CC BY
128
имеют незаменимое значение для познания истории и культуры народов, населяющих ту или иную страну. Такие ценности можно отнести к культурным ценностям национального значения. В зависимости от принадлежности их к какой-либо нации или народности различают культурные ценности федерального значения и субъектов Российской Федерации. К культурным ценностям местного значения относятся те объекты, которые имеют большое историческое, научное, художественное или иное культурное значение для ограниченного региона и населяющей его народности.
Таким образом, «культурные ценности» в контексте аксиологического подхода являют собой элемент аксиосферы культуры. Функциональный анализ позволяет каждый объект системы рассматривать как ее составляющую или системы систем, то есть частью многоступенчатого целого. Отсюда движение познания должно идти не от частей к целому, а напротив, от целого к частям. В нашем случае — это означает идти от строения культуры, в котором необходимое место занимает ценностное осмысление мира и обусловливаемая им ценностная ориентация деятельности людей. Кроме того, важное место сегодня отводится рассмотрению нормативно-правовых коммуникаций, связанных с культурными ценностями.
Примечания
1. Горбачев В. Г. Культурные ценности. Понятие, порядок приобретения, хранения и обращения / В.Г. Горбачев, В.Г. Ростопчин, В.Н. Тищенко. - М., 1989.
2. Каган М. С. Философская теория ценности / М. С. Каган. - СПб., 1997.
3. Козлова Е. И. Конституционное право России / Е.И. Козлова, О.Е. Кутафин. - М., 2006.
4. Поросенков С. В. Существование и деятельность в определении ценностного отношения <http://anthropology.ru/ru/texts/porosenkov/existence.html> / С.В. Поросенков. -Пермь, 2002.
5. Собрание законодательства Российской Федерации. - М., 1998. - № 16.
6. Сравнительное изучение цивилизаций: [хрестоматия]. - М., 1998.
7. Теория культуры: учебное пособие / под ред. С.Н. Иконниковой, В.П. Большакова. - СПб., 2008.
8. Тугаринов В. П. Избранные философские труды / В.П. Тугаринов. - Л., 1988.
9. Флиер А. Я. Тезаурус основных понятий культурологи / А.Я. Флиер, М.А. Полетаева. - М., 2008.
10. Шестаков В. Особенности экспертизы культурных ценностей / В. Шестаков // Вопросы культурологии. - 2008. - № 11. - С. 57-64.
11. www.ach.gov.ru/userfiles/bulletins/9-buleten_doc.
Л. Н. Панова
ДИАЛОГ КУЛЬТУР В ТВОРЧЕСТВЕ А. С. ПУШКИНА
В статье рассматривается творчество А. С. Пушкина и, в частности, его сказки, с позиции учения о диалоге культур; выявляются две модели диалога между элитарной и народной культурами, характерные для А. С. Пушкина. Ключевые слова: теория и история культуры, диалог культур, фольклор, сказки А. С. Пушкина.
In this article A. S. Pushkin's creativity and, in particular, his fairy tales, is considered from a position of the doctrine about dialogue of cultures; two models of dialogue between elite and national cultures, characteristic for A. S. Pushkin, come to light. Keywords: theory and history of culture, dialogue of cultures, folklore, A. S. Pushkin's fairy tales.
В ХХ веке одним из важнейших достижений в области гуманитарных наук стала разработка учения о диалоге культур, основы которого были заложены в работах М. М. Бахтина. Причем, как справедливо указано в (5, с. 91): «само взаимодействие и взаимовлияние культур — это постоянный фактор человеческой истории, и, как таковой, он уже неоднократно становился объектом изучения в разных науках — пусть и через призму других теоретических подходов. В связи с этим возникает важная и актуальная задача: анализ этих материалов с позиции учения о диалоге».
К настоящему времени особенно значительные результаты в плане изучении взаимодействия культур достигнуты в сопоставительном литературоведении. Именно поэтому ниже мы обращаемся к анализу литературных текстов, в которых проявляется диалог культур, а также - к той рефлексии над ними, которая запечатлена в работах литературоведов.
Сравнительно-исторический анализ национальных литератур начал развиваться относительно недавно — только во второй половине XIX века. Именно тогда и обнаружился ряд интересных совпадений — сюжетов, образов, имен и т.д. Активная работа по изучению влияния одних литератур на другие ведется сейчас во всем мире, в том числе и в России. Особенно подробно исследован этот вопрос относительно творчества А. С. Пушкина, что и позволяет рассматривать имеющиеся литературоведческие материалы через призму учения о диалоге.
Литературную деятельность Пушкина можно представить как своего рода систему диалогов, среди которых мы находим большинство видов диалога, выявленных М. М. Бахтиным. Особое место в творчестве Пушкина занимает и диалог с иными национальными культурами, причем как западными, так и восточными, что нашло свое отражение во многих произведениях поэта (эта проблема исследована в десятках литературоведческих работах). К тому же в отечественном литературоведении изучен вопрос не только о влиянии на Пушкина, но и вопросы зарубежной пушкинианы — то есть переводов и восприятия произведений Пушкина в Европе (см., например: 2). Таким образом, здесь действительно можно говорить о диалоге культур, а не просто о заимствованиях и влияниях.
Одной из тем, особенно ярко иллюстрирующих проблему диалога культур, является тема «Пушкин и фольклор». Рассмотрение диалога между литературой и фольклором (как в целом, так и собственно в творчестве Пушкина) важно еще и по тем соображениям, что он является частью более масштабного вопроса о соотношении народной и элитарной культур (субкультур). Тема общения между ними, вообще всегда многосторонняя и сложная, дополнительно осложняется в России, начиная с петровских времен, так как реформы Петра I в первую очередь затронули быт и бытие высших слоев общества. Именно представители высших слоев общества перенимают обычаи, моду в одежде и кулинарии, образ жизни и языки, увлекаются литературой и философией Западной Европы. Пропасть между ними и растущую невозможность взаимопонимания ощущали как трагическую ситуацию многие русские мыслители. Вот как об этом говорил Ф. М. Достоевский: «Петровские реформы создали у нас своего рода statum in statu (государство в государстве. — Л. П.). Они создали так называемое образованное общество <...> совершенно разобщенное с народной массой, мало того, ставшее во враждебное к ней отношение» (6, с. 7). Поэтому здесь — в отношении русской элитарной культуры и русской народной культуры XIX века — можно, как нам представляется, говорить о проявлении той важнейшей черты диалогизма, которую Бахтин обозначил как «вненаходимость». С его точки зрения, вненаходимость — не пре-
пятствие для диалога, а его предпосылка (4, с. 353).
Случай Пушкина очень интересен в этом плане, поскольку по отношению к русскому фольклору он - носитель того же культурного «кода», русского языка, но принадлежит к другой, то есть элитарной культуре, а по отношению к фольклору западноевропейскому его вненаходимость тройная: другой язык, другая национальная культура, принадлежность к элитарной субкультуре.
Ниже мы сосредоточим свое внимание только на той части творческого наследия Пушкина, которая по жанру, языковому стилю и художественной форме наиболее близка к фольклору, то есть на его сказках.
Начнем с того, что у Пушкина есть не только свои авторские сказки, он еще составил сборник народных сказок («Сказки Арины Родионовны»), записанных им «с голоса» его няни Арины Родионовны Яковлевой (в замужестве Матвеевой). Они были найдены в его бумагах уже после его смерти и опубликованы П. В. Анненковым в 1855 году. Сам факт письменной фиксации этих сказок можно рассматривать как определенный элемент диалога элитарной и народной культур, но происходящего далеко не спонтанно и по инициативе элитарной культуры. Одну из причин этого можно обнаружить в широко разворачивающемся в это время в Западной Европе движении романтизма с характерным для него интересом к прошлому и к фольклору. Именно под влиянием романтизма в XIX веке начинается активная работа по сбору фольклора и издаются как сборники подлинно фольклорных произведений, так и многочисленные стилизации, а также мистификации, где авторские произведения выдаются за фольклорные.
При анализе темы «Пушкин и фольклор» особое значение имеет то обстоятельство, что это был диалог двусторонний - что-то Пушкин воспринял из фольклора и что-то народ усвоил из творчества Пушкина и сделал его своим -фольклорным.
Влияние фольклора на сказки Пушкина прослеживается в целом ряде факторов. Коснемся некоторых наиболее важных из них.
1. Источники сюжетов. В литературе много дискуссий об источниках сюжетов сказок Пушкина. Видимо, наиболее обоснованным является мнение М. К. Азадовского (1): из шести сказок, написанных Пушкиным, только «Сказка о попе и работнике его Балде» идет всецело из русского устного творчества - в остальных случаях значительную, а иногда и преобладающую роль играют международные фольклорные сюжеты. Особо отметим, что сюжет «Сказки о золотом петушке» (см.: 3), позаимствован из очередной мистификации: из сборника якобы арабских сказок «Альгамбра», на самом деле написанных В. Ирвингом.
Таким образом, уже на уровне сюжетов фиксируется влияние на сказки Пушкина: 1) русской народной культуры, 2) зарубежной народной культуры и 3) зарубежной элитарной культуры. Но при этом даже заимствованные сюжеты были творчески переосмыслены, переработаны Пушкиным, что позволяет говорить не просто о влияниях, но и о диалоге, так как важнейший признак последнего - порождение новых смыслов.
2. Стилистика. По стилевому признаку пушкинские сказки исследователи делят на две группы: во-первых, это сказки с русской народнопоэтической основой («Сказка о Медведихе», «Сказка о рыбаке и рыбке», «Сказка о попе и работнике его Балде»), и, во-вторых, сказки, в которых более сильно литературное начало («Сказка о царе Салтане», «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях», «Сказка о золотом петушке»), а народное присутствует в меньшей степени. Такие сказки Т. В. Зуева называет последними сказками-поэмами (7, с. 11).
3. Язык сказок. Как явствует из исследований специалистов (см.: 7), Пушкин наполнил свои сказки такими народными речениями, которые выступают как концентрация народного мировоззрения, как сгустки тысячелетнего опыта (вот еще почему, - добавим от себя, - идеология авторской сказки в данном случае срастается с народным менталитетом): «Жена не рукавица: с белой ручки не стряхнешь да за пояс не заткнешь», «объехали весь свет» и др. Часть из них принадлежит именно языку народной сказки — «и растет ребенок там не по дням, а по часам», «молвит русским языком», «широкое поле», «море синее», «дуб зеленый». Используются характерные для фольклора существительные-эпитеты: «батюшка-царь», «голубушка-сестрица», «гости-господа» и др.
И здесь мы можем выделить важнейшую проблему диалога народной и элитарной культур. Дело в том, что во времена Пушкина методы поэтической обработки фольклорного материала были предметом постоянного обсуждения. Количество таких обработок сильно возросло и стало литературной модой. «При всей разнице в позициях ведущих критиков (Белинского, Погодина, Киреевского, Надеждина) понятие "народности" толкуется в современной Пушкину критике в основном как психологическое - это выявление народного духа, некоей национальной субстанции. Следование же внешним признакам народности, например, языковым особенностям, расценивается как поверхностное подражание, подделка, заведомо обреченная на художественную неудачу» (8, с. 154). Именно таким образом рассмотрел Белинский сказки Пушкина и оценил отрицательно.
Но сам Пушкин не считал тщательное воспроизведение внешних признаков народной поэзии чисто внешним по отношению к тому, что именовалось «народным духом». Он стремился соблюсти определенную форму, уже несущую некоторое содержание, тот «образ мыслей и чувствований», который был выражением народности.
В 1830-е годы в русской литературе разгорелся спор о методе поэтической обработки фольклора, вызванный знаменательным «состязанием» Пушкина и Жуковского (1831 год). Одновременное появление их сказок показало наличие двух различных художественных методов и двух принципиально разных точек зрения. Подобно немецким романтикам, Жуковский видел в народной поэзии один из источников для поэзии. Но Жуковского совершенно не интересует народная точка зрения, - напротив, он вносит в сказку свою мораль и свою дидактику, не считаясь ни со стилем источника, ни с его идейной стороной. Тем самым он подходит к фольклору как бы «сверху»: народная поэзия может входить в литературу только очищенная и облагороженная поэтом. Эта была вполне определенная модель диалога между народной и элитарной культурами, при которой ценностное превосходство всегда на стороне последней, а первая низводится на роль объекта.
Иное дело - фольклоризм Пушкина. Пушкин видит свою задачу в том, чтоб создать такое произведение, где отразилась бы точка зрения народного певца-сказителя, где все идейное содержание было бы преломлено сквозь призму народного восприятия. А это уже в принципе иная модель диалога, где народная культура выступает как субъект, а не объект, требует глубокого понимания и уважительного к себе отношения.
Влияние сказок Пушкина на фольклор. По свидетельству Т. В. Зуевой, в целом народ, дороживший собственной многовековой традицией, отверг свободное обращение Пушкина с известными в русском фольклоре сказочными сюжетами. В репертуар народа проникали те сказки Пушкина, которые одновременно отве-
чали двум требованиям: соответствовали идейному звучанию фольклора и несли с собой повествовательную новизну. Так, народом не была усвоена «Сказка о попе и работнике его Балде», которая очень напоминала устные народные сказки, не была усвоена и «Сказка о золотом петушке», так как в ней народ не увидел традиционного идейного содержания. На наш взгляд, в общем-то закономерно, что одна из них была отвергнута как слишком уж своя, как бы дублирующая то, что уже есть, а другая - как слишком чужая. Особый успех выпал на долю «Сказки о рыбаке и рыбке». Таким образом, народная субкультура через свои «фильтры» пропустила только то, что соответствовало ее критериям, выступая в данном случае как активно действующий субъект, что подтверждает адекватность пушкинской модели диалога с ней.
Примечания
1. Азадовский М. К. Пушкин и фольклор / М. К. Азадовский // Статьи о литературе и фольклоре. - М.-Л.: Худлит, 1960. - С. 5-64.
2. Аринштейн Л. М. Неизвестные страницы ранней английской пушкинианы // Л. М. Аринштейн // Пушкин. Исследования и материалы. - Л.: Наука, 1979. - Вып. IX.
- С. 241-260.
3. Ахматова А. А. Последняя сказка Пушкина / А.А. Ахматова // О Пушкине.
- Горький: Волго-Вятское кн. изд-во, 1984. - С. 10-40.
4. Бахтин М. М. Ответ на вопрос редакции «Нового мира» / М.М. Бахтин // Эстетика словесного творчества. - М.: Искусство, 1979. - С. 328-335.
5. Гриненко Г. В. Учение о диалоге культур в его пред-истории / Г. В. Гриненко // Полигнозис. - 2010. - № 3. - С. 91-96.
6. Достоевский Ф. М. Два лагеря теоретиков / Ф.М. Достоевский // ПСС: в 30 т.
- Л.: Наука,1980. - Т. ХХ. - С. 5-22.
7. Зуева Т. В. Сказки А. С. Пушкина / Т. В. Зуева. - М.: Просвещение, 1989. - 159 с.
8. Муравьева О. С. Из наблюдений над «Песнями западных славян» / О. С. Муравьева // Пушкин. Исследования и материалы. - Л.: Наука, 1983. - Вып. XI. - С. 149-163.
А. А. Махотина
ХУДОЖЕСТВЕННОЕ СВОЕОБРАЗИЕ ПРАЗДНИКОВ ПРИ ДВОРЕ ЕКАТЕРИНЫ II
Статья посвящена программе и художественному оформлению придворных праздников в эпоху правления Екатерины II. Кратко обозначены основные жанры придворных торжеств и формы их декоративного убранства во второй половине XVIII века в России. Ключевые слова: теория и история культуры, придворное торжество, триумф, фейерверк и иллюминация, триумфальные ворота, аллегорические образы.
The article is devoted to the program of court feasts and their decorative appearance in Russia by the Empress Catherine the Second. In the brief study of it main genres and decorative forms of court feasts are clarified and analyzed. Keywords: theory and history of culture, a Court feast, the triumph, firework and illumination, triumphal arches, allegorical images.
Устройство публичных праздников и торжеств — область художественной деятельности, которая вызывает у специалистов разных гуманитарных направлений исследовательский интерес. В отечественном искусствоведении это явление изучается в контексте «изобразительных форм» придворной и панегирической культуры. Среди них — памятники временной декоративной архитектуры, компо-
