Диалектика развития правовых доктрин в национальном правопорядке Текст научной статьи по специальности «Право»

О. М. Казакевич,

соискатель кафедры теории, истории и философии права Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ

O.M. Kazakevich,

Postgraduate .student of the Department of Theory, History and Philosophy of Law of the Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of Russian Federation

kazakevich_olga2@inbox.ru

DOI: 10.24412/1608-8794-2024-1-218-229

ДИАЛЕКТИКА РАЗВИТИЯ ПРАВОВЫХ ДОКТРИН В НАЦИОНАЛЬНОМ ПРАВОПОРЯДКЕ

Аннотация: установление сущностных характеристик правовой доктрины предполагает поиск ее места в системе научного знания, а также специфики, заключающейся в своеобразной интерпретации эмпирического материала, которым она располагает. Указанное обстоятельство предполагает значение правовых доктрин не только в качестве прикладного (вспомогательного) инструмента, позволяющего участникам правоотношений установить содержание проектируемой или применяемой нормы права (поскольку для законодательных и правоприменительных органов несомненно значение правовых доктрин для выполняемой ими деятельности), но также оценивать такую доктрину как часть культуры, в которой заключается множество системных связей правопорядка с иными формами общественной жизни, вытекающими из особенностей национальных, исторических и иных традиций. Неполным представляется подход, в силу которого национальная правовая доктрина состоит из суждений о содержании правовых норм, образованных на основании выработанных учеными-правоведами подходов, поскольку он лишает правовые доктрины системного значения для развития общества и государства. Установление культурно-исторического содержания правовых доктрин, контекста их образования позволяет раскрыть перспективы их дальнейшего развития и применять полученные результаты оценки для целей юридического прогнозирования, невозможного без учета взаимного влияния научного знания и его практического применения. Оценка правовой доктриной юридической практики позволяет установить критерии разумности в правотворчестве и правоприменении.

Ключевые слова: правовые доктрины, принципы права, правопорядок, формы права, правовая система.

218

~ DIALECTICS OF DEVELOPMENT OF LEGAL DOCTRINES

CV IN THE NATIONAL LAW ORDER

О

^ Abstract: the establishment of the essential characteristics of the legal doctrine involves

*» the search for its place in the system of scientific knowledge, as well as the specifics, which consists in a kind of interpretation of the empirical material that it has. This circumstance implies the importance of legal doctrines not only as an applied (auxiliary) tool that allows participants in legal relations to establish the content of the projected or applied rule of law (since the significance of legal doctrines for their activities is undoubted for legislative

I

I §

0Q

I

§ С

I 8 0Q

I

and law enforcement bodies), but also to evaluate such doctrines as part of culture, which contains many systemic connections of the rule of law with other forms ofsocial life, arising from the characteristics of national, historical and other traditions. Therefore, the approach, by virtue of which the national legal doctrine consists of legal norms formed on the basis of approaches developed by legal .scholars, seems incomplete, since it deprives legal doctrines of systemic significance for the development of society and the state. On the other hand, the establishment of the cultural and historical content of legal doctrines, the context of their formation, makes it possible to reveal the prospects for its further development and apply the results of the assessmentfor the purposes of legal forecasting, which is impossible without taking into account the mutual influence of scientific knowledge and its practical application. In addition, the assessment of the legal doctrine of legal practice allows you to establish the criteria of reasonableness in lawmaking and law enforcement.

Keywords: legal doctrines, principles of law, legal order, forms of law, legal system.

Д

а

е

Научному знанию свойственно развитие в условиях го- и сподства общепринятых установок, теорий, концепций и т.д. Многие 3 постулаты, носящие аксиоматический характер, не подлежащие * по этой причине оспариванию, представляют собой рамки его раз- и вития, выход за которые невозможен до тех пор, пока данные уста- 3 новки не будут опровергнуты в ходе очередной научной революции. g Это обстоятельство, обоснованное в известном труде Т. Куна [1], по- г будило и российских правоведов применять парадигмальный подход g в исследованиях развития отдельных правовых отраслей и институ- 3 тов [2], что представляется перспективным методом, хотя и не лишен- * ным оснований для критики, преимущественно связанной с известны- J ми различиями в методологии точных (естественных) и социальных | наук. Схожим понятием, которое также может рассматриваться в дан- | ном контексте, является «эпистема». Введенное в оборот М. Фуко, | оно означает мыслительные структуры, определяющие мнения, тео- 3 рии и науки в каждый исторический период [3]. В более узком зна- g чении применимо понятие «научно-исследовательская программа» (И. Лакатос), которое отсылает к более узкой сфере - исключитель- *

ÍD

но-научного знания, не предполагающего его всестороннего включения в общекультурный контекст. В этом смысле оценка правовых 219 доктрин с целью поиска их дискурсивных закономерностей мыслится о возможной с использованием указанных познавательных конструкций. g Отметим, что авторитетными отечественными правоведами высказы- J вались аналогичные суждения [4, с. 108-173]. Понятие «парадигма» | при этом следует рассматривать как нечто объединяющее членов на- | учного сообщества, в том числе принятие существующей парадигмы и следование ей в ходе выполнения научной работы предполагает возможность принятия ее результатов научным сообществом (по край-

ней мере, в качестве научных). В. И. Честнов отмечает, что «представители различных парадигм живут как бы в разных мирках» [5, с. 39], подчеркивая невозможность диалога между представителями различных парадигм (например, позитивиста XIX в. и средневекового схоласта). Установление определенных правовых институтов, с учетом принципа единства научного знания, требует отношения к правовой доктрине как к части существующей научной парадигмы и позволяет утверждать о ее значении как идейного источника правовых норм, предопределяющего структуру и функционирование правопорядка, его статику и динамику. Показательно в этом отношении предложенное Ю. А. Тихомировым понятие термина «состояние законности»: «своего рода момент покоя в процессе реализации закона, когда учитывается комплекс факторов и показателей применения норм и иных нарушений, бездействие и правовое отчуждение» [6, с. 6]. Исходя из этого „о автор предлагает измерять «уровень законности» с учетом перемен го состояний законности в стране, регионе и т.д. Динамика правопорядка в контексте приведенной цитаты также требует постоянного ана-№ лиза на основании имеющихся эмпирических данных, позволяющих § судить о его состоянии в отдельные исторические периоды и на этой § основе судить о его укреплении либо деградации. 2 Следует оговориться, что как в теории, так и в практике нет ^ не только общепризнанного понятия правопорядка, но и общих под— ходов к его осмыслению и отражению в научном знании. Напротив, § наблюдается тенденция к увеличению числа теоретических кон-5 цепций правопорядка [7, с. 14]. Не вступая в длительную полемику § по данной проблеме в рамках данной статьи, обозначим исходную ^ позицию, на которой базируются дальнейшие рассуждения автора.

Правопорядок понимается автором как источник, цель и результат о действия права, средство решения социально значимых задач, обе-^ спечения сочетания противоречивых элементов в государственно-С организованном обществе [8, с. 5]. Он является наивысшей степенью социальной целесообразности, гармоничного сочетания противоречи-220 вых элементов во всяком государственно-организованном обществе ^ [7, с. 16]. В своей основе правопорядок имеет интеллекгуально-во-СЧ левую, субъектно-институциональную и нормативную платформы. ® Интеллектуальная основа правопорядка представлена двумя уровнями ^ - общесоциальным (парадигмами и концепциями) и специально-юридическим (правовой доктриной), каждый из которых имеет закономерности формирования и реализации [7, с. 19].

Таким образом, правовая доктрина может рассматриваться как основополагающая система знания, формирующая и преобразующая

правовой порядок и в этом смысле находящаяся с ним в диалектической взаимосвязи, в результате которой формируется синтетическое состояние правового порядка и доктрины, отражающее потребности общества и государства (как следствие отрицания отрицания). Такое взаимодействие требует учета общепринятых правовых идей, принципов, основанных на особенностях отечественного правового порядка, его традиций правотворчества и правоприменения, а также конкретно-исторической ситуации, предполагающей общественный запрос на определенное правовое регулирование. Правовая доктрина обеспечивает взаимосвязь общества и государства, устанавливает модели взаимодействия, направленные на реализацию социальной справедливости посредством правотворчества и правопримене- ь ния. В этом заключаются ее общеправовой и прикладной аспекты | [9, с. 1236-1244]. Служит она и квазиисточником права (нетипичным Ь по своей природе), поскольку направляет и обосновывает решения в области правового регулирования, что нередко можно выявить лишь й по косвенным признакам. Ь

Отметив указанную диалектическую взаимосвязь правовой доктрины и практики (юридической науки и особенностей функ- § ционирования правового порядка), можно обозначить особенности г процесса формирования такой доктрины, которые проистекают § из сформированных в обществе социальных и культурных ценностей, противоборствующих интересов и притязаний. В отсутствие * идейно обоснованной (в концептуальном плане) научной теории, | позволяющей примерить указанные расходящиеся установки путем | гармоничного упорядочивания общественных отношений, может | усложняться политико-правовая обстановка, фрагментация правопо- | рядка, нарушение системности права и разрушение единообразия в его толковании и применении. Возникает опасность обращения человека § к неправовым средствам требования справедливости. По этой причине недооценка правовой доктрины, с одной стороны, и невнимательность * ученых-правоведов, ее формирующих, к общественному запросу с другой - выступают существенными рисками разбалансировки 221 и дестабилизации правового порядка, которая с высокой долей ве- о роятности проявит себя в определенный исторический период, если § не обеспечить связь доктрины и практики. ?

Рассмотрение правовой доктрины как элемента развития право- | порядка во многом связано с правовым статусом человека. Известно, | что право определяет лицо, обладающее определенным набором субъективных прав и обязанностей общего и специального характера. Человек, будучи в необходимой степени частью социальной общно-

сти, отражает в своем поведении усвоенные элементы национальных традиций и культуры, правил поведения, в том числе демонстрирует свое к ним отношение, проявляющееся в индивидуальном и коллективном поведении. Вовлекаясь во взаимодействие с коллективом, он оказывается восприимчивым к политическим и правовым основаниям поведения, воспринимаемого в качестве должного. В свою очередь, система государственных институтов позволяет устанавливать и ре-ализовывать те или иные общественные инициативы, в рамках которых формируется практика поведения и ее дальнейшее закрепление в качестве традиции. Указанные традиции достаточно разнообразны и проявляются во всех сферах общественного взаимодействия: экономической, социальной, политической, культурно-идеологической и т.д. Они формируют мировоззрение, систему этических, эстетических идеалов, а также специфику картины мира. Без этого невозможно „о адекватное применение права независимо от особенностей правового го порядка. Например, известна роль доктрины как источника права для судебной практики стран общего права. Однако Р. Дворкин признавал а необходимость углубления доктринального исследования вопросов, § например, находящихся на стыке права и морали. Иначе юрист, име-§ ющий полноценное представление о понятии «вина» в различных 2 областях юридической деятельности, может столкнуться с ситуацией, ^ когда без должного анализа останутся моральные аспекты личности — и совершенного деяния [10, с. 19]. По этой причине значение доктри-§ ны как источника права предполагает наполнение ее содержанием 25 на практике и последующее научное исследование с целью дальней-§ шего развития.

С

I

Что касается подходов к правовой доктрине в странах континентального права, можно выделить узкий и широкий подходы к ее <5 определению: в качестве источника права и в качестве разнообразия ^ научных позиций, определяемых в ее рамках. При этом представители С широкого подхода рассматривают доктрину в качестве политико-правовой действительности, которая отражает социально-правовые 222 потребности общественного развития и служит целям объединения ^ права и этики, морали, культуры и т.д. К ее сторонникам относятся СЧ С. С. Алексеев, Д. А. Керимов, Н. И. Матузов, В. С. Нерсесянц и др. ® Не следует, однако, переоценивать влияние социальных ценно-^ стей и интересов на формирование доктрины, поскольку в рамках правового порядка они, скорее, являются не его элементом, а средой, в условиях которой он функционирует (данное замечание основано на общеизвестном положении теории систем, в силу которого каждый отдельный элемент системы является самостоятельной системой низ-

шего порядка, при этом система испытывает влияние отдельных ее элементов, а также среды, в которой она функционирует) [11, с. 19]. По этой причине правильнее утверждать о внешнем влиянии национальных ценностей и интересов на правовой порядок, определяющем его содержание, в том числе господствующую догму права, концепции правопонимания, правовую культуру и правовую идеологию. Через них, опосредованно, формируется правовая доктрина, благодаря накоплению в рамках отраслевых исследований комплекса эмпирических данных и основанных на них суждений о явлениях в области права [12, с. 13-22]. Правотворческая и правореализационная практика обеспечены механизмом обратной связи с внешней, по отношению к правовому порядку, составляющей, которая определяет регулятор- ь ные пределы норм права, в частности, готовность общественности * к их добровольному исполнению. Ь

Таким образом, в любом обществе, в рамках которого функцио- 3 нируют государственные и общественные институты, формируются * специфические ценности и традиции, свое понимание таких базовых Ь принципов, как свобода, равенство, демократизм, верховенство права, | права человека и т.д. Значительная роль по этой причине в процессе § их формирования отводится праву как социальному регулятору, усваи- г вающему и направляющему в организационном и материально-право- § вом отношении общественное развитие. Именно благодаря правовой 3 доктрине, позволяющей установить содержащие общечеловеческих * и специфических, национальных ценностей, возможен конструктив- | ный диалог правовых порядков, часто стремящихся к ускоренной уни- | фикации в ущерб национальным интересам (как прогнозируемый, так | и неспрогнозированный). Подобная унификация должна проводиться | на основании обстоятельных сравнительно-правовых исследований, 3 учитывающих как удобство, так и несовершенство существующих § классификаций правовых порядков.

Изложенные рассуждения вновь подчеркивают значимость * практики (опыта) для определения истинности или ложности определенных правовых концепций, формирующих правовые доктрины. 223 В условиях отсутствия апробации научного знания правовая доктрина о не может существовать, равно как и право неспособно служить адек- § ватным регулятором в отсутствие всесторонней оценки практики его ? реализации. В этой взаимосвязи возможно проследить общее и осо- * бенное между правовой доктриной и отечественным правопорядком, | а также установить, в какой мере существующая законодательная и правоприменительная практика сопоставимы с национальной правовой традицией, а в какой - создаются и применяются без учета

общенациональных интересов либо в угоду правопорядкам иных стран или региональных объединений. По этой причине актуальными видятся опасения отдельных авторов, касающиеся утраты законом нормативности и обязательности; большого количества законов, носящих технический характер; идеологизации права; отхода от правил юридической техники при составлении текстов нормативных актов; «правотворческого романтизма» и т.д. [13, с. 25-35]. Приведенные проблемы сопровождаются конкретными примерами «сбоев» в правовом регулировании, устранение которых, по мнению Н.А. Власенко, должно происходить путем практического воплощения идей разумности и определенности в процессе правотворчества и правоприменения.

Следует учесть, что Н.А. Власенко полагает разумность права «универсальным принципом» [13, с. 46], в силу которого возможно действие права при сохранении необходимой степени гибкости „о и эффективности. Данные качества права возможны при соблюдении го баланса интересов субъектов права, осуществление которого предполагает мыслительную деятельность по установлению наиболее под-№ ходящего результата участия в правоотношении. Ученый отмечает, что § право только разумно в своих свойствах, методах и целях [13, с. 11-12], § свидетельство чему находит в трудах Г. Гегеля, И. Канта, К. Фишера 2 и др. [13, с. 39-45]. Соглашаясь с автором, отметим, что долженство-^ вание в любой форме является порождением разума, а не природы — [14, с. 137]. По этой причине справедливость права гарантируется § и обеспечивается его разумностью.

В развитие данной мысли, с учетом предмета настоящей статьи, отметим, что содержательная сторона идей в области правового регулирования (как отраженных в правовых актах норм-принципов, так и выводимых исходя из буквы и духа правовых норм) находится о на пересечении юриспруденции, философии, иных областей социаль-^ но-гуманитарного знания и формируется в модель поведения путем С преобразования накопленного данными науками объема научного знания в конкретные нормы права. Данное знание нередко является 224 фрагментированным и разрозненным (например, общефилософские ^ подходы к должному и справедливому и выводы социологии о мо-СЧ делях поведения отдельных социальных групп и т.д.) и, благодаря ® проведению междисциплинарных исследований, позволяет формули-^ ровать нормативные правила поведения [15, 16]. Указанный процесс вполне можно обозначить реализацией закона диалектики перехода количественных изменений в качественные, нашедшего отражение в трудах таких великих классиков, как Г. Гегель [17], К. Маркс [18] и Ф. Энгельс [19].

I

С

Что касается закона единства и борьбы противоположностей (третьего основополагающего закона диалектики), можно отметить, что процесс перехода правовых идей в общепринятые принципы и нормы права представляет собой непрекращающуюся дискуссию, притом не только в области частных проблем (например, соразмерность мер наказания за совершение преступлений в сфере экономики, степени общественной опасности оскорбления и т.п.), но и проблем фундаментальных, без принятия решения по которым кажется немыслимым формирование единой правовой системы. К таким проблемам относятся вопросы правопонимания, системы источников права, пределов действия прав человека и т.д. По всем указанным проблемам на каждом историческом

этапе формируется определенный консенсус (status quo), и одной из важ- ь « « а

нейших задач правовой доктрины является отслеживание состояния |

этого консенсуса, в особенности в условиях современного стремительно ^

изменяющегося мира. Как не без оснований отметил Марк ван Хук, пре- р

зидент Европейской академии теории права, «такой вещи как "право" *

в реальности не существует. "Право" - это то имя, которое люди решили |

дать определенным видам деятельности. И в зависимости от исходного р

варианта теории права данная реальность будет (слегка) различаться. g

... Реальность частично определяет теорию. Теория частично создает г

реальность» [20, с. 27]. В продолжение данной цитаты автор указывает, g

что подобное диалектическое взаимодействие не переходит в синтез, р

поскольку является бесконечным процессом. Однако и сама диалектика *

не предполагает покоя как результата синтеза, в силу отмеченного за- J

кона отрицания, указывающего на содержание противоречия в любом |

синтетическом явлении. §

Представленное краткое изложение применения законов диа- |

лектики к пониманию места и роли правовой доктрины в системе р

~ а

действующего правопорядка позволяет рассматривать его под углом g

конкретно-исторической обстановки. Отсутствие единообразного ■§

Й

подхода к пониманию правовой доктрины негативно сказывается на понимании и применении общих принципов права, являющихся

основой правовой системы. Благодаря доктринальным подходам 225

к содержанию права устанавливается его идейно-воспитательное о

воздействие на общественные отношения, формируется правовая g

культура, обыденное и профессиональное правосознание, существо- 3

вание которых невозможно без представлений об идеалах правового |

регулирования. В нормах права данные идеалы находят обоснованное | и рациональное выражение.

С учетом изложенных подходов к правовой доктрине обратимся к проблеме установления ее значения для господствующей догмы

права. В литературе высказываются различные позиции по данному вопросу. Так, известно, что правовые догмы являются некими первичными, исходными элементами правоведения, через которые материализуются правовые установления. При этом догма права является относительно стабильной. В частности, если обратиться к трудам известного российского юриста В.С. Нерсесянца, основоположника либертарно-юридической концепции понимания права, то можно заметить, что догмы о системе права, норме права (как первичном ее элементе) и иные классические положения в целом являются схожими в изложении с аналогичными положениями представителей иных воззрений на понимание права (например, В. М. Сырых, В. В. Лазарев и т.д.). С. С. Алексеев отмечал, что «сама по себе догма права является идеологически нейтральной, допускает различные идеологические интерпретации и может включаться в правовую идеологию самой „о разной направленности» [21, с. 52]. Критически к данной позиции относится Н.В. Варламова, указывая, что «юридическая догматика всегда есть интерпретация определенного понимания права» а [22, с. 270]. Созвучную позицию высказывает и В. В. Лапаева: «то или § иное понимание сущности права через понятие права воздействует § на формирование доктрины и догмы права, оказывая таким образом 2 существенное влияние на правотворческую и правоприменительную ^ деятельность» [23, с. 11].

— Действительно, правовая догматика представляет собой учение § о действующем праве и предопределяет порядок создания и при-^ менения правовых норм. Несмотря на различия в понимании права, § различные исследователи в части догмы права избирают относи-с= тельно-единообразный порядок изложения, рассматривая, однако, соответствующие положения через призму своего восприятия права. о Юснатуралист и позитивист будут по-разному относиться к норме ^ права, поскольку для одного она будет воплощением принципа форС мального равенства, а для другого - правилом должного поведения, санкционированным государством и обеспеченным государственным 226 принуждением. По этой причине догма права имеет в большей степени инструментальную основу для воплощения правовых идей, по-(V зволяющую воплощать соответствующие доктринальные положения ® посредством апробированной и общепринятой методологии. Догма ^ права в этом смысле является центральным элементом связи науки и практики.

Что выступает отправной точкой формирования научной доктрины, служащей целям развития правопорядка? Видится, с учетом обозначенного парадигмального подхода к исследованиям в области

права, что данная работа должна производиться путем надлежащего использования правовых аксиом о функциях права и проблемах, на разрешение которых оно направлено. Подобный подход ориентирован на познание контекста, в рамках которого функционирует и развивается общество, содержание которого имплицитно, понятно лишь интуитивно. В рамках парадигмальной картины проводимого исследования данный контекст необходимо выразить эксплицитно, чтобы в пределах научного дискурса не возникало проблем с интерпретацией терминологии. Служит этому не только полноценное исследование эмпирического материала, но и учет имеющихся работ по исследуемой проблеме, что усложняется в условиях экспоненциального роста научных публикаций. Не всякое научное знание преследует ь интересы поиска истины и воплощения разума. Следует согласиться * с замечанием известного теоретика В. В. Лазарева, посвятившего цикл Ь своих исследований проблемам юридической науки, о необходимости 3 поддержания объективности научной доктрины. В частности, автор * определяет науку как «концептуализированную совокупность верифи- Ь цируемых знаний о том, что есть и что может быть в мире идей и мире 3 вещей в пространственно-временном и субъектном измерении» [24, § с. 181] и в этом отношении указывает на миссию общей теории права г осуществлять глобальную рефлексию, рефлексию юридической науки § в целом [24, с. 181], в методологию которой входит как отвлеченная 3 метафизика, так и всепроникающая эмпирика, где наиболее полезным * является системный подход [24, с. 182]. Ученый условно разделяет | юридическую науку на три вида: 1) прислуживающую определенным | интересам вопреки требованиям поиска истины; 2) обремененную | поиском истины; 3) «словоблудие» (по замечанию автора - самая | обширная ее часть) [24, с. 190-191]. Поиск места и роли доктрины 3 в развитии правопорядка должен быть сопряжен с установлением § адекватного и актуального научного знания, направленного на практическое воплощение в интересах человека, общества и государства. *

Ф

Можно также проследить синтетическую связь доктрины и практики, поскольку «прислужническая» составляющая науки является не- 227 долговечной, подлежащей развенчанию практикой, а лишенные связи о с реальностью научные концепции в практическое поле не попадут. §

I?

^

Список литературы: *

1. Кун, Т. Структура научных революций / Т. Кун. - М. : Прогресс, § 1977. - 300 с. *

2. Войниканис, Е. А. Парадигмальный подход к исследованию интеллектуальных прав : дис. д-ра. юрид. наук / Е.А. Войниканис. - М., 2017. - 392 с.

3. Фуко, М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук / М. Фуко.

- СПб. : А^ : Талисман, 1994. - 405 с.

4. Гаджиев, Г.А. Легитимация идей «Права и экономики» (новые познавательные структуры для гражданского права) / Г.А. Гаджиев // Вестник гражданского права. - 2017. - № 6. - С. 108-173 с.

5. Честнов, И.Л. Постнеклассическая теория права. - СПб. : АЛЕФ-Пресс, 2012. - 649 с.

6. Тихомиров, Ю.А. Как обеспечить законность? Новый подход / Ю.А. Тихомиров // Российское правосудие. - 2016. - № 8. - С. 5-11.

7. Общее учение о правовом порядке: восхождение правопорядка / Н.Н. Черногор, Д. А. Пашенцев, М. В. Залоило и др. - М. : Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации : ИНФРА-М, 2019. - Т. 1. - 348 с.

8. Хабриева, Т.Я. Укрепление правопорядка и противодействие коррупции в условиях евразийской интеграции / Т.Я. Хабриева, Н.Н. Черногор // Общественные науки и современность. - 2017. - № 1. - С. 5-19.

„О 9. Емельянов, А.С. Административно-правовая доктрина, идеи либера-

лизма и развитие государственности в России / А.С. Емельянов // Политика § и общество. - 2012. - № 12. - С. 1236-1244.

* 10. Дворкин, Р. О правах всерьез / Р. Дворкин. - М. : РОССПЭН, 2004.

^ - 389 с.

§ 11. Воронин, М.В. Основания и проявления системности права : ав-

® тореферат дис. ... канд. юрид. наук / М.В. Воронин. - Казань, 2013. - 27 с.

12. Концепция цифрового государства и цифровой правовой среды / ^ Н.Н. Черногор, Д. А. Пашенцев, М. В. Залоило и др. - М. : Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской § Федерации : Норма : ИНФРА-М, 2021. - 243 с.

I— 13. Власенко, Н. А. Разумность и определенность в правовом регулиро-

вании / Н.А. Власенко - М. : Институт законодательства и сравнительного 2 правоведения при Правительстве Российской Федерации : ИНФРА-М, 2014.

- 156 с.

14. Новгородцев, П. И. Кант и Гегель в их учениях о праве и государстве / О П.И. Новгородцев. - СПб. : Алетейя, 2000. - 355 с. ® 15. Цифровая трансформация и государственное управление: научно-

С; практическое пособие / А.С. Емельянов, А. А. Ефремов, А. В. Калмыкова и др.; ред. кол.: Л.К. Терещенко, А.С. Емельянов, Н.А. Поветкина.

228 - М. : Инфотропик Медиа, 2022. - 224 с.

- 16. Талапина, Э.В. Обеспечение фундаментальных прав человека

при обработке данных в государственном управлении / Э.В. Талапина, ^ В.Н. Южаков, И.А. Черешнева. - М. : Дело, 2022. - 214 с. ^ 17. Гегель, Г.В.Ф. Наука логики : в 3 т. / Г.В.Ф. Гегель. - М. : Мысль,

1970. - Т. 1. - 504 с.

18. Маркс, К. Экономическо-философские рукописи 1844 года и другие ранние философские работы / К. Маркс - М. : Neoclassic, 2023. - 244 с.

19. Энгельс, Ф. Диалектика природы / Ф. Энгельс. - М. : Политиздат, 1953. - 327 с.

I

Ой

20. Хук, М. Право как коммуникация / М. Хук. - СПб. : Изд. дом Санкт-Петербургского гос. ун-та : Унив. изд. Консорциум, 2012. - 287 с.

21. Алексеев, С. С. Философия права: история и современность. Проблемы. Тенденции. Перспективы / С.С. Алексеев - М. : Норма, 1999. - 329 с.

22. Варламова, Н.В. Философия права и юридическая догматика (проблема внутренней непротиворечивости правовой теории) / Н.В. Варламова // Юриспруденция XXI века: горизонты развития. Очерки / под ред. Р.А. Ромашова, Н.С. Нижник. - СПб. : Санкт-Петербургский университет Министерства внутренних дел Российской Федерации, 2006. - С. 269-300 с.

23. Лапаева, В.В. Типы правопонимания: правовая теория и практика / В.В. Лапаева - М. : РАП, 2012. - 577 с.

24. Лазарев, В.В. Юридическая наука: современное состояние, вызовы и перспективы (размышления теоретика) / В.В. Лазарев // Lex Russica. - у 2013. - № 2. - С. 181-191.

Ь

X

ь

0

3

1

3!

229