CC BY
73
которые человек получает «в готовой форме» [Бахтин, 1990, с. 23].
Готовые истины поставляются, в частности, массовыми партиями, течениями, сообществами, поэтому им чужд юмор. «У массовых партий нет и быть не может юмористических газет, хотя некоторым кажется, что у них они именно такие, потому что массовые образования всегда пасутся на ниве риторики, им для существования необходимы табу, которых юмор никогда не будет блюсти» [Ibid. P. 24]. Ценностный конфликт: человек - масса один из самых важных для Гуа-рески. На этом конфликте построено множество рассказов созданного им на протяжении послевоенного двадцатилетия цикла «Малый Мир». Один из главных героев, коммунист Пеппоне, раз за разом погружается в пучину партийных коммунистических лозунгов, а другой герой - священник дон Камилло выбивает его из риторической волны с помощью того или иного комического средства, возвращая его в человеческое состояние, и Пеппоне говорит или делает прямо противоположенное заявленному в риторической программе.
Теоретические воззрения Гуарески и его художественная практика показывают, что юмор Гуарески это форма, тщательно разработанная автором для его писательских целей, в соответствии с его взглядом на мир, с его нравственными и политическими убеждениями. По удачному выражению итальянского писателя Гвидо Кон-ти, юмор Гуарески «это объединяющий элемент, средство, собирающее воедино невероятно ясное сознание писателя, его экзистенциальную
грусть и сиюминутную острую политическую полемику» [Conti,1995, р. 28]. И эта особенность обеспечивает произведениям Гуарески особое место в юмористической литературе середины века.
Библиографический список:
1. Аристотель Поэтика. Об искусстве поэзии [Текст] / пер. В. Г. Аппельрота и ком. Ф.А. Петровского // Памятники мировой эстетической и критической мысли. - М.: Гослитиздат, 1957. - 183 с.
2. Бахтин, М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса [Текст] / М.М. Бахтин. - 2-е изд. - М.: Худ. лит., 1990. - 543 с.
3. Борев, Ю.Б. Комическое или о том, как смех казнит несовершенство мира, очищает и обновляет человека и утверждает радость бытия [Текст] / Ю.Б. Борев. - М.: Искусство, 1970. - 272 с.
4. Зверев, А.М. Смеющийся век [Текст] / А.М. Зверев // Вопросы литературы. - 2QQQ. - № 4. - С. 3-37.
5. Aubouin, E. Les genres du risible. Ridicule. Comique. Esprit. Humour ^ext] / E. Auboin. - Marseille: Ofep, 1948. -127 р.
6. Baricco, A. Guareschi, petardi d'autore sotto le poltrone dei critici [rext] / A. Barrico // La Stampa. - 1993. - 17.Q7. - Р. 17.
7. Conti, G. Giovannino: l'umorismo coi baffi ^ext] / G. Conti // Cultura. - Qui Parma, 1995 - № 1. - Р. 5-17.
8. Guareschi, G. Conferenza degli anni quaranta ^ext] / G. Guareschi [неопубл. лекция]. -Milano, 1939 - 14 р.
9. Guareschi, G. Umorismo razionato ^ext] / G. Guareschi // Ritorno alla base: сборник рассказов и статей. - Milano: Rizzoli Edizioni, 2QQ2. - Р. 6Q-73.
1Q. Guareschi, G. Italia Provvisoria ^ext] / G. Guareschi. -Milano: Rizzoli Edizioni, 1947 - 263 р.
11. Guareschi, G. Conferenza di Lugano ^ext] / G. Guareschi [неопубл. лекция]. - Lugano, 1951 - 26 р.
12. Krause, K. Humor der Antike ^ext] / K. Krause. - Bonn: Ferdinand Dummlers Verlag, 1948. - 272 р.
13. Mosca, G. La signora Teresa ^ext] / G. Mosca. - Milano: Rizzoli Edizioni. - 1977. - 236 р.
УДК 82 ББК 83.3(г)
А.В. Гуслина
ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ И ЭСТЕТИЧЕСКАЯ РЕАЛЬНОСТЬ КАК ОБРАЗНО-АНАЛОГИЧНЫЕ МИРЫ В РОМАНЕ М.А. БУЛГАКОВА
«МАСТЕР И МАРГАРИТА»
Действительность, в которой мы живем не есть единая реальность, это всего лишь фрагмент, отделенный от единого. Эстетическая реальность как аналог «абсолютной реальности» раскрывает нам глаза и помогает увидеть нашу действительность в целостности, она возвращает нас к истоку самой жизни, открывает невидимое, раскрывает единство видимого и невидимого.
Ключевые слова: действительность; реальность («первичная реальность»); эстетическая реальность; образ; видимое и невидимое
A.V Guslina
ACTUALITY AND ESTHETIC REALITY AS THE SIMILAR IMAGE WORLDS IN THE NOVEL OF M.A. BULGAKOV «MASTER AND MARGARETH»
Actuality, where we belong as acting beings, does not make up a not holistic reality. In fact, it is only a fragment, separated from the holistic. Esthetic reality as the analogue of «absolute reality» opens our eyes and helps to see our actuality in the holistic. It returns us to the source of life, exposes the invisible, the unity of the visible and invisible.
Вестник ИГЛУ, 2014
© Гуслина А.В., 2Q14
Key words: actuality; reality («absolute reality»); esthetic reality; image; the visible and the invisible
Мы живем в многомерной, многослойной реальности, которая окружает нас, которая находится глубоко внутри нас. Реальность и эстетическая реальность - это единое, это «абсолют». Так воспринимал природу «абсолютной эстетической действительности» древний грек. Современный человек - это фрагмент. Действительность, в которой он живет - это тоже всего лишь фрагмент целостной реальности. Человек придумывает свой мир, мир ложных идей, в то время как художественное произведение являет невидимый мир, пугающий и тревожащий душу человека. Художественное произведение позволяет человеку открыть реальность в ее многогранности, в ее целостности, в ее одновременности, осознать иллюзию причинно-следственных связей, увидеть пространство и время не в протяженности, а в одновременности, их одновременность в единой причине, в истоке бытия.
У русского философа С.Л. Франка мы находим, на наш взгляд, простое и лаконичное понимание действительности и первичной реальности: «Но что, собственно, мы разумеем, когда говорим о том, «что подлинно есть»? Ближайший ответ на это, обычно молчаливо подразумеваемый, будет: все, на что мы наталкиваемся, с чем мы встречаемся в окружающей нас среде... Эмпирическая действительность есть примерно то же самое, что «мир»... общий всем нам мир, с которым мы вынуждены считаться, как с чем-то, что фактически есть... «Эмпирическая действительность» - термин, в котором ударение лежит обычно на том, что нам чувственно или конкретно дано... Но то, что предстает нам как объективная действительность, само по себе подчинено времени, протекает во времени, состоит из временных процессов... За пределами объективной действительности - того, что существует, т.е. во времени, - есть еще идеальное бытие - то, что сверхвременно, раз и навсегда, независимо от того, встречается ли оно в объективной действительности, и когда и где в ней встречается... Первичная реальность по самому существу своему не есть нечто определенное по содержанию, нечто ограниченное, она дана, напротив, всегда как
нечто безграничное и бесконечное» [Франк, 2007].
Помимо эмпирической действительности, в которой мы живем, реальности в своей экзистенциальной сущности (первичной реальности), существует еще одна удивительная и не менее таинственная реальность - мир художественного произведения или эстетическая реальность. Можно сказать, что эстетическая реальность - выраженная, воплощенная в художественном произведении «первичная реальность», не эмпирический, объективный мир, а абсолютный. Художественное произведение как эстетическая реальность, по мнению К.Г. Юнга, открывает человеку тот мир, от которого он закрывается в своей повседневной жизни, и встречается лицом к лицу с тем, что он так боялся увидеть, налаживает контакт не только с отвергнутой и непонятой частью своей сущности, но и сущности всего человечества: «Каким бы темным и бессознательным этот ночной мир ни был, он не является абсолютно незнакомым. Человек знает о его существовании с незапамятных времен, и для примитивных племен он является не нуждающейся в доказательствах частью космоса. Только мы отвергаем этот мир в силу боязни суеверия и метафизики, создавая на его месте относительно более спокойный и удобный мир сознания, в котором законы природы действуют подобно законам общества. Поэт всюду и в любой момент может увидеть существ, населяющих ночной мир - духов, демонов, и божеств; он чувствует, как человеческой судьбой правит сверхчеловеческая рука, ему также дано предчувствовать необъяснимые события в плероме» [Юнг, 2007. Режим доступа: http:// jungland.ru/node/1563].
Интересную мысль по этому поводу высказывает Н.П. Антипьев: «Если человек смотрит на все вокруг только глазами своего времени, то он лишается многих богатств, накопленных человечеством. Однако человек все-таки вписан не только в одну эпоху. Сознание человека принадлежит эпохе, а вот бессознательное выходит за границу настоящего времени. В бессознательном - все времена, пространства и народы, прошлое, настоящее и будущее»
[Антипьев, 2011, с. 145]. В действительности невозможно ухватить поток бессознательного, не всегда нашему восприятию поддается и сознательная жизнь целиком. Но открывая художественное произведение, человек из «человека эпохи превращается в «гражданина» мира и человечества, открытого всем временам, народам и всему вселенскому пространству» [Антипьев, 2011, с. 146].
Обобщая вышесказанное, можно сделать вывод, что эстетическая реальность является аналогом «абсолютной реальности» в том смысле, что автор своими произведениями помогает воспринять нам целостный, «абсолютный» мир, который существует рядом с нами, но для которого мы часто остаемся глухи и слепы.
Рассмотрим этот диссонанс между эмпирической реальностью и абсолютной в образном воплощении на примере «Мастера и Маргариты» М. Булгакова, где игра загадочного с очевидным, невероятного с вероятным исполнена художественно достоверно.
Открывая произведение, мы погружаемся в эмпирическую действительность, определенную и предсказуемую в своей основе, по мнению Берлиоза. Вместе с детерминированной эмпирической действительностью настойчиво явлен алогизм происходящего, который персонажи «Мастера и Маргариты» не замечают. Почему-то вдруг зловеще пустынно становится на Патриарших прудах: «Да, следует отметить первую странность этого страшного майского вечера» [Булгаков, 2011, с. 927].
Необоснованный страх терзает сердце Берлиоза: «Тут приключилась вторая странность, касающаяся одного Берлиоза. Он внезапно перестал икать, сердце его стукнуло и на мгновенье провалилось, потом вернулось, но с тупой иглой, засевшей в нем. Кроме того, Берлиоза охватил необоснованный, но столь сильный страх, что ему захотелось тотчас бежать с Патриарших без оглядки» [Там же. С. 928].
Ниоткуда возьмись из воздуха появляется странная полуматериальная фигура: «И тут знойный воздух сгустился перед ним, и соткался из этого воздуха прозрачный гражданин престранного типа» [Там же].
Однако все эти знаки проходят мимо сознания Берлиоза.
У философов существует идея о так называемой душевной, психической реальности, о мире переживаний субъекта, приходящих извне, которую легко спутать с той реальностью, что звучит из глубин бытия. Что мы видим в рассмотренных ситуациях? Явление чисто психологическое или же отголосок первичной реальности? Если можно объяснить привидевшуюся фигуру, как явление извне, а потому пошатнувшее внутренний мир Берлиоза, то как объяснить тупую иглу и необъяснимый страх в тот момент, когда ему ничто напрямую не угрожало и ничего особенного не происходило?
В романе сама реальность говорит и выражает будущее своим настоящим состоянием. Но говорит другим, особым языком, который ни один персонаж не понимает. И странная атмосфера на Садовом кольце, и тупая игла в сердце Берлиоза - это не личные переживания, чувства Берлиоза, это внезапные знаки, ПРЕДчувствия из глубин первичной реальности. И пока Берлиоз своим мощным рассудком пытается отогнать, заглушить свои предчувствия, все его существо являет неожиданное: «если на Бронной мне не свалится на голову кирпич» [Булгаков, 2011, с. 934]. И, несмотря на то, что пластически Берлиоз выглядит целостно, его голова и тело соединены, между тем они находятся в явном диссонансе. И тело, похоже, не особо-то Берлиозу и нужно, ведь предчувствиям своего сердца и тому, что идет из глубины, он не верит, превознося познания своего рассудка, своей головы. Однако художественный мир произведения расставляет акценты по-другому: не тело мешало Берлиозу, доставляя его голове неудобства и смущения «необыкновенными» явлениями, а его голова. И мы крупным планом видим, какая нелепая судьба вышла с головой Берлиоза: ее отрезало трамваем, Воланд пьет из нее на своем великом балу, и затем Берлиоз исчезает в никуда, как будто его и не было на белом свете.
Вот оно: видимое и невидимое. Видимое -то, что голова Берлиоза была отрезана трамваем, невидимое - она уже давным-давно была отрезана от его существа. Ведь для Берлиоза, кроме энциклопедических знаний (не факт, что истинных), идей его рассудка больше ничего не существовало, в то время, как реальность гораздо многограннее, неожиданнее и
внезапнее предсказуемых, готовых реакций его несчастной головы.
«Головою» мучается не один Берлиоз. И не его одного терзают предчувствия, предвосхищающие явления. Явления, похожие на тупую иглу и необъяснимый страх, тревожат и Понтия Пилата. Рассмотрим эпизоды: «Более всего на свете прокуратор ненавидел запах розового масла, и все теперь предвещало нехороший день, так как запах этот начал преследовать прокуратора с рассвета» [Булгаков, 2011, с. 937].
«Все было кончено, и говорить более было не о чем. Га-Ноцри уходил навсегда, и страшные боли прокуратора некому излечить; от них нет средств, кроме смерти. Но не эта мысль поразила сейчас Пилата. Все та же непонятная тоска, что уже приходила на балконе, пронизала все его существо. Он тотчас постарался ее объяснить, и объяснение было странное: показалось смутно прокуратору, что он чего-то не договорил с осужденным, а может быть, чего-то не дослушал. Пилат прогнал эту мысль, и она улетела в одно мгновенье, как и прилетела. Она улетела, а тоска осталась необъясненной, ибо не могла же ее объяснить мелькнувшая, как молния, и тут же погасшая какая-то короткая другая мысль: «Бессмертие... пришло бессмертие...». Чье бессмертие пришло? Этого не понял прокуратор, но мысль об этом загадочном бессмертии заставила его похолодеть на солнцепеке» [Там же. С. 951].
На главу «Понтий Пилат» интересно посмотреть в сравнении с предыдущей. В событиях, происходящих в Ершалаиме и Москве, когда Воланд беседует с Берлиозом и Иваном, при одновременном взгляде обнаруживаются любопытные моменты. Прежде всего, оба персонажа - Берлиоз и Понтий Пилат исключительно рациональны, настолько, что у обоих буквально по швам трещит голова. Берлиоз лишается своей головы физически. Понтий Пилат мучается невыносимыми головными болями, и даже являясь невероятно волевым и сильным персонажем, он думает о смерти: «. от них нет средства, кроме смерти», «яду мне, яду.», - думает про себя Пилат» [Там же. С. 942].
Обоих героев посещают странные, внезапные предчувствия. Что за предчувствия мучают Понтия Пилата? Что за тоска? Что
за странный, неожиданный для самого Пилата разговор с Иешуа? Что за бессмертие? И самое главное, почему его терзают предчувствия о бессмертии?
Голова Понтия Пилата так же, как и голова Берлиоза, находится в диссонансе со всем его существом. С невыносимыми болями ослабевают его разум и воля, сковывавшие его иллюзией всемогущества, несокрушимой власти и свободы. Понтий Пилат обнаруживает свою абсолютную несвободу. Ему становится видимой относительность и шаткость его власти, и прежде всего, власти над самим собой, поскольку он не способен совладать ни с собственным телом, ни с собственным внутренним потоком сознания. Его разум слабеет, тем самым, открывая дверь в пространство души.
Но вопрос вызывает еще и следующий момент. Отчего поселилась таинственная тревога внутри персонажей? Тревогу всегда вызывает возможное столкновение с противодействующей силой извне. Кто или что является противодействующей силой в романе для Берлиоза и Понтия Пилата? Ответ очевиден: Берлиозу трагедию несет Воланд, а Понтию Пилату... Иешуа. Если первый персонаж не вызывает удивления, то второй, по меньшей мере, повергает в недоумение. Как такой безобидный герой может нести с собой трагедию и всецело перевернуть жизнь сильного и жестокого правителя?
Воланд и Иешуа. Весьма странная связь существует между двумя этими персонажами. Явленные в облике людей, их сущность и их бытие выходят за рамки пространства и времени. Собственно они и есть самое бытие. Разница лишь в оттенках.
Посмотрим пристальнее на самого Волан-да. С одной стороны, Воланд представлен, как человек, с другой стороны, в его человеческом облике присутствуют нестандартные черты, какие не часто увидишь у обычных людей: у него разного цвета глаза, и один глаз живой, реагирующий, другой - совершенно пустой и мертвый, одна бровь ниже, другая выше. Удивительно, несмотря на то, что Воланд был явлен в человеческом облике, ни один из персонажей так и не смог его достоверно описать при даче показаний. Не смогли определить и его национальность. И это верно. Какая национальность может быть у того, что выходит за пределы эмпирической действительности?
Персонажи, что в начале романа, что в конце - пытаются объяснить «необъяснимое» в пределах обыденных, знакомых понятий. Но лишь в финале романа является истинное «лицо» Воланда: «И, наконец, Воланд летел тоже в своем настоящем обличье. Маргарита не могла бы сказать, из чего сделан повод его коня, и думала, что возможно, что это лунные цепочки и самый конь - только глыба мрака, и грива этого коня - туча, а шпоры всадника - белые пятна звезд» [Булгаков, 2011, с. 1227].
Вот он истинный образ Воланда - глыбы мрака, тучи, лунный свет, звезды.
Обратим внимание на момент, связывающий воедино события, происходящие и в ер-шалаимских главах, и в московских. Читаем в ершалаимских: «Становилось все темнее. Туча залила уже полнеба, стремясь к Ерша-лаиму, белые кипящие облака неслись впереди напоенной черной влагой и огнем тучи. Сверкнуло и ударило над самим холмом... Настала полутьма, и молнии бороздили черное небо. Из него вдруг брызнуло огнем... Тьма закрыла Ершалаим.Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. Исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной башней, опустилась бездна... Все пожрала тьма...» [Там же. С. 1068]. А теперь читаем московские главы: «Гроза, о которой говорил Воланд, уже скоплялась на горизонте. Черная туча поднялась на западе и до половины отрезала солнце. Потом она накрыла его целиком. На террасе посвежело. Еще через некоторое время стало темно. Эта тьма, пришедшая с запада, накрыла громадный город. Исчезли мосты, дворцы. Все пропало, как будто этого никогда не было на свете. Через все небо пробежала огненная нитка. Потом город потряс удар. Он повторился, и началась гроза. Воланд перестал быть видим в ее мгле» [Там же. С. 1214].
Самое удивительное, что с точки зрения фактической действительности, Воланда нет в этих главах, но точнее будет сказать, что он просто невидим в этих главах. Где же Во-ланд, когда он говорит, что «. я лично присутствовал при всем этом. И на балконе был у Понтия Пилата, и в саду, когда он с Каифой разговаривал, и на помосте, но только тайно, инкогнито» [Там же. С. 957]. Тьма, тучи, гроза - это и есть все Воланд, сверхвременная
реальность, неумирающая, вечно бытийству-ющая, стоящая над эмпирической действительностью. Становится видимым присутствие «инкогнито» Воланда в Ершалаиме.
В конце романа описывается важный момент, как Мастер и Маргарита уходят в мир забвения.
Если пристально посмотреть на мир забвения, в который ушли Мастер и Маргарита, то видно, что он очень похож на ту земную действительность, в которой они некогда жили. И эта действительность, которая охватывает и Ершалаим, и Москву, где происходили все основные события, очень похожа на тот мир, в который ушли Мастер и Маргарита.
Иван Бездомный в конце романа становится высокообразованным человеком, обладающим широкими познаниями о действительности. Он стал историком, профессором. Но, по сути, он так и не смог пройти лунный путь и навсегда остался «лунной жертвой», человеком, не знающим и не помнящим ни истинной природы себя, ни истинной природы реальности. В сущности, он так же, как и мастер, его учитель, живет в мире забвения.
Но мы говорили о вездесущей силе, о вездесущем присутствии Воланда: луна, гроза, тьма, огонь, вода - это все его сферы, точнее, это все он. Совершая зло, Воланд совершает благо. Если посмотреть внимательно, то, что такое убийство Берлиоза и барона Майгеля, глумление над публикой Москвы, коварный фокус Коровьева с Никанором Ивановичем, высылка Степы Лиходеева в Ялту, уничтожение квартиры и здания московской литературной ассоциации и многое другое, как не зло? Разве мы можем представить, чтобы Иешуа «проделывал» подобные вещи, этот персонаж, убежденный в том, что все люди добрые и «злых людей нет на свете». Но то, что с обыденной точки зрения является злом, в метафизическом плане может являться благом. Сам Иешуа говорит о том, чтобы создать храм новой веры, должен РУХНУТЬ старый храм, что и делают Воланд со своей свитой - рушат «старый храм». И таинственное послание Ие-шуа Воланду через Левия Матвея, и загадочная фраза Воланда о том, «что бы делало твое добро, если бы не существовало зла», говорят о том, что оба эти персонажа, Иешуа и Во-ланд, как метафизические силы, находятся в глубоком единстве. Ведь Воланд - всего лишь
ЧАСТЬ силы.
Где появляется Иешуа, за исключением ер-шалаимских глав, в которых он явлен в образе человека, и за исключением того момента, когда Левий Матвей доставляет послание Ие-шуа Воланду? Быть может, он - солнце, изломанное, навсегда уходящее от персонажей-обывателей, если Воланд - луна? Но настораживает такой момент: «Мастер и Маргарита увидели обещанный рассвет» [Булгаков, 2011, с. 1230]. Они увидели обещанный рассвет, но это не свет истины, не царство света Иешуа, в которое они не попадают. Быть может, Иешуа присутствует в романе в образе света, который невозможно увидеть тем глазом, которым смотрят персонажи-обыватели «Мастера и Маргариты»? И чтобы увидеть свет истины, нужно преодолеть лунный свет Воланда, и не только персонажам романа «Мастер и Маргарита», но всем его читателям?
Библиографический список:
1. Антипьев, Н.П. Актуальность эстетического [Текст] / Н.П. Антипьев // Проблемы вербальной коммуникации и представления знаний: материалы Всероссийской научной конференции. - Иркутск, 1998. -С. 15.
2. Антипьев, Н.П. Измерение и анализ прекрасного [Текст] / Н.П. Антипьев // Лингвистика и аксиология: этносемиометрия ценностных смыслов: кол. монография / Отв. ред. Л.Г. Викулова. - М.: ТЕЗАУРУС, 2011.
- С. 108-158.
3. Булгаков, М.А. Полное собрание романов, повестей и рассказов в одном томе [Текст] / М.А. Булгаков.
- М.: Издательство АЛЬФА-КНИГА, 2011. - 1245 с.
4. Франк, С.Л. Реальность и человек [Электронный ресурс] / С.Л. Франк. - 2007. - Режим доступа: http://lib. rus.ec/b/169625/read#t1 (дата обращения: 12.05.2014).
5. Юнг, К.Г. Об отношении аналитической психологии к поэзии [Электронный ресурс] / К.Г. Юнг. - 2007.
- Режим доступа: http://jungland.ru/node/1563
6. Юнг, К.Г. Психология и литература [Электронный ресурс] / К.Г. Юнг. - 2007. - Режим доступа: http:// jungland.ru/node/1564 (дата обращения: 12.05.2014).
УДК 81'4 ББК 81.055
Т.Е. Жерноклетова РАЗНОВИДНОСТИ ФУНКЦИОНАЛЬНО-СМЫСЛОВЫХ ТЕКСТОВ (НА МАТЕРИАЛЕ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ)
Статья посвящена исследованию вариантов сочетаний функционально-смысловых типов речи и создания их контаминированных разновидностей. На основании анализа выделяются две разновидности контаминированнойречи. В статье предпринимается попытка выявления различительных свойств описания-характеристики и описательно-повествовательной речи. Дискуссионным продолжает оставаться вопрос о разграничении понятий «контаминация» и «конвергенция».
Ключевые слова: текст; сложное синтаксическое целое; микротема; функционально-смысловые типы речи; описание; повествование; рассуждение; актантное ядро; предикатное ядро; редуцирование текста; контаминация; конвергенция
T.E. Zhernokletova TYPES OF FUNCTIONAL-SEMANTIC TEXTS (BASED ON THE DISCOURSE OF FICTION)
The article is devoted to a study of variants of combinations of functional-semantic types of speech and creation of their contaminated varieties and is based on the analysis of two varieties contaminated speech. The article attempts to identify deposits of distinctive properties of the description of the characteristics and the descriptive and narrative speech. Discussion continues to be the question on differentiation of concepts «contamination» and «convergence».
Key words: text; complex syntax integer; microtome; functional-semantic types of speech; description; narrative; reasoning; actant core; predicate core; reduction of the text; contamination; convergence
Лингвистика конца XX в. характеризуется антропоцентричностью и, следовательно, смещением исследовательских интересов в сторону выявления законов функционирования языка, закономерностей употребления
языковых единиц в соответствии с определенными целями говорящего. Обращение к функциональному подходу - совершенно закономерный этап в развитии языковедческой науки.
© Жерноклетова Т.Е., 2014
