцентирует высокую вероятность криминального инцидента, который представляется собеседнице невозможным. Дидактический эффект дополнен в данном случае парцелляцией. В примере (4) следователь прилагает коммуникативные усилия, чтобы устыдить допрашиваемого. При этом он использует множественную инверсию, выводя на передний план самые значимые понятия своего высказывания (на святом, не несёте, друзей, женщин).
3. Парцелляция как намеренное интонационное расчленение высказывания также является действенным приёмом дидактического акцентирования. Основная функция парцелляции - выделение в предложении дополнительных смысловых центров - новых рем, поэтому парцелляты всегда чрезвычайно ре-матизированы и акцентированы [9, с. 369]. В парцеллятах, как правило, выделяются части высказывания, наиболее важные с точки зрения передачи фактуаль-ной, концептуальной или подтекстовой информации [4, с. 455-456].
Многозначительно акцентируя ту или иную часть своего сообщения, следователь повышает его персуазивный и, соответственно, дидактический потенциалы. Парцелляции принадлежит 20% объёма русского и английского корпусов высказываний. В русском корпусе исследуемых текстов насчитывается 168 примеров парцелляции, в английском - 58. Представим примеры парцелляции как дидактического ресурса:
(5) "However," Ken sighed sniffily, "it was not to be".
"You should be grateful it was not to be, Mr Beavers. Unless you fancy spending the next ten years in a prison celt' (Graham 1993: 149).
(6) - Плевать я хотел на ваше общество! Что вы можете им предложить? Им лично?
- То, что делает человека человеком. А не просто двуногим. С крепкими зубами, а иногда и с ножом. (Лавровы 1990: 396).
Парцеллят в высказывании следователя примера (5) помещает в фокус правовые последствия специфической ситуации, о которой сожалеет допрашиваемый. Назидательность парцеллированного высказывания подкрепляется диалогической цитацией. Во фрагменте (6) парцелляты помогают следователю с высокой степенью наглядности передать поучительную мысль реципиенту.
4. Синтаксический параллелизм входит в число языковых маркеров дидактического акцентирования, поскольку его базовой дискурсивной особенностью является усилительно-выделительная функция. В служебной коммуникации следователя наличествуют также разновидности основной функции синтаксического параллелизма, а именно - функции логического и эмоционально-логического выделения [4, с. 624]. Высказывания с синтаксическим параллелизмом в речи следователя благодаря своей ритмической организации фиксируют внимание адресата на ключевых, дидактически значимых идеях правоохранителя. При этом синтаксический параллелизм может усиливаться лексическим параллелизмом - тождеством лексем в определённых синтаксических позициях.
Отметим, что профессиональный дискурс британского следователя насыщен конструкциями синтаксического параллелизма - они составляют 31% (90 контекстов) от суммы английских маркеров дидактического акцентирования. Русский следователь использует аналогичные конструкции в 14% случаев (113 контекстов). Проследим участие синтаксического параллелизма в реализации дидактической интенции следователя:
(7) "I-I don't want to get you in any trouble, sir-or me".
"Look, Hoskins, this is my responsibility. I'm doing my duty as a police officer - you're doing your duty as a good citizen. You understand that?" (Dexter 1997: 197).
(8) - Игнат! Афанасий! Были вы в пятницу в ресторане? < . . .> Однозначно, Игнат. Да или нет? Но прежде подумайте! Это не просто ответ - это поступок. Это будет решение! (Лавровы 1990: 392).
В примере (7) следователь, используя синтаксический параллелизм в конвергенции с лексическим, проводит и подчёркивает параллель между своими обязанностями и обязанностями собеседника, вследствие чего высказывание обретает не только назидательность, но и убедительность. В примере (8) с помощью анафоры (как разновидности синтаксического параллелизма) вводятся гомогенные определения ожидаемого ответа коммуникантов, чем дидактически акцентируется его бытийная, экзистенциальная значимость для допрашиваемых. Градация подкрепляет педагогическую персуазивность настоящего высказывания.
б. Асиндетон и полисиндетон как языковые маркеры дидактического акцентирования придают высказыванию особую ритмичность, благодаря чему они обладают способностью к подчёркнутому выделению перечисляемых элементов. При этом для асиндетона характерна «поточность», нерасчленённость перечисления объектов, что манифестирует количество, множественность, длинный ряд называемых предметов или явлений. Полисиндетон, напротив, отличается расчленённостью перечислительного ряда, логической выделенностью своих компонентов, что, как следствие, повышает их смысловую значимость [4, с. 95, 490-492].
Полисиндетон может придавать речи следователя торжественную и оттенять ироническую тональности, выполнять функцию эмоциональной приподнятости, между тем как асиндетические конструкции могут использоваться правоохранителем для усиления аргументации в беседе с допрашиваемым. Заметим, что в бессоюзных и многосоюзных предложениях с увеличением количества перечисляемых элементов возрастает экспрессивность и, следовательно, иллокутивная сила высказывания.
Обратимся к данным нашего контент-анализа относительно частотности описываемого маркера. Так, в дискурсах русского и английского дознавателей асиндетон/полисиндетон занимает пятое место среди языковых индикаторов дидактического акцентирования. Русский следователь употребляет соответствующие конструкции в 66 контекстах (8% от объёма корпуса), тогда как его британский коллега - в 15 контекстах (5%). Проиллюстрируем дидактическое акцентирование информации в речи следователя на основе асиндетона и поли-синдетона:
(9) "But what happened to her?"
"I'm going to tell you that. In a moment. And I am going to ask you to be very understanding and patient and tolerant, Mr Devenish" (Rendell 2007: 333).
(10) - Нет интересных людей! А откуда же берутся интересные вещи?! Их ведь делают интересные рабочие. Откуда берутся интересные книги, фильмы, песни? Интересные мысли, машины, открытия, изобретения? Неужели ты думаешь, что всё это могут сделать скучные люди? (Родионов 1994: 101).
Логически выделяя посредством многосоюзия синонимичные обозначения душевных свойств в примере (9), следователь фиксирует внимание собеседника на ожидаемых от него психологических характеристиках, тем самым дидакти-
чески моделируя его коммуникативное поведение в рамках семьи. Бессоюзное перечисление следователем множества позитивных артефактов в примере (10) высвечивает огромный творческий потенциал и увлечённость многих людей, развенчивая ложную установку допрашиваемой в отношении окружающих.
6. Градация, используемая следователем в коммуникативной ситуации допроса, даёт возможность адресанту подчеркнуть масштабность происходящего, акцентировать степень проявления того или иного признака, уточнить даваемую оценку, актуализировать эмоциональное состояние участников коммуникации. Наряду с другими языковыми средствами дидактического акцентирования градация помогает правоведу добиваться большей персуазивности своих суждений, повышает их дидактические возможности по сравнению с нейтральной конструкцией высказываний.
По употребительности градация занимает шестое, предпоследнее место в русском и английском дискурсах дидактического акцентирования. При этом в русском детективном дискурсе градация составляет 5% величины слота (38 текстовых маркеров), в аналогичном английском дискурсе ей отводится 4% от объёма терминала (Ii маркеров). Продемонстрируем использование следователем градации в дидактических целях:
(11) "If you went away because you wanted to be with someone you like you've a right to do that. <...> But, you see, everyone was looking for you, the police and your parents and your friends were all looking for you. So now we have a right too. We've a right to know where you were" (Rendell 2007: 15).
(12) - А зло опасное. Сегодня ты с переплатой, допустим, шапку ондатровую купил, завтра должность купишь, послезавтра - свободу, если за решётку попал. Мораль ведь одна и та же тут. (Адамов 1985: 505).
В примере (11) с помощью градации следователь назидательно подчёркивает масштаб коллективных усилий по поиску потерпевшей и, вследствие этого, неправомерность её молчания. Лексические повторы и многосоюзие упрочивают дидактическую иллокуцию данного высказывания. Опираясь на градацию примера (12), дознаватель поучительно акцентирует степень общественной опасности такого явления, как коррупция.
7. Апозиопезис - намеренно прерванное высказывание, сопровождающееся особой интонацией, на письме обозначающееся многоточием. Имея разную степень смысловой незавершённости, высказывания с апозиопезисом привлекают внимание адресата своей необычной усечённой конструкцией и специфической голосовой модуляцией, передающей умолчание, недосказанность.
Так как одной из главных функций апозиопезиса является создание подтекста, высказывания с этим приёмом служат активизации мысли и воображения адресата, нередко в целях дидактического воздействия на него. При этом с функцией создания подтекста в апозиопезисе может совмещаться и эвфемистическая функция, которая также вовлекает воображение реципиента.
Благодаря указанным выше свойствам апозиопезис находит применение в этико-правовой коммуникации следователя с допрашиваемым. Посредством данного приёма правоохранитель акцентирует некую дидактически значимую идею, которую адресат должен самостоятельно развернуть в ментальном плане и принять к сведению (как в следующих ниже примерах).
Отметим, что русский следователь использует апозиопезис в 24 эпизодах анализируемых текстов (3% языковых маркеров дидактического акцентирования), английский коллега прибегает к усечённым конструкциям в 3 фрагментах текста, что составляет 1% от общего числа индикаторов. Апозиопезис наименее частотен среди языковых маркеров описываемого терминала и занимает седьмую, заключительную позицию как в русской, так и в английской его версиях. Сравним примеры:
Библиографический список
(13) "Hal The motive behind everything he does. Money".
Christopher gasped."You didn't tell -".
"Mr Wamwright . " Barnaby held up his hand and nodded for her to continue" (Graham 1993: 159).
(14) - Выходит, сознательно на дело Мартынова взяли. Сами попасться боялись... его подставляли? Вот приоделись вы, в костюм хороший вырядились, а всё равно нутро-то своё этим не прикрыли. Как ни прячь... (Чванов 1993: 387).
Многозначительный пропуск в высказывании следователя фрагмента (13) дидактично сигнализирует коммуниканту о его неподобающем поведении. Усечённое суждение дознавателя в примере (14) нравоучительно высвечивает отрицательные внутренние качества допрашиваемого, неблагородные, предосудительные мотивы его поступков.
Проведенный анализ дидактического акцентирования в высказываниях следователей в русских и английских художественных детективах позволил выявить набор риторических средств и их частотность употребления в русском и английском правовых дискурсах, что представлено графически в следующей диаграмме (рис. 1):
Русские
следов-ли
Английские
Лексич. повтор Парцелляция Асиндет и полисинд Апозиопезис Эмфат. констр-и Сйнт. паралл-м Градация
Рис. 1.Р иторииескиесредствадидактииеского а кцентированияв русскоми английском правовых дискурсах
Наиболее частотными и значимыми риторическими средствами реализации дидактического акцентирования в речи русских и английских детективов или следниаветей якввютсялексиннекиеповтнры, эефатииескнеконструкцни.лнр-целовцеяисинценсивэнгайтараллелэзм. Сиомощьюэеэх еридств етэаоаитте возможным в яркой и экспрессивной форме вызвать у допрашиваемых лиц осоз-итсва вагтХявеяисовесшэееытимв двинийиа кеследсевик нуинкэтьихтсоци-альную сущность.
Ocнoекоэpмцличие в коммухикативхоо поведввии нлвдокаталейв^с-ском э йигмнсcкoмпpивoпыx нввцвтcaxcьlcц0цр стнм, цнo,yпoтнэелnн азыко-нев средстнт дидактиивсксгв звцeнуисcьлнoр, ^сыыие нледвнаиэси баанше, чемоханнл иСсост коллeги,cтpссятрр устыдвтрподозретоамыу в вквершении противоправных деяний и высказать им в назидание необходимость следования моpaгlьныгпрннрецтм. Bcвсюoчeрвoг, аьгаеCcкцэ гессгрнвы хамннга евще исиэхкзвют ндыконыесредстю cкдaктичeвпoге вкцexтиеаиаяия, чтоНы иaoтpивстeльрвм стороеу дцыcгвкйцддoзвсвaемыхь выразата свое хтдовермв пoкaзэxегм, отоныи цлютoопpaшииотмыeлицд.
1. Дубровская Т.В. Судебный дискурс: речевое поведение судьи (на материале русскогоианглийскогоязыков). Москва:АкадемияМНЭПУ 2010.
2. Кикоть В.Я., Столяренко А.М., Беличева С.А., Буданов А.В., Давыдов В.П. Юридическая педагогика. Москва: ЮНИТИ, 2004.
3. Красовская О.В. О речевой коммуникации в судебной практике. Москва: ФЛИНТА:Наука,2008.
4. Культура русской речи: Энциклопедический словарь-справочник. Москва: ФЛИНТА: Наука, 2007.
5. Мельник В.В. Искусство доказывания в состязательном уголовном процессе. Москва:Академиянародногохозяйства, Дело,2000.
6. Новицкий В.А. Теория российского процессуального доказывания и правоприменения. Ставрополь: Издательство СПУ, 2002.
7. Пинковский В.И. Дидактизм и лиризм во французской поэзии XVIII века. Вестник Приамурского государственного университета им. Шолом-Алейхема. 2017; № 2 (27): 44-66.
8. Пригарина Н.К. Аргументация судебного дискурса: риторический аспект. Волгоград: Перемена, 2008.
9. Языкознание. Большой энциклопедический словарь. Москва: Большая российская энциклопедия, 1998.
10. Blank PD. Interpersonal expectations: Theory, Research, and Applications. Cambridge: Cambridge University Press, 1993.
11. Cheng H.-Y. Sprachliche Verfahren des Wissensmanagements im Kriminalroman. Ein Beitrag zur dynamischen Texttheorie (Unpublished doctoral dissertation). Gießen: Universität Gießen, 2011.
12. Tigar M.E. Persuasion: The litigator's art. Chicago: ABA Book Publishing, 1999.
References
1. Dubrovskaya T.V. Sudebnyj diskurs: rechevoe povedenie sud'i (na materiale russkogo i anglijskogo yazykov). Moskva: Akademiya MN'EPU, 2010.
2. Kikot' V.Ya., Stolyarenko A.M., Belicheva S.A., Budanov A.V., Davydov V.P. Yuridicheskaya pedagogika.Moskva: YuNITI,2004.
3. Krasovskaya O.V. O rechevojkommunikacii v sudebnojpraktike. Moskva: FLINTA: Nauka, 2008.
4. Kultura russkojrechi: 'Enciklopedicheskijslovar'-spravochnik. Moskva: FLINTA: Nauka, 2007.
5. Mel'nik V.V. Iskusstvo dokazyvaniya v sostyazatel'nom ugolovnom processe. Moskva: Akademiya narodnogo hozyajstva, Delo, 2000.
6. Novickij V.A. Teoriya rossijskogoprocessual'nogo dokazyvaniya ipravoprimeneniya. Stavropol': Izdatel'stvo SGU, 2002.
7. Pinkovskij V.I. Didaktizm i lirizm vo francuzskoj po'ezii XVIII veka. VestnikPriamurskogo gosudarstvennogo universiteta im. Sholom-Alejhema. 2017; № 2 (27): 44-66.
8. Prigarina N.K. Argumentaciya sudebnogo diskursa: ritoricheskijaspekt. Volgograd: Peremena, 2008.
9. Yazykoznanie. Bol'shoj 'enciklopedicheskj slovar'. Moskva: Bol'shaya rossijskaya 'enciklopediya, 1998.
10. Blank P.D. Interpersonal expectations: Theory, Research, and Applications. Cambridge: Cambridge University Press, 1993.
11. Cheng H.-Y. Sprachliche Verfahren des Wissensmanagements im Kriminalroman. Ein Beitrag zur dynamischen Texttheorie (Unpublished doctoral dissertation). Gießen: Universität Gießen, 2011.
12. Tigar M.E. Persuasion: The litigator's art. Chicago: ABA Book Publishing, 1999.
Статья поступила в редакцию 25.09.24
УДК 811.112.2
Kurbetova R.F., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, German Department, Dagestan State University (Makhachkala, Russia), E-mail: [email protected]
Guseynova M.M., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, German Department, Dagestan State University (Makhachkala, Russia), E-mail: [email protected]
STABLE COMBINATIONS AS A WAY OF LINGUISTIC REPRESENTATION OF HUMOR AND SATIRE IN RUSSIAN AND GERMAN LINGUISTIC CULTURE.
The article analyzes phraseological units as a way of linguistic representation of humor and satire in German and Russian linguistic cultures. It is noted that the identification of linguistic means expressing satire and humor in these languages is of great interest. The lexemes denoting satire and humor, being components of a stable combination, are transformed and used figuratively. The most ordinary, everyday stable phrases with colloquial or neutral coloring can also serve the purposes of satire. The use of such phraseological units, which represent a certain linguistic game, is aimed at creating a satirical or comic effect, since a significant part of such idioms is characterized by expressiveness and affective connotation. There are quite a lot of effective means of expressing satire and humor in the composition of these languages. In Russian linguistic culture, metaphor, metonymy, hyperbole, pun, and wordplay contribute to and enhance the achievement of the comic. In some cases, repetitions of words and wordplay are used to give more intensity and expressiveness to stable combinations. The use of such linguistic means of a satirical and humorous nature by native speakers of German linguistic culture emphasizes the peculiarities of their history, geography, way of life and national character.
Key words: German, Russian, linguoculture, humor, satire, irony, phraseological units, comic
Р.Ф. Курбетова, канд. филол. наук, доц., Дагестанский государственный университет, г. Махачкала, E-mail: [email protected]
ММ Гусейнова, канд. филол. наук, доц. Дагестанский государственный университет, г. Махачкала, E-mail: [email protected]
УСТОЙЧИВЫЕ СОЧЕТАНИЯ КАК СПОСОБ ЯЗЫКОВОЙ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ ЮМОРА И САТИРЫ В РУССКОЙ И НЕМЕЦКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРАХ
В статье проводится анализ фразеологических единиц как способа языковой репрезентации юмора и сатиры в немецкой и русской лингвокультурах. Отмечается, что большой интерес представляет выявление языковых средств, выражающих сатиру и юмор в данных языках. Лексемы, обозначающие сатиру и юмор, являясь составляющими устойчивого сочетания, получают трансформацию и используются в переносном смысле. Целям сатиры могут служить и самые обычные, обыденные устойчивые словосочетания с разговорной или нейтральной окраской. Употребление таких фразеологизмов, которые представляют собой определенную языковую игру, направлено на создание сатирического или комического воздействия, так как значительная часть таких фразеологических единиц отличается экспрессивностью и аффективным оттенком. В составе указанных языков отмечается достаточно много эффективных средств выражения сатиры и юмора. В русской лингвокультуре достижению комического способствуют и усиливают его метафора, метонимия, гипербола, каламбур, игра слов. В ряде случаев для придания большей интенсивности и экспрессивности устойчивым сочетаниям привлекаются повторы слов и игру слов. Использование таких языковых средств сатирического и юмористического характера носителями немецкой лингвокультуры подчеркивает особенности их истории, географии, быта и национального характера.
Ключевые слова: немецкий язык, русский язык, лингвокультура, юмор, сатира, ирония, фразеологизмы, комическое
Лингвокупьтурологический анализ признаков образного мышления, русского и немецкого ментапитетов дает возможность проведению сравнитель-но-типопогических обобщений. Этим обусловлена актуальность данной работы. Представляет широкий интерес выявление языковых средств, создающих образность, выражающих сатиру и юмор в рассматриваемых лингвокультурах. Сатира и юмор относятся к базовым концептам. Это и определяет их адаптивность для носителей немецкого и русского языков. Сравнительно-сопоставительное исследование может оказаться небезынтересным, поскольку носители обоих языков уделяют особое внимание языковой игре, стилистическим приемам, то есть в обоих лингвокультурах акцентируют внимание на тех языковых средствах, которые выражают сатиру и юмор [1-15].
Цель работы: использование устойчивых сочетаний как способа языковой репрезентации юмора и сатиры в русской и немецкой лингвокультурах.
Задачи исследования: провести сравнительно-сопоставительный анализ устойчивых сочетаний обоих языков, репрезентирующих комическое; дать функциональную характеристику данных фразеологизмов в исследуемых языках.
В качестве главных методов используются сравнительно-сопоставительный и метод компонентного анализа.
В работе использованы фразеологические и паремиологические единицы, извлеченные из различных словарей, в том числе из «Большого фразеологического словаря русского языка» [1], «Немецко-русского словаря речевого общения» [5], «Большого словаря русской разговорной экспрессивной речи» [15].
Научная новизна: результаты исследования закладывают теоретическую основу и способствуют проведению дальнейших типологических исследований устойчивых сочетаний в русской и немецкой лингвокультурах.
Теоретическая значимость устанавливается актуальностью исследования устойчивых единиц как способа языковой репрезентации юмора и сатиры в русской и немецкой лингвокультурах. Анализируемые устойчивые единицы являются основой для создания целостного представления комического сознания этих народов.
Практическая значимость заключается в возможности создания современных подходов преподавания русского и немецкого языков, а также в лингвостра-новедении.
Сопоставительный аспект исследования устойчивых сочетаний как способа языковой репрезентации сатиры и юмора в русской и немецкой лингвокультуре
представляет большой интерес, поскольку данные языковые средства отличаются высокой степенью коннотации, эмоциональности, экспрессивности и оценки. Лексемы, обозначающие сатиру и юмор, являясь составляющими устойчивого сочетания, получают трансформацию и используются в переносном смысле. «Употребление слова в несвойственном ему значении может являться средством выражения насмешки над характеризуемым объектом» [7].
Юмор и сатира являются имманентными компонентами национального менталитета любого народа. «Изучение юмора фразеологии поможет раскрыть и лучше понять смеховой мир русского народа» [2]. Например, «можно услышать мнение о том, что у немцев «странные» шутки, а чувство юмора отсутствует» [11].
Сатира - это разновидность комического, осмеивающая человеческие пороки. Как утверждает Г Г Фефелова, «юмор - это вид комического, в котором одновременно соединяется позитивное и критическое отношение к объекту осмеяния» [14]. На наш взгляд, это умение подмечать смешное. Существуют такие формы юмора, как шутка, анекдот, каламбур.
«Юмор по своей сути есть один из самых удобных способов адаптации человека к меняющимся обстоятельствам» [6].
В целях сатиры и юмора может быть использовано любое устойчивое словосочетание. Достаточно сложно учесть и обобщить все приемы, используемые для выражения сатиры и юмора в немецкой и русской лингвокультурах. Участник общения, часто бичуя то или иное явление, событие, старается сдернуть с них все покровы, показать во всей наготе, такими, какими они являются в реальности. Коммуникант прибегает в таких случаях к резким выражениям, стилистическая окраска которых позволяет называть вещи своими именами. Такие приемы часто используют для описания ситуаций, вызывающих гнев и раздражение. Используя грубое по окраске и циничное по значению устойчивое сочетание, носители рассматриваемых языков с большей убедительностью рисуют мировоззрение большинства. Употребление фразеологических единиц, их фамильярная стилистическая окраска способствуют раскрытию стремлений и интересов говорящего и показывают свое отношение (отрицательное или положительное) к происходящему. Это можно наблюдать в различных жизненных ситуациях. В «немецкой языковой культуре словом Witz немцы обозначают и шутку, и остроту» [13].
Ироничные выражения, шутки считаются ценнейшим информационным ресурсом, связанным с особенностями быта, истории и национального характера
